Текст книги "Доказательство любви"

– Как низко, – возмутилась кухарка, – использовать в разговоре с женщиной такие недостойные честного человека аргументы!

– А я не человек, а маг!

– Ты хочешь сказать, что все маги – нелюди? – торжествующе выпалила Туа, и вот тут Дарочка начала подозревать, что кухарка на самом деле такая же наказанная женщина, как и она сама, и, стало быть, нравится ей еще больше.

– А ты даже дня не можешь обойтись без оскорблений?! – Маг рычал уже с подлинной яростью. – Тогда в наказание останешься черной и после захода солнца!

– И за это ночую в белой башне, – отрезала женщина, – вместе с этой девочкой! Но решать, какими методами обучать свою ученицу, всегда буду сама! Я же не лезу к твоим ученикам!

– Смотри не пожалей! – рявкнул маг и исчез, а через миг тарелки с грохотом рухнули на стол.

– Псих, – презрительно фыркнула вслед Туа, и из-под потолка донеслось мстительное:

– И полное молчание!

– Пфф! – пренебрежительно засмеялась она, а восхищенная принцесса сжала в кулачок измазанные кремом пальчики и, выставив кверху большой, восторженно показала его кухарке.

В ответ та весело подмигнула и как ни в чем не бывало взяла с тарелки очередное пирожное.

* * *

– Раз, два, три, четыре… кого-то не хватает, – задумчиво сообщил король, глядя на загнутые в кулак пальцы левой руки.

Большой палец сиротливо торчал в сторону.

– Дарочки, ваше величество, – учтиво напомнил советник. – Ее забрали в обмен на корону.

– А! Так моя корона уже на месте?

– В самом надежном месте. И амулет королевский при ней.

– Какой честный человек! – восхитился король. – Ну и когда свадьба?

– Извините, ваше величество, но про это пока ничего не известно.

– Бедная Дарочка, – томно вздохнула королева и в трагическом жесте прижала пальчики к груди.

Паж мечтательно покосился на гуляющие по роскошному декольте расписные ноготки и приосанился.

– Ага, бедная, – без энтузиазма поддакнули принцессы, поглядывая на пустующее место придворного мага.

– Как это неизвестно? – задумался король. – А почему никто не поинтересовался? Я что, сам все делать должен?

– Мы бы поинтересовались, – с мученическим видом сообщил советник, – да ведь не у кого!

– Как – не у кого? – изумился его величество. – А у того, кто корону принес?

– Так ведь неизвестно, кто принес-то! Служанки пришли утром в башню, свежих пирожных принесли, глядят – принцессы нет. А на столе только грязный мешок, и в нем что-то гремит. Ну, они, разумеется, сначала упали в обморок, немного полежали и решили вызвать стражу. Капитан егерей отнес мешок алхимику, тот проверил амулетом и определил, что в мешке королевские ценности.

– А где Дарочка, он не определил? – дрожащим голосом произнесла королева.

– Нет, – скорбно глянул на нее советник. – Это никто определить не смог.

– А по письму? Осталось же письмо! – вспомнил король. – Да что же это такое! До всего я сам должен додуматься!

– Так нету же письма, – еще тише и несчастнее пролепетал советник, надеясь, что король не вспомнит, как было дело. – Вы же лично начертали на нем ответ, канцелярия и отправила!

– А по какому адресу? Должен у них остаться адрес! – Его величество сегодня явно был в ударе.

– Не было там адреса, – горестно шепнул советник. – Только конверт черный, магический. И приписка, что ответ нужно положить в этот же конверт.

– Ну?! – нетерпеливо выдохнули четыре хорошеньких ротика, а четыре пары разноцветных глаз уставились на советника с жарким любопытством.

– Ну и положили, – совсем убито сообщил он. – И конверт тут же исчез.

– Ах! – восторженно и завистливо выдохнули принцессы. – Настоящее похищение!

– Ах, – вскрикнула королева и упала в обморок.

– Уберите нервную бабу, – приказал король, вспоминавший простонародные выражения лишь тогда, когда их не могла услышать ее величество.

Паж тайком ухмыльнулся, привычно подхватил королеву и потащил прочь.

– Где Тодгер? – продолжал буйствовать его величество. – Позовите немедленно! Пусть посмотрит в свой шар и срочно отыщет мне Дарелетту и ее похитителя.

– Хозяина, – дрожащим голосом поправил советник. – Вы же помните, там было выражение: «Обменяю находящиеся у меня в собственности королевские раритеты на принцессу на равноценных условиях». То есть она теперь его собственность.

– Ах, как романтично! – в четыре голоса ахнули принцессы, и король уставился на них изучающим взглядом, в котором явственно читалось зарождение идеи об обмене еще парочки шумных девиц на что-нибудь ценное.

– Собери совет, – приказал король. – Нужно все обсудить. Ничего без меня не можете! И придворного мага вызови, где он всегда шляется, когда у нас важные события?!

* * *

– Тьма! Она пропала! – врываясь в просторную лабораторию через распахнутое окно, отчаянно кричал Тодгер.

Он так и сидел верхом на кресле, но уже и близко не был похож на того чистенького и ухоженного молодого человека, которым выглядел всего несколько часов назад.

Одежда и волосы юного мага торчали во все стороны закопченными лохмотами, местами носили следы огня и были густо покрыты странными неопрятными пятнами. И весь он пропах гарью, потом и еще какой-то гадостью, как вырвавшийся с поля боя воин.

– Что пропало? – презрительно рассматривая мага, отозвался сидевший в таком же удобном, но снежно-белом кресле магистр. – Настойка, пентаграмма, зарядная пирамидка или подопытная крыса?

– Принцесса… – Маг горестно всхлипнул. – Дарочка моя, краса ненаглядная… колючку мою обманом провела и ушла в сторону оврага…

– Посмотри в зеркало! – не выказывая никакого сочувствия, брезгливо скривился магистр. – На кого ты похож! Даже вернувшийся из дальнего плавания матрос выглядит лучше после двухнедельной пьянки! Пугало ошпаренное ты, а не приличный маг! Тебя в таком виде даже комары не испугаются!

– Про комаров не скажу, – бросив беглый взгляд в зеркало, честно сообщил Тодгер, – не встретил ни одного. А все остальные почему-то испугались. Наверное, не знают, как должен выглядеть приличный маг. Даже оборотни… а ведь я не хотел делать им ничего плохого! Клянусь тьмой! Только спросить, не видели ли они мою Дарочку?! А эти дураки бежали аж до Синюхинского болота, догнать не мог! Пытался остановить по-доброму, несколько елок свалил на пути и пару рвов создал… так они еще быстрее помчались. Сидят сейчас у кикимор в бочажках, квасом отпаиваются и мажут лысины болотной ряской.

– Про лысины, пожалуйста, поподробнее, – учтиво произнес магистр. – Я не понял, откуда они-то взялись? Ведь ты говорил только про елки и рвы!

– Так это… – застеснялся маг, – когда они уже совсем на краю болота были, я понял, что не успеваю, и послал вслед огненный шквал.

– Бедолаги, – равнодушно усмехнулся хозяин лаборатории, поглядывая на серебряную лопаточку, мешавшую варево в небольшом котелке. – Так на них и одежды не осталось?

– Не осталось, – вздохнул гость, начиная понемногу успокаиваться. – Ни одежды, ни волос. Там на болоте вообще больше ничего не осталось, только немного воды в бочажках и кикиморы. Тоже лысые… они же любопытные дуры, вот и поплатились. Зато квас моментально созрел, они только утром завели… а сейчас уже хмельной. А чем это у тебя так вкусно пахнет?

– Кашей. Рисовой, на молоке и с маслом. Будешь?

– Буду. А почему ты сам ее варишь? Снова с Летуаной поссорился?

– Не поминай при мне это имя, а то каши не получишь. Хотя ты ее и так не получишь – за появление перед учителем в таком виде.

– Вид-то я исправлю, – убито махнул рукой маг, и его одежда вмиг стала выглядеть новенькой, а волосы оказались гладко причесаны и стянуты в тугой хвост. – А вот Дарочку…

– Ешь кашу, я пока подумаю, – угрюмо буркнул магистр, следя, как лопаточка сама раскладывает кашу по двум тарелкам, – как тебе помочь.

– Спасибо, Изрельс, – поблагодарил маг, доев кашу и запив ее кружкой кофе со сливками, и уставился на учителя в ожидании: – Ты еще ничего не придумал?

– Придумал, – неторопливо вычерпывая кашу, порадовал его магистр. – Нужно провести доскональное расследование.

– Тьма. Так до этого я и сам додумался, – огорченно выдохнул ученик. – И даже уже провел.

– Неверно считаешь. Правильно проведенное расследование приводит к нужным результатам, а твое привело к облысению половины существ, окружающих твой замок. Еще одно такое расследование – и жить будешь в пустыне, среди черепах. Они облысения не боятся, как и огненных шквалов.

– Хорошо, проводи правильное, а я полечу, прочешу лес до предгорий.

– Не нужно, – резко остановил его Изрельс.

– Что не нужно?

– Никуда лететь и никого прочесывать. Вместе сейчас пойдем.

– Куда?

– В твой замок, естественно. Начнем все сначала.

– Пойдем, – уныло согласился Тодгер, проклиная в душе тот миг, когда в его расстроенную голову пришла мысль лететь за помощью к учителю.

Бывшему, если точнее. Ведь после того, как ученики пройдут испытание и совет ковена признает их магами, каждый продолжает совершенствоваться в своем деле самостоятельно.

Вот только учителей бывших, как показывает практика, не бывает. А еще она показывает, что также не бывает и бывших учеников: каждый учитель гласно или тайком продолжает присматривать за воспитанником, которому отдал не один год жизни и не одну лигу собственных нервов. Да и повзрослевшие ученики вовсе не без основания считают, что в самом крайнем случае у них есть самый последний шанс – бросить крик о помощи своему бывшему учителю.

Невидимая лапа сцапала несчастного мага, мелькнула тьма перехода, и вокруг Тодгера встали такие знакомые стены его собственной кухни.

– Зачем ты притащил нас сюда?

– Сам съел половину моей каши и еще спрашиваешь? Подкрепиться, вот зачем, – незаметно выталкивая рябчика из-под шкафа, возмутился магистр. – А почему у тебя тут такой беспорядок? Неужели ты воевал с собственной кухней?

Тодгер собирался искренне признаться, что воевал только с собственноручно возведенным павильоном и не понимает, откуда тут могла взяться копченая птица, и тут увидал головку сыра с намертво застрявшим в ней ножом.

«Это значит, кто-то очень хотел есть и пытался отрезать себе кусочек…» – вмиг сообразил маг и так же быстро сделал и следующие выводы. Как это «кто-то»?! Если никого, кроме Дарочки, на территории его замка никогда не бывало?!

Темные маги не выносят гомона и суеты.

Тьма, какой же он болван! Это же точно, Дарочка тут была! Значит, с вечера обиделась на него за книгу и решила подшутить, а потом проголодалась и пошла в замок!

Он подтянул к себе сыр, легко вытащил нож и снова задумался.

Сто раз тьма! Раз принцессе не удалось отрезать сыру и почему-то упал на пол рябчик, значит, она так и осталась голодной и бродит сейчас по замку в поисках еды! А там у него ловушки, обманки, капканы…

– Дарочка! – взвился под потолок отчаянный крик, и многострадальное кресло сорвалось с места, едва не впечатав своего хозяина в спешно распахнувшиеся створки двери.

– Неизлечимо, – мрачно проворчал магистр, одним движением брови зажигая огонь в печи и ставя на плиту огромную сковороду.

Хотя вкусно поесть он любил даже в самые спокойные времена, но от расстройства у всех темных магов просыпается просто зверский аппетит.

– Изрельс!

Магистр страдальчески поморщился и, не оглядываясь на дверь кухни, с грохотом распахнувшуюся перед хозяином дома, перевернул лопаточкой внушительную отбивную.

Не сходя с кресла, разумеется. Не для того он мучился столько лет, изучая заклинания телекинеза и левитации, чтобы лично стоять у брызжущей раскаленным жиром сковороды. Вторая пара невидимых рук тонко нарезала многострадальный сыр и ломала на куски чуть подогретого в духовке рябчика, еще одна – мешала уже нарезанные овощи с горчичным соусом.

– Она была тут, моя Дарочка! – Кресло Тодгера рухнуло на пол неподалеку от кресла учителя, и маг сразу протянул руку за куском рябчика. – Представляешь, какая умница! Сама сообразила, как пройти защиту! И ничего в лаборатории не разбила и не сломала, даже стулья не перевернула! Только вылила на мой письменный стол банку чернил и написала на стене большими буквами: «Позор рабовладельцам!» Тьма, ты не представляешь, Изрельс, какая она принципиальная!

– И где она сейчас, твоя принципиальная? – перевернув вторую отбивную, едким вопросом вернул ученика на землю магистр.

– Не знаю, – задумался тот. – Как выяснилось, мыслит она очень нестандартно. Пока еще не оправдала ни одного моего предположения. И это замечательно, учитель, ты же сам столько раз говорил, что нет ничего хуже для мага, чем влюбиться в простую, предсказуемую и кроткую женщину. Нельзя нам на таких жениться, слишком долго мы живем, чтобы не впасть через некоторое время в уныние или отчаяние от вида покорного и безропотного личика. Нам нужны женщины самостоятельные и умные, озорные и непокорные. Как твоя Летуана.

– Это да, – кисло согласился магистр и припомнил: – Но я вроде запрещал тебе произносить при мне ее имя?

– Прости, просто я сейчас немного не в себе, – покаялся Тодгер, с тоской глядя на вырвавшуюся из рук и взмывшую к потолку недоеденную ножку рябчика, – и вспомнил не со зла.

– Понимаю, что не со зла, – хмуро проворчал Изрельс, и кость смачно шлепнулась на стол перед бывшим учеником. – И понимаю, что не в себе. Сейчас пообедаем и будем возвращать тебя в себя.

– Как это? – насторожился Тодгер, но вместо ответа получил слетевшие с полки тарелку и вилку.

– Увидишь, – зловеще буркнул магистр, ставя на стол полное блюдо отбивных, окруженных половинками отварных картофелин, щедро политых маслом и присыпанных зеленью. – Сначала поешь как следует.

* * *

После чаепития чернокожая Туа распахнула ведущую из кухни дверь, и обилие света на миг ослепило принцессу. В просторной прихожей, куда они попали, все было белоснежным. Мрамор пола и колонн, ступени уходящей вверх лестницы и шелк занавесей, обрамляющих высокие окна.

– У! – сообщила Туа и указала на лестницу.

– Угу, – согласилась принцесса и зашагала вслед за учительницей по ступеням.

Как она вскоре убедилась воочию, в этой башне белоснежным было абсолютно все. Кроме нее и Туа.

На втором этаже оказалась гостиная, на третьем и четвертом – удобные спальни с купальнями и балкончиками, полностью закрытыми ажурными решетками. Себе Туа взяла спальню на третьем этаже, а Дарочку отправила на четвертый, очень доходчиво объяснив на пальцах и на белоснежном циферблате огромных напольных часов с выпуклыми цифрами, что отдыхать они будут два часа.

Принцесса с энтузиазмом закивала и бодро потопала в свою комнату, размышляя о том, что жизнь рабыни мага не настолько уж беспросветно черна, как ей показалось сначала.

* * *

– В общем, так, – постановил король, умеющий становиться очень суровым, когда ему перечили. – Готовьте отряд к походу. И как только появится маг – выступайте.

– Куда? – робко заикнулся командир элитных егерей.

– А тебе не все равно, куда? – начал выходить из себя его величество. – Вот куда маг скажет, туда и пойдете. Полагаю, в сторону проклятой пустоши, именно там у нас гнездится все зло. Но пусть он сам вам подробно объяснит.

– Так, может… – командир егерей в последнее время стал слегка нерешительным, – мы сразу и выступим, чтобы время не терять, а он нас догонит и укажет более точное направление?

– Можете ведь соображать, когда захотите, – похвалил король и оглядел из окна расположившихся на плацу воинов, разбавленных яркими нарядами маркитанток. – А как поставите командный шатер, наше величество приедет с проверкой.

– Но ведь это опасно! – ахнула королева, и король неодобрительно на нее покосился: не хватало еще, чтобы она падала в обморок на военном совете.

Отсюда ее уносить некому, пажа, как лицо сугубо штатское, в кабинет не допустили.

– Я король, дорогая, и это мой долг!

– Ах! – все-таки упала в обморок королева, и советник поторопился растворить дверь, за которой обнаружился предусмотрительный паж.

– Унесите нервную бабу.

Паж привычно подхватил свою госпожу на руки и потащил прочь, и король, с благодарностью глядя ему вслед, подумал, что, пожалуй, пора представить мальчика к награде. Вон какие плечи накачал на такой трудной должности, форменный камзольчик так и лопается.

* * *

– Ну, рассказывай!

– Что рассказывать? – с опаской осведомился маг, поглядывая на блаженно раскинувшегося в кресле учителя, довольно поглаживающего ухоженную бородку.

Никогда ведь не угадаешь загодя, чего от него ждать. Мало кто знает, отчего некоторые маги зовут себя темными, но ему-то, Тодгеру, это отлично известно. Просто их собственные желания, мечты и способы достижения желаемого до последнего мига остаются скрыты мглой неизвестности для них самих.

– Все, – видя сомнения ученика, подбодрил тот. – С самого начала и поподробнее.

– С какого начала? Как я родился?

– Нет. Не нужно мне таких страстей, несварение будет. Про любовь рассказывай. Как ты решил, что любишь именно Дарелетту, а не красавицу Генриетту и не будущую королеву Анриетту, как за ней ухаживал, как объяснялся в любви? Как сделал предложение, наконец!

– А, это… – Маг расслабился и блаженно вздохнул. – Это было почти два года назад. Примерно на пятый день после того, как я вступил в должность придворного мага. К этому времени я успел получить пятнадцать писем с признаниями в любви и был очень занят расчетами, на которое из них ответить.

– Принцессы тоже писали?

– Ага. Все четыре… тогда я искренне считал, что их именно столько. Ну вот, в тот день пришел главный садовник и сказал – если я срочно не сотворю хороший дождь, то вся ответственность за неналившиеся вишни и горькие огурцы будет лежать на мне. Сам знаешь, темные маги не любят никакой ответственности, поэтому я немедля прочел заклинание.

– А нельзя ближе к теме?

– Так куда же еще ближе? Не успел ливень как следует разгуляться, смотрю – бежит. Она. Платьице летнее, тонкое, промокло вмиг… Эх! – Тодгер мечтательно облизнулся. – И тут молния, удар грома! А она – на молнию никакого внимания, грома словно не услышала, зато увидела меня! И сразу ринулась напрямик ко мне! У меня внутри моментально словно факел вспыхнул… в сердце.

– Угу, – едко хмыкнул магистр.

– Я руки расставил – поймать… ну, чтобы не поскользнулась… – утонувший в сладких воспоминаниях маг не замечал ехидного блеска зеленых глаз бывшего наставника, – и схватил… а она и не вырывалась. Такая вся мокрая, гибкая, живая… Сразу размахнулась и толстенной книжищей как врежет прямо в нос. И тут снова молния… у меня в мозгу… и я понял – это и есть любовь.

– А потом?

– Потом дурак садовник вылил на меня ведро замоченного на удобрение навоза… ближе ничего с водой не нашел. Думал, мне недостаточно ливня.

– Я помню этот запах, – задумчиво пробормотал магистр.

– Не можешь ты его помнить, я заклинание очищения кастовал и розовым маслом кожу протер.

– Ну да, я не стал тогда спрашивать, где ты достаешь такие гадкие духи, думал, сам создаешь. Но сейчас мы не об этом. Рассказывай, как ты объявил принцессе, что влюблен?

– А зачем ей мои объявления? – искренне поразился ученик. – Она же сама все видит! Ты не представляешь, какая Дарочка умница!

– Теперь представляю, – загадочно сообщил маг. – Но давай уточним. Выходит, ты за два года ни разу не рассказал принцессе, как ты ее любишь? Как жить без нее не можешь, как видишь каждую ночь во сне бегущей по заросшему белыми розами лугу, как мечтаешь узреть в свадебном венке и шлейфе, чтобы надеть на ее тонкий пальчик свое неснимаемое кольцо, как…

– Нет, – расстроенно вздохнул Тодгер, – ничего такого я не говорил. Я просто старался поддержать ее невидимой рукой, когда она скакала на самом горячем коне, привязывал невидимой лианой к качелям, когда Дарочка поспорила с Анриеттой, кто сильнее раскачается, выращивал ей под ногами ромашки и незабудки, когда она гуляла. Да закреплял туманной пеленой зимними ночами ее ставни, чтобы не стучали и не пропускали холодных сквозняков… ну и еще кое-что по мелочи. Но ты же сам заявлял: главное – это не слова человека, а его дела.

– Это правило не для всех без исключения, – веско объявил магистр. – Оно касается только умных людей вроде темных магов. А вот романтичным девицам чем больше сена в уши натолкаешь, тем больше они верят в твою любовь. Вот посмотри, например, на элитных егерей. Три дня пробыли осенью на учениях в городке, не будем называть его вслух, а через два месяца после передислокации роты – в городке… хм, в том самом городке, эпидемия скороспелых свадеб. А еще через семь месяцев там же – эпидемия преждевременных родов. И младенчики все как на подбор красавцы. Меня вызывали проверить, нет ли какого наговора. Так что ты думаешь, егеря эти три дня, какие там пробыли, лютики сажали или ставни чинили? Ничего подобного, они девушкам про любовь «как океан» и про глаза «как звезды» на ушко нашептывали. Вот и получили полный доступ к… сердцу. У девушек все с доверия начинается. А тебе твоя Дарочка небось ни капли не верит, так как ты не пожелал ей объяснить, как сильно ее любишь.

– Откуда мне было все это знать, – возмутился Тодгер, – если я стараюсь запомнить то, что ты мне говоришь, а не всякую болтовню? Да ты и сам, наверное, никогда Летуане ничего подобного не говоришь, потому вы и ссоритесь через день.

– ТАК! – разъяренно рявкнул магистр, с которого все благодушное настроение слетело в один миг. – Я тебя предупреждал, чтобы сегодня ты не поминал при мне это имя? Два раза, между прочим. Теперь пеняй на себя. Я найду твою Дарочку и не стану отправлять в подарок дугрейскому султану за то, что она осмелилась измываться над темным магом. Но и тебе ее не отдам, пока не исполнишь мое условие.

– Какое?.. – еле слышно прошептал побелевшими губами маг.

– А вот сначала разберусь с ней, потом и объявлю, – мстительно сообщил Изрельс. – Я не люблю принимать непродуманных решений!

* * *

Не успела Дарочка умыться, вернее, перебрать и перенюхать все флакончики, плошки с мылом и баночки с кремами, стоящие в белоснежном шкафчике, как в дверь ванной раздался стук.

Наверное, хозяин вернулся и обнаружил, что черные рабыни не варят кашу, а отдыхают, мигом сообразила Дарочка.

Пришлось срочно бросать увлекательное занятие и выходить. Маг показался ей очень недобрым и крайне неуравновешенным, и злить его было опасно, принцесса это чувствовала незнамо каким местом.

К ее радости, пришел к ней вовсе не хозяин.

– Пей! – В руках черной Туа была крошечная серебряная рюмочка на витой длинной ножке, и принцесса немедленно отрицательно замотала головой.

– У-у! – отступая к умывальне, отчаянно мычала Дарелетта.

Вот про то, что девушки не должны брать из рук людей, в коих не уверены окончательно, никаких рюмок и фужеров и пить какие-либо вина или зелья, ей тысячу раз говорили и маг, и няньки, и солидные гувернантки.

Оставшиеся такими важными и порядочными именно оттого, что свято помнили это правило.

– Девочка, – ехидно усмехнулась Туа, – если бы я хотела тебя отравить, то сыпанула бы чего-нибудь в твой крем, пока ты пилила ножом пирожные. Пей быстрее, пока Изрельса нету дома.

Последние слова оказались тем самым паролем, который заставил мозги принцессы сработать в нужном направлении, а ее ручки – цепко схватить рюмку и без раздумий вылить в рот.

«Вода как вода. Ну и зачем нужно было так спешить?» – еще размышляла Дарочка, а Туа уже дернула ее в сторону кресла, толкнула в него и шлепнулась в другое, напротив.

– Рассказывай.

– Мм? – засомневалась в ее умственных способностях принцесса, но кухарка только нетерпеливо прикрикнула:

– Не мычи, а рассказывай! За что Изрельс тебя сюда притащил?

– Кто такой Изрельс? – заинтересовалась принцесса и озадаченно смолкла, услышав собственную речь.

Как же так, а заклинание? Она же молчать должна! Или это та водичка так действует? Тогда нужно выпросить у служанки флакончик… побольше.

– Изрельс – хозяин этого замка! Темный магистр. Это он назначил меня твоей учительницей.

– А! – поняла Дарочка и заторопилась: – А ты кто? Почему он тобой командует? И как ты сумела снять заклинание? Он же приказал молчать? И дай мне немного этой воды.

– Заклинание я сняла, потому что я тоже магистр – алхимии. – Туа ехидно фыркнула, видимо припомнив что-то свое. – И он мной не командует. Просто я проспорила… – Тут женщина досадливо хмыкнула и сердито уставилась на принцессу. – А ты плохо воспитана, раз вместо того, чтобы ответить на примитивный вопрос, начинаешь задавать кучу встречных.

– Я принцесса, – обиделась Дарочка, – и поэтому никак не могу быть плохо воспитанной! Меня с рождения целый отряд нянек и гувернанток воспитывает.

– Тогда почему ты такая упрямая?

– Это характер такой, в бабушку. Как его ни воспитывай, он все равно проявится – врожденное. – Принцесса решила быть повежливее, наслышана была, кто такие алхимики, а тут еще и целый магистр! – А он меня нагло украл, этот Извергс! У мага. И принес сюда.

– Не может быть, – нахмурилась Туа. – Ты ничего не путаешь?

– Как я могу путать, если сидела на кухне, сыр резала… – неожиданно для себя всхлипнула Дарочка, – фрукты кончились, а Тодгер улетел…

– Кто-о улетел? – угрожающе осведомилась Туа, но Дарочка никогда не была боязливой и как-то не верила, что кухарка может причинить ей зло.

– Маг Тодгер. Ну, это наш придворный маг. Он меня у отца купил… за корону и королевский амулет. И принес в свой замок.

– Когда это было?

– Вчера, – честно глядя в бездонно-черные глаза алхимички, кротко сообщила принцесса. – Под вечер.

– А потом? Ну, что было потом?

– Потом я с ним поругалась, сказала, что он рабовладелец, – несчастно призналась пленница, – а рабыни не могут любить своих хозяев… и он ушел. А я сбежала и спряталась. А он… – она снова всхлипнула, – разгромил все в павильоне… и улетел. И я пошла на кухню…

– Стоп! Дальше я слышала, – решительно остановила ее коллега по наказанию и вынула из кармана еще один флакон. – Пей! – налив в рюмку, протянула принцессе, и та послушно проглотила.

Ну не спорить же с магистрами?

Затем кухарка налила себе, решительно выпила и, вылив остатки на платочек, небрежными росчерками написала на белоснежной стене несколько слов. И вот ведь как странно: платочек был белоснежный, вода тоже как будто обычная, а на стене мигом начали проступать угольно-черные буквы.

Однако прочесть их Дарочка не успела – женщина крепко схватила ее за руку и шваркнула об мраморный пол очередной флакончик.

Он взорвался осколками стекла, сверкнувшими в свете яркой вспышки бриллиантовыми брызгами, Дарочка зажмурилась, живо представив, как ударят во все стороны острые стеклянные иглы, – и расслышала тихий смех:

– Можешь уже открывать глаза!

– У? – недоверчиво протянула принцесса, приоткрывая немного один глаз.

Обнаружила, что больше вокруг нее нет ничего ни белого, ни черного, изумилась и распахнула оба глаза:

– Ух ты!

Мир вокруг резко стал ярок и многоцветен.

А кроме того, из него исчезли прямые линии и углы. Все.

Круглая комната была заставлена круглыми столиками, мягкими даже на первый взгляд диванчиками и креслами обтекаемой формы, немыслимо изогнутыми полками и вазами. И везде валялись сшитые из самых разнообразных тканей яркие подушечки, изображающие огромные овощи, сказочных животных, цветы и сердечки. На столиках стояли вазы со всевозможными сладостями и пирожными, и Дарочка поняла, что она попала именно туда, куда мечтала попасть все детство.

В домик к самой доброй из всех сказочных фей.

И сама она, белокожая и пшеничноволосая, уже полулежала на ближайшем диване в ярко-алом халате, затканном золотыми цветами, серебряными птичками и изящными изумрудными виньетками, и смотрела на Дарочку смутно знакомыми карими глазами.

– Ты кто?

– Попробуй угадать, – язвительно буркнула женщина, внимательно разглядывая принцессу, и ее голос Дарочка узнала сразу.

– Туа!

– Нет. Туа я только тогда, когда этот упрямый осел кастует на меня непроницаемую черноту. А в этом виде, и тем более в собственном доме, я – магистр Летуана. А ты очень хорошенькая, даже странно, что он и в самом деле не отнес тебя в дар султану.

– Сволочь, – вспомнив мага, выдала принцесса вовсе не подобающее ей по статусу словечко.

– Кто?

– Магистр Извергс!

– Не скажи. У султана хорошеньким дурочкам райское житье. Кормят сплошными деликатесами и пирожными, одевают как куколок, ухаживают как за жар-птицами, развлекают, артистов и жонглеров нанимают. И попасть туда далеко не так-то просто.

– Но зато там нужно спать! С этим, с султаном!

– С чего ты взяла? У него двенадцать жен, им самим ласки не хватает, а султан уже немолод. Ему гарем скорее для авторитета нужен, у ханов мода такая, чтобы гарем был больше, чем у соседа. Но тебе это уже не грозит. Раз Изрельс сразу туда не отнес, значит, счел сообразительной. А вот я пока не поняла, почему Тодгер не попросил у твоего отца твоей руки как положено. Или он не хотел жениться?

– Хотел, – безнадежно вздохнула принцесса, усаживаясь напротив хозяйки. – Так и сказал, когда пришел в себя, что женится на мне.

– Откуда пришел?

– Из обморока… или это по-другому называется? Я его географическим атласом по носу ударила.

– Когда?

– Два года назад. Мне атлас привезли, толстенный и с картинками, и я в саду спряталась, чтоб вышивать не заставили. Лежу себе на травке, картинки рассматриваю. Денек ясный был, тепло, хорошо, бабочки… И вдруг гром, молния, потемнело в один миг, и как рванет!.. Целый водопад с неба. Я пока до дворца добежала, нитки сухой нет, платье всю облепило. А он стоит на ступеньках, так довольно ухмыляется и разглядывает меня нагло, как букашку под лупой. Даже из приличия глаз не отвел! И тут молния, гром, я даже оглохла, а он еще шире расплылся. Ну я и обозлилась… прямо ладонь зачесалась пощечину отвесить! Вот бегу к нему, а он руки расставил, схватил и к себе, как свою собственность, прижимает! А я ведь принцесса! А позади него слуги на эту картину смотрят! И управляющий! А этот жук всегда и все его величеству папеньке доносит! Ну и въехала магу по роже со всей силы, даже забыла, что в руке атлас. Он и шлепнулся на ступени, а управляющий с перепугу полил его из ведра, чтоб очухался. И тут такой смрад пошел… Оказалось, там у садовников какая-то дрянь киснет, для огурцов. Все смеются, а он встал, грязный, запашистый, и говорит, что женится на мне!

– Любовь с первого взгляда, – вздохнула магистр.

– Ну, Летуана! Какая же это любовь, если он мне за два года ни разу не сказал, что любит! Ни одного букетика не принес, ни одного слова нежного! Про что-то более сложное я и не говорю, все время только облапить норовит, как кухарку! Меня уже все сестры дразнят, и фрейлины хихикают! А за Генриеттой принц так ухаживал, что даже служанки навзрыд рыдали! А я ведь ничем не хуже ее!

– Ты лучше ее, – уверенно подтвердила Летуана, – даже не сомневайся. Иначе Тодгер уже давно бы про тебя забыл. Времени, чтобы изучить твой характер и недостатки, у него было предостаточно.