Текст книги "Сирота"

Глава 3

После его ухода спутницы некоторое время молчали, и если Миэль мысленно лихорадочно выстраивала новый, совершенно невероятный и потому очень подозрительный макет не совсем пока четкой картинки, то Кора, искоса поглядывая на новую сотрудницу, доставала с багажной полки небольшой, аккуратный кожаный саквояж.

Весьма респектабельный, пусть и несколько потертый. Хотя именно такие и выдавали, по представлению Миэль, людей, давно имевших надёжное ремесло и постоянный доход. Однако ее вывод был посрамлен всего через несколько секунд, когда Кора, достав из саквояжа маленький дорожный несессер, поднялась с места.

– Схожу умоюсь, – сообщила она девушке и невозмутимо добавила, – Твой багаж я положила в нижний ящик.

– Какой еще багаж? – недоумевающе нахмурилась Миэль, – у меня…

– Тсс! – Резко остановила ее Кора и очень тихо, но строго предупредила, – учись думать, прежде чем говорить вслух. Это наше первое правило.

Подавившаяся непроизнесенным словом сиротка смотрела на нее и ощущала, как осыпается едва намеченная ею картинка. И заодно заливает жарким огнем щеки досада на саму себя.

Действительно, как она могла не сообразить, что такие расчётливые люди непременно предусмотрят все детали всех возможных поворотов событий, и даже больше. Постараются сделать все, чтобы эти события пошли по тому пути, какой был заранее спланирован доном Азхартом и его служащими.

И, следовательно, она могла бы просто помалкивать и не спорить, не проходить никаких проверок. Достаточно было спросить: «А как вы считаете?» и ей подкинули бы подсказку или дали готовый ответ.

– Ясно, – выдавила Миэль и сказала фразу, на которую минуту назад ни за что не решилась бы, – но я не умею открывать нижний ящик.

– Я научу, – одобрительно улыбнулась Кора.

Она и действительно научила, и не только помогла достать и открыть довольно вместительный, тоже кожаный сундук, но и показала крохотную комнатушку где можно было умыться.

А пока она гуляла, Миэль, заперев на защелку двери, торопливо переодевалась в вещи, обнаруженные в верхнем свертке. Том самом, на который показала Кора со словами – «наденешь прямо сейчас». Там были серебристо-серая юбка тонкого, приятно мягкого бархата и длинная шелковая блуза с пояском, цвета выцветшего фламинго. Скромный вырез украшала тончайшая вязь вышивки и крохотные жемчужинки. Миэль влюбилась в эту вещицу с первого взгляда, и не сразу решилась надеть.

Вот эту красоту – и носить в вагоне? Да ее же можно помять, облить чаем, испачкать едой… Но и снимать уже застегнутую юбку тоже не хотелось, поэтому девушке пришлось, скрепя сердце надеть обновку. Затем она поспешно свернула собственное платье и сунула подальше, в дальний уголок сундука.

Кора вернулась переодетая в примерно такой же костюм, только юбка у нее была шоколадного цвета, а блуза с фиолетовым оттенком.

– Это эльфийские дорожные костюмы, – пояснила она, доставая из-под столика квадратную дорожную корзинку с крышкой, – не мнутся и не пачкаются.

– Наверное, очень дорогие, – тихонько вздохнула Миэль и оторопела, обнаружив прямо перед собой сурово смотревшую на нее Кору.

– Миэль, я ничего, понимаешь, абсолютно ничего о тебе не знаю. И знать не хочу, мне просто не положено. Да и никому другому. Дон Азхарт велел подобрать вещи для новой помощницы и сопровождать его до города, а потом ждать в вагоне обратного состава, и я молча исполнила все приказы. Теперь буду учить тебя всему, что необходимо, но до тех пор, пока хозяин не разрешит, делиться с тобой личным мнением и секретами не стану. Никто из агентства этого делать не будет, порядок такой, не путать служебные отношения и личные заботы. В нашем ремесле это может послужить во вред делу.

– А спрашивать я имею право? – побледнев от внезапной отповеди, осведомилась Миэль из одного лишь упрямства.

– Конечно. Но не обижайся, если тебе не ответят. Это всего лишь значит, что ты спросила не о том, или не так.

Сиротка молча кивнула, как раз это она понимала лучше всего. Мать тоже упорно молчала, когда Миэль пыталась уговорить ее все продать и нанять хорошего лекаря.

А Кора, словно утратив к ней интерес, раздвинула столик, так что он достал почти до дверцы и, застелив скатертью, принялась заставлять коробками с едой.

– Подвинься к окну, – предложила она, закончив, стукнула в стенку и села рядом с Миэль, попутно несколько раз дернув шнурок с шелковой кистью, – это служителю вагона, чтобы принес чай.

Дон Азхарт явился почти немедленно, вошел без стука и сразу уселся напротив спутниц. Подвинул ближе одну из коробок, раскрыл и вытащил солидный кусок мясного пирога.

– Где брала?

– В харчевне напротив станции, тебе с олениной, – ответила Кора, а подвигая Миэль такую же коробочку, добавила, – а нам взяла с индейкой.

– Чай, – важно провозгласил появившийся в дверном проеме коротышка в ярко-красной униформе, и водрузил на край стола медный чайник.

– Спасибо, – безразлично кивнул Ридзони, и сунув ему в руку монетку, сообщил, – билеты в соседнем купе на столе.

Гном глянул на него еще надменнее, задрал нос и удалился, задвинув за собой дверь.

Кора поднялась и принялась аккуратно разливать чай по большим серебряным кружкам. Миэль очень внимательно изучала каждое ее движение, начиная подозревать, что слуг ей, скорее всего, теперь не положено.

После обеда Кора так же ловко сложила остатки еды в корзину, убрала ее под стол, потом подхватила чайник и куда-то унесла. А вернувшись, получила от хозяина указание посидеть в соседнем купе и тотчас послушно исчезла, плотно задвинув за собой дверку.

– У тебя осталось желание узнать, почему твоя мать поступила именно так, а не иначе? – устало осведомился Азхарт, кладя на стол знакомый амулет.

– Да. Но если…

– Никаких если, – резковато перебил он, – потом у меня долго не будет возможности поговорить с тобою наедине. Выслушай сейчас. Твой отец из довольно обеспеченной купеческой семьи. Он был вторым сыном, но не пожелал заниматься отцовским ремеслом вместе со старшим братом. Получил неплохое образование и зарабатывал на жизнь переводчиком. Не настолько редкое ремесло, но востребованное. Чаще всего он присутствовал при сделках между дельцами разных стран и рас. Иногда сопровождал обозы и экспедиции, если им предстояло преодолеть несколько границ, тебе ведь известно, насколько плотно заселены центральные районы. До твоего рождения Ларка зачастую сопровождала жена. Когда появилась ты, он года два или три работал один, затем твоя мать снова стала ездить с ним. А десять лет назад случилось несчастье, экспедиция, с которой они шли к драконам, попала в магическую ловушку. Ларк активировал все защитные амулеты, и прикрывая жену своим телом, вынес ее из опасной зоны, однако проклятье их все же задело. Он сгорел через пару месяцев, а твоя мать жила еще шесть лет, и все эти годы думала лишь о твоей судьбе.

Он сделал несколько глотков остывшего чая, хмуро глянул в окно, за которым убегали вдаль деревья, кусты и редкие хутора, и продолжил:

– Мое агентство называется «Приватная помощь», и мне несколько раз довелось помогать Ларку в делах, поэтому Инедит выбрала нас. Скажу сразу, мне очень не хотелось браться за это дело, но в память о Ларке я не смог ей отказать.

Миэль слушала его с закрытыми глазами, ничуть не стесняясь текущих по щекам слез. Она не знала всех этих подробностей, мать говорила, будто отца погубила болезнь, и теперь понятно, почему. Боялась, как бы дочь не начала обвинять в гибели отца ее саму.

– К тому времени денег у Инедит почти не оставалось, хотя она и получила хорошую компенсацию от гильдии проводников. Однако зелья, сдерживающие это проклятье, очень дороги, а излечить можно только одним способом, добраться до драконов. Но после той экспедиции никто так и не решился еще раз попытаться до них дойти. Содержание большого дома тоже обходилось Инедит недешево. Но продать его и просто проесть она не желала. Ей хотелось, чтобы до совершеннолетия ты жила так, как привыкла при отце, и получила достойное образование.

Миэль уже ничего не понимала. Откуда же в таком случае взялось пресловутое приданое, позже истраченное отчимом на учителей, слуг и еду? И на какие деньги Кренорт покупал ей одежду и вещи?

– Вот тогда она и придумала, как продать дом и остаться в нем жить, – продолжил Азхарт, – Кренорта Жальо для нее нашли мои люди. Он рантье, получил в наследство счет в банке и дом. Но этим домом он владел пополам с сестрой, старой девой с невыносимым характером. И мечтал жить подальше от нее, но на те деньги, которые мог выручить за свою половину, купил бы лишь маленький домишко. Вот мы и исполнили его мечту, поменяли половину его дома на удобный особняк, в обмен на несложную работу. Жальо обязан был в течение шести лет исполнять обязанности твоего отчима. Нанимать учителей и слуг, покупать одежду. Ну и похоронить фиктивную жену. На оплату всего этого пошли деньги от продажи его половины дома. Они лежали в банке и он каждый месяц получал оговоренную сумму, а мы проверяли его счета. Почему тебя оставили именно с «отчимом», ты и сама несомненно уже сообразила. Женщинам доказать родство и право на воспитание сироты было бы намного труднее.

– Я все поняла, – остановила его Миэль, – спасибо. Теперь все встало на свои места. Мне только жаль, что я напрасно так ненавидела Кренорта.

– Не переживай, вовсе не напрасно. Он постепенно влюбился в тебя, и строил собственные планы на твое будущее, – «утешил» ее Азхарт.

– К-какие… – девушка даже заикаться начала от неожиданности, – не может быть. Он всегда был такой равнодушный… даже холодный. И вообще он старый!

– Ему всего тридцать пять. Самый расцвет мужской привлекательности, если хочешь знать. Уже не мальчик-попрыгунчик, не молодой повеса ведущий счет победам, и не охотник за приданым. Да и разница в десять – пятнадцать лет считается самой лучшей для крепкого союза. Ну а насчет холодности – это хорошая маска. Но когда ты не могла видеть, он наблюдал за тобой очень заинтересованно, от слуг такие вещи не скроешь. Тем более они следили за ним как доверенные люди, упомянутые в завещании.

– Но что он мог сделать? – она ему конечно верила, да и как не поверить, если отчеты, как выясняется, отправлял Рушер.

Но представить, что Кренорт вдруг начинает объясняться ей в любви, Миэль не могла. Абсолютно.

– Кроме того, что отпугнул всех женихов, которых не интересовало наследство? – усмехнулся Ридзони, – не удивляйся, хотя и немного, но такие были. Ты девушка красивая, воспитанная, скромная, не мотовка, не капризна и не ветренна. И это ему очень подходило, поэтому план был прост, в тот момент, когда ты будешь думать, куда лучше переехать, в дешевый пансион для белошвеек, или к тетушке Зариты, предложить тебе жить как прежде, в своей комнатке. Не может же он отпустить неизвестно куда дочь любимой женщины, которую оплакивает до сих пор. И ты бы согласилась… ведь как только что сказала, считала его холодным и равнодушным. Даже не вспомнив о том, что в полдень первого августа заканчивается срок договора, по которому за твоей безопасностью следят шестеро уважаемых людей. Седьмым был Кренорт, не включить его не получалось.

– Еще четверо – Рушер с женой, лекарь и настоятельница, – считала Миэль, еще не осознав глубины пропасти, поджидавшей ее через сутки. – шестой – вы. А кто еще?

– Нотариус. Это его обязанность. Ну и заработок.

– И никто бы не помог мне после первого числа?

– Слуг он уволил заранее, с августа, взяв клятву не говорить тебе об этом. Поэтому мы с Корой и тряслись всю ночь в гномьей вагонетке, чтобы успеть забрать тебя. Если ты, конечно, не заупрямилась бы. Спасать людей против их воли самое неблагодарное дело. А теперь я пойду к себе, у меня много работы, а ты устраивайся поудобнее и спроси Кору о своих обязанностях. Завтра я могу дать ей отдохнуть только до обеда, потом придет важная клиентка.

Забрал со стола амулет и ушел, словно не замечая ошарашенного взгляда новой сотрудницы.

Впрочем, Миэль была и не против. Хотя у нее и оставалась куча вопросов, но сначала нужно было как-то переварить, уложить в голове по-новому все то, что сегодня обрушилось на нее внезапно, как лавина.

Через минуту вернулась Кора, устроилась с ногами на своем диванчике и прикрыв ноги покрывалом, достала откуда-то книжку.

– Кора, – решилась ей помешать Миэль, – дон Азхарт велел спросить у тебя про мои обязанности. И, если можно, расскажи еще где мне предстоит жить.

– Обязанности пока простые, – глянула на нее спутница, – молча сидеть за столиком в своем уголке, писать то, что я велю и просматриваться к моим действиям. Агентство «При-по» весьма немаленькое и хорошо известное, Азхарт берет разных клиентов и различные дела. Но занимается ими не сам, передает экспертам. Каждый делает свое дело, и никогда не сует свой нос в чужие секреты. Поэтому я тебе даже названий отделов пока говорить не буду. Если приживешься и не сбежишь, тогда сама позже разберешься. О том, где тебя поселит Азхарт, в доме или пансионе, я пока ничего не знаю, но одно могу сказать уже сейчас, сев в этот вагон ты тем самым подписала контракт на год, и уже считаешься сотрудником и зарабатываешь деньги. Сколько – тоже еще не знаю. Пока учишься, оплата будет меньше, позже начнет добавляться, смотря по твоим успехам.

– А если успехов не будет?

– Бывает и такое, – равнодушно пожала плечами Кора, покосилась на притихшую ученицу и, спрятав вздох, буркнула, – но очень редко. Ведь Азхарт не берет в «При-по» кого попало. Но в агентстве работают не только эксперты. Присмотришься, поучишься и вполне возможно потянешься к какому-то ремеслу. Не загадывай заранее, лучше отдохни. Вот тебе книжка. Свет в лампе добавляется вот этим рычажком. Гномьи вагоны полностью магические механизмы. Везде стоят энергетические накопители. В недрах гор встречаются мощные источники, и гномы давно научились использовать их силу, хотя магов среди них нет. Не спрашивай, почему, не знаю. И сама удивляюсь. Вот эльфы все поголовно маги. Оборотни и драконы – тоже. Русалки, древни, гоблины… даже тролли. А гномы – нет. Хотя магией они пользуются очень уверенно, но только с помощью всяких жезлов, пирамидок, ключей и амулетов.

– А кто-то говорил, будто вагоны едут на пару, как пароходы.

– Этот мог сказать только полностью лишенный логического мышления человек, – внезапно вспыхнула негодованием Кора, – Только представь, чем бы мы дышали в тоннелях, по которым будем ехать всю ночь, если бы в первом вагоне стоял дровяной паровой котел. Или даже на угле, который гномы считают даром хозяина гор и жгут только в крайнем случае. Если у них закончатся взятые с собой накопители.

– А люди? – Миэль попыталась перевести разговор на другую тему.

– Что люди? Магические способности у людей не редкость, но сильных магов, способных равняться с эльфами, а тем более драконами, нет. Ну, на вопросы я ответила, теперь отдыхай.

Кора уткнулась в книжку и, казалось, забыла про спутницу. А Миэль задумчиво смотрела в оконце и все явственнее чувствовала себя обманутой. У нее сегодня такой особенный день… последний в той жизни, какой она жила двадцать лет, и первый в той, которой предстоит жить дальше. Разве не об этом она мечтала долгими зимними вечерами, заранее укладывая в сундуки свое небогатое приданое. Пусть и простые, но тщательно вычищенные и выглаженные платья, собственноручно вышитые сорочки и накрахмаленные нижние юбки.

Но когда ее желание неожиданно исполнилось, вдруг оказалось, что все эти баулы ей больше не пригодятся, и в незнакомый город и чужой дом она придет с абсолютно чужим сундуком. И это рождало в сердце печаль и тревогу. А прежде Миэль казалось, что день ее совершеннолетия будет каким-то особенным, ярким, праздничным, незабываемым.

Еще бы вспомнила про молодого, симпатичного дона, которому нужна хорошая жена, а не ее приданое, которого ждала последние три года со все угасающей надеждой, – огорченно подумала Миэль и тихонько вздохнула. Глупые детские мечты.

– Плакать будешь? – тут же отозвалась со своего места Кора.

– Нет, – отказалась ее ученица, – подожду пока. Вдруг позже будет более подходящий момент.

– Ну и правильно решила, – в голосе наставницы слышалось затаенное веселье, – насколько мне известно, слезы вообще еще никогда и никому не помогли. Выплакать можно сиюминутную жалость или подачку, да и то лишь у сострадательных людей. Не хочешь посмотреть в окно прохода? Там сейчас будет виден водопад, мы въедем в тоннель почти рядом с ним.

И, первой спрыгнув со своего диванчика, вышла в игрушечный коридорчик. Миэль невольно последовала за ней, видеть водопады ей до сих пор не приходилось.

Прильнула к окну и замерла, не в силах от восхищения даже слова произнести. Они уже ехали по каменному мосту над бурным потоком, а откуда-то сверху плотной стеной низвергались бесконечные каскады воды. Заходящее солнце оказалось от них по другую сторону и от этого каждая струйка светилась и сверкала, будто жидкий хрусталь.

Это было невыразимо прекрасно, сердце полнилось незнакомым светлым счастьем, и невольная тоска отступала, таяла от его тепла.

– Хитрые коротышки специально так подгадывают, чтобы проехать по мосту, когда солнце еще не село, но светило не сверху, а сбоку, – насмешливо фыркнул неизвестно когда оказавшийся за спинами спутниц Азхарт, но его ехидство ничуть не испортило Миэль настроение.

Наоборот, развеселило, когда она заподозрила что он и сам не случайно вышел из своего купе именно в эти минуты.

Глава 4

Кора разбудила ученицу едва гномий состав выполз из тоннеля. Утро уже было в разгаре, солнце сияло где-то позади вагончиков, бодро катившихся по заметно идущим под уклон рельсам.

– Быстро умывайся, я пока сдвину диваны, – командовала она, умело свертывая пледы, – скоро небольшая станция. Тут часть пассажиров сойдет и сядут новые. А мы за это время должны купить еды. Состав стоит всего две минуты.

Миэль никак не могла понять, как можно что-то успеть купить за это время, тем более если кто-то будет выходить, а кто-то заходить, но все оказалось очень просто. Кора открыла оконце, и снующие по перрону торговки с корзинами сами начали совать им пироги, колбасы, жареную рыбу и хрусткие малосольные огурчики. А еще отварную картошку в туесках из ржаной соломы.

Кора накупила всего, а еще горшочек кислого молока с румяной пенкой и несколько мягких как масло желтых груш.

– Вот знаю, что столько не съедим, а все равно никогда не могу удержаться, – вздыхала она, оглядывая заваленный снедью столик, – звони гному, пять раз. Пора чай пить.

Азхарт, как и вчера, явился по первому знаку, сел напротив и потер руки:

– Рыбка с картошечкой, да закваской, настоящий деревенский завтрак.

Миэль старательно помалкивала, но от спутников не отставала, Зарита по утрам кормила ее творожной запеканкой и чаем с молоком, считая это самым полезным для молодой девушки.

– А теперь о делах, – заявил Ридзони, позавтракав. – Кора, на женской половине есть свободные комнаты?

– Да, – сразу посерьезнела женщина, – на третьем этаже четыре и одна на втором. Фисташковая.

– Она же рядом с твоей? Значит туда ученицу и поселим. А теперь объясни ей про одежду и подберите условное имя.

Поднялся и ушел, даже не глянув на Миэль.

Кора с ученицей сложили остатки еды в корзину, убрали скатерть и сели на свои места поближе к окну.

– Давай сначала подберем имя. Под своими мы не работаем. Клиенты бывают разные, встретят где-нибудь в городе и начинают либо вопросы задавать, чтобы получить бесплатный совет, либо беседовать на больные темы. Некоторые угрожают… но о них потом. А мне хочется в свободное время заниматься собственными делами, а не чужие проблемы решать.

– Но ведь они могут узнать тебя и без имени? Ты такая яркая!

– Спасибо за комплимент, тем более от чистого сердца, – засмеялась Кора, – но это уже второй вопрос. Так есть какое-нибудь имя, на которое ты будешь откликаться? Но которым не представляешься в обществе?

– В каком-таком обществе? – ахнула Миэль и по укоризненному взгляду Коры поняла, что снова нарушила правило, – извини. Трудно так сразу… хотя я не болтушка. Сейчас подумаю… можно Эми.

– Договорились. А теперь, Эми, про одежду. По дому мы ходим в одинаковой форме, и все носим либо искажающие амулеты, либо личину. Иначе нельзя. Но поскольку это не дешево, носим только на первом этаже. Он весь отдан под агентство. Кабинеты, гостиные, коридоры – везде могут ходить клиенты. Не могут лишь попасть наверх, лестницы спрятаны. В своих комнатах, как сама понимаешь, все хотят спокойно отдыхать, а не прятаться от клиентов.

– Я уже начинаю их бояться, – пошутила Миэль и прикусила язык, увидев, насколько серьезно кивнула в ответ Кора.

– Так и нужно. Лучше поостеречься. Я не знаю, какую защиту даст тебе Азхарт, но первое время помогу вовремя снимать. За один день к этому никто еще не привык. Теперь слушай, как мы попадаем в дом. Еще в вагоне надеваем шляпки с вуалями, и не снимаем до своей комнаты. Это не просто предосторожность, это главный закон агентства. В доме это никого не удивит, большинство знатных клиенток приезжают либо под личинами, либо скрывают лицо и даже плечи густой вуалью. Да и многие знатные доны предпочитают обращаться к нам инкогнито.

– А разве им не проще вызвать эксперта домой?

– Возможно, но мы никогда не ездим. В особых случаях Азхарт посылает кого-то из мужчин, но нас это никогда не касается. Поэтому на просьбы подобного рода просто не обращай никакого внимания. Дальше. В дом входим через главный вход, медленно, важно, изображаем из себя клиенток. Идем к кабинету номер пятнадцать, там приемная и двери в два кабинета. В приемной сидит секретарь. Разговаривать с ней не нужно, просто присесть на кресло рядом с левой дверью. Через минутку она подаст знак, спокойно встаешь и идешь в кабинет. Сегодня я зайду с тобой вместе.

– А потом?

– Там увидишь, – усмехнулась Кора.

– Понятно. А если к левой двери сядет клиент? Разве они не могут запутаться?

– А секретарь там для чего?

– Разве она никогда не уходит? – задумалась Миэль.

– Молодец, – неожиданно похвалила наставница, – ты правильно мыслишь. Конечно иногда ей нужно уйти, все мы живые люди. Для этого у секретаря есть потайной звонок. Она вызывает охранника, и тот сидит вместо нее несколько минут. А если в это время приходят клиенты – вежливо просит их подождать. Все остальное увидишь сама.

– Можно еще один вопрос, Кора?

– Ну задай. Но предупреждаю сразу, если ты и сама можешь найти ответ – от меня его не жди. Это тоже правило, Азхарту нужны думающие помощники, а не исполнительные болванчики.

– Поняла, – задумалась Миэль и все же решилась спросить:

– Вы так тщательно защищаетесь… это на всякий случай… или были веские причины?

– На этот вопрос я отвечу. Да, вся эта система выросла не на пустом месте. Когда-то Азхарт снимал под контору несколько комнат в центре города. Но после того, как нездоровый умственно клиент, получив отказ, напал на них с боевым амулетом, хозяин придумал почти безупречную защиту. Я говорю почти – так как совершенства в этом деле быть не может. Всегда есть вероятность ошибки. Наши клиенты не счастливые и беззаботные существа, а нервные, замученные болезнями, несчастьями и неудачами люди, которые могут прийти в ярость от неверного вопроса или слова. Ко мне такие не ходят, но в коридоре все равно дежурит охранник.

Она бдительно изучила лицо задумавшейся ученицы и неожиданно спросила:

– Страшно? Может, вернешься?

Миэль посмотрела на нее с недоумением и, сообразив, что это проверка, с самым серьезным видом ответила:

– Конечно, страшно. Я обязательно вернусь… как только заработаю отпуск, проведать друзей.

Кора лишь одобрительно кивнула и достала свой саквояж.

– Пора переодеться. Через час будем на месте.

Девушка кивнула и выскользнула из купе. А когда вернулась, на диванчике сидела донна в знакомом сером дорожном костюме и серебристой шелковой шляпке с непроницаемой вуалью. На втором диване покоился сундук, считавшийся багажом Миэль, и на его крышке лежал бежевый костюм и шляпка чайного цвета с вуалью. На коврике стояли светлые туфли на небольшом каблучке, точно такие, о каких сиротка мечтала уже три года. После того, как сносились и стали тесны последние купленные матерью туфельки.

Едва их заметив, Миэль ощутила, как чуточку теплее и светлее становится на душе, отступают сомнения и страхи и зарождается пока не доверие, но уже признательность. Нет, она не была столь наивной, чтобы считать платье и туфли необыкновенным даром, достойным ее преданности, ничуть. Миэль вообще не считала собственные чувства предметом обмена или торгов. Но в этот момент приняла твердое решение во что бы то ни стало постараться научиться всему, что умеет Кора. Просто потому, что хочет больше никогда не зависеть от таких людей как Кренорт.

И пусть он всего лишь выполнял свою часть сделки, но мог бы при этом быть хоть чуточку, хоть на гран добрее. Теперь девушке стало ясно с непреложной очевидностью, что грубые, неказистые платья она носила ради одной лишь цели. Чтобы как можно меньше привлекать взгляды чужих мужчин и не вызывать интереса у возможных женихов.

Когда возвратилась гулявшая по коридору Кора, напротив ее места сидела изящная донья в бежевом костюме и вуали, задумчиво водя пальчиком по слегка вытертой коже дорожного чемодана.

– Я понимаю, зачем нужен был такой большой сундук, – пробормотала она, – Чтобы, когда мы придем, никто не подумал, где мой багаж …

– Неправильно. – Перебила ее Кора, садясь напротив. – У нас не принято интересоваться, есть у тебя какие-то вещи или нет. У каждого своя история, и никто не станет как досужие сплетницы с первой же минуты лезть в твою жизнь. И позже – тоже. Даже интересоваться не будут, забудь про эти мещанские правила, когда каждого нового человека допрашивают с особым пристрастием, будто закоренелого преступника. На самом деле мы просто сберегли свое время, сегодня мне некогда водить тебя по магазинам. А перед отправлением была пара свободных часов, и я по пути купила все, что сочла необходимым. По указанию Азхарта, разумеется, и размеры он дал. А таскать его тебе не придется, не волнуйся. На станции полно носильщиков.

– Кучер унесет, – произнес Ридзони, открывая шире двери, – Кора, поедете без меня. Я сойду первым и пришлю возницу. Оплатишь сама.

И пошел по коридорчику в сторону выхода. Только тут Миэль заметила, что у него нет с собой даже саквояжа. Да и не было, как теперь очень ясно припомнилось ей. Хотя он мужчина, а постель и полотенца им вечером выдал гном, но ведь Азхарт что-то говорил про работу?

– Не спеши, – предупредила Кора, и в этот момент за окном, замедляясь, поплыла платформа столичной станции.