Текст книги "Свободный выбор"

Глава первая

Что должна делать истинная дочь клана Куницы, заслышав среди ночи шорох за закрытыми ставнями своего окна?!

Глупый вопрос.

Разумеется, тенью скользнуть с постели, сбросить длинную белую рубаху, плеснуть на ладони очищенного масла из бутылочки, которая стоит на полке рядом с лампой, и быстро натереть всё тело, куда дотянутся ладони. Особенно руки, ноги, талию и шею.

А потом выхватить из тайника кинжал, затаиться за углом и ждать, пока незваный гость не переступит через низкий и широкий подоконник.

– Веся! Это я! – приоткрыв ставень, шепнул вор до тошноты знакомым голосом.

– Убью!

– Ну прости… мне очень нужно.

– Залазь. Сейчас лампу зажгу.

– Не надо.

– Да?! А ты в темноте всё масло сотрёшь?!

– Ну, боги с тобой, зажигай.

– Уже. Сейчас лоскуты достану… держи. С шеи начинай. Да не дери так, я живая!

– Вижу. Повернись.

– Так что у тебя за дело? Но сразу говорю, на пасеку вместо тебя не поеду.

– Нет… я не про пасеку… – Марилика вдруг бросила замасленные лоскуты и рухнула на колени: – Спаси меня, Веся, умоляю. Мне больше некого попросить… ну не могу я отсюда уехать!

– Куда уехать? На пасеку? – Весеника подняла брошенные лоскуты и принялась сама стирать оставшееся масло, смутно догадываясь, что речь вовсе не о нудной работе с ульями. Но предпочитала, чтобы старшая сестра сама все объяснила подробно… иначе не заметишь, как попадёшь в хитрую ловушку.

– Какая пасека! – подняла заплаканное лицо Мариля. – Веся! Я люблю его… понимаешь? Не могу я за другого… руки на себя наложу…

– Я тебе наложу! – всерьёз забеспокоилась Веся.

И было отчего. Старшая – всегда такая спокойная, рассудительная… и терпеливая. Когда осенью ей в руку вонзилась шальная стрела степняков, даже не ойкнула. А могла бы выдать весь отряд, они ведь тогда под кучами палых листьев скрывались, глупо принимать бой, когда врага в три раза больше. Нет, перебить их, конечно, можно было, но выложились бы вконец… а отряду ещё предстояло скакать три часа на заставу, предупредить о той орде, что уже прошла мимо.

– Так ведь разлучают… сосватали! Отряд завтра прибудет… матушка сумы укладывает! – Мариля взвыла в голос, и Веся мигом сунула ей под нос самый чистый лоскут.

– Не вой! Выдашь! Прибегут, ничего объяснить не успеешь. – Веся представила себе, как распахивается дверь, врываются дозорные, и сразу вспомнила, в каком виде она разгуливает. Мигом метнулась к постели, натянула рубаху и накинула шаль, потом вспомнила про сестру и оглянулась. – Лезь быстро на кровать к стенке, я лампу погашу!

А устроившись в темноте рядом со всхлипывающей сестрой и подоткнув одеяло, уже спокойнее спросила:

– Так кого ты там так любишь?

– Да ты знаешь… Сверга.

– И далеко у вас зашло?

– Веся! Как ты можешь! Он сватать собрался, как вернётся с заимок!

– А что раньше думал?

– Сомневался… говорит, я молодая и красивая… а он вдовец. Сама знаешь, отец вдовцов не жалует. Говорит, если не сумел одну сберечь, то и вторую может потерять.

– Так, понятно.

Ну, а что ещё сказать? Марилика давно на статного Сверга поглядывает заинтересованно, и его пояс вдовца её совершенно не смущает, как и прочих невест. Всё-таки у них в клане Куницы женщин и девушек больше, чем мужчин, так уж повелось. Потому и разрешено воинам брать вторых жен, а простым девицам и вдовам принимать мужчин из младших кланов в примаки. Но они-то с Мариликой не простые девицы! Их старшая мать – глава клана Куницы, и хотя они обе от второй, младшей жены, но всё равно княжны.

– Они на общем сходе сговорились… Отец, как приехал оттуда, совет собрал, – безрадостно шептала Мариля, – решали, кого отдать. Старшая мать сразу сказала, Ледянику не отпустит. У нее дар редкий… не гоже клану такой терять. Возьмут ей примака из клана Бобров или Волков. А Северина просватана… нельзя слово нарушать. Да и по нраву ей жених. Ну а про меньших ты и сама знаешь. Вот и выбирали между нами. Но тебя отец ни в какую отдавать не хочет… не знаю почему, упёрся. Вот и выбрали меня.

Она снова зарыдала, и Веся, мрачно засопев, сунула сестре прихваченный лоскут. Как знала, что пригодится. Вот только что делать, никак понять не могла. Марилю жалко, слов нет. Но и себя жаль! А ну, как жених бородатый и заросший окажется, как мужчины из клана Вепрей? А кстати, в какой хоть клан идти-то?

– Мариля, не вой! У меня уже в ухе хлюпает! Лучше скажи, в какой клан и кто жених?! Ну, хоть сколько ему лет?

– Так неизвестно сколько лет, – начиная успокаиваться, деловито объяснила сестра. Раз Весеника начала расспрашивать про тонкости, значит, есть надежда, что согласится. – Свободный выбор дают. И все сопровождающие будут из женихов. А клан… – Она помедлила и с замиранием сердца выдохнула: – Клан Ястребов.

Вот оно, замерла пойманной птичкой Весеника, нашло-таки её справедливое возмездие. И хотя уже всё поняла и всё сложила, тихо переспросила охрипшим и почему-то жалобным голоском:

– Но они же с нами… в ссоре?

– Помирились… – горестно выдохнула Мариля. – На этом сходе и помирились. Первой княжну заберут… а летом – к нам троих воинов, а от нас ещё пять девиц… из простых. Так ведь свободный выбор, Веся! И целых три месяца, до солноворота.

– Ну и шла бы сама, – беззлобно буркнула Весеника, уже точно зная, кто сядет утром на коня.

– А я и пойду… – помолчав, безжизненно произнесла старшая, и её губы искривила горькая усмешка. – С родителями спорить не стану. Прости, Весь, разбудила тебя. А на пасеку всё-таки тебе придётся…

– Да ни за какие коврижки! – весело фыркнула княжна, хотя ей плакать хотелось… Только не при Мариле. – А чего тебе там мать в сумы складывает? Хоть что-то стоящее есть… ради чего не жаль по холоду раскатывать?!

– Веся! Да я сама тебе всё отдам… и очки, и куртку, и лук! И шкатулку с жемчугами, там реки быстрые, в них жемчужницы не водятся, – заторопилась Марилика. – А холодно не будет, они поедут вокруг южного леса, через Ругор, напрямик ещё не пробраться… так ты решила?

– Ну, раз очки и жемчуг… и лук… придётся тебя выручать, – лукаво заявила младшая, хотя на самом деле весело ей вовсе не было. – И давай поспим, а? А то утром рано поднимут… знаю я их.

Утро в княжеском доме и в самом деле началось ещё затемно, кто-то топал по узкому коридору девичьей башни, где-то лязгало оружие…

– Тебе не кажется, что они уже отряд на розыски отправлять собрались?! – подняв голову с подушки, недовольно поинтересовалась Веся.

– Я боюсь… а вдруг он не разрешит тебе ехать?

– Ты только помалкивай, хорошо? Я сама всё скажу… и не спорь, если добавлю чего ради красного словца! Помни о своём милом… если начнёшь возмущаться, не стоять вам в храме, связанными одним поясом.

– Весечка! Да хоть что говори! Только спаси, век не забуду!

– Это слишком много, ты лучше про очки не забудь!

Весеника неохотно вылезла из-под мехового одеяла, торопливо, не давая себе испугаться утренней прохлады, сбросила рубашку, плеснула в лицо холодной воды из кувшина и начала одеваться. Не так, как одевалась обычно по утрам, а по-походному, тщательно выбирая нижние тёплые вещи и верхние, удобные и немаркие.

– Весечка… – виновато выдохнула сестра, наблюдая за этим действом. – Ты, правда, не сердишься?

– Не говори глупостей, лучше одевайся. Вон мои домашние юбки и кофты, дарю. Только серую, вязаную крючком, не тронь, и шаль с бахромой. С собой возьму. Вот я что думаю, нужно матери сказать, чтобы сапожки поменяла, у меня нога меньше… или просто носки добавить?

– Матушка посоветует, – роясь в сундуке сестры, откликнулась Мариля. – Но лучше взять ещё одни, поменьше. А те будешь носить с носками. Тебе помочь собираться?

– А когда они приедут?

– Должны на рассвете быть тут… – виновато глянула старшая. – Позавтракают и сразу назад. Хотят до обеда Воронье болото проехать, пока путь после ночи держится. Сама знаешь, весна нынче бурная… со дня на день дорогу развезти может.

– Тогда нужно сразу маску надеть, – заявила Веся, выбирая среди масок такую, чтобы не мешала есть, и подвинула туесок к сестре. – Ты тоже. Нечего им выбирать.

Говорить о том, что решила выйти к гостям в маске ещё ночью, Весеника не собиралась, зачем? Скоро она станет отрезанным ломтем, и это всегда очень печалило девушку. Вот живёшь себе в большом доме, знаешь всё про всех домочадцев и чувствуешь себя неотъемлемой и важной частицей этой дружной семьи. И вдруг в один прекрасный момент оказываешься одна, среди совершенно чужих людей, и не ведаешь, у кого можно попросить лишний кусок пирога, а кто и стакана воды не даст, кто прикроет в бою, а кто обидит за праздничным столом.

– Веся! – стукнул в дверь тяжёлый кулак, и голос отца осторожно спросил: – Ты встала?

– Да, батюшка, уже одеваюсь, – раскручивая край круглой меховой праздничной шапочки, вышитой бисером и жемчугом, отозвалась девушка. – Сейчас открою.

Искусно сшитая маска из отлично выделанных шкурок ласок и куниц легла на лицо второй кожей, мягкие завязки обхватили нежную шейку и свились узлом на затылке. Веся полюбовалась на серебристо-серое «лицо» с продолговатыми темными ореолами вокруг глаз, со смешными кисточками бровей и осталась довольна. Оглянулась на сестру – та уже глядела на нее странно блестящими глазами из-под рыжеватой полосатой маски, сшитой из бурундучьей шкурки, – и залихватски подмигнула:

– Идем?!

– Доброе утро, батюшка, – едва распахнулась дверь и стоявший в коридоре мужчина обнаружил, что в комнате не одна девушка, а две, в унисон сказали сестры.

И не старались, само так вышло.

– Ты тут… – начал он, разглядывая Весю, и вдруг стремительно побледнел: – Мариля?!

– Да, батюшка… – вздрогнув, как от удара, шагнула вперед старшая, и младшей вдруг стало больно и обидно за нее.

Не следовало отцу так явно показывать, кто из детей у него в любимчиках.

– А это я, – дерзко усмехнулась младшая, тоже шагая к нему. – Поменялась с сестрицей судьбою! Ненавижу пасеку… и хочу посмотреть, как в других кланах живут!

– Вот как знала я… – тихо выдохнула в коридоре младшая мать, бывшая в доме самой смирной и покладистой из женщин, – что нужно их на совет позвать. Сумы-то уложены!

– Мне только юбку, шаль и сапожки добавить, – не желая замечать помрачневшее лицо отца, бойко перечислила Веся. – И носков побольше… а очки, жемчуг и лук я у Марили выменяла на свой сундук.

– Идите завтракать, – отвернувшись, убитым голосом обронил отец и пошёл прочь, чуть пошатываясь, как после праздничного застолья.

Глава вторая

В нижний зал большого дома, служивший сразу гостиной, столовой и комнатой для рукоделия, какое старшая мать находила каждому домочадцу долгими зимними вечерами, Весеника входила не с лестницы, а из кухни, специально сделав крюк. Очень хотелось разглядеть гостей раньше, чем они увидят её. Однако девушку ждало разочарование, смешанное с досадой и чуть приправленное уважением. Женихи из клана Ястреба тоже не пожелали служить ярмарочными игрушками, какие каждый может рассмотреть, потрогать и даже испытать на прочность. И все пятеро явились в боевых масках из выделанной буйволиной кожи цвета бронзы, с коваными нашлепками на носу, напоминающими клюв птицы.

Но в прорезях масок жили своей жизнью очень заинтересованные глаза, начинающие осматривать каждую вошедшую женщину или девицу вовсе не с праздничных чепцов и ярких платков, повязанных именно в честь приезда гостей.

Верно про ястребов говорят, сердито насупилась Веся, что все они бабники и охальники! Вон как зыркают по сторонам, девушки щеками так и пламенеют. Конечно… можно бы оправдать гостей тем, что у них наоборот, рождается больше парней, но как-то не хочется. И ехать с этими наглецами никуда не хочется, хотя Веся за себя постоять всегда сумеет… но про это тоже лучше не думать и не вспоминать.

– Весь… – шепнул рядом голос Марили. – Как они тебе?

– Как мухоморы! Никак не выберешь, какой ярче! – Разозлившись и на сестру, подсунувшую ей такое счастье, и на себя, за совестливость, Весеника решительно шагнула в столовую, прошла к длинному столу и уселась прямо напротив того ястреба, что сидел в центре.

Ехидно прищурилась в ответ на заинтересованный взгляд, налила себе в чашку горячего мясного навара и взяла кусок гусиного пирога. Если права Мариля, и женихи не намерены останавливаться, пока не проедут Воронье болото, то поесть лучше поплотнее.

Теперь все пятеро ястребов нагло рассматривали только сидевшую напротив одетую по-походному девушку, начиная понимать, что это значит. Все остальные женщины в этом доме были в темных юбках и разноцветных блузах, на головах чепцы либо платки, на плечах шали. А эта одета в темно-серый замшевый костюм из штанов, рубахи и длинной кожаной женской безрукавки, подпоясанной широким ремнем. На левом рукаве рубахи был вышит серебром знак клана, из-под шнуровки виднелось тонкое синее полотно нижней сорочки, а на голове красовалась расшитая жемчугом круглая кунья шапочка с закрывающей все лицо боевой маской. И как завершение всего – пряжка на поясе с выгравированной мордочкой куницы с изумрудными глазками – знак княжеской крови.

– Вот дочь наша, Весеника, – подойдя к девушке с двух сторон, положили ей на плечи руки обе матери.

Недовольное сопение отца Веся отчетливо слышала за спиной.

– Представьтесь, сыновья клана Ястреба, и поклянитесь беречь дочь нашу пуще своего глаза, – мрачно произнёс князь, и ястреб, сидевший в центре, встал.

– Ансерт. Клянусь.

– Даренс, клянусь, – вставая, сверкнул голубыми глазами второй.

– Ранзел, клянусь, – пробасил третий.

– Лирсет, клянусь, – звонким юношеским голосом отчеканил четвертый.

– Берест, клянусь, – глуховато произнёс последний, и все они сели, сочтя процедуру завершённой.

Кроме Ансерта. Он спокойно достал из нагрудного кармана неширокий браслет и подал Весенике.

Однако девушка и не подумала протянуть навстречу руку, точно зная, что это ловушка.

– Дочери клана Куницы обещан свободный выбор, – грозовым раскатом пророкотал голос отца, и за эту помощь Весеника простила ему всё.

В конце концов, негоже оставлять за спиной старые обиды и распри. Всегда лучше помнить только хорошее, тогда не будет в дороге жечь душу запоздалое раскаяние.

– Мы привели для неё тэрха, – кротко сказал Ансерт, и его глаза победно блеснули, – а он привязан к браслету. И никаких иных обязательств этот дар не несёт.

– Давай, я передам, – миролюбиво предложила старшая мать, и Весеника лукаво усмехнулась. Если там и есть что-то, кроме привязки к тэрху, после рук матери исчезнет, как ни бывало.

– Вы нам не доверяете… – с наигранной обидой произнёс княжич, но браслет княгине отдал.

– Встань, дочка, – мягко сказала Лерсея, и Весеника мигом поднялась с места, повернулась к столу вполоборота, позволяя женихам изучить всё, чего они раньше в её фигуре не разглядели. – Дай правую руку, браслет чист.

Защёлкнув на запястье названной дочери подарок, княгиня вынула из кошеля свой браслет.

– А это тебе от родного дома. Снять его с руки ты сможешь только по собственному желанию, и никакое зелье или наговор не смогут тебя заставить. И только он послужит знаком, что выбор сделан.

– Спасибо, матушка, – ошеломлённо выдохнула Весеника, склонившись, чтобы приложиться к руке княгини, и не удержалась, бросила тайком взгляд на женихов.

А те разом жевать перестали, губы у всех недовольно поджаты…

И тут Лерсея перехватила девушку, прижала к груди и, делая вид, что целует в щёку, тихонько шепнула на ушко:

– Спасибо тебе, за Марилю.

– Да… – Веся хотела сказать: «За что»? Но вовремя прикусила язык, нечасто княгиня кого-то благодарила, ох, нечасто!

Вот только эту благодарность нужно понимать немного иначе, чем она звучит. В ней и хвала за то, что не сломала в душе сестры нежный цветок любви, и за то, что оказалась смелей других девушек, рыдавших на весь дом и цеплявшихся за двери, когда их увозили в чужие кланы. И обещание помощи или поддержки, как будущей княжне клана Ястреба, и пожелание не промахнуться с выбором, и предупреждение, что он всё-таки должен быть сделан, этот выбор.

Назад ей дорога заказана.

А значит, и признательности за слова матушки от неё никто не ждет, но любую просьбу исполнят… разумную, само собой. Нахальных и жадных в клане Куницы не жалуют.

– Я бы Рыжа взяла… если можно, – вспомнив о том, что поедет она на тэрхе, так же тихо, как старшая мать, выдохнула Веся и скромно потупилась, хваля себя мысленно за то, что додумалась надеть маску. Иначе сейчас все вокруг видели бы, как горят от стыда за дерзкую просьбу её щеки.

– Ну, так возьми, – помолчав, веско сказала мать и потрепала дочь по плечу. – Иди, приведи, покормишь перед дорогой.

Княжна даже не сразу поверила её словам, выученные рыси были в доме большой ценностью, бойцами наравне с мужчинами, и их берегли и холили, как северяне своих тэрхов. Но в отличие от ездовых животных, которых ястребы отлавливали в ущельях и приручали зельями и заклинаниями, рысят просто разводили, и они были преданы тем, кто их кормил, обучал и выпускал гулять. А Рыж больше всех любил Весю, когда-то он был самым слабым котенком в помёте, и она выкармливала его из соски, а потом держала долгими вечерами на коленях, сидя за работой.

Наконец до Веси дошло, что шутить с нею никто не собирается, она сорвалась с места, совершенно забыв и про пирог, и про женихов, и стрелой помчалась на задний двор, в рысятню.

– Рыж! – ещё только подбегая, крикнула девушка, и крупная тень метнулась за прутьями двери. Весной не занятых в работе зверей выпускали погулять после обеда, и сейчас выход был ещё закрыт.

– Гулять, – разрешила Веся, открывая запор, и Рыж стремительным прыжком выскочил из клети, промчался по подмёрзшей за ночь соломе, щедро устилавшей двор, поскрёб острыми когтями столб и заинтересованно уставился на хозяйку жёлто-зелёными глазами.

– Идём, покормлю и поедем кататься, – забирая поводок и намордник, объясняла Веся, твёрдо уверенная, что Рыж отлично её понимает.

И крупный лобастый зверь пошёл за ней так послушно, словно и в самом деле всё понял.

Это хорошо, что лиц женихов не видно, – радовалась девушка, входя в столовую с рысью на поводке, – но ещё лучше, что они не могут рассмотреть её ехидную усмешку.

В комнате за время отсутствия княжны заметно поубавилось домочадцев, и Веся точно знала, где они все. Побежали одеваться и выносить её вещи, хотя сейчас княжне дают с собой всего три сумы с одеждой и столько же с продуктами. Впрочем, продукты не только для неё, и это закон кланов, не отпускать без припаса ни дорогих гостей, ни незваных. Никто не обеднеет, положив гостю в дорогу несколько копчёных гусей и рыбин.

А пока они там суетятся, она вполне успеет покормить Рыжа и доесть кусок пирога.

Женихи на то, как огромный мохнатый зверь ест куски мяса, осторожно беря их с девичьих ладоней, смотрели молча, ничего не сказали и потом, выйдя на широкое крыльцо. Их собственные звери за это время тоже позавтракали, большие корыта, недавно наполненные кашей, сдобренной рыбой и творогом, были пусты, а медвежьи морды тэрхов лоснились от жира и довольства.

Некоторое время, пока ястребы проверяли седла, привязывали Весины сумы и провизию, и о чем-то разговаривали с конюхами и отцом, княжна была занята прощанием с роднёй. Все знали, что они увидятся, едва она сделает выбор, самые близкие приедут на свадьбу, привезут её приданое и остальных невест и будут гостить несколько дней. Но многих она увидит, только когда сможет приехать в гости, и тогда она уже будет им чужой.

Потому многие женщины сегодня плакали и всё совали ей маленькие памятные подарки: вышитые пояса и платочки, рукавички, ожерелья и прочие вещицы, сделанные своими руками именно на такой случай. И снова Веся радовалась, что надела маску заранее, иначе спрятать невольные слезы ей бы не удалось.

Затем Ансерт подвел к крыльцу тэрха и вежливо сообщил, что пора ехать.

– А где место для Рыжа? – немедленно взбунтовалась Весеника. – Он что, сам бежать должен? Да он без лап останется после болот!

– А разве это не боевое животное? Жаль, – прохладно заметил главный ястреб, и не подозревая, что этим высказыванием отодвинул себя на последнее место в списке возможных избранников княжны.

– Сейчас перегрузим, – коротко сказал Берест и первым взялся за суму.

– Вот попонка, – прибежал конюх со специальной толстой валяной попоной, на каких возили рысей, чтоб они не достали когтями до лошадиной шкуры, и Веся мгновенно нахмурилась, сообразив, что это была проверка.

Не понятно пока чего: её характера, внимательности, заботы о подопечном звере… но Весенике это не понравилось. Очень. И потому девушка тут же решила, она тоже будет проверять… ведь право выбора не у них, а у неё.

– Веся?! – В тихом вопросе князя было столько тревоги, что девушка мгновенно обернулась, встретилась взглядом с полными боли глазами отца и вдруг поняла то, до чего так и не додумалась за шесть последних лет.

Он ещё тогда всё понял, на той осенней ярмарке, её внимательный батюшка, и потому так яростно встал на защиту чести клана! И хранил тайну наравне с нею все эти нелегкие годы! Потому-то и не хотел отпускать её в клан Ястреба, потому так расстроился утром! Боится, она снова не выдержит, сорвётся…

– Батюшка… – шагнула к нему Весеника, виновато заглянула снизу в хмурое лицо, мимоходом погладила стиснутую на рукояти кинжала ладонь, – не волнуйся.

И сразу отвернулась, взяла из рук бледной Марили тёплую куртку, очки, свой кинжал и её лук, сосредоточенно оделась и вооружилась, прицепила к седлу, находившемуся на высоте её глаз, колчан. И демонстративно не обращая внимания на подставившего руку Ансерта, белкой взлетела на тэрха. Успокаивая, погладила правой рукой с зачарованным браслетом вставшую дыбом жёсткую гриву и, дождавшись, пока зверь притихнет, довольный неожиданной лаской, коротко свистнула Рыжу.

А едва рысь одним прыжком заняла знакомое место за её спиной, бодро помахала родичам уже одетой в меховую перчатку рукой и решительно развернула тэрха к воротам.

Долгие проводы – лишние слезы. Не за Грань же она уезжает, в конце-то концов.