Текст книги "Выбор свободы"

– Вот как? – нахмурился и Берест. – И много их?

– Сами увидите, – отдавая Хлопу записку, отмахнулся Феодорис. – Ещё какие-нибудь вопросы ко мне будут?

– Да, будут, – не стала отказываться Веся. – Саргенс сказал, что сделал для меня обручальный браслет, но положил в сокровищницу. Я хочу отдать его Ардесту… и пусть лежит там себе дальше.

– А как же твое обучение? – В голосе магистра Дикий Ястреб расслышал хорошо спрятанное лукавство, признак тонкой, мастерски состроенной лжи.

– Ну, вот ты и отвечай честно, повлияет ли на мое обучение, если мы с Дестом переселимся на третий этаж?!

– Повлияет… – помолчав нестерпимо долгую минуту, хмуро сообщил магистр, – мне пришлось пообещать Илстрему… сразу же послать ему весточку, как только ты отдашь Ардесту свой браслет. Князь желает устроить сыну пышную свадьбу, и обязательно в Сером гнезде.

– Тьма, – сердито фыркнула Кастина, – тогда ведь и мне придется ехать!

– Всем нам, – осторожно поправил ее Ольсен, – без нашей с Ансом помощи им придется несладко. Неплохо бы и Ранза с братьями позвать… иначе они обидятся.

– Дест?! – подняла на жениха глаза куница, разглядела его огорченно поджатые губы и расстроенно вздохнула. – Придется придумать какой-то хитрый способ… избежать этого праздника.

– Добрый день! – Саргенс стремительно ворвался в столовую на своем шестилапом коте. – Неужели все захотели туда идти?

– Да, – твердо ответил за всех Берест.

– Вызывайте слуг, до дверей доедем. – Чародей не проявил ни малейшего удивления или недовольства, и княжич раздосадованно нахмурился.

Понятно, почему Весю так волнует судьба наказанных, она ведь несколько лет считала себя преступницей. Но неимоверно совестно за себя… ну вот почему он сразу забыл и про ее страхи, и про тех, кому выпала участь пленников?! Вполне заслуженно досталась, как он сейчас понимает… однако от этого ничуть не легче.

Дест подхватил невесту на руки и сел на небольшого призрачного тэрха необычного синеватого оттенка, сразу обхватившего их дополнительной парой мягких лап.

Кастина устроилась на своей зеленовато-серебристой мышке размером с овцу, а Ольсен на черном медведе, носившем на спине подозрительно широкое седло. Секунду помедлив, прадед позвал к себе Ансерта, фантом которого занимался в алхимической лаборатории перетиранием трав и корешков, и маленький отряд вихрем понесся по галереям и залам цитадели.

– Тут потайная дверь, – объявил Саргенс, отпустив своего фантома, – но прежде чем войти, я накину на всех вас полог невидимости и молчания. Не стоит тревожить жителей этого места… позже поймете почему.

Берест немедленно обнял свое счастье за талию: раз их никто не увидит, можно позволить себе такую вольность. После последних слов куницы в его сердце цвело дивным цветом незнакомое прежде счастье. Княжич и раньше верил в любовь невесты, а ее решительные слова о намерении отдать ему свой браслет и переехать в семейные покои словно сняли с души последний камень, замешанный из застарелой обиды и боли, много лет мешавший жить свободно и открыто и дышать полной грудью. Отныне Ардест больше не опасался ни подозрительных взглядов, ни чужих домыслов, ни едких вопросов, откуда он взялся и почему столько лет изучал где-то древние книги, вместо того чтоб помогать братьям защищать земли клана от врагов.

Отныне всё это – пыль под ногами, не достойная ни его внимания, ни ответов, и пусть никто даже не пытается влезать в их с Весеникой жизнь с намеками или наставлениями. И его солнышко снова права… пышная свадьба в Сером гнезде им без надобности. Да и не ко времени сейчас такие торжества, и он сам объяснит это отцу. А вот праздник для ближайших родичей, братьев и соратников попозже устроит, однако будут на нем лишь те, кто искренне порадуется их с Весей счастью.

Глава шестая

За медленно ушедшей в сторону дверью оказался просторный дворик, залитый весенним солнышком. Хотелось остановиться на пороге, осмотреться повнимательнее, но Саргенс никому не дал постоять, торопясь запереть потайной выход.

– А теперь смотрите, сколько хотите, – буркнул чародей, едва дверь, выглядевшая с этой стороны как часть стены, встала на место, – только не расходитесь далеко и не попадайте никому под ноги.

Но новички и сами уже смотрели во все глаза и не верили тому, что видят.

Никакой тюрьмы не было. И никаких решеток, оград или стражников. Хотя Веся давно уже поняла: никаких охранников чародеям, умеющим создавать быстрых и ловких фантомов, и не нужно. Просто посади где-нибудь на башне глазастого осьминога, и можешь не вспоминать про преступивших закон одаренных.

Девушка покрутила головой, ища эту самую башню, уже несколько дней жившую в ее воображении, и окончательно убедилась, что ничего подобного тут нет и никогда не было. По ту сторону дворика, под самой скалой и вдоль ограды расположились самые обычные домики, точно такие, какие строят жители всех предгорий. Крепко сложенные двух– и трехэтажные жилища из грубо отёсанных каменных плит, с островерхими кровлями и навесами от снега над высокими крылечками.

Возле каждого крыльца росло ухоженное деревце или кустик, а кое-где даже два или три. Посредине дворика виднелась обложенная камнем чаша небольшого водоема, и светлая струйка воды, переливаясь через выемку в бортике, убегала от него куда-то в нижнюю часть двора.

– Добрый день, – приветливо поздоровалась с Саргенсом женщина средних лет, выглянувшая в распахнутое оконце ближайшего домика, – ты не Птаха ищешь? Так он в мастерской, над стрелами сидит. Говорят, в этом году степняки раньше времени напали?

В ее глазах светились живой интерес и тревога, и Берест невольно нахмурился, не услышав в словах преступницы ни лжи, ни лукавства, она и в самом деле переживала за далекие южные земли.

– Как напали, так и откатились, – вздохнул Сарг, – отряд Дикого Ястреба вовремя подоспел. А у вас всё в порядке? Дети здоровы?

– Здоровы… никак не дождутся, пока склон от снега очистится. Мы там вам копченое мясо приготовили, видел?

– Видел, – кивнул чародей и направился в ту сторону, куда бежал ручеек, – на днях заберем. А вам Тирой рыбу привез и раковины.

– Мы уже ели… спасибо ему, – сообщила женщина вслед молча шагавшим следом за Саргом новичкам и закрыла окно.

Новички сходили в оружейную мастерскую и на скотный двор, в сыроварню и в пимокатку. Везде работали приветливые, доброжелательные люди, хотя их было не так много, как думалось кунице раньше, пока она ещё не попала к мосту через Туру. Назвать жителей этого крохотного селения узниками у Веси не поворачивался язык, а рассматривать их было очень интересно. Но юная чародейка и не подумала бы спорить, если бы помощник магистра отвел их назад, в главный дом цитадели, не показав больше ничего, кроме той, самой первой женщины.

Ее доброжелательное лицо, взгляд, в котором не было ни капли подобострастия или страха, сказали девушке много больше, чем могли бы самые подробные объяснения и горячие заверения чародеев.

И значит, напрасны были все её усилия… многочасовые тренировки, тоскливые, монотонные зимние вечера в горной хижине наставницы и тщательно скрываемая зависть к сестрам, оживленно рассказывающим весной о том, как веселились и развлекались они всю прошлую зиму, какие забавы и катания устраивали. Веся продержалась ровно до того момента, пока не задвинулась за ними потайная дверь, а затем, вызвав тайком Шая, пробормотала нечто невнятное и выскользнула из рук любимого прямо в ловкие лапы фантома.

– В мою комнату, – из последних сил сдерживая рыдания, буркнула она слуге, – быстрей!

И сумела удержаться, дотерпеть… пока не заперла дверь на ключ. А потом упала на колени прямо возле стула и заревела так отчаянно, словно прорвались разом все слезы, скопившиеся где-то глубоко внутри нее за эти такие долгие и трудные годы.

Стук в дверь раздался уже через минуту, но захлебнувшаяся горькими слезами Веся только зажала ладошками уши. В этот миг она оплакивала горки и санки, рисунки на окнах и сказки у вечернего очага, прятки в темных углах и игры в отгадки на поделенные поровну конфеты. Все те милые и незатейливые удовольствия, которые так щедро получала до тринадцати лет и о каких потом могла лишь остро тосковать долгими зимними вечерами. И была сейчас обиженной пятнадцатилетней девчонкой, хотя рассудительная и смелая лучница Колючка никуда не делась, была тут же, смотрела с грустной насмешкой на саму себя и упорно молчала.

Да и о чем говорить, если всё равно ничего нельзя вернуть, и сокрушалась сейчас Веся вовсе не о том, как повернулась ее судьба. Просто жалела о невозможности хоть на миг заглянуть в прошлое и подсказать хоть словечко запуганной и осторожной девчонке, до изнеможения повторяющей прыжки, приседания и пробежки по узкой тропке, собственноручно прокопанной в снегу вокруг избушки.

Удары по двери стали громче, теперь это явно были уже не кулачки Кастины, а каблуки чьих-то крепких сапог. Шмыгнув носом в последний раз, Веся отерла ладошкой щеки и поднялась с пола, но тут из-за окна раздался неистовый стук в стекло, и она ринулась туда.

– Открываю!

Больше ничего сказать куница не успела, едва створка распахнулась, синеватый смерч ворвался в комнату через распахнутое окно и растаял, а ее сцапали сильные руки ястреба.

– Весенка, солнышко… что случилось? На кого ты обиделась? На меня? – Дест держал невесту на руках и прижимал к себе так крепко, будто кто-то намеревался ее отобрать.

Яркая вспышка на миг ослепила их обоих, дверь противно крякнула и распахнулась. В комнате сразу стало тесно, и Веся рассмотрела из-за плеча ястреба Кастину, прадеда, Феодориса и Саргенса. «Оказывается, неподкупная лестница не всегда сурова к чародеям», – мелькнула в голове куницы мысль, и в тот же миг рядом облегченно выдохнул магистр.

– Только зелень… никакой мглы. Дест, да посади ее на диван… можешь и сам рядом сесть.

– Нет! – яростно рыкнул княжич и опустился на диван, не выпуская невесту из рук. – Больше ни мгновенья она не останется без меня! Есть там свободные комнаты на верхнем этаже? Я уже отдал Весе свой браслет и сердце… и хочу иметь законное право ее защищать.

– А что произошло, понял хоть кто-нибудь? – мрачно сверкнул на чародеев сузившимися глазами мельник.

– Нет, – удрученно выдохнул Саргенс, – вы же были под коконом невидимости и молчания… сквозь него не видно ауру. Иначе я заметил бы раньше. А как вошли в дом и снял кокон…

– Я тоже увидала, – тихо призналась подсевшая к Бересту Кастина.

Добрые руки травницы знакомыми успокаивающими движениями бережно гладили уткнувшуюся в жениха девушку по плечам, по волосам, снимая напряжение и стыд.

– Но почему? – Прадеду нужно было обязательно докопаться до сути, понять, из-за чего вдруг вспыхивает в женских душах полынно-горькая обида, где истоки боли, какая гонит в такой момент и юных дев, и взрослых матерей куда-нибудь подальше от любящих и желающих помочь им людей?!

– Мне кажется, я знаю… – горестно вздохнула Кастина, на миг подняла полный боли взгляд на напряженно застывшего Феодориса и тотчас опустила глаза. – Это старый страх… она ведь совсем ребенком была, когда сожгла того негодяя. И хотя тогда мы и подумать не могли, что это в ней пробудилась вторая сторона светлого дара… зато очень хорошо понимали – дома вы ее не оставите. Даже если не поведете на костер… всё равно заберете от матери и отца. И от сестер, бабушек, тетушек… а для куницы теплый дом, вечерние посиделки в общей комнате… игры и шутки – это лучшая часть жизни. Вот и спрятали ее у меня… и хотя я старалась как могла, и тренировками нагружала, и учебой, чтоб у девочки не было времени на тоску по дому… но отвлечь совершенно, конечно же, не могла. Видела иногда… как она губы сжимает, когда ей сестры про свои забавы рассказывают… и Лерсее о том говорила… но что мы могли сделать? Книги покупали самые красочные, с картинками, сказы и легенды я ей все рассказала, какие знала и какие сочинила… праздники устраивала… как могла часто. Не такие, разумеется, шумные и веселые, как в Ясновене… но старалась каждый раз выдумать особую потеху. А ей не хватало подруг… сестер. Но на перевал зимой не проедешь… нам и продукты-то завозили с осени на всю зиму. Ну а когда выдавалась погода, Радмир обязательно сам приезжал и Илнеру привозил, да и старших дочерей прихватить старался… но Веся после их отъезда по три дня ходила с красными глазами… хотя от меня пряталась. Мы частенько подумывали… не отправить ли ее к тетушкам в какой другой клан… но как припоминали о вашей… пронырливости, так тотчас отступались от всяких перемен. Ну а потом Радмир нашел способ… отправил ее в отряд… и Веся стала оживать… но как я теперь понимаю, страх перед наказанием в ней остался. Ну а сегодня вся обида за те годы и вскипела… иного объяснения у меня нет.

– Тьма… – зло рыкнул Берест, метнув в магистра пылающий ненавистью взгляд, – неужели вы не понимали… когда пытались ее достать, что травите девчонке душу?

– Да в том и дело! Вовсе не пытались мы ее достать! Как только Радмир выгнал из Ясновеня чародея и запретил нам появляться в своих землях, сразу поняли… кого-то из близких защищает. И даже не совались, лишь издали присматривали… мы-то знаем, насколько опасно ей было остаться без хорошего наставника. А про Кастину даже не догадывались… тут и Ольсен постарался, очень хорошо запутал все следы! – Феодорис сердито хлопнул по столу рукой, поморщился и сел на стул. – Вы же не наивные дети, понимаете, для чего мы запускаем эти байки про костры… на которых якобы горят одаренные, применившие запретные зелья! Раньше мы сдерживали народ от подобных преступлений по-другому… в каждом селе у нас был чародей, который присматривал за пронырами. Да и от степняков отбиваться было легче… А теперь все свободные маги в южной цитадели… и нечестные люди, которым хочется получить всевозможные блага без труда и сразу, всё чаще находят лазейки… Вот и Бервод… как выяснилось, носил очень сильный шаманский амулет, не позволяющий никому из магов второго круга рассмотреть исходящую от него злобу. А магов первого круга в этих землях всего двое, я и Саргенс. Ну вот ещё Тирой недавно приехал… так он скоро назад, амулеты для чародеев зарядит и уедет. А у нас с Саргом не хватает ни сил, ни времени… следить ещё и за защитой князей, которые нас даже в дома к себе не пускают.

– А тут ещё недавно одаренная пыталась Береста приворожить, – невесело напомнил Саргенс, – вот и приходится стращать понемногу…

– Ладно, раз так, то мы уходим, а вы, как успокоитесь, приходите в кабинет… будем решать, как устроить вашу свадьбу, – помолчав, решил Феодорис, вызвал Хлопа и улетел в окно.

За ним улетел и Саргенс, а потом как-то незаметно исчезли и Ольсен с Кастиной.

– Весенка, – нежно целуя невесту, опасливо задал Берест главный тревожащий его вопрос, – но почему ты от меня-то убежала? Я ведь ничего не сделал тебе плохого… и никогда не сделаю…

– Прости… – тихо буркнула куница, не поднимая глаз, – я не хотела…

– Солнышко мое… – горячие руки крепче прижали девушку к широкой груди, – пообещай, если тебе когда-нибудь будет плохо или обидно… бежать ко мне… а не от меня. Не могу даже высказать… как ты меня напугала!

– Наверное, пора идти в кабинет? – вспомнила куница через несколько минут, осторожно отодвигаясь от жениха. – Иначе, боюсь, они нас сегодня не дождутся.

– Пора… – разочарованно вздохнул ястреб, – но тебе лучше сначала умыться… иди, я подожду.

Пока Веся умывалась и переодевалась, княжич успел внимательно рассмотреть ее столовую, сразу, когда влетел в окно на фантоме, не до того было. Да он в тот момент вообще не только ничего не видел, но и думать ни о чем не мог, кроме неожиданного поступка невесты. Хотя после рассказа Кастины все встало на свои места. Иногда срываются даже самые сильные и сдержанные воины, если им приходится долгое время принуждать себя заниматься не тем, чем хотелось бы, это Берест давно приметил. Потому-то всегда долго присматривался к пришедшим в отряд людям, чтоб разгадать, какое дело им больше по сердцу, и очень радовался, если угадывал.

– Я готова… – входя в комнату, кротко сказала Веся, и эта ее непривычная покорность больно кольнула сердце ястреба.

Не подходит его смелой и воинственной кунице такое поведение, и значит, не все обиды улеглись в ее душе… а возможно припомнились и новые, пока она надевала темное одеяние чародейки. Берест поспешил обнять девушку, попытался заглянуть ей в глаза и по тому, как она тотчас спрятала взгляд, в котором не было привычного лукавства, понял, что не ошибся. И раз так, то никуда они сейчас не пойдут… до тех пор, пока к Весенке не вернутся вся ее живость и уверенность, так привлекавшие княжича.

– Солнышко… – несколько секунд он ждал, пока она поднимет взгляд, – я, наверное, мало говорил тебе о своей любви… и теперь понимаю, как был неправ. Отныне буду рассказывать каждое утро и каждый вечер о том, как мне нравятся твои глаза, губы, смех… как мне приятно, когда ты командуешь мною, братьями и даже дедом, если веришь в свою правоту и в святое право целителя. Я не успел за эти дни рассмотреть и понять тебя в совершенстве, но точно знаю… такой, как сейчас, не видел ещё никогда. И я хочу знать… что с тобой происходит, почему ты так покорна?

– Спасибо, Дест… – на миг глянула на него Веся и снова спрятала взгляд, – просто мне стыдно… Кася и отец с матерями столько сил отдали… пытаясь вырастить меня выносливой и уверенной в себе, а я… припомнила неполученные сказки и конфеты…

– Солнышко… не казни себя… все люди такие. И я тоже… сейчас некогда, но позже расскажу тебе… чего только пожелаешь. Но мне показалось… ты ведь о чем-то смолчала?

– Да, – не стала отказываться Веся: смешно пытаться обмануть человека, который может распознавать даже безобидное лукавство. Да и не хочется ей ему лгать… даже в мелочах. – Ты слышал, верховный магистр сказал про свадьбу?

– Конечно. А тебя… что-то насторожило?

– Он говорил это так, словно кусок от сердца отрывает, – нехотя проговорила чародейка, а затем вдруг, решившись, подняла на жениха взгляд и уставилась ему в глаза с тревожной требовательностью: – Дест… скажи честно, ты ведь хочешь попасть в Антаиль?

– Веся… – От неожиданности вопроса ястреб на краткий миг растерялся, но девушке хватило и этого, чтобы все понять.

– Я догадывалась… как ты говоришь – и сама такая. Если я вступила в отряд… через некоторое время его беды становятся и моими бедами, хотя мне знакомы многие воины… никогда не забывавшие о личной выгоде.

– А я таких потихоньку убирал из отряда, оставлял охранниками в городах, – хмуро усмехнулся Берест, уже сообразивший, о чем она хочет сказать. Именно о том, о чем сам он никогда не заговорил бы первым, – но мы говорим не о них… а о нас. Да, мне хочется попасть в Антаиль, самому посмотреть на эти руины и разобраться в их тайнах. Но сначала я намерен жениться… с каждым днем мне все труднее расставаться с тобой по вечерам. Поэтому пусть он устраивает свадьбу… а остальное решим позже.

– Берест… – несчастно вздохнула Веся, – может быть, я поняла неправильно… но боюсь, после свадьбы нас с тобой туда не пустят.

Ястреб почувствовал, как от этих слов его сердце облило неприятным холодом, и замер, пытаясь понять, почему она так решила. В правдивости слов куницы сомневаться не приходилось, она и в самом деле так считала, он знал. Но могла ведь Веся ошибаться?

– Почему ты так думаешь? Здесь ведь очень мало семейных чародеев, только две пары?

– Я же много ездила с отрядом и точно знаю: почти все чародеи, которые живут в городах Этросии, – женатые мужчины. Вспомни сам, даже самые молодые! Я даже думала тогда, что они, как жрецы, не могут уйти из цитадели, пока не женятся.

– Да, про это я тоже думал… – нахмурившись, кивнул Берест, – а дальше?

– А тут полно неженатых, и ещё – вспомни про пирожки! Все выбирали их для друзей и ни разу не сказали, к примеру, для Деста и Эви. Так, как говорят про семейные пары. Конечно, это ещё не точно… но когда я думаю про те тайны, которые он не захотел нам открывать, у меня в душе просыпается тревога… словно перед нападением степняков.

– Но мы же можем спросить? – хмуро произнес ястреб, понимая, что ничего это уже не изменит… сейчас он вдруг осознал это очень ясно.

И отказаться от поездки в Антаиль уже не захочет ни он, ни Веся.

– Я как раз хотела тебя попросить… – вдруг неуверенно произнесла куница, – хорошенько прислушайся к его ответу, когда я задам вопрос… у меня есть ещё одно подозрение.

– Обещаю, – твердо заявил Берест, распахнул окно и вызвал своего Туна.