Текст книги "Свадьба отменяется. Смотрины"

Глава 4

Стук в дверь раздался значительно раньше, чем ожидал Эртрайт: он совершенно не выспался. Да и за окном, как убедился лжегерцог, повернув туда сонное лицо, было ещё совершенно темно. Какого демона, с ума они, что ли, посходили? Или это хозяин комнаты пришёл предъявить на неё права? Ну вот почему ему не пришло в голову с вечера спросить брата, каким путём тот добыл ключи от этих гостевых комнат? Может, просто отобрал у подвыпившего адъютанта?

– Ваша светлость, проснитесь! – в вежливом голосе герцога сквозь показную почтительность слышалось неудержимое веселье, и это явилось главной причиной, по которой Райт все-таки сполз с постели и, прошлёпав к двери, отодвинул засов.

И тут же, охнув, бросился за халатом – в комнатушке, где спал Дорд, было полно народу.

Кроме градоначальника, его жены и директора гимназии, присутствовали несколько выглядывающих из-за их спин гостей, явно желающих рассмотреть не столько халат Райта, сколько комнату за его спиной.

– В чём дело? – Любивший поспать кузен герцога был сейчас вовсе не в лучшем настроении.

– Пропала наша старшая дочь, Камильена! – патетически всхлипнула жена градоначальника и вдруг ринулась мимо Эртрайта в спальню, в безумной надежде найти свою пропажу именно там.

И по мере того как она лазила по шкафу и заглядывала под кровать и за полог, Эртрайт все более приходил в состояние, которое Гизелиус насмешливо называл великой весенней грозой. Вот только прихвостни градоначальника не знали, насколько оно у Райта быстротечно, поэтому даже чуть присели, когда лорд, с каждой секундой все больше закипающий, обманно вежливым голосом задал первый вопрос:

– А почему это вы решили, сударыня, будто я настолько дурно воспитан, что приведу в мою спальню вашу дочь? Или это вы сами так неумело воспитали своих дочерей и они способны отправиться ночью в спальню холостого мужчины?! – Рычанье в голосе лжегерцога начало звучать угрожающе. – Ну, так как мне следует понимать ваше поведение? Или вы специально заманили меня в свой дом с целью обманом женить на одной из дочерей? Неужели вы считаете, будто после такого оскорбления я хоть на миг тут останусь? Или вы надеетесь, что после произошедшего я оставлю на таком ответственном посту вашего мужа?!

Дорданд стоял рядом с самым невозмутимым видом, одобрительно кивая каждому очередному негодующему пассажу брата, и только те, кто его хорошо знал, рассмотрели бы в тёмно-серых глазах прыгающих чёртиков.

– Но ведь… в вашей спальне… – заикаясь от страха, робко промямлил градоначальник, – там ваш лекарь… и с ним Риселла…

– Кто такая Риселла?! – не понял Райт, запутавшийся в именах окружавших его на ужине девиц, и Дорд почтительно напомнил:

– Племянница какого-то знатного горожанина.

А потом развернулся и опрометью рванул из комнаты. Эртрайт, сообразивший, что произошло, всего на миг позже, подобрав полы длинного халата, стрелой вылетел следом.

Дорд мчался по лестнице, и лишь одна мысль билась в его мозгу: только бы у магистра хватило выдержки и здравого смысла не убить эту дуру или не превратить её в нечто жуткое. Была лет пять назад история, хорошо отец тогда ещё был жив и сумел доказать всем сомневающимся, что появившееся в ближнем лесу неизвестное науке животное никакого отношения к его лекарю не имеет. И к нахальной полугадалке-полупопрошайке, осаждавшей почти всё лето жителей нескольких прилегающих к лесу деревень, тоже. Просто совпали по времени эти события.

Деревенские ребятишки, толпой бредущие летним вечером из лесу с полными лукошками малины, заметили, как за возвращавшимся от травника Гизелиусом упорно следует размахивающая руками гадалка. Видимо, что-то доказывала – дети слышали только обрывки слов. А на другое утро на мужиков, выбравшихся на утренней зорьке порыбачить, вылезла из кустов коза с поросячьей головой и в обрывках разноцветных бус на шее. Вот эти-то бусы и являлись главным доказательством обвинителей, тогда как герцог недрогнувшим голосом объявил, что именно бусы и являются главным подтверждением непричастности его лекаря к запретной магии. Ведь ясно же: вначале это порождение тьмы напало на мотавшуюся по дорогам попрошайку, и та, чтобы откупиться, нацепила на чудовище собственные украшения. И, пока монстр не опомнился, сбежала подальше. Селяне вначале не поверили убийственной логике этих доводов, но через пару дней прискакавший из Кархина королевский гвардеец рассказал, будто видел гадалку, садившуюся на идущее вниз по реке судно, и даже самые упорные вынуждены были прикрыть рты.

Сворачивая на лестницу, Дорд заметил не отстающего от него Райта в собственном бархатном халате с собольей опушкой и растянувшуюся за ним по коридору толпу гостей, спешащих не прозевать такие потрясающие события. Каждый отлично понимал, что этой зимой очевидцы случившегося в доме градоначальника скандала будут иметь приглашения на все самые престижные вечера и балы сезона.

Неимоверно злой и невыспавшийся Гизелиус, полностью одетый и с саквояжем в руках, разъярённо вышагивал по гостиной. В кресле, стоящем у камина, тихонько рыдала замотанная в покрывало девица, и при первом взгляде на неё всем сразу становилось ясно: сама она так замотаться не сумела бы при всём желании.

– Что тут произошло? – На миг Дорданд забыл, кто из них с кузеном сейчас герцог.

Однако ни растерянный начальник городской охраны, подпиравший дверь спальни, первоначально принадлежавшей магистру, ни его подчинённые не заметили этой оплошности.

Только Райт, почти влепившийся ему в спину, вовремя напомнил герцогу, что он теперь всего лишь секретарь.

– Гизелиус, нам сообщили… это правда? – лжегерцог оттеснил брата в сторону и остановился перед сердито сопящим стариком.

– Вы полагаете, ваша светлость, будто в этом доме кто-то может сказать правду?! – Магистр оскорбленно задрал нос. – Интересно в таком случае, что именно вам сказали?!

– Не волнуйтесь, друг мой, – холодно объявил секретарь, краем глаза следя за застывшим в дверях градоначальником, – его светлость уже сместили нашего нелюбезного хозяина с его поста!

Градоначальник тихо застонал и с упрёком уставился на жену.

– Ну, Жаннет, ты своего добилась?

– У тебя дочь пропала, а ты о должности печёшься, – трагично воззвала Жаннет, не переставая надеяться на чудо, ведь она настрого наказала этим дурёхам захомутать хоть одного из гостей!

Какая разница кого, если в результате будешь жить в герцогском замке?! Хотя самого герцога не в пример заманчивее, но, на худой конец, и карась – рыба.

Дверь спальни за спиной начальника городской стражи как-то подозрительно дёрнулась, но он продолжал её держать с самым невозмутимым видом. И только когда бдительный Дорд, не пропустивший это движение, подошёл вплотную, воин, несчастно вздохнув, сделал шаг в сторону. Лишённая подпорки дверь стремительно распахнулась – и из неё вывалилась ещё одна бывшая поклонница Райта. Слегка неодетая и весьма растрёпанная

– О нет! – в отчаянии всплеснула руками госпожа Жаннет, заметив виновато-плутовское выражение на лице воина. – Не говори ничего, Камильена, я этого не перенесу!

– Простите нас… папа, – в притворном раскаянии склонил голову жулик. – Но мы с Камильеной давно любим друг друга, и я сделал ей предложение… руки и сердца.

– Потому как больше тебе предложить нечего, – рявкнула Жаннет, прекрасно осведомлённая, что всего несколько недель назад этот доблестный воин получил вежливый отказ в доме одного из местных купцов.

Должность начальника охраны, конечно, сама по себе может быть очень доходной, но только если у человека, занимающего её, мозги всё время заняты заботами о своём кармане. А у этого простака Динжара все мысли о том, как понадёжней укрепить стены стоящей на прибрежных скалах крепости, в которой, в случае набега степняков, может укрыться все население маленького города.

– Мне подготовить указ, ваша светлость?! – многозначительно осведомился Дорданд и указал Райту глазами на Динжара.

– Да, Кайд, и немедленно. – Кузен важно кивнул. – Я подпишу. Эй, кто-нибудь, принесите мой чемодан и одежду, и вещи лорда Кайдинира не забудьте. Гизелиус, вы не против, если я переоденусь в вашей спальне?

– Если не боитесь полуголых девиц, вылезающих из потайного хода, то пожалуйста! – едко ухмыльнулся магистр. – Если бы меня не задержало изготовление лекарства от вашей лихорадки, то уже считался бы женихом!

Притихшая девица в покрывале зарыдала с новой силой, и Эртрайт недовольно поморщился.

– Допроси её, Кайд. – Женские слезы всегда действовали на чувствительного Эртрайта удручающе.

– Иду, ваша светлость, – с лёгким оттенком иронии отозвался герцог, быстро черкавший что-то на листе гербовой бумаги. – Вот, готово, прочесть?

– Читай, – величественно разрешил Эртрайт, ни малейшего представления не имевший, как Дорданд решил наказать их хозяина.

– Сим указом я, герцог Дорданд Агранат Анримский, отстраняю градоначальника Кархина лорда Бангена Тасвойского от занимаемой должности и назначаю его временным преемником начальника стражи города Кархина господина Динжара, со всеми полномочиями и привилегиями. – Он поднял глаза на бывшего градоначальника и буднично спросил: – Дом ваш или казённый?

– Казённый… – убито прошептал ссутулившийся Банген.

– Тогда радуйтесь, ваша дочка очень вовремя подсуетилась, – дописывая что-то в указ, ядовито буркнул Дорданд, – возможно, зять не станет выгонять родичей на улицу. – И уже другим, почтительным тоном добавил: – Ваша светлость, готово.

Эртрайт, прошедший к столу и вставший так, чтобы загородить от зрителей происходящее, бросил короткий взгляд на документ и убедился, что герцог уже поставил там свою заковыристую роспись. Самому Райту осталось только снять с шеи цепочку с печатью и заверить документ.

Что он и проделал с великим удовлетворением, после чего полюбовался, как Дорд важно вручает документ приосанившемуся жениху.

– Надеюсь, ты не будешь слишком тянуть со свадьбой, – строго предупредил лжегерцог новоиспечённого градоначальника, когда тот в ритуальном поклоне склонил перед ним голову, и хлопнул жениха по плечу, – приступай к работе, да служи честно.

Горестный вздох будущей тёщи заверил их, что в чем, в чем, а вот в последнем она нисколько не сомневается.

– А сейчас оставьте нас, герцогу нужно переодеться. – Дорданд таким выразительным взглядом смерил жениха с невестой и ошарашенную публику, что через минуту в комнатах, кроме них и рыдающей в кресле лазутчицы, не осталось ни одного человека.

– Ну, красавица, теперь мы займёмся вами, – запирая за ушедшими двери, ухмыльнулся герцог, и его усмешка не сулила ничего хорошего.

– Сначала переоденьтесь, милорды. – Гизелиус, бдительно следивший за кандидаткой в герцогини, заметил, как по её замурзанному, но смазливому личику скользнула непонятная гримаска.

– Ты прав, – кивнул Эртрайт, которому тоже послышалась в словах друга некая двусмысленность, – иначе нам дорого обойдётся этот разговор.

И тут в дверь затарабанили так отчаянно, что все трое мгновенно насторожились.

– Кто бы это мог быть?! – тихо буркнул Райт и хотел было по привычке сам открыть двери, но Гизелиус предупреждающе поднял руку.

– Я открою, ваша светлость, не волнуйтесь!

Ну, вот за магистра-то Райт как раз волновался меньше всего: тот умел мгновенно ставить мощные магические щиты, от которых удары меча отскакивали, как горох от стены.

– Вы велели принести её вещи, – торопливо затараторила молоденькая служанка, с беспокойством заглядывая в распахнутую магом дверь, – вот я и принесла. Куда положить?

– Неси в ту комнату, – приказал Гизелиус и обернулся к Дорданду. – Кайдинир, не сочти за труд, помоги старику доставить наглую соблазнительницу в комнату, не здесь же ей одеваться?!

– Разумеется, – коротко кивнул герцог, правильно поняв предупреждающий знак магистра, и, подхватив примолкший свёрток, легко отнёс в ту комнату, где до этого обретался бывший начальник охраны.

Служанка змеёй юркнула следом и плотно прикрыла за собой двери.

– Что происходит? – тихо, одними губами поинтересовался Дорд у магистра, ведущего себя крайне подозрительно.

– Тсс, – предупреждающе стрельнул тот глазами на занятую девицами спальню, – быстро одевайтесь, я потом всё объясню.

Эртрайт разочарованно вздохнул и, подхватив чемодан, направился в комнату Гизелиуса.

– А как же потайной ход? – по пути вспомнил следующий за ним герцог, как секретарь, имеющий по этикету право в исключительных случаях подменять камердинера.

– Я его подпёр поставцом, а то оттуда ещё кто-то ломился. – Магистр мстительно ухмыльнулся. – А в моем возрасте пускать в спальню больше одной девицы опасно для здоровья.

Эртрайт хрюкнул, представив убегающего от девиц учителя, а Дорданд, уловивший в голосе мага какую-то недосказанность, кроме несвойственной для того грубоватой шутки, снова насторожился. И войдя в спальню, прямиком направился к поставцу, подпирающему дверку невзрачного шкафчика. Обычно в таких хранят дополнительные одеяла и подушки для особо капризных гостей.

В этом шкафчике тоже были подушки, кучей сложенные в одну сторону, оставляя для обозрения небольшую дверку, как раз такого размера, чтобы сквозь неё могла прошмыгнуть очень стройная и гибкая особа. Но не это заставило Дорда насмешливо присвистнуть – в тонкие скобы, по-видимому, использовавшиеся как дверные ручки, кто-то продел крепкое поленце, и не нужно было иметь учёную степень, чтобы точно назвать хитреца. Вернее, хитрунью.

Стало быть, Риселла заранее разведала все особенности потайного хода, потому как найти в темноте подходящее по размеру полено абсолютно невозможно, к тому же в спальне могло и вовсе не оказаться дров.

Вот сейчас всё встало на свои места: выходит, пробравшись через ход, девица заперла изнутри дверцу и сидела в шкафу, ожидая прихода герцога. Теперь и Райт припомнил, как одна из его почитательниц исчезла чуть раньше других. И в таком случае получается, что в этом состязании на скорость у дочерей градоначальника не было ни единого шанса на победу.

Дорданд решительно отпихнул ногой вывалившуюся подушку, шагнул внутрь шкафчика и прикрыл за собой дверцу. И едва не расхохотался в голос. Две незаметные снаружи дырочки, просверленные в очень удобном для наблюдения месте, позволяли видеть всё, происходящее в спальне в районе кровати. Стало быть, девица видела, к кому именно лезла в постель? Или… или Гизелиус умалчивает о чем-то значительно более важном, чем герцогу показалось с самого начала.

Когда через несколько минут, полностью облачённые в дорожные костюмы, милорды важно вышли из комнаты Гизелиуса, Риселла уже стояла у камина с самым виноватым видом, какой только могут принимать особы женского пола. Служанка лазутчицы скромно сидела в уголке комнаты на краешке банкетки, пряча под неказистой шалью руки.

Герцог, несмотря на свой достаточно скромный опыт общения с подобными девицами, был уже вполне осведомлён о небольших дамских хитростях и поэтому только насмешливо фыркнул в затылок идущего впереди Эртрайта. Можно не сомневаться, сейчас на них обрушат море слез и рассказы о внезапно вспыхнувшей горячей любви, затем начнут раскаиваться и умолять о пощаде. И им останется только придумать для аферистки наказание посуровее, дабы никому не повадно было повторять такой фокус.

Устроившись вместе с друзьями на простых стульях возле стоящего посреди комнаты стола, лжегерцог некоторое время молча изучал преступницу, затем подал брату знак начинать допрос.

– Ну, сударыня, – строго произнёс секретарь, устремив на девушку мрачный взгляд, – мы ждём ваших объяснений.

– Ваша светлость… – девушка в отчаянии заломила руки и застенчиво покраснела, – неужели вы заставите меня рассказывать столь интимные вещи в присутствии других мужчин?!

– Вообще-то именно к одному из этих мужчин вы, сударыня, и влезли в спальню, – язвительно заметил Дорданд, – ну а я всего лишь секретарь, человек при исполнении обязанностей и, следовательно, практически бесполый.

Риселла смерила его мимолётным загадочным взглядом и снова застенчиво потупила глаза.

– Я вынуждена сдаться перед вашей настойчивостью, милорды, – сказала она кротко и так беззащитно махнула ресницами, что герцог едва не расхохотался. – Должна вам сказать, я сирота… и граф Юджен Мидреску – мой единственный оставшийся в живых родственник. К сожалению, очень дальний… троюродный дядюшка, кажется, – девушка сделала красноречивую паузу, призванную пробудить в сердцах знатных милордов сострадание, но все упорно молчали.

И милорды, и их сердца.

– Сами понимаете, – печально вздохнув, продолжила она, – дядя был вовсе не в восторге, когда после окончания монастырской школы я переехала жить к нему. Он довольно скуп… и едва терпел моё присутствие. Однако недавно его отношение резко переменилось… он даже купил мне несколько новых платьев и тёплый плащ. Но, увы, вскоре стало ясно, что причиной его неожиданной доброты явилось далеко не сострадание к несчастной сиротке. Вовсе нет. Оказывается, ко мне посватался один из местных купцов, человек сколь богатый, столь и немолодой, к тому же славящийся жестоким нравом. За последние десять лет он похоронил трёх жён, причём все они были молодыми сиротами.

– Имя жениха, – кратко обронил Дорд.

– Сален Турхан, – ни на миг не замедлила с ответом Риселла, тем самым невольно выдавая свою подготовленность к этому разговору.

Или… вовсе не невольно?! Но в любом случае герцог намеревался досконально разобраться с этим загадочным делом.

– По факту смерти его последней жены два года назад проводилось расследование, – серьёзно сообщил Гизелиус, – но за недостаточностью улик дело было закрыто и признано, что женщина сама случайно оступилась и упала с моста.

– А никто не задумался, почему она пошла на этот самый мост в гололёд? Зачем ей вообще было гулять в том конце города? – Чувствовалось, что лазутчица хорошо осведомлена об обстоятельствах дела.

– Не будем сейчас копаться в старых грехах купца Салена, – решительно прервал уклонившийся в сторону спор Дорд. – Милорд желает знать, зачем вы пробрались ночью в ту спальню, которая первоначально предназначалась ему?!

– Я хотела… – Девушка снова кротко покраснела. – Оказать ему услугу. Нет, не подумайте ничего плохого, я случайно узнала про потайной ход и хотела предупредить его светлость о замыслах госпожи Жаннет.

– А вы не могли это сделать каким-нибудь менее экстравагантным способом? – едко обронил Эртрайт, слегка разочарованный таким признанием.

Да и какой молодой человек будет рад услышать, что довольно миловидная молодая особа пробралась среди ночи к нему в комнату по потайному ходу лишь затем, чтобы оградить от прихода других, не менее очаровательных девиц?!

– Ваша светлость! – теперь в печальном голосе лазутчицы звучал почти откровенный упрёк. – Подумайте сами, как бы ещё я могла это проделать? Если и Камильена, и её сестры, не говоря уже об их служанках и камеристках, неотрывно следили за нами с той самой минуты, как я случайно узнала о планах их матушки?!

– Во-первых, кто ваш сообщник, во-вторых, как вы узнали про планы госпожи Жаннет и, в-третьих, какой прок его светлости от вашего предупреждения, если вместо Камильены в его спальне обнаружат ВАС?! – едко усмехнулся Дорданд, с лёгким презрением глядя на изворотливую девицу.

– Отвечу по порядку, – серьёзно кивнула она, сбрасывая очередную маску, – под словами «мы», я имела в виду себя и свою компаньонку, Милли. Она такая же сирота, как я, и мы воспитывались в одном монастыре, только у неё нет такого богатого и бессердечного дядюшки.

– Дальше! – прервал её выпад в сторону старого графа Эртрайт, мельком окинув взглядом сжавшуюся на банкетке девицу, принятую ими первоначально за служанку.

– Во-вторых, – сообщила Риселла с едва заметной усмешкой, тонко копируя Дорданда, – о замыслах своей матушки проговорилась младшая из дочерей градоначальника, Жульена. Она попыталась привлечь нас в соучастницы, чтобы обойти в этом деле сестёр. А в-третьих, его светлости нечего бояться каких-либо притязаний на свою свободу с моей стороны, так как выходить за него замуж я никогда не собиралась.

– Это лишь слова. – Герцог недоверчико качнул головой. – И доказать их честность вам вряд ли удастся.

– Она говорит правду, – уныло буркнул магистр, и Эртрайту не удалось скрыть своего изумления внезапным заступничеством Гизелиуса.

– Но ведь вы сами… – Дорд тоже смотрел на старика слегка настороженно, такие заявления были вовсе не в его обычае.

– Она действительно не приставала ко мне и благоразумно подождала, пока я оденусь и придам постели такой вид, словно на неё никто не ложился, – хмурясь, объяснил магистр. – Только после этого я позвал слуг и поднял шум. И я считаю, что девушка заслуживает той награды, которую она просит за свой поступок, ведь она сильно рисковала… своим честным именем, пускаясь в эту авантюру.

– Гизелиус! – с неудовольствием нахмурился Эртрайт, но Дорданд незаметно пихнул его под столом ногой, и кузен смолк, пытаясь сообразить, с чего это брат вдруг встал на сторону учителя.

А потом заметил, как переплетены тонкие, обожжённые снадобьями пальцы магистра, и тоже стиснул губы. Слишком часто приходится ему присутствовать при различных деловых встречах Дорда, чтобы он не знал об условных жестах, принятых между герцогом и магом. И конкретно этот, замаскированный под простое нервное движение жест красноречиво говорил, что сейчас лучше ничего больше не выяснять, оставив все вопросы на потом.

– И чего же она просит? – прервал краткую заминку секретарь, поднимая взгляд на кротко потупившую глазки лазутчицу и разглядывая её с новым интересом.

– Разрешения присоединиться к нашему обозу в путешествии до Дивноводска. Там она надеется найти себе знатных покровительниц… или работу.

– И какая ей подошла бы работа? – Эта тема всегда живо интересовала Эртрайта, к явному неудовольствию его повелителя и кузена.

– Она имеет диплом травницы, – с некоторой мстительностью выдал магистр, – и вполне может претендовать на роль домашнего лекаря в не очень знатном семействе.

– Хорошо, – торопясь закончить с этим делом, слегка разочарованно буркнул лжегерцог, никогда не питавший особой страсти к занудному занятию изготовления зелий. – Принимая во внимание ходатайство Гизелиуса, разрешаем вашей карете примкнуть к нашему обозу. Однако… дамы, вы должны понимать, что в глазах большинства обитателей этого городка, после того как вы отправитесь на барку в составе нашего обоза, ваша репутация… сильно пострадает.

– Мы готовы к такой жертве, – тихо, но твёрдо произнесла Риселла и снова мило покраснела, хотя могла и не стараться – после того как магистр объявил о её профессии, ни герцог ни его кузен больше не верили во внезапность таких проявлений скромности, – но у меня нет кареты.

– Позаимствуем временно у градоначальника, она ему все равно пока ни к чему, – безапелляционно решил Дорд и, заметив заинтересованный взгляд лазутчицы, мгновенно поправился: – Прикажете распорядиться, ваша светлость?

– Распорядись, Кайд, – милостиво кивнул Эртрайт, сообразив, что больше никаких объяснений от магистра они не получат, пока не окажутся вдали от слишком «ушастых» стен этого дома.

Дорд послушно склонил голову и взялся за колокольчик, исподтишка наблюдая за навязавшимися им попутчицами. И был сполна вознаграждён за свою предусмотрительность, заметив мимолётное многозначительное переглядывание девиц. И если до этого момента он собирался просто присматривать за пронырами, то теперь был твёрдо намерен самолично не спускать с них глаз и вдобавок приказать Монрату приставить к девицам самых ушлых и надёжных охранников.