Текст книги "Медальон Эрсидаха"

Вера Поляруш
Медальон Эрсидаха

© Вера Поляруш, текст, 2021

© Александр Кудрявцев, дизайн обложки, 2021

© ООО «Флобериум», 2022

* * *

Посвящается прекрасному Человеку, кандидату медицинских наук Екатерине Львовне Ракитиной, вдохновившей меня на этот труд.

Вера Поляруш

Потому что все обернется заслугами, настолько, что запросят и начнут искать, “а есть ли еще прегрешения из прошлого, которые можно также включить в зивуг и над которыми можно смеяться, потому что ощущали это как страдания, а теперь получают веселье и радость”. Но не найдут. И нет более страданий в их истинном виде, какими они были в прошлом, хотя очень желали бы найти и ощутить их, потому что сейчас все страдания оборачиваются большим светом.

Книга «Зоар»

Глава 1

Страшка все понимал, но все равно было обидно. Ну, не пошел он в рост, зато вширь раздался. И шерсть у него была получше некоторых двухметровых. Если напрячь все мышцы, становилась дыбом и искрила секунд десять. Некоторые впечатлялись. Но не все. А если точнее, впечатлить удалось только одну девчонку лет пяти. Она так громко ревела, когда родители ушли в кино, что у Страшки началась мигрень. Ну, он и материализовался. Девчонка описалась и… перестала реветь. Страшка был в восторге от произведённого эффекта и тут же показал ролик шефу. Но на шефа это никак.

– Ты опять со своими заморочками, – отмахнулся он от видео, – не переведу я тебя на Семнадцатый, нос не дорос, – поддел он Страшку за самое больное и растворился в верхнем астрале.

Страшка вернулся к своим. На нижней ступени его поджидал Кормчий с новым заданием. «Опять сейчас домовым на пару сотен лет», – подумал Страшка и вздохнул. Быть домашним привидением было не хлопотно, но сильно донимали коты и крысы. И потом эти унизительные клички «бабайка», «бармалейчик», «тарахтунчик» и прочая мишура, вылетающая из пухлых мамашек, как зефирные шарики. Ну, кого на таком фоне всерьез напугаешь?

– Страшка, тебя где носит? – прогундел Кормчий. – Тут тебе перепало. От Данатая. Срочно. У тебя миссия в Четырнадцатом.

Страшка не поверил своим ушам, если бы они у него были. В Четырнадцатый посылали только по серьезным программам.

– А что случилось? – не скрывая дрожи в шерсти осмелился уточнить Страшка.

– Данатая перевели в Нижний. Там из-за этого такая сумятица сейчас. Все уже в программах. А это по срочному. Тут шеф про тебя и вспомнил, – выпучивал каждую фразу Кормчий.

«Ролик с девчонкой сработал!» – пронеслось в голове Страшки, пока он летел со сценарием к выходу. Но какое это теперь имело значение. Его, Страшку, «без роду, без касты, без связей», как говорили у них в Раздаточной, взяли в программу, и теперь он в команде Четырнадцатого уровня! Об этом он даже мечтать не смел.

«Видимо так сильно забил в подсознание, что сработало», – улыбался, залезая в сферу, Страшка, чем очень удивил соседей по кабинке.

* * *

В Четырнадцатом было тихо и пахло жасмином. Но и секунды не прошло, как на Страшку налетела стайка есиков. С собой они притащили альбом с различными прикидами, стали галдеть, что ему подойдет больше. Стоял ужасный гомон.

– Тихо, мошкара! – не выдержал Страшка.

Есики притихли. Страшка сам полистал альбом. Сразу было видно, что одеяния предназначались на рослых и мускулистых. Он на секунду представил себя в одежде Ястреба, усмехнулся и перевернул страницу.

На него уставился ядовитый аспид. Страшка аж задохнулся от восторга. Такой шерстки, гладкой, нежно-коричневой, да еще и с широкими чёрными кольцами, он не видел никогда!

– Вот эту! – почти заорал он, тыча в картинку.

– Кольчатая водяная кобра, – загалдели есики, перебивая друг друга. – Ядовитая. Из семейства аспидов. Туловище плотное, голова небольшая, глаза маленькие. Яд достаточно сильный. Длина костюма от 1,4 до 2,2 метров…

– Мне S-ка подойдет, – уточнил размер Страшка, – и хватит теории, я и сам, если что, в Википедию могу заглянуть.

В реале костюм оказался довольно потертый. И все-таки, влезая в кожу аспида, Страшка чувствовал себя красавчиком. «Мама-родная, я ползучий гад, да еще и ядовитый, мне теперь любая программа по плечу, только шанс дайте».

– Ты не ползучий, ты – водяной. В смысле, хорошо плаваешь и ныряешь, – считал его мысли Ангел. – Ты вообще-то сценарий видел?

Страшка сник под взглядом Ангела и поднял сценарий, который в суете бросил прямо на тропинку рядом с рекой. Ангел терпеливо ждал, пока он вникнет в суть программы.

– Готов?

– Готов, – и Страшка стал медленно погружаться в воду…

Глава 2

Лиза видела цвета, а Вероника – только белый и черный.

– Ну, смотри же, смотри, какое небо голубое и нежное, а травка зеленая, сочная, а цветы…

– Перестань! – обрывала ее восторги Вероника. – Все это сделано из белого с небольшим добавлением черного. Эти два – главные, а ты рассеиваешься по мелочам. Распадаешься на…

– На витражи, – охотно кивала Лиза и шла за Вероникой дальше.

Тропинка была узкой, и Лиза дышала в затылок Веронике, которая шла первой. Этому полю не было конца-краю, девушки устали, и очень хотелось пить.

– Смотри, там вода, – обернулась Вероника и махнула куда-то в сторону.

Лиза проследила взглядом за рукой подруги и ахнула. Река была всего в нескольких метрах от тропинки. Оттуда потянуло свежестью, и девушки пошли к воде прямо по зеленому покрывалу – траве и полевым цветам.

Добравшись до берега, обе долго пили.

– Вкуснее ничего не бывает, правда? – Лиза набрала в обе ладони студеную воду и бросила в Веронику.

Вода, не долетев до девушки, рассыпалась на сотни мелких капелек и превратилась в радугу.

– Ах, – в умилении присела на камень на берегу Лиза. Она наклонилась, чтобы еще набрать воды в пригоршни, и тут поняла, что… растворяется.

Сначала руки, опущенные в воду. Затем лицо и волосы, разметавшиеся по плечам. Она просто перестала видеть свое отражение в воде, которое только что было таким ярким и четким, будто в зеркало смотришься.

– Это от долгой дороги и жары, – подумала Лиза, но заметила, что камень, на котором она только что сидела – пуст.

– Вероника, – попыталась позвать Лиза, но внезапно поняла, что ее тоже нет, а есть только вон то белое облачко, быстро убегающее к горизонту, и это облачко и есть Вероника. Лиза это поняла так отчетливо, что даже не удивилась такому преображению подруги.

И тут на Лизу накатил страх. Он пробежал колючим проводом по спине, током ударил в затылок. Она попыталась заплакать, но страх был сильнее каких-то соленых струек. Так длилось несколько секунд или часов, Лиза не знала, потому что со временем тоже что-то произошло.

И вдруг она успокоилась. Страх перестал трепать ее. «Наверное, я теперь нимфа», – подумала Лиза, вспомнив университет и факультатив по мифам Древней Греции.

В это самое мгновение она стала медленно опускаться на дно. По обе стороны проплывали темные водоросли, она видела рыб или только их тени. Нельзя было точно определить, что это за существа, но они никак не реагировали на Лизу, продолжая двигаться по своей траектории.

– Я дышу под водой, как амфибия, – подумала Лиза и вспомнила любимый фильм про Ихтиандра.

– Я уже умерла, – сделала она вывод, но вовсе не расстроилась, потому что путь становился все интереснее. Мимо проплывали разноцветные бабочки, и Лиза каким-то чудом понимала, что рядом – поле морской капусты. Она увидела лужайку ламинарий, на которой мирно паслись осьминоги и раки-богомолы в соседстве с любимыми коровками и козочками. «Просто пастораль какая-то», – умилилась Лиза, и вспомнила картинки из детских сказок.

И тут она попала в воронку. Лиза закрутилась и волчком понеслась в обратном направлении. Вода становилась все прозрачнее, но когда до поверхности оставалось не больше полуметра, сверху что-то блеснуло и ударило прямо в темечко.

* * *

Сначала все было невыносимо белое. «Смотрите, куколка, а не девочка!», и чьи-то руки, пеленающие, ох, сильно как затянули, прям дышать нечем.

Она чувствовала себя бусинкой на серебряной нитке…

«Что за имя – Елизавета? Какое-то доисторическое…» – «Да нет, была королева такая, великая, между прочим. И святая тоже была – Елизавета Федоровна». – «И все равно я против. Давай лучше Алисой назовем». – «Ну, какая она Алиса? Смотри, как глаза таращит и пеленать не дается». – «Ты скажи еще, что на Лизу откликается, и я поверю, что у нас не девочка, а кошка – британка». – «Шутишь!»

Потом как в ускоренном кино. Детский сад: «Дедушка Мороз, приди к нам!» – «Ой, заморожу, заморожу!» – «А вдруг и вправду заморозит… лучше руки спрятать за спину… пусть Стасик свои отморозит, он у моей куклы вчера ногу оторвал…».

Школа: первая в октябрята, первая в пионерию, первая в комсомол, кругом первая, кругом лучшая, кругом отличница, а Валерка Астахов все равно смотрит на Ленку и вчера портфель ей до дома донес…

Университет: барабанная дробь сердца возле списка поступивших. Вероника стоит рядом и тоже нервничает. С Лёнчиком и Аликом они познакомились чуть позже, уже во время первой сессии. Так и тусовались все пять лет. Неразлучная четверка будущих светил науки.

Ленчик и Алик были гениями. Поэтому шпаргалки к экзаменам готовили им Лиза с Вероникой.

«Девчонки, сегодня вечером грандиозный марш-бросок по злачным заведениям! Вспоминаем Достоевского, ставим на рысаков (реплика: а ничего, что он в рулетку играл? Ответ – Лизка, не будь занудой), пьем кровавую Мэри (реплика: или шампанское с водкой), встречаем рассвет…» – «Алик, ты как всегда! Какой рассвет? Через неделю госы…» «Ну, вот начало госов и отпразднуем!» Обаянию Алика нельзя противостоять, это как цунами.

…Ленчик погиб на следующий год после выпуска. Об армии он мечтал всю жизнь, а университет – это по настоянию родителей. Сам напросился на Северный Кавказ, там после чеченских войн продолжали очищать территорию от бандформирований.

Через пару лет Алик попал в ДТП. Автомобиль сбил его прямо на пешеходном переходе. Пока приехала «скорая», он уже скончался.

От великолепной четверки осталась женская половина. Они регулярно встречались по воскресеньям и рассказывали, как прошла неделя. Вероника делилась сплетнями, которыми, как блохами, был набит её НИИ. Лиза все больше слушала, но иногда и у нее в школе что-то происходило, и тогда слово было за ней.

Однажды Вероника сказала:

– Нас выстрелили, как ракету из суперсовременной пушки. Думали, будет взрыв мозга, эффект на всю Вселенную. Но что-то пошло не так. Снаряд зашипел и упал в болото…

Лиза поняла, что это она об их кафедре, которая была нацелена на будущих первооткрывателей в точных науках. «Если бы ребята были живы», – подумала Лиза.

* * *

Вдруг стало жарко. Так жарко, будто ее поместили в печь. Всему виной этот шар, догадалась Лиза и попыталась на него подуть, чтобы он отлетел в сторону. И откуда он взялся?

Но дуть под водой оказалось не просто. Ее отбрасывало то в одну, то в другую сторону, при этом шар следовал за ней как привязанный.

Наконец Лизе удалось схватиться за какую-то цепь, и она постаралась зафиксироваться. В конце концов, ей это удалось, и она перестала болтаться.

Лиза немного передохнула и осмотрелась. Цепь была серебряной и вела куда-то вглубь. Шар завис прямо у нее над головой и обдавал жаром макушку.

Осторожно перебирая звенья, Лиза стала двигаться в том направлении, куда уходила цепь. Она почти ничего не видела, вода была густой и темно-зеленой, да еще этот огненный волчок над головой. Но выхода не было, вернее именно о выходе и думала Лиза, продолжая нащупывать серебряные колечки.

«Когда-то все это кончится, и я пойму, что к чему», – думала Лиза. – «Пока ясно, что ничего не ясно, и все вместе это противоречит законам физики, и даже квантовая механика тут не поможет». Она судорожно собирала в кучу полученные на кафедре знания, но кроме теории относительности ничего толком вспомнить не получалось. «Элементы непараметрической статистики для экспериментального изучения деформаций…», – и что?

– И что?! – услышала она прямо перед собой. Чтобы рассмотреть, кто там, пришлось поднапрячься. Сначала она увидела черные зрачки. Они были уставлены прямо на нее и от этого немигающего взгляда внутри похолодело. Еще через секунду самое плохое предчувствие оправдалось – это змея. Ее туловище плотно обвивало цепь, шея раздувалась от агрессии. Лиза в ужасе отпрянула, но тут снова услышала голос:

– Испугалась? – спросила с интересом змея.

Лиза так удивилась, что… перестала бояться. И в то же мгновение ядовитая кобра потеряла устрашающие черные кольца и стала на глазах преображаться. Сначала пожелтел хвост, от него плавно солнечный цвет расплылся по всей змеиной коже. Когда она дошла до головы, то и сама чешуйчатая стала другой.

«Где-то я уже такую видела», – подумала Лиза и тут же вспомнила мультик «Про удава, змею и мартышку».

Это было так неожиданно и забавно, что Лиза рассмеялась. Кобра-удав видимо обиделась и стала задом уползать по цепи от Лизы.

– Постой, ну постой же, – взмолилась Лиза.

«Хоть какая-то говорящая тварь, может, удастся выпытать, где я», – мелькнула у нее корыстная мысль.

– Не удастся! – отрезала рептилия, продолжая пятиться.

* * *

Драмиург был в гневе. Густая вязкая мгла придавила всех обитателей Пятнадцатого. В тишине слышен был только гул раскаленной лавы.

– Откуда этот идиот взялся?! – наконец прогудел Драмиург, обращаясь сразу ко всем и ни к кому.

– Там дыра в Четырнадцатом, взяли из Раздаточной. Говорят, хорошие характеристики, – засуетился Мелкий.

– Сценарий давали?

– Ага! Давали! Подробный! Ампер контролировал! – загалдели Шивки.

– Пусть Мелкий говорит, – поморщился Драмиург.

Мелкий подскочил, как ужаленный, и взвился над Шивками. Это означало «Цыц!»

– Имя Страшка. В Раздаточной три с половиной тысячелетия. Верхний настрой – леший, нижний – домовой. В программе первый раз.

– Проверку прошел?

– Нет, – замотал лохмами Мелкий.

– Вы там что, совсем ох…!!! – выдохнул Драмиург. Шивки закачались на огненных всполохах, Мелкий чуть отступил, чтобы не попалить шкурку.

– У него стопроцентный результат зафиксирован. Вот, – Мелкий крутанул видео с девчонкой.

Драмиург расхохотался. Стало не так жарко, и Шивки снова запорхали по сфере.

– Обоссавшаяся девчонка – стопроцентный результат! Это полный п…! Это развал Системы!!! – загрохотал Драмиург. Но чувствовалось, что гроза миновала, и приближенных не спустят на переплавку.

– Ладно, надо исправлять. Эти в Верхних только амброзию жрать умеют, – Драмиург ткнул когтем в Мелкого, – вот ты и будешь исправлять.

– Но… – попытался сказать Мелкий.

– Что такое? Мне послышалось «но»? На землю захотел?! – напрягся Драмиург. От него снова полыхнуло жаром, и Мелкий, пятясь задом, быстро закивал в знак согласия.

– Когда начинать?

– Сейчас!!! – заорал Драмиург и так громыхнул цепью, что услышали и застонали в Нижних.

* * *

Лиза продолжала преследовать желтую змейку, двигаясь почти на ощупь. Это была ее единственная зацепка разгадать, что происходит. Страха больше не было. Включилась любознательность, за счет которой ей еще со школы удавалось раскусить самые сложные теоремы. Она почувствовала холодок в животе, который был компасом на пути к решению.

Она сделала рывок вперед и ухватилась за шкурку. «Теперь главное удержать», – и Лиза изо всех сил вцепилась в гладкую поверхность змейки. Но шкурка вдруг сдулась и осталась в ее руке.

Перед ней стоял лохматый толстый гном с длинным как у индюка носом.

– Что ты наделала! – хлюпнул носом гном.

– Но… я не хотела, – Лиза все больше убеждалась, что попала в какую-то сказку и, если уж не умерла, то наверняка спит.

– Ты все испортила, – продолжал брюзжать гном, – ты должна меня бояться, и тогда мои силы удвоятся, а ты…

– Я тебя боюсь, – неуверенно сказала Лиза.

И вдруг гном схватил ее за руку и резко дернул в сторону. Они оба свалились в какую-то тину и покатились по грязной жиже вниз. Прямо над ними с грохотом пронесся смерч, еще секунда, и он засосал бы их в свой адский круговорот.

Грязный поток выплеснул Лизу в трубу, и она стала падать. Она падала до тех пор, пока не почувствовала, что стоит на том самом поле, откуда и начались ее приключения.

Глава 3

Веронике позвонили прямо на работу. Она даже не сообразила, откуда у них ее телефон. Просто сказала:

– Поняла. Еду.

И уже в дверях крикнула коллегам:

– Срочно в больницу. Подруга в реанимации.

Такси удалось поймать сразу. Пока ехали, Вероника прокручивала последнюю встречу. Все было, как всегда.

Они встретились возле бара «Павлин», традиционного места их «великолепной четверки». Уже три года прошло, как нет Ленчика, и почти год после смерти Алика, но они не могли нарушить этот ритуал.

Бармен кивнул старым знакомым.

– Как всегда два фирменных?

– Как всегда!

И они устроились прямо у стойки бара, поджидая свой коктейль. Вероника принялась рассказывать новости отдела.

– Представь, сегодня главный поменял формат. Мы все в шоке. Программа просчитана, готовилась к выходу, мы уже премии распределили, представь? Сегодня приходит – нет, ребята дорогие, вы пошли не тем путем, Бета-частот в π-полярности нет и быть не может. Мама-дорогая, мы год на это угробили. Козёл! – сделала неожиданный вывод Вероника.

– Ника, ты мне не говорила, что вы занимаетесь π-полярностью, – Лиза отодвинула бокал и посмотрела на Веронику так, что та отвела взгляд.

– Да брось! Сколько времени прошло! Алика год как нет, а у нас тема зависла. Ну, я и взяла его тетради. Там столько фантастики было, просто на уровне бреда, как всё у Алика, но одна формула зацепила. Своим в отделе показала, они говорят – это сработает, только нужно подойти с другого бока, через другие частоты, понимаешь?

Она так тарахтела, что Лиза, в конце концов, отключилась.

«…Говорят, он глаз положил на нашу Милку, но ему там ничего не перепадет. Милка себе цену знает», – услышала она концовку какой-то очередной интрижки, которыми кишел НИИ, где работала Вероника.

Лиза никогда не видела и, пожалуй, никогда не увидит ни начальника, ни Милку, и даже саму территорию отдела, в котором обитала ее подруга, но терпеливо слушала, в шутку называя эти излияния «из жизни пупсиков».

После университета ей пришлось идти простым преподавателем физики, правда сама школа была не простой, а для одаренных детей при Академии наук, и все-таки это была только школа, а она, Лиза Вороновская, еще три года назад – гордость и надежда факультета, теперь только училка не по годам вдумчивых восьмиклассников. Зато школа была рядом с домом, а дома была мама после инсульта. Время рассчитано по минутам: лекарства, процедуры, уроки, тетради, магазины, кухня и снова – лекарства, процедуры, уроки…

Она немного завидовала Веронике, которая продолжала вращаться в научной среде. Хотя «пупсики», о которых рассказывала подруга, судя по всему, звезд с неба не хватали, и все-таки настоящая жизнь была там, среди теорем и чисел, программ и конструкций, просчитанного будущего и невероятного настоящего.

Они еще посидели с часик, но в баре становилось шумно. Набежал молодняк, колонки, настроенные на низкие вибрации, грохотали то ли рок, то ли металл.

Рассчитавшись, девушки вышли на улицу.

Они молча шли по Калининской.

– А помнишь, как Алик на спор вынес из «Павлина» пивные кружки? – вдруг спросила Вероника, и обе расхохотались, вспомнив Алика с раздувшимися брюками, в карманах которых лежали два фирменных бокала.

– Так Ленчик отвлекал швейцара на входе, иначе бы стопудово застукали, – подхватила Лиза.

И тут на них накатило, как накатывало каждый раз, когда память возвращала в прежние времена. Они еще часа два бродили по знакомым улочкам, и вспоминали, и смеялись, и вытирали слезы сквозь смех, и было так хорошо, будто их снова четверо, и впереди много времени, и открытия, и симпозиумы, и академические шапочки с кисточками, и непременный хэппи-энд…

Потом Лиза побежала домой, маме пора было давать лекарства, а Вероника, поймав такси, уехала в общежитие университета, в котором продолжала жить по молчаливому согласию руководства.

Больше к теме π-полярности они не возвращались, но Вероника хорошо знала подругу, и понимала, что главный разговор впереди.

«У меня есть время подготовиться», – успокаивала себя Вероника, засыпая.

* * *

В реанимацию ее, конечно, не пустили. Она торчала возле поста дежурной медсестры, пока к ней не вышел врач.

– Состояние тяжелое. Ваша подруга в коме. Телефон дала ее мать во время госпитализации. Говорит, у нее больше никого нет.

«Конечно, никого нет, только парализованная мама и я… Как могло это произойти? Когда? Мы вчера часов в одиннадцать расстались, да, до полуночи еще час был, точно помню, она с лекарством опаздывала, которое нужно было в десять дать…» – проносилось в мозгу Вероники.

– Когда ее можно увидеть?

– Не знаю. Прогнозировать сложно, но… Будьте готовы к худшему.

– Ей всего двадцать семь! – зачем-то выкрикнула Вероника.

– Тихо! – цыкнул на нее реаниматолог. – Девушка, тут возраст ни при чем. У Вороновской серьезная травма головы. Подключена к аппарату искусственного дыхания. Сколько продержится, неизвестно. Тут следователь приходил, так я ему тоже дал ваш телефон.

– Травма? Головы? Ничего не понимаю… – уже в пустоту бормотала Вероника, так как врач скрылся за дверью реанимационного отделения.

Вероника вышла из больницы и снова поймала такси.

– На Ворошиловский проспект. Со стороны академгородка, пожалуйста, – сказала она водителю, садясь на переднее сиденье и пытаясь найти ремень безопасности. Руки дрожали. Таксист, молоденький паренек, помог ей пристегнуться.

У Вороновских дверь была открыта.

– Мария Константиновна! Это я, Ника! – громко сказала Вероника, разуваясь в прихожей.

Она привычно достала с обувной полки тапочки и прошла в комнату, где лежала мама Лизы.

Они были давно знакомы. В университете студенты часто зависали у Вороновских, особенно во время сессий. Писали конспекты, зубрили, обсуждали новые идеи или просто болтали под хорошую музыку. Как правило, Вероника оставалась ночевать, а остальные уходили в общежитие.

Но когда бы они ни нагрянули и сколько бы часов ни сидели, Мария Константиновна непременно накормит всякими вкусностями, а ребятам с собой еще и пирожков положит.

– И чтоб сегодня же съели! Вон худющие какие! Так и до чахотки недалеко, будь они неладны, эти ваши теоремы, – ворчала она им вслед. Марию Константиновну все обожали – веселая, подвижная, говорунья и умелица, вокруг нее всегда было тепло и светло. И вдруг – инсульт. Это было перед самой защитой диплома. Лиза чуть не бросила универ, чтобы ухаживать. Тогда ребята распределили между собой дежурства в больнице, и она блестяще защитилась. Но от предложения остаться на кафедре решительно отказалась.

Возле Марии Константиновны сидел молодой человек. Когда Вероника вошла, он привстал со стула. Красавчик, машинально отметила Вероника. Что-то неуловимое в нем напомнило ей детство, но она тут же отогнала ненужные ассоциации.

– Сергей Антонов, следователь, – представился он.

– Мне удостоверение личности показать? – Вероника не любила представителей власти, а уж полицию просто на дух не выносила.

– Зачем вы так? Я ведь именно вас ждал. – Антонов пристально смотрел на нее, и это смущало. – Мария Константиновна сказала, что вы самая близкая подруга Елизаветы.

– Ну, допустим. Но прежде, чем я скажу хотя бы слово, вы мне объясните, что тут произошло, – наращивая сталь в голосе, сказала Вероника.

Следователь согласно кивнул.

– По нашей версии, вчера вечером Елизавета возвращалась домой. Она вошла в подъезд и тут на нее напали. Скорее всего, мужчина крепкого телосложения. Он ее ударил по голове, она потеряла сознание, он вырвал сумочку. С первого взгляда, хулиганство или грабеж. Но есть одна странность.

– Странно всё, что вы рассказываете, – перебила Вероника. – Этот дом сплошь заселен старыми академиками и профессорами. Их покой бережет охранник Семён, или по-домашнему дядя Сёма. В прошлом он трудился в органах, и у него не то, что шелудивый воришка, муха из чужого двора не пролетит.

Молодой человек терпеливо выслушал Веронику и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Так вот есть одна странность. В сумочке остались нетронутыми кошелек и позолоченная пудреница, судя по всему, антиквариат.

– Это подарок Лизоньке от папы. На совершеннолетие, – сказала Мария Константиновна тихо.

– Деньги на месте, а в сумочке все перерыто, явно что-то искали, – вопросительно посмотрел на Веронику следователь.

– Вы думаете, я знаю, что было в сумочке у Лизы?

– Но вы последняя, кто видел ее в тот вечер. И вы вместе были в ресторане.

– Я вижу, вы хорошо осведомлены. Мы расстались возле подъезда, и я была совершенно уверена, что ей ничего не угрожает. На первом этаже сидит дядя Сёма, как я уже говорила.

– Охранника убили. Ножом в грудь. По всему, работал профессионал. Но нужен ему был не охранник, а Елизавета Вороновская. Вот в этом вся загадка. Решим ее, найдем убийцу, – сказал следователь и поднялся со стула. – Да и вот ещё. Я вызвал «скорую», должны приехать и отвезти Марию Константиновну в геронтологию. Там тоже в курсе. Не может же она оставаться одна в таком положении.

На этих словах Вероника очнулась. Сообщение о дяде Сёме ее ошеломило, но сейчас нужно думать о живых.

– Ну, уж нет! – сказала Вероника. – Ни в какую больницу Мария Константиновна не поедет. Я останусь и буду с ней сколько понадобиться. До выздоровления Лизы, – добавила она с уверенностью.

– Дело ваше. Я даже рад. Тогда не прощаюсь, – и следователь направился к выходу. Вероника пошла закрыть за ним дверь. В прихожей он остановился, снова как-то странно посмотрел на Веронику и протянул визитку:

– Вот мой телефон. Звоните, если что.

– Прям как в детективе, – хмыкнула Вероника, но визитку взяла.

Вернувшись, она застала Марию Константиновну в слезах.

– Душенька моя, спасибо, что не отдала в больницу. Как же мы теперь, без Лизоньки-то?

– Да что вы, в самом деле, Марья Константинна, все будет хорошо, – попыталась успокоить старушку Вероника.

Она присела возле нее, поправила одеяло, и вдруг почувствовала, как ком в горле перекрыл дыхание. Слезы хлынули по щекам, она даже и не пыталась их удержать, а только закрыла лицо руками.