Текст книги "Твоё молчанье"

Вера Сафронова
Твоё молчанье

«Твоё молчанье, частое дыханье…»

 
Твоё молчанье, частое дыханье,
Случайное прикосновенье рук,
Дрожанье губ твоих счастливых —
Непрочность, но захватывает дух.
 
 
Холодной ночью вспомню жар я
Твоих красивых, нежных губ.
В жару подашь ты мне в ладонях
Ручья холодный изумруд.
 

1980 г.

«Прости меня за то, что на твоём пути…»

 
Прости меня за то, что на твоём пути
Была я лишь цветком прекрасным,
Зелёный стебель украшал
Бутон мой, бархатисто красный.
 
 
Но не подумал ты, сорвав цветок,
Что жизнь его ты сокращаешь,
И не жалей теперь, что лепестки
Уж прежний цвет свой потеряли.
 
 
Хоть воду часто и меняешь ты,
Мой стебель с каждым днём желтее.
Прости меня, что зацвести
Я никогда, наверно, не сумею.
 

1981 г.

«А леса стоят большие…»

 
А леса стоят большие
В них ветра опять лютуют.
Дай гитару мне, спою я
Песню звонкую, лихую.
 
 
И на озере от песни
Растворится корка льда,
И от грусти и печали
Не останется следа.
 
 
Разбежится, разольётся
Шумно горная река,
Близкой станет нам долина,
Что была так далека.
 
 
Прокричит ночная птица,
Вспыхнет на небе звезда.
И от грусти и печали
Не останется следа.
 
 
И дорога под ногами
Станет лентой голубой,
И у речки холм угрюмый
Станет мраморной горой.
 
 
Голоса родной природы
Мы узнаем без труда,
И от грусти и печали
Не останется следа.
 

1982 г.

«Я с ладони сдуваю тебя…»

 
Я с ладони сдуваю тебя,
Как снежинку, что медленно тает.
Я из рук выпускаю тебя,
Как цветок, что со временем вянет.
 
 
Забываю сегодня тебя,
Как письмо, что обидою полно.
И жалею сегодня тебя,
Как звезду, что сгорает в полночь.
 
 
Выпускаю из сердца тебя,
Словно птицу, летящую в небо.
Отпускаю тебя от себя,
Как-то странно и просто нелепо.
 

1983 г.

«Колкий снег мне ударил в лицо…»

 
Колкий снег мне ударил в лицо,
Небо тучами заволокло,
Застонала колючая ель,
И в душе всё померкло теперь.
 
 
Упаду я в чёрную ночь,
И никто мне не сможет помочь.
Заблужу я в густые леса,
Чтоб не видеть мне небеса.
 
 
Затоскую одна, загрущу,
Из груди своей боль отпущу,
Буду плакать, сердце раня,
Вспоминать буду снова тебя.
 
 
Не жалей меня, тёмная ночь,
Не гони тучи злые прочь,
Ярких звёзд не дари, огонь,
И не падай, снег, на ладонь.
 

1984 г.

«Милый, славный, тихий край…»

 
Милый, славный, тихий край…
Где без любви и я, и ты,
Шепчут, словно вслед: «Прощай!» —
Мне увядшие цветы.
 
 
Что ж, теперь совсем прощай,
Пусть поманит меня даль,
Над крыльцом сосульки все
Перебью я, как хрусталь.
 
 
И пусть совсем нет радости, —
У горла – горький ком,
Я покидаю этот край,
Уютный, тихий дом.
 
 
Январь. Но, как в апреле,
Тепло. Капели с крыш.
Своим огромным взглядом,
Луна, ты всё глядишь…
 

1985 г.

«Голубики листок уже красный…»

 
Голубики листок уже красный,
И спелее шиповника куст по холмам.
А брусника, брусника так рясно
Грозди ложит в болоте по мхам.
 
 
Сланик дремлет и веточки-руки
Опустил. Урожай, знать, богат.
Над землёю дурманом развеет
Ветер клюквы опять неземной аромат.
 
 
Разбежались тропинки, дорожки,
Птицы вслед нам кричат на лету.
Звонок голос мальчишек, девчонок,
И по лесу несётся «ау» да «ау».
 

1986 г.

«Ты позвонил. Сказал – спешишь на встречу…»

 
Ты позвонил. Сказал – спешишь на встречу.
Но не ко мне. Мне не на что роптать.
Ты о любви моей совсем не знаешь,
Так разве мог меня ты вечность ждать?!
 
 
А я ждала! Вот ты повесил трубку,
Но не гудки – в ушах колокола.
Они всё громче, громче. Глохну.
Я рычагом их звон оборвала.
 
 
Мне не к кому спешить навстречу,
Но судорожно, почти что не дыша,
Накидываю плащ я свой на плечи.
Бегу. Как лань, трепещется душа.
 
 
Я падаю в траву. Полынь и мята.
Смешалось всё во рту. У горла ком.
Как долго я наверно, не рыдала,
Не плакала так горько ни о ком.
 
 
И как прожить мне эту ночь, не знаю,
Не оглянуться в прошлое назад.
Ведь небом можешь и один ты любоваться, —
Но не испить любви волшебный яд!
 

1987 г.

О Нерюнгри

 
Здесь сосны невысокие
И небо низко синее,
Здесь реки не глубокие,
Но очень говорливые.
 
 
Снега большие, тёмные
Лишь только в мае тают,
Когда цветы весенние,
Как в сказке, зацветают.
 
 
В росинках утро ранне
Проснётся спелой зеленью,
Зарёю бледно-красною
И звонким птичьим пением.
 
 
Заблудит странник-ветер
В леса, где сланик дремлет,
Где стуку дятла мерному
Лишь только эхо внемлет.
 

1988 г.

«Не пиши мне грустные письма…»

 
Не пиши мне грустные письма,
Грусти мне хватает сполна,
Словно в чёрном бушующем море
Набегает за волною волна.
 
 
Грусть моя, как подруга желанная,
На подушку со мною ложится.
И порою нам с ней, горемычною,
Почему-то подолгу не спится.
 
 
Не мани ты меня, не упрашивай, —
Не приеду к тебе, не вернусь,
Может, ночью и вспомню холодною,
На другой тогда бок повернусь.
 
 
Не заплачу, увы, не заохаю,
По тебе я не стану вздыхать,
А на письма твои и признания
Я не стану тебе отвечать.
 

1989 г.

Идол

 
Под солнцем палящим,
На склоне горы,
Безмолвно стоит,
Принимая дары.
 
 
В ногах его вырыт
Веленьем богов
Зловещий и всё
Пожирающий ров.
 
 
В туманах ночей,
Завернувшись, как в плащ,
Стоит истуканом
Безгрешный палач.
 
 
Железная грудь
Вся увешана златом,
Не в лаврах глава,
А в убранстве богатом.
 
 
Но в каменном взгляде
Нет сожаленья,
Лишь блески огня,
Как судьбы отраженье.
 
 
За слёзы и горечь
Здесь просят прощенья,
За страх и за веру
Здесь жаждут отмщенья.
 
 
Здесь согнуты спины,
Молитвы поют,
И жертву – невесту
Младую, ведут.
 
 
Сверкнёт сталь ножа
И над нею взметнётся,
Лишь вырвется стон
И слезой отзовётся.
 
 
Кровавой змеёю
В траву уползёт,
В рыданьях седая
Глава упадёт.
 
 
Но это – как шёпот,
Не слышит он, нет,
Он просто стоит
Под бренчанье монет.
 
 
Волхвы, словно волки,
Его стерегут,
Не славят его
И хвалу не поют.
 
 
В потёмках ночи
Труп невесты зароют
И злато под ключ свой
Зловещий закроют.
 
 
О, ИДОЛ, зачем же
На склоне горы
Безмолвно стоишь,
Принимая дары?!
 

1990 г.

«Мой юный друг, Вы всё поймёте…»

 
Мой юный друг, Вы всё поймёте,
Иль, может быть, осудите меня,
Когда моё письмо прочтёте
Под сенью осени, чуть голову склоня.
 
 
Вы, словно ангел, упорхнули в небо,
Исчезли, испарились в вышине,
Оставив мне смятенье и надежду,
Тоску и грусть оставили Вы мне.
 
 
Но я безумно рада на рассвете
О Вас, мой друг, немного погрустить,
И ждать Вас в час, когда утихнет ветер,
И, искренне поплакав, позабыть.
 

1991 г.

«Я слабею от тоски, от неволюшки…»

 
Я слабею от тоски, от неволюшки.
Где ты, мой тополёк, в чистом полюшке?
Ветви к небу все тянешь ты, тонкие,
А в ветвях песни птичьи-то, звонкие.
 
 
А в моём-то лесу – одни вороны,
Сосен ветки вокруг – во все стороны.
Дождь идёт, я дрожу – мне холодно.
Ну а лужи вокруг слёз моих – полоны.
 
 
Мне б под солнце, к тебе, в чисто полюшко,
И не вспомнила б я своё горюшко,
Прикоснулась к тебе я б листвою игривою,
Для тебя одного стала я бы красивою.
 
 
Умывала б тебя я росой самой первою
И была бы женой тебе самой верною.
Но бурлива река предо мной бежит,
И от страха порой листик мой дрожит.
 
 
Крыльев нет у меня, нет, не птица я,
Я – берёзка в лесу горемычная.
На другом бережку пред тобой стою,
И тебе, тополь мой, песни я пою.
 

1992 г.

«Большего нет наказанья…»

 
Большего нет наказанья,
Кроме души терзанья,
Кроме бездумных фраз,
Кроме безумных нас.
 
 
Мы и любить не любим,
Да и совсем не как люди,
Тайно любовью дышим,
Делаем вид, что не слышим,
 
 
Что говорят за спиною,
Только про нас с тобою,
Кости нам все перемыли,
Только мы их простили.
 
 
Жадно глазами съедая,
Мучаемся, вздыхая.
Чувства свои снова прячем
И не хотим иначе.
 

1993 г.

«А мне – трава бы не расти…»

 
А мне – трава бы не расти
И вместо моря – суша,
Я оправданий никаких
Не в состоянье слушать.
 
 
С другой постели не делю,
И даже не мечтаю,
Я просто так люблю тебя —
И вот опять страдаю.
 
 
В сомнениях своих одна,
Как в пламени, метаюсь.
И ночью снова без тебя
Не сплю, а только маюсь.
 
 
От мыслей этих устаю
И снова засыпаю,
А как с тобою всё решить,
Увы, опять не знаю.
 

1994 г.

«Встревожит чей-то взгляд нежданный…»

 
Встревожит чей-то взгляд нежданный,
Больное сердце защемит,
Воспоминания нахлынут,
Душа заплачет, заболит.
 
 
Глаза чужие, вы прекрасны!
Но есть на свете те глаза,
В которые, как будто в бездну,
Посмотришь, – катится слеза…
 
 
Такие милые, большие
И тайны неземной полны,
Они чаруют и колдуют,
Зовут из чёрной темноты.
 
 
В них блеск оставив, – словно скрылась
За тучкой яркая звезда,
Но отражением осталась
И холодком горит всегда.
 
 
В них, словно снег, такой искристый,
Закинул голубой февраль;
В них нет закатов и рассветов,
В них – только тихая печаль…
 

Март 1995 г.

К Вите Коцаренко

 
Влекомая новым желанием счастья,
Устав от тоски неприглядного дня,
Я снова увидела неба окраску,
Край скучный любезным вдруг стал для меня.
 
 
И всё озарилось вокруг и запело,
Опять зазвучала гитары струна,
Как будто опять у родного я дома,
Как будто опять я в него влюблена.
 
 
Черты расплываются, словно в тумане,
И что говорить, ведь прошло столько лет;
Когда он принёс, чуть смущаясь, к окошку
И сунул мне в руки тюльпанов букет.
 
 
И вот снова жду, как смешная девчонка,
Его появленья опять пред собой;
Чтоб сердце забилось и кровь разыгралась
И чтоб потеряла опять я покой.
 
 
Никак не оценишь, ничем не измеришь
Ад сердца избранника – знаю сама;
Но лучше горит пусть пожаром сознанье,
Чем, в лёд заковав, душу тронет зима.
 
 
И лучше мечтать, позабыв про коварство,
И лучше вслепую, безумно любить;
И пусть на какое-то даже мгновенье,
Но всё же однажды счастливою быть!
 

1996 г.

«Ласточка под крышей…»

 
Ласточка под крышей
Гнёздышко вила:
Принесла соломку,
Глину принесла.
Конский волосочек,
Белую пушинку, —
К месту приложила
Каждую былинку.
Вот гнездо готово.
Смотришь: там яички.
Что за чародейка
Маленькая птичка?!
И однажды утром
Треснули яички,
Вылупились, смотришь,
Маленькие птички.
Ласточка порхала
И детей поила,
Пташками, букашками
Малышей кормила.
К волоскам привязанные
Птенчики сидят,
Бусинками-глазками
Вниз они глядят.
Вот один сорвался —
Вырвался на волю:
Но висит на волоске
Вниз он головою.
Прилетела мама,
Ловко подхватила,
Непоседу строго
Снова усадила.
И ещё короче
К ножке привязала
Конский волосочек
И ему сказала:
– Слушать надо маму
И не торопиться,
Ты ещё ребёнок
И пока – не птица!
Подожди: окрепнешь,
И твой час придёт.
Будет в твоей жизни
Первый твой полёт!
 

1997 г.

«Ты прикоснёшься, – дрожь по телу…»

 
Ты прикоснёшься, – дрожь по телу,
И чувств своих не передать.
Всё замирает и трепещет, —
Тебе ли этого не знать.
 
 
Дыханье вместе прерывая,
С тобой сольёмся и замрём.
И, если кто-то нас разлучит,
Мы по отдельности умрём.
 
 
И кровь в лицо, в ногах бессилье,
И кругом снова голова,
И только шепчем, и лепечем
Друг другу нежные слова.
 
 
Мы, словно птицы, в поднебесье
С тобою улетаем вновь, —
Где только звёзды золотые,
Где только счастье и любовь.
 
 
Где наш полёт – как танго ночи,
Где мы близки как никогда,
Пускай же вспыхнет над землёю
Ещё одной любви звезда!
 

Август 1998 г.

«Белый лебедь, мой проказник…»

 
Белый лебедь, мой проказник,
Где ты, милый, расскажи,
Побывал и что ты видел,
Что принёс мне, покажи!
 
 
Вести я все принимаю
И за всё тебя прощу,
Но сегодня в поднебесье
Я тебя не отпущу.
 
 
Я скучала и мечтала,
Что появишься ты вновь,
Чтоб побыть со мной немного,
Подарить свою любовь.
 
 
Обними меня крылами,
Успокой и обогрей,
Что с тобою мы не в небе,
Лучше, милый, не жалей.
 
 
Я – не птица, я – земная,
Нет и крыльев у меня,
Но тебя, мой белый лебедь,
Прилетать прошу вновь я.
 
 
Отпущу тебя под утро,
Что ж, лети, не в клетке ты,
Не оставлю в заточенье,
Не лишу я высоты.
 
 
Просто буду любоваться
На полёт твой над землёй.
Просто буду удивляться,
Как красив ты надо мной.
 
 
Если ты опять устанешь,
Прилетай, я буду ждать!
У окошка каждый вечер
О тебе лишь горевать.
 

1999 г.

«А в начале романа…»

 
А в начале романа,
Как при драке мальчишки,
Мы не знаем финала,
И мы заняты слишком.
 
 
Ведь на этом этапе
Всё казалось забавным:
В их дурных увлечениях
Мы играли на равных.
 
 
Мы из сил выбивались,
Всё пытались смотреть,
Чтоб любви отношенья
Не смогли заржаветь.
 
 
Мы не слышали голос,
Что внутри нам шептал:
«Здесь опасно, опасно!
Будет слёзным финал!»
 
 
Интуиции нашей
Доверять не хотели,
И к любимым в объятья,
Словно птицы, летели.
 
 
Отдаваясь всецело,
Превращаясь в рабыню,
Добровольно-невольно
За любовь, как святыню.
 
 
И, как чаще бывает,
В тот момент, что не ждали,
Вдруг, при спуске опасном,
Тормоза отказали.
 
 
И мы с грохотом звучным
Улетаем с обрыва:
Всё стремительно рухнет
После громкого взрыва.
 
 
И нам трудно поверить
В то, что именно с нами
Это снова случилось,
И разводим руками…
 

2001 г.

«Это ж бес меня попутал!!!»

 
Это ж бес меня попутал!!!
Да и как, – один лишь взгляд;
Оглянулась, посмотрела,
Улыбнулась… он и рад!
 
 
Ухватился за живое,
Разум мой заворожил
И бесовской своей кровью
Сердце бедное залил.
 
 
Мысль, и та чернее ночи,
Как змея, в мозгах ползёт
И покоя мне, невинной,
О грехе всё не даёт.
 
 
Всё шипит – а вспомни, вспомни,
Как ладошки согревал,
Как в руке своей он нежной
Твои пальчики держал…
 
 
Сон, как будто сговорившись,
С ними сделку подписал;
Две недели нос не кажет,
От меня совсем сбежал.
 
 
Что с судьбой моей, злодейкой?
Бес теперь ей господин!
Я ж глаза не поднимала,
Тут всего-то взгляд один…
 

Июнь 2002 г.

Гроза в лесу

 
Застыл на миг, не колыхнётся воздух,
С небес шагнула дева-тишина,
И, словно в плащ, во мглу весь лес завёрнут,
Над миром дымкой серой пелена.
 
 
Ни пенья птиц, ни шелеста берёзки,
И неба летнего исчезла бирюза,
Вдали уже слышны раскаты грома.
Всё притаилось. Приближается гроза.
 
 
И вот Перун разгневанный сердито
Драконов огненных из клетки отпустил,
И небо серое он светом ярких молний
На миг какой-то пламенем залил.
 
 
Смотрите, ветер мчится, нарастает,
С земли песок да камни он метёт,
С деревьев листья ворохом срывает;
Пугая громом всех, – гроза идёт!
 
 
А тучи злые друг о дружку бьются,
И снова молнии грозят своим огнём,
И каждую минуту то чернеет,
А то светло в лесу, как ярким днём.
 
 
И вот закапало. Невиданной прохладой
Обрушился поток воды с небес;
И моется берёзонька от пыли,
И принимает душ сосновый лес.
 
 
А капли в лужах бьются, пузырятся,
Шумят дождинки, и уходит грусть.
Пусть тучи, свои слёзы проливая,
Светлеют и не злятся больше пусть.
 
 
Вдали ещё сверкают все зарницы,
Раскаты грома больше не слышны.
Гроза прошла! А лес заснул как будто
И дивные, наверно, видит сны.
 

Июнь 2003 г.

«Створки окошка открыты…»

 
Створки окошка открыты:
В них отразилась луна.
Я между створками прячусь,
Рядом со мною она.
 
 
Мне и легко, и спокойно,
К ней я ладонь протяну,
А захочу, и щекою
К ней я спокойно прильну.
 
 
С ней поиграю немножко,
С ней растворюсь в тишине…
Ах, почему ж так красива
Ночь в голубой вышине!!!
 

2004 г.

«Хочу отогреться, где дышат теплом…»

 
Хочу отогреться, где дышат теплом,
Где огненных губ обжигает касанье,
Где жар от души, что томительный зной,
И пламенных слов согревает признанье.
 
 
Где меркнет, как длинный и пасмурный день,
Венец бытия, что угрюм и невесел,
Где скудными стали улыбки друзей,
Никто не поёт уже ласковых песен.
 
 
Мне холодно здесь, в этом мире большом,
Где ад мерзких душ и сердец не измерить,
Где всё ледяное в сознанье моём,
Хотя в это всё и не хочется верить.
 
 
Найдите ж мне мир, где всем правит любовь!
Где солнечный свет, улыбаются люди,
И где среди добрых открытых сердец
В жару, словно в холод, я мёрзнуть не буду!
 

Январь 2005 г.

«А зима уже давно завьюжила…»

 
А зима уже давно завьюжила,
Разбросала вокруг снега.
Занесла вновь дороги млечные
Непоседа шальная – пурга.
 
 
Не добраться теперь до милого,
Снег ковром преградил мне путь,
И твердит мне судьба сварливая —
Ты забудь про него, забудь!
 
 
И рисует узоры дивные
Мне мороз на замёрзшем окне,
Что-то пишет опять, старается,
Только что, непонятно мне.
 
 
И запряталась речка тихая
Под январским массивным льдом,
Мы остались под небом сумрачным
С ветром-другом опять вдвоём.
 
 
Не спешит сквозь метель колючую,
Не торопится милый мой,
Поморожу застывшие ноженьки
Да опять побегу домой.
 
 
Да послушаю песню ветра я, —
За окном будет петь всю ночь,
Да подкину дровишек в печку я,
Отгоню мысли злые прочь.
 
 
Ты, старуха-судьба, не радуйся,
Что сегодня я в доме одна,
Потеплеет скоро на улице, —
И наступит моя весна!
 

Январь 2006 г.

«А я шила себе из обид одеянье…»

 
А я шила себе из обид одеянье,
И такою мне острой казалась игла.
Стыковать лоскутки я все время пыталась,
Только даже сметать их никак не могла.
 
 
А обиды, как шёлк, все в руках расплывались,
Их теперь сосчитать все равно б не смогла:
Даже нитка в руке каждый раз обрывалась,
И в конце почему-то затупилась игла.
 
 
Ну и вот! Я стою пред толпою нагая,
Снова слышу я громкий, язвительный смех.
И зачем оно нужно – моё одеянье?!
Пусть я даже нагая, но прекрасней вас всех!
 
 
Вы уродливость душ все в шелка облачили,
И упрятали совесть вы в яркий атлас.
Хоть вы грязью меня все опять и облили,
Перед Богом чиста я одна среди вас!
 

2007 г.

«В лесопарке деревья…»

 
В лесопарке деревья
На морозе трещат.
Птицы в гнёздах притихли,
По кустам не кричат.
 
 
Пробегусь по тропинке,
Рыхлый снег протопчу
И от ветра шального
Нагоняй получу.
 
 
К речке, ветром гонима,
Быстро с горки спущусь,
И с морозом нос к носу
Я нечаянно столкнусь.
 
 
На свободе крепчее
Да сильнее мороз;
Замерзают от встречи
Ноги, щёки и нос.
 
 
Я с разбегу обратно
В гущу леса нырну:
Среди сотни тропинок
Я ищу лишь одну.
 
 
На прямую аллею
Та тропинка ведёт,
И она меня к дому
Раньше всех приведёт.
 
 
Оглянусь, помашу я
Ветру, солнцу, морозу;
Всё равно хорошо мне, —
Хоть вышибло слёзы.
 

2008 г.

«Мешок достань семян: и год…»

 
Мешок достань семян: и год
Ты будешь сыт, коль их посадишь,
Цыплят по осени сочтёшь,
Коль курочке гнездо ты сладишь.
 
 
За жеребёнком же ходить
Не год, а три, – когда в оглобли
Иль под седло он сам пойдёт,
А раньше (!) ты придумать смог ли?!
 
 
А можно и построить дом:
Соломой крыша, деревянный.
Управишься за двадцать дней,
И вот висит замок амбарный.
 
 
Хороший же поставить – лет
Немало улетит, как ветер.
Зато, детей твоих согрев,
Всем будет кровом он на свете.
 
 
Посадишь яблоню в саду,
Лет двадцать яблок не увидишь.
Лишь внуки будут собирать;
Что прочно, то и долго, – видишь?!
 
 
Сорняк один растёт быстрей
Всего на свете, но не нужен;
Хоть с солнцем он, с землёй, с водой,
Нам не чета – уж очень дружен.
 

2009 г.

«Средь шумного бала, являясь нежданно…»

 
Средь шумного бала, являясь нежданно
И сети раскинув свои среди нас,
Огнём своих глаз, нам сердца обжигают, —
В народе им имя одно – «ловелас».
 
 
И вот в зале белом, вступив на паркет,
Кружатся они, и блистают,
И в вальсе кругов, средь опущенных глаз,
Как вихри огня, пролетают.
 
 
Один в речи волен, смеётся, игрив,
Стреляют огнём его очи,
В нём слита и радость весеннего дня,
Блаженство и сладостность ночи.
 
 
И бурной рекой разливается всё
Вокруг, что его окружает.
И он, как тот ветер, шумит возле вас,
Но это вас пусть не смущает.
 
 
Открыта душа и открыто лицо,
И чистый ручей не стихает
Его звонких слов и поющих речей,
Их как нам всегда не хватает!
 
 
Другой же педантен, он вежлив, учтив
И глаз не всегда поднимает,
И слушает он наставленья мужей,
В беседах он их утопает.
 
 
Молитвой для всех его тихая речь
Всё льётся, в их души стекаясь,
Купаются девы наивные в ней,
И тайной его увлекаясь.
 
 
Не верьте! Где святости лик так открыт,
В правдивость волшебных речей,
Под маскою ангела – демон укрыт (!),
Он прячется, знаю, за ней!
 

2010 г.

«Девочка-подросток – ранняя весна…»

 
Девочка-подросток – ранняя весна,
Ты ещё нескладная, но уже мила:
Редко ты нас радуешь солнечным теплом,
Травкой молодою, ну а мы все ждём.
 
 
Ох, и неказистая, ну нет и даже слов,
Чёрной грязью стала ты с таяньем снегов.
Тучи бесконечные стаями летят;
Угловатой девочке небосвод не рад.
 
 
Но! Приход твой, милая, отменить нельзя,
И расправят ветки скоро тополя,
И ручьи проснуться, протрубят «Подъём!»,
Птицы встрепенутся, загорят огнём
 
 
Алые закаты, оживут ветра,
И взовьются к небу искорки костра,
Полетят к собратьям, к звёздам полетят;
От желанья мчаться ноги зазудят.
 
 
И сожмётся сердце, захмелеет кровь,
Вспомним мы про счастье, вспомним про любовь!
Ну а ты, девчоночка, просто не робей,
Ты расти, весна-красна, только поскорей.
 

2011 г.

«В западине – снег…»

 
В западине – снег,
В ручье – вода талая.
А вот на взлобке —
Живность малая.
 
 
Мошка вот в траве
Прошлогодней – путницей,
Ползёт паучок,
Озабочен распутицей.
 
 
Сидят долгоножки,
На солнышке греются:
Прозрачные крылышки
Обсушить надеются.
 
 
Муравьишка топчется,
Ветку поднять пытается:
Усердно её он
Утащить старается.
 
 
И каждая кочка шуршит:
В ней теперь – шевеление.
Тепло к нам пришло:
Создалось – движение.
 

2012 г.

«А за Никулиным тянутся дачи…»

 
А за Никулиным тянутся дачи.
Тянутся дачи туда и сюда, —
Вправо уходят, налево уходят,
Не разберёшься в них никогда.
 
 
Старые дачи, те вовсе теряясь
И упираясь в ЛЭП и леса, —
Старые – низкие, высокие – новые,
Крышами смотрят они в небеса.
 
 
Сразу за ними еловая роща.
Там, где верхушек совсем не видать,
Всюду хвоя под ногами пружинит,
Там полумрак, птицы там не слыхать.
 
 
Каждая ель в круговом углубление,
Кажется, в лунку уселась она.
Пусто внизу, солнцу как дотянуться,
Если просвета тропа не видна.
 
 
Здесь не растут ни цветы и ни травы,
Здесь только рыжики кучно растут,
Да сыроежки, повсюду красуясь,
Шляп разноцветьем к себе всех зовут.
 
 
Тихо вокруг. Ветер только верхушки
Может незримо тихонько качнуть,
И, опускаясь, он, кажется, шепчет,
Словно кого-то боится спугнуть.
 
 
Ели кончаются. Дальше всё сосны;
Все по загривку они разбрелись.
Здесь веселей и вольнее сам воздух,
Сосны гудят и торопятся ввысь.
 
 
Дальше, осины стоят и березы,
Клёны роняют осенний свой лист.
Яркие грозди развесив, рябина
С ветром на пару танцует свой твист.
 
 
Топот и хруст, треск по лесу несётся;
Вглубь устремляется дикий кабан.
Жёлудь под дубом – достойное лакомство,
Видно, забылся великий гурман.
 
 
Выше трава да сухое болото.
Вылетит тетерев, и из-под ног
Курочка следом, и кинутся к лесу,
Слышно, в лесу уже переполох.
 
 
Солнце поляну ласкает лучами,
Тут земляника по лету, сейчас
Гриб-боровик, да, бывает, масленок
Жёлтой головкой порадует нас.
 
 
Ёлочки редкие на солнцепёке,
А вдоль дороги малина растёт;
И ежевика закрыла овраги,
Запах её ветерок разнесёт…
 
 
А за Никулиным тянутся дачи,
Прямо за дачами тянется лес.
Я приезжаю сегодня на дачу
И попадаю в тот сказочный лес.
 

2013 г.