Текст книги "Самбор"

Мои кости сломаны от падения, и я сама вправляю их, сращивая так, как надо. Все происходит настолько быстро, что ощущается как мгновение. Настолько комфортно, что движения быстры и уверенны, лишены ошибок. Кости срастаются и наливаются силой, громко хрустя и передавая мощную волну сотрясения на землю под ногами. Я немного проваливаюсь вниз, оставаясь спокойной.

– Зачем тебе это все? – кричит мужчина, снимая с головы капюшон. Черные волосы, словно живые и самостоятельные, мгновенно падают на угловатые плечи. – Почему лезешь не в свое дело?

Он протягивает руку, доставая из ладони большой, длинный, блестящий меч. Оружие сияет, но лишь мгновение, а затем сталь приобретает обычный серый оттенок.

Не в свое дело? Вот как?

Зло сжимаю в кармане камни, которые по желанию испаряются. Я не делала этого до сих пор лишь потому, что у меня был выбор. Мне дал его сам Воронвэ. Война могла бы закончиться прямо сейчас, как только камень покинул мой карман и попал в поле зрения Самбора У-Танга. Но первые слова наследника Болотной горы на многое пролили свет.

За моей спиной таял город, в котором я родилась, выросла и прожила всю жизнь до сегодняшнего дня. Я знаю здесь каждого и видела сотни смертей добрых или злых людей. На моих глазах рождались и умирали дети, рабы, бедняки и болеющие. Все они являлись частью моей короткой и безрадостной истории. Но тот, кто стоит сейчас передо мной, не считается с жизнями простых людей и существ. Он идет по головам к цели, и готов уничтожить весь свет на своем пути. Я не отдам ему камни. Только не ему.

– А тебе? – кричу в ответ. – Такими темпами Лореул будет превращен в песок через пару часов. Те, кто находится сейчас там – трупы. Это достойная цена? Оно стоит того?

Самбор равнодушно моргает и смотрит мне в лицо. Тяжелая рука нервно сжимает рукоять слегка дрожащего меча.

– Говоришь о справедливости? – бормочет тихо, но мой слух острее, чем раньше. – Ее достойны только избранные? Что лучше, нападать или отсиживаться в тени?

– Лучше не делать то, что повлечет за собой дурные последствия! – Сжимаю яростно кулак, и бью им о землю. Она с треском взрывается трещинами, которые смеясь добегают до ног Самбора. Все вокруг снова дрожит и шевелится, словно хочет сбежать. Но не выйдет.

Это оружие моей матери, и она была уникальной. Обладала магией, но предпочитала физический бой. И то, что воевать Бронде было не с кем до сегодняшнего дня – ложь. Мама застала как минимум четыре войны и одна из них была с богами. Именно богиня подарила ей эту косу правосудия. Богиня пустынь и истин преподнесла в дар земной женщине оружие смерти, оружие свирепого и неуловимого ветра – боевую косу. Когда я была маленькой то даже не могла удержать ее двумя руками. Сейчас же она как перо скользит и вертится между пальцев. Все это потому, что я ее наследница, кровный потомок своей матери.

Таков порядок, и я ему следую. Притворяясь кем-то другими и делая что вздумается, божества рискуют быть потерянными и изгнанными. От матери к дочери, от отца к отцу. Наша божественная жизнь для того и существует чтобы сохранять порядок, править над заблудшими, над теми, кто по глупости сбился с пути. Забывая об этом, мы рискуем исчезнуть или сотворить беду. Вот о чем не думает никто кроме верховных богов, вот чему они меня научили. Мир наш и человеческий не может быть единым и власть над ними не тиранична, а покровительна. Это могут понять лишь чистые и лишенные безумия божества. У-Танги уже давно канули в темноту, из которой выбраться невозможно. Пусть я и дочь комели, но исправлю то, что так долго отравляло земной и небесный простор.

В воздухе появляется силуэт косы, и я бережно берусь за железный черенок. Оружие медленно опускается и касается концом рыхлой земли. Перехватываю косу и верчу ее между пальцев, словно сухую ветку. Это позволяет размять, разогреть кисти. Металл у меня в крови и его очень много, поэтому я такая сильная. На груди и ногах вырастает темная, ржавая броня, окутывая самые важные для жизни части тела. На голове проявляется венок, который плотно прилегает ко лбу и защищает центральную точку между бровями. Здесь самая крепкая и самая важная кость. Смертельная точка. Но, к сожалению, у меня их несколько. Две в груди и одна на лбу. Так уж сложилось.

Я гордо поднимаю голову и становлюсь в стойку. Вокруг поднимается буря, а из трещин в земле валит пар и за ним огонь. Самбор отступает, но я срываюсь с места и бегу сквозь пламя, скользя по земле словно по льду. Прыгаю и оказываюсь у У-Танга за спиной. Толкаю его ногой в спину, и он оказывается на территории жара, на территории наследницы оружия смерти.

Мужчина тычет в меня мечом и не двигается. Языки пламени кусают его, но раны быстро заживают и стягиваются за секунды. Я снова быстро бегу ему на встречу, занося косу за спину для размаха. Оба наших оружия встречаются и звон разлетается по округе, разгоняя пыль и жар. Делаю кувырок. Опять прыгаю замахиваясь, но Самбор снова парирует, отступая от тяжести.

Наша битва была жесткой, никто из нас не боялся прикончить другого, хотя оба понимали, что этот бой лишен логики. Совершенно бесполезен. Для меня и для него – это всего лишь возможность выместить многолетний гнев, злость, обиду и остальное, что так долго копилось, вонзая в тело корни.

Его манера боя прекрасна. Легка, хитра и заводит до ужаса, разгоняя до бешеной скорости кровь в жилах. Так и норовит подразнить, посмеяться над неудачными ударами. Самбор не склоняется, почти не сходит с места. Это я мечусь рядом с ним как мотылек, бьющийся о стекло фонаря. Моя коса скользит по лезвию меча и обрушивает удар на землю, от чего, та снова взрывается трещинами. Перехватываю черенок и замахиваюсь, вытащив конец из земли, словно из масла. Неожиданно мне в лицо прилетает рукоять меча. Отпрыгиваю и угрожаю мужчине косой, которая так же, как и броня слегка покрыта ржавчиной. Дыхание сбилось от полученного удара, и я слышу свой изможденный хрип.

– Как прекрасно, – бормочу, входя в азарт. – Как же я благодарна тебе, за подаренную возможность! Возможность тебя убить!

Самбор смахивает с глаз волосы. На лице блестит пот, но вещи в полном порядке и почти не помяты. Лишь пыль слегка покрывает плечи и колени.

– Остановись, слышишь? – кричит У-Танг и делает пару шагов на встречу. – Это не наша война! Ты все только портишь! Я дал тебе возможность уйти прочь…

Я кричу и опять все дрожит. Пламя из трещин поднимается высоко, окрашивая все вокруг в красный, жар буквально съедает воздух. Мне нечем дышать, но это приятное чувство. Навевает воспоминания.

– Я дочь Божественного оружия! Прямая наследница и его новое воплощение! – смеюсь и языки пламени устремляются к Самбору, который прикрывается мутно зеленым куполом, что трещит и плавится. – В каком мире ты существуешь? Какому бреду предан? И что знаешь о том, что находится наверху? Те боги, в которых ты веришь благосклонны к тебе? Они любят тебя? Отвечай!

Мужчина тушит резвой волной агрессивные языки пламени и хмурясь смотрит на меня. Его лицо я никогда не смогу забыть. Последние несколько только оно и беспокоило во сне, в мыслях, наяву. Он не похож на злодея или героя, я не понимаю его роль и значение, но из-за того, что он не может быть моим, проще его убить. Мертвый он будет куда понятней, чем живой. Все, что колышет мою волю и заставляет сомневаться, должно быть уничтожено.

Мы всегда были такими. Однажды мне откроются воспоминания предыдущих и остальных богов. Главное – это быть преданным своему делу. Сохранить порядок. Так считала мама и учила меня этому же, до того, как обезумела. Я же вправе быть стойкой и сильной, идти к поставленной цели. И во мне нет желаний предавать людской порядок, мир в котором они могут существовать без нас и властвовать над землей, как и положено. Мы здесь не гости, мы не их дети или творения, мы чужаки и разрушаем земное полотно. И я не позволю каким-то глупцам все разрушить из-за эгоистичных хотелок. Этому не бывать.

Подбрасываю косу в воздух и толкаю ее ногой в сторону Самбора, а сама прыгаю и оказываюсь на уровне его колен. Все происходит, словно в замедленной съемке. Он смотрит на меня, а рукой отбивает косу, которая падает мне в руку. Замахиваюсь и бью. Он не успевает увернуться и железный черенок бьет его в живот. Перехватываю и снова бью по ногам, заставляя упасть на землю. Отпрыгиваю.

Вижу, как он быстро встает с земли, растирая грудь. Кривится. Кричит. Я впервые так сильно испугалась. Этот рык. Звериный, наполненный яростью, злостью и болью. Он пугает своей оглушительностью, словно сам звук несется на тебя, чтобы уничтожить.

– Для тебя это все ничто, верно? – рычит и надвигается на меня.

Бьет. Я блокирую и не могу встать с колена, которое с каждым ударом все глубже уходит под землю. Ничего не могу сделать. Пытаюсь поднять косу выше, чтобы встать, но Самбор бьет по колену, которое тут же хрустит, и я падаю носом вперед. Кувырок и, между нами, пару метров. Тяжело дышу. Я тоже зла. Это видно по моей ужасной улыбке, которая не сходит с лица весь бой.

– Ты про убийство? – быстро дышу и поднимаюсь после того, как колено зажило. – Ты ведь не знаешь каково это, я права? Ты никогда не убивал.

Самбор хмурится и становится в стойку.

Так прекрасно. За стеной огня уже не видно внешний мир. Я всего лишь хочу убить. И ты никогда меня не поймешь. Все те, кого я убила, были несчастны и слабы, они не хотели жить правильно и быть счастливыми. Я не бог, но имею право судить. Потому что я такая же.

Что это? Мое тело резко расслабляется, и коса накреняется лезвием к земле. Сильная вибрация заставляет вздрогнуть, чья-то невидимая рука поворачивает мое лицо в сторону, где за стеной пыли ничего нельзя рассмотреть.

Поворачиваюсь назад и вижу вдалеке орду во главе того самого Унгала У-Танга и женщины в белых, длинных одеяниях. Разворачиваюсь обратно к мужчине и понимаю, что его больше нет рядом. Он исчез. Вокруг лишь туман и пыль, умирающее пламя.

– Вернись, – шепчу вся, дрожа, а глаза широко распахиваются. – Вернись… Не смей уходить!

Его кто-то позвал… Немым кличем призвал уйти от бойни со мной и исчезнуть. Этот бой был для него не важен.

Что я должна сделать, чтобы ты перестал равнодушно отворачиваться и смотреть на нее? Как заставить тебя смотреть на меня до самого конца? Невыносима мысль о том, что перед смертью ты увидишь кого-то другого.

Я сделала для тебя исключение, Самбор. Из всех комелий, что встречала, ты был тем, кого я приняла как равного. Ты испорчен, наполнен иллюзиями и следуешь за… комелью. За своей безумной матерью, которая всех нас уничтожит, чтобы наконец обрести покой. Немыслимо.

Срываюсь с места и бегу, проходя сквозь языки пламени. Высоко прыгаю и приземляюсь на часть стены, которая еще стоит. Много погибших, очень много. И за стеной, и перед ней. Вокруг гора трупов, хотя орда еще даже не в городе. Так нельзя. Даже мне кажется это чересчур. В тот момент я задумалась.

– Как камни летят с такой огромной скоростью? – бормочу, всматриваясь в горизонт. – Не может быть чтобы это была катапульта.

Слышу тихий разговор неподалеку. Это Самбор и возникшая из ниоткуда Журри, что-то очень оживленно обсуждают. Орда подошла к ним почти вплотную, но неожиданно разговор обрывается, девушка замирает, словно превращаясь в камень. Самбор что-то кричит и бежит к сестре, но через мгновенье та падает на землю.

Холод накрывает меня с головой. Как это могло произойти? Почему? Никого не было рядом. Я только начала понимать ее и счастье брата, я надеялась, что им точно ничего не угрожает.

Падаю на колени и смотрю на свои руки. В одной из них слегка дрожит коса, но я сжимаю кулак и хмурюсь.

Хватит. Хватит наблюдать. Хочу сделать хоть что-то. Как моя мама, как Деян, как все те, кто виновен в этой войне. Это все лишь сложившийся пазл, и каждый из нас приложил к произошедшему руку. Меня ослепила свобода, заворожила своим простором и жаждой. Я должна была направить себя в другую сторону, но поддалась этому сладкому греху. Убийству.

Наблюдаю как Самбор поднимает сестру на руки и несет ее к орде. Та срывается с места и несется волной на город. Я вижу это и тону в ужасе, в страхе. Одновременно понимая, что допустила огромную ошибку и лишь трепалась попусту с Самбором, когда была обязана исправить происходящее.

– Нет! – кричу, но мой крик мгновенно поглощен и выброшен.

Призываю косу и пытаюсь найти глазами Самбора. Вижу.

Я должна что-то сделать. Хоть что-то. Если Журри умерла, то все это зря, все эти годы, свершения. Так глупо.

Отталкиваюсь и высоко прыгаю. Приземляюсь ровно туда, где Самбор с отцом оплакивают сестру. Я услышала, как секунду назад он назвал женщину в белых одеждах матерью. Так странно, ведь наши родители совсем не отличаются друг от друга. Может оно и к лучшему.

Смотрю на них, не проявляя эмоций. Мне грустно. Впервые за долгие годы. Мне правда жаль. Она не заслужила этого. Моя ненависть – это мой порок, Журри в этом не была виновата. Никто из погибших не был виноват в произошедшем и Бирель У-Танг прекрасно это понимала, но продолжала сеять. Беспощадно, равнодушно, думая лишь о себе и своих утехах.

Самбор плачет, прижимая к себе сестру. Противно наблюдать за тем, как это делают с ним. С сильным, стойким и смелым существом, которое страдает из-за безумия любимых людей.

Я оборачиваюсь и вижу вдалеке уходящую женщину. Ее спина ровная, непоколебимая. Уверена, что она даже не плачет. Срываюсь с места и бегу к ней так быстро, что под ногами проседает земля. Высоко прыгаю и приземляюсь прямо перед комелью.

– Так быстро уходишь? – смеюсь, задирая зло подбородок. – Неужели ты и правда думаешь, что можешь уйти от сюда после такого? Ты глупа или настолько самонадеянна?

Бледнолицая женщина щурится и и протягивает ко мне руки, что заставляет отступить. Бирель падает на землю и расплывается в улыбке, по щекам текут неожиданные слезы, обжигая ее кожу. Это меня одновременно напугало и разозлило. Она не имела права представать передо мной в таком виде, когда минуту назад проигнорировала смерть родной дочери.

– Санна, дорогая, – кричит женщина, захлебываясь слезами. Ее крик был хриплым, но громким, разрезающим воздух, словно тупой нож. – Наконец ты пришла!

– Что ты несешь! – зло кричу и заношу косу.

Делаю шаг вперед и точно бью. Я убила ее одним ударом. Она не истекала кровью, не кричала. Просто упала, и превратилась в камень. Холодный, неподвижный, вечный. Лишенная головы, Бирель перестала быть единой со своим телом и разумом. Хотя разум был потерян ей давно.

Только спустя минуту, придя в себя и приняв обычный облик, я осознала смысл ее бредовых слов. Бирель У-Танг перед своей смертью увидела в моем лице Санну Рогнед, мою мать. И возможно, мне было бы ее жаль, если бы не все те смерти, которые сейчас градом посыпались на землю. Ее знакомство с моей матерью было чем-то хорошим в памяти старой комели. Пусть они и дружили, пусть при виде меня у Бирель потекли слезы, но это не та цена, которая должна была быть уплачена. Даже ее смерти недостаточно.

Я устало киваю и поворачиваюсь к Самбору, который в ужасе смотрит на то, что сделала. Угрожающе выставляю косу в сторону Унгала, короля Болотной горы.

– Ты следующий, если не остановитесь, – говорю уверенно, слыша, как каменная статуя Бирель У-Танг превращается в гору камней, а затем и в пыль.

***

Строчки из книги

Серийя.

Страна, существующая в пустыне не одно столетие и мало кого впускающая в свои стены. Путешественники стремятся получить разрешение попасть внутрь не только для того, чтобы погрузиться в сокровищницу знаний, но, и чтобы увидеть чудо в лице стеклянного озера прямо в центре города. Оно безумно прозрачное и сливается с бескрайним желтым песком, становясь невидимым. Если не знать, что перед тобой озеро, то можно случайно ступить в теплую воду и остаться под впечатлением на всю жизнь. Только если присмотреться, можно увидеть прозрачные волны и длинное одеяло воды на поверхности песка. На дне нет ни камней, ни водорослей, кажется, что крошечные рыбки просто, как бабочки лениво гуляют по жгучей земле.

Страна песка была одной из многих, где люди и божественный народ в очередной раз жили рядом, деля поровну город и все то, что приносит сухая земля. Ученые часто и много делились знаниями с простым народом, выходя по вечерам на площади и ведя беседы в свете моргающих свечей. Кто-то может обвинить божественный народ Серийи в расточительстве, но такова воля богини Беррианы, создательницы пустыни. Люди не должны оставаться в неведении и поэтому имеют право слушать, учиться и запоминать, пронося знания сквозь года.

Как и на просторах всей пустыни, в Серийи много солнца, а день длиннее ночи и никого это не смущает. На улицах всегда много народа и шумно, несмотря на воспитанный и любезный тон. Даже если день необычайно жаркий, каждый серийец считает своей обязанностью прогуляться под палящим солнцем, обсуждая прошлое и предполагаемое будущее. Кажется, что это быстро может надоесть, но только не тогда, когда ты преисполнен истины. Только поэтому, город казался живым и постоянно движущимся. Здесь не получится придаться паузе и одиночеству, не выйдет отвлечься от непрекращающегося потока идущих куда-то людей.

Несмотря на жизнь в стенах города, мало кто когда-то желал покинуть Серийю или из любопытства заглянуть за стены. Внутри было все что нужно. И здесь люди не изнемогали от обыденности и дней кажущихся похожими друг на друга, а все, потому что главной ценностью и даром в них были мысли. Они гибкие и безмятежные, лишены радикальных идей и строгих правил, не нацелены на вершение правосудий и спасения того, кто почему-то подверг себя опасности. Жители Серийи добрые и рассудительные, не умеют злиться, привыкли разговаривать и обсуждать волнующие вещи.

Можно много и долго говорить о том, насколько страна песка слаба перед всеми остальными и лишь всего минуту о том, что никто не шел на них войной долгие годы. Осознанность и покой в таком количестве заставляет сдерживаться бурю. Нерушимая стена морали в Серийи выстояла намного дольше, чем ожидалось. Хотя в конечном счете огонь войны не выдержал и сломал ее.

Свобода там, где ты вручил себя незнакомцу

Верховная палата.

Каэлин Рогнед.

– Сколько бы ты не сомневалась, теперь ты среди нас, Каэлин, – говорит строго Воронвэ, спускаясь по облачным ступеням. – Ты долго шла к этому и много времени блуждала по земле еще до своего рождения. Каждый из нас ждал и верил, что ты возродишься. Ты стала больше, чем оружие. Королева горы мертва. Законный носитель камня исчез и развеялся по ветру, вместе с одним из потомков. Мы долгие годы стремились к этому и вот наконец ты достигла того, чего мы желали. Спасибо.

– Вы скрывали от меня правду, – наблюдаю за богом, который медленно приближается. – Вы управляли мной для достижения цели, о которой я не знала.

– Мы были вынуждены…

– Нет! – обрываю верховного бога. – Я хочу сказать не то, о чем вы думаете! Воронвэ, я поступила бы точно так же и признаю вашу волю. Каждый кто кормит других надеждами и нещадно придает, заслуживает смерти. Я готова служить каждому из вас и верю в эти идеалы, пока вы живы и правите! Позвольте мне быть вашим оружием и владеть правосудием. Я верю каждому из вас и никогда не усомнюсь.

После того, что произошло с Журри и Бирель, я осознала вес цены за все, что происходит. Грандиозные ошибки влекут за собой более важные свершения. Мне не скоро удастся понять ход мыслей правящих богов, но сейчас я стою перед ними заслуженно и не хочу бунтовать, а уж тем более сомневаться. У меня нет причин думать, что была использованная и обманута.

– Дитя, я скажу это в первый и последний раз. Запомни данные слова, – лицо Верховного бога выражает жалость и сожаления. – Мне жаль, что с тобой это произошло. Но только так мы могли вырвать тебя из людских лап. Мы обязаны были спасти тебя. Мы должны были прекратить твои мучения, – бог касается моей щеки. – Мы будем служить тебе так же, как и ты нам. Впервые за долгое время оружие и его бог будут наравне. Мы будем ценить и полагаться друг на друга. Ты наше оружие, Каэлин, мы верны тебе так же, как и ты нам.

– Я ни о чем не жалею, – говорю благодарно. – Этот путь привел меня к вам. Эта боль закалила меня.

Вытаскиваю из кармана камень памяти бога Альтера и протягиваю его Воронвэ, который благодарно принимает голубую каплю.

– Верналь, – бормочет бог небес и грустно вздыхает. – Память о нем никогда не померкнет и будет вечна. Смерь его была грязной, и цена за это уплачена.

– Будет вечна, – прикладываю ладонь к груди, в знак уважения к павшему оружию. – Он долго и преданно служил вам, Альтера. Я никогда не чувствовала его предательской ауры, а дожди шли согласно уговору. В нужный момент, смывая с городов и людей необъяснимую ярость.

Наблюдаю как на троне бог песчаных берегов грустно кивает и призывает к себе камень памяти, который послушно плывет к нему и прячется в широкой ладони. Горечь на лице Альтера говорит о многом. Верналь был оружием много столетий, пережил все четыре войны и был верным своему богу до самого конца. Господин отнял его душу, осквернил так подло того, кто ему доверял и спасал.

– А второй камень? – Воронвэ заставляет меня снова посмотреть на него. – Где камень бога болот?

– Он слишком долго пробыл в чужих руках и заждался своего хозяина, – копаюсь в воспоминаниях камня, который успела подержать в руках лишь мгновение после смерти Бирель. – Камень отчаянно борется с безумием, но оно лишь увеличивается со сменой хозяина. После Бирель, он выбрал в хозяина потомка другого божественного оружия, но и тот вскоре скончался. Сейчас камень исчезает из рук любого, кроме избранного новым хозяином и в очередной раз он является предком оружия.

– Хозяин уже не в Бронде, – задумчиво произносит Воронвэ. – Но камень ждет его именно в Лореуле. Есть вероятность, что…

– Да, – перебиваю строго. – Скорее всего скоро будет выбран новый хозяин. Он будет тем, в ком родится сострадание и желание мстить. Кажется, что все складывается как предсказано и…

– Нет шансов что-то изменить, – вздыхает бог и легко улыбается. – Ты молодец, Каэлин, и не вини себя в утрате. Мало вероятно, что Адрик Рогнед доберется до камня раньше, чем сын Волибора У-Танга. Будет лучше, если мы не будем в это вмешиваться. Пока что. Как показало нам время, будущее можно изменить лишь тогда, когда оно позволит. Я исполню волю судьбы и позволю свершиться всему. Предсказание, рожденное с криками маленькой девочки, поистине волшебно и завораживает.

– Должна ли я убить его? – неожиданно выкрикиваю так быстро, что слова сложно разобрать. – Он ведь еще совсем ребенок, но уже несет в себе чудовищную угрозу!

– Мы не убиваем невинных детей, Каэлин! – строго прикрикнула на меня богиня Кардуна. Ее громкий голос содрогнул колонны верховной палаты и эхом умчался прочь. – В следующий раз, я накажу тебя за подобные мысли.

– Верно, – поддержал богиню Воронвэ, сурово рассматривая мое испуганное лицо. – Говен У-Танг еще ничего не сделал. И навряд ли сделает. Умерь свою жадность.

Быстро дышу, осознавая, что ничего не могу сделать заранее, чтобы исправить ход безжалостной судьбы. Как бы я ни старалась, до следующей войны не смогу помочь богам, не смогу противиться предсказанию.

– Тогда… Позвольте задать вопрос, – решаюсь на дерзость. – Для чего нужно было убивать Журри У-Танг? Ее смерть оправдана или запятнана яростью? Вы любили ее? Я поймала себя на мысли, что вы питаете странные чувства к семье У-Тангов и поступали часто нерешительно в их сторону. Все это время я наблюдала за тем, как вы позволяете ребенку комели наслаждаться жизнью и закрываете глаза на ее грехи.

Воронвэ долго и внимательно рассматривал мое лицо, как и всегда призывая находить ответы самостоятельно. Но сейчас даже он тайно понимал, что больше говорит не с той Каэлин из Бронды. Мы оба изменились с момента начала этой войны и кажется по одной и той же причине. Теперь, когда я видела смерть стольких невинных людей, осознала, как сама ничего не сделала для того, чтобы это предотвратить, ничего не остается как бороться с этим. Иначе в следующий раз произойдет то же самое. Я снова не сумею никого спасти.

– Любил ли я Журри? – произносит бог горько. – Не могу сказать точно, но она не была обычным божественным ребенком. Это дитя многое значит для меня, Каэлин. И было бы грубо исключить предполагаемую любовь к ней. Но у нас с тобой разное понимание о любви, потому что я жил намного больше среди людей, чем ты. Журри родилась в тишине, не произнеся ни звука, уставившись в потолок слепыми глазами, как будто первым делом увидела меня наблюдающего за ней. Я часто думал, что именно она – это дитя, которое упоминалось в предсказании, но Гувер уверил меня в том, что увидел его после ее рождения. Сейчас ты в праве искать правду. Найди девочку и наставь ее на путь истинный. Что если это тот самый шанс подчинить себе судьбу и все исправить?

– Она не божественное дитя, как мне ее найти среди всех людей на земле? – в панике я взмахнула руками, и после зло сжала ими опухшую голову.

– Ты знаешь ответ, дитя. Девочка ближе, чем ты думаешь.

***

После того как я спустилась обратно на землю, то пустота и тишина окутали меня так сильно, что даже собственный голос тонул в беззвучии. Я недолго смотрела на сражение, которое продолжалось в Бронде и поспешила уйти как можно скорее. Мне не было дела до брата и его близких людей. Больше я к этому не имела никакого отношения. Мне не удалось прекратить сражение. Меня призвали до того, как Унгал смог бы осознать слова, сказанные почти в приказном тоне какой-то девчонкой.

Боги отпустили меня, дав задание и благословив. Каждый из них просил о своем и предупреждал о сложностях. Предстояло побывать в разных концах света и призвать к порядку тех, кто давно отбился от рук, разрушая людскую землю. Мой путь наполнен загадками и обязанностями, основная из которых – это вершить правосудие. Если потерплю неудачу, то через время сама стану комелью. Только это наполняло силами и уверенностью в завтрашнем дне.

К сожалению, далеко уйти не вышло. Новые силы были для меня загадкой. Я не умела пользоваться божественной волей. Поэтому, с каждым шагом идти становилось все труднее. Вскоре ноги стали не в состоянии сдвинуться с места, и я застыла, наблюдая за тем, как мимо, галопом, несутся сквозь лес испуганные олени и кролики. Они бежали от огня и сражения. Но даже после того, как остановилась, тяжесть росла. Я долго не могла понять в чем дело, но услышав голоса обернулась и увидела толпы душ, которые следили за мной пустыми глазами.

– Кто вы такие? – бормочу понимая, что язык еле двигается. – Что вам нужно?

Призраки зашевелили ртами и ноги их начали идти навстречу. Они все окружили меня, словно голодные щенки кормящую мать. Души о чем-то бормотали и протягивали ко мне руки, пытались дотянуться. Их лица полупрозрачные и искажены гримасой печали, которая навсегда теперь с ними.

– Уходите, – шепчу из последних сил, не переставая быстро дышать. – Чего вам надо от меня?

Все как один начали махать руками и кричать. Душ было так много, что крики будоражили мурашки, заставляя их окутать все мое тело. Воздух сделался тяжелым и холодным, колющим голодные легкие, от чего дышать стало очень больно, почти невозможно. Ужас буквально резал тело, заставляя мышцы сжиматься. Впервые в жизни мне стало настолько плохо, что захотелось заплакать.

– Верни нас домой! Мы хотим вернуться! – произносили мертвецы одно и тоже.

Все мое тело задрожало от страха и незнания. Духи касались меня, и кожу обдавало ледяной болью. Вскоре они начали носиться вокруг и кричать еще громче, оглушая и заставляя сходить с ума. Все они были разными. Кто-то худой, кто-то толстый и низкий, а кто-то и вовсе ребенок. Эти люди любили жизнь и после смерти вынуждены скитаться, утешая себя мольбами о воскрешении.

Много лет работа матери, как божественного оружия заключалась в том, чтобы собирать души по свету и отправлять их в Навь. В мир мертвых, где правят прислуживающие боги. Таким образом, она избавляла их от страданий и помогала увидеться с близкими, даря новую судьбу уже после смерти. За годы ее отсутствия накопилось ужасное количество душ, которые уже и забыли, что имеют право на другой путь. Теперь, это моя обязанность, моя работа, как нового оружия. Но… Для начала нужно выжить самой.

– Не трогайте, – произношу без возможности двигаться. – Не надо кричать!

Толпа накинулась на меня и начала бить, словно могла причинить боль. И мне было действительно больно, но в глубине потаенных мыслей. Это все те, кто умер, кого убили или не сумели вылечить. Солдаты, дети, женщины и мужчины. Все они требовали от меня того, чего я не в состоянии дать. Они умоляли о покинувшей их жизни.

– Не надо, – падаю, ударяясь лбом о влажную землю. – Пожалуйста, не кричите!

Сколько это продолжалось я не знаю. Все казалось бесконечным. День за днем, ночь за ночью. В какой-то момент я даже смерилась с происходящим, подумав о том, что просто плачу достойную цену за бездействие.

Это меня ожидало, когда я стала служителем богов? Вот каковы мои обязанности. Тела этих душ уже начали разлагаться и портить воздух, они не пригодны для воскрешения, но мертвецы все равно твердили о возможностях. В ярких красках призраки еще очень долго мучали меня и не желали исчезнуть. Ноша эта с каждым днем все больше вбивала скованное обессиленное тело в землю. Шли недели, а за ними месяцы. Каждый новый день словно насмехался надо мной и наблюдал.

Однажды, я увидела вдалеке знакомый образ. Глаза Самбора смотрели на меня равнодушно и мгновенно исчезли. Увидев меня в таком состоянии, он сморщился и, кажется, был даже рад, что скоро мое тело расплющит. Мужчина не подошел, не предложил помощи и даже не произнес чего-то вслух. Он был настолько равнодушен, что я обрадовалась. Больше он не вызывал во мне никаких чувств, никаких, кроме непонимания.

Много раз я слышала мысли богов, которые были разочарованны и расстроены, тем что не осилила, не смогла справиться с возложенной ответственностью. Это заставляло мою уставшую голову выдавать эмоции злости и желание подняться. Но сколько бы я ни старалась, тело не поднималось и на сантиметр. Долгое время я демонстрировала своим покровителям слабость и невозможность справиться, но сейчас это меня никак не расстраивало. Во мне больше не осталось сомнений и незнания.

– Уходите, – снова произношу с надеждой. – Вы уже мертвы и жизнь вам недоступна. Каждый из вас больше никогда не сможет вдохнуть ни свежего, ни затхлого воздуха. Вас больше нет.