Текст книги "Анотом"

Глава 6

Домой Иштван вернулся поздно вечером. Все еще находясь в грустных размышлениях, он лишь мельком бросил взгляд на тройку саней, стоящую в отдалении, не придав этому факту значения.

Его дом располагался у западной стороны Большого канала. Ранее этот особняк, еще до первой его перестройки, принадлежал одному купцу первой гильдии, но после его смерти вдова продала дом и прилегающие к нему земли барону Обличу, покойному отцу Иштвана. Барон пристроил главный дом, построил конюшню и каретную. Перестроил оранжерею и купальню и для своей супруги возвел небольшую часовенку.

Позже барон пристроил зимний cад, окнами выходящий на Малую Невку, и высадил липовую аллею, протянувшуюся вдоль всего берега. Зимой и летом, зимний сад почти всегда был залит солнечным светом, благодаря витринным окнам, установленным во всю высоту этажа. Это было любимое место Иштвана. Часами он мог сидеть в старом потрепанном кресле, предаваясь воспоминаниям и своим мыслям.

Иштван вошел в дом и услышал звуки фортепиано. Они доносились из музыкального зала. Это был «Апрель» – Шопена. Иштван положил перчатки на мраморный столик у входа. И осторожно, стараясь не шуметь, прошел в белую комнату.

Старый слуга сыщика, который одновременно исполнял роль его камердинера, лакея и личного повара, жил в служебном помещении, построенном для него возле оранжереи, поэтому Иштван был крайне удивлен тому, что в столь позднее время в его доме мог находиться посторонний. Иштван уже привык к строптивому нраву старого слуги, давно отказавшегося дожидаться возвращения своего господина, но с некоторыми его выходками он мириться не собирался.

Бесшумно дойдя до дверного проема, Иштван осторожно заглянул в комнату. Она была залита лунным светом, отражающимся в белых поверхностях стен и рояля. За инструментом, ровно держа спину, сидела девушка. На ней было теплое синее платье из дорогого бархата. Руки ее с легкостью порхали по клавишам, незаметно, едва уловимо, так что старый инструмент, который стоял здесь скорее для красоты и уже много лет, после смерти баронессы Облич, не использовался по назначению, рождал прекрасные звуки трогательной мелодии.

– Как вы вошли? – строго спросил Иштван, обращаясь к незнакомке.

Музыка стихла. Незнакомка обернулась, и в белом свете луны Иштван узнал Великую княжну. Увидев сыщика, Катя мило улыбнулась и невинным, слегка лукавым голосом ответила:

– Ваш слуга впустил меня. Очаровательный старик, предложил мне чаю с шоколадом. И так долго рассказывал о вас, что я могу теперь смело утверждать, что знаю о вас все.

Иштван про себя выругал Демидыча за болтливость. Старик и в самом деле любил поговорить, но из-за своего одиночества ему редко это удавалось. И оттого этот седовласый иуда так искренне радовался редким гостям.

Завтра же выгоню этого пройдоху! – подумал про себя Иштван, заранее зная, что никогда не сделает этого в память об отце, хотя это желание в последнее время возникало у него довольно часто. Когда родители Иштвана погибли при крушении поезда, Иштван распустил всех слуг. Только Оскар не пожелал уйти. Старик так привык к барскому дому, что считал его своим. У него не было родственников, не было друзей, и Иштван осознал, что будет жестоко вот так выгнать несчастного старика на улицу. Позже он не раз пожалел о своем решении, но все же имел к своему преданному слуге очень трепетные, почти сыновьи чувства, поэтому Оскар Демидович до сих пор служил в особняке.

– Вам нельзя здесь находиться, – строго сказал Иштван и, сняв пальто, бросил его на спинку стоящего у стены кресла.

– Почему? – совершенно искренне удивилась Катя. – Вы ждете кого-то другого?

Иштван включил свет, и девушка недовольно поморщилась, закрывая глаза рукой.

– Выключите! Выключите немедленно! – запричитала она. – А впрочем… Мне все равно. Я пришла поговорить с вами.

– Поговорить? О чем? – искренне удивился Иштван.

Эта девушка начинала пугать его своей непредсказуемостью. Одному только Богу было известно, что за мысли могут храниться в ее маленькой прелестной голове.

– Вы поступили очень не хорошо, когда бросили меня одну на том балу.

– У меня были на то причины, – спокойно ответил Иштван.

Он забыл, что накануне уже собирался войти за княжной следом, может быть, даже пригласить ее еще на один танец, попытаться разъяснить произошедшее между ними, но ему помешал случай. После он даже не вспоминал об этом.

– К тому же вы сами просили меня не тревожить вас, – неожиданно вспомнил Иштван. – Как вы сказали? Мы слишком разные.

– Вы жестокий человек, господин сыщик, – обиженно воскликнула Катя.

Она повернулась к Иштвану спиной и продолжила музицировать. Вновь пальцы ее запорхали по клавишам, извлекая из старого, уже, казалось, изжившего свой век инструмента божественную мелодию. На этот раз она играла Моцарта. Неожиданно музыка стихла, и Катя резко обернулась. В ее глазах стояли слезы.

– Вы меня очень обидели, – неожиданно выпалила она.

– Чем же? Позвольте узнать? – поразился Иштван.

– Своей холодностью. Я открыла вам душу, дала надежду. А вы…

– Вы, Екатерина Дмитриевна, простите заранее мне мою дерзость, в моих глазах маленький, капризный ребенок. Желающий достичь недостижимого.

Катя фыркнула, но не подала и виду, что обиделась. Наоборот, вся просияла самой очаровательной улыбкой.

– Вы ведь не считали меня ребенком, когда целовали, господин сыщик. Не так ли? – лукаво подметила она.

– Я думаю, вам, Ваше Высочество, нужно уйти, – тихо сказал Иштван. – В столь позднее время, девушке вашего положения невозможно находиться в доме холостого мужчины, к тому же без сопровождения. Это безрассудство.

– Кто это решил? Вы, господин сыщик?

– Таковы правила приличия, Екатерина Дмитриевна. И вы как никто другой должны это знать, – официально ответил Иштван.

– Меня мало волнуют какие-то там правила. Все это слишком банально и старо. Вы ведь читали «Анну Каренину»? Это моя любимая книга.

– Я не понимаю ваших намеков.

– Вы читали, – сама себе ответила Катя, – я видела эту книжку у вас в библиотеке. Вы считаете, что ее любовь не заслуживает уважения, только лишь потому, что она была замужем? Вы, вероятно, считаете ее низкой и недостойной вашего внимания женщиной. Но в моих глазах она святая. Она сумела вопреки всему остаться верной своему сердцу. Не предать любовь, а упиваться ей и жить. Да, господин сыщик, она умела любить, умела жить. А такие как вы убили ее своими правилами!

Катя говорила эмоционально, вероятно, свежи были еще ее впечатления от прочитанной книги.

Иштван невольно усмехнулся.

– Но вы, Екатерина Дмитриевна, не Каренина, а я, не знаю, к счастью или нет, не Вронский.

– Мы те, кем являемся на самом деле, – задумчиво произнесла Катя и прямо посмотрела на Иштвана. – И те, кем хотели бы быть.

Иштван сдался. Он выпрямился по старой армейской привычке и строго посмотрел на Катю.

– Я не собираюсь обсуждать с вами такие вольные темы, – сухо предупредил он.

– Отчего же? Хотя… Напрасно. Это очень занимательная тема, для молодой девушки и отважного офицера. Вы не считаете?

Иштван замер в удивлении. Она явно кокетничала с ним. Эта девочка, совсем невинная в своих познаниях жизни, открыто флиртовала с ним, с боевым офицером, с человеком строгой военной закалки. Все это казалось ему таким трогательным. Он любил ее, но любил любовью другой, не так, как в свете любят женщин. Он любил ее любовью созидательной, душевной, трепетной. Знать, что она есть на свете, знать, что о ней все его мысли, этого ему было достаточно. И вот она сидит у него дома. Одна, в полной темноте, играет на пианино и ведет взрослые речи.

– Я провожу вас, – сказал Иштван.

– Я найду дорогу сама, – бросив печальный взгляд, с иронией ответила Катя.

Она вышла из-за рояля и с горящим взглядом демонстративно застыла на месте. Каждое ее движение, даже самое обычное, было наполнено природной грацией и светским изяществом, смешанным с юношеской невинностью. Глядя на нее, Иштван затаил дыхание и лишился дара речи. Он не знал, чего можно ожидать от этой взбалмошной особы, и, вопреки горячему желанию всегда видеть ее рядом с собой, мечтал, чтобы в эту самую минуту она была далеко от его дома.

Княжна сделала шаг навстречу, продолжая смотреть ему прямо в глаза. И он сдался. Непроизвольно, Иштван сделал ответный шаг. Девушка взвизгнула и бросилась к нему. Она обвила руками его шею, и столько было в ее движениях непосредственности, так тонко граничащей с пламенеющей страстью, что Иштван потерял голову. Он позволил себе забыться. Он жарко целовал ее щеки, целовал ее руки, вдыхал аромат ее волос. Но когда его губы лишь коснулись ее губ, девушка испуганно вскрикнула, вырвалась и, быстро схватив свою шубку, лежащую рядом с его пальто, сбежала, оставив после себя лишь тонкий аромат нежных духов и юности.

Иштван остался стоять посреди зала, пораженный случившимся и растерянный от своей собственной слабости.

Глава 7

Утро следующего дня далось Иштвану нелегко. Всю ночь его мучили кошмары. Он видел свою музу, свою милую княжну. Она весело смеялась и бегала вокруг него, прищелкивая язычком, поддразнивая. Затем к Иштвану вдруг приходило понимание, что он – это вовсе не он, а кто-то другой. Он видел свои руки, протянутые к девушке, и пытался остановиться, но не мог, его тело было ему неподвластно.

В один из моментов, девушка оказалась слишком близко, и эти омерзительные руки, с худыми длинными пальцами, вдруг обхватили ее нежную шейку и начали душить. Прекрасное лицо княжны исказилось от страха и боли. Она начала кричать и отбиваться. Пыталась вырваться, билась словно пойманная птица до тех пор, пока руки убийцы не сделали свое черное дело и тело девушки не упало замертво к его ногам.

Первый раз Иштван увидел этот сон, едва сомкнулись его веки. Он проснулся в холодном поту. Затем долго сидел в постели, бесцельно уставившись в темноту.

Когда сон вновь пришел к нему, картина повторилась.

И так продолжалось всю ночь, пока рано утром в комнату не вошел Демидыч и не распахнул тяжелые шторы, впуская в комнату утренний свет.

Иштван сел, взял со столика серебряный портсигар и закурил. Обычно он старался не курить по утрам, считая это вредным для здоровья. Но сегодня его организм требовал сигар и кофе.

– Оскар, почему ты вчера пустил в дом гостью и не дождался моего возвращения? – строго спросил Иштван.

Старик поставил перед сыщиком поднос с завтраком и спокойно ответил:

– Барышня ждала вас долго. Я предлагал ей прийти в другой день, она пожелала дождаться.

– Ты должен был дождаться меня вместе с ней, – недовольно проворчал Иштван.

– Я не могу, вы же знаете, Ваше благородие. Кости мои уже не молоды, к тому же работы по дому набежало, мне должно было рано встать. Это роскошь для меня – не высыпаться.

Иштван нахмурился и пробубнил себе под нос:

– Прогоню.

Старик улыбнулся, сделав вид, что не расслышал слов барина, и вышел.

Докурив сигарету, Иштван отхлебнул кофе и поднялся. Он подошел к окну. Ночью, видимо, падал снег. Все деревья в саду были покрыты огромными белоснежными шапками. Но дорожка от дома была расчищена, за что Иштван мысленно поблагодарил своего слугу, ругая себя за грубость. Встал же старик и расчистил выход, чтобы барин не погряз в сугробах. Закончив с завтраком, Иштван решил первым делом навестить князя Мухина, в его доме на Елагином острове.

Елагинский особняк на протяжении последних лет был излюбленным местом проживания премьер-министра. Дом не был его собственностью и в случае отставки возвращался обратно в казну государства. Но по сей день Мухин жил в этом просторном, трехэтажном особняке старой постройки.

На улице было прохладно, и Иштван в душе загрустил о теплом лете и солнце. Зима своей холодностью навевала на него тоску.

Дом князя охранялся несколькими десятками солдат и жандармских офицеров. Первый караул стоял у моста, часть патрулировали территорию самого острова, остальные находились в доме. Сразу признав в визитере важного чиновника, солдаты, вытянувшись по стойке, пропустили сани к дому.

В сером свете зимнего утра, дом казался унылым и явно передавал настроение его обитателей.

Во дворе Иштвана встретил адъютант князя Зацепкин Александр Павлович. Это был высокий шатен, открытой внешности, с характерными для того времени усами и бородкой, с добрым и прямым взглядом.

– Иван Аркадьевич, вы по делу или с визитом? – вежливо поинтересовался Зацепкин.

– По делу, – ответил Иштван. – Князь у себя?

– Да. Только он в горе, вчера как от вас приехал, так заперся в комнатах на верхнем этаже, никого к себе не пускает. Это же такой удар для его больного сердца. Я боюсь, как бы чего дурного не случилось, – грустно признался Зацепкин.

Видно было, как преданно адъютант относился к князю и что при надобности этот отважный и честный человек не пощадит живота своего за жизнь князя. Эта служба была для него личным делом, к которому он относился с должным уважением и трепетом.

Зацепкин провел Иштвана в гостиную и удалился, чтобы доложить о визите князю. Через несколько минут на пороге появился встревоженный князь. Иштван сразу заметил, что трагедия, случившаяся с Татьяной, отняла у премьера еще лет десять жизни. Он заметно постарел за одну только эту ночь. Мешки под покрасневшими глазами и плотно сжатые бледные губы, ввалившиеся щеки и безумный, тревожный взгляд. Вопреки обычаям, Мухин вышел к посетителю в домашнем халате и тапочках.

Князь прошел через комнату, неслышно ступая по персидскому, и опустился в кресло напротив.

– У вас для меня хорошие новости? – нервно закусывая губу, спросил князь.

Иштван замялся, он не знал, как сообщить князю о факте ужасной пропажи. Как сообщить отцу, что он лишился возможности похоронить собственную дочь. Одному только Богу известно, что с ней могут сделать и для каких нужд ее похитили.

– К сожалению, нет, – скорбно произнес Иштван.

Князь, казалось, не обратил внимания на интонацию и спросил:

– Значит, плохие?

Иштван поднялся и, нервно теребя перчатки, прошел до окна. Там остановился и обернулся:

– Ваша дочь пропала.

– Как, опять? – удивился князь.

– Вернее будет сказать, тело вашей дочери исчезло.

Тут, видимо, до князя дошел смысл сказанных слов. Он вскочил всей своей грузной массой и закричал:

– Саша!

В комнату влетел адъютант и замер на пороге в ожидании указаний.

– Немедленно доставить ко мне Ларионова! Этого жалкого пройдоху! Он дал мне свое слово…

– Ларионов мертв, князь, – скорбно сообщил Иштван.

Князь осекся и посмотрел безумным, будто не понимающим взглядом на сыщика. Чувствуя, что это известие выбивает его из мыслей, князь грузно плюхнулся обратно в свое кресло. Зацепкин было бросился ему на помощь, но, вскинув руку, князь воскликнул:

– Оставьте, Саша. – Он обернулся к Иштвану и заговорил вопросами: – Что вы такое говорите? Когда? Как?

– Вечером вчерашнего дня. Мы нашли его тело в амфитеатре.

– Да… Я был у него вчера, разговаривал… Его убили, чтобы похитить мою девочку? – догадался князь.

– Вероятно, так и есть.

Вдруг взгляд князя вспыхнул жгучей ненавистью, он сжал кулаки и прошипел:

– Найти каждую крысу! Вытряхнуть все подвалы, перевернуть город верх дном. Привести их ко мне! Всех до одного!

Адъютант без раздумий понял, что князь обращается именно к нему, и бросился выполнять приказ, но Иштван остановил его. В последний раз он попытался воззвать к князю.

– Князь. Я хотел бы попросить вас не предпринимать опасных и необдуманных решений. Мы с вами договорились о сроке, и я даю вам слово офицера, что выполню свое обещание. А пока я попросил бы вас ничего не предпринимать. Это может навредить следствию.

Мухин поднял взгляд на сыщика, и его слова прозвучали скорее как угроза, нежели предупреждение:

– Шесть дней, – процедил князь сквозь зубы, – у вас, Облич, осталось шесть дней.

– Я успею, – с уверенностью ответил Иштван и вышел.

Надев на голову шапку, Иштван запрыгнул в сани и громко крикнул извозчику:

– На Гороховую!

Глава 8

Не успел Иштван подняться по лестнице, как ему наперерез выскочил Димитриев. В руке он держал конверт.

– Что это? – отвлекаясь от своих мыслей, спросил Иштван, когда Петр протянул ему конверт.

Иштван повертел его в руках. Письмо не имело ни адресата, ни имени отправителя. Значит, сделал вывод он, пришло в отделение с посыльным.

– Принес посыльный? – спросил он.

– Мальчишка, просил передать лично тебе.

– Читал?

– Нет! – нервно воскликнул Димитриев.

Иштван развернул и вслух прочел короткое содержимое анонимного послания:

– Я знаю, кто виновен в смерти княжны. Взамен за свои сведения, ожидаю от вас соответствующую компенсацию. О месте, во избежание случайностей, я сообщу вам позже. Будьте один.

Иштван дочитал письмо и серьезно посмотрел на Димитриева.

– Кто знает о смерти княжны? Аверьянов, Мухин и великий князь. Если исключить князей, остается наш юнкер. Аверьянова давно отпустили?

– Сразу после допроса. Но за ним следят наши люди. Он отправился домой и больше не выходил.

– И что думаешь?

– Думаю, надо идти. Чем черт не шутит. Может, наш мистер икс на самом деле располагает необходимой информацией.

– Я пойду, – решительно заявил Иштван.

– Я с тобой.

– Нет. Я должен идти один.

– Опасно.

– Я дал слово князю, и теперь это дело касается меня лично.

– Может, возьмешь с собой жандармов?

– Нет. Пойду один. – Иштван взбежал по лестнице и, обернувшись, добавил: – риск – это наша работа, не так ли?

Димитриев кивнул.

Позже пришло второе письмо, с точным указанием времени и места встречи. Внизу была приписка: «Условный знак – вчерашний выпуск газеты „Новое время“.

За час до указанного времени Иштван вышел из здания Департамента и на наемной тройке отправился в сторону Невского проспекта.

Встречу неизвестный назначил на паперти, перед храмом. Там всегда было людно. Нищие и попрошайки плотными рядами выстраивались вдоль стен Казанского собора образовывая своеобразную аллею у врат святой обители.

Вдоль этой аллеи проходило много разных людей, барышни, господа, простой рабочий люд. Храм всегда был тем местом, где не было разделения на классы и чины. Перед богом все были равны.

В назначенный час, даже несколькими минутами ранее, Иштван стоял в указанном в записке месте, с газетой под мышкой.

Он зорко осматривался по сторонам, пытаясь разгадать, что за незнакомец так жаждет встретиться с ним. Но никого особенного не приметил.

Шел снег, но было безветренно и спокойно. Ночь обещала быть волшебной, по-питерски морозной, но тихой.

Вдруг в толпе Иштван взглядом уловил знакомую фигурку. Сначала он увидел ее маленькую меховую шляпку, дорогого соболиного меха, затем мелькнуло прекрасное личико, с раскрасневшимися от мороза щеками. Это была княжна Екатерина Дмитриевна. Она шла по другой стороне улицы, в сторону церкви, и настороженно оглядывалась по сторонам.

Сначала Иштван опешил от своей догадки. И разочарованно подумал: „Не она ли назначила мне встречу?“

Иштван хотел было подойти к ней, но, передумав, решил просто проследить взглядом.

Катя прошла по улице, свернула на паперть и при виде одной из протянутых к ней просящих рук брезгливо поморщилась. С гордо поднятой головой, она прошла вдоль бродяг и нищих, бросив лишь несколько монет в их железные кружки.

Сегодня она была необычайно хороша, как шла ей мутоновая шубка, плотно облегающая стройную фигурку, и теплое шерстяное платье, выглядывающее из-под полы. Ее шаг был тихим и размеренным, видно было, что княжна никуда не спешит, но отчего-то вид ее казался встревоженным.

Возле храма княжна остановилась, осенила себя крестом и совершенно неожиданно оглянулась, выискивая кого-то в толпе, затем развернулась и пошла в обратном направлении. Теперь она не просто шла, а почти бежала, Иштван дернулся по направлению к ней, но заметил молодого человека, в нескольких шагах от себя, который с улыбкой смотрел на Катю. Видимо, к нему она и торопится. Иштван замер на месте.

Они были почти рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки. Иштван надвинул на лоб шапку и поднял воротник. Странно, почему княжна еще не заметила его.

Молодой человек, с которым встречалась девушка, стоял к сыщику спиной, но Иштвану его облик показался знакомым. Стройный, лощеный, одетый по последней моде, сразу было видно, что юноша из высшего света.

– Ники, – ласково прошептала девушка, протягивая свои точеные ручки к молодому человеку.

Дурные мысли завертелись в голове сыщика. Он даже почувствовал укол ревности, когда молодой человек бережно взял Катины руки и поцеловал каждую по очереди.

– Ты задержалась, моя родная, – глухим голосом произнес молодой человек.

Голос Иштвану не был знаком.

– Я знаю, родной, у меня были дела. Ты лучше расскажи, как ты, как Маша?

– Пока хорошо. Она очень большая молодец, держится. Как ты? Как папа?

Услышав, что молодой человек назвал Великого князя папа, Иштван сразу догадался, кто перед ним. Это был не кто иной, как Николай Дмитриевич. Старший сын Великого князя. Родной брат Екатерины Дмитриевны.

В прошлом году весь Питер гремел скандалом – князь Николай Дмитриевич, „принц крови“, как осветили молодого человека в прессе, тайно сочетался браком с некой Марией Ворошиной, актрисой Александровского театра. Августейшие родственники князя объявили его отреченным от семьи и выслали в имение недалеко от Гатчины, доставшееся ему после смерти матери. Князь был лишен всех привилегий и титулов, отстранен от армейской службы и с позором изгнан из общества. А после того, как на следующий день после разразившегося в свете скандала отравилась несостоявшаяся невеста князя, выбранная ему самой императрицей, вся семья и вовсе отвернулась от него. Теперь Николай Дмитриевич был вынужден взять фамилию жены – Ворошин и проживать свою жизнь в глухой деревушке, в одном из заброшенных имений его покойной матушки.

Значит, вот к кому так спешила на встречу Екатерина Дмитриевна. Надо же, подумал Иштван, как все-таки складывается жизнь и как переплетаются судьбы. Они встретились совершенно случайно, в таком необычном месте. Иштван ждал своего неизвестного осведомителя, Катя встречалась с родным ее сердцу человеком. Наверняка ее отец даже не подозревает об этой теплой встрече.

Иштван улыбнулся – с такой легкостью сходятся их дорожки, будто сама судьба толкает их навстречу друг другу.

– Машенька письмо тебе написала, – ласково сказал отверженный князь, протягивая белый конверт.

– Я так скучаю по тебе, – грустно призналась Катя, – ну почему папа так несправедлив? Почему не может позволить вам навещать нас, хоть изредка. Ведь Машенька мать твоего сына, его внука. Это несправедливо.

– Справедливо это или нет, это решение царя и мы не вправе его осуждать. – Николай снял перчатку и погладил замерзшую щечку сестры. – Ты совсем окоченела, беги домой. Передавай привет Оленьке и остальным.

Он вновь расцеловал ее ручки и заботливо поправил ей шляпку. Катя улыбнулась, трогательной и грустной улыбкой. Иштван прежде не видел княжну такой ранимой. Было ясно, как сильно она любила брата. Расцеловавшись на прощание, они разошлись в разные стороны. Катя спокойным шагом пошла в сторону проспекта. И на этот раз она явно никуда не спешила.

Иштван достал часы, сверился со временем. Осведомитель опаздывал. Переложив газету под другую руку, сыщик последовал за княжной, чтобы удостовериться в том, что она благополучно доберется до своих саней.

Он шел в десяти шагах за ней, стараясь соблюдать дистанцию и не привлекать внимания.

Княжна подошла к дороге и осмотрелась. Она сделала несколько шагов, когда практически одновременно с сыщиком заметила в толпе странного человека, с газетой под мышкой. Молодой человек шел быстрым армейским шагом, нервно кутаясь в свое тоненькое пальто. То и дело он оборачивался, будто боялся слежки.

Катя остановилась и стала всматриваться в странного прохожего. Она явно узнала его.

Молодой человек был одет по-вольному, но по манере держать осанку и голову Иштван сразу признал в нем человека военного. Судя по возрасту, он мог быть юнкером.

Когда нервный прохожий поравнялся с девушкой, Катя окинула его пристальным взглядом, чем привлекла ответное внимание. Узнав княжну, молодой человек резко замер на месте, затем перевел взгляд назад, заметил Иштвана, мельком взглянул на газету, которую сыщик держал под мышкой, и вдруг совершенно неожиданно развернулся и бросился бежать в обратном направлении. Катя подобрала юбки и бросилась следом.

Иштван выругался, отшвырнул в сторону газету и бросился догонять княжну. Еще не хватало ей быть втянутой в эту темную историю.

Для девушки, Екатерина Дмитриевна бежала слишком легко и на удивление быстро. Иштван едва поспевал за ней. И вдруг, в тот момент, когда он уже практически нагнал девушку, случилось то, от чего даже у него – человека сильных нервов, повидавшего многое на своем военном веку – сжалось сердце.

Молодой человек с газетой рванул через дорогу, но не заметил несущиеся сани. Раздался крик, глухой звук, и полозья тяжелых саней всей своей массой наехали на несчастного юношу.

Катя вскрикнула и, закрыв лицо руками, обернулась прямо в объятия сыщика. Иштван крепко обхватил дрожащую от ужаса девушку и прижал к себе. Он погладил ее по спине и тихо прошептал:

– Тише, Катя. Я рядом.

– Господин сыщик, – услышав знакомый голос, облегченно выдохнула Катя, понимая, что находится в самых надежных руках.

Почувствовав себя в безопасности, она тихо всхлипнула и лишилась чувств. Иштван успел подхватить ее, не давая упасть.

– Почему с вами всегда так сложно! – совсем не сердито, а скорее заботливо, проворчал он, поднимая девушку на руки.

А по толпе в это время неслось:

– Видали!.. Бросился!.. Сам, прямо под сани!.. Безумный!.. Несчастный!.. А лицо ямщика видали, это же сама смерть!.. А ускакал, будто сугроб переехал, а не человека!.. Будто за ним смерть пришла!.. Несчастный!

Иштван бросил взгляд через плечо и краем глаза увидел изуродованный полозьями труп. Молодой человек был определенно мертв.

В толпу любопытных уже бежал городовой и громко кричал:

– Разойтись! Чего столпились! А ну прочь!

Раздался громкий свисток, призывающий к месту стражей порядка. Вскоре к первому присоединился еще один городовой, а затем еще. Они грубо, окриками начали разгонять любопытных зевак. Иштван погрузил девушку в свои сани, которые ждали его в отдалении, и вернулся, чтобы отдать распоряжения.

Когда он прошел через толпу любопытствующих, один из городовых не сразу признал его в вольном пальто.

– Куда прешь! Сказано не мешать! – грубо толкнул его служивый, но, быстро узнав такого важного человека, вытянулся в струну и прокричал: – Виноват, Ваше благородие, не признал!

– Ничего, – ответил Иштван. – Что с малым?

– Все, покойничек, – ответил городовой.

– Сообщите на Гороховую, подполковнику Димитриеву. Пусть осмотрит место. И узнай у прохожих, может, кто рассмотрел ямщика.

– Да как же тут рассмотреть! Улица-то оживленная! Они тут как черти летают! Никому спасу от них нет! Не первый случай, ваш благородие!

– Случай, может, и не первый, а ты все равно узнай, – настойчиво повторил Иштван.

Городовой отвесил поклон по уставу и бросился в толпу.

Иштван еще раз взглядом окинул дорогу и, убедившись, что здесь смогут обойтись без него, поспешил на помощь княжне.

Катя так и не пришла в себя. Иштван запрыгнул в сани и осторожно прижал девушку к себе.

– Михайловский! – крикнул он извозчику, и сани понеслись по проспекту от этого ужасного места.

Смерть идет по пятам, думал про себя Иштван. И один вопрос не давал ему покоя, почему, увидев княжну, молодой человек побежал. Кто он и что именно намеревался сообщить властям о смерти Татьяны?

Доставив девушку домой, Иштван вернулся в отделение.

Димитриева еще не было. Иштван устроился в своем кресле, чтобы поразмыслить и покурить. Но только он достал папиросу, как в кабинет вошел Петр.

– Ну что? Выяснили личность потерпевшего? – спросил Иштван, подаваясь вперед.

Петр прошел и сел напротив. Вид у него был какой-то растерянный, что для него было совсем не характерно.

– Бред какой-то, – проговорил Димитриев. – С чего начать?

– Давай с самого начала.

– Звали погибшего Алексей Андреевич Смолянков, из дворян. Уроженец Рязанской губернии. От роду восемнадцать лет. На момент смерти должен был находиться в третьем корпусе юнкерского училища.

– Юнкер! – воскликнул Иштван. – Я так и знал.

– Так точно!

– Не удивлюсь, если знакомый небезызвестного нам господина Аверьянова, – расплылся в улыбке Иштван, он уже предвидел скорый финал своего расследования.

Но его радость была прервана. Петр сухо посмотрел на начальника и сообщил:

– Друг он ему или нет, установить не удалось. Пропал наш лжеюнкер, бежал.

– Как бежал? – опешил Иштван. – А как же наружка? Не уследили?

– В том-то и дело, что следили за домом со стороны улицы, а там, оказывается, черный ход был. Вот он через него и ускользнул.

– Дьявол! – воскликнул Иштван и стукнул кулаком по столу. – Значит, опять ничего!

Он откинулся назад и задумчиво поднял взгляд.

– Наружку не снимать, – решительно заявил Иштван. – А удалось выяснить, как выглядел ямщик?

– Нет. Все как сговорились, твердят одно и то же, мол, смерть пришла за молодым. Толкового никто не сообщил.

Домой Иштван вернулся в дурном расположении духа. Его терзали мысли о случившемся. Три смерти – одна преследующая другую, и только на горизонте замелькает свет, как кто-то своей рукой прикрывает его и все вновь погружается во мрак. Мысли, догадки, предположения, но больше ничего. Иштван чувствовал, что топчется на месте, когда время, отведенное князем, неумолимо бежит вперед.