Текст книги "Конец радуг"

Чумлиг  Ороско: <sm> У тебя весь день есть, чтобы в игры играть, Хуан! Если не будешь следить за материалом здесь, проваливай лучше с курса на все четыре стороны. </sm>

Ороско  Чумлиг: <sm> Простите. Простите! </sm>

Он прервал очередь запросов и закрыл сеанс внешней связи. Одновременно воспроизвел последние несколько минут ее урока, отчаянно соображая над резюме. Чумлиг обычно ограничивалась колкими вопросами; это впервые она его так шуганула.

И самое удивительное, что сделала она это в коротком промежутке, пока, по мнению остальных, сверялась с заметками. Хуан поглядел на учительницу с новым уважением.

– Ты с мальчуганом как-то слишком сурова, не находишь?

В этот день Кролик испытывал новый образ, спроектированный по классическим гравюрам к «Алисе в Стране чудес», с сохранением линеатуры. На трехмерном теле эффект смотрелся откровенно глупо.

Большая Ящерица не впечатлилась.

– Ты тут чужак. Хуан мой непосредственный аффилиат, а не твой.

– Ты чего такая резкая? Я просто проверяю глубину своей аффилиации, наудачу.

– Не суйся. Хуану этот урок полезен.

– Конечно, я разделяю твои гуманитарные соображения. – Кролик послал Ящерице самую неискреннюю из своих улыбок. – Но ты его заглушила именно в тот момент, когда он заинтересовался типом, крайне любопытным мне самому. Я обеспечил тебе самую что ни на есть превосходную аффилиацию. Если ты и дальше рассчитываешь на мою поддержку, нам лучше скооперироваться.

– Слышь, ты! Я не против, чтобы пацан снаружи по своим делам лазил, но не хочу, чтоб ему навредили.

Голос Ящерицы стих, и Кролику стало интересно, не появились ли наконец у Чумлиг свои соображения. Впрочем, неважно. Кролик развлекался, блуждая по общественной сцене Южной Калифорнии. Рано или поздно он выяснит, для чего нужна вся эта работка.

05
ОНА, доктор Сян

Урок труда. Без преувеличения, любимый урок Хуана Ороско. Труд напоминал игру на премиум-уровне: реальные гаджеты, которые можно трогать и коннектиться. На «Пирамидальном холме» за такое деньги платишь. А мистер Уильямс – не Луиза Чумлиг; он разрешал следовать своим наклонностям, но никогда не пенял за неудачи. На уроках Рона Уильямса практически никому не удавалось увернуться от высшей оценки; он был на удивление старомоден.

Кроме того, на уроках труда Хуану предоставлялась наилучшая возможность поработать над проектом Большого Ящера: во всяком случае, прозондировать старперов и сдвинутых на приватности фриков. Он бродил по большой гаджетной палатке с откровенно идиотским видом. Дипломатические игры Хуану всегда тяжело давались. А сейчас он пытался очаровать старикашек. Или делал вид, что пытается.

Сю Сян приятная дама, но она ничего толком не делала, просто сидела за лабораторным столом и читала что-то с визопейджера. Страницы были форматированы по образцу старого бумажного каталога.

– Когда-то я в этом разбиралась, – сказала она. – Посмотри-ка.

Она показала ему раздел на музейных страницах: Окружение неотчуждаемой аппаратуры, авт. Сян.

– Я разработала эту систему.

Хуан вставил уместное:

– Вы же спец мирового уровня, доктор Сян.

– Да, но… я в принципе не понимаю, как работают новые компоненты. Похожи скорей на болотную ряску, чем на уважающие себя оптические полупроводники. – Она вчиталась в описание одного из продуктов, остановилась на третьей строчке: – Что еще за избыточное запутывание?

– А-а. – Он поискал и увидел, что указатели ведут в дебри фоновых концепций. – Нам еще не положено про избыточное запутывание знать, мэм, не в этом классе.

Он махнул рукой над описаниями продуктов на визопейджере Сян. Картинки никак не отреагировали, застыли, словно каменные изваяния.

– Прокрутите вперед на несколько страниц, там будут штуковины, с которыми мы в этом классе работаем. Поищите в разделе… – Господи, как тяжко-то искать вручную, пословно. – Прикольные функциональные композиты и дальше. – Он показал ей, как отождествить идентификаторы локальных частей на визопейджере. – Вам не нужно всего понимать.

– Ага. – Спустя пару мгновений она уже забавлялась с меню, загрузив полдюжины компонентных гаджетов. – Я себя ребенком чувствую. Делаю что-то, но не понимаю как. – Но стоило Хуану показать ей способы поиска интерфейсных спецификаций, и она отлично справилась с компоновкой и сборкой BuildIt. Некоторые описания ее рассмешили. – Сортировщики и перетасовщики. Твердотельные роботы. Думаю, я бы могла себе резак соорудить.

– Не вижу. – Резак? – Не беспокойтесь, вы ничего не сломаете.

Это не совсем так, но довольно близко к истине. Он сидел и наблюдал, внося некоторые предложения, хотя не совсем понимал, что именно она затеяла. Ладно, хватит, пожалуй, и такой попытки закорешиться; он проставил галочку в списке целей вынужденной дипломатии и перешел к следующему этапу.

– Доктор Сян, вы еще контачите с вашими старыми приятелями в Intel?

– Давно это было. Я вышла на пенсию в 2010-м. А когда началась война, меня даже в консалтинг не пускали. Я физически чувствовала, как мои навыки ржавеют.

– Альцгеймер?

Он понимал, что Сян намного старше, чем выглядит, даже старше Уинстона Блаунта.

Сян поколебалась, на миг Хуан испугался, что серьезно рассердил старушенцию. Но она лишь рассмеялась коротким печальным смехом.

– Нет, ни Альцгеймера, ни деменции. Вы… современные люди не знают, что значит постареть.

– Я знаю! Мои дедушка и бабушка еще живы. И в Пуэбло у меня прадедушка есть. Он часто в гольф играет. А у прабабушки деменция – ну вы понимаете, такая форма, что ее пока фиксить не умеют. – Вообще говоря, прабабушка выглядела гораздо моложе доктора Сян. Все полагали, что ей очень повезло. Но, если подумать, это значило только, что она прожила достаточно долго, чтобы вляпаться в такую напасть, какой лечить еще не умеют.

А доктор Сян лишь покачала головой.

– Даже в мое время не все впадали в старческий маразм. Не в этом смысле. Я просто отстала. Моя подруга умерла, и мне постепенно стало все равно. У меня не осталось жизненной энергии. – Она посмотрела на гаджет, который конструировала. – Теперь-то у меня, во всяком случае, энергии не меньше, чем в шестьдесят. Возможно, даже уровень интеллекта соответствует. – Она хлопнула по столу. – И все, на что я гожусь, – это прокачанные кубики Лего собирать!

Было похоже, что она вот-вот расплачется, прямо на уроке труда. Хуан просканировал окружение: вроде бы никто не смотрит. Он потянулся взять Сян за руку. Ему нечего было ответить ей. Мисс Чумлиг бы сказала, что он просто не нашел правильного вопроса.

Еще нескольких нужно проверить, скажем, Уинстона Блаунта. Вряд ли это будет джекпот, но, во всяком случае, Ящеру он наверняка покажется полезен. На уроках труда Блаунт предпочитал отсиживаться в тенечке под навесом палатки и смотреть в пространство. Он что-то носил, но на сообщения не реагировал. Хуан дождался, пока мистер Уильямс отлучится выпить кофе, скользнул к Блаунту и сел рядом. Господи, а чувак конкретно старый. Хуан не видел, что же тот сёрфит, но к урокам труда это отношения явно не имело. Хуан отметил, что если Блаунту не интересен урок, он просто отключается полностью. Посидев несколько минут в молчании, Хуан понял, что и обычное общение Блаунту не интересно.

Так поговори с ним! Представь себе, что укрощаешь очередного монстра.

Хуан морфировал на Блаунта шутливый образ, и внезапно ему показалось, что начать разговор первым не так уж сложно.

– Ну и как вам уроки труда, декан Блаунт?

Древние глаза повернулись и посмотрели на него.

– Не могу быть к ним равнодушней, мистер Ороско.

О’кей. Гм. В открытом доступе на Уинстона Блаунта много чего лежит, даже переписка из какой-то старой местной группы новостей. Это всегда полезно, если хочешь привлечь к себе, м-м, внимание взрослых.

К счастью, Блаунт продолжал говорить:

– Я не такой, как некоторые тут. Я не маразматик и никогда им не был. По справедливости, мне тут не место.

– По справедливости? – Возможно, получится набрать пойнты, подражая шринкам.

– Да. Я был деканом факультета искусствоведения и литературы в 2012-м. Меня должны были избрать канцлером университета Сан-Диего. А вместо этого на академическую пенсию вытолкали.

Хуан все это знал.

– Но вы… вы так и не научились носить.

Блаунт прищурился.

– Я выставлял это нежелание напоказ. Мне казалось, что пристрастие к носимой электронике – просто мода, и оно пройдет. – Он передернул плечами. – Я ошибся. Я заплатил за это тяжкую цену. Но времена меняются. – Глаза его замерцали целеустремленным блеском. – Я четыре семестра инклюзивки оттрубил. Теперь мое резюме там, в мировом эфире.

– Вы, вероятно, знакомы со многими авторитетными людьми.

– Действительно, это так. Успех придет. Это дело времени.

– В-вы знаете, декан, не исключено, что я сумею помочь. Нет, постойте, я не про себя самого. У меня есть аффилиация, в которой вы также можете быть заинтересованы.

– Да?

Похоже, он в курсе, что такое аффилиация.

Хуан разъяснил суть предложенной Большим Ящером сделки.

– В общем, тут можно заработать реальных денег.

Он показал Блаунту платежные сертификаты и задумался, какую сумму там увидит потенциальный рекрут.

Блаунт прищурился – явно пытается пропарсить сертификаты в пригодную для валидации Bank of America форму. Спустя миг он кивнул, не поделившись с Хуаном численными результатами своего просветления.

– Но деньги – еще не все, особенно в моей ситуации.

– Э-э-э, я уверен, что тот, кто оплачивает эти сертификаты, достаточно могуществен. Возможно, вам предложат приемлемую конверсию. В смысле, устраивающее вас занятие.

– Хорошо.

Они поговорили еще несколько минут, пока в классе не началось оживление. Некоторые проекты наконец увенчались успехом. Подвижные узлы и роевые приборы по меньшей мере у двух команд. Повсюду затрепетали бумажные крылышки. Другой роевик прополз по траве и стал подниматься по стульям и мебели. Рой избегал одежды, но все равно казался чертовски назойливым. Хуан шуганул нескольких, но приползли новые.

Ороско  Блаунт: <sm> Считываете меня? </sm>

– Да, разумеется, – ответил старик.

Значит, несмотря на хвастливые заявления Блаунта, он не осилил безмолвную коммуникацию, даже пальцами стучать не научился.

Урок, впрочем, и без того подходил к концу. Хуан оглядел нависавший над ними купол палатки. Он был несколько разочарован. Почти всех по списку проверил, и никого лучше Уинстона Блаунта найти не удалось, а тот даже без слов общаться не умеет.

– О’кей. В общем, помните о моем предложении, декан Блаунт. И подчеркну, что число вакансий ограничено.

Блаунт отреагировал на маркетинговую трепотню проницательной улыбочкой.

– А я тем временем, гм, проверю другие варианты.

Хуан мотнул головой в сторону странного новичка, Роберта Гу.

Уинстон Блаунт не следил за взглядом Хуана, но явственно покосился туда. На миг кожа его лица ощутимо напряглась. Потом усмешка возникла снова.

– Да благословит Бог вашу душу, мистер Ороско.

Хуану не выпало возможности поговорить с Робертом Гу аж до пятницы, когда они пересеклись сразу после другого урока мисс Чумлиг. По творческому сочинительству у Хуана почти еженедельно бывали низкие оценки. Чумлиг не придиралась к медийной форме, но требовала исполнять лично. Наблюдать чужие эпик фейлы уже неприятно, а знать, что вскоре тебя самого выдернут на сцену, совсем невмоготу. Порядок выступлений определялся прихотью мисс Чумлиг. Обычно Хуан только об этом бы и переживал, но сегодня у него были другие проблемы, милосердно вытеснившие привычную панику.

Хуан прошмыгнул к дальним партам и затаился там, исподтишка наблюдая. Уинстон Блаунт явился на урок, что его удивило. Блаунт прогуливал эти уроки немногим реже, чем труд. Но он принял мое предложение. Учетка Ящера показывала, что старик сделал первый шаг к подписи.

В дальнем углу класса Роберт Гу сёрфил по своему визопейджеру. Казалось, ему даже это дается с трудом. Но Гу принадлежал к интересной семейке морпехов – и Хуан, проверив все инструкции для аффилиата, обнаружил, что такое обстоятельство может оказаться очень полезным. Если получится зааффилировать Роберта Гу, он сразу на топ-уровень по бонусам выскочит.

Голос Чумлиг оборвал его мысли.

– Первым никто вызваться не рискнет? Ну что ж…

Она уставилась в пространство, потом развернулась к Хуану.

Caray!

06
Так много технологий, так мало таланта

Урок творческого сочинительства у Чумлиг обещал Роберту Гу самые неприятные впечатления из всей первой недели в Фэйрмонте. Роберт очень хорошо помнил свою учебу в старших классах. В 1965-м она ему труда не составляла, за исключением математики и естественно-научных предметов, но они ему и не были интересны. Он, по существу, никогда домашних заданий не делал. Но стихи, которые он сочинял почти бессознательно, принадлежали миру, не имевшему ничего общего с миром несчастных учителей. Те полагали, что он им послан свыше, и явно были правы. В дивном новом мире, однако, Роберту Гу была доступна лишь малая толика творений соучеников, и он не сомневался, что те, в свою очередь, мало что поймут из его собственной работы.

Он сидел на краю группы и рассеянно чертил закорючки на своем визопейджере. Как обычно, дети расселись слева, а старперы-инклюзивники – справа. Лузеры, вот они кто. Он выучил несколько имен, даже с этой Сян поболтал. Она сказала, что собирается бросить креативные уроки у Чумлиг. У нее попросту смелости не хватало выступать перед остальными. Единственный ее талант – устаревшие железки, но она хотя бы достаточно умна, чтобы признать свое лузерство. Не таков Уинстон Блаунт, лузер из лузеров. Время от времени Роберт ловил на себе косой взгляд Уинни и усмехался.

Мисс Чумлиг, стоявшая перед классом, уже выбрала первую сегодняшнюю жертву.

– Хуан, я знаю, ты практиковался. Покажи нам, что умеешь.

Мальчишка, которого назвали Хуан, встал и поплелся к центру класса. Он раньше пытался завести разговоры со старперами на уроке труда. Роберту помнилась его продаванская настойчивость. Мальчуган, пожалуй, скорее глуповат. Когда сам Роберт учился в школе, таким аттестат выдавали для проформы. Но в двадцать первом веке некомпетентность не считалась для этого уважительной причиной: у Чумлиг, кажется, на него серьезные планы. Паренек помедлил и замахал руками. Без видимого эффекта.

– Ну, мисс Чумлиг, я не зна-а-аю… еще не вполне готово.

Мисс Чумлиг лишь терпеливо покивала и жестом показала ему продолжить.

– О’кей. – Малец прищурился, и взмахи его рук сделались еще хаотичнее. Это не было похоже на танец, и мальчишка не произносил ни слова. Но Чумлиг оперлась о стол и кивнула. Большая часть ребят наблюдала за непонятной пантомимой с таким же пристальным вниманием, и Роберт отметил, что у некоторых головы качаются словно бы в такт музыке.

Черт. Опять эта невидимая чушь. Роберт посмотрел на волшебный лист бумаги и повозился с меню выбора браузеров. Internet Explorer почти не изменился, но в выпадающем меню проявилась опция выбора режима просмотра. Ага, вот и фэнтезийные оверлеи. Он нажал на Выступление Хуана Ороско. Первый оверлей напоминал граффити, непристойные замечания по поводу выступлений Хуана. Вроде заметок на клочке бумаги, которым ребята перекидываются. Он выбрал второй пункт. Ага. Здесь мальчик представал стоящим на концертной сцене. За окнами класса была панорама большого города, словно бы с вершины высокой башни. Роберт задержал руку на полях страницы, и включился звук. В сравнении со звуками домашней аудиосистемы – металлический, приглушенный, а все же это был звук… музыка. Почти вагнеровская, но тут же сорвалась в нечто бравурное, вроде полкового марша. В окошке визопейджера мальчугана окружили радуги. Пушистые белые создания – фретки? – возникали из ниоткуда при каждом жесте его рук. Все ребята засмеялись. Хуан тоже смеялся, но жестикуляция его выдавала отчаянное замешательство. Фретки толпились на полу, плечом к плечу, музыка стала быстрой и энергичной. Зверьки слились воедино, превратились в пушистый снег и подняли мини-торнадо. Мальчишка сбавил темп; теперь музыка уподобилась медлительной колыбельной. Снег заблестел и сублимировался в пустоту по мере затихания звуков. В браузерном окне Роберта остался только пацан: ничего волшебного, стоит себе и стоит в реальности перед классом.

Одноклассники Хуана вежливо поаплодировали. Кто-то зевнул.

– Очень хорошо, Хуан! – одобрила мисс Чумлиг.

Впечатляло не меньше рекламных роликов, виденных Робертом в двадцатом веке. Вместе с тем выступление получилось явно раскоординированным: мусорная куча спецэффектов, да и только. Так много технологий, так мало таланта.

Чумлиг обсудила с классом компоненты выступления Ороско, вежливо уточнила у мальчугана, в каком направлении он планирует продолжать работу, и предложила сотрудничать (сотрудничать!) с остальными для словесного оформления композиции.

Роберт исподтишка оглядел комнату. Окна выходят на иссушенные коричневые холмы, типичное зрелище для осени в Северном округе. Везде солнце, слабый ветерок несет запах жимолости. Он слышал, как шумят играющие дети на дальнем краю лужайки. Класс был обставлен самой дешевой пластиковой мебелью и являл эстетическое недоразумение. Да, в школе учиться было легко и в то же время неимоверно скучно; надо бы свои старые стихи перечитать на этот предмет. Заточение. Бесконечные дни сидишь ровно и слушаешь унылый треп, а снаружи тебя ждет целый мир.

Большинство учеников смотрели куда-то в сторону Чумлиг. Может, это такая искусная подделка? Но когда женщина задавала вопросы случайно выбранным детям, то получала осмысленные, хотя и сбивчивые, ответы.

И вдруг, гораздо раньше, чем он рассчитывал:

– …сегодня рано уходить, поэтому время у нас остается только для одного выступления, – сказала Чумлиг. О чем это она? Блин. Чумлиг посмотрела прямо на него. – Пожалуйста, покажите нам, что вы приготовили, профессор Гу.

Хуан поплелся за свою парту, вполуха слушая разбор Чумлиг. Она всегда была аккуратна в публичной критике, но дурные вести едва ли заставят себя ждать. Только близняшки Раднеры запостили одобрительный отзыв. С галерки ему ухмылялся кто-то, похожий на кролика. А это еще кто? Он развернулся и осел на стул.

– …поэтому время у нас остается только для одного выступления, – закончила Чумлиг. – Пожалуйста, покажите нам, что вы приготовили, профессор Гу.

Хуан глянул на Гу. Что же тот мог приготовить, в самом деле?

Роберта Гу, видимо, посетила аналогичная мысль.

– У меня, говоря по правде, нет ничего, что могли бы оценить… в этом классе. Я не делаю аудиовизуалов.

Чумлиг благожелательно улыбнулась. Когда она так улыбалась Хуану, он понимал, что отговорки не принимаются.

– Ерунда, профессор Гу. Вы же были… вы поэт.

– Да, это так.

– И я вам домашнюю работу задала.

Гу выглядел моложаво, но когда он вскинул голову и смерил мисс Чумлиг взглядом, в его глазах сверкнула непреклонная властность. Хоспаде, ну почему я не могу на мисс Чумлиг так зыркнуть в ответ, когда она меня на вертеле крутит? Молодой старик мгновение помолчал, затем отозвался спокойно:

– Я написал небольшое стихотворение, но, как уже говорилось, там нет… – он оглядел класс, мимолетно пришпилив Хуана взглядом к стулу, – никаких картинок и музыки, а их, как мне кажется, вы ожидаете.

Мисс Чумлиг жестом призвала его выйти на сцену.

– Ваших слов будет на сегодня вполне достаточно. Пожалуйста, проходите.

Гу помедлил еще секунду, поднялся и спустился по ступенькам. Он шел быстро, но временами спазматически подергивался. Зашелестели шепотки. На миг внимание класса сконцентрировалось так, как всегда и добивалась мисс Чумлиг.

Чумлиг уступила ему дорогу, и Роберт Гу развернулся лицом к ученикам. Конечно, слововизор он вызывать не умел, но и на визопейджер не смотрел. Он просто глянул на них и произнес:

– Стихотворение. Триста слов. Я расскажу вам о землях Северного округа – таких, каковы они в реальности, здесь и дальше.

И его рука дернулась к открытым окнам.

Потом он взял и… заговорил. Без спецэффектов, без прокрутки слов в воздухе. Да и стихотворением это сложно было назвать, потому что голос его звучал отнюдь не напевно. Роберт Гу просто говорил о лужайке вокруг школы, о маленьких газонокосилках, снующих по ней. О том, как пахнет трава и как поутру стекает по ней роса. О том, как понижается холм к ручейку на краю школьного участка и каково по этому склону бежать. Это каждый день видишь, во всяком случае, если у тебя перед глазами нет оверлеев какого-нибудь другого места.

И вдруг Хуан перестал воспринимать слова. Он увидел; он оказался там. Разум его воспарил над маленькой долиной, метнулся вверх по течению ручья, почти достиг подножия «Пирамидального холма»… а потом Роберт Гу замолчал, и Хуана катапультировало обратно в реальность, за парту в задних рядах на уроке творческого сочинительства у мисс Чумлиг. Он просидел несколько секунд в полном обалдении. Слова. Это же просто слова. Но они каким-то образом сотворили больше, чем визуалы. Чем гаптики. Он даже запах травы на дне пересохшего ручья почувствовал.

Какое-то время все молчали. Мисс Чумлиг стеклянными глазами смотрела на Роберта Гу. Либо сильно впечатлилась, либо сёрфит.

Затем со стороны старперов прилетела классическая Напыщенная Птичка, заложила маневр по комнате и обильно нагадила Роберту Гу на голову. Фред с Джерри захохотали, и на миг их поддержал весь класс.

Роберт Гу спецэффектов, разумеется, не заметил. Вид у него сделался озадаченный, потом он зыркнул на Раднеров.

– Спокойно! – Кажется, мисс Чумлиг не на шутку разъярена. Смех улегся, все вежливо зааплодировали. Чумлиг присоединилась на мгновение, потом опустила руки. Хуан понял, что она их всех сканирует. Обычно на граффити она внимания не обращала, но сейчас искала, на ком бы разрядиться. Взгляд ее упал на старперов и внезапно выразил некоторое удивление.

– Отлично. Спасибо, Роберт. На сегодня достаточно. Класс, задание на дом: совместная работа и совершенствование уже сделанного. Найдите себе партнеров для следующего этапа. Не забудьте прислать мне составы команд и планы игры, прежде чем мы снова увидимся.

Когда они вернутся по домам, на почту уже упадут письма с Неприятными Подробностями.

Прозвучал звонок – на самом деле сигнал, поданный самой мисс Чумлиг. Когда Хуан выбрался из-за парты, все уже сломя головы устремились к двери. Неважно. Он все еще не вполне очнулся после погружения в виртуальную виртуальность Роберта Гу.

Он видел, что до Гу наконец доходит – урок окончен. Через несколько секунд поэт тоже выйдет из класса. Мой шанс завербовать его к Ящеру. И, возможно, еще один шанс… Он задумался о волшебной силе слов старика. А вдруг, а вдруг они бы смогли сотрудничать? Над Робертом Гу все посмеялись. Но прежде чем вылетела Напыщенная Птичка, прежде чем поднялся хохот, Хуан Ороско ощутил ошеломленное молчание вокруг.

И подумать только, он это сотворил одними словами…

Когда Роберт шел на сцену, он был скорее раздражен, чем нервничал. Он очаровывал студентов тридцать лет. Не составит труда очаровать их стишком, составленным сегодня. Он развернулся и посмотрел на учеников.

– Стихотворение, – проговорил он. – Триста слов. Я расскажу вам о землях Северного округа – таких, каковы они в реальности, здесь и дальше.

Пасторальное клише; он набросал стишки вчера вечером по воспоминаниям о Сан-Диего и виденном в поездке до Фэйрмонта. Но на несколько минут слова зацепили слушателей, как в старые дни.

Когда он замолчал, пала кратковременная абсолютная тишина. Какие впечатлительные детишки. Он глянул на взрослых: кривая враждебная усмешка на лице Уинстона Блаунта. А ты, как всегда, завидуешь, э, Уинни?

Потом парочка олухов на передних партах засмеялась. Это спровоцировало остальных на сдавленное хихиканье.

– Спокойно! – Чумлиг выступила вперед, и все зааплодировали. Даже Блаунт.

Чумлиг еще что-то сказала. Прозвенел звонок, ученики кинулись к дверям, на перемену. Он пошел за ними.

– О, Роберт, пожалуйста, задержитесь ненадолго, – сказала Чумлиг. – Колокол этот звонит не по вам. – Она улыбнулась, без сомненья, крайне довольная удачно ввернутой аллюзией. – Ваши стихи так прекрасны! Я бы хотела перед вами извиниться за поведение класса. Они не имели права так…

Она показала на что-то в воздухе над его головой.

– Что?

– Не обращайте внимания. Боюсь, они не слишком одарены. – Она испытующе посмотрела на него. – Трудно поверить, что вам семьдесят пять! Современная медицина чудеса творит. Были у меня и раньше пожилые студенты, и я понимаю ваши трудности.

– Ну да, несомненно.

– Что бы вы ни сделали тут, тем самым окажете им услугу. Надеюсь, вы останетесь и поможете им. Переработайте свое стихотворение с учетом визуальных дополнений какого-нибудь ученика. Они научатся у вас, а вы – у них. Мир покажется вам более уютным и удобным местом.

Роберт скорчил улыбочку. М-да, в мире никогда не переведутся кретины вроде Луизы Чумлиг. К счастью, ее внимание уже переключилось на кого-то другого:

– Ой, я заболталась. Вы только гляньте на время! Мне пора на удаленку. Пожалуйста, извините.

Чумлиг развернулась и отошла к центру комнаты. Выставила руку в сторону верхнего ряда парт.

– Привет всем. Сэнди, перестань с единорогами играть!

Роберт уставился на пустое помещение и говорившую с собой женщину. Так много технологий…

Толпа учеников снаружи рассеялась. Роберт остался один и начал осмысливать свое погружение в «академическую среду». Могло быть и хуже. Его стишок им более чем понравился. Даже Уинни Блаунт аплодировал. Всегда приятно впечатлить ненавистника.

– Мистер Гу? – спросил застенчивый голосок. Роберт вскинулся. Из-за двери класса выглядывал тот пацан, Ороско.

– Привет, – сказал Роберт и добродушно улыбнулся ему.

Наверное, чересчур добродушно. Ороско выбрался из засады и пошел рядом с ним.

– Мне… мне очень понравилось ваше стихотворение.

– Да полно тебе.

Мальчик обвел рукой залитую солнцем лужайку.

– Мне показалось, что я действительно там, снаружи, бегу под солнцем. И все это без гаптиков, без контактов и носимых приблуд. – Он вскинул глаза на Роберта и тут же отвел. В них был восторг, не лишенный приятности, окажись это кто-нибудь достойней. – Готов об заклад побиться, вы ничем не хуже топовых игрекламистов.

– Я тоже готов.

Мальчуган замялся и на мгновение умолк.

– Я заметил, вы не носите. Я бы вам мог с этим помочь. А вдруг, а вдруг у нас получится работать в команде? Ну а вы бы мне со словами помогли.

Еще один взгляд на Роберта, и слова хлынули бурным потоком.

– Мы могли бы друг другу помочь, и вот еще что, у меня есть для вас предложение. Можно денег заработать. Ваш друг мистер Блаунт уже согласился поучаствовать.

Они прошли молча еще дюжину шагов.

– Что скажете, профессор Гу?

Роберт ласково улыбнулся Хуану и, дождавшись, пока пацан явственно воспрянет духом, произнес:

– Скажу, молодой человек, что скорее ад замерзнет, чем я надумаю работать в команде со старым идиотом вроде Уинстона Блаунта… или юным идиотом вроде тебя.

Псс! Мальчишка отпрянул, аж споткнулся, словно Роберт ему закатил оплеуху. Роберт, улыбаясь, двинулся дальше. Радость маленькая, как то стихотворение, но это уже кое-что.