Текст книги "Как найти любовь в книжном магазине"

На следующий день, когда они посадили мать Джулиуса на поезд до Паддингтона – Дебра не любила надолго покидать Лондон, – Андреа провела Эмилию через дорогу в «Писбрук армс». Это был традиционный трактир, с полами из плитняка, деревянными панелями на стенах и обеденным залом, где подавали котлеты по-киевски и стейки по-шассерски и стояла старомодная тележка с десертами. Было что-то успокаивающее в том, что его не выкрасили сверху донизу в современном стиле, а оставили в прежнем виде. Трактир и не претендовал на что-то большее, не притворялся тем, чем не являлся. Здесь было тепло и уютно, хотя кофе был отвратительный.

Эмилия и Андреа устроились на диванчике в баре и заказали себе горячий шоколад.

– Ну что, – спросила Андреа с присущей ей практичностью, – какие у тебя планы?

– На работу не вышла, как видишь, – ответила Эмилия. – Они не станут вечно держать за мной мое место, так что не знаю. – Она преподавала английский язык в международной языковой школе в Гонконге. – Я не могу вечно мотаться из страны в страну.

– Не понимаю, что тут сложного, – сказала Андреа.

Эмилия покачала головой:

– Мне давно пора разобраться в себе. Взгляни на нас: я до сих пор живу на чемоданах, а ты добилась многого.

После школы Андреа подрабатывала секретарем у финансового консультанта, занимаясь на вечерних курсах по бухучету. Теперь она вела бухгалтерию многих малых предприятий, появившихся в Писбруке за последние несколько лет. Она знала, как ненавидят многие люди заниматься финансами, и поэтому делала свое дело очень хорошо. И добилась огромного успеха.

– Не надо сравнивать несравнимое. Что ты будешь делать с магазином? – Андреа была не из тех, кто ходит вокруг да около.

Эмилия пожала плечами:

– У меня нет особого выбора. Я обещала папе, что продолжу его дело. Он бы в гробу перевернулся, если бы узнал, что я собираюсь его закрыть.

Андреа на мгновение замолчала. Когда она заговорила, ее голос был мягким и ласковым.

– Эмилия, обещания, данные человеку на смертном одре, не всегда нужно держать. И не всегда это возможно. Конечно, вы об этом говорили, для твоего отца магазин был всем. Но это не значит, что ты должна продолжать его дело. Он бы понял, я уверена.

– Мне невыносима даже мысль о том, что я могу это бросить. Я всегда знала, что в конце концов унаследую дело отца. Но наверное, я думала, что это произойдет, когда я буду уже в очень зрелом возрасте. Не сейчас. Я надеялась, что он проживет еще лет двадцать, не меньше. – Эмилия почувствовала, что вот-вот расплачется. – Не знаю, справлюсь ли. Я начала просматривать счета, но у меня совершенно не получается сконцентрироваться.

– Если что, я помогу. Ты же знаешь.

– Папа всегда говорил, что я не умею считать. И это правда. Мне постоянно кажется, что я что-то пропускаю. Я думаю, что под конец папе стало тяжело следить за отчетностью. Есть пара коробок, полных счетов-фактур. И просто тьма нераспечатанных писем, с которыми я до сих пор не могу разобраться.

– Поверь мне, нет ничего такого, с чем бы я уже не сталкивалась. – Андреа вздохнула. – Жаль, что люди не хотят учиться финансовой грамотности. Это бы очень упростило им жизнь, потому что в итоге они переплачивают за мои услуги.

– Было бы здорово, если бы ты просмотрела все эти бумаги. Но я заплачу сколько положено. – Эмилия погрозила ей пальцем. – И никаких там дружеских тарифов.

– Я с радостью помогу тебе. Твой отец всегда был очень добр ко мне, когда мы были маленькими.

Эмилия рассмеялась:

– Помнишь, как мы пытались познакомить его с твоей мамой?

Андреа фыркнула в свой бокал с вином:

– Вот бы кошмар был!

Мать Андреа была немного хиппи, носила всякие фенечки и цветастые юбки. Андреа была полной противоположностью матери и выросла самым консервативным, целеустремленным и законопослушным человеком из всех, кого знала Эмилия. Она даже сменила имя, когда начала заниматься бизнесом, посчитав, что никто не воспримет всерьез бухгалтера по имени Autumn[4]4
  Осень (англ.).


[Закрыть]. «Мне бы никогда ничего не доверили с таким-то именем», – говорила она.

Джулиус тоже был человеком добрым и беззаботным. Мысль о том, что их родители могли быть вместе, сейчас вызывала у них смех, но в двенадцать лет они считали это совершенно гениальной идеей.

Когда они отсмеялись, Эмилия вздохнула:

– Папа так никого и не встретил.

– Слушай, каждая женщина в Писбруке была влюблена в твоего отца. Все за ним бегали.

– Да, я в курсе. Он никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Но ту самую так и не встретил.

– Он был счастливым человеком, Эмилия. Это было видно.

– Я всегда чувствовала себя виноватой. Что, возможно, он остался холостяком из-за меня.

– Я так не считаю. Твой отец не был каким-то страдальцем. Думаю, он умел находить счастье в своей собственной компании. А может, он и встретил ту самую, просто мы с тобой этого не знаем.

Эмилия кивнула:

– Надеюсь, что так и было… Очень надеюсь.

«Теперь я никогда не узнаю об этом, – подумала она. – Всю жизнь мы прожили вдвоем, а теперь отец ушел и унес с собой все свои секреты и тайны».

Глава 2

1982

Книжный магазин находился на Литтл-Кларендон-стрит, вдали от бурлящего центра Оксфорда и недалеко от улицы Сент-Джайлс. Он примостился среди множества магазинчиков модной одежды и кафе. Помимо новинок художественной литературы здесь продавались принадлежности для рисования и царила легкая атмосфера, без академической строгости, как в «Блекуэллс» или в других более интеллектуальных книжных магазинах города. Это был такой книжный, который воровал ваше время, – бывало, что люди опаздывали на важные встречи и поезда, блуждая среди стеллажей.

Джулиус Найтингейл начал подрабатывать в этом магазине – на студенческую стипендию прожить трудно – с тех пор, как приехал в Оксфорд, чуть больше четырех лет назад. И теперь, получив степень магистра, он не хотел покидать ни Оксфорд, ни магазин. Но на самом деле он не хотел покидать университет, хотя прекрасно понимал, что с классическим образованием далеко не уедешь, надо как-то зарабатывать на жизнь. Что он будет делать дальше, Джулиус пока не знал.

После окончания магистратуры он решил поработать летом на полную ставку, подкопить денег. Затем, возможно, съездить куда-нибудь, а уж после приступить к изнурительному составлению резюме, его рассылке и подготовке к собеседованиям. По его мнению, кроме блестящего диплома, в нем не было ничего такого особенного. Поставил несколько пьес, но кто не ставил? Был выпускающим редактором в поэтическом журнале, но, опять же, вряд ли он такой уж уникальный. Ему нравилась живая музыка, вино, красивые девушки – как и большинству молодых людей. Но кое-что выделяло его из их массы: казалось, людям было приятно находиться в его компании. Он родился в западной части Лондона у матери-одиночки, дамы весьма примечательной, но без гроша в кармане, и учился в обычной городской школе. Можно сказать, что его воспитала улица, но воспитала хорошо, поэтому он легко находил общий язык как с ребятами попроще, так и с теми, кто прилежно учился в частных школах.

Стояли последние выходные августа, и Джулиус подумывал о том, чтобы съездить к матери и отправиться на Ноттинг-Хиллский карнавал[5]5
  Ноттинг-Хиллский карнавал – празднество, которое проводится с 1966 года на улицах лондонского района Ноттинг-Хилл в конце августа. Главными участниками карнавала являются выходцы с островов Тринидад и Тобаго, в 1950-х годах составлявшие основную часть жителей указанного района.


[Закрыть]. Он ходил туда с малых лет и любил эту атмосферу, грохочущие басы, резкий запах травки, ощущение, что может произойти все, что угодно. Он уже собирался закрыть магазин, как дверь распахнулась и в помещение влетела девушка. У нее были спутанные волосы, ярко-рыжие (практически цвета почтового ящика, неужели натуральные?), и фарфорово-белая кожа, казавшаяся еще более светлой на фоне черного кружевного платья. Джулиус подумал, что она похожа на диву, одну из тех певиц, что выходят на сцену прямиком из костюмерной, нацепив на себя самый шикарный наряд.

– Мне нужна книга, – сказала она, и его удивил ее акцент.

Американский. Американцы, по его опыту, ходили повсюду с путеводителем и фотоаппаратом, а не выглядели так, будто заскочили в книжный после затянувшейся вечеринки.

– Что ж, значит, вы по адресу, – ответил он, надеясь, что это прозвучало без сарказма.

Она посмотрела на него, затем развела большой и указательный пальцы.

– Пять сантиметров. Она должна быть по крайней мере такой толщины. Пока я буду лететь в самолете домой. Десять часов. А я читаю очень быстро.

– Ясно. – Джулиус любил краткость. – Возьмите «Анну Каренину».

Она улыбнулась, обнажив ослепительно-белые зубы:

– «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Джулиус кивнул:

– Ладно. А как насчет «Улисса»? Джеймса Джойса? Что скажете?

Девушка приняла театральную позу:

– «Да, я сказала да, я хочу да».

Она цитировала Молли Блум, распутную жену героя, и на мгновение Джулиусу показалось, что она выглядит именно так, как выглядела Молли, но потом он напомнил себе, что Молли – это литературный образ. Он был впечатлен: не так уж много людей из его окружения могли процитировать Джойса. Его не испугали ее обширные познания в литературе. Он был готов посоветовать ей что-нибудь более простое, но достойное восхищения.

– «Мир глазами Гарпа»?

Девушка улыбнулась. На правой щеке у нее появилась невероятно глубокая ямочка.

– Неплохой совет. Мне нравится Джон Ирвинг. Но я предпочитаю его «Отель „Нью-Гэмпшир“».

Джулиус усмехнулся. Ему давно не попадались такие начитанные посетители. Конечно, он знал эрудированных людей: в Оксфорде их было более чем достаточно. Но они, как правило, были снобами-интеллектуалами. А эта девушка, похоже, бросала ему вызов.

– Как насчет «Мидлмарч»?[6]6
  «Мидлмарч» – роман английской писательницы Викторианской эпохи Джордж Элиот.


[Закрыть]

Она открыла рот, чтобы ответить, и он сразу понял, что этого она не читала. Девушка рассмеялась.

– Превосходно, – заявила она. – У вас есть экземпляр?

– Разумеется.

Он подвел ее к книжной полке и достал книгу в классическом оранжевом оформлении издательского дома «Пингвин».

На мгновение они замерли: Джулиус держал книгу, а девушка смотрела на него.

– Какая у вас любимая книга? – спросила она.

Он изумился. Его удивил и сам вопрос, и то, что она его задала. Джулиус задумался. И уже хотел ответить, но тут девушка подняла указательный палец:

– Нужно дать только один ответ!

– Но это все равно что спросить, кто твой любимый ребенок!

– Отвечайте!

Джулиус видел, что она говорит серьезно. И у него был ответ – «1984», небольшой, но идеально написанный роман, не перестававший его волновать и будоражить, – однако он не собирался уступать так просто.

– Скажу, – ответил он, сам не зная, откуда у него взялась смелость. – Если пропустите со мной стаканчик.

Она сложила руки на груди и склонила голову набок:

– Не уверена, что мне будет с вами интересно.

Но ее улыбка говорила об обратном.

– Будет, – ответил Джулиус и отошел к кассе, надеясь, что девушка последует за ним.

Она была своенравной. Она будто вызвала его на дуэль и ждала, кто победит. Что ж, он решил дать ей шанс.

Она подошла к прилавку. Джулиус пробил книгу, и девушка дала ему фунтовую купюру.

– Сегодня вечером выступает одна группа, – сказал он. – Сидр и панки, но я не знаю лучшего способа для американки провести последний вечер в Англии.

Он положил книгу в пакет и протянул ей. Она смотрела на него с недоверием, но и заинтересованно.

Джулиус всегда уверенно держался с девушками. Он уважал их. Его привлекал их ум – значительно больше, чем внешность, и этим он нравился женскому полу. Он был задумчив, немного загадочен. И сильно отличался от самоуверенных типов из университета. Он и одевался иначе – в стиле свободных художников, носил бархатные пиджаки и шарфы, чуть обесцвечивал волосы. И он был симпатичным – скуластым, большеглазым, причем глаза он иногда подводил, чтобы сделать их еще более выразительными. Детство в Лондоне придало ему смелости делать это, не опасаясь насмешек со стороны тех, кто не понимал моды того времени.

– Почему бы и нет? – сказала она наконец.

– Я буду там к восьми.

Когда Джулиус добрался до паба, было уже двадцать минут девятого. Девушки нигде не было видно. Он не знал, опаздывает ли она или уже ушла. Или вообще не придет. Он не станет волноваться из-за этого. Будь что будет…

Он заказал в баре пинту мутного сидра, какого-то затхлого, отпил немного, а затем вышел на улицу, чтобы посидеть на скамейке и насладиться последними солнечными минутками. Паб был популярным, но довольно простецким, Джулиус любил его за этакую непритязательность. И здесь всегда выступали хорошие группы. В воздухе витало ощущение праздника и ожидания, прощания с солнцем в эту последнюю неделю лета. Джулиус чувствовал приближение перемен. Будут ли они связаны с рыжеволосой девушкой, он не мог сказать, но что-то такое предчувствовал.

В девять часов кто-то хлопнул его по плечу. Он повернулся и увидел ее.

– Я не собиралась приходить, – сказала она. – Потому что не хотела влюбляться накануне отъезда.

– Влюбляться не обязательно.

– Это уж как получится, – ответила она серьезно.

– Ну давай посмотрим, что мы можем сделать, чтобы избежать такой неприятности. – Он встал и поднял свою пустую кружку. – Ты уже пробовала скрампи?

– Нет, – произнесла она с сомнением в голосе.

Он купил ей полпинты, потому что после двух пинт развозило даже самых крепких парней. Они наблюдали за ребятами, сумасшедшей панк-группой, которая пела песни на цыганские мотивы о разбитом сердце и полной луне. Он купил ей еще кружечку и наблюдал, как она улыбается все шире, а глаза ее становятся сонными. Ему хотелось провести рукой по ее великолепным волосам.

– Где ты сегодня ночуешь? – спросил Джулиус, когда группа закончила концерт и подвыпившие посетители начали выходить из паба.

Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, прошептав:

– С тобой.

Ее поцелуй отдавал последними летними яблоками.

Позже, когда они лежали, обнимая друг друга, она тихо сказала:

– Ты так и не ответил.

– Что?

– Какая твоя любимая книга.

– «1984».

Она задумалась, кивнула в знак одобрения, закрыла глаза и уснула.

На следующее утро Джулиус проснулся и обнаружил, что сжимает ее лилейно-белую руку. Он спросил себя, во сколько у нее может быть рейс, как она предполагает добраться до аэропорта, собрала ли вещи… Накануне вечером они об этом не говорили. Он не хотел ее будить, потому что чувствовал себя хорошо рядом с ней. Он никогда раньше не испытывал подобного чувства – ощущения полноты жизни. Оно придавало смысл многим из прочитанных им книг. Ему казалось, что он понимает такого рода чувства умом, но теперь он понял и сердцем. Джулиус едва мог дышать от благоговения.

Если он будет лежать очень тихо, возможно, она и не проснется. Возможно, она пропустит свой рейс. Возможно, ему удастся провести с ней еще одни волшебные сутки.

Но Джулиус был человеком ответственным. Не безрассудным. Поэтому он пощекотал ей щеку волосами, и она стала просыпаться.

– Эй, – прошептал он. – Сегодня у тебя самолет.

– Не хочу уезжать, – пробормотала Ребекка, уткнувшись ему в плечо.

Он провел рукой по ее теплой коже:

– Ты можешь вернуться.

Он стал гладить пальцем ее веснушки. Их было сотни. Тысячи. Он никогда не пересчитает их.

– Во сколько у тебя рейс? Как ты будешь добираться до аэропорта?

Она не ответила, просто взяла его за руку и посмотрела на часы у него на запястье.

– Самолет в час дня.

Джулиус в тревоге сел на кровати. Было уже десять.

– Черт! Тебе нужно вставать. Ты опоздаешь! Я могу отвезти тебя, но не думаю, что ты успеешь.

Он хватался за одежду, натягивая, что подворачивалось под руку. Ребекка не двигалась.

– Я не поеду.

Он уже надевал джинсы, но при этих словах посмотрел на нее:

– В смысле?

– Я решила. Еще вчера вечером. – Она тоже села на постели, и ее волосы разметались по плечам. – Я хочу остаться здесь. С тобой.

Джулиус засмеялся:

– Не может быть.

Его охватила легкая паника.

Ребекка широко раскрыла глаза:

– Разве ты не чувствуешь то же, что и я? Как будто ты встретил любовь всей своей жизни?

– Да, но…

Это была невероятная ночь. И он был сражен наповал, если можно так выразиться. Но Джулиус был достаточно благоразумен, чтобы понять, что нельзя принимать судьбоносные решения после одной проведенной вместе ночи.

Похоже, Ребекка считала иначе.

– Все вполне логично. Я хочу специализироваться на английском языке. Я хочу заниматься языком в лучшем месте на планете. И это место здесь, в Оксфорде, разве не так?

– Так. Полагаю, что так. Или в Кембридже.

– Я достаточно умна. Это точно. Если я смогла поступить в Браун, то смогу поступить и в Оксфорд.

Джулиус снова рассмеялся. Не над ней, а над ее самоуверенностью. Девушки, которых он знал, никогда не были столь дерзки. Их воспитали скромными и сдержанными. Ребекка же собой гордилась.

Она скрестила руки на груди:

– Не смейся надо мной.

– Я не смеюсь. Я просто думаю, что ты слегка погорячилась.

И это было еще мягко сказано.

– Никуда я не полечу.

Джулиус сглотнул. Она не шутила. Кроме того, она все равно не успеет на самолет. И насколько он знал, ей некуда было больше идти.

– А что скажут твои родители?

– А что они могут сказать?

– Много чего. Разве ты не собиралась поступать в университет?

– Собиралась. Но знаешь что? Это никогда не казалось правильным. Я просто подала туда документы, потому что от меня этого ждали. Но сейчас я уверена, что принимаю верное решение. Прямо чувствую – вот здесь.

Она прижала кулачок к груди. Джулиус настороженно посмотрел на нее, не вполне уверенный, что она говорит серьезно. Он знавал немало капризных девушек, но обычно их капризам был предел. Он почувствовал беспокойство: Ребекка была умная, своенравная и богатая, а это убийственная комбинация. Он достаточно узнал о ее жизни, чтобы понять, что она девушка очень балованная. Именно поэтому она считала, что имеет право делать все, что захочет.

– Я достойна Оксфорда! – Она вскочила с кровати. – И работу найду. Прямо здесь. В Оксфорде. Сдам вступительные экзамены, пойду учиться в следующем году.

Она выглядела немного сумасшедшей. Джулиус не знал, как себя с ней вести. Он ее не понимал. Обычные аргументы на нее не действовали. Он решил притвориться, будто думает, что она шутит.

– Это все из-за сидра, – сказал Джулиус. – Это он так подействовал на тебя.

– Ты думаешь, я шучу, да?

Джулиус почесал затылок:

– Я не уверен, что ты все взвесила.

– Очень даже взвесила. А что такого? Почему бы и нет? Серьезно, скажи, почему бы и нет. Я же не собираюсь сбежать с каким-нибудь рок-музыкантом. Я хочу поступить в лучший университет в мире! Это же здорово!

Она была одной из тех раздражающих людей, которые заставляют поверить в осуществимость самых безумных идей.

– Слушай, давай я отвезу тебя в аэропорт. Ты сможешь поменять билет, вернуться домой и поговорить с родителями. Если они согласятся, то вернешься.

– Я тебя напугала?

– Ну вообще-то, да. Есть немного.

Она подошла и обняла его. Джулиус вдыхал ее запах, сердце его колотилось. Он чувствовал себя невесомым, потому что слишком мало спал этой ночью, а еще потому, что Ребекки было слишком много. Он чувствовал себя будто наэлектризованным, но бдительности не терял, потому что знал: от его реакции будет зависеть все, что произойдет дальше, то есть их будущее. Он должен взять себя в руки, немного замедлить ход событий.

– Это самое удивительное, что когда-либо со мной происходило. Ты и я. Ты не чувствуешь этого? – требовательно повторила она.

– Чувствую. Это так и есть. Поразительно. Я… поражен.

Джулиус видел, что она все больше погружается в свои фантазии. Придет ли она в себя? Или будет все более увлекаться выдуманной историей жизни?

– Но я все же считаю, что тебе стоит поговорить с родителями.

Сказав это, Джулиус осознал, как буднично это прозвучало. Но он не был готов брать на себя ответственность за то, что она испортит себе жизнь, и навлекать на себя гнев ее близких.

– Хорошо. Прямо сейчас и поговорю.

Судя по реакции Ребекки, ей и в голову не пришло, что родители могут посчитать ее решение не очень хорошей идеей.

– Думаю, они будут очень рады. Мой папа любит Англию, он ездил сюда по студенческому обмену, когда был чуть старше меня теперешней, и провел здесь полгода. Поэтому он и отправил меня сюда на лето. Где здесь ближайший телефон?

– Внизу, в холле, есть телефон-автомат, – ответил Джулиус. – Но он платный. К тому же ты их разбудишь. Может, стоит подождать до полудня?

– Возможно, ты прав. Сейчас у них три ночи. Пойдем перекусим. Умираю с голоду!

Он повел ее в кафе, где подавали традиционный картофель фри – лучшее средство от похмелья, – и молился, чтобы после еды эффект от крепленого сидра и их бурной ночи немного спал. Как бы не так. К трем часам дня Ребекка была полна решимости довести свой план до победного конца. Он представил себе, как ее родители, сидя в своей идеальной кухне в Америке, будут шокированы, узнав, что им не надо встречать дочь в аэропорту. Он подумал, что они, возможно, уже привыкли к фантазиям Ребекки. А может, она сейчас вернется в комнату в полном расстройстве чувств?

Он прислушался к ее голосу, доносящемуся из холла.

– Оксфорд мне очень нравится, пап. Как только я приехала сюда, то сразу это поняла. Я хочу тут жить. Учиться. Он мне прямо в душу запал…

Джулиус в удивлении поднял брови. Ребекка была очень убедительна.

– Ты ведь знаешь, как здесь здорово. Ты сам мне говорил! Вот приедешь сюда и сам убедишься. А если тебе тут не понравится, то я сразу же улечу с тобой домой. Договорились, пап?

Вот это да! Да она настоящий дипломат!

Ребекка вернулась в комнату и прыгнула на кровать.

– Папа приедет! Он считает, что это потрясающая идея, но хочет увидеть все своими глазами.

Джулиус оглядел комнату:

– Не думаю, что ему тут понравится.

Джулиус обожал свою норку, но это была не та комната, которая могла бы обрадовать отцовское сердце. Стены были выкрашены в чернильно-фиолетовый цвет и увешаны открытками с изображением любимых писателей и актеров, от Хемингуэя до Мэрилин Монро, которые он собирал годами. В углу стоял проигрыватель – его самая крупная покупка – и лежала стопка пластинок метра три в высоту. Матрас на полу служил одновременно кроватью и местом для гостей. На импровизированной вешалке висела одежда: костюмы из благотворительного магазина и коллекция шляп. Джулиус был настоящим денди. В другом углу стояли чайник и газовая плитка. Хотя он старался питаться разнообразно, в мусорном ведре лежали в основном коробки из-под готовой лапши. Кухня внизу не особо располагала к готовке. Джулиус любил есть и готовить, но от столбняка не прививался.

– Не волнуйся. Сюда папу приглашать не обязательно. Я скажу ему, что остановилась в каком-нибудь женском пансионе и ищу жилье. Ты, главное, не мешайся под ногами.

– Э-э… – Джулиус был слегка уязвлен.

Ребекка снова обняла его:

– Извини, я не это хотела сказать. Если отец поймет, что тут замешан парень, он точно увезет меня в Америку. Дай мне несколько недель. Я позже ему намекну, что кое с кем познакомилась. Давай ты приедешь к нам в Америку на Рождество!

Джулиус кивнул, немало обескураженный этими планами. Все происходило слишком быстро. Он познакомился с ней лишь вчера, и она перевернула всю свою жизнь из-за одной ночи, проведенной с незнакомцем. Но все же он был вынужден согласиться: их действительно невероятно тянуло друг к другу. Он был очарован ею, она была очарована им. Их взаимное влечение было и физическим, и душевным, и духовным. Всепоглощающим и пьянящим. На самом деле он был в восторге от ее напористости. У него самого не хватило бы смелости на такое. В конце концов, ему нечего терять, если он согласится с ее планом.

Отец Ребекки прилетел в четверг и поселился в гостинице «Рэндольф». До этого Ребекка успела уговорить начальника Джулиуса взять ее в магазин на полставки. В свой первый рабочий день она перебирала разномастные коробки со старыми книгами на складе и либо возвращала их, либо расставляла по полкам. Этим никто особенно не хотел заниматься.

А еще она побывала в разных университетах и расспросила нескольких кураторов приемных комиссий о том, есть ли у нее возможность учиться. Она вернулась со стопкой прошлогодних работ, выданных ей для того, чтобы она подготовилась к вступительным экзаменам. Оставалось меньше двух месяцев.

Джулиус был впечатлен. Когда эта девушка чего-то хотела, она делала все, чтобы добиться своего.

– Я поняла, что моя жизнь изменится, как только встретила тебя, – сказала она Джулиусу. – Это самое удивительное, что когда-либо со мной случалось. Поверить не могу, что готовлюсь к поступлению в самый скучный колледж на планете.

Когда Джулиус увидел Ребекку после того, как она вернулась от отца, то не узнал ее. Она была одета в серые брюки и белую блузку, ее волосы были разделены посередине на пробор и убраны в аккуратный хвост. Заметив его удивление, она расхохоталась. Распустила волосы и начала расстегивать рубашку, протискиваясь мимо него вверх по лестнице.

– Он считает, что я гений! – сказала она Джулиусу. – Мы прошлись по его любимым местам, и он снова влюбился в Оксфорд. И это будет таким, знаешь, статусным: ни у кого из его друзей дети не учатся в Англии! Он оплатит мне аренду квартиры и университетские сборы, если я поступлю. Придется летать домой на День благодарения, Рождество и Пасху. Таков уговор. Но это небольшая цена!

Они снова со смехом упали на смятые простыни, в полном восторге друг от друга и от ее новой авантюры. Джулиус не мог противостоять ни энтузиазму Ребекки, ни ее хитрости, ни ее телу. Внутренний голос говорил ему: «Будь осторожен!», но, когда он провел пальцами по огненным волосам Ребекки, когда распушил их, когда коснулся губами ее маленькой круглой груди, голос замолчал. Джулиус был старше и мудрее Ребекки. Он справится с ней.

Разве не справится? Джулиус понимал, что чувствует что-то новое: влечение иного масштаба, чем все, что он испытывал до этого. Интересно, это очередная интрижка или настоящая любовь? И если настоящая, то что это за любовь? Любовь, как он знал из книг, не всегда является благом, но он сделает все возможное, чтобы все было хорошо.

И все же он чувствовал, что Ребекка не способна контролировать свои чувства так же, как он. Она была гораздо более страстной и порывистой. За короткое время он успел понять, что она немного взбалмошна, а последнее, что можно делать с такими людьми, – это пытаться их контролировать. Ему придется отдать ей свое сердце и вернуть ей ее голову.

А пока он показывал ей новый для нее мир. Это было чудесно – заново открывать для себя Оксфорд чужими глазами. Джулиус прожил здесь более четырех лет и перестал воспринимать эту красоту и чудеса по-прежнему. Ему стало уже казаться, что это обычное дело, когда все живут в уютном мирке из булыжных мостовых, церквей, зеленых газонов и велосипедов. Но он очень гордился этим и, показывая Ребекке разные достопримечательности Оксфорда, вдруг понял, почему не мог решиться уехать отсюда, почему не хотел думать о своем будущем, если это будущее связано с отъездом из Оксфорда. А теперь и не нужно будет уезжать.

Он показал Ребекке свою бывшую комнату в колледже, и она была поражена старинной обстановкой и одновременно отсутствием некоторых современных удобств, прямо как в фильме «Возвращение в Брайдсхед»[7]7
  «Возвращение в Брайдсхед» – британский телефильм 1981 года по роману Ивлина Во. Себастьян Флайт – один из главных персонажей, богатый аристократ.


[Закрыть].

– А где твой плюшевый медвежонок? – спросила она, смеясь.

– Уверяю тебя, я совершенно не похож на Себастьяна Флайта! И нет такого роскошного дома, куда можно было бы вернуться.

– Как жаль! – сказала она, притворяясь разочарованной. – А я-то уже вообразила себя хозяйкой твоего родового поместья.

– У нас будет свое маленькое поместье, – сказал Джулиус, притягивая ее к себе. – Не дворец, но что-нибудь симпатичное.

Он пригласил ее на концерт, в котором участвовал – играл на виолончели. Оркестр был третьесортным, потому что в Оксфорде было полно отличных музыкантов и исполнителей и Джулиус не дотягивал до их уровня, а значит, не мог войти в один из элитных коллективов, но Ребекка посчитала его просто невероятным. Она сидела в первом ряду в церкви и не сводила с него глаз, когда они исполняли «Реквием» Форе[8]8
  Габриель Форе (1845–1924) – французский композитор, педагог и дирижер, наиболее известный хоровым сочинением «Реквием».


[Закрыть].

– А есть что-то, чего ты не умеешь? – спросила она. – Никогда не встречала человека, который столько всего умеет.

– Сбацать мелодию на виолончели и поджарить курицу? – рассмеялся Джулиус, преуменьшая свои достоинства.

Ребекку впечатлили даже его кулинарные способности. Готовить он научился самостоятельно, методом проб и ошибок, поскольку его мать совершенно не интересовалась стряпней.

Они договорились, что проживут вместе в Оксфорде следующие четыре года, пока Ребекка будет учиться. Джулиус собирался искать работу, за которую платили бы больше, чем в книжном магазине, чтобы они могли снять небольшой домик.

– Ты сильно не беспокойся, – сказала Ребекка. – Если нам не будет хватать денег, я просто попрошу у родителей.

Джулиус посмотрел на нее в ужасе:

– Никогда в жизни.

У него и в мыслях не было жить за родительский счет. Это была одна из первых вещей, которым он научил Ребекку, – рассчитывать только на себя. И она приняла это, хотя он знал, что родители все же посылают ей немного денег. Он и не надеялся, что она сразу же откажется от прежних привычек.

Наступила осень, природа стала еще более чудесной. Они подолгу гуляли у реки, ели в пабе сосиски и жареную картошку, бродили, разглядывая диковинные экспонаты Музея Питта Риверса (больше всего ей понравилось чучело маврикийского дронта), ходили на концерты. Музыкальные познания Ребекки были скудны, но Джулиус познакомил ее со струнными квартетами и камерными группами, с хоровыми произведениями, от которых наворачивались слезы, и с ленивым воскресным джазом.

Он помогал ей готовиться к вступительным экзаменам, заставлял читать, запоминать цитаты и писать одно сочинение за другим. Не то чтобы ее нужно было подталкивать. Ребекка была более целеустремленной, чем все студенты, каких он когда-либо встречал, и у нее была идеальная память. Она была способна процитировать что угодно после всего лишь одного прочтения.

– Я ненормальная, – сказала она однажды. – В семь лет я могла рассказать наизусть «Что Кейти делала»[9]9
  «Что Кейти делала» – повесть американской писательницы Сары Чонси Вулси, писавшей под псевдонимом Сьюзан Кулидж.


[Закрыть].

– Ты действительно ненормальная, – поддразнил ее Джулиус.

На самом деле он был поражен ее способностями. Он думал, что она способна на многое. Однако Ребекка не зацикливалась на учебе. Она хотела веселиться, как и все остальные студенты. Он сидел рядом с ней, когда она впервые сильно напилась, позволил сделать первую затяжку, показал, как водить машину, – для этого они отправились на заброшенный аэродром на его древнем коричневом «мини». У Ребекки были американские права, но механику она никогда не водила, и он был втайне рад, что ей все же потребовалось некоторое время, чтобы разобраться со сцеплением.