Текст книги "Чудо на Рождество и другие рассказы"
Автор книги: Вероника Синева
Жанр: Детская проза, Детские книги
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Чудо на Рождество
Эта история случилась давно: когда дети не играли в компьютер, в комнате не кричал телевизор, прохожие не смотрели в телефоны, вокруг не гудели машины. Когда еще городов не было, точнее они были, но очень мало и совсем небольшие, такие как сейчас деревни. Да и наша страна была молодой, совсем еще новорожденной малышкой…
В те давние времена по широкой промерзшей дороге между слегка припорошенных снегом полей шли, держась за руки, двое детей:
– Это еще ничего Милушка, мы же не на Ильмень-озере живем, там сейчас ух, какие морозы! И снегу мне по шею.
– А ты откуда знаешь, Любим, что сейчас в Новгороде?
– Мне, – мальчик хотел сказать, что ему дед рассказал, но запнулся, – вот знаю и все.
Девочка заметила оговорку брата, но промолчала, о родных они старались не говорить.
– Ничего, скоро уже до Киева дойдем, Милушка.
– Зачем нам в Киев, братец?
– Ну, надо же идти куда-то, а там люди! Не пропадем…
Милушка, как звал ее брат или точнее Людмила, промолчала, она не слишком верила, что чужие люди им помогут, но идти и правда куда-то надо, не сидеть же на пепелище родной деревни.
По щеке девочки скатилась слеза и почти сразу замерзла, холодной выдалась эта зима, благо хоть одежда, теплая у них была. Смахивать слезу Мила не стала, чтобы брат не увидел, он, и сам еле крепится.
Дети были из зажиточной семьи, впрочем, все кто мог и хотел работать, на земле под Киевом не бедствовали. Хорошая земля. Вот на севере людям приходилось труднее. Зато, воины там крепче, мороз их закаляет, говорил дед. Недаром и князья наши оттуда пришли.
Дедушка был одним из старейшин – самых уважаемых людей деревни. Отец – самым сильным и лучшим охотником. А матушка – первой красавицей. Этой весной в их семье должен был появиться малыш – братик или сестренка.
Но пришли печенеги, и деревни их не стало.
Киев показался детям непривычно огромным, шумным и тесным. И очень красивым.
Как быть дети не знали, не было у них ни родни, ни знакомых. Любим хотел найти работу, но кто возьмет неизвестного мальчишку, не дожившего еще до своей десятой весны? А Мила? Ей только восемь. И где им жить? Ведь сейчас зима. И еще более насущный вопрос: что есть? У них не было ни крошки во рту уже ночь и почти два дня.
От лотка с калачами, проходившего мимо торговца пахло сказочно вкусно. Мальчик поведал ему свою историю и осмелился попросить один калач для себя и сестры, но парень только окинул их пренебрежительным взглядом и пробурчал, что всем не подашь, а одеты они неплохо, и могут продать что-нибудь.
Расстроенные дети отошли, просить было неловко и неприятно, особенно теперь после полученного отказа. Но что делать? Животы болели просто невыносимо, и есть хотелось просто невероятно. А в голову лезли запретные мысли что-нибудь украсть. Но от этого было стыдно. Парень советовал продать что-то из одежды, но как, ведь холодно?
Заприметив добрую на вид женщину, торговавшую пирожками чуть дальше, брат с сестрой решились подойти к ней.
Грустно посмотрев на них после выслушанной истории, она протянула им по пирожку с тыквой. Сейчас еда показалась им самой вкусной на свете.
– Идите к Надежде, ее дом сразу за торгом, она добрая да побогаче меня, может, чем и поможет, – посоветовала торговка.
Поблагодарив ласковую женщину, дети пошли искать дом неизвестной Надежды. Поспрашивав прохожих, они вышли к высокому терему, но как не стучали в ворота, им никто не ответил.
Зато Любим увидел купца, которому явно не хватало людей, разгружать товар с ладьи, и смог напроситься к нему на работу. Оставив сестру возле дерева на берегу Днепра, он убежал к пристани.
Но когда он счастливый ввернулся назад с честно заработанными деньгами на еду и место в дешевом постоялом дворе, Людмилы под деревом не было.
«Бегите! Бегите!! И береги ее!» – мальчику слышался голос деда, как наяву, и Любим заплакал.
– А говорят, мужчины не плачут.
Он поднял взгляд и увидел стоящего рядом подростка. Тот оказался удивительно чернявеньким, но явно не печенегом, его лицо было вполне славянским. Хотя нет, нос прямой необычной формы.
– Что тебе надо? Иди куда шел!
– Может, я помочь хочу!
– Так помоги, а не задирайся.
– И помогу. Как тебя зовут?
– Любим.
– А меня Эулампиос, – чернявенький дружелюбно протянул новому знакомому руку.
– Как??? Я такое не выговорю! Ну и имя тебе досталось, – но руку Любим пожал.
Мальчик со странным именем рассмеялся:
– Русские обычно говорят – Евлампий, а можно еще короче – Евлаша или Евланя.
– Русские?
– Да. Ваша страна в договорах значится, как Русь. Не знал?
– Подожди, в каких договорах?
– Мирных, – Евланя пожал плечами.
– Наша страна, а сам-то ты кто?
– Я грек, византиец.
– Ух, ты, настоящий! – От удивления Любим даже на мгновение забыл о своей беде.
– Представь себе, да. Что случилось у тебя?
– Сестра пропала, – вся радость от встречи с сыном далекой Византии, разом выцвела с лица мальчика.
– И ты боишься рассказать об этом родителям?
– Нет! Я не могу ее найти. А родителей у нас нет.
– Как нет?
– Их печенеги убили.
– Прости! Моего папу тоже убили печенеги. Но у меня есть мама. Где ты оставил сестру?
– Здесь.
– Бегал, звал ее, людей спрашивал?
– Да, никто ничего не знает.
– Все равно, давай еще спрашивать.
К сожалению, как ни бегали они, ни искали, никто Милушу не вспомнил, и они вернулись под то же дерево.
– Вот и как тут не плакать? Что же я делать теперь буду? Что можно сделать, когда выхода нет?
– Помолиться.
– Кому? – Любим даже рассмеялся, – боги не помогают просто так. Пожертвовать деньги, которые я заработал? Они и за деньги не очень-то помогают. Я не волхв и не князь.
– Это ваши боги не помогают.
– А ваши?
– Мой Бог – Единый Творец всего Сущего – Иисус Христос. И Он всегда помогает.
– Даже не христианам?
– Все люди Его дети. И тебе ведь нужно найти сестру, это хорошее дело.
– Я не знаю, как молиться Ему.
– Это не страшно, главное от всего сердца молись. А как правильно я могу тебе подсказать, повторяй за мной: «Па́тер имо́н о ен ти́с урани́с! Агиасти́то то Онома су…»
– Что-что? Я ничего не понимаю.
– Ох, по-русски это будет так, надеюсь, я все правильно перевожу: «Отче наш, Иже еси́ на небесе́х! Да святи́тся имя Твое́…».
– А Он, правда, поможет?
– Если ты просишь искренне, да! Давай еще Его Матери – Богородице Деве Марии помолимся. Она очень добрая и всем-всем помогает.
– Ты же сказал у тебя один Бог?
– Она не богиня, она человек, но Его Мать.
– Как так?
– Он пришел в наш мир, воплотился и стал человеком, чтобы спасти нас всех от ада, куда люди попадали после смерти. Все люди грешны, даже очень хорошие делают что-то плохое, пусть и по мелочам. Поэтому все попадали в ад. Царствие Небесное было закрыто для людей, а Он родился, был безгрешен, умер и всех нас спас. Кстати, сегодня день Его Рождества, все христиане празднуют.
– Царствие Небесное – это такое место, где очень хорошо и там живут добрые люди после смерти?
– Да.
– А ад?
– Там очень плохо, потому что нет ни света, не добра. Там злые люди, а главное там бесы и демоны, которые здесь себя называют богами и требуют от людей жертвы, часто очень страшные жертвы за помощь, которую могут и не дать. Они очень злые и жестокие.
Любим кивнул: добрыми богов назвать было трудно. Добрые не издеваются над теми, кто им во время не заплатил, и не требуют, чтобы для них убивали. «Оста́ви нам до́лги наша…» молятся христиане своему Богу, а эти боги ничего не прощают, сколько их не проси.
– Я плохо объясняю, я тебя к нашему священнику отведу. И мама моя тоже очень понятно рассказывает? Так будем Божьей Матери молиться?
– Да.
– Повторяй: «Богородице Дево, радуйcя, благодатная Марие, Господь с Тобою…».
– «Богородице Дево, радуйcя…»
– Это самые простые молитвы. Вот увидишь, Господь обязательно поможет! Уже смеркается, пойдем ко мне домой, а сестренка твоя найдется. Обязательно. Сейчас маме моей расскажем, может и она что придумает.
– Пойдем.
И вот – чудо! Дом, к которому привел Любима Евлампий, оказался домом той самой Надежды, куда отправляла брата с сестрой торговка. А прямо возле него сидела Людмила. Оказалось, девочку украли в рабство заезжие хазары, заманив едой. Но ей удалось сбежать, когда они отвлеклись. Никак хазары не ожидали, что связанная маленькая испуганная девчонка куда-то денется. Но Людмиле чудом удалось выбраться из пут, и убежать. А потом она просто заблудилась, и, растерявшись даже не поняла, что находится в знакомом месте.
На устроенный счастливыми детьми шум из дома вышла женщина, красивая темноволосая и очень похожая на Евлампия.
– Мама, это мои друзья, – объявил мальчик новым друзьям, – они замерзшие голодные сироты.
Гречанка улыбнулась и повела всех в дом, греть и кормить.
Позже, когда они сытые и довольные сидели в тепле, Любим решил поинтересоваться:
– Ведь Надежда славянское имя, а вы греки?
Женщина улыбнулась:
– Меня зовут Эльпида – надежда по-гречески.
– Мама, помнишь, мы говорили?
– Конечно, сынок. Дети, Евлаша очень хочет, чтобы вы остались у нас, вам ведь некуда идти, а у нас места много, оставайтесь.
Брат с сестрой посмотрели друг на друга не в силах радоваться, так были удивлены, что чужая женщина, еще и иностранка захотела их приютить. А Людмила растроганно сказала:
– Надежда – какое хорошее имя! Ты, правда, подарила нам надежду.
– Ваши имена не хуже: любимый и милая людям.
– А что значит Евлампий?
– Эулампиос – благой свет.
– Вот, это точно! Не зря Евлаша учил меня молитвам, это он меня просвещал! – Объявил, задумчиво молчавший до этого, Любим, – это Бог ваш, нет наш, нам помог!
– Какой Бог Любим? – Удивилась Милушка.
– Единый Бог Творец всего Сущего – Иисус Христос, который очень добрый, всех любит и всем помогает, кто искренне Его просит. Тебе лучше объяснят. Я сам еще не очень понял, но я точно знаю, это Он нам помог.
– А нам Он подарил Вас, на Свое Рождество, правда, мама?
– Да, я всегда очень хотела иметь большую семью, и теперь у меня не один сын, а два и еще есть красавица дочка.
Так и стали они жить все вместе, и были очень счастливы.
Христос рождается, славите!
Турция, Стамбул, 6 января (24 декабря) 1923 года
Снег падал и кружился, слегка серебрясь в свете газового фонаря. Темная ночь бархатом окутывала древний город. Прильнувший к окну мальчик выдохнул:
– Как красиво!
– Это пока, – мрачно ответил отец, – к утру все растает, здесь тебе не Россия!
– Собирайтесь, пора в храм, – в комнату вошла мать.
Ваня отвернулся от маленького окна, посмотрел на понурого отца и поблекшую мать. Когда-то они блистали во дворцах Петрограда! Его бравый офицер-папа и мама – одна из первых столичных красавиц. Сейчас они вполне уместно смотрелись на фоне скудно обставленной комнаты с посеревшими от времени стенами.
Вздохнув, мальчик надел поношенное пальтишко и подошел к двери, ожидая, родителей.
Выйдя на улицу, Ваня поискал глазами звезду, но не нашел.
– Может, звезды и не появятся – облачно, их не видно, – отец подышал на свои длинные аристократичные пальцы, – а все-таки холодно сегодня в басурманской столице.
– Володя…
– Что, Машенька?
– Не надо, здесь многие понимают русский, не хорошо, могут обидеться.
– На то, что они басурмане? Так, ведь это – правда.
Мама только вздохнула.
До церкви идти не близко, но трамваи уже не ходят – поздно, а денег на экипаж нет. И они пошли по мерзлым улицам Стамбула.
Вечер действительно выдался на удивление холодным, тоскливо выл северный ветер. В его гуле семье явственно слышалось: «Здесь не Россия, не Россия, Россия…»
Ваня еще помнил ее, Россию – Родину, еще помнил, но уже не так хорошо. Пять лет назад, когда они бежали сюда, ему было восемь, сейчас – тринадцать. А что будет, когда он вырастет? Останется ли в памяти страна, которую его предки любили больше жизни?
«Не Россия, не Россия…»
На встречу, поддерживая под руку красивую даму, шел молодой человек. «Русские, везде они, как надоели!» – это он сказал спутнице, отойдя на несколько шагов от них, сказал тихо и по-турецки. Но они уже знали местный язык. Как и то, что современные турки – европейцы, одеваются также, говорят по-французски, и мало какую турчанку увидишь в платке, особенно молодую. Но русских не любят. Оно и понятно, двенадцать войн – не шутка, и последняя, закончилась не так давно.
Когда началось война, которую теперь называют, мировой никто не думал, что все закончиться так. Сколько их было, войн у России? Не счесть. Жизнь казалась неизменной, будущее виделось светлым. Ваня мечтал о том, как вырастет, станет офицером – воином, защитником Родины. Но больше нет его Родины. Грянула гроза, пришел Конец, если не света, то жизни точно. Больше нет страны, которую он называл своей. Его народ прогнал их. Сверг и убил царя. Началась новая война – Гражданская, война братьев. Но народ ли то был, или в Россию пришел новый, на сей раз очень хитрый захватчик?
Раньше Ваня мечтал стать воином. Но в какой армии ему теперь служить? Ведь приютившая страна может начать воевать с Россией? Пусть и с Советской Россией, ведь ему придется убивать братьев.
Ваня больше не видел смысла в будущем, а ведь ему только тринадцать лет, какого же тем, кто, уже будучи взрослым, потерял все: дом, страну, смысл жизни – все?
Союз Советских Социалистических Республик, маленькая деревушка, затерянная на просторах России, 6 января (24 декабря) 1923 года
– Они даже елку запретили! Чем она то помешала? – Мама почти с омерзением отбросила газету.
– Буржуйская традиция и пережитки царизма, – спокойно ответил отец.
– Сашенька, я так боюсь… – она потянулась к нему с болью в глазах.
– Чему быть, Лизок, того не миновать.
– Саша, они убьют тебя.
– Лиза, я не поеду за границу вечно скитаться по чужим дорогам. Здесь родился, здесь и умру. Чего ты боишься? Смерть – не конец, а только начало, тем более мученическая смерть.
– А Настя? Что они сделают с ней? Отдадут в один из страшных детских домов и научат своей безбожной вере?
– А что с ней сделает блеск и сытость чужих городов, когда ей нечего будет есть? Лучше смерть, Лиза.
Такие разговоры родители часто вели, когда думали, что Настя их не слышит. Но то-то и оно, что часто, не слышать их было трудно, и девочка все знала и про революцию, и про Гражданскую войну, и про страшное решение нового правительства о запрете Церкви.
– Пора собираться на службу, – отец пошел за своим чемоданчиком с облачением и книгами, теперь он не оставлял их в церкви, боялся.
Турция, Стамбул, 6 января (24 декабря) 1923 года
Маленький храм, наполненный мягким сиянием свечей, был почти пуст. С мрачными усталыми лицами, в потрепанной одежде, но с прямой несгибаемой выправкой в нем стояли «бывшие», как их называли на Родине. Бывшие офицеры, бывшие красавицы, бывшие дворяне, бывшие умнейшие и образованнейшие люди своей страны. Только вот как можно забрать не принадлежащее тебе, то, что не ты давал, чужое? Украсть? Но как украсть то, что неотделимо, от человека, то, что прилагается не к жизни даже, а к уму, сердцу, душе?
Союз Советских Социалистических Республик, маленькая деревушка, затерянная на просторах России, 6 января (24 декабря) 1923 года
Стараясь встать подальше от света, спрятать лицо, молились запуганные люди, то и дело, посматривая на закрытые двери, прислушиваясь к тишине на улице.
А Настенька, подпевая, стояла рядом с мамой на клиросе. Вот папа – батюшка вышел на амвон.
А вот, кажется, свечи стали ярче, и грудной глубокий, ведущий в хоре мамин голос наполнил храм. И люди содрогнулись и отвлеклись от прислушивания к ночной тишине:
«Христос рождается, славите: Христос с небес, срящите: Христос на земли, возноситеся. Пойте Господеви, вся земля, и веселием воспойте, людие, яко прославися!»
И содрогнулся не один храм, а все – маленькие и большие, разделенные дорогами и городами, полями и лесами, верстами, километрами и милями, морскими и сухопутными, реками, морями и океанами:
«Христос рождается, славите!»
И просветлели мрачные лица, и встали теснее и ближе к амвону люди, забывшие про беды и печали, про тьму, боль и разруху, про то, что рядом, вокруг, везде – чужие враждебные государства.
«Христос рождается, славите!!»
И Ваня с удивлением смотрел, как скатилась слеза из наполненных светом глаз молодого офицера с седыми висками и орденом Андрея Первозванного на фигурной цепи поверх старой шинели. А Настя, обернувшись к людям, увидела, как размазывает по щекам слезы обычно такая гордая курносая голубоглазая девчонка, перестав прятать лицо в платок.
«Христос рождается, славите!!!»
И в этот миг все они были вместе – маленькие и большие, старые и молодые, бывшие и нынешние, те, что в русской деревне и те, что в басурманской столице – древнем городе, из которого пришла православная вера на землю, где позже построили эту деревушку.
И сейчас никто из них не думал ни о прошлом, ни о будущем. Никто ничего не желал, ничего не боялся и ни о чем не волновался. И впервые за долгое время все они были счастливы, и все они были дома. И в этот миг они понимали, что враги могут говорить что угодно, но Россия здесь, сейчас с ними, там, где они. Потому что она не на карте, и точно не там, где собирается правительство, она в них, с ними, там же, где вера и Церковь. Ведь они и есть она.
«Христос рождается, славите!!!»
Секрет Книги ангелов
Хорошо сложенный мужчина с правильными чертами лица, одетый в красную шелковую мантию, вольготно расположился в огромном кресле. Он почти не глядя подписывал бумаги, которые ему подсовывал высокий сухощавый священник в черной сутане. Первый – кардинал Франсуа де Майи, архиепископ Реймса, второй – его секретарь Мишель де Ла-Тремойль.
Когда дверь резко распахнулась, ударившись о стену, они остались спокойны, только из-за идеального дворянского воспитания. Во Дворце То – резиденции архиепископа Реймса, никто не позволял себе такого, даже сам кардинал.
Но вошедший, или скорее вбежавший, был известным нарушителем этикета, впрочем, что с него взять, он ведь не дворянин, а торговец. Правда богатый торговец, и мэр этого города – Николя Понсардин.
– Приветствую вас, мэтр, – кардинал говорил, слегка растягивая слова, словно лениво. Ласково улыбаясь, но при этом, смотря на гостя, как на муравья, он протянул ему руку, к аметистовому перстню на которой не замедлил прильнуть глава города. – Что вас привело ко мне, уважаемый? – спросил хозяин, после того, как гость сел на указанный ему стул.
– Вашему Высокопреосвященству известно, что сегодня в наш город должен прибыть русский царь? Его Высочество, досточтимый регент приказали принять его как можно лучше, показать наше богатство. В последние дни, как стало известно об этом визите, я готовлю встречу не прекращая. К Вам вот только сейчас добежал. Ведь Ваше Высокопреосвященство не оставит нас? Помогите, месье! Надо показать русским наши святыни, величие нашей Церкви.
– Разумеется, – де Майи опять тепло улыбнулся, а вот взгляд его стал еще холоднее. – Разумеется, мы разберемся, как лучше позаботиться о величии Католической церкви и благословенной Франции.
– Конечно, – торговец вскочил, низко поклонился и также поспешно, как появился, исчез.
– Все-таки, он безмерный хам, – глядя ему в след, произнес архиепископ, – еще учить меня будет!
– Он не достоин вашего беспокойства, Ваше Высокопреосвященство.
– Да… Я вот, что думаю, Мишель: русские дикари слишком много о себе мнят. Константинополь осмеливался, считать себя равным Святому престолу, а эти медведи, почему то вообразили себя его наследниками. Надо сбить спесь с северных варваров! В этом наш дорогой мэр прав, покажем им наши святыни. Приготовь Книгу ангелов!
– Мне кажется, им какую книгу не покажи, все едино разницы не поймут. Ваше Высокопреосвященство, вы же не считаете, что они умеют читать? Это же дикари.
– Кто-то из посольства точно умеет.
– Конечно, хотя полагаю, французский знает только посол, но латынь наверняка, не разбирает никто. Как бы они святое Евангелие писаное на небесном языке, не приняли за обычную земную книгу.
– Все может быть, но показать все-таки нужно.
– Да, месье.
***
– Едут! Едут!
На обширную площадь перед городской Ратушей въехал кортеж, сопровождаемый местной стражей.
Из всех гостей выделилось несколько человек, самым примечательным был один – очень высокий, черноволосый, усатый. Его окружали пятеро, в том числе, сразу поинтересовавшейся готовностью встречи, шевалье Шарль де Либуа, уполномоченный королем, точнее регентом, везде сопровождать русских.
Мэр вышел вперед и, поклонившись, представился:
– Ваше Величество, мое имя Николя Понсардин, я глава этого города и от лица всех жителей приветствую в богохранимом Реймсе русского царя Петра и его свиту. Ваше Величество, вина Шампани, к которой принадлежит наш город, славятся по всему миру. Примите чашу в знак дружбы наших держав!
Он жестом подозвал милую девушку с подносом, на котором стоял бокал и кувшин.
– Мы при встрече хлеб с солью подносим, а они вино. И еще нас выпивохами ругают!
– Зотов!
– Что, Шафиров? Ты не переводи, они и не узнают, что я сказал. И вообще, я шут, мне положено глупости говорить. Но ведь, я прав?
– Вино хорошее! – выпив, произнес царь Петр.
– Что бы ему плохим быть? Здесь тепло, винограду привольно, это все Господь им дал. Где здесь заслуга французов, Государь?
– Согласен. А ты, Шафиров, переведи, что мне вино понравилось.
Понсардин, услышав это, расплылся в довольной улыбке:
– Очень рад, Ваше Величество! Перед тем, как начать праздник в вашу честь, мы покажем вам самые памятные места нашего города. Врата, через которые вы въехали, называются Парижскими, потому что за ними открывается дорога на Париж.
Зотов, хмыкнув, пробурчал:
– Вот, спасибо! Мы же не знаем, откуда приехали.
Но мэр, конечно, ничего не понял, поэтому продолжил:
– Сейчас мы стоим на площади перед городской Ратушей, в ней собирается совет горожан. А это Дворец То – резиденция наших архиепископов. А вот это, главное место нашего города – Реймсский собор. Там нас ждет Его Высокопреосвященство.
– Шафиров, не переводи, – заговорил Петр, пока они направлялись к храму. – Я что-то не пойму, почему этот собор так похож на тот, что в Париже? А, Толстой, ты у нас по заграницам ездишь.
Граф развел руками:
– Так ведь, Государь: и там Нотр Дам, и здесь Нотр Дам, только там де Пари, здесь – де Рейм – собор Богоматери значит, парижской или реймской. Но местный старше, наверное, в столице что-то вроде увеличенной копии.
Кардинал действительно ждал их на паперти собора.
– Явились, наконец, – произнес он тихо, так чтобы слышал только секретарь.
– Я, кардинал Франсуа де Майи, рад приветствовать вас в своей епархии.
Кардинал протянул руку Петру, видимо ожидая, что русский царь ее поцелует. Но ведь это означает, принять его благословение. Понятно брать его у католика, Петр не стал. Де Майи отвел руку и сделал вид, словно он ничего и не ждал.
– Пройдемте, я покажу вам собор, – по своему обыкновению ласково улыбаясь, позвал архиепископ. – Этот собор построен на месте, где наш учитель – называемый апостолом франков, святой Ремигий крестил короля Хлодвига I, а с ним и весь французский народ.
Зотов опять не удержался от комментария:
– Это Хлодвиг у них, как наш князь Владимир, стало быть.
А кардинал между тем продолжил:
– Поэтому здесь коронуются правители Франции, принимая символы власти из рук Реймского архиепископа. Из-за этого наш маленький город называют «городом коронаций» или «городом королей».
Француз сделал эффектную паузу и голосом полным самодовольства продолжил:
– А сейчас мы покажем вам наше самое главное сокровище, мы называем его Книгой ангелов. Это Евангелие. Сие понятно из картинок, но ничего больше не доступно людям. На этом свете нет человека, который мог бы его прочесть. Мы уверены, что оно писано на ангельском небесном языке.
Служка по знаку секретаря внес объемную книгу в дорогом, украшенном самоцветами переплете. Открыв, он показал ее, но в руки не дал.
Не замечая удивления гостей, кардинал продолжил:
– На этом Евангелии приносят присягу французские короли со времен Филиппа I.
Теперь русские старательно прятали улыбки, а Зотов усиленно делал вид, что кашляет, а не смеется. Но французу так и не заметили их странную реакцию.
Тогда Петр, уже откровенно улыбаясь, притянул к себе книгу, вместе с державшим ее служкой и прочел: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово».
У онемевших французов округлились глаза.
– Но как же, это же… – кардинал Франсуа де Майи неожиданно растерял все свое красноречие.
– Это церковнославянский, – спокойно пояснил Петр. – Просто вам до сих пор не встречалось русских. У нас многие, почти все на нем читают. Знатные так совсем все. И женщины, и дети читают. Кстати, ведь вы знаете одну грамотную русскую женщину.
– Кого же? – удивленно поднял брови архиепископ.
– Анну Ярославовну, она была вашей королевой.
– Анна Русская, – тихо произнес секретарь.
– Но откуда у нас эта книга?
– Я думаю, – вмешался князь Долгорукий, – ее могла привести сама Анна, ведь Филипп I – ее сын? Как раз, он первый и присягал на этой книге.
– Подождите! – воскликнул уполномоченный Шарль де Либуа. – Я слышал, об этой королеве, но очень мало. Не могли бы вы рассказать подробнее?
– А я ничего не слышал, – добавил мэр, мне тоже очень интересно. Расскажите!
– Хорошо-хорошо!
– Нет, – остановил князя Понсардин, – сейчас пройдемте на обед в Ратушу, как раз все и расскажете.
***
В XI веке, когда христианская церковь была еще едина, хотя до ее раскола, к сожалению, оставалось не так много, на Руси жил князь Ярослав, в крещении названый Георгием. Он – один из старших сыновей Владимира Крестителя.
Ярослав не был великим воином. Хотя и ему приходилось сражаться, даже не смотря на то, что он был хром от рождения. Он окончательно прекратил набеги печенегов на Русь.
Но главное, Ярослав был очень умным и добрым князем, люди прозвали его Мудрым.
Слава его звучала не только на Руси, но и по всей Европе. Ярослав искал дружбы со всеми, кто не желал с ним войны. Его называют тестем всей Европы, хотя лучше назвать дедушкой, ведь его кровь влилась во многие королевские дома.
Его женой была шведская принцесса Ингигерда, в крещении Ирина, в монашестве Анна. Она родила Ярославу многих детей: пять сыновей и трех дочерей.
Один сын был женат на польской принцессе, другой – на австрийской, еще один – на византийской. Старшая дочь вышла за норвежского короля Харальда Сурового, средняя за венгерского короля Андраша I, а младшая – Анна за французского короля Генриха I.
Ярослав был справедлив, радел о честных, но милосердных законах. Он открывал школы при монастырях, приглашал иконописцев, певцов и архитекторов из Византии, развивал церковное искусство. Он собрал обширную библиотеку и всех своих детей наставлял в том, что ценил сам. Наравне, с мальчиками, он обучал и дочерей. Его девочки были одними, из самых образованных женщин мира.
А больше всего в этом прославилась Анна.
Ярослав, его жена – Ирина и один из сыновей – Владимир канонизированы Русской Православной Церковью.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
