Текст книги "Дети Солнца"

Глава 11

– Очаровательно, – сложив руки на груди, Кроноган, главный глог Тритоса, сосредоточил все свое внимание на сцене, разыгравшейся далеко внизу.

Там, почти в самом центре площадки, находившейся перед домом, на крыше которого расположилась большая часть нашего разведывательного отряда, хрупкое примитивнейшее существо безжалостно расправилось с высшим созданием, состоящим из чистейшей энергии и обладающим совершенными разумом и душой. Я тоже смотрел и, по идее, мне должно было быть все равно. Меня редко беспокоило что-то из того, что происходило вокруг. Слишком долгая жизнь. Но сейчас мне было интересно, пожалуй впервые за многие сотни лет. А еще я почувствовал трепет в груди и замер, пытаясь понять, что это вообще такое было.

Не поворачиваясь ко мне, Кроноган снова заговорил:

– Что скажешь, Велизар? – голос глога звучал глухо, словно звук исходил прямо из его грудной клетки. – Это седьмой опыт, и каждый раз Нулевой проделывает это. Зрелище поражает, не правда ли? Он заставляет жертву принимать определенную форму, становиться уязвимым. Это примитивнейшее существо с легкостью подчиняет совершенное создание, обладающее высшим разумом, своей воле. Из раза в раз – удивительное постоянство, – на мгновение Кроноган замолчал. – Все же интересно, почему жертва принимает именно этот облик. Насколько я знаю, такой внешний образ не характерен для особей вида, к которому принадлежит Нулевой. Хотя, согласно результатам тщательного анализа собранных останков со всех шести предыдущих опытов, внутреннее строение жертвы полностью соответствует человеческому. Значит отличия только внешние.

Слушая глога, я рассматривал землянина, все еще держащего в руках оторванную голову. Лицо его было забрызгано темно-алой кровью. Взгляд, пустой, лишенный малейшего намека на наличие мыслей или хотя бы эмоций, устремлен на свору, дерущихся над останками жертвы, деганов.

Я знал Нулевого. Это был именно тот человек, с которым я так неудачно столкнулся в ту ночь своего первого визита на Землю. Я думал, что убил его. Даже не вспоминал о нем, пока около месяца назад не произошла первая смерть одного из моих собратьев. Обшарив окрестности, в поисках возможной причины случившегося, мы наткнулись на стаю деганов. Что само по себе было странно, ведь раньше деганы сторонились друг друга. А самое странное в этом было то, что фактором, сплотившим их, стал человек. Не изменившийся, каким-то чудом выживший, он мог управлять этой кучей мутантов. Нулевой, имя ему дал Кроноган, видимо, мог воспринимать эмоции этих тварей и передавать им свои мысли. Ему удалось объединить их сознания в одну сеть, что позволяло удержать деганов от поедания друг друга. Но есть им все равно было необходимо, и Нулевой нашел для них пищу в лице ничего не подозревающих солдат Тритоса. Кроноган выяснил, что Нулевой мог чувствовать наше присутствие, только если мы появлялись на поверхности Земли в бестелесной форме. Поначалу, не зная этого, уверенные в своей неуязвимости, воины становились легкой добычей. Обладая невероятной способностью подчинять разум выбранной жертвы, Нулевой заставлял ее перевоплощаться в существо, имеющее уязвимое, состоящее из плоти и крови, тело. Я знал, почему все жертвы Нулевого принимали один и тот же облик. Я выглядел именно так в ту ночь нашей встречи.

Я невольно поморщился, когда Нулевой, размахнувшись, швырнул мою голову, и один из деганов, подпрыгнув, на лету схватил ее. А я неожиданно поймал себя на том, что улыбаюсь. Опять. Нулевой заставлял меня чувствовать, и вот это действительно было странно.

– Велизар, ты меня слушаешь? – глог теперь смотрел на меня, и в его взгляде легко было прочитать нетерпение и раздраженность, которые он испытывал. Лицо узкое с тонкими чертами, с левой стороны было обезображено шрамом, пересекающим его от виска до подбородка. Шрам проходил по сомкнутым векам, оттягивал кожу вниз, открывая пустую глазницу.

Я кивнул, давая понять, что все слышал, и предлагая продолжить.

– Мы сможем сделать эту планету пригодной для нас. Я ошибся, но не в том, что касалось ослабления Души планеты, ее извлечения и транспортировки к Дай Тритосу. Все это верно и должно было сработать. Я ошибся лишь в одном. Душа нашей звезды раскололась не на два осколка. Видимо, на Землю попало сразу несколько из них. Создав хрупкое равновесие, они стали источником жизни на этой планете. Мы нарушили связь, поэтому Душа, которую мы извлекли, погибла при транспортировке. Здесь осталась, по крайней мере, еще одна Душа, без которой первая не смогла выжить. И эта Душа все еще жива. И, по всей видимости, жива она только благодаря Нулевому. Он, словно сосуд, стал ее вместилищем. И, думаю, именно она наделила его этой способностью убивать нас.

– Как же наличие этой второй души поможет нам обосноваться здесь? – сделав вид, что мне не все равно, спросил. Кивнув, Кроноган произнес:

– В основном, главную роль, конечно, сыграет Нулевой. Человек, каким-то чудом выживший и не превратившийся в дегана, станет нашим последним шансом на обретение дома… Мы сами своими руками уничтожили человечество, буквально стерли его с лица Земли, а теперь оказывается, что один из случайно выживших, поможет нам обрести дом. Бред, – замолчав, Кроноган прижал руку к лицу, прикрыв глаза. Вся его длинная худощавая фигура согнулась, словно на свои плечи глог водрузил непомерный груз и теперь в любой момент мог сломаться, не выдержав его веса.

Я отвернулся от него. Площадка перед домом опустела. На развороченной когтистыми лапами деганов земле, валялись обглоданные кости – все что осталось от совершенного бестелесного создания. Эксперимент подошел к своему завершению. Пара солдат, спустились, чтобы собрать опытные образцы. Пока они возились внизу, от здания, стоящего неподалеку, отвалился большой кусок. Не долетев до земли, он рассыпался в прах, и столб серой пыли устремился в небо.

Я напрягся всем телом, борясь с стремлением отправиться туда, где сейчас находился Нулевой. Невозможно точно сказать, когда появилось это настойчивое желание постоянно видеть Нулевого или хотя бы знать его точное расположение. Кроноган сказал, что землянин важен, и я оправдывал эту свою тягу именно тем, что последняя надежда на обретение желанного дома была связана с человеком, а значит нельзя позволить какой-нибудь нелепой случайности отобрать этот единственный шанс. Так я себя успокаивал, когда в очередной раз уступал желанию оказаться рядом и долгие часы проводил неподалеку от человека. И сейчас я уже решил сменить на посту солдат, ведущих наблюдение за Нулевым. Конечно же, я не должен был этого делать. Но не делать я не мог.

Не оборачиваясь, зная, что буду услышан, произнес:

– Мне пора, – я был готов шагнуть в пустоту, открывающуюся передо мной, но голос глога задержал меня.

– Велизар, не забудь, пока ты на Земле, не принимай бестелесную форму. И еще, не гуляй допоздна – папа будет волноваться, – последние слова, заставили меня обернуться. Лицо Кроногана было серьезным, но взгляд стал пустым и блуждающим. Очередной приступ безумия – отголоски Великого Изменения. Не дожидаясь, пока брат придет в себя, я оставил крышу и полетел в ту часть разрушающегося города, где обычно обретался Нулевой.

Обладая тяжелым неповоротливым телом, состоящим из плоти и крови, лететь было неудобно. Приходилось уклоняться от восходящих потоков черного праха, поднимающихся с земли. Все пространство от земли до занавеса, затянувшего небо, было пронизано паутиной пыльных нитей. Находясь в этом замкнутом мирке гниения и смерти трудно было представить, что там, над плотной завесой праха, раскинулась бесконечная Вселенная с ее прозрачной пустотой космоса.

Беспокойство не оставляло меня с тех самых пор, как будущее моего народа оказалось связанным с жизнью землянина, по крайней мере я признавал только эту причину. Влекомый потребностью почувствовать присутствие Нулевого и, наконец, лично убедиться в том, что ему ничего не угрожает, я позволил своему сознанию свободно струится над поверхностью земли.

Сейчас, когда Душа была извлечена из плоти планеты и убита, ничто не угрожало ни мне, ни моему народу, но и жить на мертвой планете не представлялось возможным. Без Души, защищающей нас, принимающей наши души после смерти, хранящей их и возобновляющей жизнь, эта планета всего лишь медленно разрушающаяся глыба, летящая в космосе. И мы по-прежнему бездомны…

Холод, смерть, разрушение и тьма – все, чем ответил окружающий мир. Вопреки моему желанию, тьма проникла в мой разум, и я почувствовал боль от ее прикосновения. Но не закрыл свое сознание. Я не стал препятствовать стремлению этого мира отпечататься внутри меня. Честь не позволила мне отказать умирающему в его последней просьбе.

Долгое время мое сознание не находило ни единого живого существа. И когда я испытал странное чувство, схожее с раздражением или гневом, кто-то зашевелился на границе моего восприятия – деган. Один из тех, кто выжил. Человек, потерявший свою суть, свою связь с планетой. Человек, чья плоть была обезображена до неузнаваемости. Мысли мои вернулись в то время, когда эта планета была еще живой, а раса землян блаженствовала в своем неведение.

Когда мы пришли на Землю, нас прозвали Иными. Что мы из себя представляли? Ну, все мы на тот момент выглядели так, словно самые неудержимые фантазии человечества о красоте и совершенстве вдруг обрели плоть и кровь. Кроноган, изучивший представления людей о идеале, создал единый прототип внешности, которому не сложно было соответствовать. Земляне были шокированы и ослеплены.

После того, как по всем каналам прозвучало официальное заявление – подтверждение того, что мы пришли с миром, этот самый мир, в который мы пришли, сошел с ума. Были, конечно, и те, кто с опаской отнесся к неизвестным, обладающим огромной силой, созданиям. Но они были в меньшинстве, и их призыв «остановиться и подумать» не был услышан.

Человечество безоговорочно доверилось нам – бескрылым, но способным летать, существам. Мы же, в свою очередь, завалили их принесенными с собой дарами. Новые технологии затопили мир. Дети Дай Тритоса были настолько великодушны и добры, что земляне полностью уверовали в то, что мы и жизни бы своей не пожалели, если бы понадобилось пожертвовать ее во спасение людей.

Одним из множества даров, возложенных на алтарь человечества, стал деган – таблетка, перестраивающая генетический код – источник безграничных возможностей. Облик людей менялся на глазах.

Приняв таблетку, землянин проходил несколько этапов. Первый этап длился около трех месяцев. Человек излечивался от всех болезней, если таковые у него были. Слепые прозревали, глухие начинали слышать. Отрастали утраченные конечности. Внутренние органы восстанавливались. Человек становился выше и крупнее. Без каких-либо усилий сами собой формировались и увеличивались мускулы. Все ткани в организме землянина приобретали небывалую прочность. Волосы становились гуще, их цвет приобретал глубину и насыщенность. Ногтями можно было резать сталь, а зубами грызть гранит. Внешне человек начинал походить на среднестатистического Иного.

Второй этап занимал не больше месяца. Физическая сила возрастала до небывалых пределов. Все чувства обострялись. И, наконец, появлялась способность летать.

Человечество пребывало в бесконечной эйфории самолюбования. Было объявлено о начале новой эры – Эры Детей Неба. Моему народу продолжали поклоняться и почитать. Но, когда казалось, что совершенство достигнуто, случилось то, чего боялись те немногие, к словам которых не прислушались. Таблетка, дарящая человеку неисчерпаемые способности, оказалась ключом, запускающим цепочку необратимых изменений.

Согласно плану Кроногана, вторая стадия была не последней. После нескольких недель затишья человек вновь начинал меняться.

Люди превращались в жутких монстров – деганов, это официальное название, которое им дал Кроноган. Их кости и суставы деформировались и в хаотичном порядке выступали из-под серой, покрытой пластинами скользкой чешуи, кожи. С их лиц плоть и вовсе отваливалась, оголяя белые кости черепа. Глаза, лишенные век, светились огнем безумия из черных провалов глазниц. В деганах не оставалось ничего человеческого, ни искры разума, ни единого намека на присутствие той личности, которой они были до изменения. Теперь ими двигали лишь низменные инстинкты. Порабощенные жаждой теплой, дымящейся плоти, монстры убивали в ночи, выискивая тех, кто еще не успел обратиться.

Так, с помощью таблетки, что стала причиной, по которой нам пришлось покинуть наш родной дом, мы порвали связь между Душой планеты и ее обитателями. Душа ослабла и стала беззащитной.

Помню, как глог светился от восторга в те дни, когда его планы беспрепятственно осуществлялись. И цель была близка, оставалось только протянуть руку и взять. Но мечте не суждено было сбыться. Извлеченная из центра планеты Душа погибла в открытом космосе. Мы так и не успели доставить ее на Дай Тритос. План провалился. Кроноган погрузился в беспросветное безумие и вернулся из него совсем недавно, окрыленный новой идеей.

Почему-то сейчас мне казалось, что сила земного притяжения стала намного больше, чем обычно. Было тяжело дышать и думать. Остановившись, я вдохнул застывший мертвый воздух. Медленно мысли возвращались в привычное русло. Мне, наконец, удалось определить точное местоположение Нулевого. Перемахнув через несколько зданий, я опустился на крышу строения, стоящего неподалеку от того, на котором находился Нулевой. Совсем рядом в темноте я ощутил присутствие – это был один из тех солдат Тритоса, которые неусыпно следили за Нулевым, докладывая о мельчайших подробностях его жизнедеятельности глогу. Фигура солдата была лишена симметрии. Правая рука полностью покрыта струпьями, суставы деформированы и увеличены в несколько раз. Правая нога длиннее, чем левая, а ступня на ней больше. Все это – следы Великого Изменения – свидетельства нашей глупости, их на своей душе носил каждый из выживших тритосов. И какую бы форму мы не принимали, уродство наших душ всегда проступало сквозь маску плоти.

Воин вытянулся по струнке и отдал мне честь – старые законы того времени, когда мы еще не отказались от наших тел. Я кивнул в ответ. Воин расслабился и хотел занять свой пост, но я покачал головой и кивнул в сторону штаба. Он понял и без лишних вопросов взлетел в небо. Его вахта закончилась.

Оставшись один, я просканировал пространство вокруг Нулевого. Вместе с ним на крыше находился тот самый недавно замеченный мной деган. Мне нельзя было читать мысли человека, иначе он мог почувствовать присутствие чужого разума. Но беспокойство, наконец, покинуло меня, и, испытав странное удовлетворение, я настроился на долгие часы наблюдения за землянином.

Глава 12

Уже давно наступил день. На смену привычной абсолютной тьме пришли сумерки. Свет едва просачивался сквозь плотную завесу пыли, затянувшей небо. Вопреки своей привычке, я не спал. Забравшись на одно из самых высоких зданий в городе, всматривался в очертания домов, проступающие сквозь полумрак. Мысли мои были далеко от этого места. Как не пытался отвлечься, я постоянно возвращался к недавнему разговору с Мыслижуем. Что значило это его» я вспомнил тебя»? Я хотел знать ответ, но в тоже время боялся этого. Так и не спросил Мыслижуя, что же все-таки он вспомнил. Сменил тему, а он и не заметил, забыл, что хотел мне сказать что-то важное. Его так легко обмануть и запутать, мне даже иногда становиться стыдно. Интересно, что он сейчас делает? И где? Хотя днем братья всегда забиваются в свои темные норы и не высовываются до тех пор, пока привычная тьма вновь не проглотит мир.

Серое, слегка подсвеченное небо было настолько низким, что казалось, можно дотянуться до него, если прыгнуть повыше и вытянуть руку.

На мгновение я будто вынырнул из привычного потока мыслей и услышал давящий шорох праха, поднимающегося в небо. Звук был отчетливым, словно каждая крупинка шептала мне на ухо. Потом мое сознание отделилось от песчинок, проследовало вспять по их маршруту и наткнулось на бесчисленные раны земли, которые сочились болью. Странное ощущение разлилось по телу – я почувствовал пустоту вокруг. Приподнял руку и поводил ей в воздухе перед собой. Чего-то важного не хватало. Будто оно всегда было и вдруг исчезло, а я даже не знаю, что это.

Передо мной лежал целый город. Дома, высокие и маленькие, представляя собой пример упорядоченного хаоса, плотным потоком устремлялись от подножия здания, на котором я стоял, до видимого мне горизонта. От каждого из них в небо поднималась тонкая струйка праха. В теле города были заметны дыры – пустые места, оставшиеся от домов, которые успели полностью рассыпаться в пыль. Глядя на эту картину исчезающего мира, в очередной раз задумался, а когда все это началось, каким был мир до этого, чем все это закончится? Мысли натолкнулись на стену. Силясь преодолеть ее, почувствовал боль в груди и крепче сжал зубы – знал, чего ждать. Боль навалилась, как всегда, неожиданно острая, рвущая и выкручивающая мои внутренности. Схватившись за поручни ограды, которая огибала крышу по периметру, упал на колени и уперся лбом в холодный железный столб. В ушах зазвенело. Время почти остановилось. Секунды тягучие и липкие медленно переваливались за край настоящего и исчезали в прошлом. Считал их – это помогало не потерять сознание. Наконец, боль начала утихать. Выдохнул. Кое-как отцепил сведенные судорогой руки от трубы ограждения. Рухнул на пол. По моим вискам заструились, оставляя холодные влажные полоски, капли воды.

Боль ушла, но жар в груди остался, словно во мне полыхал костер. Стянул с себя кофту, попытался снять майку, получилось не сразу. Изувеченная на груди кожа сковывала движения рук, натягивалась и приносила кучу неприятных ощущений. Поморщился, но майку все же снял. Отчаянно хотелось прижать к пылающей коже что-нибудь прохладное. Рядом не нашлось ничего подходящего. Сидел и смотрел на свою располосованную кривыми бугрящимися шрамами грудь. Что и когда оставило на мне этот след, я не помнил. Даже не мог определить с чего вообще начинаются мои воспоминания, стоило задуматься над этим – тут же случался приступ боли. Она, словно злобный монстр, охраняла мое прошлое. Поэтому я знал, прошлое – это боль. Поэтому не хотел знать, что мог рассказать обо мне Мыслижуй.

Не важно сколько времени прошло с того момента, когда я получил эту травму, подозреваю, что достаточно для того, чтобы разорванная кожа на груди начала срастаться, но этого не происходило. Она стянулась и края раны плотно прилегали друг к другу, но трещины все равно остались. И через эти трещины сейчас из моей груди просачивалось едва заметное сияние. Раны светились синим. Этот свет и приносил ощущение жара. Обжигал, но не оставлял ожогов. Во мне словно что-то жило. Я чувствовал чье-то присутствие. Но сама мысль об этом казалась мне бредом. Почему-то казалась бредом.

Достав из рюкзака комок уже не раз использованного бинта, плотно перемотал грудь. Жар почти утих, но внутри осталось неприятное тепло. С трудом оделся. День подходил к концу. Темнело очень быстро. Наступила ночь и принесла с собой долгожданное освобождение от гложущих вопросов и боли. Вдохнул в себя прохладный воздух. Я больше не видел окружающий меня город, но он все еще существовал, и каждый его закоулок хранился в моем сознании. Не только город, я знал каждый сантиметр этой планеты. Чувствовал ее словно, она была моим телом. Стоило захотеть, и я уже знал, где в этом мраке скрывается каждый из моих братьев. Ощущал их теплыми пятнами, отмеченными на воображаемой карте в моем сознании.

Едва имя Мыслижуя прозвучало в голове, я уже знал в какую сторону нужно идти, чтобы встретиться с ним. Сделав шаг, остановился. Что-то не так. Мыслижуй был чем-то сильно встревожен. Не разобравшись в хаосе мыслей друга, посмотрел его глазами. Передо мной замаячила чья-то длинная фигура. Человек? Мир озарился синим.

Вернув свое сознание в себя, неожиданно понял, что тело мое, оттолкнувшись от пола, уже летит в воздухе. Перепрыгивая с крыши на крышу, не успевал замечать окружающую обстановку и соображать, что я делаю и для чего. В момент, когда наконец осознал, что мое тело мне не подчиняется и действует само по себе, я преодолел более половины расстояния, отделяющего меня от Мыслижуя. Отчаянные попытки остановиться провалились. Оставалось молча изнутри наблюдать за тем, как мое тело ловко движется к намеченной цели.

Последний раз взлетев в воздух, приземлился неподалеку от той высокой фигуры, чью спину видел глазами Мыслижуя. Не успел толком рассмотреть лицо незнакомца, а тело мое, повинуясь чьей-то воле, уже рванулось в его сторону. Я уловил звук чужих мыслей в моей голове. Они были пропитаны ядом дикой необузданной ненависти. То, что испытывал я во время охоты, было лишь слабой тенью по сравнению с этой волной неконтролируемых эмоций – бешеной яростью и желанием убить.

– Я могу помочь тебе вернуть ее, – слова, произнесенные ровным гулким голосом, произвели неожиданный эффект на мое тело. Мгновенно остановившись, оно зависло в воздухе. Неясная, еле уловимая тень в моем сознании так же замерла, я чувствовал ее растерянность и знал, что сейчас этот некто борется сам с собой. Человек, стоявший передо мной, даже не пытался уклониться от нападения и теперь изучающе смотрел на меня. Он ждал ответа. Слишком спокойный для того, кто только что избежал смерти. Высокий и худой, с длинными редкими волосами, делающими и без того удлиненное лицо еще более вытянутым. С левой стороны от виска до подбородка, пересекая сомкнутые веки, тянулся шрам. Нижнее веко было оттянуто шрамом так, что виднелась пустая глазница. Взгляд его светлого, почти бесцветного, глаза не выражал ничего, будто стоящий передо мной человек был пустой оболочкой. От созерцания незнакомца меня отвлекло движение за его спиной. Там, прижавшись к земле и поскуливая, лежал Мыслижуй. Он смотрел на меня. Было понятно, что зверь сильно напуган. К моему удивлению, я не смог прочитать его мысли и поговорить с ним как обычно. Только сейчас осознал, что разум мой вдруг стал ограничен. Я не чувствовал более своих братьев и мира вокруг себя. Будто ослеп и оглох. Все мои ощущения замыкались внутри меня.

Незнакомец вновь заговорил:

– Я могу вернуть ее, – он повторил слова, сказанные недавно, но теперь они произвели обратный эффект. Тень во мне вышла из ступора. Меня вновь затопили ее эмоции – злость, ненависть, желание убить и страх. Страх вновь потерять что-то важное. Я знал, что тому, кто сидел внутри меня, было трудно сдерживать свои эмоции. Тело мое дернулось, ведомое чужой мыслью, взлетело вверх, приземлилось на крыше низкого строения, находящегося в нескольких метрах от незнакомца. Горло свело судорогой, челюсть заходила вниз и вверх, и я услышал голос, исходящий из моего рта, низкий и хрипящий, чужой голос.

– Ты решил, что можешь вот так просто прийти и обещать то, что не в силах сделать даже я? Сейчас ты сдохнешь, а кости твои обглодают бездушные монстры, которых ты сам создал. Они сожрут твою душу. Не правда ли, забавно? – но несмотря на эти слова, я знал, что тень не хочет прямо сейчас напасть и убить человека. Тот, кто сидел во мне, все еще сомневался.

– Я хотел извиниться перед тобой, – в голосе незнакомца прозвучало искреннее сожаление. – Хотя тому, что я натворил, нет оправдания, но я не хотел убивать Душу планеты. Мы лишь желали соединить разлетевшиеся кусочки Души Дай Тритоса. Если бы я знал, что вы обладаете сознанием и волей, я бы не стал этого делать. Если бы я знал, что у этой планеты не одна Душа, я бы никогда не разлучил вас.

– Слишком много ошибок. Убивают и за меньшее, – голос, слетающий с моих губ, сочился болью.

– Я не буду спорить с тобой. Ты прав. И волен решить мою судьбу. Но перед этим я бы хотел исправить свою ошибку.

Слова, произнесенные незнакомцем, подарили надежду, и от этого тому, кто был во мне, стало нестерпимо больно.

– А если я поверю тебе? – слова свистящим шепотом сорвались с моих губ, потому что даже их звук приносил страдания, ввергал в отчаяние и тьму.

– Сделай это, и я верну тебе мир.

– Будем считать, что я поверил, – тело мое развернулось и поднялось в воздух.

– Но взамен… – голос незнакомца дрогнул. А я буквально ощутил эти слова, потому что волна неконтролируемой ярости смела все самообладание тени, и тело мое, метнувшись в сторону замолчавшего человека, схватило его за шиворот куртки и приподняло над землей. Лицо мое исказилось:

– Взамен?! Ты осмелился торговаться со мной?! Я не убил тебя! Вот что взамен. Ты еще жив! Не смотря на все, что ты сделал, ты еще жив! – мои руки свело от силы, с которой они сжимали ворот куртки. Тот, кто управлял моим телом, был на грани того, чтобы сорваться и размозжить череп человека о землю. Но он сдержался. Разжав руки, позволил незнакомцу упасть. Тот приземлился на ноги, и как ни в чем не бывало, поправив ворот куртку, продолжил:

– Взамен я прошу тебя разрешить моему народу обрести на этой планете свой давно утраченный дом.

Я висел в воздухе, руки мои безвольно опустились. Чувствуя бессилие и пустоту внутри, я проговорил чужие слова:

– Верни ее.

– Моему народу нужен дом…

– Верни ее, и вы получите все, что хотите.

– Так ты даешь мне право делать все, что нужно для ее возвращения? – человек вызывающе посмотрел на меня.

– Тритос, ты испытываешь мое терпение.

– Мне нужно знать, на что согласен ты ради…

– На все, – чужой голос, срывающийся с моих губ, стал пустым и безликим.

– Хорошо, – человек довольно улыбнулся и, поклонившись, зашагал прочь.

Вскоре звук его шагов потерялся в шорохе улетающего в небо пепла. Мы остались втроем – Мыслижуй, я и этот бестелесный дух, так вольно распоряжающийся моим телом. Брат лежал, прижавшись к земле, не двигаясь и почти не дыша. Видимо, он был сбит с толку тем, что не ощущал присутствия моего сознания. Хотел окликнуть его и успокоить, но не знал, получиться ли. Словно в ответ на мои мысли, я почувствовал пустоту внутри и рухнул на землю. Больно ударившись коленом, неспособный встать, я лежал на земле. Звуки, производимые Мыслижуем стали громче. Обеспокоенный этим, я приподнялся, пытаясь отыскать причину усиливающегося беспокойства моего друга. Это оказалось не сложно. Надо мной в воздухе зависло черное волнующиеся облако тумана. Оно, видимо, и заставляло Мыслижуя испытывать столь сильный страх.

– Ты кто? – голос на первом слове сорвался, второе я произнес уже шепотом. Туман забурлил, приобретая очертания человеческой фигуры. Склонившись надо мной, он приблизил свое лицо к моему. Оно было расплывчатым и неясным. Потом на лице проступили вполне различимые черты мужчины средних лет. Он смотрел на меня синими полными боли глазами. Затем лицо неуловимо изменилось. Вот это уже был умирающий старик, затем плачущий ребенок, кричащая девушка, безумная старуха. Лица сменяли друг друга. Десятки, сотни, тысячи людей смотрели на меня в одном, обращенном в мою сторону, лице. Каждый что-то кричал, чего-то просил. Страдания и боль хлынули в мое сознание. Я слышал их голоса. Знал каждого в лицо. Чувствовал их страхи, надежды, желания. Это было невыносимо.

– Прекрати, – хотел закрыть глаза, но не смог. Лицо перестало меняться, черты с него стерлись. Теперь я не мог уловить их. Казалось, будто передо мной никого нет. Будто мое сознание не могло воспринять присутствие того, кто стоял передо мной. Я услышал голос, он также был неуловим, я будто слышал и не слышал его. Но сквозь пелену невосприятия до меня все же доходил смысл сказанного:

– Вы, люди, так нелепы. Вы бесите меня. Беспомощные и глупые. Жадные и властные. Вам вечно чего-то не хватает. Вы слепы, глухи, тупы и отвратительны. Я всегда знал, что это закончиться чем-то подобным. Даже если бы тритосы не заявились на эту планету и не уничтожили всех вас, то вы сами рано или поздно уничтожили бы себя.

Я молчал. Слишком много информации. Мой мозг просто не успевал все переваривать. Люди? Много людей? Таких как я? Тритосы – кто они? Того человека он тоже назвал тритосом. Они уничтожили людей?

– Ты пытаешься понять? Ты даже себя не можешь вспомнить. Или не хочешь, – тень выпрямилась и отплыла в сторону притихшего Мыслижуя. Расплывчатая рука протянулась к зверю и погладила густую гриву. Мыслижуй вновь заскулил, а прядь, к которой прикоснулась рука, рассыпалась в прах, и тот струйкой поднялся в небо. Тень отшатнулась в сторону.

– Лишившись души, он продолжает хотеть жить, а ты отказываешься от дара, что оставила тебе Она. Ты не видишь ничего кроме ненависти, сжигающей тебя изнутри. Впрочем, мне оно на руку. Твоя ненависть – моя жизнь.

И вновь став бесформенным, туман метнулся в мою сторону и тонкой струйкой втянулся в меня через нос. Я закашлялся. Мое сознание вновь получило свободу, и целый мир обрушился на меня.

Зажмурился. Оглушенный, первые несколько секунд не мог пошевелиться. Потом вновь обрел контроль над своими ощущениями. Смог успокоиться. Вдох. Выдох. Медленно, я наконец пришел в себя. Вокруг царил мрак ночи. Шорох возносящегося праха успокаивал. В мое сознание ворвались эмоции Мыслижуя. Страх и отчаяние были настолько сильны, что зверь не сразу понял, что я пытаюсь заговорить с ним.

– Мыслижуй? Ты меня слышишь?

Наконец, друг пришел в себя. Он почти перестал дрожать и оторвавшись от земли, сел на задние лапы.

– Я тебя слышу, – его голос в моем сознании прозвучал обеспокоено и торопливо. Он даже не пытался заговорить вслух, был слишком потрясен и растерян.

– Мыслижуй, где ты встретил того человека? – у меня было слишком много вопросов, и я решил начать с этого.

– Он спустился с неба, когда Мыслижуй вспоминал. Он хотел увидеть тебя. Я не хотел. Он сказал, тебе это нужно. Я не знал правду. Я боялся, – в сознании друга замелькали обрывки воспоминаний, пропитанные страхом и сомнениями. Мыслижуй опять начал дрожать, нужно было отвлечь его. Отказавшись от попыток хоть как-то объяснить произошедшее, я спросил:

– Ты опять ходил к тому зданию?

– Да. Я хотел вспомнить больше.

– Почему ты так хочешь вспомнить? – я был растерян, знал, что брат что-то вспомнил обо мне. Но я не хотел этого слышать.

– Мне кажется – это важно – знать кто ты был, чтобы жить. – в голосе Мыслижуя, звучащем в моем сознании, слышались искренность и желание убедить меня в том, что, по его мнению, было правильным.

Я заколебался. Что там говорила тень о моем нежелании знать, об отказе от Ее дара? Слишком много непонятного.

– Покажи мне, – слова прозвучали неуверенно. Но я уже решил узнать то, что хотел рассказать брат. Он заволновался, и хаотично сменяющие друг друга образы заполонили мое сознание. Постепенно Мыслижуй взял себя в руки, и картинки стали более четкими и связанными. Я смотрел глазами друга на то, что было его прошлым. Я вновь увидел белую просторную комнату с огромными окнами и железными койками, стоящими вдоль стен. Потом рокот голосов наполнил сознание, и в комнате появились расплывчатые тени, которые постепенно обретали четкость. Люди в белых халатах заходили и выходили из помещения, склонялись над Мыслижуем, что-то подолгу объясняя, слов я не мог разобрать. Взгляд моего друга постоянно возвращался к кровати, стоящей напротив. На ней с бледным лицом лежал тот самый человек. Длинные черные волосы растрепались по подушке. К белой с синими прожилками тонкой руке тянулись прозрачные трубочки с кровью и мутной жидкостью. Человек спал.