Текст книги "Летнее предложение"

– Разве это плохо? Да, обычно я действительно добиваюсь своего, но только потому, что ради этого я готов потрудиться.

– И много тебе пришлось потрудиться, чтобы заполучить женщину, с которой ты переспал пару недель назад?

Макс усмехнулся и покачал головой.

– Я вижу, с тобой нужно поосторожнее.

– А что, если я скажу, что не стану с тобой спать только потому, что ты умеешь говорить приятные вещи?

Он слегка приподнял бровь:

– Никогда-никогда?

Я рассмеялась.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Ну ладно, я не тороплюсь. Надеюсь, ты хотя бы выпьешь со мной?

– Только один бокал, не больше, потому что завтра мне действительно рано вставать.

– Договорились. Довольствуйся тем, что можешь получить, и надейся на большее… – Макс приобнял меня за плечи и повел к двери. – Да, должен предупредить: каким бы выходом я ни воспользовался, снаружи меня будут поджидать болельщики, которые хотят получить автограф. Просто пройти мимо, не обращая на них внимания, было бы неправильно, так что, боюсь, нам потребуется некоторое время, чтобы отсюда выбраться.

Честно говоря, мне пришлось по душе, что Макс готов задержаться, чтобы не обидеть своих фанатов.

– О’кей, – сказала я. – Согласна.

И действительно, как только мы вышли на улицу через служебный вход, нас тотчас окружила небольшая толпа, которая принялась скандировать его имя. В сопровождении нескольких охранников мы медленно прокладывали себе путь сквозь нее, и Макс то и дело расписывался на протянутых ему блокнотах и буклетах. Несколько человек просили разрешения сделать с ним селфи, и он никому не отказывал, старательно улыбаясь в нацеленные на него телефоны. Его потрясающие ямочки, я думаю, были сфотографированы не меньше сотни раз, а если учесть прошлые игры, то, наверное, гораздо больше. Некоторые люди – и не только женщины – признавались Максу в любви, кто-то задавал вопросы о сегодняшней игре. И то и другое мой спутник воспринимал спокойно и невозмутимо, а на вопросы – даже самые глупые – отвечал добродушно и с юмором. Прошло не меньше получаса, прежде чем толпа поклонников начала редеть. Одним из последних к нам подошел парень лет восемнадцати. Пока Макс расписывался на обороте собственной фотографии (помимо автографа он всегда добавлял несколько слов или пожелание удачи), парень окинул меня взглядом и кивнул.

– Твоя подружка, Макс? Горячая штучка!

Макс на мгновение замер и бросил на него предостерегающий взгляд.

– Следи за языком, приятель. К женщинам следует относиться с уважением, а к этой женщине – в особенности. Не исключено, что перед тобой будущая миссис Ярвуд, понятно? – Он лукаво покосился в мою сторону. – Она, правда, об этом пока ничего не знает…

Глава 2

Джорджия

– Ну и чем мой счастливый талисман зарабатывает себе на жизнь? Нет, не говори, я попробую догадаться…

Макс перегнулся через стол и большим пальцем вытер уголок моих губ, потом продемонстрировал мне прилипшие к коже крупинки сахара, которыми был украшен ободок моего бокала с лимонным мартини. Еще миг, и он слизнул их с пальца с улыбкой, от которой у меня по внутренней стороне бедер побежали крупные мурашки. Стараясь успокоиться, я поспешила сделать еще один глоток из своего бокала.

– Ну попробуй, – сказала я, сдерживая дрожь в голосе. – Мне даже интересно, какое я произвожу впечатление.

Прежде чем ответить, Макс внимательно посмотрел на мою одежду. Был уже почти час ночи. Со стадиона мы направились в ближайший бар и заняли кабинку в самом дальнем углу, где нас не мог заметить никто из болельщиков. Переодеться я, понятно, не успела, и на мне были все те же блузка и юбка, в которых я утром отправилась на работу, потом на свидание, а затем – на хоккей.

– Стильно и сексуально, – вынес Макс свой вердикт, потом, наклонившись в сторону, заглянул под стол, чтобы оценить мои лодочки. – Отличные модные туфли, но на таких не простоишь целый день, следовательно, ты не стилист и не официантка. Скорее всего, ты работаешь в офисе. А поскольку на свидание ты пришла достаточно рано, значит, ты, скорее всего, начальник, который может сам решать, когда ему приходить и уходить. Кроме того, ты бросила своего кавалера и отправилась на хоккей, которым, по твоим словам, никогда не интересовалась, чтобы встретиться с одним парнем, о котором тебе почти ничего не было известно. Ты даже не знала, что он хоккеист… Из этого я заключаю, что твоя профессия либо связана с определенным риском, либо требует больших запасов ничем не обоснованного оптимизма…

– Прекрасно! – Я сделала вид, будто потрясена его дедуктивными способностями. – Продолжай, пожалуйста.

Макс потер подбородок, который за последние несколько часов успел покрыться темной щетиной.

– Я думаю, ты работаешь либо в рекламе, либо в юридической сфере.

Я отрицательно качнула головой.

– Мимо. А начинал ты неплохо…

– Но хоть что-то я угадал?

– Так, кое-что. Да, на работе я в последнее время все больше сижу. И я действительно сама определяю свой рабочий график. Кроме того, когда человек решает основать собственное дело, ему приходится рисковать, но остальное… Нет, Макс, я не рекламщица и не адвокат. Я владелица компании «Бессмертные розы».

– «Бессмертные розы»? Что-то знакомое…

– Я действительно никогда не бывала на хоккее, но мы размещали нашу рекламу в том числе и в «Мэдисон-сквер-гарден». Мы продаем розы, которые стоя́т по полгода и не вянут. Наверняка ты видел на стадионе наши рекламные панели.

– А-а, так это в вашей рекламе была такая картинка: в коровьем загоне стоит диван, на котором спит провинившийся муж?

– Рекламой у нас занимается моя подруга Мэгги. Она как раз собиралась разводиться, и муж, чувствуя себя, так сказать, «в загоне», постоянно дарил ей цветы… – Я сделала небольшую паузу. – Правда, ему это не помогло, но в рекламе ничего об этом не говорится. Из маркетинговых соображений.

– Я посылал такие цветы жене своего брата, – сказал Макс. – Когда я в последний раз был у него в гостях, мы начали возиться и нечаянно сломали стул. Его жена не дала мне за него заплатить, поэтому я послал ей одну из ваших самых больших цветочных композиций. У вас, кстати, довольно забавный сайт. Я помню, там был целый раздел с разными фразами и цитатами для тех, кто хотел бы помириться с друзьями или с супругой. Я взял одну из них для карточки, которую послал вместе с цветами.

Я кивнула.

– Когда я только начинала, я сама подбирала цитаты для сопроводительных открыток. Помнится, мне это нравилось едва ли не больше всего. К сожалению, сейчас мы обновляем наш сайт слишком часто, поэтому я просто не успеваю…

– Это очень хорошая идея. Но, должен признаться, ваши розы оказались чертовски дорогими. Цветочная корзина, которую я послал своей невестке, обошлась мне в шестьсот с лишним долларов.

– А твоей невестке она понравилась?

– Очень.

– Ну смотри… Обычные розы, даже самые свежие, стоят примерно неделю. Если купить четыре дюжины таких роз – а именно столько цветков входит в большую корзину, о которой ты говоришь, – то это обойдется минимум в двести пятьдесят баксов. За год – если покупать по корзине в неделю – тебе придется потратить тринадцать тысяч баксов. Таким образом, шесть сотен за мои «Бессмертные розы», которые не вянут в течение двенадцати месяцев, – это не деньги.

Макс ухмыльнулся:

– Почему-то мне кажется, что ты уже не раз говорила нечто подобное.

– И ты не ошибся. – Я рассмеялась.

– Как ты вообще решила заняться этим бизнесом?

– Мне всегда хотелось организовать свой бизнес, просто сначала я не знала, чем конкретно я предпочла бы заниматься. В колледже и магистратуре я подрабатывала флористом в цветочном магазине. У нас был один постоянный покупатель, мистер Бенсон – очень симпатичный восьмидесятилетний старичок. Когда я работала в магазине первый год, он приходил к нам каждый понедельник, чтобы купить цветы для супруги. Они были женаты уже пятьдесят лет, и все эти годы мистер Бенсон каждую неделю дарил ей свежие розы. Как он рассказывал, сначала он сам выращивал их в небольшой теплице у себя во дворе, но потом у его жены случился инфаркт, и им пришлось переехать в дом для престарелых, потому что миссис Бенсон нужен был уход, который он не мог ей обеспечить. После этого он стал покупать цветы в магазине. Однажды мистер Бенсон сказал мне, что теперь ему придется покупать цветы не чаще раза в месяц – из экономии, поскольку новые лекарства для его жены обходятся слишком дорого, даже несмотря на то что часть их стоимости покрывалась страховкой. Еще он сказал, что впервые за почти полвека у его жены не будет на ночном столике свежего букета. Мне было очень жаль мистера Бенсона, и я стала собирать материалы о розах – о том, как добиться того, чтобы срезанные цветы стояли как можно дольше. Я хотела, чтобы розы миссис Бенсон не вяли в течение хотя бы одного месяца. Со временем я узнала довольно много о способах консервации цветов, и… В общем, тогда-то все и началось. Спустя год я открыла интернет-магазин и стала продавать цветы из дома. Довольно долгое время дела шли ни шатко ни валко, но потом мне повезло: одна очень известная киноактриса, у которой только в «Инстаграме»[4]4
  «Инстаграм» – проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена.


[Закрыть] было двадцать тысяч подписчиков, заказала у меня огромный букет, а потом написала на своей страничке, как сильно ей понравились мои цветы. Это был настоящий прорыв, Макс! Не прошло и месяца, как мне пришлось перенести мое «производство» из собственной гостиной в арендованный ангар. Теперь моя фирма включает три производственных площадки и шесть цветочных бутиков, где можно не только купить готовую продукцию, но и сделать заказ на самые разные цветочные композиции. И между прочим, недавно мы начали распространять нашу франшизу в Европе.

– Ничего себе! – Макс приподнял брови. – И всего этого ты добилась сама?

Я с гордостью кивнула.

– Да. То есть мне помогала Мэгги, моя лучшая подруга. Без нее я бы, наверное, не справилась. Благодаря ей мне удалось раскрутить бизнес как следует. Теперь Мэг совладелица компании.

Макс обернулся через плечо, потом обвел взглядом полупустой зал.

– Красота и мозги? Редкое сочетание. Но почему же я не вижу очереди из горячих парней, которым не терпится надрать мне задницу только за то, что я сижу здесь с тобой?

Он, несомненно, хотел сказать мне комплимент, пусть и облеченный в шутливую форму, однако на меня его слова подействовали отрезвляюще. Я, разумеется, улыбнулась, однако улыбка далась мне не так легко, как в начале нашего вечера. Сам того не ведая, Макс напомнил мне о том, о чем я, захваченная водоворотом сегодняшних событий (приятных событий), очень старалась не думать – о том, что рано или поздно мне придется рассказать ему о Габриэле. Настоящий Эдам, с которым я должна была встретиться согласно первоначальному плану, стараниями тети Фрэнни был более или менее в курсе моей ситуации, поэтому я могла не заморачиваться на тему, как и когда рассказать ему о своем «официальном» женихе. Другое дело – Макс… Он сам преподнес мне себя на серебряном блюде, поэтому мне казалось: чем раньше мы решим эту проблему, тем будет лучше для нас обоих.

Продолжая кривовато улыбаться, я сказала:

– Говоря откровенно, Макс, я… я вроде как встречаюсь с одним человеком.

В ответ он уронил голову на грудь и театральным жестом прижал ладонь к груди.

– О, жестокая! Я думал, что стрела, пронзившая мне сердце, была стрелой Амура, но я ошибся. Ты убила меня, о, Джорджия!

Его представление заставило меня рассмеяться, хотя, если честно, мне было не до смеха.

– Извини. Мне просто хотелось, чтобы между нами не осталось ничего недосказанного, хотя я, возможно, и выбрала не самое подходящее время.

Он вздохнул.

– Ладно, переживу. Так что у тебя за дела с тем парнем, которого я намерен оставить с носом?

– Видишь ли… – начала я. На самом деле объяснить мою ситуацию Максу – и любому другому нормальному человеку – было довольно непросто. – Наверное, можно сказать, что у нас с ним открытые отношения.

Макс удивленно уставился на меня.

– Наверное?

– Извини, я не так выразилась. Да, у нас с ним открытые отношения.

– Почему-то мне кажется, что это еще не все. Я хочу сказать – вы не просто договорились, что каждый может встречаться с кем хочет, а…

Я прикусила губу.

– Да. Мы с ним были помолвлены.

– Были? А теперь – нет?

– Это довольно сложно, – повторила я, – но мне кажется, я должна хотя бы попытаться объяснить…

– Ну объясни…

– Я познакомилась с Габриэлем, когда получала диплом магистра делового администрирования. Он был профессором английской литературы в Нью-Йоркском университете, читал лекции у студентов последнего курса, а я ходила на занятия в бизнес-школу Стерна. Тогда Габриэль только начал писать свой первый роман – он, видишь ли, всегда мечтал стать писателем. В конце концов ему удалось продать роман какому-то издателю, который заключил с ним контракт и на следующую книгу, которую он напишет. Все было хорошо до тех пор, пока примерно год назад его роман не вышел из печати. Книгу приняли не очень хорошо. Фактически она провалилась: низкие продажи, разгромные рецензии и так далее. Габриэль, естественно, был очень расстроен, к тому же примерно в это же самое время ему стало известно, что его отец и мать были ему не родными – как выяснилось, они усыновили его в младенчестве, о чем Габриэль понятия не имел. Потом в автокатастрофе погиб его лучший друг, которого он знал с детства… – Я вздохнула. – В общем, Габриэль впал в депрессию и в конце концов на полтора года уехал в Англию, где ему предложили место приглашенного профессора. Должна сказать, что он не только не обсуждал со мной этот шаг, но даже не сообщил мне о том, что намерен принять предложение. Габриэль просто поставил меня перед фактом – сказал, что ему нужно вновь обрести себя, а в новой обстановке это легче будет сделать. Учитывая все неприятности, которые на него свалились, его поступок можно было объяснить. Мне казалось, я его понимаю, но за считаные дни до отъезда Габриэль преподнес мне еще один сюрприз. Он сказал, что на время своего отсутствия предпочел бы так называемые «открытые» отношения…

– Но до этого между вами все было нормально?

– Я так думала, но… Я тогда много работала – работала даже больше, чем было необходимо, а Габриэлю это не нравилось. Он часто высказывал мне свое недовольство, жаловался, что я не уделяю ему достаточно внимания. Наверное, это и была наша самая серьезная проблема, однако мы не были любовниками, которые постоянно ссорятся. Ты ведь это хотел узнать?

Макс задумчиво потер большим пальцем нижнюю губу.

– И давно он уехал?

– Восемь месяцев назад.

– И за это время вы ни разу не виделись?

– Виделись… один раз. Примерно полтора месяца назад. Мы как раз открывали в Париже наш бутик. Я отправилась на презентацию, Габриэль тоже приехал во Францию, и мы провели один уик-энд вместе.

– И с тех пор, как он уехал, вы оба регулярно встречались с… другими людьми?

Я покачала головой.

– Габриэль, по-видимому, да, встречался. Что касается меня, то… – Я снова прикусила губу. – Собственно говоря, этот несчастный Эдам, которого ты сегодня видел, был вторым за много-много лет. А первым, – добавила я, предвосхищая его неизбежный вопрос, – был парень, с которым я познакомилась в «Тиндере» две недели назад, но с ним мы только выпили кофе и больше никогда не общались. Да и с Эдамом, если честно, мне вовсе не хотелось встречаться, но… Дело в том, что теперь, когда я оказалась предоставлена самой себе, мне хочется как-то изменить свою жизнь. Более того, я знаю, что ее нужно изменить. Я даже составила список вещей, которые постоянно откладывала, а поскольку первой строчкой в этом списке значилось «Начать встречаться», я буквально заставила себя пойти на это свидание вслепую.

Взгляд Макса беспокойно заметался и вновь остановился на моем лице.

– А пойти в «Гарден» ты себя тоже заставила?

– Нет, что ты! Напротив, я пыталась заставить себя туда не ходить, но… но не преуспела.

– А почему? Что там такого страшного?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Точнее, не могу объяснить.

Еще несколько мгновений Макс пытливо всматривался в мое лицо.

– И когда ты снова с ним увидишься? С этим… Габриэлем?

– У нас нет никаких планов на этот счет. Думаю, мы встретимся, когда он закончит читать лекции в Лондоне и вернется сюда, в Нью-Йорк. А это будет только в декабре.

– Но, быть может, ты просто хочешь с ним поквитаться? Отомстить ему за то, что он встречается с другими женщинами? Или ты в самом деле пытаешься найти для себя что-то новое?

Это был чертовски хороший вопрос. Увы, ответа на него я не знала. Мои отношения с Габриэлем находились в своеобразной «серой зоне», а я всегда была человеком, который различает только черное и белое и не терпит полутонов. Да черт побери: я потратила уйму времени, мучительно размышляя над тем, как вести себя с Габриэлем – а потом сомневаясь в собственных решениях.

Я посмотрела Максу в глаза.

– Ладно, признаюсь: я сама не знаю, чего хочу. – Я слегка наклонила голову к плечу. – Для тебя это важно?

По его лицу медленно расплывалась улыбка.

– Просто мне хочется знать, во что я собираюсь ввязаться. – Он потянулся через стол и взял меня за руку, сплетя свои пальцы с моими. Я вспомнила, что один раз Макс так уже делал и что мне это было приятно. В синих глазах его заплясали озорные искорки.

– Но все равно я готов, – добавил он.

Я засмеялась.

– Я вижу, от тебя так легко не отделаться, мистер Хоккеист!

– Ничего не могу с собой поделать. – Он пожал плечами. – Если мне чего-то хочется… В данный момент, кстати, мне хочется узнать о тебе как можно больше.

– Зачем? – Я прищурилась.

– Понятия не имею. Просто так.

– И что именно ты хотел бы узнать?

– Все. Или хотя бы что-нибудь.

– Ну например?

Он пожал плечами.

– Ты сказала, что иногда работаешь больше, чем нужно. Зачем же ты тогда работаешь, если понимаешь, что особой необходимости в этом нет?

Я грустно улыбнулась.

– Этот вопрос я себе задавала уже много раз. Особенно когда у нас с Габриэлем возникали разногласия из-за моей работы. Иногда мне кажется, что я много работаю по привычке – потому что ничто в жизни не давалось мне просто и легко. Это началось еще в детстве. У меня дислексия, поэтому уже в начальной школе мне приходилось тратить на домашние задания гораздо больше времени, чем остальным детям. Над каждым параграфом, который мои одноклассники прочли бы за двадцать минут, я корпела по часу, поэтому я, можно сказать, привыкла к тому, что любая вещь достается мне бо́льшими усилиями. Кроме того, я стараюсь продумать, проанализировать каждую ситуацию как можно тщательнее, а это не всегда продуктивно и вдобавок отнимает целую кучу времени. И наконец, я очень люблю быть лучшей – люблю до такой степени, что кому-то мой перфекционизм может показаться нездоровым. Но я ничего не могу с собой поделать: дух соперничества живет во мне и толкает на новые и новые усилия, к тому же мне нравится видеть, как в результате моих трудов процветает мой бизнес – дело, в которое я вложила столько сил. Впрочем, четыре месяца назад я наконец-то наняла директора по производству, так что теперь я могу работать не так интенсивно. Моя мама состарилась, она живет во Флориде, и я хотела бы иметь возможность почаще ее навещать. Еще мне нравится путешествовать… Думаю, все это могло бы порадовать Габриэля, но… ты сам видишь, как все повернулось.

– Нет ничего плохого в том, чтобы много работать, если тебе нравится то, что ты делаешь. Ты не стала бы тем, кем стала, если бы пожалела времени и усилий. Я бы точно не стал.

– Благодарю.

– Что касается стремления быть первым – в этом я тоже не вижу ничего плохого. Дух здорового соперничества заставляет выкладываться по полной. А в итоге ты получаешь результат, который тебя радует.

Я покачала головой.

– Во всем хорошо знать меру. Мои знакомые перестали играть со мной даже в настольные игры. А в поселке для пенсионеров, где живет сейчас моя мама, мне запретили участвовать в «Охоте за пасхальными яйцами» из-за… – Я изобразила кавычки: – …Из-за инцидента с одной очень ранимой девятилетней девочкой, которую я непреднамеренно довела до слез.

Макс ухмыльнулся.

– Даже так?

Я провела пальцем по нижней части своего бокала, который покрылся матовой пленкой конденсата.

– Я стараюсь научиться держать себя в руках. Чтобы найти оптимальный баланс. Несколько месяцев назад я даже ездила на четырехдневный ретрит по медитации в надежде, что там мне расскажут, как правильно расслабляться.

– Ни и как? Рассказали?

– Я уехала на день раньше.

Макс хихикнул.

– А родные у тебя есть? У тебя большая семья?

– Нет, я была единственным ребенком. Мои родители произвели меня на свет довольно поздно. Они поженились, когда им обоим было уже за тридцать. С самого начала они решили, что не хотят иметь детей. Вскоре после свадьбы мой отец сделал вазэктомию, но когда моей матери было сорок два, она неожиданно забеременела. Как выяснилось, вазэктомия не дает стопроцентной гарантии. Во время этой операции хирурги перерезают семявыносящие протоки, но иногда они могут восстанавливаться. Это называется реканализация.

– Ну и ну! – Макс беспокойно заерзал на сиденье, и я рассмеялась.

– Что, небось сжал ноги покрепче?

– Еще бы! При одном упоминании о… о хирургических операциях на этой области мой организм начинает самопроизвольно реагировать. А как твои родители отнеслись к этой новости?

– Мама говорила – они оба испытали настоящее потрясение, но когда она в первый раз сходила на прием и услышала, как бьется мое сердце, то сразу решила: пусть будет что будет. А вот папа отнюдь не обрадовался. У него было очень тяжелое детство, поэтому вполне понятно, что ему не хотелось заводить ребенка. В конце концов он ушел от мамы и стал жить с женщиной, которая перевязала трубы. Когда мне было года два, мама и папа развелись. Он еще жив, но мы с ним почти не общаемся.

– Извини. Я не хотел…

Я улыбнулась.

– Извинения приняты, хотя по большому счету извиняться тут не за что. Просто в моем кратком изложении эта история выглядит намного трагичнее, чем было на самом деле. У меня просто замечательная мама, и мне никогда не казалось, будто мне чего-то не хватает. Кроме того, пока я росла, я все же видела папу достаточно часто. Ну а у тебя? У тебя большая семья?

– Нас у мамы шестеро, и все мальчишки. Я самый младший. – Макс покачал головой. – Бедная наша мамочка! За эти годы в доме не осталось ни одного предмета мебели, который мы хотя бы раз не разнесли в щепки.

– Как стул твоей невестки?

– Именно.

– Ты говорил, что твоя мама живет в другом штате. Значит, ты не отсюда, не из Нью-Йорка?

– Нет. Я родился в Вашингтоне, но там я жил только до пятнадцати лет. Потом уехал в Миннесоту к очень дальним родственникам, чтобы играть в хоккей. Оттуда я перебрался на Восточное побережье, где выступал за команду Бостонского университета, и только потом переехал в Нью-Йорк, чтобы играть за здешних «Росомах».

– Ну и каково это – быть профессиональным спортсменом? Тебе хотя бы нравится?

Макс неопределенно повел плечами.

– Я занимаюсь любимым делом, которое дает мне средства к существованию. По-моему, о большем и мечтать нельзя. Многие считают, что самое замечательное место на земле – Диснейленд, но я не променяю его на нашу раздевалку под трибунами, куда мы возвращаемся после одержанной победы.

– Ну а минусы? Отрицательные стороны такой жизни? Ведь даже самая лучшая работа на свете имеет свои недостатки.

– Бывает, что мы проигрываем. Это, безусловно, минус… – Макс улыбнулся. – Лично у меня после проигрыша надолго портится настроение. А моя команда за прошедшие пару лет проигрывала, к сожалению, достаточно часто. Когда меня только включили в состав, «Росомахи» были на подъеме. В первый же год мы попали в плей-офф, но из-за травм и неудачных трансферов не смогли показать все, на что были способны. Видишь ли, чтобы удачно отыграть сезон, нужна команда, а не просто несколько игроков, какими бы мастеровитыми они ни были. Что еще?.. Ну, наверное, частые разъезды. За сезон нам необходимо сыграть восемьдесят две игры, и половина из них – выездные. И это без игр плей-офф. Пожалуй, с нашим клубным дантистом я вижусь намного чаще, чем бываю в собственной квартире.

– Могу себе представить!

Когда мы пришли в бар, Макс заказал себе ром с колой и воду со льдом, и я решила, что после матча ему необходимо восстановить количество жидкости в организме. К рому он, однако, так и не притронулся, а ведь мы сидели уже достаточно долго, так что лед в его стакане успел растаять. Показав на его бокал со спиртным, я сказала:

– Ты совсем не пьешь?

– Я никогда не употребляю алкоголь накануне игры или тренировки.

Я слегка нахмурилась.

– Зачем же ты тогда заказал ром?

– Если бы ты увидела, что я не пью, ты бы тоже не заказала себе вино, а мне этого не хотелось.

Я улыбнулась.

– Весьма предусмотрительно с твоей стороны. Спасибо. Я оценила.

– Расскажи мне, как закончилось твое сегодняшнее свидание вслепую, – попросил он. – Как тебе понравился этот… Эдам, кажется? Он действительно оказался полным придурком или ему просто не удалось произвести на тебя впечатление после того, как ты познакомилась с настоящим мужчиной? – Макс подмигнул и горделиво расправил плечи.

– Вообще-то, Эдам оказался очень милым молодым человеком.

– Милым?.. – Улыбка на лице Макса стала шире и приобрела чрезвычайно дерзкий вид. – Как я понимаю, он тебе не понравился. Совсем. Я правильно угадал?

На столике передо мной лежала бумажная салфетка. Одним движением я скомкала ее и швырнула в него. Макс ловко поймал бумажный шарик и рассмеялся.

– Теперь твоя очередь отвечать на щекотливые вопросы, – сказала я. – Расскажи-ка мне о последней женщине, с которой ты спал. Ты с ней встречался или как?

– Или как. И для меня, и для нее это был просто эпизод.

– Так-так… – Я сделала глоток из своего бокала. – Ну а поподробнее? Я думаю, такие «эпизоды» происходят с тобой регулярно? В конце концов, ты профессиональный спортсмен – и довольно известный. Кроме того, у тебя очень, гм-м… привлекательная внешность, хотя в данном случае это, наверное, не главное. А еще, – как ты сам только что сказал, – ты много времени проводишь в разъездах.

Макс оценивающе посмотрел на меня.

– Кроме этого я сказал, что, если ты дашь мне еще один шанс, я больше никогда не скажу тебе ни слова неправды, однако мне не хотелось бы рассказывать о вещах, которые тебе вряд ли понравятся. Да, если бы я захотел, мне действительно было бы нетрудно найти себе девушку на ночь, но это вовсе не значит, что я так и поступаю только потому, что это просто, и потому, что я молодой неженатый мужчина. Между прочим, я ни секунды не сомневаюсь, что и ты могла бы в любой день отправиться в любой из баров этого города и найти себе парня по вкусу, но это вовсе не значит, что ты так и поступаешь. Тем более что у тебя существуют определенного рода отношения с другим мужчиной.

– Нет, не поступаю… – проговорила я, пожимая плечами. – И все-таки, Макс, слишком уж красивая картинка у тебя получается. Скажи честно, в чем подвох?

– Вот досада!.. – Макс глубоко вздохнул. – Похоже, ты действительно ищешь причину, чтобы не выйти за меня замуж.

– Если все, что ты мне наговорил, правда, тогда ты просто само совершенство. Идеальный мужчина. А как известно, любой идеал – иллюзия, нечто такое, чего не бывает в природе. Так что ты совершенно напрасно удивляешься, что я продолжаю искать у тебя недостатки.

Он потер подбородок, потом выпрямился, опираясь локтями на стол.

– О’кей, я готов раскрыть тебе все свои тайны и грязные секреты, но в ответ ты должна сделать то же самое. Договорились?

Я рассмеялась.

– Договорились.

– Значит, по рукам… – Макс протянул руку через стол, и когда я вложила свою ладонь в его, он сжал мои пальцы и не отпускал.

– Ну, держись крепче!.. На самом деле у меня уйма недостатков, но я умело их скрываю.

Я покачала головой.

– Колись, Красавчик! Я хочу знать, что́ с тобой не так.

Его улыбка растаяла, лицо стало серьезным.

– Я довольно упрям. Если я чего-то хочу, я начинаю вести себя словно одержимый. Обычно таких людей называют настойчивыми, но я бы сказал – упертый… Стараясь добиться своего, я способен забыть обо всем, включая собственное здоровье и окружающих меня людей.

– О’кей, понятно. Что ж, я думаю, это не такой уж большой недостаток, особенно если учесть твою хоккейную карьеру. У меня никогда не было знакомых профессиональных спортсменов, но мне кажется, что настойчивость как раз и помогла тебе добиться столь впечатляющих успехов. Чтоеще?..

– По характеру я человек увлекающийся. Если мне что-то понравится, я готов отдать этому всего себя. Хоккей для меня все равно что наркотик. Именно поэтому я почти не пью, не употребляю наркотики и не играю в азартные игры. Давным-давно, еще в колледже, я задолжал букмекеру около двадцати тысяч. Вернуть такую сумму я не мог, и моему старшему брату пришлось меня выручать. Он расплатился за меня собственными деньгами, но только после того, как лично прилетел в Бостон и как следует надрал мне задницу. С тех пор я не играю на тотализаторе.

– О боже! А что, твой брат… он очень сильный?

Макс рассмеялся.

– Из шести братьев Ярвуд я не только самый младший, но и самый хилый.

– Ничего себе!

– Ну и что ты теперь обо мне думаешь? Ты заставила меня признаться, что недавно я переспал с незнакомой женщиной, что в юности я был задержан полицией за непристойное обнажение, что хоккей стал для меня настоящей манией и я настолько им увлечен, что способен забыть обо всем на свете. Что еще?.. Ах да, я с детства боюсь ящериц. Когда мне было девять, я даже намочил штаны, потому что мои братья поймали с полдюжины хамелеонов и спрятали их у меня в кровати.

– Это правда?

– Чистая правда. – Макс скорбно поник головой. – Могу сказать в свою защиту только одно: четырехлетним детям нельзя показывать фильмы про Годзиллу. У них может развиться иррациональный страх перед пресмыкающимися и земноводными.

Сама мысль о том, что этот крупный, сильный мужчина может бояться крошечных ящериц, показалась мне невероятно смешной, но я не стала шутить на эту тему, хотя мне и хотелось. Макс расположил меня к себе той абсолютной искренностью, с которой он отвечал на мои каверзные вопросы. Моя рука по-прежнему оставалась в его ладони, и я слегка сжала его пальцы, думая о том, что подобная откровенность заслуживает того, чтобы ответить на нее такой же откровенностью.

– Ты был прав, Макс. Я действительно искала причину, чтобы больше никогда с тобой не встречаться.

– И как? Ты ее нашла?

Я отрицательно покачала головой.

– Твои недостатки меня не пугают. Вот если бы ты считал, что их у тебя нет, или не захотел в них признаться, вот тогда…