Текст книги "Истории хозяйственного магазина"

Истории хозяйственного магазина
Видади Саламович Агасиев

© Видади Саламович Агасиев, 2024

ISBN 978-5-0064-6371-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Мне одну лампочку!

– Какую?

– Сейчас посмотрю, – женщина не снимая с плеча сумку порылась, достала телефон раскрашенными «когтями» поцокала по экрану и что-то прочитала там, после чего ее лицо стало смущенным,

– Скажите, лампочки бывают с запятой?

– Так! Запятая, запятая – скука у меня пропала моментально, извилины напряглись как тетива натянутого лука, – как я понял, вы сами ее не видели, эту, с запятой?

– Я сейчас переспрошу, – она взялась за телефон, – может телефон изменил, так бывает.

– Бывает, – согласился я, – а кто написал: мужчина или женщина? У кого так сильно развито воображение?

Я уже понял о какой лампочке идёт речь.

– Ахмед, – она поставила ударение на а, – сын мой – да, он пишет с запятой, лампочка для люстры.

Я поставил на стол лампочку:

– Эта?

– Это же подвешенная капля! – вырвалось у неё.

– Капля? А что? Натуральная капля, обычная запятая, – во мне победил торговец, – Люди же с совсем испорченным воображением ее называют свечой на ветру. Он наверно у вас художник?

– Парикмахер, – она загадочно улыбнулась, покачала головой, – надо же, запятая!

Нерешительный мужчина…

– Лампочка мне нужна!

– Вот здесь! – я показал мужчине своего возраста полку с самыми разными лампочками.

– Мне во двор, – таинственно сказал он.

Я пожал плечами:

– Бери любую.

– Большую светодиодную, как бочонок, – он показал руками размер.

– Вот! 40 Вт, а эта 50 Вт свет дает, как обычная 400 Вт.

– Как ты считаешь, во двор какая пойдет?

– Бери любую, там разница небольшая, – убежденно сказал я.

– Так какую все-таки взять?

– Я считаю, что двор должен быть освещен, подойдет любая из этих.

Он задумался, потом спросил:

– Можно посмотреть, как светит вот эта.

– Конечно, – я на всякий случай подхватил обе.

Включил первую, потом вторую.

– У меня двор крытый, – счел нужным сообщить он.

– А-а-а! – я сделал лицо человека, который прозрел наконец.

– Вот от этого мне кажется, будет слишком много света, – засомневался он.

– Вот эту бери или поменьше дам, – со скукой сказал я.

– Не знаю даже, – он разглядывал лампочки со всех сторон, щупал их и попробовал бы наверно на зуб, если бы меня не было.

– Я когда не знаю, не беру обычно, – я потянул лампочки к себе, – подумай, с женой посоветуйся.

– Нет, лампочка нужна. Жена, – он поморщился, будто хлебнул барбарисовой настойки, – и так мозги делает. Ладно, возьму вот эту. Если не подойдет, поменяю.

Я облегченно вздохнул, взял деньги и начал отсчитывать сдачу.

В это время в магазин зашел один «умник».

– Вот такая лампочка во двор пойдет? – обратился лампочковый клиент к нему.

Тот осмотрел лампочку, посмотрел на клиента и сказал:

– Ты что читать будешь во дворе? Тогда лучше повесь кобру.

Готовый клиент снова засомневался.

Я протянул ему обратно купюру.

– Я вообще люблю когда много света, – сказал он мучимый сомнениями.

– Тогда нормально, бери, – великодушно разрешил «умник» и прошёл к полкам с пеной.

В это время в магазин еще один «умник». Редко, но бывают дни, когда в магазин толпою ходят «умники».

– А ты как думаешь, – радостно обратился нерешительный лампочковый к новой жертве.

Тот осмотрел лампочку:

– Подожди, сколько у него этот, как его лед? 6000! Она светит белым светом. Я бы взял 4000 лед. Тогда желтоватый свет получается. – и пошёл смотреть ножовки.

– Вот такую я хочу, 4000 лед – голос клиента обрел какую-то уверенность.

– За такими лучше на рынок, – сказал я и решил больше не вмешиваться в процесс мучительного выбора.

– Бери, – разрешил вернувшийся с пеной «умник-1», – очень экономная, 50 ватт расходует, а столько света дает.

Нерешительный клиент взглянул на него и решительно подвинул к себе лампочку.

– А знаешь?, – появился с ножовкой «умник-2», ткнул пальцем в «50 ватт», – это она расходует 50 ватт, когда счетчик старый советский, а с новым электронным не меньше 70 ватт…

Нерешительный клиент опять застыл.

«Умник-1» купил пену и ушел. «Умник-2» купил ножовку и сообщил нерешительному клиенту:

– Я знаешь, как сделал, повернул чуть кобру со столба на улице и у меня во дворе светло, – и тоже ушел.

Нерешительный мужик до сих пор стоит.

Аптека:

– Женщина, разные есть мази! Финалгон, капсикам, фастум гель, волтарен, какой дать?

– Девушка, мне бы такой, который успокаивающе, потихоньку разогревает, расслабляет и не жжёт.

– Вот выбирайте!

Женщина, перебрав мази, уходит.

– Слу-у-шай! – обращается другая продавщица к этой, – успакивает, разогревает, расслабляет, да она, – оглядывается на меня и приглушив голос добавляет: – мужика она хочет…

Пришла женщина покупать гофру. Естественно, что она не знала для чего нужна гофра. И естественно, что не знала, что гофра бывает разных диаметров. И естественно, что я страшно возмутился, я же фильм смотрел и расходовать столько драгоценного времени на какую-то одну гофру не хотел. И естественно, что она сказала в ответ, что не хочет забивать голову всякой ерундой, пусть муж решает. Потом позвонила мужу и передала трубку мне. И тут я ее простил и злость прошла. Много мне предавали трубок для разговора с мужьями. Чаще бывает написано: муж или имя. А тут было написано: Мой милый

Сегодня на Каспии три молодые женщины в темных очках и темных облегающих платьях пытались научить плавать ухоженного, толстенького мальчика 9—10 лет.

Дело происходило в двух метрах от берега.

Одна держала мальчика за ноги, вторая за руку, третья поддерживала рукой под животом.

Они все говорили и показывали одновременно, поэтому мальчик плохо учился.

Он иногда предпринимал попытку вырваться из их рук и уплыть в море, чем вызывал шквал эмоций у стройных дам.

Мужчины бездельничающие на берегу во все глаза наблюдали за этим.

Судя по репликам, они с удовольствием поменялись бы местами с мальчиком, но их никто не приглашал.

– Почему так дорого?

– Хм! Дешевые не продаю…

– Вот для этих дисков, это дорогая цена.

– Ты, наверно, хотел сказать, что для тебя это дорого.

– Для этих дисков, это дорогая цена!

– Подожди! Салам Магомед, ты вовремя пришел. Ты какие диски сегодня утром брал?

– Алмазные большие!

– Эти?

– Да!

– Дорогие?

– Пойдет…

– Вот видишь, для тебя это дорого, а для Магомеда это нормальная цена.

Пришел дылда лет 15, за ним зашла старая женщина.

– Две муфты нужно, – заявил молодой.

– Что за муфта?

– Не знаю. Отец отправил.

– Больше ничего не сказал?

– Это… Не говорил.

– Скажи ему, муфт нет!

– Он у вас брал. Мы ремонт делаем.

– Так иди, спроси! Какие он муфты брал! Запиши! Точно узнай!

Молодой исчез.

– Сынок, мне воду надо провести, – сообщила женщина тихо, – соседи разрешили подключиться. Я хочу купить шланги и все, что нужно.

– Где мастер?

– Сынок, я сама. Я умею, отец покойный этим занимался.

– Мда! Вы хоть знаете, что вам нужно? Слышали же разговор. Только этих муфт 5—6 видов, у каждой свой размер, резьба и прочее. А вам много чего нужно будет.

– Я объясню.

– У вас же частный дом? Без мужчин не обойтись. А родственников, нет никого? Кто бы помог?

– Я живу в гаражах. Они живут в другом конце города, – быстро сказала она и отвернулась.

Да. Рядом неслась очередная закрученная вихрем жизни судьба.

Долго разбирались в цангах, резьбах, кранах, шлангах и прочих нужных мелочах. Сначала начертили на бумаге. Потом собирали на полу. Когда приходили клиенты, она терпеливо ждала в сторонке.

Когда считал, ее лицо напряглось и только, когда я объявил сумму вздохнула облегченно, и переспросила:

– Все точно посчитали?

– Все.

– Тогда дайте мне еще два навесных замка и эти штучки к ним, которые прибиваются к двери, чтоб повесить замок и две железные защелки. Я бы еще кран советский купила бы для мойки, но у вас такого нет. И скажите, вы наверно знаете: вот унитаз на бетоне установлен, шатается, что под нее можно подложить?

– Салам аллейкум!

– Ваалейкума салам!

– Суппорт бу нужен на мерс такой-то, такой-то, такой-то. Скажете сколько стоит?

– Попробуем. Обязательно скиньте по вацапу фото техпаспорта с винкодом. Мы работаем в программах.

– Какая разница?! Мерс такой-то, такой-то, такой-то других суппортов на него не бывает.

– Хорошо!

– Скажете?

– Нет!

– Почему?

– Какая разница?

О проблеме застройки.

– Никаких проблем нет. Свобода, собственность, право. Ищем собственника. И все. Остальное все выстраивается легко.

– Ты иногда странные вещи говоришь. Я о многоэтажках говорю, выстроенных в метре друг от друга. В окно можно перескакивать. Вот эти уроды, которые разрешение дали…

– Подожди! Подожди. Работаем по схеме, которую я предложил. Ищем собственника, хозяина. Чья собственность?

– Это городская земля. Общая. Государственная…

– Стоп! Общая – это значит, ты тоже можешь распоряжаться. Правильно?

– Общая, городская земля по документам.

– По-д-дожди! Ты можешь выделить кому-нибудь участок под строительство? Или самому построить дом?

– Я нет.

– Отлично. Кто может выделить?

– Известно же. Мэр.

– Ну вот мы нашли хозяина. Действующий мэр хозяин городских земель. Он ими распоряжается, продает. Появляется новый хозяин, который распоряжается со своей собственностью, то есть строит дом, магазин и прочее.

– Это же городская земля. Общая.

– Как она общая, если может распорядится только мэр. Если бы она была общая, он бы не имел права продавать ее по своему усмотрению. Хозяин тот, кто может распорядиться ею, продать, сдать, заложить и прочее.

– А как быть?

– Никак. Вот у тебя частный дом на участке. К тебе кто-нибудь лезет?

– Но город застраивают до невозможности.

– Слушай, тебе какое дело? Мерская земля, он ее отдает, как хочет и кому хочет. Вот когда он залезет в твой участок…

У выхода из 2-го рынка две продавщицы наперебой расхваливают хлеб:

– Хлеб свежий!

– Горячий! – вмешивается другая.

– Ароматный! – добавляет первая.

– Бездрожжевой!

– Целебный!

– Лечебный!

– На дровах!

– На углях!

– Горный!

– Настоящий дагестанский!

Около них останавливается пожилая чета.

– Смотри, бездрожжевой, лечебный хлеб! – радостно сообщает аксакал своей спутнице.

– Махмуд, врут они, – отвечает женщина, – это обычный хлеб.

– Да? – переспрашивает он, – красиво, однако, врут..

Забираю сына с гимнастики. В узкой раздевалке, где в углу сидит и женщина-администратор тесно.

Одна группа одевается, другая только пришла, раздевается.

Один папа собирается запустить свою «копию» лет пяти в зал. Будущий гимнаст громко, что присуще не закомплексованным детям спрашивает:

– Папа, а почему в нашей группе нет девочек?

Все взрослые оборачиваются на него.

Его отец смущенно отвечает:

– Ни в одной группе девочек нет. Где ты их видел?

– Вот же девочки! – мальчик указывает на стенд за моей спиной, где рядом с фото мальчиков фото и маленьких девочек демонстрирующих чудеса пластики.

– Женские группы по не четным дням, – поясняет администратор, – у них тренер женщина и занимаются они с лентами, обручами. А вы, мужчины развиваете пластику и силу.

Мальчик ещё что-то хотел сказать, но администратор мягко подтолкнула его к двери зала:

– Иди! Второй раз пришёл только. И девочек ему подавай!

«Лесная» демократия.

Наконец в лесу начались перемены. Лев собрал всех и своим указом установил в лесу демократию. Звери читали указ и радовались. Наконец-то власть народа. Хищники ходили злые и голодные.

Лиса обновила фасад своего офиса на площади, повесила огромный щит на котором было написано крупными буквами: «Центр демократических преобразований».

Два голодных волка вошли в открытую дверь офиса:

– Слышь, рыжая! Что нам делать? Это вон медведь ягодами может обойтись, а нам мяса надо свежего. Задолбали с этой демократией!

– Зря вы демократию хулите! – лиса покрутила головой, – Она при грамотном использовании предоставляет прекрасные возможности.

– Так мы голодаем, рыжая! Используй эти возможности – предложил серый.

– Позовите сюда одного зайца и я покажу, как пользоваться демократией, – лиса довольно откинулась на своём кресле, – и сама, кстати, жрать хочу.

– Может сразу двух зайцев – предложил один из волков.

– Уничтожение сразу двух – это геноцид заячьего народа. Статья громкая, нам это ни к чему, – лиса хитро улыбнулась.

– Хорошо. Сейчас я приведу одного. Зайцы сейчас не скрываются, не боятся, вон на лужайке играют – сказал один волков и отправился за зайцем. Вскоре он появился в сопровождении довольно упитанного зайца.

– Проходите пожалуйста! – лиса показала зайцу на роскошное кожаное кресло, – сейчас у нас демократия, мы все равны. Чай, кофе? Что пожелаете?

Смущенный невиданной вежливостью заяц отказался от чая, кофе и не веря уселся в указанное кресло.

Волки сели, один с правой, другой с левой стороны зайца.

– Итак, те времена когда хищники поедали невинных зверей без их разрешения прошли безвозвратно. Сегодня мы вполне демократичный лес. Демократия – власть большинства. Вот поступило предложение от волков съесть одного зайца. Офис «Центр демократических преобразований» уполномочен проследить, чтоб все прошло в рамках истинной демократии. Итак! Кворум есть. Протокол собрания ведётся. Выносится на голосование предложение волков. Кто за то, чтоб разрешить волкам съесть одного зайца?

Два волка сразу подняли лапы.

– Кто против?

Заяц поднял лапу.

– Один! – сообщила лиса, – а кто воздержался?

И лиса сама подняла лапу.

– Итак! Можно зафиксировать в протоколе, для предоставления в соответствующие органы, что большинством голосов собрания решено разрешить волкам съесть одного зайца!

В ту же секунду зубы волка без лишней агрессии, демократично вцепились в глотку зайца.

– Хорошая штука – эта демократия – довольно пробурчал волк, наевшись зайчатины, – и бегать не надо за зайцами.

– Получается, что при демократии делаешь то же самое, что и раньше, – добавил второй волк.

– Демократия позволяет делать то же самое в рамках закона, – пояснила лиса.

– А если в собрании зайцев будет больше? – поинтересовался первый волк.

Лиса хитро прищурилась:

– Как вы думаете, кто готовил проект лесного закона о демократии? Мы! – лиса гордо выпятила грудь, – и там черным по белому указано, что всякое собрание, где хищников будет мало – недемократичное. А у нас демократия!

– Слушай, рыжая, – сказал другой волк, – ты почему воздержалась при голосовании? Зайца жалела?

– Мы же не настолько кровожадные, и протокол получился демократичным: двое за, один против, один воздержался.

Рассказали мне…

Одна дагестанка задумала отвезти мед в арабскую страну. Взяла мед в долг и повезла. На территории одной из арабских стран (рассказчик сказал: какая разница какая?) машину с ее медом остановили местные гаишники и поинтересовались документами на мед. Таможенная пошлина, сертификат, что мед точно пчелиный и прочее. А документов нет. Горный душистый мед в бидонах есть, а всяких таких документов нет. Недолго гаишники арабские думали и решили вывалить бидоны с медом в одном овраге. Сначала женщина не поняла. Она попыталась откупиться. Но арабы, оказывается, мзду не берут, не знают. Им бы к нам приехать. Но когда первый бидон полный меда покатился в овраг, до нее дошло, что останется она в больших долгах. Выскочила она из машины полная благородного гнева, горный дагестанский мед, да в овраг. Кто такое стерпит? И деньги еще не заплачены за мед. Тут надо заметить, горянка была настоящая, крупная, сильная ну и смелая конечно, раз рискнула без мужчин повезти мед туда. Как даст она под ухо одному из гаишников, который был ближе, рассказчик клялся всеми святыми, что три раза кувыркнулся араб и растянулся рядом с бидоном в овраге. Тут другие очухались, что не по плану идет все, наставили на нее свои автоматы, скрутили и повезли в суд. И где-то через час кадий выслушал обе стороны. Еще два часа он перелистывал свои книги, чтоб определить, на сколько можно посадить женщину, прилюдно ударившую мужчину, причём на службе, но потом велел отпустить ее. Когда гаишники спросили, почему он ее отпускает безнаказанно, кадий пояснил: нет у них такой статьи. Чтоб женщина ударила мужчину, да еще на службе, такой вопрос теоретически даже не рассматривался никогда.

Притча о народе. (рассказали)

Жил, был в одном государстве хан. Был у него верблюд любимый, белый. Так хан его любил, что верблюду позволялось все. Вздорный в общем был этот белый верблюд, ходил по городу и опустошал огороды горожан. Но никто не смел и пикнуть, верблюд-то ханский. Наконец нашелся один смельчак, который обратился к народу и призвал собраться всем вместе, пойти к хану и потребовать, чтоб держал он своего любимца на привязи. Измученный опустошительными набегами верблюда народ в один голос заявил, что правильно, что нечего распускать скотину, что надо потребовать и т. д. и т. п. Смельчак призвал их идти сейчас же, не откладывая к дворцу. Народ криками поддержал его. Смельчак, держа верблюда за узду, двинулся к дворцу. Народ за ним. У входа в дворец его встретила охрана, которая расступилась, увидев любимого верблюда хана. Когда ворота отворились, смельчак вошёл и обернулся. Народа и след простыл. А к смельчаку уже спешили визиры хана. Его отвели к хану:

– Солнцеподобный хан, – нашелся смельчак, – наш народ так рад, что у вас есть вот этот, белый верблюд. Они выбрали меня сказать великому хану, что не подобает любимому ханскому белому верблюду гулять по городу одному. Ему, наверняка, скучно. И весь народ на коленях просить, умоляет выпустить с ним еще одного верблюда, чтоб они вместе ходили по городу и радовали поданных великого хана.

Хан, как и подобает владыке, которого не часто радуют подданные, обрадовался несказанно и тотчас продиктовал два указа: наградить смельчака халатом из тончайшего кашмирского шелка, и выпустить в город еще одного верблюда.

– Про какую войну ты читал в учебнике?

– Величественная…

– Что это за война, про которую я не слышал?

– Вот, здесь написано… вели… великая отечественная.

– А-А! Ты просто сократил.

Заходят трое покупателей.

Впереди мужчина постарше с веселыми огоньками в глазах, видно, бригадир. Он со списком и начинает читать мне, что им нужно.

Двое других в своих думах, без интереса разглядывают, шупают товар, держатся в стороне, мол, наша хата с краю, есть главный, пусть он думает и выбирает.

– Три тройника 50-е, – читает по списку бригадир.

Тут он вдруг подмигивает мне и кивает на своих спутников. Глаза его при этом блестят, лучики веселых морщинок бегут к вискам и он чуть громче продолжает:

– И два по пол литра!

Сразу оборачиваются обо спутника.

Тот, что помоложе с большим разводным ключом в руках оборачивается резко. Сонное выражение покидает его лицо. Он недоверчиво смотрит на бригадира, а тот предусмотрительно отвернулся в другую сторону, уткнувшись в список и пряча в усах улыбку.

Молодой нервно крутя разводным ключом, смотрит на меня.

Я включаюсь в игру:

– Литр что ли?

– Блин! Два по 0,5 метра, – как бы поправляется бригадир и хохочет от души.

– Да, ну, вас! – беззлобно машет рукой тот, что с ключом и покидает магазин.

Его товарищи продолжают веселиться.

– Мне это нужно было… шестьдесятка… как его?

– Труба?

– Нет!

– Шестьдесятка – это диаметр или длина?

– Не знаю…

– И я не знаю. Кто тебя отправил?

– Отец.

– А что он тебе сказал?

– Ну, это… купи. Это есть же… забивают…

– Гвоздь?

– Нет…

– Анкер? Дюбель?

– Нет, который закручивают…

– Болт, саморез, шуруп, дюбель-гвоздь, глухарь?

– Ну, как он называется который закручивают?

– Они все закручиваются. Так! Отец что делает?

– Не знаю… В кладовке возится…

– Понятно. Как закручивающийся выглядит? Он тебе показал?

– Нет. Он сказал: купи это… который закручивается. Я один раз покупал такой.

– Хорошо, будем искать методом тыка. Иди сюда! Этот?

– Похожий. Но там на нем такая штучка, пластмассовая…

– Сюда иди. Вот этот?

– Да! Да!

– Запомни! Это дюбель-гвозди… И сколько нужно?

– Одна штука.

Заходит дед, щетина трехдневная, волосы белые лохматые, спортивная шапка набекрень, на лице старческая беззаботность.

– Это… – говорит он после приветствия, и начинает копаться в памяти, поднимает глаза к потолку, машет рукой с закатанным рукавом, – это! Забыл…

Мне торопиться некуда, жду.

Он шепчет губами, видно перебирает варианты:

– Это! Ты дай мне этот… Тапанчу! Точно! Тапанчу дай!

– Это же не оружейный магазин, – объясняю я.

– Да не боевой! – машет он рукой и глаза его весело сверкают.

– Я и травмат не продаю. Подожди есть у меня, – шутливо предлагаю я, – гвоздями стреляет. Страшное оружие!

– Не надо, – он отмахивается рукой, – мне другой нужен.

– Пистолет для пены?

– Нет

– Пистолет для силикона?

– Нет

– А какой тогда? – теряюсь я, – пистолет для продувки?

– Нет – отвечает дед беззаботно, – не угадал.

– Подожди, – напрягаюсь я, – пистолет для воды?

– Нет! Да у тебя оружейный магазин! И автоматы есть?

– Автоматы есть, даже пушки продаю.

– Не угадал ты, какой мне нужен тапанча, – говорит дед, – который клеит мне нужен…

– А-А! Клеевой пистолет…

В магазин зашёл мужчина. Серьезный. Очень.

Не иначе из Госдепартамента США, не иначе по поводу вакцинации населения Дагестана.

Шапка, полупальто, белоснежная рубашка, чёрный галстук. Туфли настолько зеркально отшлифованы, что пыль постесняется сесть на них.

Волевой подбородок, две залитые с рождения грозные, строго параллельные морщины на лбу и взгляд человека, что питается не пищей, а сухими цифрами желательно со многими нулями.

Не поздоровался.

Взгляд его прошёлся по беспорядочно выгруженным ящикам лежащим на полу, и я понял, ящики готовы были выровниться, если бы могли.

Пробежав по полкам, его взгляд приближался ко мне.

Я вспомнил, блин, забыл утром выдернуть торчавший из правого уха волос и первый раз жалел, что не вакцинировался.

Натянул маску, повторил таблицу умножения, быстро протер вечно грязный прилавок и повернулся к нему левым ухом.

– Скажите, пожалуйста, – вовсе не скрипучим голосом сказал он, – у вас клей есть?

Я на долю секунды замешкался, выбирая, что сказать: в моем магазине или в нашем магазине. Решил, что в этом случае коллективность более уместна и выбрал второе:

– В нашем магазине огромный ассортимент клеев. Плиточные, обойные, пва, секундные, универсальные для чего угодно, эпоксидные, клей пена, – стал перечислять я.

– Клей от мышей есть? – не тактично перебил меня он.

– От мышей нет. Для мышей есть, – я сделал паузу наблюдая за его каменным лицом.

В моей многолетней практике это единственный клиент не переспросивший: какая разница?

– Дайте один.

Я поставил на стол коробочку с тюбиком.

– Инструкция есть?

– Инструкция простая. Клей наносите на картон. Пойманную мышку прикладываете к клею спинкой, – я снова сделал здесь паузу, обычно здесь все смеялись и спрашивали: почему спинкой?

Но он проглотил и это, поэтому я добавил:

– Когда спинкой, ноги мыши свободны. Общество защиты животных на такое не возмущается.

Я надеялся хотя бы на некое подобие улыбки. Нет, ни одна из залитых бетоном морщин лба, ни губы не дрогнули.

– Это не мне, – сказал он, будто по объявленной мной инструкции клей предназначался для натирания пяток, как средство от трещин, – меня попросила…

Интересно поглядеть на женщину, что просить купить его клей.

Я бы даже магазин закрыл на час, чтобы пойти и просто посмотреть на эту женщину.

Заботливая продавщица.

Недавно в магазин пришел товарищ. Набрал, что ему нужно. Я спрашиваю у продавщицы:

– Сколько вышло? – чтоб сделать скидку.

Она называет сумму. Я делаю скидку. Потом проверяю по компьютеру. Мне она назвала завышенную сумму. Я на нее:

– Это что за фокусы? Здесь же другая сумма.

Она мне заявляет:

– Сколько раз ты ему делаешь такую большую скидку. Пусть один раз берет по магазинной цене. Ничего ему не будет.

Отругал. Получается обманул человека.

Почему?

Хороший город Махачкала. Его хаос, стихия и спонтанность всегда рождает в голове какие-то новые мысли. Еду себе по Калинина, никого не трогаю. Раз – подрезали. Но это у нас обычное дело, само вождение в городе подразумевает готовность к таким действиям. Но если это повторяется несколько раз за десять минут, то это напрягает и никакая дурная мысль в голову не лезет. Приехал в больницу напряженный, поднялся и иду по переходу, там впереди холл, обычно пустой. Но сегодня дверь закрыта. Бумажка висит: не входить! Совещание. А мне надо через этот холл пройти в другое крыло здания. Дергаю за ручку. Закрыто. Со стороны появляется женщина:

– Туда нельзя!

– Почему?

– Идет консилиум врачей!

– Я тоже на консилиум, – упрямлюсь я.

– Это консилиум врачей, – удивляется женщина.

Она ухожена, стройна, на щеках симпатичные ямочки, поэтому я продолжаю спорить:

– Я врач! Кто вам сказал, что я не врач?

– Вы странный человек! – она внимательно рассматривает меня, – если вам на ту сторону, спуститесь вниз и поднимитесь по той стороне.

– Скажите, а что делают врачи на консилиуме? – готовясь идти обратно, спрашиваю я.

– Они принимают решение: делать операцию или нет. Есть тяжелобольной.

– Понятно. А если я родственник больного? Пустят?

– Нет. Чем родственник может помочь. Только врачи сделают выбор.

Я спускаюсь вниз и понимаю, что какая-то подспудная мысль из подсознания готовиться всплыть.

«На консилиум врачей, не врачам нельзя. Почему?» – спрашиваю сам себя.

«Потому что они принимают решение, делают выбор, оперировать или нет, на основе имеющихся знаний» – отвечаю сам себе.

«Так, так! Делают выбор! Делают выбор!» – стреляет в голове.

А почему в случае с больным в выборе участвуют только те, кто обладает знанием. Знаю, что найдутся тысячи, которые скажут: речь идет о жизни человека. Они несомненно правы. Если речь идет о жизни человека даже одного в выборе решений должны принимать участие только люди, знающие о чем идет речь. Как мне и сказали при консилиуме врачей.

Тогда возникает вопрос: Почему при выборе президента, депутатов и прочих выборных чиновников в выборах принимают участие все, начиная от прыщеватых юношей, кончая маразматическими стариками.

Почему?

Ведь речь идет о жизни и смерти всех людей, о будущем наших детей, о благосостоянии граждан, об отношении с соседними странами. Ведь от этого выбора зависит наше будущее. Почему, как проложить газовую трубу на улице, провести проводку в доме решают знающие люди, а выбрать президента и депутатов от которых зависит судьба целой страны решают все? Если он не может без жены выбрать себе штаны, как он будет выбирать людей, от которых зависит наша жизнь.

Я долго думал и ответа не нашел. Кто подскажет?

Разговор с маленькой девочкой:

– А где ваша воспитательница, пожилая?

– Она заболела.

– Почему?

– Дети все время кричат в садике, у нее голова болит.

– Вторая же молодая не болеет.

– А она постоянно мажет, – и показала себе на лоб, щеки, глаза – поэтому не болеет.

– Красится?

– Да.

– Абдурахман, я ничего не понял, я что тут кукурузу охраняю? – я был возмущён, – ты почему ему вперёд меня отпускаешь?

– Видади, одну минутку, – он виновато улыбнулся, – у него тут немножко…

– Ну и что? Я на минуту отошёл, а ты его вперёд пускаешь!

Он промолчал и рассчитал стильно одетого молодого человека. Тот извинился, ушёл, а Абдурахман сказал:

– Понимаешь Видади, он же пижон!

– Не понял!

– Ты понимаешь, у него все такое: я вас прошу, будьте любезны, я вам благодарен, а я не могу отказать при таком обращении. И посмотри, как он одет…

– И при чем пижон?

– Я таких называю пижонами…

– Пижон не пижон, но вперёд меня ушёл!

Сижу в МФЦ, жду очереди. Рядом сидит женщина, поглядывая на двери. Подходит мужчина, видно муж.

Женщина тихо шипит на него:

– Ты чего в этой куртке и старых штанах приперся. Стыдно ведь перед людьми.

– Не стыдись! Я вчера здесь был и все они видели и знают, что у меня есть новая куртка и брюки.

Вчера неумышленно подслушал чужой разговор. Случилось это в кафе, где я обедал. Пока я в ожидании лагмана уминал салат «неженка» сзади, попросив меня подвинуться, расположились трое. Две женщины и мужчина. Женщины, видно приезжие, сильно окали и говорили непривычно громко. Начало разговора я упустил, уткнувшись в трубку. Навострил уши, когда одна из женщин сказала:

– Ты не права Люда! В горах тоже хорошо, особенно если просыпаешься утром с понравившимся тебе человеком.

Вторая сказала:

– Я тебе говорю – дыра! Сплошная дыра! Вот я отдыхала в (название не расслышал) там бассейн, там сауна, там массаж, дискотека. Вот! А вы что предлагаете?

Заговорил мужчина, он говорил тихо и мне пришлось напрячь уши:

– … все экологически чистое. Сами сажаем картошка, морковь. Коровы, молоко.

Подключилась первая женщина:

– Люда, ты не права, массаж тебе и Ахмед сделает. Правда Ахмед?

– В любое время, – откликнулся Ахмед.

Она продолжила:

– Вот! А романтики сколько? И продукты у них экологически чистые.

Вторая фыркнула:

– Не поеду я никуда.

С лагманом я уже расправился, поэтому встал и заодно окинул взглядом соседний стол. Всем им было под пятьдесят. Любительница бассейна, сауны, массажа и дискотек была симпатична. Ахмед рекламирующий горы был невесел.

Сегодня ходил к зубному врачу. Меня быстро усадили в старое кресло. Вкололи. И врач, женщина начала с помощью болгарки, дрели, перфоратора готовить место для новой пломбы. Белый дым повалил из рта. С соседних кресел тоже слышались визги инструментов. Женщина умудрялась, когда смолкала мини болгарка, вставить пару фраз. Потом она понатыкала ваты под уже не чувствующие ничего губы и предупредила:

– Начинаем!

Стоматологи, это были женщины, начали вслух искать кому-то невесту. Лезгинку. Как я понял, у одного офицера ушла жена, оставив его с детьми. Причиной была ревность.

– Значит причина была? – обратилась ко мне врач, ловко орудуя во рту мини монтировкой. Я не мог ответить.

– Просто так не будет же женщина ревновать, – она маленькой металлической лопаткой резко до упора оттянула мою губу. Видя, что я не отвечаю, снова взялась за болгарку, дым повалил снова.

– И мужики большинство козлы! – весело сообщила она мне, когда убрала болгарку.

Мне осталось только по вращать глазами. Потом она поменяла тему:

– Вот до вас был парень. Я ему пломбы десять лет назад вставила. До сих пор держатся. Верите?

Я слабо верил, потому что одна ее пломба в прошлом году выпала после трех месяцев. Но на всякий случай моргнул глазами, не благоразумно спорить с женщиной, которая орудует у тебя во рту болгаркой крутящейся с бешеной скоростью.

– Эту пломбу у вас, – она ткнула монтировкой в другой зуб, – тоже я ставила. Давнишняя. Отлично держится. Так?

Я бешено повращал глазами, видно и вены вздулись.

– Спокойно! – сказала она, – может и не я.

Я закрыл глаза. Уши закрыть не мог.

– Вам плохо? – удивилась она.

Я открыл глаза. Хорошего ничего в этом не было. Пол рта я не чувствовал. Челюсти одеревенели. Самое главное я не мог ей отвечать.