Текст книги "Почему мы ссоримся с любимыми и как построить здоровые отношения без обид"

Глава III
Откуда берется мужская обида на женщин

Ты слышишь, как люди поют песню народного гнева?

ВИКТОР ГЮГО[2]2
  Цитата из мюзикла «Отверженные» (1980) по мотивам романа В. Гюго. Авторство Claude-Michel Schönberg (music), Alain Boublil and Jean-Marc Natel (original French lyrics), and Herbert Kretzmer (English lyrics). – Прим. пер.


[Закрыть]

По причине того, что большинство людей не проходят длительную терапию и не вникают в первопричину своих чувств, существует непонимание, откуда берется эта обида. Скорее всего, женщина или мужчина будет испытывать размытое, глухое раздражение по отношению к другому. Однако тот факт, что это ощущение воспринимается как нечто абстрактное и неоднозначное, еще не значит, что у него нет определенной, конкретной причины, кроющейся в эмоциональной истории человека.

Конкретно в случае мужчин, самцов вида Homo sapiens sapiens, эта обида тесно связана с опытом взаимодействия с женщинами, с которыми мы сталкивались в нашей жизни. Пережитое эмоциональное пренебрежение, неприятие, требовательность, отвержение и пр. формируют в человеке презрение, за которым скрывается гнев, а он, в свою очередь, таит в себе боль, возникающую вследствие неудовлетворения первичных потребностей. И уже во взрослом возрасте, когда женщины нас в чем-то обвиняют, мы снова переживаем то же самое, что чувствовали в детстве, когда нас обвиняли мать или сестры.

Далее мы рассмотрим, какие ситуации и связанные с ними переживания в жизни мужчины обуславливают появление этой обиды. Однако стоит отметить, что всякое обобщение неточно и приблизительно, и, конечно, существует немало случаев, когда пережитый мужчинами опыт отличается от того, о чем пишу я. Но поскольку это общая картина, я решил придерживаться статистически подкрепленных данных.

Детство и эмоциональная привязанность к матери

Мы, люди, по определению несамостоятельны, и сам факт принадлежности к роду человеческому свидетельствует о том, насколько нам необходимы другие. Мы рождаемся в абсолютной зависимости от опекающих нас взрослых, а значит, в детстве не способны без помощи других удовлетворить свои базовые потребности. Для питания, защиты, безопасности, крова, заботы, физического контакта и взаимодействия нам кто-то нужен. Кроме этого, для изучения окружающего мира, выражения потребностей и эмоций нам необходимо поощрение.

Мы – млекопитающие, и для нас материнская фигура намного значительнее отцовской, особенно в первые месяцы жизни. Мы появляемся на свет из материнского тела, она кормит нас грудью, мы распознаем биение ее сердца и ее запах. Все это ложится в основу первичного эмоционального взаимодействия ребенка. И его значение настолько велико, что соматосенсорная система, отвечающая за осязание, закладывает первичный нейропсихологический базис для эмоций, в то время как соматосенсорная система, отвечающая за обоняние и распознающая материнский запах, формирует первичную нейропсихологическую основу для близости.

При нормальном развитии эти две эмоционально-сенсорные системы составляют разнообразные паттерны сложной сенсорной стимуляции, при которой базовое доверие, привязанность и близость, благодаря их вовлечению в процессы переживания удовольствия и слияния, соединяясь между собой, формируют эмоциональный мозг, способный любить. Согласно нейропсихологу Джеймсу У. Прескотту (Национальный институт детского здоровья и развития человека, Бетесда, Мэриленд, США), такой нейроинтегрированный мозг развивается в очень раннем возрасте – именно благодаря этой эмоциональной восприимчивости ребенок знает, любят его или отвергают. Прескотт отмечает, что если во время развития мозга ребенок не может идентифицировать запах материнского тела через грудное вскармливание (мать может быть отстраненной, страдать послеродовой депрессией, отвергать ребенка или решить не кормить грудью), то в будущем, уже во взрослом возрасте, это может привести к неблагоприятным последствиям в близости и сексуальных отношениях. И, разумеется, в мужчине сформируются основы будущей обиды на женщин.

Когда потребности ребенка не удовлетворяются, он страдает. Детский мозг воспринимает недостаток внимания, утешения или нежности точно так же, как недостаток еды. Поэтому он научается отдаляться от боли. И единственный способ добиться этого – стараться не испытывать нужду. Например, если опекуны, а особенно мать, не удовлетворяют его потребность в физическом контакте, ребенок вычеркивает из сознания потребность в контакте, необходимом для выживания. Вот только она не исчезает – она подавляется и рано или поздно, уже во взрослом возрасте, даст о себе знать в символической форме или как проекция. К примеру, навязчивая потребность в успехе или социальном признании – это символическое проявление нехватки внимания и любви в раннем возрасте. И аналогичным образом сильная боль и отчаяние, которые испытывают люди во время вспышек ревности, – это проекция потребности в эмоциональной исключительности со стороны одного из родителей.

Каждая боль, каждая неудовлетворенная потребность символически проявляется в жизни взрослого человека, и прежде всего в сфере любовных отношений. И если эти неосознанные эмоциональные ожидания не удовлетворяются, злость и гнев на женщину как на символический источник боли приводит к сильнейшей обиде.

Детская неудовлетворенность проявляется в базовом стремлении к жизни, в том, как мы во взрослом возрасте устанавливаем контакты с женщинами и как мы относимся к самим себе, когда дело касается способности принимать любовь. В качестве примера можно взять страх, который испытывают мужчины, проявляя искренние намерения по отношению к женщине. Он возникает из-за эмоциональной фобии испытать чувство вины, вызванное ответственностью за причиняемые ей страдания. Все мы в детстве видели, как несчастны были наши матери в отношениях с отцами. Поскольку выживание ребенка зависит от матери, ее терзания порождают в нем тревогу, которая вводит его в глубокое отчаяние. Из-за этого мы, уже будучи взрослыми, нередко прибегаем к разным уловкам, предлогам и лжи, лишь бы своим поведением не причинить женщине боль.

В то же время если мать с нами неласкова и не уделяет нам достаточного внимания, в нас развивается чувство самообесценивания и низкая самооценка. Мозг ребенка не способен распознавать личные качества матери. Если она не обращает на нас внимания, значит, мы ничего не стоим.

И наконец, если мама нас в детстве не утешила, не помогла нам справиться с эмоциями, не успокоила, когда мы были огорчены, расстроены или встревожены, в нас зародится бессознательное, размытое ощущение, что мир страшен, опасен и полон угроз.

Таким образом, подавленная боль, которую мы пережили в детстве, будет незаметно нас контролировать. То, что мы отвергаем в самих себе, в итоге управляет нашей жизнью. И здесь важно разобраться в понятии материнско-социальная депривация.

Под депривацией понимается комплексная сенсорная проблема, вызванная недостатком контакта и телесных ощущений. Прескотт считает, что их отсутствие приводит к так называемому синдрому соматосенсорной аффективной депривации, который нарушает развитие ответственных за связь между матерью и ребенком частей головного мозга. Прескотт утверждает, что сопряженная с амигдалой орбитофронтальная кора отвечает за формирование первичной нейропсихологической основы, необходимой для базового чувства доверия. Эту нейронную структуру невозможно изменить, и я как психотерапевт наблюдаю, что она лежит в основе большинства психологических симптомов, испытываемых взрослыми, таких как депрессия, ревность, трудности с поддержанием любовных отношений, пристрастие к химическим веществам, одержимость совершенством, постоянная завышенная требовательность к себе, трудоголизм и ощущение экзистенциальной пустоты.

Исследование о влиянии сенсорной депривации на сексуальное удовольствие и проявление любви, которое Прескотт провел в середине 1970-х гг. для Программы по биологии развития поведения в Национальном институте детского здоровья и развития человека, показало, что подавленные эмоции, спровоцированные сепарацией матери и ребенка, приводят к анормальным изменениям в головном мозгу, в результате которых развивается депрессия, неспособность контролировать свои импульсы, склонность к насилию и обида.

Другими словами, из-за отсутствия эмоциональной связи с материнской фигурой в раннем детстве, а особенно в первые три года жизни, возникает злость на женщин, которую испытывает большинство мужчин в латиноамериканской культуре. Всегда сопровождаемая двояким чувством притяжения, она приводит не только к презрению к женщине как таковой, но и становится причиной постоянного ожидания отвержения со стороны женщин, из-за чего мужчины в присутствии противоположного пола принимают оборонительную позицию. И эта ситуация, сопряженная с нарушением связи, широко распространена и в западных развитых обществах.

Прескотт подтвердил эти выводы на примере примитивных культур, изучая влияние депривации привязанности и сексуального удовольствия в подростковом возрасте. В результате своего этнокультурного сравнительного исследования, в котором приводятся данные 49 народов со всего мира, он обнаружил, что в культурах Тихого и Индийского океанов, таких как балийцы, андаманцы, лау, джагга, куна, чукчи, абу (арапеш), таноа и южно-тихоокеанские тробрианцы, почитается материнство и одобряются половые связи по любви среди молодежи, вследствие чего достигнуть эмоциональной близости становится значительно легче, поэтому в обществе преобладает гармоничное взаимодействие между полами.

Как гиперопека мешает познавать мир

Примерно в полуторагодовалом возрасте ребенок становится чуть более самостоятельным, он начинает ходить и дотрагиваться до разных вещей, исследуя при помощи прикосновений окружающий его мир.

К трем годам ребенок хочет лазить по деревьям, бегать, отдаляться от матери и приобретать собственный опыт. В этот период, длящийся примерно до пяти лет, ребенок пробует отделиться от матери, формируя собственную идентичность. В это время ребенок учится говорить нет, отказывается носить вещи, которые предлагает ему мама, не хочет надевать пижаму, не хочет рано ложиться спать, не хочет ходить в детский сад. Просто из удовольствия говорить нет он отказывается даже от того, чего на самом деле хочет, проявляя таким образом собственную зарождающуюся индивидуальность.

В этот период, столкнувшись с подобным поведением, родители, а особенно мать, которая играет фундаментальную роль в воспитании детей в нашей культуре, зачастую подавляют негативные ответы ребенка. Без сомнений, ребенок, не желающий следовать семейным правилам и порядкам, очень неудобен. Также из-за тревоги за него и страха, что он поранится или даже потеряется, матери трудно позволить ему исследовать мир без ее присмотра. Чаще всего она загружена работой и домашними делами, поскольку мужчины принимают меньшее участие в воспитании и поддержании дома, чем женщины. Так что у нее нет сил удовлетворять его любознательность и капризы. В результате ребенка ограничивают, контролируют и играют на его чувстве вины из-за непослушания.

Также не исключено, что мать проецирует на ребенка свои фрустрации и страхи, и в этом случае ребенок становится символическим смыслом ее существования. Такая мать не отпустит от себя ребенка и не позволит ему искать собственную идентичность. Вероятно, она сознательно или неосознанно будет прибегать к эмоциональной манипуляции, чтобы ее ребенок всегда оставался маленьким и нуждался в ее опеке.

Вдобавок в том же возрасте дети начинают контролировать работу сфинктеров. Нередко этот процесс сопровождается неприятными переживаниями для родителей и вызывает в ребенке эмоциональное напряжение. От него требуют сдерживать позывы к дефекации, когда его организм только-только вступает в соответствующую фазу биологического созревания. Нередко в этот витальный период своего становления он испытывает унижение, стыд и отвержение.

Тогда мать прибегает к гиперопеке, контролю и наказаниям, препятствуя таким образом развитию своих детей. Нередко она угрожает уйти, если ребенок не выполняет то, чего от него требуют. Из-за подобного шантажа ребенок испытывает боль и тревогу, которые формируют в нем неуверенность в себе и вызывают эмоциональный стресс. И поверх злости, заложенной во время предыдущего этапа развития, накладывается еще один слой. Ребенок не в состоянии оказать матери эмоциональное противостояние – он все еще зависим от нее и любит ее. И единственное, что ему остается, – это скрывать и подавлять злость и отчаяние. Это подавленное отчаяние только усугубит уже имеющуюся обиду на женщин в целом и на мать в частности.

Эдипов комплекс и подавление желаний

В три-четыре года дети в более или менее выраженной форме испытывают влюбленность в мать или отца. Это чувство достигает апогея к пятилетнему возрасту. Речь идет о естественном периоде развития каждого мальчика, когда его сексуальное влечение направлено на материнскую фигуру.

С точки зрения психологии мать представляет собой не только материнскую фигуру, защиту и происхождение жизни: символически она еще и самка. Самка, с которой невозможно вступить в половые отношения и создать пару, но которая становится средоточием сексуальных желаний ребенка.

Термин эдипов комплекс ввел основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд, чтобы объяснить явление, именуемое в народе папины дочки и мамины сыночки. Фрейд разработал сложную теорию, ставшую в свое время революционной: он взял за основу древнегреческую трагедию «Царь Эдип», в которой Эдип по незнанию убивает своего отца и впоследствии женится на родной матери.

Мальчики и девочки в течение первых пяти лет жизни действительно проходят через разные этапы привязанности к матери или отцу. В это время их не может утешить никто, кроме родителя, от которого они не отходят ни на шаг. Однако между знакомым нам искренним чувством любви и так называемой эдиповой фазой существуют значительные отличия.

У мальчиков и девочек эдипова фаза также выражается по-разному. У девочек она проявляется в более романтической форме. Они могут провести целый день, рассказывая о том, что, когда вырастут, выйдут замуж за папу, в то время как мальчики пытаются установить не только эмоциональный, но и откровенно сексуальный контакт с матерью, стараясь дотронуться до ее груди и влагалища, демонстрируя тем самым открытый интерес видеть ее обнаженной. Нередко в это время наблюдается соперничество с отцом. Ребенок ощущает себя аутсайдером в любовно-сексуальной игре между родителями и завидует, что отец находится в особой близости с матерью-самкой, в то время как ему такой близости никогда не достичь.

Как уже было сказано выше, это – естественная и основополагающая стадия развития ребенка. К сожалению, не все матери о ней знают и не все понимают, как реагировать на откровенно сексуальное поведение сына, что в культурных иудеохристианских условиях, когда секс все еще табуирован и о нем не принято говорить, вполне объяснимо. К подобным детским проявлениям, способным вызвать в матери стеснение, лучше всего относиться с юмором, дав им право просто быть, и не обращать на них серьезного внимания. Это упростит жизнь родителям, поскольку для ребенка они являются лишь частью многочисленных эмпирических переживаний, с которыми он сталкивается каждый день.

Не исключено, что еще до этого мать табуировала собственное удовольствие, расценив пульсации во влагалище, случавшиеся во время кормления ребенка грудью, как нечто анормальное. Опять-таки, чтобы справиться с этими ощущениями, которые по вышеописанным причинам могут вызывать дискомфорт или истолковываться как нечто неправильное, их просто нужно принять, ведь отклики организма на удовольствие являются частью человеческих переживаний в отношениях между матерью и ребенком.

В результате одержимого своей матерью сына, пытающегося приблизиться к ней физически, иногда высмеивают. В ребенке усиливается чувство отвержения из-за совершенно естественных процессов, вследствие чего в нем развивается фрустрация и злость. Эта фрустрация подпитывается чувством эмоциональной изоляции и рано или поздно становится еще одним звеном в цепи обиды на женщин.

Эмоциональная и сексуальная кастрация

После эдиповой фазы, когда фрустрация в отношениях с матерью достигает своего пика, наступает этап, который Фрейд изначально назвал фаллическим и который сегодня именуют генитальной стадией психосексуального развития. Ребенок интересуется как своими, так и чужими половыми органами и изучает их посредством игр, носящих сексуальный характер, с братьями и сестрами, друзьями и подругами. Мать больше не может питать иллюзию, что ее сыночек – сама невинность, ангел, упавший с неба. Все с точностью до наоборот: поведение мальчика становится, как его именуют женщины, откровенно мужским: он хочет видеть девочек без одежды, мастурбирует, его привлекают изображения голых тел или половых актов.

Вначале мать еще старается верить в иллюзию о невинности сына, приписывая такое поведение процессу познания и свойственному ребенку любопытству. Однако вскоре ей становится ясно: это не любопытство, а самое настоящее сексуальное влечение. И тогда вся тяжесть иудеохристианской морали, которой пропитана наша культура, обрушивается на голову детей, переживающих эмоциональное и сексуальное развитие. За подобное поведение ребенка наказывают и подавляют. За свое сексуальное желание он приучается испытывать стыд. Стыд, который сопровождает многих мужчин вплоть до самой зрелости, когда сексуальное влечение к женщине воспринимается как форма агрессии, которую нужно скрывать. Как будто желать женщину – то же самое, что желать причинить ей боль.

Многие матери спрашивают меня, как справиться с подобным поведением, и обычно ответ один: прежде всего, матери следует понаблюдать за собственной сексуальностью и поработать над ней, над угнетенными желаниями, запретами, подавлением и конфликтами, связанными с темой секса. Человек не может научить здоровой сексуальности, если сам не способен получать телесные удовольствия, которые дарит секс. Так, принятие сексуального удовольствия другого появляется вследствие принятия и нормализации собственного сексуального удовольствия.

Испытывая сексуальную фрустрацию, чувствуя вину за естественные инстинкты, ребенок, вступая в пубертат, старается скрыть свои истинные переживания. Интерес к противоположному полу толкает его на контакт с девочками, он стремится быть к ним ближе. И тут мать снова может не знать, как реагировать, и становится еще более строгой, ревнуя сына к другим женщинам. Она может изо всех сил стараться убедить его в том, что только под ее крылом и опекой ему будет по-настоящему хорошо и комфортно, препятствуя таким образом его связям с другими женщинами и кастрируя его не только сексуально, но и эмоционально.

Требования и эмоциональная манипуляция

Многие женщины вступают в любовные отношения и выходят замуж с иллюзией, будто все сложится прекрасно – стоит только найти любящего мужчину, и тогда, как и обещал Уолт Дисней, счастье будет длиться вечно. Но вскоре они понимают: их избранник не принц на белом коне, и отношения усложняются целым набором дополнительных испытаний. Женщина разочаровывается в скучных, лишенных любви и ласки отношениях, и зачастую неудовлетворенные желания проецируются на сына.

Порой материнство становится способом восполнить потребность чувствовать себя любимой. Для многих женщин рождение ребенка – это первый в жизни опыт безусловной любви со стороны другого. Из-за этого ребенок неосознанно превращается в источник материнской любви. Иначе говоря, она проецирует на него образ родителя, поэтому одна только мысль о его сепарации пробуждает в ней незалеченное чувство покинутости в собственном детстве матерью, затягивая ее в круговорот боли и тревог. Может, мама и хочет, чтобы ее ребенок рос и развивался, но из-за собственных незалеченных эмоциональных ран эта сепарация вызывает в ней сильнейшую боль. Мне довелось работать с одной взрослой женщиной, которая впала в глубокую депрессию, когда ее старший сын женился. Во время психотерапии она осознала, что возникшие в ней эмоции очень напоминали гнетущее одиночество, которое она испытывала в детстве, когда родители отказались от нее.

Именно в это время мать и взыскивает с ребенка долги за все совершенные ею ради него жертвы. Осознанно или неосознанно она требует от него эмоциональной компенсации: я столько всего для тебя сделала, столько всего дала тебе. Иногда это требование высказывается прямо, а иногда – косвенно, намеками. Порой оно даже выражается в еле заметных жестах, дающих ребенку понять, что он перед матерью в долгу и при любой попытке отделиться столкнется с жестким сопротивлением.