Текст книги "Корпорация «Здоровье» – 3"

Часть 2

Саров, войдя в кабинет директора ФСБ, сделал глубокий вдох. Вопрос корпорации «Здоровье» перешёл в разряд особо срочных, так что разговор будет тяжёлый.

Андрей удивлённо остановился на пороге. Ожидал, что будут руководители всех задействованных по корпорации управлений, но увидел за столом только начальника внешней разведки ФСБ генерала Бакурина Олега Алексеевича и руководителя НИИ химико-биологической защиты Пахомова Эдуарда Николаевича.

Генерал окинул полковника хмурым взглядом. Саров, поприветствовав старших коллег, сел напротив. Начало разговора пошло, как Андрей и ожидал.

– Сергеич, тебе сколько лет? – спросил Олег Алексеевич.

– Сорок шесть, – спокойно ответил Саров.

– А работаешь сколько?

– Двадцать.

– А. Ну и как ощущения? – генерал серьёзно смотрел на полковника.

Тот помолчал секунду, кивнул:

– Хреново.

– И всё? – Бакурин сверлил его глазами так, что у Сарова затылок заболел.

Да уж, провал на провале и провалом погоняет. Хреново – это не то слово, чтобы выразить все чувства.

Азербайджан-Армения дали жару. Директор ФСБ сейчас ехал с личной закрытой встречи с президентом, организованной как раз по сложившейся ситуации. И Андрей морально готовился. Боялся только одного, – чтобы его не сняли с корпорации. Только, только разобрался особенностями её работы, сейчас отдать кому-то всё, что сделано, – это всё равно, что печень себе вырезать. Своими руками.

Но к этому и шло. Директор ФСБ лично отслеживал ситуацию, после того как коллеги из Службы национальной безопасности Армении доложили о замеченной активности корпорации «Здоровье». Саров с группой работал на месте полтора месяца. Фиксировали все действия филиалов корпорации по обе стороны конфликта. Поставили на контроль её ФАПы – фельдшерско-акушерские пункты. Каждый пункт проверили многократно. И с разрешением и без него. Под разными предлогами. Ничего противозаконного не нашли.

Знали, что регулярно прибывают борта из Либерии, и в филиалы корпорации поставляются новые машины. Но это тоже ни о чём. Просто меняют автопарк. Всё было тихо.

Филиалы работали как обычно, по своей схеме. Отправляли в населённые пункты мобильные ФАПы, – вагончики на базе КАМАЗа, оказывали медпомощь населению. Команды медиков по стандартному направлению ВОЗ и разрешению совета стран Договора о военно-медицинской помощи – ДВМП, как всегда поехали в войска, разворачивать фельдшерские пункты в помощь военно-медицинским отделениям.

Саров сразу доложил своему руководству, что ФАПы в войсках надо убрать. Это прямая и явная угроза повторения сценария Руанды. Но это было не так просто. Корпорация засела в армейских соединениях по международному договору, и если ничего не предъявить, никаких серьёзных обвинений, то совет стран ДВМП поднимет международный хай. Уже такое проходили. А предъявить нечего. На ФАПах ничего не нашли.

Саров теперь тесно работал со спецами из НИИ химбиозащиты. По его описанию они предположили, что ускоренное самозаживление сотрудников корпорации – это какое-то инородное вещество, заполнившее полости организма человека. Не стимулятор роста, а заменитель клеток. Искусственный биоматериал, действующий, как герметик для тела. О таком были исследования, но как понял Андрей, пока такую технологию никому создать не удалось. Никому, кроме корпорации. Да и Саров не был уверен, что учёные правы. Всё-таки, то, что он видел у Тимурова, было похоже не на биогерметик, а скорее на тонну очень тонких червячков, живущих у него в теле, или, как вариант, одно существо, но из миллиардов очень тонких червячков.

Что касается Руандовского вируса, спецы НИИ разъяснили, что на ФАПах надо искать любое незнакомое вещество в колбах, шприцах или ампулах. Поскольку вирус должен быть в жидком виде. На воздухе неустойчив и быстро погибает. В Руанде через сутки уже никаких следов не нашли. Так что всё, что без опознавательных знаков – изъять на анализ. Всё, что не в таблетках и порошках – тоже. Если среди оборудования ФАПа обнаружится распылитель для санитарной воздушной обработки – надо снять пробы. Посмотреть, что проходило через него. Если вещество не опознается, значит можно изымать и ФАП закрывать.

Да, всё учли. У Сарова в этой операции было задействовано сорок человек. Но в корпорации работали не идиоты. Это Андрей понял давным-давно. За полтора месяца его люди не нашли ничего. И Саров, чётко видя, что идёт подготовка крупной операции, не мог понять, каким образом Подлесный собрался воздействовать на конфликт в этот раз.

Саров подключил к работе Управление по борьбе с международным терроризмом, а те в свою очередь службы безопасности обеих стран. Под предлогом террористической угрозы, обоим президентам, министрам обороны и внутренних дел, генералам высшего командного состава армий порекомендовали усилить личную охрану и не любезничать с представителями корпорации «Здоровье». Намекнули, что организация подозревается в террористической деятельности. Это отрезало корпорации доступ к телу высших руководителей. Её представителям отказывали в личной аудиенции, и если разрешали, то только в присутствии охраны и после обыска с раздеванием до трусов. Что-то пронести было не реально.

Саров знал, что это существенно затруднит Подлесному его обычную стратегию – вывести из строя не только военнослужащих непосредственно на линии столкновения, но и руководителей. Как у него это легко получалось в Африке, с шуточной охраной президентов, и во время АЕВ. Но арабо-европейская война была совсем другой. С отдельными бандитскими формированиями, подчинёнными нескольким центрам. И разобраться с ними было проще. А сейчас корпорация подбиралась к границам России. Так сказать: возвращалась домой.

Но здесь не будет так просто.

Саров наблюдал действия в Ереване и Баку, заблокировав доступ к высшим руководителям государства и армии, мешая работе ФАПов, и ждал. И дождался. Понял, что операция началась, когда из отделения ФСБ при координационном штабе миротворцев доложили, что удовлетворён запрос на проезд одной машины корпорации через блокпост без досмотра. Сразу стало понятно, что груз на борту ценный. Через пару часов доложили, что почти одновременно из нескольких ФАПов выехали семь машин. Все в направлении Бердзора – зоне боевых действий.

Андрей сначала выяснил кто там, в координационном штабе, выдал разрешение и отправил информацию в своё Управление. Пусть разбираются, арестовывают, мозги сканируют. Явно человек обработан. Потом разделил людей на команды и отправил за машинами корпорации. Сам поехал за той, которая направлялась через блокпост. По причине того, что именно этот грузовичок выехал со стоянки аэропорта Еревана, и за рулём наблюдатели Сарова засняли его старого знакомого – оперативника корпорации Вячеслава Тимурова, а рядом с ним и самого Подлесного. Увидев обоих, Саров сразу понял за кем ему ехать. Если Подлесный участвует сам, значит, действительно будет что-то крупное.

Андрей планировал взять обоих прямо на месте со всем оборудованием, с вирусом, или с чем они там приехали. И был уверен, полностью уверен, что в этот раз они перехватят операцию, получат доказательства и образцы, и прижмут главу корпорации к стенке. Но нет. Подлесный и Тимуров их сделали на щелчок пальцев.

Ко всему прочему, машины, которые участвовали в этом шоу, оказались пусты. Они все были только для отвода глаз. Чтобы заставить ФСБ распределить силы и побегать за ними. Фактически, всю операцию провела одна команда – Тимуров и Подлесный. На одной машине. С одним ПТРК. И восемью снарядами с вирусным аэрозолем. Суки. Саров по-другому думать не мог. Искренне ненавидел обоих.

Его люди задержали все семь грузовичков. В них ничего не было, кроме обычных лекарств. Водители и сопровождающие с удовольствием сдались сотрудникам ФСБ, предъявили документы, рассказали, что везут груз на ФАПы, а на дороге встали, потому что ехать устали. Покурить вышли, естественные нужды справить. И вся эта чушь, честно глядя в глаза.

Андрей конечно велел всех арестовать. Но их ещё и довести не успели, как на Министерство обороны России и ФСБ посыпались протесты. Юридическая служба и пресс-центр корпорации, как непосредственные участники этой операции, были готовы на все сто двадцать процентов. Эти овчарки ночь не спали, ждали, когда им отпишут, что сотрудники задержаны ФСБ. Через два часа уже все информагентства трубили, что Федеральная служба безопасности Российской Федерации незаконно задержала медицинские команды корпорации «Здоровье» и не позволила им доехать в населённые пункты, где все поголовно остро нуждаются в медицинской помощи.

Саров уже получил за то, что службу полили грязью в результате провала его операции, и знал, что получит ещё не однократно.

Худшие опасения начали оправдываться сразу. Директор ФСБ генерал армии Бортеньев Пётр Станиславович вошёл в комнату совещаний, сразу взглянул на полковника и сжал губы очень характерно.

– Ситуацию президенту доложил, – произнёс Бортеньев, садясь в своё кресло во главе стола. – Весь разговор передавать не буду, но основную мысль донесу: ещё раз будет такой прокол, отвечать за него будут все. Не только сотрудники службы спецопераций.

Андрей сглотнул. Последнее – это к нему.

– Полковник Саров, – обращение из уст директора ФСБ прозвучало жёстко.

Андрей взглянул на него.

– Мне нужна хотя бы одна причина оставить вас в строю, – произнёс Бортеньев. – Но вы, похоже, против?

Саров нахмурился, не понял последнего.

– Что значит прекратить наблюдение в Ереване? – у Петра Станиславовича едва заметно играли желваки на лице. – Ваш рапорт, полковник. Вы предложили закрыть наблюдение за филиалами Баку и Еревана и возобновить его в Монровии. У чёрта на куличках в Либерии. Перебросить туда всю вашу команду и ресурсы для проведения операции захвата. Я правильно, вашу мать, прочитал: для захвата комплекса филиала корпорации «Здоровье» в Монровии? Полковник? Вы сказали на медосмотре, что приняли меры, чтобы не заразиться Руандовским вирусом. Может, повторно тест пройдёте?

Андрей, несмотря на напряжение, всё-таки подумал о том, что вирус действует по-другому. Если бы он его вдохнул, пошёл бы домой, как военные.

Когда они с бойцами вернулись на пост, успели сказать миротворцам, чтобы надели противогазы и уезжали. Что-то сделать против этой заразы не реально. Только уехать. И они погнали. По дороге Саров звонил в координационный штаб, просил, чтобы связались со штабами армии воюющих стран и предупредили о биологической атаке. Но всё, было уже поздно. Через полчаса после запуска ракет позиции были полностью накрыты облаком. К утру, когда Андрей вернулся с командой биологов, и взяли пробы воздуха, никаких следов вируса не обнаружилось. Только тогда и сняли противогазы. А военнослужащие Армении и Азербайджана в этот момент как раз расходились по домам.

Саров доехал до ближайшего опорного пункта Азербайджана, посмотреть что там. На всей линии соприкосновения с обеих сторон уже прибывали новые части пехоты, танков и артиллерии. Потому что действующие части перестали выходить на связь.

Андрей со своей командой и прибывающими военными, все вместе понаблюдали и поснимали на видео эффект Руандовского вируса. Заражённые военнослужащие складывали оружие на землю, снимали бронежилеты, оставляли боевые машины. Уходили спокойно, улыбались. Просто оставляли позиции. Саров остановил пару человек, спросил, как себя чувствуют. Отвечали, что всё отлично. Очень счастливы, идут домой. К семьям. Здесь надоело, херней занимаются. С них хватит. Так жить нельзя.

Андрея удивило, что нет потери памяти. Люди всё прекрасно помнили. Но впали в состояние счастья и ушли с войны по домам.

Миша тогда, глядя на них, заметил:

– Да они как под кайфом.

– А они под кайфом, – подтвердил Саров. – Теперь под вечным.

Директор ФСБ, глядя на задумчивое лицо полковника, счёл это за отрицательный ответ насчёт повторного теста и продолжил:

– Корпорации удалось вывести из строя только по одному армейскому соединению с каждой стороны. Они не закончили. Угроза сохраняется.

– Простите, товарищ генерал армии, – ответил на это Саров, – но я думаю, что Подлесный не будет продолжать. По крайней мере, сейчас. И тем же способом.

Заявление вызвало отрицание, но и интерес у присутствующих.

– На протяжении последних десяти лет корпорация успешно выполняла свои задачи, – произнёс Андрей. – Нам было сложно это заметить, потому что задачи этой организации не связаны ни с чем, из того, что мы могли бы определить как ценность. Финансовые и политические блага её не интересуют.

Бортеньев хмурился, не понимая к чему так издалека. Но Саров хотел донести мысль правильно.

– Корпорация ни с кем не сотрудничает, у нас нет ни одного подтверждённого финансового или политического канала от каких либо не благонадёжных партнёров. Все связи официальные и законные. Корпорация не устанавливает связей в спецслужбах, и за годы её работы никто не смог подсадить им соглядатая. У этой организации есть своя мораль и принципы, которые она никогда не нарушает. И свои правила, соблюдение которых обеспечило ей такое длительное и успешное выживание среди хищников.

– И к чему это всё? – жёстко спросил Бортеньев.

– К тому, что одно из их правил – использование эффекта неожиданности, и применение никому не известных средств, – ответил Андрей. – Чтобы никто физически не смог препятствовать им. В этот раз они использовали принципиально новые снаряды и новый вирусоноситель.

Саров взглянул на Эдуарда Николаевича из НИИ.

Тот подтвердил:

– Им удалось создать тяжёлый аэрозоль и поместить вирус в него. В очень большой концентрации. Это совсем не то же самое, что было в Руанде. Зона охвата больше в десятки раз.

– Они совершенствуют свои разработки, – покачал головой Бортеньев, – а мы всё ещё на сто шагов позади.

– Именно, – произнёс Андрей. – Но теперь они показали нам, что имеют, и знают, что мы будем искать способ противодействия. Поскольку мы до сих пор не можем ликвидировать вирус, то будем отлавливать их машины и закрывать ФАПы. Мы прямо сейчас перекрываем им возможность свободного передвижения. Все машины досматриваются, ФАПы взяты под контроль группами спецназначения служб безопасности. А в правилах этой организации – проводить свои операции так, чтобы никто и ничем не смог им помешать. Только тогда они избегут жертв. Это их мораль.

Бортеньев хмыкнул. Но Саров знал, о чём говорит. Он тоже долго доходил до понимания принципов деятельности корпорации «Здоровье».

– Мы также лишили их доступа к высшему руководству, – добавил Андрей. – И обвинили в террористической деятельности. Пока не вслух. Но это уже мешает. В настоящий момент, мы связали им руки. Корпорация в ближайшее время не сможет устранить оставшиеся армейские корпуса. И не сможет оказать воздействие на конфликт в целом.

– И так достаточно сделали, – заметил Бортеньев.

Саров согласно кивнул:

– Психологический эффект достигнут.

Это было удивительно и в то же время вполне объяснимо. Два армейских соединения общим количеством около восемнадцати тысяч человек, в одну ночь покинули опорные пункты на линии соприкосновения. Об этом уже писали и говорили все средства массовой информации. Никто из руководства не смог объяснить что случилось. Командиры и солдаты, прибывшие на замену выбывших подразделений вполне серьёзно отказались встать на те же позиции, объясняя это тем, что не хотят сойти с ума. Люди опасались всего, что могло прийти в голову – повторного заражения какой-то бактерией, пожирающей мозг, или удара из космоса каким-то оболванивающем излучением, и Божьей кары за грехи в том числе. Уже прошла информация, что лидеры обеих стран склонятся к переговорам в связи с такими потерями. Формальными, конечно, но потерями.

– Это не главное, на что сейчас следует обратить внимание, – продолжил Андрей. – Наши основные коллеги – в кавычках, приступили к активным действиям. Мы сами попали под их удар. Могу утверждать, что активизировались не просто так.

– Конечно не просто, – усмехнулся Бортеньев. – Знаете, сколько уже стоит Руандовский вирус, полковник?

– Примерно, – вздохнул Саров. – Примерно столько же стоит так называемый «биогерметик» оперативников корпорации. Последний даже чуть-чуть подешевле.

– На мировом чёрном рынке вооружения это пока самые дорогие позиции, – кивнул Пётр Станиславович. – Потенциал вируса для военных целей безграничен, для политических тоже. Согласно последнему мониторингу, как минимум двадцать спецслужб предлагают бешеные деньги за живой вирус. Тому, кто первый его получит, без преувеличения – целовать будем все.

Саров усмехнулся:

– Но пока он есть только у корпорации. В большом количестве.

– Но она его не продаёт, – резонно заметил Бортеньев.

– Именно поэтому, я уверен, что ЦРУ попытается изъять его и перехватить управление секретной частью корпорации, – озвучил вывод Андрей.

Директор ФСБ с интересом поднял бровь.

Саров вынул из кармана флешку, вставил в порт на столе, открыл файлы и отправил их на большой экран кабинета. Возникли снимки комплекса корпорации в Монровии с БЛА.

– Мы проверили все подходящие объекты, – продолжил Саров. – Есть уверенность, что для производства вируса используется штаб-квартира в Монровии. Есть и сомнения, но не большие. Если бы я принимал решение о захвате данной организации, то начал бы отсюда.

– Думаете, будет захват? – тон Бортеньева был не особо вопросительный, скорее уточнял.

– Всё свидетельствует об этом, – кивнул Андрей. – В прошлую операцию ЦРУ оперативник Джек Данте попытался захватить Подлесного живым. Но судя по тому, что в этот раз они пытались его ликвидировать, и довольно жёстко, он им больше не нужен в таком статусе. Ликвидация лидера организации – первый этап захвата. Второй…

Саров вывел на экраны ещё несколько фотографий, на этот раз аэродрома ВВС США в трёхстах километрах от комплекса корпорации, и объяснил их содержание:

– Опорный пункт в Сьерра-Леоне неожиданно начал наращивать мощности. За последнюю неделю прибыло три «Тихих ястреба» и несколько бортов с неизвестным грузом. Что конкретно доставлено выяснить не удалось, но предполагаем, что боекомплект для вертолётов. Снаряды с неизвестной начинкой. Если я прав, то с кислотой. Эдуард Николаевич, необычный состав, да?

– Ага, – Пахомов открыл свои записи на планшете. – Анализ почвы на блокпосту показал устойчивую смесь сильных кислот. Очень тяжёлая. Воздухом почти не разносится, в трёх метрах можно стоять. Но чуть ближе, если в дыхательные пути попадёт, исход смертельный. Если на кожу – эффект тот же.

– Адская штука, – вздохнул Бортеньев.

– Не то слово, – подтвердил Саров.

Миротворцы с блокпоста вдохнули этой смеси буквально грамм, и до медиков могли не доехать. Спасли ампулы от Тимурова. Врач, принимавший парней, удивился, откуда взяли такой мощный мгновенно действующий регенерант. Только у корпорации «Здоровье», вроде, такой есть. Их разработка. Но обрадовался, конечно, долго говорил, как повезло парням. Если б не этот стимулятор клеточной регенерации, их бы живыми не довезли.

– На оперативников корпорации смесь подействовала, – добавил Саров. – Не в той степени, как на людей, но всё таки эффект был. Скорее всего, если чуть дольше подержать их в кислотном облаке, то смерть наступила бы.

– Итого, у ЦРУ есть оружие против живой силы корпорации, есть убеждённость насчёт местонахождения базы производства вируса и желание получить всё и сразу, – покачал головой Бортеньев. – Что вы там просили, полковник?

– Захват комплекса в Либерии, – ответил Саров. – Либо это сделаем мы, либо наши коллеги.

– Действуйте, – разрешил генерал. – И быстрее. Мы, похоже, и так опаздываем. Наши коллеги владеют ситуацией больше чем мы.

– Есть, – уверенно произнёс Андрей.

– Да, и нам Подлесный нужен живым, – заметил Бортеньев. – Пока живым. Если будет сотрудничать.

Саров на последних словах поймал себя на мысли, что это исключено. Достаточно было посмотреть один раз в глаза Павла, и сразу стало понятно, что он ни с кем сотрудничать не будет. Но…

Андрей промолчал. Всё же, жизнь такая штука. Если правильно заставить – то всё может быть.

* * *

Ночь в Монровии как всегда была жаркая. После захода солнца температура здесь не опускалась ниже двадцати пяти. А в комнате сейчас, наверное, вообще было под тридцать пять. Но Слава не замечал. И кондиционер включать не стали. Юля тоже любила жару. Такую, чтобы асфальт плавился под её высокими каблуками.

Едва ощутимый ветерок шевелил занавески открытых дверей на балкон. Снаружи над комплексом светили ночные фонари, а небо было совсем чёрным. Россыпи звёзд на нём тоже казались горячими. Раскалёнными, греющими искрами разбрызганной лавы.

Тимуров в полудрёме смотрел на них. Лежал на животе, чувствуя боком и спиной Юлю. Она прижалась к нему, не обращая внимания на жару. Пропустила одну руку под Славу, второй нежно скручивала ободок его уха. Тимуров беспощадно любил всё, что касалось ушей. Вечканова быстро это вычислила, и теперь цеплялась пальцами при любом удобном случае.

Славе это нравилось. И сейчас он просто лежал, получая удовольствие. И старался выкинуть из головы ненужные мысли. Например, о том, чего боится.

Тимуров изначально ловил себя на недоверии. Два с половиной месяца они с Юлей вместе, а он до сих пор боялся, что она с ним не просто так. Пока голова была занята работой, было некогда разводить лирику, но когда они оставались вдвоём, сомнения не давали Славе расслабиться. И он видел, что Вечканова прекрасно это понимает.

Даже сейчас, в дрёме, Тимуров чувствовал, что на его затылок направлен её взгляд. Юля поспала, как всегда минут двадцать после любви, и сейчас смотрела на него. Слава не ошибся. На макушку внезапно встали её ногти, крепко впиваясь в кожу.

– Тимуров.

– А?.. – произнёс Слава.

– Ты думаешь.

Тимуров уткнулся носом в подушку, посмеялся оттуда, потом приподнялся на локти:

– Ну, вроде, не запрещено.

Юля поцеловала его шею сзади, переходя поцелуями на лопатки.

– О чём? – спросила она.

Тимуров хорошо подумал, прежде чем ответить.

– Мы что-то делаем не правильно, – произнёс он. – Павел должен быть осторожнее, а он…

Слава почувствовал, что Вечканова переворачивает его. Повернулся сам и Юля толкнула его на подушку. Налегла сверху, прижала, пристально глядя в глаза. На лице не было и тени улыбки. Тимуров замолчал под её внимательным взглядом.

– Нет, – мягко сказала Юля. – Ты думаешь не об этом.

Слава сглотнул.

– Ты думаешь о том, что Павел приставил меня к тебе, – спокойно произнесла Вечканова. – Думаешь, что так он контролирует тебя. С моей помощью.

– У него есть для этого симбионт, – мрачно ответил Слава.

Юля отрицательно покачала головой:

– Но ведь этого мало, Тимуров. Симбионт даёт всего лишь поведенческие установки, а я могу сделать с тобой гораздо больше. Убедить тебя делать всё, что Павел прикажет, даже, если ты не будешь с этим согласен. Ради меня. Так?

Слава молчал секунды, но потом утвердительно опустил голову:

– Можешь.

Нечего врать. Юля видит его насквозь. Он действительно так думает.

Вечканова прикрыла глаза на секунду, обдумывая этот ответ, и снова взглянула на Тимурова.

– Главное не скажи это Павлу, – тяжело вздохнула она. – Он меня очень любит, так что ему будет обиднее, чем мне.

Тимурова охватило неприятное чувство.

– Это тебя обижает, – произнёс он.

Это был не вопрос, но осознание. В очередной раз.

– Юля, прости меня, – Слава приподнялся, опрокинул Вечканову на постель, налёг сверху.

Юля спокойно смотрела на него из-под длинных ресниц. И Тимуров тоже провалился в чёрные пятна её зрачков.

– Не надо было… позволять тебе знать все мои мысли, – тихо произнёс он.

Едва заметная улыбка тронула губы Вечкановой.

– Тогда бы я видела, что ты мне не доверяешь, и не знала бы почему, – прошептала она. – Сейчас знаю.

– Разве так легче? – спросил Слава.

– Нет, – ответила Юля, поглаживая пальцами его губы. – По-твоему, я не могла влюбиться? Сама? Без приказа Павла.

Тимуров молчал. Не знал, что ответить. Осталось пошутить:

– Не знаю, Юля. Чем я мог тебе понравиться?

Вечканова внезапно начала улыбаться:

– Помимо смазливого лица и шикарных плеч?

Слава уткнулся лицом в шею Юли, смеясь.

– Ещё у тебя стройные ровные ноги, – невозмутимо продолжала она. – Обожаю стройные мускулистые ноги у мужчин.

– Юля-я-я… – смеялся Тимуров.

– Ну и конечно сразил меня своими пальцами при втором знакомстве, – не унималась Юля. – Помнишь, ты мне руку пожал? Размеры безымянного пальца в мужском организме закладываются под действием тестостерона, как и размеры его гормонального партнёра. Чем длиннее один, тем больше другой. А у тебя, Тимуров, только безымянный палец с мою ладонь! Представляешь, как я обрадовалась, когда…

– Я всё понял, всё, всё… – Тимуров, смеясь, начал целовать губы Юли, чтобы замолчала. – Умолкни, Вечканова!

Эта манера Юли изображать распутную женщину возбуждала очень быстро.

Вечканова обвила его талию руками, сильно нажала пальцами на поясницу, приятно промяв позвонки.

– А при первом знакомстве, ты нёс меня на руках к вертолёту, – тихо произнесла она, и Слава как-то внутренне замер при этих словах.

– Ты всё-таки помнишь это, – вздохнул он.

– Да, – Юля больше не улыбалась, – я же говорила: помню всё. Первым Павла, как он меня успокаивал, а я там… рыдала в голос. Остановиться не могла.

Тимуров тоже это помнил.

– А потом ты, – Юля нежно водила пальцами по его затылку. – Несёшь меня к вертолёту. Обнял. Держал на руках всё время. Помнишь, вытирал мне лицо от крови?

– Конечно, – прошептал Слава.

– И сразу ревновал, – Вечканова игриво прикусила губу и прикрыла глаза, заманчиво томно глядя из-под ресниц. – Когда Павел сказал, что я еду с ним.

Тимуров улыбался:

– Заметила.

– Конечно, – прошептала Юля.

Она потянулась под Славой, и он с удовольствием почувствовал напряжение её влажного от жары голого тела.

– Ты когда вышел, я Паше сказала, что пойду назначать тебе свидание, – Юля вернулась к ушам Тимурова, опять скрутила ободки. – Но он сразу сказал, чтобы я не рассчитывала. Ты откажешься.

– А ты всё равно решила проверить, – покачал головой Слава.

– Ага, – Юля улыбалась. – И выяснила, что ты хороший человек. Не пошёл со мной, хотя было видно, что хочешь. Но совесть не позволила. Проявил уважение к Павлу. Покорил меня тогда раз и навсегда.

Тимуров улыбался. Снова чувствовал себя счастливым. И хотя это пугало, в этот момент не хотелось думать о том, что это симбионт гонит дофамин и окситоцин в его мозг. Хотелось думать, что это собственные чувства. Что всё по-настоящему. Что Юля не обманывает его, а он не обманывает её. И всё-таки сказать «я люблю тебя» Слава не мог. Уже можно было, уже нужно. Но он молчал.

Вечканова ещё мгновения смотрела в его глаза, и укоризненно покачав головой, привлекла его к себе:

– Всё, Тимуров, хватит думать о том, чего нет.

На этот раз у Славы получилось. Выбросить лишние мысли и уснуть, обнимая Юлю. Правда, всего на два часа. Где-то под подушками заиграла мелодия и Вечканова, сразу проснувшись, тихо засмеялась:

– Я даже знаю, кто это.

Тимуров пошарил рукой, нашёл смартфон, взглянул на экран и выругался, смеясь. Но всё-таки провёл пальцем по дисплею, чтобы ответить:

– Ласточка, ночь!

– Какая? – засмеялся Вадим. – Почти утро. Подъём, Тимуров! Юля, привет!

Вечканова расхохоталась. Вадим её не видел, Слава держал камеру направленной на себя. Но Ласточкин, уже зная об их отношениях, конечно сделал предположение. Любопытный парень, сразу все слухи ловил. Да и Марат ему рассказал, как тут на глазах у всех роман начинался. Тимуров же по слухам у самого Подлесного женщину отбил.

– И тебе утро, Ласточка, – ответила Юля.

Взяла руку Славы, в которой он держал смартфон, развернула на себя.

Вадим окинул довольным взглядом голые плечи Вечкановой и усмехнулся:

– Тимуров, и ты мне хочешь сказать, что спишь? Рядом с такой женщиной? А что ж как ослаб?! Щас я тебе помогу: кто родился в ноябре – стоять, стоять, стоя-я-ять…

У Юли от поющего Вадима мгновенно начался гомерический смех. Она быстро села, пытаясь продышаться, начала слёзы вытирать.

Тимуров скептически покачал головой. Ласточкин своим чувством юмора уже не первый раз так Юлю довёл. То-то она любит, когда он звонит…

– Чё-ё тебе надо? – насмешливо прорычал Слава.

– Ничего, просто так! – отмахнулся Вадим. – Сейчас Маланину звонил, доложить как у нас дела. Заодно решил и тебя порадовать. Ты ж не забыл, да? Не забыл?

– Не забыл! – Тимуров уже не знал смеяться ему или плакать. – Павел сказал рано!

– Ха, – хмыкнул Вадим. – Ты не надейся, я тебе не дам спокойно спать, пока меня в команду не возьмёшь.

– Вот ты… – Слава зарычал.

– Ну, всё, я тебе напомнил, отдыхай, Тимуров, – засмеялся Вадим. – Юля, пока!

И дисплей погас.

– Наглый сучок! – Слава кинул смартфон обратно под подушку, сам сел, взглянул на Вечканову.

Та смеялась:

– Измором хочет взять.

– Взять он хочет… – пробурчал Тимуров. – Не того он взять хочет.

Юля расхохоталась:

– Слав, ты, когда злой, такой…

– Какой? – усмехнулся Тимуров.

При этом взял Юлю за коленки и подтащил к себе по постели. Вечканова крепко стиснула его бедра своими сильными ногами, и Слава сжал её всю в объятиях. Мир пока подождёт их. Они оба заняты.

Через полчаса Тимуров вышел на балкон, чуть остыть и обсохнуть от горячего пота, и позвонил Шамуну. И когда на дисплее появилось его сонное смуглое лицо, Слава насмешливо выдал:

– Марат! Какого… у тебя Ласточка шатается по ночам без дела? Нагрузи его работой! Делать, что ли, нечего?

Шамун секунду осознавал, потом расхохотался:

– Понял. Сейчас найду его.

– Как у вас там? – спросил Тимуров.

– Всё, едем домой, – Марат начал вставать, накинул рубашку на голое тело, шорты натянул.

Спал в служебном купе поезда, с раскрытой настежь дверью и окном. В микрофон смартфона проходил гудящий звук железных колёс состава.

– Часа через два уже будем, – сказал он. – Встречать нас придёшь?

Марат пошёл по вагону, мимо купе врачей, разыскивая Ласточкина. Спросил там кого-то:

– Вадима не видели?

– Да у машинистов, наверное, опять, – прозвучало в ответ с тихим смехом. – Анашу докуривает.

– Чего он делает? – не поверил Тимуров.

– Ага, уже второй день, – усмехнулся Марат. – Вчера на станции местная шпана возле поезда ошивалась. Лет по шестнадцать пацанам, пристали к нему: купи траву, купи траву. Купил!

Слава расхохотался.

– Всю купил, – улыбался Шамун. – Потом поближе их заманил. Мы с парнями их отловили, в лица «Парацельсом» пшикнули. А трава у нас теперь. Полмешка. Ласточка сказал: «И чего пропадает? Один хрен теперь не берёт». Вот и ходит, дымит.

Тимуров пытался не ржать, но не получалось: