Текст книги "Резервация"

Виктор Андреев
Резервация

Третья планета Солнечной системы пережила ядерные войны, климатические катастрофы и колониальные захваты армиями чужих цивилизаций. Земля превратилась в пустыню, на которой не осталось ничего. В этой пустыне очень редко встречалась вода и скудная растительность. Единственным уцелевшим оазисом была Австралия и близлежащие острова, половину которых поглотил океан, еще во время ядерных войн.

Колонии чужих цивилизаций, на Земле, вели постоянные войны между собой. Мало кто выжил в этом аду. Но все кончилось, когда планету прибрала к рукам группа ученых галактической конфедерации человекообразных. Они добились восстановления атмосферы планеты, в целях проведения биологических опытов и экспериментов. Дельцы конфедерации на корню скупили планету, чтобы по окончании работы сделать из нее большой галактический курорт. Власти галактики одобрили этот проект.

Оставшуюся от общества Земли горстку страшных мутантов отловили и переселили в наиболее уцелевшее место материка Евразия, которое в древности было городом и носило название – Москва. Температура планеты продолжала повышаться. Эксперименты ученых подходили к концу. Мутанты и уроды начали вести себя крайне нежелательно и место их расселения оградили защитным энергетическим полем. К резервации, для установления порядка, приставили армейского сержанта, в обязанности которого входило: Недопущение безобразий, побегов, преступлений, азартных игр, употребления наркотических веществ и тому подобное.

Сержант оказался терпеливым парнем, тем более, что не так уж был велик срок его службы в этом жутком мире.

Изредка, по статистике, где-то раз в пять – шесть лет, в районе планеты, терпело крушение какое-нибудь летающее средство.

1

Новая, маленькая и яркая звездочка зажглась прямо возле стоящего в зените солнца. Она сильно полыхнула, падая в горячую песчаную пустыню, раздавив горизонт грохотом своего падения.

Разбившийся космический истребитель обоими боковыми элеронами и носом ушел в песок. Заглушая ругательства, раздался треск отломанного, герметичного колпака кабины. Вслед за ним, на песок, вывалился и сам летчик.

Выговорив, но уже тише, еще несколько бранных слов, на разных языках галактики, человек поднялся и огляделся по сторонам. Он посмотрел вправо, но увидел только песчанный горизонт, посмотрел влево, но и там было то же самое, и впереди было – песок, песок и небо, в котором ничего не летело ему на помощь. Пилот собрался с духом и начал было ругаться снова, но понял, что его все равно никто не слышит, оставил эту затею. Он обошел вокруг лежащего на боку, дымящегося от разогрева истребителя, дал по нему со всей силы ногой и полез обратно, в кабину. Вернее, туда залезли его голова и руки, а ноги и все остальное остались снаружи.

После продолжительных поисков, ему удалось найти передатчик, портативный энергогенератор и визорное устройство. Все это он свалил на песок. Ни одна из систем разбившийся машины не желала работать и пилот, со злости, еще раз врезал ногой по железному борту. В кабине было еще что-то, что нужно было найти. И пилот нашел.

Но тут, прямо под его ногами, пробежал кто-то, схватил передатчик и принялся удирать. В изумлении пилот отпрыгнул в сторону, выхватывая сразу оба бластера, подвешенные на поясе. Но этот кто-то, укравший передатчик, нырнул в песок и исчез.

– Черт! А, зараза! – вскричал пилот, опуская оружие и снова начиная ругаться.

Еще бы, последний действующий передатчик у него сперли.

Вор показался далеко от истребителя, выскочив из песка. Бежал он уже явно налегке. Увидев это, пилот начал шквальную, беспорядочную стрельбу в горизонт и лишь когда удостоверился, что она бесполезна, остановился.

«Закопал он его, что ли? Ну так надо откапывать, или я буду здесь торчать, пока кусок солнца не свалится»? – думал пилот, заставляя ноги бежать что было мочи к месту, где нырнул в песок похититель. И он нашел это место. Нашел его сразу, потому что везде вокруг было разбросаны обгрызанные, полусъеденные куски передатчика.

Пилот испуганно оглянулся на свой истребитель и не без страха вспомнил, что возле него оставил визор и энергогенератор, а в кабине пластиковый ящик с едой и импульсную сигнальную систему. Сожалеть о потере передатчика теперь не было времени. Надо было спасать все, что осталось. И он побежал. Побежал обратно со скоростью, которой позавидовал бы даже луч света.

Страшный крик разнесся по пустыне, когда он добежал. Пилот космического истребителя – специально тренированный для войн и экстремальных ситуаций, владеющий несколькими школами единоборств, открыл шлем, орал от страшной ярости, не найдя на месте ничего, кроме самого разбитого истребителя и большого количества песка вокруг, истоптанного странными, запутанными следами. Следами, идти по которым не представлялось никакой возможности.

2

В дверь старого, чудом уцелевшего, подвала, развалившейся пятиэтажки, культурно постучали.

Три волосатых щупальца сгребли и спрятали куда-то старые игральные карты.

– Опять он нашу малину накрыл! – прорычал Мягкая Голова, запрыгивая на канализационную трубу.

– Входите, входите, сержант!

Держа наготове оружие, пилот резко ударил ветхую дверь ногой и влетел в подвал. Из темноты на него уставились три глаза сверху, четыре справа и один слева. Увидев дуло бластера, все глаза тут же погасли. И тогда пилот понял, что совершил ошибку, так грубо ворвавшись. Он убрал оружие и показал пустые руки. Глаза снова уставились на него.

– Это не сержант совсем, – произнес тот же голос, что предложил войти.

– А кто же это? – поинтересовался кто-то с потолка.

– А я откуда знаю, может, спросим, чего ему надо?

– Надо, надо, – сделал шаг вперед пилот, – воды, воды надо, вода есть?

– Давай скажем ему, что нету, – предложил кто-то и темноты.

Пилот потянулся было за оружием. Он мог бы взять воду и сам, или заставить ее принести. Но, подумав, решил не спешить. В этом подвале, Бог знает, где они ее спрятали, может, даже в песок зарыли, вряд ли найти самому. Припугнуть их? А они шасть в песок и в разные стороны.

– Да чего ты смотришь на этого урода, – закричали три глаза с бетонной канализационной трубы.

– Погоди, Мягкая Голова, может, у него что есть?

– Бейте его, пока он оружие не вытащил!

Нога с разворота съездила сразу по всем четырем глазам, они одновременно моргнули.

– Назад, сволочи! – заорал пилот, собираясь бить еще.

– Да ладно, ладно, – испуганно поморгали глаза, – Бритый, убери рога и ноги, он не шутит.

– Не шучу! – крикнул пилот, уже с трудом подавляя ярость, – есть вода или нет?

– А меняться будешь?

Рука пилота легла на рукоять бластера.

– Тогда нет воды, – буркнул один глаз.

Совершать преступление пилоту не хотелось, хотя он

легко мог это сделать сейчас, в таком состоянии. Но он был парнем дисциплинированным.

– Ладно, черт с вами, давайте меняться, – согласился он.

Четыре глаза вылезли из темноты, за ним последовал хозяин одного глаза. Три спрыгнули с трубы.

Тусклый свет, пробивающийся через щели, озарил поле переговоров.

– Кто свистнул мой вставной глаз?! – возопил на свету один из уродов.

– Кто свистнул, кто свистнул, нечего было его раскидывать где попало, надо было на резинку привязывать, – ответил ему другой.

– На резинку! – возмутился урод.

– Эй, эй, – успокоил их пилот, – ну мы придем к какому-нибудь соглашению или нет?

Все глаза снова взглянули не него, затем взоры переместилиеь на его Левую кобуру, из которой торчала аппетитная рукоять оружия.

– Вот это, – ткнул кривой волосатый палец в кобуру, – вот это, на канистру воды.

– Это? – хлопнул пилот по левому бластеру, – это только на воду? Мало!

Произнесенное им слово – «мало», заставило содрогнуться стены подвала.

– У нас тут еще пара пакетов есть, с вашей, человеческой жратвой.

Пилот кивнул в знак согласия.

– Циклоп, неси.

Один из уродов скрылся в темноте, но быстро вернулся. Десять тонких рук с присосками протянули человеку запаянную пластиковую канистру и два таких же пакета. Пилот проверил герметичность канистры и пакетов, достал из кабуры бластер, покрутил его на пальце и, выдохнув, отдал мутанту, который увидев оружие, уронил слюну на пол. На том месте, куда упала слюна, послышалось шипение разъедаемого пола. Пилот, машинально, отодвинул свой сапог.

Глаза уставились на вторую кобуру.

– А второй бластер? – . поинтересовались уроды.

– Нет, – отрезал человек, – второй не меняю.

– Чего жидишься! Чего жидишься! – заорал мутант по кличке Мягкая Голова.

– Вон, бетон жри, – бросил ему пилот, догадавшись, что они сделают с оружием, – бетон, по-моему, вкуснее пистолета, да его здесь и больше, чем железа.

– Пожалуй он прав.

Плоская, многозубая челюсть поездила, как напильник, по бетонной стене, оставив на ней пропиленную полосу.

– Ну как?

– Не, без стекла это невкусно, – ответил недовольный урод.

– А чего это не едите? – пилот потряс продуктами.

– Да ты что, двуногий, совсем спятил, хочешь, чтобы мы этим отравились?

– Ваше дело.

– Конечно наше, – ответили два рта на одной голове, – у нас еще тормозная жидкость есть, от бронехода, можем тормозную жидкость продать.

Пилот порылся в карманах. Менять что-нибудь из снаряжения было жалко, а тормозная жидкость всегда бы пригодилась. Он вытащил из кармана сложенный кусок медной проволоки и несколько мелких запчастей, показал все это уроду.

– Пойдет, – кивнул мутант.

Теперь во тьме исчез Мягкая Голова. Он вернулся с еще одной канистрой, отсосался от нее и протянул пилоту.

– На, я отхлебнул малость.

На его уродливой голове встали зубцы, три глаза на отростках, разъехались в разные стороны. Голова стал плоской и малиновой, затем затылок сморщился, и все вернулось на прежнее место. Мягкая голова, громко и сыто, скрипуче рыгнул. Довольная улыбка застыла на его физиономии.

«Вот скотина, – подумал пилот, – теперь дезинфицировать канистру придется. Ладно, зато можно будет из тормозухи сигнальные огни разводить». Пилот прихватил и канистру с тормозной бронеходной жидкостью и направился к выходу.

– Эй, как ты ходишь на двух ногах? – раздался вопрос ваади.

Человек обернулся.

– Ну я же не спрашиваю, как ты пьешь двумя ртами сразу, или вот как он, кусает затылком.

С этими словами пилот вышел.

* * *

– Пообедаем? – облизнулся одноглазый.

В ответ послышалось удовлетворенное хлюпанье хоботами.

Циклоп получше ухватил бластер щупальцами, поднес к своей пасти или хлебалу (с человеческой точки зрения было не разобраться).

– Только не весь! – подпрыгнул от нетерпения Бритый.

Циклоп поморгал на него одним глазом и откусил ствол. После короткого шипения, расплавленное железо стекло в желудок.

– Надо же, какой хороший бластер, можно даже песком не заедать, – потер живот одноглазый.

– Давай сюда, с тебя хватит! – прохрюкал Мягкая Голова. Циклоп, испуганно, протянул ему оружие. Мягкая Голова вынул из бластера батарею и кинул ее Бритому. Бритый любил батареи и всю подобную им энергетическую гадость. Сам же Мягкая Голова запустил останки оружия в рот и глотнул. Останки в животе Мягкой Головы упали на какие-то другие железяки и, дзинькнув, скатились с кучи. Бритый тоже сразу проглотил батарею, даже не укусив ее. И когда все пузо покрылось прыщами, он воскликнул:

– Ага, вот это деликатес, давно я такого дефицита не ел!

Сразу, после восклицания, на его брюхе начали вздыматься пузыри, а кое-где проскакивать электрические разряды.

– О! – подпрыгнул при первом разряде Бритый.

– Сколько в ней было вольт? – спросил Циклоп.

– Ну, если так стегает, значит, вкусная.

Удовольствие Бритого неожиданно прервал яростный крик Мягкой Головы:

– Кто съел мою кассету?!

Бритый прекратил разряжаться и удивленно переглянулся с Циклопом.

– Про что он говорит? Я ничего не расслышал.

– Натяни третье ухо на затылок, – посоветовал ему Циклоп.

Бритый натянул ухо и вопрошающе уставился всеми четырьмя глазами на Мягкую Голову.

– Чего ты орешь во время обеда?

– Да, действительно, – поддержал его Циклоп…

– Ну, вы, я знаю, что это вы ее съели, я ее за тридцать рублей купил! – не унимался убитый горем Мягкая Голова.

– Железных рублей? – переспросил одноглазый.

– Нет, бумажных.

– А, тогда фигня, – махнул щупальцем Бритый.

– Ага фигня! – налетел на Бритого Мягкая Голова, – моя фигня, моя!

– Да не вопи ты на всю пустыню, давай кинем в картишки, если отыграешься, я твою кассету отрыгну, – предложил Бритый.

Все согласились. Так и пришел час.

– На что теперь играем? – встал Циклоп.

– На последнюю лампу.

– Так нечестно! – снова заорал Мягкая Голова, кассету которого Бритый во время игры, уже успел переварить, – я видел, он под правой верхней ногой туза прятал!

– Убери хобот, а то как дам по мягкому черепу, – огрызнулся Бритый.

– Ах так! – вскочил Мягкая Голова.

– Бей его! – заорал теперь и Циклоп.

Точным ударом трех копыт в левый нижний глаз Бритого сбили с шести ног. Отросток, на котором был глаз, согнулся гармошкой, а потом опять выполз наружу. Бритый встал, поморгал подбитым глазом, и отковыряв с него когтем фингал, сунул его в рот.

– Вы это бросьте, – крикнул Бритый, – а то я сдачи дам.

Но вдруг Циклоп прекратил бить Бритого, встал, вытянул вперед свой поросший длинный щетиной и слизью глаз, поморгал в темноту черными кожными складками и разинул пасть. Клейкий, волосатый язык ударил в стену и нырнул обратно в рот. Циклоп причмокнул и пояснил:

– Муха.

– А мне? – возмутился Мягкая Голова.

– Кто поймал тот и съел! – гордо процитировал один из местных законов одноглазый.

Действительно, возмущения были неуместны, все было законно, а закон гласил:

1. Кто поймал, тот и съел.

2. Что поймал, то и съел.

3. Принимать форму того сосуда, в который тебя наливают.

Что касается третьего закона, то он уже был чисто физический.

Так что… А Циклопу действительно повезло, мухи сейчас встречались крайне редко и в большинстве своем были невкусными.

3

В это время, мирно бегающий на всех шести лапах, по останкам древнего овощного магазина Жужа, облизывал пропитанные запахом отрубей и отбросов камни. Но вот, запах кончился. Жужа попробовала на зуб камень, но сломав пару зубов, сплюнул. Камней он не ел, разве что песок. И он, хоботом, втянул в рот литра три песка. Облизнувшись, Жужа огляделся, в надежде найти еще что-нибудь съедобное, но оказалось, что ничего больше нет, что все съели до него. Он почесал свой хвост задней кривой лапой. С облезлого хвоста отвалилось несколько чешуек.

«Пойду в подвал залезу. И если никого нет дома, я у них там съем что-нибудь», – подумал Жужа и пошел к подвалу, гордый тем, что в его голове родилась такая умная мысль.

Жужа имел привычку открывать дверь головой; что он и сделал на этот раз. Только с первого удара дверь подвала почему-то не открылась.

В подвале все насторожились.

– Бритый, иди глянь, кто там ломится.

– Почему я?

– Иди, иди, ты больше всех проиграл.

Бритый лениво пополз на всех конечностях к двери. Осторожно приоткрыв ее и увидев Жужу, он замахал щупальцами и закричал:

– Иди, иди отсюда! Нет у нас ничего, проваливай!

– Дай лампочку, а то не уйду, – заявил Жужа.

Бритый отбежал от двери, схватил лампу и кинул ее

Жуже, выпихивая его из дверного проема. Жужа, чмокнув, проглотил лампу и хлопнул по животу лапой. Лампочка лопнула внутри его желудка.

– Вкусная лампа, хорошо бабахнула, – снова постучал в дверь Жужа.

– Проваливай а то сейчас в глаз получишь! Нету у нас больше ничего, – раздался из подвала уже злой голос Бритого.

Жужа больше не стал просить, он весело рыгнул и побежал греться на солнышке.

– Вот гад, – возмутился одноглазый, – это была последняя лампа.

– А если б мы не дали, – проговорил Мягкая Голова, – он бы сержанту капнул.

– Про что? Он же ничего не видел.

– Да про что попалр, из вредности.

Не дать Жуже что-нибудь проглотить было невозможно по двум причинам. Во-первых, он бы все-равно не отстал и попрошайничал до третьего пришествия. А во-вторых, потом еще и сержанту бы нажаловаться. Нажаловался про что попало, главное нажаловался. Что же касается сержанта, то тот прописал бы всем по первое число.

Солнца было много, песка тоже. Жужа отбежал не так далеко от подвала и плюхнулся в горячий песок лапами вверх. И так ему стало хорошо. Совсем рядом послышался металлический звук и шуршание песка, как будто на него положили бетонную плиту. Жужа лениво приоткрыл, один из своих мозаичных глаз, в него ярко светануло солнце, он закрыл глаз.

Но звук превратился в шум. Шум вырос, надвинулся откуда-то сверху, занося над Жужей свои бронированные мускулы и огромную плиту из бронированной стали. Увидев плиту, Жужа сразу понял в чем дело, но смыться с дороги не успел. Успел только нецензурно выругаться и… Плита проутюжила его, как носовой платок, вдавив в песок.

Жужа откопал свою трехгранную голову и удивленно ею повертел.

Огромный, стальной, четырехногий зверь, с шипением остановился чуть поодаль.

– Черт, – снова ругнулся Жужа, – опять все брюхо плоское! Когда сержант перестанет по мне на бронеходе ездить!

Из железного зверя-бронехода сержанта начал высовываться трап. Человек в шлеме и черной форме спрыгнул с трапа на землю.

– Здорово, сержант, – проурчал Жужа.

Увидев Жужу и его положение, человек разразился громким смехом, хлопая себя руками по коленям.

– Чего смеешься? – обиделся Жужа, – у меня весь завтрак из-за тебя во все дырки вылез.

– А нечего на трассе загорать, – ответил ему сержант.

– Ладно, ладно, раз тебе так весело, я тебе что-то очень важное не скажу.

– Не скажешь? – удивился сержант, – ну если ты не скажешь, тогда и я не скажу, что у меня есть ненужное железо.

При слове «железо», Жужа подпрыгнул над песком.

– Нет, нет, сержант, ты меня неправильно понял, я хотел сказать – хочешь, что-то скажу?

– Говори.

– А пожрать дашь?

– Дам, дам.

– А что дашь? – поинтересовался Жужа.

– Старый генератор, – пообещал сержант.

– Пойдет.

– Договор заключен?

Жужа утвердительно глотнул.

– Ну, говори, – посоветовал ему сержант.

– Знаешь в подвале этих троих, – щупальце Жужи, что росло прямо над глазами, показало в сторону подвала.

– Ну, знаю, – кивнул сержант.

– Ну, так вот они, там, опять в азартные игры на лампочки играют. Даже мне, другу сержанта, не хотели лампу давать.

– А ты-то откуда знаешь, что играют?

– Знаю, и потом, они опять оружие съели и играют.

– Как съели? – удивился сержант, у которого в последнее время ничего из оружия не пропадало, только один раз из бронехода слили тормозную жидкость.

– Съели, съели, у одного из них изо рта свежим бластером пахло, – подтвердил Жужа.

«Так, – подумал сержант, – опять контрабандисты с Татуина что-то здесь меняли!»

Сержант развернулся и направился к бронеходу.

– Эй, сержант! – догнал его окрик Жужи, – а поесть?

Сержант знаком показал, чтобы он ждал, а сам залез в бронеход. Через минуту в бронеходе открылся большой люк, из которого на песок рухнул старый генератор. Потом вылез и сам сержант с длинноствольным штурмовым лучеметом. Он закрыл шлем, проверил обе кобуры с бластерами и пошел к подвалу.

– Они оттуда выходили? – бегло спросил он у Жужжи.

– Еще нет, – ответил тот, откусывая от генератора предохранительную панель.

На сей раз в дверь подвала никто не стучал, она просто вылетела с куском стены.

– Патрульный обход! Разбегайся по темным углам! – завопил Бритый, засовывая карты за щеку.

Яркий луч фонаря ударил во мрак подвала, над которым загремел страшный голос сержанта:

– Так! Вылезай, Мягкая Голова, кончай прятаться, вот твой плоский затылок из-за трубы виднеется. И вообще, лучше сами выходите, а то хуже будет!

– Эй, урод двуногий, не стреляй, мы вылезаем, – послышалось из темноты.

– Давай шустрее вылезай, разгильдяи! – подгонял их сержант.

– Да мы ничего такого не делали, сержант, – виновато выговорил Мягкая Голова.

– А в азартные игры, значит, я играл, на лампочки, к тому же сам с собой, – удивился сержант.

– Да мы чуть-чуть, – попытался оправдаться Циклоп.

– Карты сюда! – приказал сержант, – и живо признавайтесь, у кого брали оружие, только не говорите мне, что вы его не ели.

– Какое оружие? – удивился Бритый.

– А ну заткнись! У кого выменяли?

– Да мы откуда знаем, – взвизгнул Мягкая Голова, – сел где-то в пустыне, пришел меняться мы и поменялись.

– На что менялись? – не отставал сержант.

– Мы ему два пакета вашей жратвы и воды, а он нам бластер.

– Хорошо, – медленно проговорил сержант, а потом опять закричал, – карты сюда, я сказал!

– Э…. сержант, может, карты оставишь? Мы их прямо при тебе съедим.

– Конечно, а потом отрыгнете и опять играть будете. Ничего не выйдет!

– Ладно, ладно, – достал карты Бритый и сунул их в протянутую перчатку сержанта.

– У тебя хотя бы старое железо есть? – поинтересовался Циклоп, – или битые бутылки?

– У меня бутылки пластиковые, они не бьются, – ответил ему сержант, собравшись уходить.

– Может, скинешь ящичек? – оживился Циклоп.

– Перебьешься, троглодит, худеть пора, – кинул Циклопу сержант.

– Совсем жрать нечего.

– Кирпичи жри, я тебя кормить не буду.

– Но они же невкусные! – возмутился одноглазый и испугался, увидев прямо перед собой черное, герметичное забрало шлема сержанта.

– Привыкать надо, – тихо проговорил ему шлем.

С перепугу, Циклоп плюхнулся на задницу.

– В какой стороне он сел? – обратился сержант ко всем присутствующим уже возле самого выхода.

– На юго-запад от отстойной ямы, – крикнул Мягкая Голова, – точно не знаю, но когда дует ветер, оттуда железом пахнет.

Сержант кивнул головой и погрозил в подвал пальцем.

– Если еще раз что-нибудь, точно, у меня все в зоопарк попадете.

Он знал, что они боятся зоопарка, там их железом кормить не будут.

* * *

– Это Жужа заложил, больше некому! – закричал Бритый, как только сержант ушел.

– Точно! – выпялил глаз Циклоп, даже выпустив из зубов кончик хвоста Бритого, который он пытался откусить.

– Ничего, одноглазый, – щелкнул щупальцем по глазу Циклопа Мягкая Голова, – когда мы его поймаем, ты отгрызешь ему хвост. Ты ведь любишь хвосты?

– Не буду я его хвост есть, он зеленый и облезлый, у Бритого хвост намного приятнее, – признался одноглазый.

– Скотина! – увидел конец своего отгрызенного хвоста Бритый и, вскочив, оторвал когтем у Циклопа несколько прыщей с живота. Прыгнув в сторону, он сунул их в рот и протолкнул хоботом в желудок.

– Совсем ополоумели! Делом пора заняться! – гаркнул на них Мягкая Голова.