Текст книги "Чёрное золото"

– Зачем водка, пить будете? На работе пьют только русские. Корейцы не пьют.

– Нет, – засмеялся Саша. – Папа сказал взять, откупаться от рыбнадзора.

– Это раньше надо было откупаться. Сейчас рыбнадзор знает, что мы здесь, и поэтому к нам не пойдут. Им уже заплачено хорошо. И они знают, что мы вооружены. Мы – сила. Нас много.

Дедушка Ан встал рядом с Алексеем, достал из ножен красивый нож, с красным драконом на лезвии и начал ловко потрошить икру в мотоцикл Саши.

– Помогу молодые вам немного, тем более что вы это делаете не для себя, а для своих матросов. У меня внук тоже служит сейчас в армии в Сибири. Может, и ему кто поможет.

Дедушка Ан запевает какую-то заунывную песню, и все остальные корейцы ее подхватывают. Темп песни все убыстряется. Саша тоже поёт вместе со всеми. Лёша с удивлением слушает неизвестные для него слова песни и видит одухотворённые лица новых знакомых, подхватывающих все громче и громче слова песни.

Лёша слышит женские голоса и недоуменно смотрит на Александра.

– У вас здесь есть женщины?

– Да, жены и сестры иногда выезжают вместе с нами, – ответил дедушка Ан. – Сейчас всем выживать приходится.

– Здесь сестра моя двоюродная, Марина, – улыбнулся Ким. – Дочь брата моей мамы.

– Познакомишь? – вдруг спросил Кузьмин.

– И не думай, Алексей. Чтобы я свою сестру познакомил с тобой. Да ты что? У тебя же в голове одни пупырышки.

– Ты не прав, Саня, – ответил Кузьмин, с ожесточением разрезая рыбу. – Я серьёзно хочу познакомиться с нормальной девушкой.

– Ты, Леха, несерьёзный человек. И я своими руками никогда свою сестру тебе не отдам.

Дедушка Ан посмотрел на них и хитро улыбнулся в свои седые длинные усы.

Кузьмин, сжав губы, отвернулся.

Когда песня закончилась дедушка Ан спросил Сашу:

– Твой друг знает, что знаменитый певец России Виктор Цой тоже кореец и его предки были тоже из Приморья?

– Да, конечно, мне кажется, что это знают все. Лёша, ты слышал песни Виктора Цоя?

– Мне он очень нравился, – ответил Алексей. – Я запомнил такие как «Печаль», «Красно-жёлтые дни», «Камчатка», «Кукушка» и много других. У меня на корабле есть целый диск песен Виктора Цоя. И когда мне очень плохо, я слушаю его.

За разговором и песней время побежало вроде быстрее. Рядом шумела тайга. Начинало уже мазать далёким светом нового дня. За работающими людьми наблюдали десятки светящихся глаз, но Алексей их уже не боялся. Корейцы нравились ему все больше и больше.

– Мы скоро уйдём и придут из тайги лисы, волки и даже медведи. Раскопают наши ямы и будут есть рыбу. Это жизнь.

К Ану подошёл низенький кореец, поклонился, и что-то сказал по-корейски.

Саша перевёл, что у него коляска полная, но он может помочь набрать в мешки рыбу для нас с тобой.

– Дедушка Ан сказал, чтобы он брал для нас побольше. Ее женщины засолят, чтобы она не испортилась, Часть рыбы будут ещё коптить. У нас есть шкафы и для горячего, и для холодного копчения. Потом пальчики оближешь. Матросы наши будут сытые.

Все корейцы изъявили желание взять рыбу для матросов.

Первые лучи солнца начали оживлять жизнь в тайге. Где-то начали кричать птицы, послышалось цвиркание цикад. Коляска Саши тоже наполнилась с горкой, тем более, что вокруг стали собираться остальные корейцы, наполнившие свои мотоциклы, и активно помогали Киму. У включённых фар мотоциклов крутилось много каких-то белых бабочек.

«Дружный у них коллектив, – подумал Лёша. – Наверное, так много тысячелетий назад их предки так же помогали друг другу».

– Нам будет плохо если сюда придут китайцы, – сказал дедушка Ан. – Они здесь были много лет назад, до русских. Корейцев они не считали за людей, заставляли работать на себя, уничтожали всю живность в тайге. Убивали много корейцев, гольдов, айнов и других народов. И только когда сюда пришли русские мы поняли, что мы тоже люди. Правда, потом русские зачем-то выселяли корейцев из Приморья в Среднюю Азию, на Амур. Много уехали туда и до сих пор живут там. Много людей сейчас живёт на Амуре. Нам лучше русские, чем китайцы.

– У нас тоже люди разные есть. Есть и хорошие, есть и очень плохие.

– Я знаю, – сказал дедушка Ан. – Но хороших людей у вас больше. Мы это знаем. Вот ты стал нашим. И я приглашаю тебя, если будет время и возможность, приезжай ещё вместе с Сашей. Теперь и мы твоя семья. Твоё горе – наше горе, твоя радость – наша радость.

Он снял с пояса свой нож с изображённым на нем красным драконом и протянул с кожаными ножнами Лёше:

– Теперь ты наш друг и можешь приезжать к нам. Мы будем всегда рады тебе. Это мой подарок. Если будет трудно в жизни, и ты увидишь корейца или китайца, то покажи этот нож ему. Он всегда поможет тебе. Это очень древний нож.

Лёша повесил подаренный нож себе на пояс и обнял дедушку Ана. У него не было слов, и он почувствовал, что глаза его начали намокать. Он никогда не плакал с детства и такое было с ним впервые.

– Саша, я знаю, что я должен встречно отблагодарить дедушку Ана. Такой обычай всех народов. Но у меня ничего нет сейчас.

– Не парься. Будет возможность, отблагодаришь. Он поймёт это.

– Давай, я сейчас спою для них песню Виктора Цоя, если им это приятно. Жаль, что нет гитары.

И, не дожидаясь ответа, он громко на всю тайгу затянул свою любимую песню Виктора Цоя:

 
Здравствуйте, девочки,
Здравствуйте, мальчики,
Смотрите на меня в окно
И мне кидайте свои пальчики, да-а…
 

Вокруг собрались корейцы и некоторые стали даже подпевать и хлопать руками.

В толпе подошедших корейцев Лёша обратил внимание на хрупкую девушку подростка. Черные волосы красиво гармонировали со сверкающими ярко в свете мотоциклетных фар глазами.

Увидев, что друг Саши смотрит внимательно на неё, она смутилась, и, опустив голову, отошла.

Саша тем временем обтянул наполненную икрой коляску специальной кожаной накидкой, закрепил ее на специальных креплениях, ещё обмотал верёвкой ее так, чтобы икра не могла вылететь или отстегнуться, потом привязал сверху к коляске два мешка, полные рыбой.

Когда песня закончилась дедушка Ан захлопал в ладони и что-то громко закричал. Корейцы побежали к своим мотоциклам, рыбаки быстро стали сворачивать сети. Несколько молодых парней засыпали землёй ямы с рыбой. Было видно, что все собирались домой. Солнце пробивалось сквозь густые листочки.

Лёша взял лопату и пошёл помогать молодым ребятам засыпать ямы. Через полчаса поляна была девственно чистой и только земля, присыпавшая ямы, могла сказать, что здесь что-то было. Мотоциклы были построены в линию для возвращения домой. На заднем сидении одного из них сидела замеченная Лёшей девушка.

Увидев, что Лёша на неё смотрит, она отвернулась. Но он заметил, что она ему все же улыбнулась.

– Саня, это твоя сестра?

– Леха, забудь ее и не вздумай к ней подходить даже! Не посмотрю, что друг – искалечу. Не вздумай портить девчонке жизнь. Ей ещё восемнадцати нет. Это не твоя девушка и никогда ей не будет. Она чистая, как утренняя роса.

Кузьмин тяжело вздохнул и отвернулся.

Дедушка Ан и его помощники инструктировали всех, кто и как поедет, что делать, если остановят сотрудники ГАИ, что говорить.

– Куда сейчас? – спросил Сашу Алексей.

– Сейчас на заимку к дедушке Ану. Это поворот в Тихоокеанском посёлке. У нас он назывался Тинкан – золотое дно. И там по улице Усатого в тайгу на заимку к дедушке Ану. Оставляем рыбу и икру. Деньги и рыба будут через неделю. Такой порядок.

– Через неделю, так через неделю. Все понятно, даже если ничего не будет, это будет одна из самых ярких ночей в моей жизни. Я ее не забуду до конца жизни.

– Ты тоже понравился всем нашим. Теперь мы с тобой одной крови! – и Саша обнял Лёшу.

Дедушка Ан попрощался с каждым за руку. Лёшу обнял и потом в сопровождении нескольких охранников с автоматами скрылся в тайге.

– Куда это он?

– Я не знаю, но он придёт куда надо. И если у кого-нибудь из наших будут проблемы, он всегда решит.

– Он что, вождь вашего племени? Как у индейцев? – Лёша крепко взялся за ручку, находившуюся за спиной у Саши.

– Он выше вождя. Его знают все корейцы Приморья и даже корейцы в двух Кореях. Если бы было можно, его выбрали Президентом обоих Корей. Но это невозможно пока. Он очень большой уважаемый человек.

Глава 3. Операция «Мюнхгаузен»

(борт СКР «Яростный». Приморская тайга)

Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхга́узен – немецкий барон, ротмистр русской службы и рассказчик, ставший литературным персонажем. Имя Мюнхгаузена стало нарицательным как обозначение человека, рассказывающего невероятные истории.

Через неделю Саша Ким привёз на корабль обещанную красную икру в банках.

– Сейчас матросы разгружают копчёную рыбу. Целый грузовик доставили. Хватит, наверное, на неделю. А дедушка Ан подарил нашим офицерам и матросам на кают-компанию и каждый кубрик по трёхлитровой банке красной икры. Это царский подарок. И здесь тебе деньги в размере месячной зарплаты! – он бросил пачку денег на стол.

– Ничего себе! Саня, и чего мы тогда флоту служим? Вернее, Родине? Может, уволиться и пойти служить дедушке Ану? А когда ему понадобится флот, мы с тобой станем его адмиралами.

Саша засмеялся и ударил Леху подушкой.

– Прежде, чем стать адмиралами, нам с тобой надо стать хотя бы капитан-лейтенантами. Это все же первое настоящее флотское звание на кораблях, которого мы с тобой пока не достигли.

Звонковая сигнализация два раза по три отыграла сигнал «Слушайте все» и потом старпом объявил: «Офицерам корабля собраться в кают-компании офицеров!»

Саша и Лёша надели жёлтые рубашки, на ноги надели тапочки с дырками, называемые «тропическими тапочками» или «тапочками подводника» и быстро побежали в кают-компанию.

Через пять минут вся кают-компания наполнилась офицерами.

– Товарищи офицеры! – скомандовал старпом.

Все вскочили, и приняли стойку «смирно».

В кают-компанию энергичным шагом вошёл командир.

– Товарищи офицеры!

Все дружно сели.

– Не буду рассказывать вам долго, – начал командир. – Скажу, по существу. Сегодня на корабль привезли рыбу и красную икру. Это дар благотворительности одного корейского бизнесмена из Приморского края. Я говорил с ним. Спасибо ему и низкий поклон, что в эти сложные годы помогает флоту и нашему кораблю. Разговор с ним навеял мне одну мысль, и он обещал мне, вернее, нам всем, поддержку. Не знаю хорошая она и плохая. Это сейчас сложно сказать. Вам это решать. Этот бизнесмен предложил мне сотрудничество. И я подумал, что мы можем что-то сделать для своего корабля своих матросов и Родины. Сами можем.

– Дедушка Ан приходил к командиру, – толкнул Лёшу рукой связист.

Зам по воспитанию перебил командира, развалившись в кресле:

– Если сказать про эту рыбу, то на бригаде или в нашем политическом органе, вернее, органе воспитания, лопнут от зависти и сразу встанут к нам на довольствие.

– Никому и ничего не надо говорить! – сказал, раздражаясь, всегда спокойный командир. – Если проболтаетесь, пеняйте на себя. Можете загубить бездарно очень большое и нужное нам дело. Все, что привезли – это наше и больше никого не касается. Пусть штабы и политотделы выбивают положенное продовольствие и деньги для нас наверху. Не могут? Мы не виноваты. Пусть работают и не смотрят на наш бутерброд с маслом.

– Я что, товарищ командир? Я ничего. Нем, как рыба.

Все офицеры засмеялись, а командир продолжил:

– Больше не перебивайте меня, я и без вас сам собьюсь! Так вот в чем суть идеи. Сейчас идёт путина в крае. На нерест идёт горбуша. Приморье очень богатый край и голодать здесь, наверное, стыдно. Поэтому я предлагаю, пока нет выходов в море, нет боевых задач, мы будем стараться прокормить себя сами. Предлагаю под руководством помощника командира создать бригаду по ловле рыбы. Здесь водится много различных видов рыбы. У нас на корабле есть японские сети. Мы в девяносто третьем году их снимали по приказанию командования. Помните, было приказание сверху? Кое-что должно было сохраниться, если не продали. Помощник, есть у нас сети?

– Так точно, есть три сети. Не все боцмана продали, – сказал, вставая, помощник командира, старший лейтенант Михайлов.

– Понятно? Вы можете возглавить ловлю рыбы? Как? Удочками, сетями, как сможете. Можете взять для этих целей один баркас. А если будет мало, то берите и командирский катер, все равно простаивает. Обратите внимание на ловлю камбалы и кальмаров. Это можно делать даже здесь в бухте. Здесь за вахту можно надёргать вёдер пять.

– Есть, все сделаем, товарищ командир! Это же не сложно, – ответил помощник.

– Теперь ловля чилимов. Зам, возглавишь с боцманом?

– Боцмана я не отдам, – взвился помощник. – Он мне самому нужен будет.

– Ладно, возьму твоего боцманенка Филюшина. Он тоже нормальный.

– Кстати чилимы – это креветки? Это же деликатес. Он же в городе подаётся в лучших ресторанах. А говорят очень полезный и питательный, – сказал зам по воспитанию, потянувшись.

– Зам, я не спрашиваю, откуда ты знаешь, что подают в самых, самых ресторанах Владика, – усмехнулся командир. – Но, если этими деликатесами будут питаться наши матросы, я против не буду. Дерзайте!

Зам заулыбался и стал шёпотом обсуждать с сидевшим рядом пропагандистом, как лучше все организовать.

– Я думаю, что командир БЧ-5 может возглавить бригаду огородников. У нас есть несколько участков земли на Шаморе. Нам выделил флот под дачи офицеров и мичманов десять участков рядом с морпехами. Дабы мы выживали. А мы отдадим эти участки под большой корабельный огород. Посадим там картошку, зелень, сделаем теплицы, посадим огурцы, помидоры. Семьям поможем. Кстати, чего тут ещё растёт, механик?

– Все растёт. С удовольствием займусь этим. Лучше что-то делать, чем бездарно просиживать штаны на корабле и ждать, когда его продаст очередной прохиндей с адмиральскими эполетами, – сказал механик Венедиктов, поглаживая начинавшую появляться лысину. – Земля здесь благодатная и климат тоже, растёт все вплоть до винограда. Широта крымская, правда долгота колымская, – усмехнулся он. – Можно сажать еще патиссоны, кабачки, тыквы, выращивать клубнику, малину, крыжовник, смородину различную.

– А мёд к столам команды, ульи поставить, – перебил механика лейтенант Кромченко. – У меня дед занимается. У него двадцать ульев есть. Если попросить, может поделиться. Он в Уссурийске живет. Главное дать ему в помощь человека, разбирающегося в этом. Я с ним проконсультируюсь, он поможет.

– Наверняка в экипаже есть человек, способный этим заняться, вот чем можно разнообразить наши столы, а если получится, то и на продажу останется. Товарищи офицеры! Подбирайте себе людей, ищите способы приложения своих сил. Дедушка Ан сказал, что стыдно сидеть голодным в сытом, благоприятном для жизни крае. И я с ним согласен.

У всех сразу появились мысли. Офицеры начали перешёптываться.

– Теперь ещё леса. Предлагаю не упускать. Там, на мой взгляд, тоже полно всяких вкусных и полезных вещей. Ягоды, грибы, черемша, щавель и так далее. Командир БЧ-2! А вы можете создать из наших матросов бригаду лесников по сбору ягод, грибов и зелени?

– Это хорошая идея, товарищ командир. Я с удовольствием возьмусь за неё. Там кедрач, орешки есть, а земляные орехи. Хо, да только начни. Почему эта идея раньше нам не пришла в голову? – рассмеялся старший лейтенант Аюпов.

– А охотники у нас есть? – спросил, улыбаясь, командир.

– У меня матрос Архипенко таёжник из Келлерово. Сейчас в отпуске, но вернётся из отпуска, проконсультируемся у него, – сказал со сверкающим лицом штурман.

– Так точно. Я охотник! – сказал лейтенант Павлов, командир БЧ-3. – Я член общества охотников и рыболовов. У меня дома есть ружье «Ижевка» и разрешение.

– Так это же хорошо, – повеселел командир. – У нас же есть матросы таёжники, как говорит штурман. Наверняка не один. У них имеется опыт охоты. Вот среди них и собирай команду.

– Я тоже охотник, – внезапно сказал Саша Ким, – с детства ходил на охоту с отцом, у меня тоже есть ружье. Запиши меня. Я и места знаю, где и что водится.

– Вот и занимайтесь вдвоём этим делом!

– Помощник по снабжению! А как ты смотришь на идею создать свиноферму и выращивать, к примеру, кроликов и свиней? По-моему, большого ума не надо, надо просто приложение сил и хорошие мысли. А набрать ребят с деревень, кто занимались этим в экипаже, наверное, не сложно?

– А где? Нужно соответствующие помещение, корма, – сказал старший лейтенант Будин.

– Какие для кроликов корма? Трава, – возразил Ким. – Это для свиней нужен хлеб, комбикорма. Но и это не проблема. Корейцы помогут. Я поговорю с дедушкой Аном. А заброшенных свиноферм в крае полно сейчас. Можно договориться об аренде не за деньги, а к примеру, за бартер.

– Вот и думай, Сергей Ярославович. Я поставил тебе задачу, а ты думай. На корабле я хозяин всего, а на свиноферме будешь ты.

– Есть заброшенная свиноферма здесь недалеко от Владика, – вдруг сказал Ким. – Я знаю. Надо поговорить с нашими и узнать.

– Отлично! Я дал вам идею, вы и занимайтесь. Матросы и офицеры не должны голодать в этом благодатном краю. Это моё мнение. И если Родина ничего не делает, чтобы нас накормить, одеть и обеспечить всем положенным, то мы будем делать это сами. И другого пути я не вижу, пока в стране существует этот базар. Сохраним корабль для страны, сохраним экипаж, и это будет наш вклад в оборону страны. У нас есть головы, руки и желание. Но все же прошу делать все без нарушения законов. Чтобы не было проблем. Положено получать лицензию на отстрел или отлов, получайте. Нельзя в это время охотиться – не охотьтесь. Займитесь другим, чем можно заниматься в этой обстановке.

– Товарищ командир! А разрешите я займусь ловлей крабов и гребешков? Морепродукты – это очень здорово, – попросил Лёша Кузьмин. – Соберём ныряльщиков, сделаем краболовушки, можно что-то купить в посёлке Крым, там есть завод. Он уже разваливается. У них наверняка что-то осталось. Может и траулер какой-нибудь из непроданных привести в порядок и в море.

– Называется не траулер, а ярусолов, – подсказал всезнающий Ким.

– Занимайтесь, штурман! Все, что на пользу корабля и команды делать разрешаю!

– А можно я займусь отделочными работами? – попросил внезапно лейтенант Петрыкин. – Я строитель, а сейчас многие делают себе евроремонты в домах и виллах. А у нас на корабле наверняка есть маляры, каменщики, обойщики, плотники, столяры. Думаю, что многие согласятся, чем сидеть на корабле.

– Петрыкин, флаг вам в руки! – повеселел замполит, вернее, зам по воспитанию.

– Признаюсь, что я об этом не подумал, вот что значит светлые головы! – командир наморщил лоб и посмотрел на зама.

Тот кивнул головой и сказал:

– Пусть занимаются!

– А я бы мог антиугонки устанавливать, ремонтировать электрику машин, – предложил командир БЧ-7. – Это несложно и потребность есть. Сейчас много автохлама гонят из Японии и Южной Кореи. У меня знакомец с «Бреста» из лётчиков занимается. Леня Балуевский. У него фирма. Он давно предлагал мне заняться. Да некогда было. А здесь почему же нет? Если для пользы дела и корабля. Надо только место найти, где это делать. Если Лёня предложит на его площади, то и проблема решена. На первое время можно взять инструменты с корабля из ЗИПов. А потом заработаем и купим.

– Насчёт купим. Все заработанные деньги мне. Мы с замом и начфином составим нашу финансовую группу. И раз в месяц отчёт перед вами. Что сколько и куда. Деньги не могут не появиться. Они будут, и если вы доверяете мне и заму, то мы будем этим заниматься. Если доход будет значительным, то можно будет и премии выплачивать и материальную помощь нуждающимся. И вообще, товарищи офицеры, я дал вам направление для вашего творчества. Продумайте все, как следует, подберите себе людей, найдите место приложения своих сил. Я жду вас с предложениями в своей каюте после ужина. Побеседую с каждым. Я думаю, что с замом по воспитанию мы все подробно обсудим предметно. Постараемся учесть все риски. И будем делать. Выживать. Как это сделал барон Мюнхгаузен, который вытащил сам себя за чуприну из болота.

– Товарищ командир, а давайте назовём нашу задумку «операцией Мюнхгаузен». Непонятно со стороны, но здорово, – со сверкающими глазами предложил штурман.

– Мюнхгаузен? – усмехнулся командир. – Пусть будет Мюнхгаузен. Это даже занимательно. Мы все же военные люди и любое действие должно иметь своё название. Но как человек военный я понимаю, что в какой-то мере наши действия будут носить неофициальный характер и в чем-то входить в противоречие с законом о воинской службе и нашими уставами, прошу научиться всех держать язык за зубами, даже с самыми близкими людьми. Иначе вы можете подвести всех нас. И ещё у меня лежат рапорта части наших офицеров и мичманов на увольнение в запас досрочно. Как быть – давать им ход?

– Нет, товарищ командир. Пока верните, – сказал Кузьмин, и его поддержало большинство желавших уйти с корабля.

Командир встал и продолжил:

– Но условие, товарищи офицеры, одно. Корабль должен быть боеготовым всегда. Поэтому не более пятидесяти процентов офицеров и экипажа могут работать, остальные должны служить, нести наряды и вахты, расходничать, заниматься уборкой и так далее.

Кузьмин покачал головой, но с командиром согласился.

– Вот это все продумайте и мне на согласование, – командир встал, и быстрым шагом вышел из кают-компании.

– Товарищи офицеры! – запоздало закричал старпом Мещеряков.

Командир лишь махнул рукой.

– Работайте! Все беру на себя.

Весь день офицеры обсуждали инициативу командира, собирали бригады из матросов и мичманов. Каждому нашлась работа. И что самое главное, идея командира вызвала большое желание всех членов экипажа в ней поучаствовать.

А вечером за ужином и потом за вечерним чаем горячо обсуждали все свои действия и предложения у командира. Обсуждение ушло далеко за полночь. Спорили, горячились, доказывали свою правду и предложения. Все офицеры и мичмана даже забрали у командира свои рапорта на увольнение из армии. Служить становилось интересно.

Уже через неделю в кубриках и кают-компании появились грибы и рыба, гребешки и чилимы.

Корейцы периодически привозили на корабль свои продукты, а много добываемого матросскими бригадами в тайге и в море продавалось на рынках Приморья через корейские фирмы.

Получали за это деньги, живые деньги, на которые можно было что-то приобрести необходимое для корабля.

Когда на корабле нет дела, начинаются различные проступки, происшествия. А здесь всем было дело, которым занимались с огромным удовольствием. Каждый делал то, что умел и что мог.

Фрегат «Яростный» стал уже через полгода резко выделяться в лучшую сторону и по дисциплине среди всех кораблей Тихоокеанской эскадры. Его стали замечать начальники, отмечать в положительную сторону.

Охотничья бригада обосновалась на хуторе матроса Архипенко, за Келлеровкой. Получая лицензии на отстрел тех или иных животных, они поставляли к столу матросов и офицеров экзотическую дичь.

В санчасти корабля стала постоянным лечебным средством женьшеневая настойка матроса Архипенко. Грибы, ягодные варения, мед были на корабле постоянным деликатесом на столах кают-компании и столовых матросов.

Уже через полгода на столы и в кают-компанию начала поступать продукция со свинофермы и кроликовой фермы.

В неофициальном банке корабля появились значительные деньги, которые шли на поддержание корабля в исправности, материальной помощи тем, кто в ней нуждался. Начали выдавать матросам, мичманам и офицерам неофициальную зарплату.

По сути, корабль превратился в большую фирму, работающую с большим положительным эффектом, но без уплаты налогов, то есть с нарушением закона. Да и не могли военные зарегистрировать никак и нигде свою фирму.

Однако командир, собирая офицеров и мичманов, говорил об этом:

– Для меня главное сохранить корабль в боеготовности, чтобы, когда он понадобится стране, он мог выполнить любое боевое задание. А средства, которыми я пользуюсь для этого, могут быть любые.

И офицеры, и матросы верили своему командиру, и экипаж корабля не просто выживал в сложной обстановке, а жил, можно сказать, неплохо.

В краткие встречи на корабле Саша и Лёша обсуждали, почему бы систему выживания корабля не внедрить по всему флоту, но приходили к мыслям, что слишком много на флоте и эскадре прохиндеев, живущих только ради собственного кармана и личного обогащения. А так море и тайга могли бы всех прокормить в эти сложные времена.

– Ты знаешь, Саша, что меня мучает? – спросил штурман друга.

– И что же? Тебе же приобрели великолепное подводное оборудование для твоих работ в любое время года. Что тебе надо для полного счастья?

– Я думаю, – потянулся штурман немного потянулся и протянул ответ, задумавшись, – в с е ж е к а к н и погляди мы занимаемся браконьерством, как ни смотри на это дело. Мы не платим налоги.

– Нет, ты не прав, Лёша. Государст в о н а м н и ч е г о т о л к о м н е п л а т и т. Е с л и с ч и т а т ь т о, ч т о о н и п л а т я т деньгами за ратный труд, то это вообще мелочь по сравнению с той радостью, которую мы имеем, работая и зная, что работаем на свой корабль и на себя. Государство довело корабли Тихоокеанского флота до полного коллапса. Половину кораблей просто надо списывать. Вспомогательного флота нет. Он распродан или работает на адмиральские кошельки некоторых адмиралов. Тех, кто были против, они посадили или выгнали с фота. Квартиры офицеров открыто продают прохиндеям. Обогащаются за наш счёт люди, сумевшие вовремя примазаться к государственному кошельку. На нас сейчас, на это плевать. А мы на своём корабле уже сегодня имеем самую лучшую и исправную технику. Мы заправляемся всем необходимым за свой счёт. Мы готовы хоть завтра выйти в море и решать боевые задачи, если понадобится. Мы сохранили корабль для флота. А у государства нет для этого денег. У них ни на что и никогда нет денег, кроме патриотических речёвок и уговоров всех, что у нас нет врагов, есть только друзья. Но я не вижу, чтобы наступил всеобщий мир. Я не вижу, что наши враги разоружаются, так как это делаем мы. Тогда зачем? Объясни мне простому русскому корейцу, на хрена нам такое государство, такие руководители, которые, как говорил знаменитый ходжа Насреддин, давать не умеют, а умеют только брать?

– Ты прав во всем этом, – вяло сказал Лёша. – Наверное, я слишком законопослушный, чтобы понимать все это.

– Ты просто, Леха, ещё не вышел из СССР и живёшь при социализме. А у нас, корейцев, свой менталитет, своё понимание жизни. Мы люди, всегда зарабатывающие своими руками при любой обстановке. А сегодня страна живёт давно при самом злобном и человеконенавистническом капитализме. Мы нашли некоторые пути решения своих проблем. Но это лишь часть решения. В море от этого мы ходить не стали, выполнять боевые задачи тоже, не совершенствуем боевые навыки. А надо бы, если все же мы патриоты своей страны. Поэтому не хандри и не думай о плохом, а думай только о хорошем. Лучше пойдём в кают-компанию. Сегодня там дадут жареную медвежатину.

– Откуда медведь? Убили? Ведь это браконьерство?

– Не мы убили. Китайские браконьеры убили медведицу, отрезали лапы, вырезали печень, как мы их спугнули. Они сбежали, а что делать с тушей? Бросить для лесной братвы? Вот мы и привезли кое-чего на пробу на корабль. Половину отдали дедушке Ану на реализацию в элитных ресторанах города. Медведица была большая. Все же деликатес отборный. И ещё там же нашли двух медвежат, – Саша усмехнулся. – Забавные такие. Как по-корейски будет медведь? Помнишь?

– Э-э-э-э-э, – задумался штурман. – Волк, по-моему – ныкти, тигр – хорани, медведь? – он задумался и потом, ударив себя по лбу рукой, сказал, – ком. Снежный ком.

– Все правильно, Кузя, только волк – ныкте, а не ныкти. Но рад, что ты запомнил. Мне приятно.

– Мне тоже приятно. Я выучил, ты говорил – хана, туль, сет, нет, тасот, ёсот, ильгоп, ёдоль, ахоп, ёль – ваш счет до десяти. И вообще, мне очень понравилась твоя сестра Марина.

– Забудь, я тебя как друга прошу! Не для тебя она. Она девушка домашняя, работящая, а ты привык с проститутками.

– Нет, Саня, здесь что-то другое. Я понять не могу себя, утонул в ее синих глазах. Она мне по ночам снится. А может, это любовь?

– Ты же сам говорил, что любви нет. Есть только секс с пупырышками.

– Саня, ну не надо издеваться. Познакомь, сам я к ней не смогу подойти.

– Настырный ты, однако, Леха. Подумаю.

– А откуда у неё такие синие глаза?

– Так я тебе же говорил, что у нас дед по матери был русский. Я взял от него свой рост, а она глаза, темно-синие глаза, как вода у острова Путятина.

– Нравится она мне, Ким. Ничего с собой поделать не могу. Поверь!

Ким засмеялся.

– Ладно, о Марине потом поговорим. Посоветуюсь с родителями. Теперь лучше расскажу тебе о медвежатах. Они погибли бы в тайге без матери. Мы их привезли на корабль. Мишка и Машка назвали их матросы. Прокормим их и матросам какая ни есть, все же радость. Смешные они. Матросы довольны. Сейчас коки их молоком отпаивают. На камбузе пристроились жить. Два месяца им только.

– Это флотский закон – подальше от командования поближе к камбузу. А откуда узнали, что Машка и Мишка? Проверяли?

– Архипенко сказал, он у тебя знатный таёжник. Следы читает не хуже корейцев.

– Ого, а я ничего не знаю. Пойдём, посмотрим на медвежат! – заинтересовался штурман.

Они пошли к камбузу. Там их встретила огромная толпа матросов, обступивших двух очень маленьких и потешных медвежат, которые, стоя на задних лапах в коридоре, сосали молоко из бутылок под одобрительные крики матросов.

Протиснувшись сквозь толпу, Саша и Лёша увидели двух очаровательных малышей, сосущих молоко, изредка издающих довольные звуки и поглядывающих своими слегка красноватыми глазками на матросов.

– Будет теперь забава на корабле, – усмехнулся штурман. – А вырастут, что делать будем?

– Отдадим в зоопарк. В тайге они жить уже не смогут. Им мать нужна, чтобы всему обучила. А ее нет и взять негде. Пойдём в кают-компанию. Обед уже скоро.

Внезапно медвежата, отбросив бутылки, бросились сражаться друг с другом и покатились по палубе.

– Который из них Мишка и кто Машка? – кричали довольные матросы.

– А ты возьми и проверь!

– Проверишь тут. Смотри, какие у них клыки!

Офицеры улыбнулись очередной забаве матросов и потом, весело перепрыгивая через комингсы, побежали наперегонки в кают-компанию. Жизнь им больше не казалась такой ненужной и законченной.

– Давай завтра сходим к нам на обед, – предложил Ким. – Может, и Марина придёт. Она иногда заходит маме помогать.

Довольный штурман ударил Кима по плечу.

Марина действительно пришла к Кимам на обед и впервые Кузьмин сидел за одним столом с девушкой, которая ему по-настоящему нравилась, которой хотел понравиться он.

Он делал все невпопад. Невпопад что-то говорил, ронял вилки и ложки, пытался подать ей ее куртку и уронил.