Текст книги "ОПЕР, или В городе нашенском"

– Отлично, но если ещё что вспомнишь, тебе больше зачтётся. Твоя бумажка в сейфе у начальника следственного отдела Надежды Петровны. Теперь ты её раб. Мой совет, с наркотой завязывай, может, со временем и с нашего крючка соскочишь. А пока топай домой, в тёплую постельку. Представляешь, мог бы на нарах сегодня заночевать.

Последние слова напомнили пареньку о жестокой действительности, и он зябко поёжился. В тюрьму не хотим, а вот погадить, помутить – пожалуйста. Очередной секретный сотрудник милиции с большой радостью, покинул моё общество. С ним я больше не контактировал, просто он мне не понадобился. А вот Надежда Петровна в какую-то игру вляпалась, и совсем не на стороне правосудия. Когда через два года разгромят нарко-точку в Доме Молодежи, оказывается одну из самых крупных в городе, отголоски дойдут и до нашего отделения. Надежда Петровна уйдет из органов в какую-то частную охранную структуру, на вольные хлеба, и совсем не по собственному желанию. Поговаривали, что у неё там была доля. Швейцар Боря загремит по полной. А вот Лёнька Пантелеев открутится. За месяц до разгрома он уволится и тихо исчезнет в неизвестном направлении. Скорее всего, начальница сдернула его с дела, как никак, а он видимо самый конкретный её минус в этих наркоделах. Только он мог засветить начальницу. Но это будет потом, и мне, по большому счёту, совсем неинтересно. В деле высветился возможный вещдок, который может привести к раскрытию преступления.

Ещё раз штудирую список одноклассников Максима и без труда вычисляю Славу Медведева, местного самоделкина. У которого руки растут, откуда надо, и прямо золотые. Парень отслужил в армии, сейчас трудится в автомастерской в центре города. Так что спешу навестить эту мастерскую, чтобы познакомиться с умельцем. Сама мастерская, всего на три легковые машины – бывший ведомственный гараж какой-то городской конторы. Приземистое здание из красного кирпича находится во дворе сталинской монументальной пятиэтажки. Невзрачное с виду, внутри оборудовано по последнему слову техники. Три подъёмника и яма под большегрузный транспорт. В дальнем правом углу – токарный станок, в левом – сверлильный, я в них не очень-то понимаю. Всё солидно и капитально. Встречает меня сам Слава, узнаю его по общей школьной фотографии. Сухопарый паренёк под метр восемьдесят, в шикарном темно-синем комбинезоне, явно заграничного производства. Судя по спецодежде, он сам грязной работой не занимается. В гараже больше никого нет. Начинаю без предисловий, показываю удостоверение и прошу уделить пару минут. Парень улыбается, совсем не напуган.

– Да хоть два часа. У нас сегодня работы нет, всех отпустил по домам.

– Скажите, кто хозяин этой мастерской?

– По документам мой отец, а фактически я заправляю.

– А где работает отец?

– В пароходстве, стармехом. Что ты всё на вы, мы вроде одногодки. Кстати, чем это я милицию заинтересовал? Криминалом не занимаюсь, – парень улыбнулся широко и открыто.

– Занимаешься. Да таким, что можешь и не выкрутиться.

– Очень страшно. Не пояснишь, в чём дело?

– Объясняю, попробуй вникнуть в суть. Убили очень высокопоставленного человека. У нас в городе, да и в крае, таких просто нет и быть не может. На ушах вся Москва стоит, не говоря уже о нас, местных.

– Москва на ушах стоит? По идее, таким делом должны люди более серьезные и опытные заниматься, а не какая-то «зелень» оперативная. Извини за высказывание. Я-то при чем?

– Москвичи грязной работой не занимаются. Они любят кричать и ножками топать. Расследуем мы, рядовые криминального фронта. Нам-то терять пока нечего.

– Значит, ты рядовой?

– Лейтенант. Напрягись и слушай главное. Мы вышли на ствол. Пистолетик немецкий, очень старый. И, кстати, был в нерабочем состоянии. Что-то в нём сломалось. Техника есть техника, особенно старая.

Внимательно наблюдаю за собеседником. Парень перестал улыбаться, в глаза не смотрит, задумался крепко. Видно, въехал в ситуацию. Я продолжил не спеша:

– Так вот, сейчас спецы разбираются, что там умельцы местные сделали, чтобы пистолетик бабахнул. И не просто бабахнул, а громыхнул на всю страну. Думаю, разберутся. На тебя как на ремонтника один кадр указал почти под присягой.

– Мало ли кто что сказал. Это доказать надо… Времени прошло много.

– Если тебя в оборот возьмут, мало не покажется. Мы же не в Америке живем, права человека у нас на африканском уровне. Нашим что человека придавить, что муху – небольшая разница, как мент тебе говорю. Так что сильно на адвокатов не надейся. Мне лично по барабану, ремонтировал ты этот ствол или нет. Расскажи без свидетелей и протокола всё про Максима и этот пистолет. И я оставляю тебя в покое. Уйду, если, конечно, ты кроме ремонта ствола ни в чём не замешан. Начнёшь крутить, мутить, тобой другие люди займутся, более опытные. Возможно, со склонностью к садизму. Лично я тебе обещаю, что не засвечу. Мы же из одного города, должны друг друга поддерживать. Думай земляк, думай.

– Убедил, что тут скажешь. Делал я этот пистолет, немецкий «Вальтер», калибр девять миллиметров. Боёк новый вытачивал. Долго сталь нужной марки найти не мог. Максим десять штук рублями заплатил. И через пару дней мы на шашлыки выбрались. Уехали на острова на сутки. Кстати, с нами три девчонки были. Симпатичные и безотказные. Вот вшестером и гуляли. А про пистолет я больше не слышал. Да и Макса я больше не видел.

– Кто был шестым?

– Охранник из Дома Молодежи, такой здоровый, зовут Борей.

– Вот видишь, как всё хорошо получилось. Я узнал, что надо, и к тебе претензий нет. Постарайся оружие больше не ремонтировать, опасное это занятие.

– Да уже понял я свою глупость. Больше не повторится. Если что, заскакивай, сделаем тебе тачку по высшему разряду. У меня тут лучшие специалисты в городе работают.

Все просто отлично. Осталось только с Максимом переговорить и узнать, кому это он пистолетик подарил или продал. Сердце трепыхнулось от радости, дело явно идёт к раскрытию. Но парнишка в Москве и придётся доложить результат расследования Надежде Петровне, она уже решит, что делать. Неплохо бы в Москву слетать, самому потрясти красавчика. А то я ещё не был в столице нашей Родины, а очень хочется.

На следующее утро доложил Надежде Петровне, что имеется подозреваемый, возможный владелец пистолета Максим Привалов, в данный момент проживающий в Москве, куда его папашу по работе перевели.

– Это всё со слов нашего нового агента, который якобы видел ствол, но в руках не держал. Этот пистолет, может, давно покоится на дне морском, что тогда? Упрутся, откажутся и всё. И вес папаши Привалова очень даже солидный. Спокойно сынка прикроет. Максим-то точно не убивал девушку, а это главное. Хотя у него причина разобраться с девушкой имеется. Окружение убитой намекает на неразделённую любовь. Он страдал, а она была холодна и равнодушна да ещё постоянно унижала. Так, в конце концов, он переморщился бы и забыл красавицу. Ан нет, она его то выгонит, то снова к себе подпустит, издевалась конкретно. И так бесчисленное количество раз. Вот и повод решить все жёстко, по-мужски.

Надежда Петровна слушала, не перебивая.

– Всё это ерунда. Слова, ничем не подтвержденные. Любой мало-мальски грамотный адвокат размажет нас по стенке. Нагоним волну на большого человека, а это окажется пустышкой. У Привалова связи громадные. Он официальный долларовый миллионер. Без доказательств нечего к нему и его сыночку соваться, себе дороже получится.

– Надо ехать в Москву и переговорить с Приваловым-младшим на неофициальном уровне. Если грамотно разговор построить, то парень может всё выложить, если, конечно, он не при делах, что более вероятно. Может и пистолет оказаться фуфлом, если Максим скажет, что у него пугач пневматический видели. Надо с ним беседовать конкретно, без всяких протоколов. Пора «колоть» парня неофициально.

– Намекаешь, что всё это проделать сможешь только ты и никто другой?

– Я не намекаю, я прямо говорю, что у меня это лучше получится. Десять дней погоды не делают. Все уже успокоились и смирились с висяком.

– Завтра попробую решить этот вопрос с вышестоящим начальством. А больше никаких версий нет?

– Полный ноль. Может, у мужика какие-то грешки были, но это не наш уровень. Если честно, то я и в Привалова не сильно верю. Не тянет он на заказчика, не тот калибр, как говорится. Толку-то гадать, надо ехать. Можно, конечно, московских товарищей привлечь, но тогда и вся слава им в случае успеха. Повторяю, на положительный результат я не рассчитываю, но вдруг повезёт.

Наверное, также думало и наше начальство, так что командировка состоялась. И была, кстати, прилично обеспечена финансово, в смысле командировочных. Вот только жить пришлось в ментовской общаге, с кухней и прочими удобствами в коридоре. Поехало нас трое, кроме меня майор и капитан из управы. Поговаривали, что они западники, поехали за госсчёт посетить родные места. Эта версия имеет право на существование, так как все десять дней в столице я тусовался в одиночку. Старших коллег я увидел только в день отъезда. Как я и предполагал, вариант с Приваловым оказался пустышкой.

Направляясь в Москву, я уже знал адрес Максима, так что на второй день сел к нему на хвост. Времени предостаточно, понаблюдаю дней пяток и приступлю к выполнению миссии, которая может свестись по большому счёту к простой беседе. До обеда всё спокойно и неинтересно, парень на учебе. Потом обедает в ресторане с друзьями-однокашниками и отбывает домой. А к девяти вечера едет в ночной клуб, где работает диск-жокеем. Зажигает, человек-праздник. Раскатывает паренек на новеньком «Вольво». Умно поступило начальство, поселив меня среди своих. Коллеги помогали летехе с Востока чем могли. Такой же, как я, лейтенант Жора подсобил с машиной в первые два дня. Покатал на своих убитых «Жигулях», пока я выпасал Макса, изучал его график передвижения. Парень оказался совсем не рвачом, взял всего тысячу за суету, ну и заправка, естественно, за мой счет. Да пару вечеров провели в приличном баре, так сказать, укрепляя дружбу между столицей и далёкой окраиной. Три вечера в клубе не дали компромата на Привалова. Он только начинал вечер, а после одиннадцати совсем исчезал из зала. Видимо совмещал работу диск-жокея с какими-то другими обязанностями. Наркотиками здесь, конечно, баловались и совсем не хило, но бомбануть клуб с налёта, с наскока не получится, нужна серьёзная подготовка. Да и всё это пустая фантазия. Просто не разрешат. Надо быть дураком и не понимать тонкостей. Если все такие заведения на сто процентов грешат наркотиками, и им разрешают, то значит, это кому-то очень и очень выгодно. И просто так, по зову мелкого мента с окраины, никто не кинется немедленно наводить порядок.

Система покупки порошка отработана до мелочей. Из рук в руки никто «дурь» не передает. Всё, как обычно, начинается со швейцара. Подходишь к нему, и если он не обнаружит на твоём лице ничего подозрительного, то отправит к охраннику. Тот забирает деньги и отсылает к другому, и уже тот, другой, провожает тебя до места, показывает, где заныкана доза. Её ты забираешь сам, провожатый в этот момент исчезает. Всё под контролем видеокамеры. В общем, тут самодеятельность не пройдет, вопрос надо решать по старой и проверенной методе. Она, конечно, козья, но у меня другого выхода нет. Да и надо мне всего-то пятиминутное откровение земляка. Если всё пусто, то я не буду дело о наркоте дальше проталкивать. Понимаю, торговать наркотиками очень плохо, но и покупать их тоже не очень хорошо. Человека никто не заставляет идти на поводу своих слабостей. Ещё пару дней понаблюдаю, скорректирую детали и нанесу удар. Надо будет ребят из общаги привлечь, чтобы они прикрыли от охраны. Вся эта моя самодеятельность абсолютно незаконна. Коллеги-менты только свидетели и, в крайнем случае, прикрытие. Три человека, включая Жору, согласны. А почему бы не согласиться потусоваться за чужой счёт в приличном клубе. И выступить в качестве свидетелей. Если уж вдруг станет жарко, то удостоверениями потрясти. Вряд ли найдутся там безбашенные, чтобы с четырьмя ментами связаться. Всё планируется на вечер субботы, когда самое разгульное веселье. У меня три дозы, купленные за прошедшие три вечера. Это, так сказать техническая сторона дела. С собой только удостоверение и вид скромника-провинциала, желающего слегка прикоснуться к сладкой московской жизни. Наблюдение за объектом вывело одну очень даже неплохую закономерность. Максим покидает заведение всегда под кайфом. Следуя из этого, посещаю ближайшее отделение милиции и договариваюсь с его начальником, майором Волковым. Он не против, если завтра я доставлю в отделение на законных основаниях человека, употребившего наркотическое средство, и организует медэкспертизу. Итак, завтра решающий день, посмотрю, куда меня личная инициатива выведет.

Идеальный момент для задержания появился около двух ночи. Мой землячок оказался в толпе танцующих. Я дал сигнал сопровождающим, они мгновенно напряглись, оказавшись совсем рядом. Максим разговаривал с красивой девушкой, весело смеялся. Я выждал мгновение, когда белокурая красавица отвернется от парня, потянул того за локоть. Максим непонимающе обернулся, успел изобразить на лице негодование, и всё – правым в дыхалку я выбил из него сознание. Музыка продолжала греметь, но танцующие рядом мгновенно остановились. Прикрытый товарищами, я быстро вложил в ладонь парня пакетик с порошком, а в передний карман джинсов еще два. Появившуюся охрану тормознул удостоверением и громовым окриком:

– Назад! Уголовный розыск.

Охранники остановились мгновенно. Я вытянул руку бездыханного Максима и показал всем белый пакетик два на два сантиметра, который многим здесь был знаком. Бумажный, наподобие аптечного, так в древности порошки упаковывали. Помощь подельников не требовалась, но они стояли рядом, всем своим видом показывая, что они тоже при деле и тоже из ментовской конторы. Да в этом никто и не усомнился. Не надеясь ни на что, я всё же выкрикнул в зал:

– Свидетели есть?

И чудо – небольшого росточка черноволосая девушка выступила вперед.

– Девушка, вы подтверждаете, что в руке этого человека находится наркотик?

Она согласно кивнула головой, и мы всей компанией покинули заведение. Откуда она могла знать, что в белом пакетике наркота? Не знает, а подтверждает. На всё про всё ушло десять минут. Максима я тащил на себе, он совсем вяло перебирал ногами. «Жигуленок» доставил нас в отделение, при понятых сделали обыск, и на свет появились ещё два таких же пакетика. Девушка подписала все бумаги, думаю, это она сделала из мести. Чем-то обидел её красавчик. Она уехала вместе с моими коллегами, те пообещали доставить её до дома в целости и сохранности.

Пока задержанного возили на медэкспертизу, я с дежурным старлеем пил кофе, радуясь в душе, что пока всё идет отлично, точно по сценарию. Через час приступил к допросу по всем правилам криминальной науки. Представитель «золотой молодежи» уже пришёл в себя и взирал на меня с пренебрежительным высокомерием.

– То, что ты задержан при попытке продать наркотик, меня не волнует. Этим местные товарищи займутся. Я не против, если ты с ними договоришься. При условии, конечно, что честно ответишь на мои вопросы. Я, кстати, из твоего родного города, видишь, из какого далека прибыл?

Парень глянул заинтересованно, но ничего не ответил, видно, решил играть в молчанку, надеется что в клубе подняли «волну», и помощь от папочки прибудет незамедлительно. А меня его молчанка совсем не устраивает. Чем я быстрее его разговорю, тем у меня больше шансов. Влияние его папаши совсем не стоит сбрасывать со счетов. Заодно проверю характер, мог он пойти на преступление или нет.

– Надеешься на родителей? Думаешь, вытащат и отмажут от любого преступления, ведь так? Нам с тобой проще договориться, – парень упорно молчит. – Ну, ну, продолжу в том же духе, посмотрю, на сколько тебя хватит. Ты, сучара конченная, в моём родном городе торговал «дурью» и здесь продолжаешь. За это ответишь прямо сейчас. Посмотрим, какой ты стойкий боец.

Я подошёл к сидящему на табурете парню и залепил ему такую оплеуху, что тот слетел на пол. Снова усадил на табурет. Конечно, я нарушил все, что можно нарушить. Мне и самому неприятно, что я его ударил. Успокаиваю себя тем, что на улице бьют гораздо жёстче. А это совсем немного за его наркобизнес. Но вспоминается избитый до синевы Шира. Мне тогда было просто стыдно за своих коллег. А когда на ночном дежурстве навестил в камере задержанного в краже мобильника пацана, увидел жуткий страх в его глазах, просто растерялся. Я не хочу внушать людям ужас только своим появлением. А вот сегодня сделал первый шаг к этому. И совсем скоро не буду ничем отличаться от своих старших коллег. Может быть, во мне сейчас сыграла классовая ненависть? Ведь будь я одним из них, отношения с Викой сложились бы куда удачней. Но отступать-то некуда: если вернемся с пустыми руками, выходит, зря ехали за тысячи верст. Подхожу к парню вплотную, тот сжимается, ждёт удара. В глазах пляшет страх, смотрит на меня уже заискивающе, отчего мне вдвойне неприятно. Если человек не сломлен, он даже смотреть на тебя не будет. Уставится в пол, ожидая любого продолжения, пусть даже самого страшного. Душу пронзила простая и ясная мысль: я этим заниматься не хочу. Но не хотеть заниматься в общем, это не значит прекратить заниматься в частном. Так что, продолжаю свою партию.

– Ну как, брателло, будем говорить или молчать? Смотри, пока твой папочка примчится выручать беспутного сыночка, тому уже почки отобьют и скажут, что так и было. Представляешь, от твоей красоты ничего не останется, будешь ходить с вечно опухшим лицом. У нас в ментовке с этим просто.

Смотрю на него, не мигая, как удав на кролика. Стараюсь придать себе свирепый вид, в чём, наверное, и преуспеваю. Парень неожиданно заплакал. Видно дошло, что папа далеко, а я совсем рядом. Сразу же меняю тон. Теперь я хороший и душевный мент, который всеми силами пытается помочь узнику.

– Ну-ну, не надо слёз, ещё ничего страшного не произошло и, возможно, не произойдёт. Отвечай честно, и мы вместе подумаем, как тебе выпутаться из этой очень плохой ситуации. У меня к тебе всего один вопрос, от которого зависит вся твоя жизнь. Расскажи про немецкий «Вальтер» девятого калибра.

– Какой «Вальтер»? Ничего у меня нет и не было.

Парень испугался сильно. Знает, сука, где его ствол бабахнул. Знает, что его подружка погибла.

– Да тот самый, который ты ремонтировать отдавал однокласснику. Слава уже во всём признался. Сказал, что заменил в нём пружину и боёк новый выточил. Пойми, дурья голова, дело-то очень серьезное. Из тебя все равно этот ствол вытянут, но только вместе с кишками, и твой папочка не поможет. Потому как из этого пистолета убит очень важный человек, которому твой родитель и в подметки не годится. Подумай хорошо. Я не тороплю. Тебя в момент убийства в городе не было, так что, по большому счёту, ты в стороне. Скажи, кому продал пистолетик и мы, что вполне возможно, тихо разойдёмся.

Было видно, как парень напряженно думает, борется с собой: рассказать или нет.

– Рассказать тебе все равно придется, и никуда ты не денешься.

И Максим внял моим убеждениям:

– Пистолет мой, я его в Белоруссии нашёл. Там у меня родственники. А где потерял, не помню.

– Потерял, так потерял. Подробней про потерю расскажи. Как это можно потерять такую объемную и тяжелую вещицу?

А душу накрыла грусть-тоска. В глубине этой самой души понимаю, так оно и есть, парень не врёт. Ну а если так, то раскрываемость этого дела снова приближается к нулю.

– У нас ещё дома «наезд» случился. Одна левая бригада нас прессовала.

– За продажу некачественных наркотиков?

– Ну, примерно… Вот пока эти тёрки шли, я и таскал с собой «пушку». Потом всё вроде улеглось, с нас вину сняли, и я на радостях набрался.

– Напыхался, наверное.

– И то, и другое. В клубе коньяк пил, а на улице раскумарился. И, конечно, вырубился во дворе дома на лавочке. У меня в этом доме подруга жила, я к ней и припёрся. А она не пустила меня к себе. Часа через три, под самое утро, очухался и домой отвалил. Потом ещё целые сутки в себя приходил. Вот тогда и вспомнил про пистолет, а его у меня уже не было.

– Думаешь по пьяни где-то выронил? – закидываю провокационный вопрос.

Но парень отвечает честно, не идёт на подброшенную мной подсказку:

– Он просто не мог сам выпасть из спецкобуры. К тому же ремешком был пристегнут к поясному ремню. Думаю, его забрали, когда я был в отрубоне. Но опять же, права на месте оказались, как и портмоне с приличной суммой. Всё так и было, я клянусь.

К сожалению, парень кажется не врёт. Расследование снова уперлось в тупик. И совсем нет смысла подтягивать этого кадра вплотную к следствию. Он своё дело сделал: привёз пистолет и благополучно потерял. Пусть пока гуляет, его всегда можно будет достать, конечно, при острой необходимости.

– Слушай сюда: я пока шум из-за пистолета поднимать не буду. Я тебе верю, поэтому пока гуляй. Но этот ствол я обязательно отыщу, и если ты соврал, утаил что-то или, не дай Бог, продал, то не обессудь, разговор будет крутой. Мы подтянем тебя к делу по полной. Еще раз спрашиваю, ничего не утаил?

– Как на духу, честное слово, всё так и было. Кстати, может тебе деньги нужны? Я-то знаю, как в милиции платят. Могу подкинуть.

– Исключено, дорогуша. Траты твои впереди, тебе за наркоту придётся откупаться от местных. Судьба в моем лице шлёт тебе предупреждение, так что думай, пока ещё не поздно.

– Обязательно подумаю. Слушай, лейтенант, выручи уж до конца. Дай сотик на минутку.

Я отдал телефон и ждал, пока парень расскажет родителю, в каком он отделении, ничего с ним страшного не случилось, но финансовая помощь нужна и срочно.

Старлею я сказал, что задержанный меня больше не интересует, в нашем расследовании он не при делах.

– Сруби с него бабок, сколько положено и отпускай. Наркоту-то я ему подсунул. Кстати, через полчаса здесь будет его папочка – долларовый миллионер. Я думаю, он легко выкупит убойные протоколы на сыночка.

Дежурный врубился сходу, предложил и мне до конца поучаствовать в этой игре, а то как-то некрасиво получается, мол, дело организовал, а от премии отказался. Оказывается, выкуп называется премией. Я его сдержанно поблагодарил и отправился по своим делам.

Вернулся домой через десять дней. Лететь самолетом вместе с коллегами отказался категорически. Боюсь летать. Ну, как говорится, боишься, так боишься, добирайся поездом. Качайся неделю в вагоне. Утомительное занятие, конечно, зато целая неделя полного безделья: ни забот, ни тревог. Да и Россию посмотрю, когда ещё такая возможность представится. До Урала было скучновато, а вот от Новосибирска очень даже весело. Вагон наполнился перегонщиками. Молодые, спортивного вида ребята зарабатывали на жизнь перепродажей машин. Купил, перегнал, продал. И так круглый год, один на один с погодой, разбитой дорогой и другими мутными прелестями нашего такого же мутного жития. Познакомились, водки попили и адресами обменялись. Обещал помочь при случае, мало ли, какие заморочки могут возникнуть у ребят в чужом городе. В общем, получился у меня настоящий недельный отпуск.

Появился на службе в расстроенных чувствах; доложил, что парень не при делах: не видел, не слышал, не приобретал и не продавал. Всё логично, кто захочет добровольно на срок раскручиваться, имея за спиной очень влиятельного папашу. Самое удивительное, но начальство восприняло эту неудачу спокойно, ну не получилось и не получилось. Ничего, мол, не поделаешь, если одна из версий оказалась пустышкой. Снова однообразная текучка милицейских будней таких серых, когда выпивка – одна радость и единственный праздник жизни. Я не участвую в таких мероприятиях, а значит, закономерно отделяюсь от коллектива. Ко мне обращаются только по необходимости, только по работе и не больше. Как-то посидел часик с сержантами, выпил сто граммов хорошего коньяка и выслушал поучения, что веду себя неправильно, пора определяться и прибиваться, наконец, к какому-то краю. Пора становится своим среди своих. Многим кажется, что я смотрю на них свысока, и что я человек в милиции временный, если не сказать случайный. Такие как я, обычно уходят в адвокаты или начинают работать против своих в службе собственной безопасности. Я всё понял и, конечно, не возражал. В адвокаты не собираюсь, тем более в СБ. Пообещал подумать и исправиться. А что тут думать, уходить надо, пока дров не наломал.

Не могу отключиться от последнего дела. Думаю о нём чуть ли не круглые сутки. Так и до дурдома недалеко. И всё мне кажется, что разгадка совсем близко, а я прохожу рядом и не вижу. Чтобы скинуть проблему, её надо решить.

И только напрягся, чтобы подойти к делу нестандартно, как одно очень приятное событие снова выбило меня из колеи. Событие не просто хорошее, а сногсшибательное, заставившее сердце замереть от счастья. Мне позвонила Вика и долго рассказывала, как ей плохо, скучно и одиноко. Не очень в это верится, но слушать мелодию ее голоса готов сутки, боюсь прервать, боюсь вставить слово. Опираясь на небольшой милицейский опыт, ждал, когда девушка выговорится и перейдёт к главному, к конкретному, и дождался. Вика спросила, чем я вечерами занимаюсь. Я ответил, как ей хотелось: сижу по вечерам у телевизора или компьютера, если не на дежурстве. Но на дежурствах через день, так как людей у нас не хватает. В общем, тоже скучно и неинтересно. Оно и недалеко от истины, вот только почти каждую ночь провожу с соседкой, у которой муж сейчас в рейсе, и у нас полная свобода действий. Не рассказываю, что мама по этому поводу на меня сердится и не разговаривает, отец посмеивается, но тоже, кажется, осуждает. По крайней мере, всё намекает, что мне бы пора завести ровесницу да жениться. Меня самого пугает привязанность к этой миниатюрной женщине, боюсь, что никогда не смогу от нее оторваться. От ее божественной близости я просто теряю силу воли. Хоть это и великолепно, но паутина, в которой я запутываюсь, держит меня всё сильнее и сильнее. Говорят, клин клином надо выбивать. Наверное, Виктория смогла бы это сделать. Слушаю её голос, представляю её лицо и все сильнее хочу увидеть её. Робко предлагаю встретиться, ведь нам обоим грустно и скучно. Она выдержала минутку, как бы раздумывая, и предложила тот же ночной клуб. Отлично, тем более, у меня скопилась небольшая сумма, и мне не надо ни на какое дежурство. Кажется, опять повезло, сам-то я никогда не решился бы позвонить первым.

Прошло почти два месяца после нашей последней встречи, на дворе сентябрь, ещё по-летнему теплый. Я заехал за ней в одиннадцать вечера, и мы снова были в джинсах и батничках, правда добавив к ним лёгкие пуловеры. И как ни странно, у нас у обоих они светло-серого цвета. Вика такая же красивая, я с трудом верю, что она со мной, и я, в общем-то, могу уже назвать её своей девушкой.

Вечер в клубе удивительно спокойный, и мы не пропускаем ни одного медленного танца. Больше молчим, какие могут быть слова, когда голова Виктории на моём плече. И я щекой чувствую её дыхание. Ритм танца заставляет нас иногда плотно прижаться друг к другу, и я понимаю, что моя спутница совсем не против этого. Так же как и в первый раз, пью апельсиновый сок и совсем не хочу коньяка. Зачем мне поднимать настроение, если я и так на седьмом небе. Так же как и в прошлый раз, мы рано уехали из клуба, и как тогда, в два ночи, были у её подъезда. Но в этот раз я проводил Вику до дверей квартиры. Поцеловать девушку, даже в щёчку, я почему-то не решился, как и не решился обнять. Попытку, конечно, слабую сделал, но девушка гибкой змейкой выскользнула из моих рук.

– Когда встретимся?

– Когда в кино пригласишь, тогда и встретимся.

Девушка засмеялась и скрылась за дверью. Я сел в машину и отчетливо понял: Вика моя женщина. Всё у нас получится, всё будет хорошо. Я в предчувствии очень близкого счастья: и в жизни все будет отлично, если меня выбрала такая женщина.

А на работе у меня новое дело. Кто-то сильно избил заезжих коммерсантов, занимающихся автобизнесом. Парни снимали квартиру в нашем районе, и заявление подали, так сказать, по месту жительства. Поначалу казалось, что раскручу это преступление легко и быстро, а вот на деле сразу всплыли признаки висяка. Все альбомы с фотками ныне действующих гопников оказались не у дел. Нападающие, а их было шесть человек, одеты в кожаные короткие курточки, мотоциклетные шлемы, закрывающие лицо, армейские ботинки с высоким берцем. Прямо какая-то военная организация, наподобие неонацистов. По обширной базе данных в нашем регионе не было приличных неформальных объединений. Так себе, молодежная самодеятельность в зародыше. А эта шестерка действовала очень профессионально. По словам потерпевших, все нападающие были очень хорошо подготовлены физически, владели приёмами рукопашного боя. Сами коммерсы – бывшие спортсмены и в единоборствах разбирались. Но они почему-то больше отмалчиваются, и мне думается, что они знают гораздо больше. И скорее всего, просто боятся – им, как-никак, работать и дальше в нашем городе. Кстати, в милицию заявили врачи, а не сами потерпевшие. Администрация авторынка от комментариев отказалась, у них все хорошо, все отлично. И ни у кого к ним никаких претензий. А что за территорией рынка творится – это не их дело. Вы – милиция, вы и разбирайтесь, это ваши проблемы. Дело буксует и снова попадает под контроль управления. Власть панически боится мало-мальски организованных сообществ. Очень болезненно реагирует на их появления. Старается сразу в корне их уничтожить. Недельку потолкавшись среди автомобильного бизнесменов, собрав кое-какие факты, доложил версию начальству. Да и не версия это, а стопроцентный факт. Очень хорошо организованная банда собирает налог с приезжих автодилеров. И собирает так профессионально, что никто не дергается, не сопротивляется, не заявляет. А пострадавшие сибиряки понадеялись на свою силу, все, как-никак, бывшие борцы и боксёры. Результат плачевный, кончилось больницей. Против них применили дубинки, электрошокеры, кастеты. Шансов победить у спортсменов не было, нападающие были лучше вооружены и более профессиональны. (Другая разборка наступит не скоро, когда ещё появятся перегонщики, несогласные платить, особенно после такой демонстративной акции устрашения). В районе рынка опрашивать людей бесполезно, а вот за последним постом ГАИ, за городом – другое дело. У многих перегонщиков поездки носят разовый характер, берут машины для себя. Так что таким терять нечего, когда они появятся ещё в этих краях.