Текст книги "Марина Голуб в жизни, театре, кино. Воспоминания друзей"

– Молодые люди, может быть, у вас есть лишний билет?

– А что тут такое? Почему толпа? – спросили они с характерным акцентом.

– «Сладкая жизнь»! – в полном восторге закричала Марина.

И тут один из парней, окинув её сытым, довольным взглядом, философски произнёс:

– Сладкая жизнь? Говно!

О, сколько раз мы вспоминали эту непреложную истину!

* * *

На четвёртом курсе для Марины Голуб наступил звёздный час. Она сыграла главную роль в дипломном спектакле «Хэлло, Долли!». Ставить начинал Виктор Яковлевич Станицын, а завершал уже Олег Георгиевич Герасимов. О триумфе студенческого спектакля написала газета «Советская культура», что было совершенно невероятно. Заметка называлась «Аплодисменты на экзамене».

«Студенты четвёртого курса Школы-студии МХАТ показали мюзикл “Хэлло, Долли!” по пьесе драматурга Т. Уайльдера. Роль Долли Леви темпераментно исполнила молодая актриса М. Голуб. Режиссёр-постановщик спектакля О. Герасимов, художник О. Шейнцис, балетмейстер О. Всеволодская-Голушкевич. Успех вместе с исполнительницей заглавной роли М. Голуб разделили ее сокурсники Д. Золотухин, А. Омельченко, О. Шлыкова, Н. Храбровицкая. И хотя на экзаменах аплодисменты не всегда уместны, они не раз раздавались в зале»[4]4
  Плисецкая Е. Советская культура, 20 июля 1979.


[Закрыть].

– Марина в этих аплодисментах просто купалась, – говорит Павел Каплевич. – Почти на каждый спектакль приходила её бабушка. Однажды я вошёл в зал, она подозвала меня: «Пашка, садись, я тебе место заняла». Вид у неё стал заговорщицкий: «Вот, Маринка – моя внучка. Теперь представь, что она не моя внучка, чужая. И я тебе чужая: не знаешь ты Анастасию Ивановну. А теперь посмотри на сцену. Ведь Маринка-то лучше всех!»

И, действительно, Маринка блистала.

– Для меня в этом мюзикле был парадокс. Прямо скажем, Марина не обладала особыми вокальными данными, – говорит актёр Александр Балуев. – Но она брала этот зал совершенно умопомрачительными движениями, фантастической свободой существования на сцене, силой характера, обаянием, красотой, харизмой. Она же всему верила абсолютно. Ей сказали «мюзикл», она и решила петь даже там, где можно было просто говорить. Мы, будучи младше Марины на один курс, дежурили в фойе учебного театра и смотрели этот спектакль по многу раз. Это было очень ярко. На мюзикл рвалась вся Москва. Люди спрашивали лишний билетик на подступах к МХАТу, готовы были висеть на люстрах – только бы увидеть постановку. Ещё хочу сказать, что Марина в роли Долли была чертовски похожа на Барбару Стрейзанд. И играла она не хуже.

Путь в театр

Марина думала, что после триумфального окончания Школы-студии МХАТ перед ней открыты двери всех театров. И вроде всё складывалось… О её таланте тепло отзывался Валентин Плучек, своей характерностью она понравилась Георгию Товстоногову, Андрей Гончаров разглядел в молодой актрисе трагический потенциал. Театру сатиры и Ленинградскому БДТ Марина предпочла Театр имени Маяковского. Но перед самым открытием сезона ей было объявлено: «Вас не взяли».

Объяснение можно найти разве что такое. Судя по всему, амплуа Марины Голуб не соответствовало её возрасту. Будучи совсем молоденькой, она больше подходила для взрослых ролей. А в каждом театре для таких ролей уже были звёзды. У Гончарова – Наталья Гундарева, у Плучека – Татьяна Васильева, у Товстоногова – Светлана Крючкова.

– Куда бы я ни показывалась, все говорили: «Ах, какая хорошая, но…» Я это «но» понимала, а жить и играть хочется сегодня, – скажет много лет спустя Марина Голуб о том периоде.

…Иначе смотрел на всю эту ситуацию Маринин отец. Ему казалось, что виноват был он. Дело в том, что Григорий Ефимович работал тогда в управлении культуры. И когда узнавали, что в труппу хотят взять дочку Голуба, директор театра непременно говорил:

– Вот пусть Голуб нам штатную единицу спустит, тогда и поговорим…

Было ли так на самом деле, теперь понять трудно. Но факт остаётся фактом: несколько лет успешную выпускницу Школы-студии МХАТ не брали ни в один театр.

– Господи, чего я только ни делала! – говорила Марина Голуб. – Помню, как добиралась в лютый мороз на Ленинградку в какой-то клуб «Ладога», где преподавала маленьким детям танец, потому что надо было зарабатывать деньги. И, кстати, первая запись в моей трудовой книжке тоже связана с этим клубом. Актриса им была не нужна, и потому я получала зарплату как балетмейстер.

Однажды мне сообщили, что режиссёр Игорь Сиренко, который только что возглавил Театр имени Пушкина, ищет девушек в труппу. Я рванула туда. На служебном входе в толпе таких же желающих, как и я, оказалось, что речь идёт лишь о массовке в спектакль «Оптимистическая трагедия», где жена режиссёра Светлана Мизери играет Комиссара. Но как всякий утопающий, который хватается за соломинку, я решила стоять на смерть: мало ли как повернётся – сначала массовка, потом, глядишь, и что-то посерьезнее…

Спускается администратор: «Так, нам нужны девушки-волны». Все молчат, отшатнулись. Я решила не упускать момента, говорю: «Я девушка-волна!» – «Проходите. Как вас зовут?» – «Марина Голуб». – «Мариночка, мы сейчас дадим вам голубой шарф, идите с ним на сцену – там режиссёр, и он вам всё покажет».

Я беру шарф, иду на сцену. И слышу команду Сиренко из-за режиссёрского столика: «Сейчас идут волны, потом появляется Комиссар. Начали!» Зазвучала революционная музыка, я со своим шарфом бросилась на авансцену и стала извиваться так, словно объявили штормовое предупреждение. Я играла за всех: за свиту и за короля. Ну, теперь-то я своего не упущу. Возьмут и на роль, и в штат. Проходит минута, другая, музыка звучит, но только действие вокруг стало поумереннее. Я, оказавшись в центре, продолжаю извиваться. И вдруг слышу вопрос Сиренко в микрофон полушёпотом: «Кто вот эта барышня?» – «Где?» – «Ну, вот эта, которая Мизери сейчас перекрывает». Ему говорят: «А это статистка, девушка-волна». – «Как её зовут?» – «Марина, кажется».

«Мариночка, простите, пожалуйста. Вы что играете? – этот вопрос был уже обращён ко мне. – Вы волна, а не Комиссар! Вы перекрыли Мизери, и я её не вижу». Я чуть не расплакалась: «А куда мне деться?» – «Ну, за неё зайдите, девушка». Я зашла. Постояла волной и ушла. Больше меня не приглашали…[5]5
  Марина Голуб: монолог // Приют комедиантов. Путь к славе. ТВ-программа. ООО «Эксклюзив-ТВ», 2012.


[Закрыть]

* * *

После очередной Марининой неудачи с театром её мама, Людмила Сергеевна, которая успешно работала в Москонцерте, уговорила дочь попробовать себя на эстраде. Намечался концерт в Сочи, где в первом отделении Людмила Голуб выступала с чтецкой программой, а во втором Гелена Великанова пела романсы. Марина колебалась:

– А что я буду делать?

– Читать, – твердо сказала Людмила Сергеевна.

– А что? – спросила Марина.

– «Материнское поле».

– Мааам, в Сочи «Материнское поле»? Что-то не очень подходит.

– Вот мы и проверим: артистка ты или нет.

– Куда было деваться? – вспоминала Марина Голуб. – Приезжаем в Сочи. Сидит полный зал. Я выхожу на авансцену: «Добрый вечер, дорогие друзья!» – всё, как полагается. И объявляю: «Чингиз Айтматов. “Материнское поле”». И из третьего ряда голос: «Ну вот только этого нам еще не хватало!» Мне сделалось дурно. Я повернулась к кулисе, взглядом столкнулась с мамой, которая абсолютно с невозмутимым видом сделала мне знак: «Ничего. Ничего. Читай».

Я начала читать. И в конце были аплодисменты, и даже крикнули «браво». Потом в кулисах мама говорит: «Ну вот, значит, ты всё-таки артистка».

Когда-то, когда Людмиле Голуб пришлось уйти из Театра имени Гоголя и перейти в Москонцерт, её мама не очень этому обрадовалась.

– Люд, ну что это за эстрада такая?! Раньше я приду к тебе в театр, мне со всех сторон: «Здрасьте, Анастасия Ивановна! Проходите, Анастасия Ивановна!» В ложу меня проведут, удобно посадят. А теперь ты с этим чемоданчиком по Москве шляндраешь, шляндраешь…

Но однажды Людмила Сергеевна съездила на гастроли, привезла большой гонорар, положила деньги на стол перед матерью. Анастасия Ивановна посмотрела и выдала коронную фразу:

– Людк, а эстрада-то ничаво.

К тому периоду относится ещё одна история, которую легендарная Анастасия Ивановна, жившая тогда в коммуналке, рассказывала так:

– Есть у нас сосед – где работает, оттуда и тащит. Электриком был – всё проводами пообматывал, в сантехники пошёл – всё унитазами заставил. Так вот, позвал он меня к себе телевизор смотреть. Прихожу, вся семья его сидит, концерт смотрит.

И тут он спрашивает: «А за что это, интересно, артистам такие деньги платят?» Я чувствую – в мой огород камушек. «Чего это они такого умеют, чего мы не можем, Настасья Ивановна?»

Ну, я и не выдержала: «Ты, Вась, чем водочку трескать, надень кобеднишный костюм и белую рубашечку с галстуком. А потом выйди на сцену, у них там микрофон посередине стоит. Подойди к микрофону и всему залу скажи: «Здрасьте, товарищи! Обосрёшься!!!»

В Москонцерте Марина Голуб проработала два года.

– Я страшно благодарна тому времени, поскольку самое трудное в нашей профессии – это выйти один на один к зрительному залу, – говорила она. – В театре всё по-другому: у тебя есть партнёры, есть грим, красивые платья, декорации – за всем этим можно скрыться. А на эстраде не скроешься никак, поскольку, кроме микрофона, у тебя ничего нет. Но зато и отдача на эстраде гораздо больше. Мне это столько дало! Я стала видеть и чувствовать зрительный зал, паузы, лица. Я могу собрать публику, я могу ею владеть, и всё это мне дали те годы, когда ни один театр не брал меня в свою труппу[6]6
  Голуб Марина: монолог // Линия жизни. ТВ-программа. ГТРК «Культура», 2010.


[Закрыть].

* * *

– Мы познакомились с Мариной в январе 1979 года на юбилейном вечере Вениамина Захаровича Радомысленского – ректора Школы-студии[7]7
  Вениамин Захарович Радомысленский – театральный педагог, театровед, заслуженный деятель искусств РСФСР. В 1945–1980 гг. – ректор Школы-студии МХАТ.


[Закрыть], – рассказывает Людмила Черновская, руководитель молодёжной секции Дома актёра. – Марина была в числе гостей. Она эффектно сидела на подоконнике, закинув ногу на ногу, и все вокруг шептались о её умопомрачительной причёске и сногсшибательном оливковом костюме.

Мы подружились. Она стала часто приходить в Дом актера. Я знала, что с театрами у неё никак не складывается. Мне звонили: «Люсь, а Маринка ваша… Работы нет никакой – сидит на Тверском бульваре в шубе и с кем-то поет». Мы смеялись: какая молодец, не унывает!

…Так прошло какое-то время, и вдруг Саша Боровский и Женя Каменькович мне сообщают, что в ГИТИСе учится фантастический парень Гриша Гурвич, и что он может придумывать капустники. Я обрадовалась: «Ребята, так давайте его к нам!»

Гриша пришёл со сценарием «Голубого огонька». Я позвала Наташу Храбровицкую, Володю Зайцева, Юру Васильева, Володю Симонова и, конечно же, Машу Голуб. Что творилось – я вам передать не могу! Это был фурор. Марине досталась роль стрелочницы, у которой берут интервью. Она сыграла блестяще. Так смешно, что просто всех уложила в этом номере.

Через много лет в память о Григории Гурвиче Марина Голуб напишет:

– Первый капустник в Доме актёра, тот самый первый, который ты написал в старом Доме на Тверской, тогда улице Горького. Потом будет много других, и после пожара в новом Доме. А это был первый. Я играла работника железнодорожного транспорта. Когда я получила текст, мне он показался несмешным, но ты сказал, как я должна это говорить, и реакция была оглушительная. Табаков чуть не упал со стула от смеха, Марк Захаров смеялся на весь зал. Это был настоящий успех у каждого из нас: Симонова, Трехлеб, Васильева, Илзе Лиепа. Теперь, оглядываясь назад в тот вечер Старого Нового года, я понимаю цену счастья, радости, совместной работы и того самого успеха. Ты дал многим путёвку в жизнь. После твоих капустников тебя самого взяли ведущим на телевидение. У тебя всегда были уникальные знания, и передача «Старая квартира» стала самой любимой благодаря тебе. У тебя лёгкая рука, большое сердце и очень большой талант. Такие вещи не забываются. Такие вещи всегда приводятся в пример. Такими вещами гордятся, что я знала этого человека. Я с ним делала одно дело, хотя капустник делом вроде и не назовёшь… Спасибо тебе, родной Гришуня, я была счастлива, общаясь с тобой[8]8
  Голуб Марина. [Воспоминания] // На полпути: сб. памяти Григория Гурвича. Цит. по: http://www.gurvich.ru/.


[Закрыть].

Своё участие в капустниках Марина Голуб будет продолжать и позже, когда Григория Гурвича уже не станет. По сей день в Интернете ходит ролик, записанный на юмористическом вечере в Доме актёра в 2004 году. Вечер называется «Ленин с нами!». Марина Голуб читает стихи от лица гардеробщицы, которая приняла у Ильича пальто и заметила, что на этом пальто отрывается пуговка. Её исполнение – это настоящий актёрский гротеск. И в ответ – гомерический хохот зала. Но как бы ни была комична Марина Голуб, в её монологе есть второй план – судьба наивной старухи, которая всю жизнь проработала на заводе и, по воле случая пришив Ленину пуговку, вдруг стала большой знаменитостью.

Кого бы ни играла в тех капустниках Марина Голуб – библиотекарш и директрис, продавщиц и соседок, брошенных жен и чиновниц, – она всегда создавала характер, давала ему объём, доводила зрителей и до смеха, и до слёз.

– Конечно, в капустном жанре Марина задавала высочайшую планку, – говорит актриса Юлия Рутберг. – Нас всегда друг к другу тянуло: родство душ было невероятное. Маринку обожали мои родители, она обожала мою семью. Виделись нечасто, но если встречались, то это был фонтан. А впервые я увидела её не в Доме актёра, а на учебной мхатовской сцене. Я тогда училась в школе и каким-то чудом попала на «Хэлло, Долли!». Вы можете себе представить, что такое была для меня Марина, которая была уже субМарина, а я по своему статусу являлась, наверное, килькой, которая плавает в томате. Я даже представить себе не могла, что эта звезда, эта небожительница сможет когда-нибудь о чём-то со мной поговорить. Где она, а где я. Пропасть.

Но со временем в Доме актёра мы действительно встретились. Встретились благодаря Маргарите Александровне Эскиной и, конечно, Люсечке Черновской. За десять лет мы создали какую-то немыслимую команду, которая на Старый Новый год на всех капустниках брала аудиторию, состоящую из мэтров. Это находящийся в самом расцвете своего творчества Марк Захаров, это сидящий рядом Олег Табаков, это Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Александр Абдулов, Олег Янковский, это Петер Штайн, специально приезжающий к нам в гости, это Хазанов, Жванецкий, Горин… Мы проходили по гамбургскому счету, и никто нам спуска не давал. Нас ждали, ждали…

Время было совершенно великолепное. Один раз получилось так, что мы с Маринкой справляли Новый год у Маргариты Александровны (она нас пригласила в дом отдыха на Лосином острове). И это было незабываемо. Мало того что мы всю ночь бесились, на следующий день мы всё допили, а вечером вроде как стали разъезжаться. И Маринка решила заехать к нам на кофеёк минут на пятнадцать и засиделась до пяти утра. Причем договорить до конца с ней было невозможно, потому что, чем больше ты общался, тем отчётливее (несмотря на количество выпитого) понимал, что разговор бесконечен, поскольку он касался всего. Она в этом смысле была бездонной рекой – без берегов и без дна, потому что с ней можно было говорить на любую тему. Это тот редкий случай, когда прекрасный человек, душевный, любящий, открытый, обладал большим артистическим талантом. И, вполне естественно, этот очевидный талант формировался вопреки стереотипам, актёрский путь Маринки был восхождением.

«Сатирикон»

Повезло только в 1982 году. Государственный театр миниатюр под руководством Аркадия Райкина переезжал из Ленинграда в Москву. Молодёжное крыло труппы возглавил сын Аркадия Исааковича – Константин Райкин. Он и пригласил Марину Голуб в свой коллектив, который позже получил название «Сатирикон».

– Никто толком не знает, что это такое, – говорит Константин Райкин, – но у меня есть ощущение этого слова. Корень ясен – сатира. Как тут не вспомнить о Марине Голуб с её невероятной общительностью и ураганной энергией! Уже в те годы она являлась для меня олицетворением жизни – её бьющимся нервом. И, конечно, я радовался, когда узнал, что Марина может срочно закончить все свои текущие дела и в короткий срок перейти в наш коллектив. Да и, признаться, ждать было некогда.

…К репетициям приступили сразу же. Юмористическое обозрение «Лица» (по пьесе Михаила Мишина) состояло из динамично сменяющихся бытовых зарисовок, пластических композиций и музыкальных номеров. Солировал Константин Райкин (он же хореограф-постановщик спектакля), и молодёжная труппа «Сатирикона»: Марина Голуб, Лика Нифонтова, Владимир Большов, Николай Добрынин, Константин Лавроненко, Сергей Урсуляк, Михаил Ширвиндт.

Актёр Фёдор Добронравов пришёл в «Сатирикон», когда Марина там уже не работала. Но о ней ходили легенды:

– Она театр душой чувствовала. Артисты рассказывали о её не то чтобы трудоголизме, а о всепроникающем участии в процессе. Кому-то что-то подсказала, с кем-то внеурочно встретилась – порепетировала. Я удивлялся: неужели в наш суматошный век такое бывает? Но когда много лет спустя мы снимались в одном фильме, я всё это почувствовал на себе. Действительно, Марина не замыкалась на себе, была требовательна к партнёру, всегда готова помочь. Такой характер!

Старожилы «Сатирикона» вспоминают, как не раз после репетиции Марина Голуб искала свободную комнату для того, чтобы «закрепить пройденное». Играла, играла, играла… Боялась, что «это» исчезнет.

Про тот период вспоминает телевизионный продюсер Светлана Воробьевская.

– Меня с Мариной познакомила Юля Фрид. Они пришли ко мне в гости. Дружба началась стремительно. Прямо в день знакомства Марина стала рассказывать о спектакле «Лица». Даже не рассказывать, а играть: за себя, за партнёрш, за Райкина – за всех.

Она комментировала выходы каждого героя и «меняла маски», говорила разными голосами и показывала движения, а когда подошёл черёд танцам, Маринка сказала:

– Поставь какую-нибудь музыку.

Проигрывателя у меня не было, поэтому, поймав в транзисторе какую-то нелепую волну, я увидела, как Марина танцует! И пусть транзистор играл одно, а она танцевала совершенно другое, картина была сказочная! Я смотрела как заворожённая.

– И вот здесь мы выходим на поклоны.

Стала показывать, какие Райкин им поставил поклоны.

– А ты хлопай.

И я хлопала…

А потом была премьера, где мы с Юлей оказались в числе первых гостей. После спектакля пошли за кулисы, занавес был уже закрыт, но артисты ещё толпились на сцене. Голуб увидела нас:

– Ну, как вам?

Я шагнула навстречу, но споткнулась о какой-то провод и, рухнув почти в самые ноги, произнесла:

– Боже мой, Маня, это потолок!

Было жутко смешно. И с тех пор после каждой премьеры она спрашивала:

– Светка, ну что, потолок?

* * *

Своё новоселье в Москве «Сатирикон» справил только в 1987 году премьерой спектакля «Мир дому твоему». Как сказал в день открытия Аркадий Райкин: «Мы выехали из Ленинграда в 1981 году и только сейчас добрались до Москвы».

Пока ожидали новоселья, бесконечно гастролировали.

– Нас по четыре месяца не было дома, – вспоминала Марина Голуб. – Особенно часто бывали в Ленинграде. Приезжали туда в сентябре, и там была уже погода, когда не хочется ни гулять, ни работать… Хочется только пить и спать. Жили мы в «Октябрьской». И каждый вечер я слышала гимн и понимала, что уходит поезд на Москву. «Прощайте, милые мои. Если бы знать… когда нас отпустят».

Сентябрь, октябрь, ноябрь мы были в Ленинграде. Вот уже декабрь, а гастроли не прекращаются. И вдруг 15-го числа мне говорят: «Тихонечко собирай чемодан, кажется, завтра небольшую группу отпускают в Москву». – «И я там?!» Радости не было предела. Служение служением, но ужасно соскучилась по дому. Я помню, как рьяно кидала вещи в чемодан, как бежала к вокзалу, не обращая внимания на то, что у меня из чемодана торчат колготки и развеваются на ветру…[9]9
  Голуб Марина: монолог // Линия жизни. ТВ-программа. ГТРК «Культура», 2010.


[Закрыть].

Однажды вместе с театром Марина Голуб поехала в Будапешт.

– Это было время, когда в нашей стране не было вообще ничего, – говорила Марина Голуб. – А в Венгрию капитализм уже пришёл. И мы туда поехали с Аркадием Исааковичем Райкиным.

Перед тем как получать суточные, у нас был свободный час, нам сказали: «Погуляйте часок, а потом мы вам деньги дадим».

Мы пошли по городу. И вдруг я увидела всё то, о чём мечтала. Сережки из пластмассы цикламенового цвета, какие-то штанишки, немыслимые брючки, сумочки – всё, что я не могла купить на родине. И у меня случилась настоящая истерика. Я рыдала и говорила: «Отведите, пожалуйста, меня в гостиницу. Не выдавайте мне денег, я не хочу ничего. Мне ничего не надо!»

А потом, когда я всё-таки пришла в себя, получила деньги и, как сумасшедшая, делала этот шопинг. Вернувшись в Москву, я первым делом нацепила на себя все наряды разом. И моя подруга сказала: «А что, другого цвета там не было?»

В самом деле, советские женщины оказались просто помешанными на этом цикламеновом цвете. И когда однажды нас собрал Райкин, то все мы пришли к нему одетыми в одной цветовой гамме. Это было очень смешно[10]10
  Голуб Марина: интервью // Дифирамб / Эхо Москвы, 28 янв. 2006.


[Закрыть].

Период «Сатирикона» длился недолго. О причинах своего ухода Марина Голуб позже рассказывала в эфире радиостанции «Эхо Москвы». С ведущей программы – Ксенией Лариной – в 80-х годах они вместе работали в театре.

– …Ксения не даст соврать. Она прекрасно знает эту историю. Но я хочу сказать, что вспоминаю про театр Райкина только самое хорошее, потому что Костя, действительно, очень многому научил меня в профессии, научил и отношению к профессии. Он возлагал на меня большие надежды. И однажды в начале сезона предложил ведущую роль. А я ему ответила, что беременна. Не каждому художественному руководителю это понравится…

Потом я родила и вернулась в коллектив уже немножко в другой форме. Роль от меня ушла – её играла другая актриса. И тут вдруг во мне начали говорить амбиции: мол, как же так, я способна, а он меня отстраняет. Потом, правда, когда у него, у самого, родилась дочь, он говорил:

– Да, наверное, я был не прав.

Но как бы то ни было, получился затянувшийся конфликт. И я сказала, что собираюсь уходить. Он сначала сказал:

– Нет, не надо.

Да и Сережа Урсуляк, который работал в это время в «Сатириконе» и ещё не ушёл в режиссуру, мне говорил:

– Ты знаешь, как в театре всё быстро меняется. Ну подожди немного. Побудь, погни, потом перевернётся ситуация, и всё будет хорошо.

Но я человек бегущий, бегущий по волнам. И я ушла в еврейский театр[11]11
  Ларина Ксения. Интервью с Мариной Голуб // Дифирамб / Эхо Москвы, 28 янв. 2006.


[Закрыть].