Текст книги "Поколение 700"

Глава 3
Способы самоубийств

Почему они делают это? Я имею в виду самых обычных, вполне здоровых индивидуумов, которые ежедневно, тысячами, совершают суицид. Не будем говорить о неизлечимо больных людях, чьи невыносимые мучения заставляют их думать об избавительной смерти. Попытаемся выяснить, куда же, пропадает желание жить у тех, кому, казалось бы, ничто не мешает. Очевидно, они приходят к выводу о бессмысленности своего дальнейшего существования, причем выводу настолько убедительному, что он способен побороть один из самых сильных человеческих инстинктов – инстинкт самосохранения. Но чтобы прийти к идее о бессмысленности собственной жизни, необходимо знать: а что же такое есть, этот самый смысл? По логике вещей получается, что все остальные люди, не самоубийцы, знают, в чем состоит смысл жизни.

А вот и нет! Большинство опрошенных либо отшучивается, либо выдает обычный набор высокопарных фраз, значение которых они и сами пояснить не могут. Но вот, если их посадить на стул, направить лампу в лицо и допросить с пристрастием, то многие станут путаться в показаниях.

Однозначного и внятного ответа на вопрос о смысле жизни не существует и поныне, хотя многие светлые головы с незапамятных времен всерьез размышляют над этой темой. К чему строить умные машины и космические корабли, решать сложные задачи и уравнения, когда необъяснимо самое простое? Может сначала разберемся с этим, а потом уже перейдем к ядерному синтезу и скорости света? Но, рано или поздно, ученые мужи всё равно возвращались к своему любимому космосу, СПИДу с гриппом или, в лучшем случае, потребительскому спросу, оставляя главный вопрос мироздания висеть в воздухе. Медицинская наука бьется из последних сил, чтобы продлить вашу жизнь как можно дольше, только вот никто не знает, зачем… В результате эта проблема ушла на откуп всевозможным служителям культа, вроде попов и шаманов; а также иным ненаучным фантазерам, типа писателей и поэтов. Ну, последние взялись за вопрос основательно и потрудились на славу, создав тысячи страниц наполнителя для книжных полок.

Больше всего меня порадовало высказывание Максима Горького на интересующую нас тему:

«Жизнь сводится, в сущности, к возне человека с самим собой».

Кратко, просто и в то же время по-философски глубоко. Именно «возня», мелкая, ежедневная – вот то, что убивает в нас все благородное и великое, все, что может именоваться «смыслом». Остается лишь «мотивация». Да самоубийцам просто в какой-то момент надоедает эта возня и они уходят отдохнуть.

С вселенской точки зрения и учитывая конечность человеческой жизни вообще, решение это не выглядит таким уж глупым. Однако общепринято считать, что самоубийство – это плохо. Светские государства западного типа единогласно осуждают добровольный уход из жизни и объясняют желание людей покинуть этот мир стандартным перечнем «плохих» факторов, таких как: бедность, отсутствие хорошего «эмплоймента» или перспектив его получить, социально неблагополучные семьи, алкоголизм, наркомания. Этими пугалами они объясняют все проблемы, причины которых либо не знают либо пытаются скрыть. Для человека, имеющего хорошую работу, добровольный уход из жизни, с их точки зрения, есть нечто невероятное. Ведь ему нужно только наслаждаться завоеваниями демократии: уикендом и вакейшеном, социальными гарантиями и чудесами кредитования.

Однако, согласно статистике, благополучные и сытые страны Европы и Скандинавии занимают уверенные средние позиции по количеству самоубийств на душу населения, уступая первенство лишь традиционно буйному постсоветскому пространству. С чувством плохо скрываемого патриотизма, нахожу там нашу страну в пятерке лидеров по данному виду спорта. Возню, знаете ли, мы не любим.

По информации Всемирной Организации Здравоохранения ежегодно более одного миллиона человек на земном шаре добровольно уходят из жизни (имеются в виду доведенные до конца попытки). То есть, где-то, две-три тысячи человек каждый день. А если учитывать случаи, когда суицид был предотвращен, либо не доведен до конца, то число это возрастает до четырех-пяти миллионов официально зарегистрированных случаев в год. По неофициальным же данным, цифра эта может составлять около двадцати миллионов попыток ежегодно. Ну что ж, сопоставимо с мировой войной.

ВОЗ также приводит список основных причин, толкающих людей на крайний шаг: тяжелые заболевания, денежные потери, неразделенная любовь, страх наказания и прочее. Однако в сорока процентах случаев причины самоубийств остаются так и невыясненными. Хотя старая курва Горький уже тогда знал, что это за невыясненные причины для сорока процентов случаев, – а это и есть та самая возня…

Дальше – еще интереснее: оказывается, денежные потери составляют лишь три процента в общей статистике причин самоубийств, а пресыщенность жизнью – одна целая и четыре десятых процента. Если брать эти цифры в натуральных показателях (людях), то разница между ними не так уж существенна. Иными словами, наличие огромного количества денег и полное отсутствие таковых одинаково вредны для здоровья. Как говорится, «Минздрав предупреждает». По сути, в очереди за двумя Топ-лузерами, прыгающими из окна, должен стоять один зажравшийся миллионер в костюме «Хуго Босс», нервно поглядывающий на свой «ролекс» и поторапливающий впередистоящих лузеров.

Редко когда самоубийства бывают вызваны физической невозможностью жить дальше, скорее, имеет место некая патовая ситуация, когда человека никто не убивает, но и продолжать жить дальше он не в состоянии. То есть потенциальный самоубийца заключен в порочный круг невыносимых для него условий (или отсутствия условий), разорвать который он не в силах. Речь идет о несвободе личности перед диктатом обстоятельств.

А откуда взяться свободам, если человек несвободен от рождения? Он появляется на свет без своего на то согласия и зачастую не в той семье, в которой хотел бы; после чего начинаются мытарства. Начинается возня… Человеку не дано выбирать свои рождение и последующее существование, но он свободно может выбрать свою смерть, если у него хватит для этого силы духа.

Конечно, каждый индивидуум относительно свободен в выборе профессии в рамках законодательства. Но чем отличается работа менеджера в банке от работы того же менеджера в компании, торгующей затычками для ванны или лопатами? Абсолютно ничем: модели поведения этих людей давно предопределены и не так уж многообразны. Однако тяга к свободе у человека заложена на уровне инстинктов и присутствует даже у самого послушного винтика. Время от времени она дает о себе знать, заставляя мучиться в поисках иного пути, которого уже нету в списке свобод демократического мира. Результатом таких поисков вполне может стать осознание того факта, что единственный действительно свободный выбор – это добровольная смерть. За нее не надо платить налоги и отчитываться, а после смерти можно не волноваться о процентах по кредитным платежам. Совершить суицид любому гражданину (и негражданину) дозволено в любое время, любым понравившимся ему способом, совершенно не беспокоясь о возможных последствиях. А чтобы не было скучно, можно прихватить с собой коллег или начальство, сделав им, таким образом, приятный сюрприз.

С другой стороны, никто вас, конечно же, не заставляет расставаться с жизнью, – решение вопроса отводится на частное усмотрение каждого индивидуума в отдельности. Ведь находиться в патовой ситуации, упомянутой выше, можно сколь угодно долго, и нет такого определенного момента, того толчка, который обязательно приводит к самоубийству. Каждый человек определяет сам, когда ему подвести финальную черту и сказать: «Хватит!». Решение об уходе из жизни принимается в одиночку. Это, так сказать, интимное решение…

Топ-лузер, когда ему бывало плохо (а плохо ему бывало частенько), любил поговорить о самоубийстве и о его возможных способах. Находясь в глубочайшей депрессии после продолжительных запоев, подсчитывая финансовые убытки и выворачивая пустые карманы, он охотно рассуждал на эту тему. Иногда, чисто по-дружески, просил его убить или доставал вопросами о том, какие способы убить самого себя наиболее эффективны и безболезненны. Пустопорожняя болтовня Топ-лузера, обильно украшенная высокопарными выражениями, типа: «намыленная веревочка», «пуля в лоб» и прочими, порой звучала довольно забавно.

Вот и в тот вечер, прибыв в гости к Топ-лузеру на съемную квартиру, я выслушивал подобные откровения. Происходило это года за два до самоубийственного ужина на двадцать шестом этаже гостиницы Radisson Hotel.

– Что, что, что мне делать, а? – Топ-лузер в отчаянии мечется по своей маленькой кухне.

Я пожимаю плечами. А действительно, что тут поделаешь? Ситуация довольно стандартная: Топ-лузер пропил очередную зарплату и отпускные деньги; одолженные вслед этому девять сотен постигла та же участь. Впрочем, на этот раз, положение усугубляется тем, что Топ-лузер потратил все деньги с карточки компании. Ему, как представителю очень хорошей немецкой фирмы, была выдана рабочая кредитная карта для репрезентационных расходов и мелких нужд офиса с кредитным лимитом две с половиной тысячи евро. Теперь эта карта пуста, и объяснить исчезновение денег производственными нуждами будет достаточно сложно. Когда, по истечении отчетного периода немцы получат стейтмент[8]8
  От английского statement. В данном случае – отчет об операциях по кредитной карте за определенный период. Чаще всего применяется ежемесячная отчетность.


[Закрыть] по этой карте, они обнаружат там довольно странные операции, например, снятие наличных непосредственно в казино, время операций: час ночи, два тридцать ночи и четыре десять утра. Слово «казино» на всех языках мира пишется одинаково, поэтому двух мнений о том, куда ушли корпоративные деньги, быть не может. Кроме того, Топ-лузер, перемещаясь всю ночь на такси, из-за отсутствия наличных, щедро заправлял машины «с шашечками» бензином с другой рабочей карты, находящейся в его распоряжении, – кредитной карты заправок Statoil. Причем, рабочая машина Топ-лузера потребляет исключительно дизель, а он, согласно карте, залил несколько полных баков бензина, что тоже будет трудно объяснить производственными расходами всё той же, очень хорошей немецкой компании. Ну а покупка на заправках Statoil таких мелочей, как минеральная вода, сигареты, сэндвичи, печенье, шоколад и прочее, после всего остального, вообще не должно вызвать никаких нареканий у и без того удивлённых немцев.

Отчет Топ-лузера о проведенной ночи сопровождается моими смехом и едкими комментариями. Он не обижается, наоборот, даже пытается бравировать своей лихостью.

– Представляешь? Лень было даже дойти до банкомата. Прямо в казино снимал деньги. – В доказательство он демонстрирует мне чеки из казиношой кассы. – Ну к какому отчету мне их подшить?

На чеки я даже не смотрю, ибо не поверить Топ-лузеру невозможно, – кто еще до такого додумается? Его же распирает искреннее… нет, не раскаяние – искреннее возмущение. Чем? Трудно сформулировать… Ну тем, что деньги нельзя пропивать бесконечно. Это несправедливо, что деньги имеют обыкновение заканчиваться, – и я с ним полностью согласен.

– Что я скажу немцам? А? – снова и снова вопрошает меня Топ-лузер. – Я не могу лишиться этой работы, понимаешь? Тогда всему пиздец, полный, окончательный и бесповоротный.

Я хочу ответить ему серьезно, но едва сдерживаю смех:

– Если бы ты снимал деньги в каком-нибудь нейтральном банкомате, теоретически, можно было бы попробовать объяснить это внезапными проблемами со здоровьем родственников. Ну, типа, нужна срочная операция или что-нибудь в таком духе…

Топ-лузер разводит руками: «Если бы…»

Я пытаюсь родить другую версию:

– Ну-у еще можно было бы сказать, что у тебя кредитную карту украли. Но ведь в казино везде камеры и этот вариант не прокатит.

– Да, я уже думал об этом… Я мог бы сказать, что кто-то, под угрозой пистолета, заставлял меня снимать деньги. Но на всех камерах в казино будет видна моя довольная пьяная рожа, так что никто не поверит.

– Более того, – добавляю я, – записи с камер можно смело нарезать в сюжеты для юмористических передач типа «Маски-шоу».

– Витенька! Ну почему я такой опездол?

На этот вопрос у меня нет никаких версий ответа.

– Витенька, ну что мне сказать немцам? Придумай!

– Скажи, что у тебя была глубокая депрессия. На Западе это сильная отговорка, может прокатить. В Норвегии, например, ты имеешь право три дня не ходить на работу, если скажешь, что у тебя депрессия, даже не надо справки от врача.

– Депрессия… Да мне просто пиздец. Как я устал от всего этого…

Топ-лузер, наконец-то, перестает маячить и садится за кухонный столик, обхватив голову руками. А я уже давно сижу за этим столом и пью пиво, развлекаемый столь веселым повествованием. На душе стало легко и хорошо – теперь все мои проблемы кажутся сущими пустяками по сравнению с кашей, которую заварил мой приятель.

– Витенька, ты мне скажи одну вещь, – говорит Топ-лузер с каменным лицом: – если с седьмого этажа, это стопроцентная гарантия?

– Чего?

– Ну, если в окошко прыгнуть, – поясняет Топ-лузер, указывая на окно кухни, – это стопроцентная гарантия смерти? Мне нужна только стопроцентная гарантия!

– Седьмой этаж – это, конечно, убедительно, – рассуждаю я. – Но стопроцентной гарантии нету. Смотря как приземлишься. Если на газон – фиг его знает… Возможно, всю жизнь проведешь в инвалидной коляске или на больничной койке.

– Это придется питаться по трубочкам, ходить под себя в кровать, – перечисляет Топ-лузер, – мамочка будет надрываться на двух работах, чтобы купить дорогие лекарства. И самое страшное – я буду совершенно неинтересен девушкам, ненужен им абсолютно?

– Да, все будет примерно так, и вряд ли найдется девушка, которой ты будешь интересен. Да и тебе девушки будут совершенно ни к чему – поскольку ничего, кроме как смотреть на них, ты уже не сможешь делать. Ну если, конечно, при падении не ослепнешь.

– Нет, это мне не подходит… А если забраться на крышу? Ну, на девятый этаж?

– Лучше на двадцать шестой, – неожиданно для себя предлагаю я.

– Двадцать шестой? А где это такой есть?

– В гостинице «Рэдиссон». Там, на двадцать шестом этаже, есть ресторан, не помню, как называется, но мы с тобой бывали в этом заведение неоднократно. Так вот, если помнишь, при ресторане есть туалет со стеклянной стеной, а в ней – большое окно, которое, кстати, свободно открывается. Я не так давно там был и удивился, потому что обычно на такой высоте свободно открывающихся окон не делают.

Топ-лузер покачал головой и спросил:

– Двадцать шестой этаж – это стопроцентная гарантия?

– Двухсотпроцентная! Даже если упадешь на газон. А газонов там нету. Ты ебнешся на крышу гостиничного лобби и, скорее всего, пробьешь ее. Прикинь, а? Твои кишки вывалятся прямо в суп какому-нибудь немецкому бюргеру, обедающему в ресторане лобби.

– Круто! – восторженно восклицает Топ-лузер.

– Главное – обставить все красиво и без лишней суеты: шикарный ужин с дорогим коньяком и сигарами. Заказывай все, что хочешь, в выборе стесняться не стоит, – ведь платить тебе все равно не придется. Съедаешь обед и накачиваешься коньяком до тех пор, пока тебе не станет море по колено и двадцать шестой этаж по пояс. Потом идешь в туалет и прыгаешь. Я думаю, в таком состоянии прыгать не страшно. Хотя…

– Это вариант, – Топ-лузер смотрит на меня уважительно.

– Это отличный вариант.

– А что еще дает стопроцентную гарантию? Может, повеситься?

– Не чувак, – говорю я, – это долго и мучительно. Агония может длиться, если не ошибаюсь, десять минут.

– И что ты чувствуешь эти десять минут?

– Лучше тебе не знать… Но ничего хорошего.

– Да?

– Я лично в случае чего, выбрал бы застрелиться, – мечтательно говорю я. – Быстро, красиво и благородно. По-мужски. Генералы выбирают именно этот способ.

– Да, но для этого нужен пистолет. Где его взять?

– Например, в тире. Сейчас в тирах дают пострелять из любого боевого пистолета, пожалуйста! Как раз недавно был случай, у нас, тут. Мужик пришел в тир, взял пистолет с полной обоймой, расстрелял все патроны в мишень, а последний – себе в голову. И все.

– А это больно? – спрашивает Топ-лузер.

– Спроси у него… Главное, что быстро: раз – и все!. Чувак, но двадцать шестой этаж – это самый лучший вариант.

– А при падении с высоты отчего, непосредственно, наступает смерть?

– В основном от мгновенного повреждения или разрыва внутренних органов, по-моему. Представь, что все твои внутренние органы по структуре… ну, как помидор, например. Что произойдет с помидором, если его бросить с большой высоты на асфальт? Вот то же самое будет с твоими почками, печенью, сердцем и прочей начинкой.

– А это больно?

– Насколько я понимаю, ты не успеешь ничего почувствовать. Дело в том, что боль приходит в мозг с небольшим запозданием, не мгновенно. То есть, когда она дойдет туда, от мозга, собственно, уже ничего и не останется, он будет аккуратно разбрызган на большой площади.

– А Анна Каренина?

– А что Анна Каренина?

– Она бросилась под поезд. Как тебе такой вариант?

– Анна Каренина – это литературный вымысел. Я не знаю за всю историю человечества, был ли хоть один случай, когда женщина покончила бы жизнь таким ужасным способом.

– Толстой всех наебал?

– Да, он делал это регулярно. Толстой – типичный голливудский писатель. Хотя в то время еще не существовало Голливуда, но он, видимо, предчувствовал его появление. Все эти зрелищные ходы в его книгах направлены на привлечение внимания к произведению. Спецэффекты, так сказать. – Выпитое пиво начинает действовать и меня понемногу несет. – Я не представляю, чтобы благородная дама, голубых кровей, бросилась под большую грохочущую и грязную железяку. Это страшно, больно и абсолютно неблагородно. Прикинь, поезд протащит тело метров сто по рельсам и шпалам, дробя кости и отрывая конечности, при всем при этом человек может оставаться в сознании. Фу! Ни одна женщина никогда на такое не пойдет. Так же как ни один нормальный вменяемый человек не в состоянии дочитать «Войну и Мир» до конца.

– Я дочитал! – гордо восклицает Топ-лузер.

– Ой, ну не пизди…

– Ну почти…

– И я почти. Но в Голливуде любят ставить Толстого именно из-за зрелищности. Его книги – это готовые сценарии с подробно расписанными сценами, декорациями и костюмами, бери и снимай. Он облегчил работу сценаристам и декораторам.

– А что, по-твоему, должна была сделать Анна Каренина? Какой способ самоубийства выбрать?

– Ну, дамы дворянского происхождения выбирали благородные способы ухода из жизни…

– Яд в перстне?

– Что-то в этом роде… Да, пожалуй, чаще всего они выбирали яды.

– Значит, яды более эффективны? Яды дают стопроцентную гарантию?

– Ой, не знаю. Наши организмы, закаленные генетически модифицированными продуктами, вакцинами, антибиотиками, некачественным алкоголем и прочим дерьмом, походу, уже ни один яд не возьмет. По сути, мы в последнее время питаемся одними ядами.

Топ-лузер смеется. Особенно его развеселил тот факт, что Толстой всех регулярно наебывал. Меня же обуяла жажда деятельности и желание развить тему.

– Слушай, – спрашиваю я, – у тебя компьютер есть?

– Есть.

– Так тащи! Посмотрим, что Интернет говорит нам по поводу возможных способов ухода из жизни.

Топ-лузер принёс свой рабочий ноутбук, запуская его на ходу. На страничке Гугл я завожу в строку поиска фразу «способы самоубийств» и сразу же натыкаюсь на интереснейший сайт.

Некий доктор, патологоанатом и судмедэксперт рассуждает о разнообразных способах добровольного ухода из жизни. Сначала он, как и полагается, разглагольствует о том, что это плохо, а затем перечисляет все известные ему способы самоубийства – и разносит их в пух и прах. По его словам, ни один из них не дает стопроцентной гарантии смерти, в основном лишь калеча людей. А если вам все-таки удалось довести задуманное до конца, вы тоже не молодец, поскольку будете некрасиво смотреться в гробу: с вывалившимися глазами, раздробленным черепом или зеленого цвета… А то и вовсе распухнете так, что не поместитесь ни в один «деревянный макинтош». Само собой разумеется, что человек, умерший своей смертью, лежит в гробу красавцем.

Сначала доктор пугает нас возможностью остаться в живых после попытки самоубийства. Вот что пишет этот словоблуд о тех, кому не удалось завершить задуманное:

«Для выживших после попытки суицида нахождение в отделении реанимации – это не эпизод из телесериала, где вокруг больного сидят сочувствующие родные и суетится медперсонал. Картина, скорее, противоположная: поскольку одна-единственная медсестра реанимации не в состоянии уследить за всеми пацентами, а суициденты часто ведут себя неадекватно, то их раздевают и привязывают к кровати за руки и ноги. Для профилактики аспирации (чтобы пациент не захлебнулся рвотными массами, так как надежно зафиксирован на спине) ему в трахею вводят трубку, через которую он дышит. При этом, естественно, попросить о чем-либо или пожаловаться на боли больной не может. Не может он самостоятельно есть и ходить в туалет, поэтому ему устанавливают катетеры в мочевой пузырь, зонд в желудок и прямую кишку. Таким образом, практически во всех естественных отверстиях человеческого тела стоят трубки, придавая ему крайне неприглядный вид. Родственников же в реанимацию вообще не пускают…»

Можно подумать, обычный человек, попавший в реанимацию, выглядит более привлекательно! Какой-нибудь конторский служащий, сорок лет честно подносивший бумажки, к старости, выжив из ума, с удовольствием ходит под себя, а потом еще и пытается есть собственные фекалии. В домах престарелых сиделки и медсестры могут рассказать такое, что вам захочется немедленно застрелиться, повеситься, броситься под поезд, – сделать все что угодно, лишь бы не доживать до столь скотского состояния.

Далее доктор описывает различные способы самоубийств по отдельности. Вот что он написал про прыжок с высоты:

«Падение с большой высоты (даже с 9-ти– или 16-тиэтажного дома) далеко не всегда заканчивается мгновенной смертью. Множественные переломы позвоночника, костей конечностей, таза и головы делают невозможным самостоятельные движения и возможность позвать на помощь. Такие пострадавшие могут пролежать без движения несколько суток перед тем, как умрут, испытав весь спектр болевых ощущений и за это время неоднократно обдумав свой поступок. Положение усугубляется тем, что человек находится в полном сознании, видит в нескольких метрах от себя дорогу, людей, но не может позвать на помощь или сдвинуться с места».

и далее:

«Многие суициденты думают, что увеличение высоты падения может гарантировать смерть и избежать инвалидизации. Нет, никаких гарантий это не дает. Нельзя предусмотреть траекторию, ветер, балконы, деревья и т. п.»

– Видишь, гарантии нету, даже если с большой высоты, – Топ-лузер внимательно слушает, то, что я читаю.

– А что бы он еще написал? – возражаю я. – Прыгайте! Вперед! Так, что ли? Это все пиздеж, про выживших при падении с больших высот. Таких случаев – один на миллион. Шанс примерно такой же, как выиграть главный приз в «Спортлото». Ты часто выигрывал в «Спортлото»? А остальные девяносто девять и девять десятых процентов разбиваются как миленькие. Будь спокоен.

– Ты думаешь, двадцать шестой этаж – это наверняка? Чувак ведь судмедэксперт, с большим опытом…

– Это пропаганда! Кто оплачивает ресурс, тот и решает, в каком свете всё преподносить. Если б сайт принадлежал обществу самоубийц, тут все было бы представлено совсем в ином свете. Но такой сайт быстро бы прикрыли.

Топ-лузер недоверчиво качает головой.

– Чувак! – говорю я. – Двадцать шестой этаж – это почти сто метров высоты! Никаких балконов и веток там нету и в помине, если помнишь. А ветер – пофиг. Какая разница, куда он тебя занесет, на крышу лобби или на тротуар? Результат будет один. Спасешься ты только если тебя задует в окно двадцать пятого этажа. Но такое в принципе невозможно. Тем более, окна в номерах не открываются.

Топ-лузер не спорит, но все же просит прочитать и про остальные способы самоубийств.

А там еще интереснее. Наш ловкий судмеэксперт разбирает случай «застрелиться»:

«Выстрел в голову еще не означает повреждения головного мозга и летального исхода. У некоторых лиц, не особо блещущих интеллектом, мозг может быть так спрятан в необъятных пространствах черепной коробки, что и из пулемета не попадешь. Реанимационные отделения НИИ Скорой помощи им. Н.В. Склифосовского и НИИ нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко завалены такими пострадавшими. И если летальный исход не наступает (что бывает часто), то тяжелые поражения головного мозга останутся на всю жизнь. К слову, во время войн подобных случаев были тысячи. До сих пор с осколками и пулями в голове доживают свою жизнь некоторые ветераны Великой Отечественной войны, многие из которых – тяжелые инвалиды».

Вот так вот он ненавязчиво обосрал ветеранов войны, причислив их к лицам «не особо блещущим интеллектом».

Далее философствующий патологоанатом описывает перерезание вен и сонной артерии. Ну, тут с ним сложно не согласиться – способы действительно идиотские и скорее киношные, чем реальные. На экране смотрелось бы отлично: белый кафель, белая ванна, и вода в ней постепенно становится ярко-красной; опасная бритва выпадает из ослабевшей руки. Эффектно. Прямо для Толстого или Михалкова. Повреждение сонной артерии – тоже находка для киношников, растиражированная в тысячах фильмов. Кровь бьет фонтаном, забрызгивая стены, шторы (очень удачно, если и те, и другие светлых тонов), человек мечется, пытаясь зажать рану рукой, но тщетно…

Судмедэксперт делает вывод, что, скорее всего, такого человека спасут, но вследствие большой потери крови произойдет отмирание клеток коры головного мозга, отчего горе-самоубийца превратится, цитирую: «в дебила». Мы с Топ-лузером единогласно соглашаемся с доктором и читаем дальше.

Повешение.

«Популярный, но далеко не стопроцентный способ самоубийства», – таков скорый приговор интернетного патологоанатома. И, поскольку Топ-лузер интересовался ощущениями вешающегося, я зачитываю дословно:

«При повешении имеет место определенная последовательность нарушений функций жизненно важных систем организма. В течение первых двух-трех минут происходит задержка дыхания, отмечаются беспорядочные движения, беспокойство. После этого развивается синюшность лица и шеи, а также проявляется нарушение сознания по типу оглушения. В дальнейшем эти проявления усиливаются, и начинаются судороги. Нередко происходит непроизвольное выделение слюны, кала, мочи, спермы (у мужчин) и кристеллеровской слизистой пробки (у женщин). Отмечаются судорожные «вздохи», часто с широким открыванием рта. Далее наступает остановка дыхания, после которой сердечные сокращения продолжаются в течение нескольких минут. После утраты сознания развиваются конвульсии…»

– Еще деталей? – спрашиваю я Топ-лузера.

– Достаточно. Повешение отменяем. Читай дальше. Что еще есть?

А еще есть попытки отравиться кухонным и угарным газом. На них мы не задерживаемся: по словам умудренного жизнью доктора, они не то что не дают никакой гарантии смерти, но и вообще редко когда приводят к летальному исходу. При отравлении кухонным газом взорваться гораздо проще, чем отравиться, а от угарного газа человек скорее всего получит «гипоксическое поражение головного мозга, результатом которого, очень вероятно, станет дебильность у суицидента».

Ну вот, снова дебильность… Ох и не любит наш доктор самоубийц.

Ну, самосожжение и сожжение себя концентрированными кислотами, мы отбросываем сразу, как слишком уж варварские. Людей, решившихся на это, действительно жаль – они и представить себе не могут на какой ад обрекают себя. Ад этот может длиться как несколько минут, так и всю оставшуюся несчастную жизнь.

Пьем пиво и читаем дальше. Утопление.

Мнение судмедэксперта по этому вопросу таково:

«Достаточно редко утопление выбирается как способ свести счеты с жизнью. Надо сказать, что утонуть случайно гораздо легче, чем специально».

Вот так, да? Слава богу, он не пишет, что на практике известно «немало случаев, когда утонувшие люди выбирались на берег после нескольких дней, проведенных под водой». Нет, говорит он следующее:

«При попытках утопиться вступают в действие рефлекторные механизмы, которые очень часто сводят эти попытки на нет». (А что, кирпичи на шею разве не привязывают? Или самоубийцы прыгают со спасательным кругом?)

Эти механизмы всегда вступают действие: вешающийся человек тоже инстинктивно пытается выбраться из петли. Просто сделать это труднее, чем вылезти из водоема. Неудавшиеся же попытки утопления традиционно:

«оставляют тяжелые последствия этого необдуманного шага. (Опять дебильность!) Но даже если в некоторых случаях такая попытка удается, то необходимо знать, что далеко не всегда смерть при утоплении наступает быстро. Чаще процесс утопления продолжается пять-шесть минут и протекает очень характерно…». И так далее, и тому подобное…

Естественно, судмедэксперт знает, что означает это «характерно», и с удовольствием расскажет вам. С цинизмом, присущим врачам вообще и патологоанатомам в особенности, он охотно и подробно описывает трупные окоченения, вздутия, пятна, помутневшие глаза и прочие посмертные явления, имеющие место на теле любого умершего или погибшего человека. Всё это сделано для усиления отталкивающего эффекта.

В конце своего эссе доктор пускается в длительные рассуждения о социальных последствиях самоубийств для родных и близких, для общества и для государства в целом. Государству вы таким не нравитесь, ибо оно хочет, чтобы люди честно, до пенсии трудились в конторе или на заводе, оплачивая своими налогами их благосостояние. А по выходу на пенсию вам предписывается быстренько умереть от какой-либо из приобретенных за годы честной работы болезней типа инфаркта, инсульта, рака и проч., – дабы не обременять государственный бюджет чрезмерными выплатами пенсий. Таким вы понравитесь государству и станете украшением любого гроба, патологоанатом подтвердит.

А можно не ждать до старости – есть способ ускорить процесс смерти, угодный государству. Например, можно отправить человека воевать за нефть или демократизацию в качестве пушечного мяса. Наш доктор ничего не имеет против вас, разорванного на моджахедской мине или с отрезанной головой. Это, безусловно, красиво и несет в себе положительные социальные последствия. А уж как семья обрадуется!

– Он опездол, – делает вывод Топ-лузер.

– Чувак, тебя очень расстроит, если ты будешь выглядеть некрасивым в гробу?

– Нет, мне это будет совершенно пофигу, – не задумываясь, отвечает Топ-лузер.

– Даже если у тебя не будет половины черепа? – пугаю я. – Даже если твой труп вздуется так, что не влезет в гроб?