Текст книги "Повторяем для особо одаренных! Весёлые истории, рассказанные классными классиками и классными современниками"

Наталья Дзе
«Триллер и жуть», или Как мы с Мишкой хотели спасти девчонок[24]24
  Из цикла рассказов про Кольку и Мишку.


[Закрыть]

– Главное, тихо! – сказал Мишка. – Они не должны знать, что это мы!

Мы стояли у двери в класс и смотрели в щель: там Юлька Колокольникова подметала пол, а Янка Вересова вытирала доску. Они сегодня дежурили, и мы решили воспользоваться случаем, чтобы устроить «триллер и жуть», как выражался Мишка.

Дело в том, что Мишке нравилась белокурая синеглазая Юля, а мне – рыжая смешливая Янка. Мы об этом не говорили даже между собой, но пытались привлечь их внимание всеми способами: то сумки-портфели спрячем, то за волосы дёрнем или банты развяжем, то в коридоре напугаем, то в столовой соль в компот подсыплем.

В общем, старались как могли.

Но сейчас у Мишки родилась новая («самая лучшая и жуткая», как говорил он) идея.

В руках у него была коробочка с пятью мадагаскарскими тараканами, а у меня за пазухой сидели две белые крысы – Дуся и Кеша. Всё это мы стащили на перемене из живого уголка в кабинете биологии. План был такой: запустить это богатство в класс, пока девчонки дежурят, и насладиться криками и визгами. А потом ворваться, как два благородных рыцаря, поймать всех тараканов, укротить крыс и торжественно выйти под восхищённые взгляды Юльки и Янки.

Я лично считал план шикарным и мысленно потирал руки.

– Пора! – Мишка огляделся вокруг, присел на корточки и раскрыл коробку с тараканами.

Я же в это время ещё чуточку, на один палец, приоткрыл дверь, и Мишка начал вытаскивать тараканов и направлять прямо в эту щель. Но тараканы никак не хотели идти строем по указанному Михой пути.

– Вот свиньи! – шёпотом ругнулся он в сердцах. – Свиньи, а не тараканы! Так и норовят разбежаться. Одно слово, мадагаскарские!

Они были крупнее и круглее обычных тараканов и не такие проворные, поэтому Мишка успевал их ловить.

– Ты, Мишка, иногда болтаешь странное, – хмыкнул я. – Можно подумать, наши русские тараканы только друг за другом и ходят! Все животные одинаковые!

Я присел рядом на корточки и сделал из ладоней коридорчик по направлению к двери, чтобы тараканы не разбрелись. Крысы – Дуся и Кеша – пригрелись у меня на груди и лишь легонько поскрёбывали лапками по рубашке.

– Ты, Колька, тоже иногда болтаешь странное, – парировал Мишка, подталкивая тараканов к щели. – Это вообще-то насекомые, а не животные.

– Без разницы, – буркнул я.

Это были наши привычные с Мишкой словесные пикировки. Мы очень часто спорили, однажды даже на физре висели на перекладине и яростно дискутировали, есть ли жизнь на Венере. Но всё это редко было поводом для настоящей ссоры.

Наконец тараканы забежали в класс.

– Сейчас начнётся, – радостно прошептал Мишка. – Девки орать начнут!

– А вдруг из класса выбегут? Давай отойдём!

Мы отскочили к подоконнику и сделали вид, что смотрим в окно.

Три минуты, пять…

– Что-то тихо, – озадаченно сказал Мишка.

Я подкрался к двери и заглянул: Юлька и Янка поливали цветы, включив на телефоне весёлую танцевальную музыку.

– Мишаня, кажется, наши мадагаскарские как-то мимо проползли, девчонки их даже не заметили! Они вообще уже заканчивают, вон, цветы поливают!

– Включай тяжёлую артиллерию! – махнул рукой Мишка. – Кешу и Дусю – на передовую!

Я присел у двери, вытащил из-под пиджака полусонных пригревшихся крыс и поставил на пол. Дуся тут же села умываться, а Кеша подпрыгнул, зацепился за моё колено и попытался забраться обратно ко мне под пиджак.

– Иннокентий! – прошептал я возмущённо и снял его с себя. – Ты же мужчина! Пример надо показывать, а не прятаться!

И я протолкнул крыс в дверную щель: сначала Дусю, а потом и упирающегося Кешу.

Поскольку мне было важно, чтобы они дошли до цели, я приоткрыл дверь пошире (девчонки всё равно стояли к нам спинами) и глянул, куда направились мои крысы. Мишка опирался на моё плечо и дышал прямо в ухо.

То, что мы увидели, повергло нас в беспомощное уныние. Дуся и Кеша трусили вдоль стенки, вглубь класса, к шкафам. Совсем не в ту сторону, где были Юлька с Янкой.

Тут у Юльки зазвонил мобильный, мы метнулись к подоконнику и опять уставились в окно.

– Ну что делать-то? – не поворачивая головы, спросил Мишка.

– Что-что?! – буркнул я. – Крысы и есть крысы! Куда-то в угол побежали! А девчонки у окон!

– Ну погоди, сейчас, может, и до окон добегут наши крыски! – неуверенно сказал Мишка.

Но тут хлопнула дверь, и раздались голоса Юльки и Янки:

– Ой, а вы что тут делаете?

Мы с Мишкой развернулись и я фальшиво удивился:

– А, это вы? Привет!

– А мы мимо шли, вот думаем, дай в окно посмотрим! – ляпнул Мишка. – А вы куда?

– На танцевальный, у нас репетиция.

– А вы что, уже отдежурили? – растерянно спросил Мишка.

– Да, а что? – ответила Юлька.

– Да так, ничего, – деланно-равнодушно сказал я.

И девочки, хихикнув, побежали к лестнице.

Мы проводили их взглядами и, как только они исчезли с горизонта, ринулись в класс.

Битый час мы искали тараканов и крыс. Облазили шкафы, заглядывали во все щёлки, просмотрели все плинтуса и подоконники. Даже пытались заглянуть за доску!

В итоге нашли Кешу и трёх тараканов: Кеша сидел в пустой коробке – в самом нижнем ящике шкафа, два таракана вместе пригрелись на солнце на дальнем подоконнике, а один выпал из вазы, когда мы перевернули её вверх дном.

– Куда ж Дуся смылась-то?! – раздражённо рявкнул Мишка. – Ну ладно тараканы! Но белая крыса?!

– Спит где-нибудь, – выдохнул я, отряхивая пыльные брюки. – Где ещё её искать? Уже больше часа по полу на коленках лазаем!

Скрипнула дверь, и в кабинет заглянула уборщица тётя Лера.

– Здрасьте, тёть Лер! – выпалили мы почти хором.

– Здрасьте, здрасьте! Что сидите? Уроки давным-давно кончились, я коридор мою уже. Давайте выметайтесь по домам, быстро! Да я закрою.

И она прогремела связкой ключей.

Мы с Мишкой гуськом выбрались из класса.

– Интересно, кабинет биологии она ещё не закрыла? – задумчиво проговорил Мишка, держа в руках коробочку с тараканами.

Мы бегом добрались до кабинета биологии. Нам повезло – он был открыт.

Мы аккуратно водворили на место и тараканов, и Кешу – и отправились домой.

По пути договорились, что завтра прибежим в школу раньше всех и продолжим искать наших потеряшек.

Но увы, по привычке мы прибежали только к началу урока. Елена Сергеевна, наша математичка и классная, уже что-то писала на доске. Мы плюхнулись на места (я – за свою вторую парту, Мишка – за мной) и начали торопливо списывать.

Вдруг по классу прошелестел шепоток: «Смотри! Смотри!»

Я поднял глаза и похолодел. На учительском столе, прямо на раскрытом журнале, столбиком сидела Дуся и умывалась. Не спеша, молча, старательно. Наверное, она была очень чистоплотной крысой, раз так любила мыться.

В классе раздались сдавленные смешки, кто-то охнул, кто-то ахнул.

– Я бы рекомендовала вам не отвлекаться, а записывать новую тему, – не поворачиваясь сказала Елена Сергеевна и продолжила писать на доске формулы. – Она действительно очень сложная.

Пока я лихорадочно думал, как схватить Дусю (я сижу у двери, а учительский стол у окна), меня в спину ткнул ручкой Мишка. Я обернулся, и он глазами указал на пол. Там, вдоль нашего ряда, бодро трусил мадагаскарский таракан.

Прямо к доске. Как будто тоже хотел рассказать новую тему.

«Да что ж они все сговорились, что ли?! Вчера никого, а сегодня все повылазили!» – пронеслось в голове, и на меня почему-то навалилась такая тяжесть и скованность, что я почувствовал себя полным тормозом. Пока я собирался с духом, чтобы встать и схватить таракана, он уже залез на туфлю Елены Сергеевны.

Дуся продолжала умываться на журнале.

В классе нарастал смех.

– Смотри! – опять зашипел Мишка, и только я разглядел другого мадагаскарского таракана у третьей парты соседнего ряда, как Мишка с грохотом соскочил со своего места и упал на карачки, поймав насекомое.

– Что такое? – чуть повернула голову от доски Елена Сергеевна и, заметив Мишку на полу, сказала: – Шумковский! Хватит валяться. Сядь на место и записывай!

– Извините, Елен Сергевна, ручка упала! – отозвался Мишка, запихивая таракана в коробочку. – Сейчас!

Елена Сергеевна проследила строгим взглядом, как Мишка сел за парту, и продолжила объяснять тему. Тем временем первый таракан перебрался с туфли на колготки. Елена Сергеевна вздрогнула, глянула вниз, на ногу, и тихо, но очень внятно, произнесла:

– Мамочки!!

А потом, как будто очнувшись, громко крикнула:

– Мама!!

Дёрнула ногой, стряхнув таракана, и тут же вспрыгнула на учительский стул, потом повернулась и увидела на столе Дусю, которая от всего происходящего перестала умываться и тоже с интересом уставилась на Елену Сергеевну. Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга, и тут Елена Сергеевна закричала:

– А-а-а-a-a-a-a-a-a!

Резко перескочила на подоконник и вжалась в угол между окном и стеной.

Всё это произошло в считаные мгновенья, и никто не успел ничего сообразить, как вдруг вскочила Юлька и с криком «Елен Сергеевна, не бойтесь!» подбежала к учительскому столу и взяла Дусю в руки.

Сразу же со своего места сорвалась Янка и, ринувшись к доске, поймала нашего таракана, накрыв его рукой.

– Это из кабинета биологии, они хорошие! – Янка спрятала таракана в ладонях.

По классу прокатился вздох и наши одноклассники одобрительно загудели.

Елена Сергеевна, тяжело дыша, спустилась с подоконника, села на стул и тихо сказала:

– Спасибо, девочки. Отнесите их, пожалуйста, на место.

Юлька и Янка кивнули и выскочили за дверь, унося Дусю и таракана.

Я повернулся к Мишке и выразительно посмотрел на него: мол, ты видел это?

Мишка показал в ответ большой палец, тихо произнёс: «Я в шоке!» – и покачал от изумления головой.

На перемене все наши одноклассники окружили Юльку и Янку. Мы тоже сдержанно поздравили за храбрость и отошли в сторону.

– Тоже мне триллер ты хотел устроить, Миха! Видал, какие они! Эх! – сказал я.

– Кто ж знал, что они такие! – произнёс Мишка.

– А надо было бы знать! Давай новую идею!

– Нет уж, – мотнул головой Мишка. – Теперь, Колька, твоя очередь.

Я согласился и начал думать.

Вера Гамаюн
Физруки[25]25
  Из книги «Пока мама на работе. Рассказы Светы Ермолаевой».


[Закрыть]

В Хогвартсе прóклятой считалась должность учителя защиты от Тёмных искусств, а в Светиной школе – должность физрука.

В первом классе физкультуру вёл гладко выбритый мужчина, который практиковал китайскую гимнастику цигун, и за это его прозвали Мастером. Он постоянно забывал вернуть бумажный журнал в учительскую, да и электронный заполнял кое-как. Дети, которых посылали за журналом, то и дело заставали его в тренерской стоящим на голове в ящике с песком.

Физкультура в то время шла последним уроком. Света посетила её всего один раз – первый. Тот урок дался Свете тяжело, она очень старалась выполнять все упражнения правильно, от усердия сильно пыхтела, и учитель сказал со смехом:

– Кажется, кто-то ел слишком много булок.

Света обиделась.

Слова «прогул» она тогда ещё не знала. Но так бывает – слова ещё нет, а прогул уже есть. Каждый раз, пользуясь волшебной маминой запиской, в которой говорилось, что ей можно самой уходить из школы, Света обещала себе, что в следующий раз не прогуляет, но это всегда повторялось – вместо того чтобы идти в физкультурный зал, Света шла домой.

Она догадывалась, что за неявку на физкультуру должна последовать какая-то кара, но не знала, какая и когда. В электронный дневник мама глядела редко. Никто не вызывал маму в школу и не ругал Свету. Никто ничего не спрашивал, и с чувством неуверенности и тревоги Света продолжала уходить домой. Наконец настал конец первой четверти, и Света с удивлением узнала, что освобождена от физкультуры.

– В смысле, освобождена? – не поняла мама. – Ты не ходила на физкультуру?

Отпираться смысла не имело.

– Нет, – призналась Света. – Я уходила домой. Мне там не нравится.

– Супер, – всплеснула руками мама. – И что, мы какую-то справку об освобождении приносили?

– Я ничего не приносила, – ответила Света. – Я думала, это ты.

Мама подозрительно сощурила глаза, а потом произнесла:

– Нет, ты не могла подделать справку. Ты ещё маленькая.

Смысл маминых слов дошёл до Светы не сразу, а где-то через час. Подделать справку! Взять и сделать справку об освобождении от физкультуры своими руками! Проще некуда! Делали же они поделки – почему не подделки?!

Впрочем, при Мастере и подделывать ничего не пришлось. Выяснилось, что по одному ему известным причинам после первого же урока он поставил Свете освобождение от физкультуры без всяких просьб и доказательств. Как он смог это провернуть? Зачем? Почему? Это из-за того, что она ела слишком много булок? Света постеснялась спросить, чтобы не спугнуть свою удачу. А мама, мама быстро об этом забыла за работой, которой с каждым днём у неё становилось всё больше.

Маме главное, что нет двойки. Нет двойки – нет проблем.

Так прошла и вторая четверть. В графе «физкультура» стояло заветное «осв».

А после нового года Мастер ушёл из школы – женился и уехал в Новосибирск.

После Мастера должность учителя физкультуры досталась худой энергичной женщине по фамилии Свисткова. Она любила дуть в свисток, за что была прозвана Свистком.

После первого же прогула физкультуры Света узнала, что Свисток – не Мастер. Учительница провела дотошное расследование и не поленилась позвонить маме, чтобы выяснить, почему девочка отсутствовала на уроке физкультуры, хотя присутствовала в этот день в школе.

Мама Свету не выдала.

– У неё болел живот, – сказала мама. – Она ела булки в столовой грязными руками. И весь урок просидела на унитазе. А потом пошла домой.

Света не слышала, что ответила Свисток.

– Кончилась твоя лафа, – объявила мама, повесив трубку. – Будешь ходить на физкультуру.

И Света начала ходить.

Что такое урок физкультуры?

Это увесистый пакет с одеждой и обувью, который нужно таскать с собой весь день.

Воинственная, неуправляемая толпа. Вместе с их классом занимался ещё один. Хулиганы Светиного класса и того, другого, ненавидели друг друга, и урок превращался в бойню на планете обезьян. Кто-то всегда забирался на гимнастическую стенку и вопил оттуда, как макака.

Эти нелепые упражнения с задиранием ног и стоянием кверху задом.

Вечно не хватало воняющих матов.

Единственной ценной вещью в физкультурном зале был подаренный каким-то чиновником силовой тренажёр, но на нём запрещалось заниматься – слишком ценный. Его, железного, никто не мог разломать, хотя попытки сделать это – единственное, что на время примиряло хулиганов двух классов.

Как-то раз, пользуясь отсутствием Свистка в зале, Света села на тренажёр и потянула двумя руками за перекладину. Перекладина не без усилий, но поддалась, и Света опустила её до упора.

– Смотри, чё творит! – крикнул кто-то из Градовых.

Все уставились на Свету, и она повторила упражнение ещё дважды. Руки дрожали от напряжения, за спиной что-то грохотало. Над губой выступил пот.

– Это сколько тут? – С видом знатока Градов изучил грузы, которые поднимала Света, но так и не понял, сколько же там килограммов.

– Дай я попробую! – завопили другие жители планеты обезьян.

Четверо человек успели попробовать до возвращения Свистка, и ни у кого не получилось поднять грузы больше чем на пару сантиметров.

– Слышь, Бегемотина! Ты – зверь! – крикнули Градовы.

Свете стало очень приятно, что она сильнее всех в двух классах. На миг ей даже померещилось, что она сможет полюбить физкультуру.

А затем вернулась Свисток.

– Кто трогал тренажёр? – строго спросила училка.

Все, кому, в отличие от Светы, не удалось поднять грузы, указали на Свету пальцем.

– Вы же тоже его трогали! – возмутилась Света, но ябеды быстро растворились в толпе, спрятались за чужими спинами.

Свисток отправила всех бегать, а Свету задержала для беседы.

– Ермолаева, меня беспокоит твоё поведение, – вздохнула она с укором.

– Освободите меня от физкультуры, – буркнула Света. – Мне здесь не нравится.

– Ещё чего выдумала! Конечно не освобожу!

– А прошлый учитель освободил!

– Я – не прошлый учитель. – Свисток нравоучительно подняла указательный палец. – Света, тебе на медосмотре наверняка сказали, что у тебя имеется лишний вес. Тебе нужна физкультура больше, чем кому бы то ни было. Пожалуйста, осознай это. Ты уже взрослая девочка. Это важно для твоего здоровья.

Как будто Света, которую все звали Бегемотиной, могла забыть о том, что` у неё имеется. А осознала она, что нужно любым способом получить освобождение от физкультуры. И для этого Света обратилась к маминой идее подделать справку.

– А за что дают освобождение от физкультуры? – спросила Света маму.

Она надеялась, что освобождение можно заслужить, получить за какие-нибудь успехи, но мамин ответ оказался беспощаден:

– За тяжёлые хронические болезни. В справке указывается название.

– Это какие болезни?

– Тяжёлые, – отрезала мама. – Хронические. Когда сразу видно по человеку, что он болеет.

Раз Мастер поставил ей освобождение – значит, по Светиному виду он решил, что она чем-то больна. Знать бы чем!

Света дождалась семи вечера – времени, когда мама официально разрешала ей выйти в Интернет на сорок пять минут со своего ноутбука. Для просмотра мультиков, как думала мама. Но мама, которая вечно работала, знала о Светиной жизни далеко не всё. «Болезни для…» – написала Света в поисковой строке.

«…освобождения от армии, – любезно подсказал „Гугл“, – академического отпуска, военкомата, инвалидности, игры в бункер, освобождения от физкультуры…»

Свету заинтересовала игра в бункер, но у неё было всего сорок пять минут, и она не могла отвлекаться.

По первой же ссылке «болезни для освобождения от физкультуры» открылся длинный список заболеваний. Света пыталась его читать, но это оказалось слишком трудно и совершенно бессмысленно. «Ихтиозиформная эритродермия». Как кто-то вообще это придумал?

Однако, чтобы пользоваться Интернетом, не нужно хорошо читать. Можно вообще не читать. Света просто копировала название болезни из этого списка в поисковую строку – и лезла в картинки, чтобы посмотреть, как выглядит та или иная болезнь. Правда ли, что её сразу видно?

Света считала, что немного разбирается в медицине. Светина мама была медицинским работником. Это раз. Света уже прочла детскую книгу о том, откуда берутся дети, и почти наизусть выучила детскую энциклопедию по медицине, которую подарил ей дедушка. Это два. Ещё она изучила справочник по самодиагностике и нашла у себя симптомы всех смертельных болезней. Это три. И всё же ничего ужаснее картинок из раздела «Кожные заболевания» Света в своей жизни ещё не видела. Впрочем, посмотрев только на одну, она закрыла окно браузера. И больше не гуглила названия из раздела «Кожные заболевания».

Самым невинным Свете показался «психоз». К тому же его легко подделать. Поисковик выдал картинки орущих людей, вцепившихся себе в волосы. В остальном люди выглядели обычными – в отличие от тех бедолаг, кто страдал кожными заболеваниями. А ещё в слове «психоз» всего шесть букв. Света легко могла запомнить и написать такое слово.

Мастерить поделку-подделку она устроилась на следующий день в буфете за угловым столиком. Всё вкусное к тому времени уже съели, и в буфете, кроме Светы, сидели только четверо старшеклассников – два парня и две девушки.

«Ермолаева Светлана, – старательновыводила Света на листке бумаги, высунув кончик языка, – тежело хранически болеет. У неё психоз. Её нужно освабодить».

Подумав, Света дописала:

Доктор Кучка.

Доктор Кучка действительно существовал и работал доктором с мамой в больнице.

– Очень грамотный специалист, – говорила про него мама. – И прекрасный человек. Никак не могу понять, почему люди с такими фамилиями их не меняют. Неужели род Кучек настолько прославленный? Чем тут гордиться? А детям его каково…

Доктор Кучка был единственным доктором, которого Света знала по фамилии, поэтому он и «подписал» освобождение.

Старшеклассницы за соседним столиком косились на Свету и хихикали.

– Вылитая Грета Тунберг, – услышала Света. – Только толстенькая.

Через несколько секунд одна из них достала телефон и обратилась к Свете:

– Девочка, можно тебя сфотографировать?

Света выпрямила спину и натянуто улыбнулась в камеру. Мама всегда просила улыбаться, когда фотографировала.

– Нет-нет, – сказала девушка. – Сдвинь брови. Как будто у тебя детство украли.

Света послушалась. Старшеклассники прыснули.

– Ты прелесть, – заявила девушка со смехом. – Очень милая. Держи шоколадку.

И положила перед Светой на стол «Милки Вей».

– Спасибо, – ответила Света.

– Что ты там пишешь? – спросил один из парней и, не дожидаясь разрешения, забрал Светин листок: – Ого! Ты смотри.

Старшеклассники склонились над освобождением.

– У тебя психоз? – удивился парень.

В доказательство Света широко раскрыла рот в безмолвном вопле, зажмурила глаза и вцепилась себе в волосы, как люди с психозом на картинках в «Гугле».

Старшеклассники снова захохотали.

– Офигеть! – воскликнул один. – Вот они прошаренные! А мы такие лохи были! Я в её возрасте мог только борщ на себя опрокидывать!

– А я в её возрасте даже не мог сказать, о чём я думаю! – поддержал его товарищ. – И ел козявки из носа!

Бурное одобрение старших придало Свете смелости.

– Она похожа? – спросила Света. – Моя справка.

Смех старшеклассников потихоньку затух.

– Ну, мне жаль, но это полная лажа, – ответил парень, который в Светином возрасте опрокидывал на себя борщ. По его голосу чувствовалось, что ему правда жаль. – Тут куча ошибок, корявый детский почерк. Справка об освобождении пишется на специальном государственном бланке, а не на тетрадном листе. И там ещё печать нужна.

– И не одна, – добавила девушка с телефоном.

– Но самое плохое даже не это, а то, что подписал справку доктор Кучка, – закончил парень, и все они опять взвыли от смеха.

– Доктор настоящий! – крикнула Света. – Он работает с мамой! Очень грамотный специалист и прекрасный человек!

Один старшеклассник хлебнул чай, и тут его снова накрыло веселье. Чай фонтаном брызнул у него изо рта и намочил справку.

– Эй! – Света выхватила у него безнадёжно испорченный листок.

– Прости, – обхохатывался парень. – Но я даже сделал тебе одолжение. За такие проделки ты бы точно огребла!

– Ты молодец, – добавил второй. – Школа – отстой. Не сдавайся!

Под их хохот Света решительно покинула буфет, топая ногами от возмущения.

До конца второго класса Света ходила на физкультуру. Потом Свисток вышла замуж, забеременела – и уехала в Новосибирск.

В третьем классе на должность физрука приняли неподходящего человека, которого ученики прозвали Беззубый Гоблин. Мало кто в школе удостаивался двойного прозвища. И придумали его, конечно, не третьеклассники, а ребята постарше. В Светином классе о прозвище физрука, как и обо всём плохом, узнали благодаря Градовым.

Во-первых, новый учитель – очень маленького роста для взрослого человека, немногим выше своих учеников, что уже понижало его статус в их глазах.

Во-вторых – старый. Вообще, в девять лет все, кто старше пятнадцати, кажутся старыми, и Света не видела особой разницы между одиннадцатиклассником и дядей Стасом, но Беззубый Гоблин – совсем седой, с лицом, покрытым трёхдневной белой щетиной, как у Светиного дедушки.

В-третьих, его ноги были очень кривыми и одна короче другой. От этого учитель хромал и переваливался, как гусь, даже во время ходьбы, что уж говорить про бег. Некоторых зубов не хватало – потому Беззубый. Большими грустными глазами он смотрел на учеников, напоминая старого бродячего пса.

Хуже всего, что учитель оказался слишком добрым для учителя. Сущей размазнёй. Из кожи вон лез, чтобы понравиться детям, очень старался. Света к третьему классу уже уяснила чётко – стараться бесполезно, нужно просто не давать себя в обиду. Но учитель не понимал таких элементарных вещей. Может, это потому, что он стал Беззубым Гоблином только в старости, а Света была Бегемотиной с самого первого дня в школе.

– Ну-ка, побежали за булочками в столовую, ну-ка, побежали за булочками! – командовал он, и Свете становилось стыдно за него.

Разумеется, над учителем издевались.

Стеклова – самая мелкая, злобная и богатая девочка в классе – говорила, что учитель физкультуры бомж и алкаш, повторяя за своей такой же мелкой и злобной мамашей. С ней никто бы не дружил, если бы не дорогие игрушки, гаджеты, последний «Плейстейшен» с кучей эксклюзивных игр, и очки виртуальной реальности, и ещё «Икс Бокс». Но поскольку у Стекловой всё это было – была и целая толпа почитателей.

Света не думала про учителя физкультуры, что он бомж и алкаш. От него никогда не шло неприятных запахов. Никто не видел его пьяным. Это – наглая бессовестная ложь Стекловой и её мамаши. А Беззубый тем временем оправдывал своё прозвище и в прямом, и в переносном смысле – никогда не давал сдачи и прощал детям абсолютно всё. Только над ним насмехались на физкультуре ещё больше, чем над Светой.

И вот через полтора месяца занятий, в разгар золотой осени, Стеклова подговорила Рябова – здоровенного и глупого парня, над которым Света целый день держала шефство в начале года, – дать учителю пинка. Сам бы Рябов не додумался. В общем, он улучил момент и отвесил учителю сильный пендель. Тот испуганно обернулся и уставился на Рябова своими собачьими, полными укора и непонимания глазами. За что?

– Ух ты какой! – только и смог сказать учитель.

Стеклова и её мерзкие подружки смеялись, а у Светы потемнело в глазах.

Ух ты какой?

Ух ты какой?!

И это всё?!

Света подошла к Стекловой, схватила её одной рукой за волосы, а другой – за футболку и со всей силы швырнула на вонючие маты. Что ж, силу Бегемотина за лето не растеряла. Стеклова летела по воздуху и визжала.

Следующим, на кого обрушился Светин гнев, стал Рябов. Самый рослый и крупный мальчик в классе – они со Светой находились примерно в одной весовой категории, вот только Рябов не испытывал праведного гнева. Света вцепилась в старую застиранную футболку у него на груди и дёрнула с такой силой, что ткань треснула до самого пупка. Показалось бледное, усыпанное родинками тело.

Она приготовилась к жестокой драке, но вместо этого Рябов сморщился и заплакал. Он растерянно ощупывал лохмотья и плакал всё громче и громче, пока его плач не превратился в рыдания, а потом – в жалобный вой, который разносился по всему залу и поднимался к потолку. Рябов ударил Свету по заднице ногой, но она даже не почувствовала. Его рыдания стали полной неожиданностью, и гнев ушёл. Он рыдал так, будто случилось что-то страшное, будто это его последняя футболка и за её утрату его ждёт суровое наказание.

Учитель подбежал к Свете, схватил её за плечи и потащил прочь, хотя она не собиралась больше никого лупить. Он оставил её у входа в женскую раздевалку, не сказав ни слова, а сам побежал вытирать сопли своим обидчикам. Больше Стекловой, чем Рябову, хотя Рябов всё рыдал и явно больше нуждался в помощи и поддержке. Просто у него не было ни «Плейстейшена», ни «Икс Бокса». Света подозревала, что для учителей это тоже важно.

Света стояла у раздевалки, где Беззубый Гоблин её оставил, и наблюдала издали, как он кудахчет вокруг Стекловой. Та давила слезы, хотя плакать ей совсем не хотелось, вырывала у него свою руку и отворачивалась. Вокруг толпились почитатели ее ништяков.

Беззубый Гоблин нажаловался завучу, и Светину маму вызвали в школу. По несчастливому совпадению, именно в этот день в кои-то веки мама оказалась выходная и как раз собиралась забрать Свету. Обычно в такие дни они шли домой пешком – благо всего одна трамвайная остановка – и заходили по пути в кафе, где съедали оливье и куриный шницель с картошкой фри. Видимо, о кафе на сегодня можно забыть.

Мама задерживалась, и Света долго сидела в вестибюле на высокой скамейке, болтая ногами в воздухе.

– Бегемотина – зверь! – крикнули ей на прощание Градовы, которых тащил за собой их отец, и потрясли в воздухе кулаками. – Мощно прописала!

Света помахала им вслед рукой. Хоть кто-то её поддерживает.

Потом в Ватсап прилетел вопль о помощи: Беляш в своём первом классе не мог решить простейший пример по арифметике. Зато смог каким-то образом воспользоваться смартфоном на уроке незаметно для училки. И сбежать из школы без записки от мамы, как в тот день, когда Свете пришлось провожать его до дома. Было в этом Беляше что-то от ниндзя, хотя он даже не умел сам завязывать шнурки.

Света набрала ему правильный ответ.

– Ну, вперёд, на мины, – только и сказала мама, когда пришла.

Завуча звали Вера Леонидовна. Молодая женщина с осветлёнными волосами. Вообще, маму уже вызывали к ней из-за Светы. Дважды. Кроме того, часто вызывали родителей Градовых, и они потом щедро делились со всеми подробностями. Так что Света знала, как всё будет. Она должна пристыженно молчать, маму должны ругать, а после короткой осудительной речи Свете придётся отправиться к школьному психологу, где ей объяснят, что насилие – не выход при решении проблем. А ещё от неё должны потребовать извинений в адрес Стекловой и Рябова.

При выговоре присутствовал Беззубый Гоблин. Он сидел в углу как в воду опущенный и выглядел ещё старее, чем обычно. Вера Леонидовна тоже была нерешительна и пуглива. Их слабость придала Свете сил, и всё мероприятие пошло не по плану, когда она не стала пристыженно молчать.

– Маты воняют! – воскликнула Света, когда её и маму стали отчитывать. – Все обзываются! Ненавижу физкультуру!

– Ермолаева…

– Нет! – Света топнула ногой. – Я всё скажу! Нечестно! Учи`теля обзывают, что он бомж и алкаш, а он не бомж и не алкаш! А теперь Рябов дал ему пинка! Стеклова его подговорила! Я не извинюсь! Их ругайте! Не пойду к психологу! Сама иди! Толстоноги!

Слово, которым её называли пятиклассницы, как-то само всплыло в памяти и сорвалось с языка. Молодая завуч сидела растерянная, прикрыв рот тонкими наманикюренными ручками. Казалось, она вот-вот заплачет. Мама сидела грустная.

– А вы! – крикнула Света несчастному физруку. – Вы ябеда! Надо было вас тоже побить!

Учитель опустил глаза и скукожился, словно его и правда побили.

– Девочке надо не к психологу, а к психиатру, – твёрдо сказала маме пожилая учительница старших классов, которую Света не знала. Стальной взгляд и тугая седая кичка на затылке. Такую криками и обвинениями не проймёшь. – У девочки какой-то психоз.

– Да! – крикнула Света. – Психоз! Меня вообще должны освободить от физкультуры навсегда! Я туда больше не пойду! Не пойду, не пойду!

– Спасибо, мы учтём, – огрызнулась на учительницу мама.

В кафе по дороге домой они всё-таки зашли, взяли оливье и шницель, только мама молчала.

– О чём думаешь? – решилась спросить Света, уплетая салат.

Мама лениво ковыряла вилкой в своей тарелке.

– Кто такие толстоноги? – спросила она рассеянно, а потом молчала до самого дома и так ничего и не объяснила.