Текст книги "Родительское собрание. Школьные рассказы"

Родительское собрание
Школьные рассказы

© Дёгтева В. А., 2024

© Драгунский В. Ю., насл., 2024

© Игнатова А. С., 2024

© Лисаченко А. В., 2024

© Пивоварова И. М., насл., 2024

© Сиротин Д. А., 2024

© Сорока С. Н., 2024

© Стрельникова К. И., 2024

© Ткаченко Л. Б., 2024

© Ветрова М. С., ил., 2024

© Салтыков М. М., ил., 2024

© Смирнова О. В., ил., 2024

© Шевченко А. А., ил., 2024

© ООО «Издательство АCТ», 2024

Анна Игнатова

Родительское собрание

– Здравствуйте, уважаемые родители пятого «В» класса… учеников, то есть родители, дорогие… здравствуйте!

Молоденькая учительница в синем строгом костюме поправила причёску, улыбнулась и замолчала. В классе было тихо. «Всегда бы так», – с тоской подумала учительница.

За партами сидели мамы и папы. Они смотрели молча и настороженно.

– Давайте знакомиться! – с воодушевлением сказала учительница, шагнула к доске и взяла указку. – Меня зовут Татьяна Борисовна. Повторите… – машинально попросила она, запнулась, положила указку на место, подошла к столу и взяла классный журнал.

– Класс хороший, – прижала к себе журнал Татьяна Борисовна.

Родители недоверчиво молчали.

– Очень хороший класс, честное слово! Такие весёлые, активные, добрые ребята… Есть очень интересные экземпляры… ой, то есть… индивидуумы. Ну, дети… На уроках сидят тихо, учатся… Почти никаких замечаний.

На слове «почти» молчание стало совсем напряжённым.

– А кто мама Савелия Петрова? – бодро спросила Татьяна Борисовна.

– Я здесь, – поднял руку хмурый мужчина в серой куртке и чёрной кепке. – Чё он там натворил?

– Савелий – замечательный мальчик, чудесный, любознательный… – пролепетала учительница. – Но он всё время говорит «чё», мешает вести урок… Не дослышит и кричит: «Чё?»…

– Чё? – не понял мужчина в серой куртке. – «Чё» говорит? Ну, я ему почёкаю, будет знать! Я с ним разберусь. Чё за моду взял, «чё» говорить.

Татьяна Борисовна торопливо кивнула и повернулась к женщине в красной кофте, которая жевала булочку.

– Простите, вы мама Валентины Петушковой?

Женщина кивнула.

– Вы знаете, Валечка очень умная девочка! – обрадовалась учительница.

Женщина опять кивнула.

– Да. Очень начитанная, много знает. Но, понимаете, она не может отвечать, потому что у неё рот всё время занят. Она всё время что-то ест. Я понимаю, конечно, растущий организм, но я не могу ей всё время задавать вопросы, на которые можно только кивать… Школьная программа такая сложная… Вы меня понимаете?

Женщина в красной кофте кивнула, сглотнула и закашлялась.

– Извините, – похлопала её по спине Татьяна Борисовна.

– Не в то горло пошло, – объяснила мама Валентины Петушковой и достала бутылку с квасом. – Сейчас запью и всё запишу, чтобы не забыть.

– Очень хорошо, – растерянно проговорила учительница. – А вот Маша Федина – это чей… чья… ребёнок?

– Моё! – охотно отозвался папа Маши и довольно засмеялся.

– Вот Машенька, она очень весёлая девочка, – закивала Татьяна Борисовна. – Она такая смешливая… Ей весело буквально всё время. Я говорю: «Запишите число, сегодня первое октября», а она хохочет… И так каждый день.

Папа Маши Фединой хлопнул ладонью по парте и захохотал. Все вздрогнули.

– А ещё есть одна проблема… – начала Татьяна Борисовна.

С грохотом упал на пол чей-то дипломат.

– Спасибо, – кивнула Татьяна Борисовна. – Да, вы правильно меня поняли, они всё роняют с парт.

Один папа слишком сильно откинулся на стуле и тоже рухнул.

– И сами иногда падают, качаясь на стульях, совершенно верно. А ещё им постоянно звонят на мобильные родители… вы, то есть.

Раздался телефонный звонок. Все переглянулись, высматривая нарушителя.

Татьяна Борисовна охнула и полезла в сумочку.

– Да, мамочка, – зашептала она в трубку. – Нет, ничего не случилось. Мама, у меня собрание. Всё, пока.

Татьяна Борисовна положила мобильный на тряпку для доски и повернулась к классу.

– А вообще, очень-очень хороший класс, – покраснела она.

– Вы тоже ничего! – сказал папа, упавший со стула.

И все засмеялись: и родители, и Татьяна Борисовна. А громче всех захохотал папа Маши Фединой.

Ты художник, Коля!

Я был несчастным мальчиком. Я совершенно не умел рисовать. Даже самые простые вещи. Весь класс рисовал картину под названием «Утка в камышах», у меня же получалась картина «Поджог товарного вагона». У всех ребят были рисунки на тему «Прогулка по зоопарку», у меня – «Натюрморт с подъёмным краном». Обидно!

Главное, я отлично знал, что именно хочу нарисовать. Да что я, в зоопарке, что ли, не был? Я прекрасно помнил слона: как он смешно крутит хоботом и обмахивается ушами, а лоб у него весь в красном песке, потому что он ныряет в свой бассейн до самого дна… Я во всех подробностях представлял себе гамадрила. А жирафов никто лучше меня не знал, потому что никто дольше меня не стоял перед вольером с жирафами… Но когда я начинал рисовать, то получался не жираф, а какой-то столб с капитанским мостиком…

Даже моя младшая сестра Светка, которая ещё не ходила в школу, и то рисовала лучше меня! И ещё нарочно меня дразнила:

– Коль, а Коль, нарисуй мне медвежонка!

– Какого медвежонка?

– Такого мохнатого, который малину в лесу ест.

– Сама рисуй, мне некогда, – пытался отвязаться я.

А она как начинала канючить:

– Коля, ты так хорошо можешь его представить, и как он в малине сидит, и как ветку лапой держит, и как вокруг птички поют, а под листиком сыроежка растёт… Ну Ко-о-о-оль!

А начну рисовать – она смеётся!

– А что это, – говорит, – у тебя медвежонок с рогами?

– Где ты видишь рога?? – кричу я, а сам чуть не плачу! Действительно, хотел ветки малинника нарисовать у медведя за спиной, а получились рога…

В общем, не художник я. Был. До поры до времени. А именно – до того дня, когда мама дала мне одну кни-гу…

Это не был учебник по рисованию. Это была история, написанная одним французским лётчиком. Как он упал на своём самолёте в пустыню. Но ему повезло, он не разбился, а встретил мальчика – принца… Если честно, я не совсем всё понял тогда в этой книге. Но один момент меня прямо-таки заворожил! «Вот ящик, а в нём сидит такой барашек, какого тебе хочется!» Волшебные, спасительные слова!

– Светка! – завопил я.

Светка примчалась как на пожар.

– Светка, что тебе нарисовать?

– Нарисовать?..

Если бы я предложил ей слетать на Луну, она бы меньше удивилась.

– Ну… нарисуй бурундучка…

Я схватил лист бумаги, фломастер и быстро начертил что-то вроде кирпича.

– Вот тебе ящик, там сидит такой бурундучок, какой тебе захочется!

Светка осторожно потрогала нарисованный кирпич.

– А какой мне захочется?..

– Такой пушистый, в полосочку, с маленькой усатой мордочкой!

Светка аж взвизгнула от восторга и стала ласково рассматривать мой рисунок.

– Он будет держать в лапках еловую шишку, ладно?

– Ладно, – великодушно разрешил я. – Хоть кедровую.

– Коля… А ты можешь нарисовать лошадку?

– Пожалуйста! – я взял другой лист и нарисовал кирпич побольше. – Вот тебе сарай, а там стоит такая лошадка, какая тебе захочется!

– С серебряной уздечкой?

– И с перьями на голове, как в цирке! Подковы медные, цокают звонко! Сама белоснежная, а грива и хвост – огненно-рыжие.

– Коля, нарисуй красивое платье!

– Вот тебе шкаф, там столько красивых платьев, сколько тебе захочется! Бархатные, шёлковые, с лентами, кружевами…

– Коля, принцессу!

– Вот тебе дверь, за ней такая принцесса, какая тебе захочется!..

– Вампирчика, Коля!

– Вот тебе гроб, в нем лежит такой вампирчик, какой тебе захочется!..

Моему счастью не было предела! Я рисовал всё, что мог только вообразить! Кораблик? На здоровье! Волнистая линия, на ней большой треугольник – вот вам скала, за ней такой кораблик, какой вам захочется! С парусами, пушками, бравыми матросами и семафорными флажками… Осьминога, страуса, жирафа, фламинго, автомобиль, праздничный торт – абсолютно всё я мог нарисовать!

Светка смотрела на меня сияющими глазами.

– Какой ты художник, Коля…

Она бережно собрала все рисунки с кирпичами, прямоугольниками и квадратами.

– Спасибо! А знаешь, бурундучок у тебя лучше всех получился! С кедровой шишкой…

Алексей Лисаченко

Митя и газета

Надумали как-то завуч по воспитательной работе Валентина Борисовна и биолог Антон Семёнович школьную газету издавать – небольшую, на страничку. «Школьная правда» называется.

По классам клич бросили: кто хочет участвовать. Статьи для газеты писать, новости собирать, фотографии делать. Первыми, само собой, Митя Печёнкин с Женькой Петровым вызвались. Только их сразу старшеклассники оттёрли. Маленькие ещё, говорят, газеты издавать. Так и не взяли.

– Ну и ладно, – сказал Митя, – ну и подумаешь. Вот захотим – свою газету издавать будем, правда, Женька?

А почему бы и нет? Компьютер в доме имеется, принтер – тоже.

Приходит Валентина Борисовна утром в школу и радуется: у стойки с газетой толпа стоит, листочки нарасхват идут. Вот какая интересная «Школьная правда» получилась! Кое-как протолкалась газетку взять.

Взяла, глядь: всё так, да что-то не так. Название другое – «Школьная врака». И заголовки другие.

«Ужас подкрался незаметно!

ПРИЗРАК в компьютерном классе:

миф или реальность?»

«Кого прячет Антон Семёнович

СРЕДИ КАКТУСОВ?»

«Страшная тайна раскрыта:

что НА САМОМ ДЕЛЕ таится

в кабинете директора?»

«Физрук сделал с футбольным

мячом ТАКОЕ, что все ахнули!»

«Опасен ли СПРУТ в школьном туалете?»

и «Вопрос о переименовании Галактики

в честь ДМИТРИЯ ПЕЧЁНКИНА

решён окончательно».

Тут звонок прозвенел, и все по классам разбежались. Только Валентина Борисовна в коридоре осталась: в руке газетка, в глазах изумление. Там её директор Иван Анатольевич нашёл и повёл к себе в кабинет – то ли смотреть, что же там ТАИТСЯ, то ли валерьянкой отпаивать. Антона Семёновича тоже позвали.

А «Школьная правда» как на стойке лежала, так и осталась стопочкой, нетронутая.

Вечером в компьютерном классе долго горел свет и кто-то хихикал. Наверное, ПРИЗРАК.

Утром смотрят Митя с Женькой – на стойке в коридоре новый выпуск «Школьной враки» лежит. То есть это «Правда» лежит, а «Врака» по рукам расходится, аж шелест стоит.

– Вот дела, – говорит Женька. – Ты когда успел? И почему без меня?

А Митя ему:

– Ничего я не успел. Это тебе, наверное, тоже какую-нибудь Галактику захотелось? Не бывает так, чтобы газета сама собой издалась!

Переглянулись они и одну газетку на двоих с боем взяли. А там большими буквами написано:

«СЕНСАЦИЯ!

ВСЯ ВРАКА – ЧИСТАЯ ПРАВДА!»

И заголовки под стать:

«Опасные секреты:

чем РИСКУЕТ РЕДАКЦИЯ?»

«КТО РАСКРЫЛ МОЮ ТАЙНУ?

Зачем ВАМПИР-ОБОРОТЕНЬ

вышел из кабинета директора

и кого он ищет в начальных классах?»

«ТУАЛЕТНЫЙ СПРУТ поклялся

пообедать главным редактором».

«СНАЧАЛА Я СЪЕМ ЕГО КОМПЬЮТЕР:

интервью с ПРИЗРАКОМ

компьютерного класса».

«СО ШТАНГОЙ ТОЖЕ МОГУ! —

рецепты физрука».

«Зелёный пришелец перестал

ПРИТВОРЯТЬСЯ КАКТУСОМ:

за и против переименования

Галактики».

Прочитали Митя с Женькой все статьи и решили с издательским делом заканчивать, пока ВАМПИР-ОБОРОТЕНЬ ни о чём не догадался. А то мало ли на какую ещё страшную тайну случайно наткнёшься – сиди потом остаток жизни в погребе, чтобы СПРУТУ не попасться. Только недолго продержались: на следующей перемене Антон Семёнович пришёл и обоих в «Школьную правду» позвал – колонку юмора писать.

Митя и великое зло

Рыхлил как-то Митя грядку у бабушки на огороде. Самую дальнюю, самую нелюбимую. Все грядки как грядки – только эта одна неудачная. Морковь на ней тощая вырастает, кривобокая. Горох на корню сохнет. Кусты вовсе не приживаются. Почему – непонятно. И рыхлить тяжело: камни да черепки.

Работает Митя, потеет. Вдруг под тяпкой как хрустнет! Ну-ка, чего там? Может быть, наконечник стрелы? Или монета старинная? Вдруг повезёт! А и не повезёт – всё равно нагибаться: камень вынуть и выкинуть.

Нет, не камень – стекляшка. Бутылочка, тяпкой расколотая. Лежит себе в ямке. А из ямки что-то карабкается. Маленькое и чёрненькое.

– Приветствую тебя, человек! – говорит. – Тысячу лет просидело я в этой бутылке. Наконец-то свобода!

Митя взял тяпку наизготовку:

– Ты кто?

– Я – Великое Зло. Но ты можешь звать меня запросто – Повелитель.

– Нет, – решил Митя, – ты будешь Черныш. У Сашки Боцмана кот на тебя похож. Ты Боцмана знаешь, Черныш?

Великое Зло секунду подумало и оскорбляться не стало. А то вдруг наступит! Или тяпкой как даст. Черныш так Черныш.

– Чтобы захватить мир, – сказало оно, – мне нужны слуги. Эти, как их… приверженцы. Без них я беспомощно, как котёнок. Ты будешь первым. Потом…

– Мне котёнка родители не разрешают. И щенка тоже, – перебил Митя. – Хочешь в город, со мной? Слушай, а может быть, ты голодный?

– Голодное, – поправило Великое Зло. – Да, очень сильно голодное! Срочно добудь мне крови, только прошу тебя, не оленьей – от оленьей у меня несварение.

– Пошли, – сказал Митя и отложил тяпку.

– Я раньше такого не пробовало, – призналось Великое Зло и принюхалось к блюдечку с молоком. – А нет чёрного?

Митя фыркнул:

– Скажи спасибо, что не отвар шиповника! Меня бабушка им знаешь как пичкает. По три раза в день. Для иммунитета.

– Спасибо, что не отвар шиповника, – послушно сказало Великое Зло и стало лакать.

Вскоре блюдечко опустело.

– Хочу спать, – зевнуло Великое Зло. – Но ведь это неправильно, этого быть не должно…

– Поспи, – посоветовал Митя. – У тебя пузечко по полу волочится и лапки уже разъезжаются.

– Зло никогда не спит, – помотало головой Великое Зло.

Единственный красный глаз его неумолимо слипался.

– Только не храпи, как бабушка, – сказал Митя. И достал с полки корзинку, чтобы сделать постель.

– Где тут у вас города? – спросило Великое Зло, пробудившись. – Чтобы стать большим и сильным, я должно убивать и разрушать города.

Но Митя не согласился.

– Не надо. Где мы тогда будем жить?

Великое Зло поскребло лапкой лоб и придумало:

– Можно убивать врагов и жечь их города. Где у вас тут война?

– У нас нет войны, – объяснил Митя. – А чтобы стать большим и сильным, надо пить молоко и есть свежие фрукты. Так бабушка говорит. Хочешь яблоко?

Великое Зло сгрызло яблоко с червяком и внимательно осмотрело себя от носика и до хвоста. Потом от хвоста и до носика. Роста пока не прибавилось.

Но Митя сказал:

– Не расстраивайся, Черныш. Я тоже не сразу расту. Только во сне.

– Раньше я всегда убивало и разрушало города, – упрямо повторило Великое Зло. – Ты – мой единственный слуга и должен помочь мне. Я приказываю!

– Приказывал тут один такой, – обиделся Митя.

– В смысле: ну пожалуйста! – исправилось Великое Зло. – Извини.

– Ладно, – махнул рукой Митя, – прощаю. Я придумал: если хочешь, можешь поохотиться на мышей в подполе. Они бабушкины запасы съедают.

– У мышей есть города? – оживилось Великое Зло.

– Вроде нет, – сказал Митя, – вряд ли.

– Тогда не годится.

– Как насчёт муравьёв? На огороде жёлтые завелись, морковь портят. У них города под землёй – кипяток не берёт. Бабушка будет тебе благодарна.

– Муравьи – мелкота, – фыркнуло Великое Зло. – Мы, великие, на ерунду не размениваемся. Вот, помню, как-то раз мои слуги…

Тут вернулась бабушка Вера, и Великому Злу пришлось спрятаться под кроватью.

А Митя сказал:

– Есть идея!

Целых три дня Митя вёл себя просто примерно. Не делал рогаток. Не дразнил соседского пса. Ничего не взрывал. Не купался в пожарном пруду. Ходил, глядя под ноги: щепочки собирал, мусор всякий. И в кусты, что у леса, таскал. Даже бабушка заволновалась: здоров ли? Пришлось Мите кушать особенно хорошо, чтоб её успокоить.

А на прогалине, за кустами, рос маленький город. Стены из палочек – Мите по щиколотку. Башни из веточек. Крыши из листьев. Вечером третьего дня он был готов.

Митя сказал:

– Славный городок у нас вышел. Ну что, будем рушить?

– Красивый, – согласилось Великое Зло. – Не надо! Пусть лучше стоит.

– Но ведь ты хочешь вырасти? За-втра всё равно уезжать – зря, что ли, строили?

Великое Зло окинуло взглядом постройки. Берёзовый тын и сосновые башенки. Ров с настоящей водой – выложен плёнкой от старой теплицы. Ворота с подъёмным мостом – из конфетной коробки. Княжеский терем, крытый фольгою от шоколадки.

– Не хочу, – повторило оно. – Это больно, когда рушат твой город. Когда я буду править миром, обязательно запрещу разрушать города. И буду есть яблоки каждый день. Это вкусно!

Ирина Пивоварова

Весенний дождь

Не хотелось мне вчера учить уроки. На улице было такое солнце! Такое тёплое жёлтенькое солнышко! Такие ветки качались за окном!.. Мне хотелось вытянуть руку и дотронуться до каждого клейкого зелёного листика. Ох, как будут пахнуть руки! И пальцы слипнутся вместе – не отдерёшь друг от друга… Нет, не хотелось мне учить уроки.

Я вышла на улицу. Небо надо мной было быстрое. Куда-то спешили по нему облака, и ужасно громко чирикали на деревьях воробьи, и на лавочке грелась большая пушистая кошка, и было так хорошо, что весна!

Я гуляла во дворе до вечера, а вечером мама с папой ушли в театр, и я, так и не сделав уроков, легла спать.

Утро было тёмное, такое тёмное, что вставать мне совсем не хотелось. Вот так всегда. Если солнышко, я сразу вскакиваю. Я одеваюсь быстро-быстро. И кофе бывает вкусный, и мама не ворчит, и папа шутит. А когда утро такое, как сегодня, я одеваюсь еле-еле, мама меня подгоняет и злится. А когда я завтракаю, папа делает мне замечания, что я криво сижу за столом.

По дороге в школу я вспомнила, что не сделала ни одного урока, и от этого мне стало ещё хуже. Не глядя на Люську, я села за парту и вынула учебники.

Вошла Вера Евстигнеевна. Урок начался. Сейчас меня вызовут.

– Синицына, к доске!

Я вздрогнула. Чего мне идти к доске?

– Я не выучила, – сказала я.

Вера Евстигнеевна удивилась и поставила мне двойку.

Ну почему мне так плохо живётся на свете? Лучше я возьму и умру. Тогда Вера Евстигнеевна пожалеет, что поставила мне двойку. А мама с папой будут плакать и всем говорить: «Ах, зачем мы сами ушли в театр, а её оставили совсем одну!»

Вдруг меня в спину толкнули. Я обернулась. Мне в руки сунули записку. Я развернула узкую длинную бумажную ленточку и прочла:

Люся!

Не отчаивайся!!!

Двойка – это пустяки!!!

Двойку ты исправишь!

Я тебе помогу!

Давай с тобой дружить!

Только это тайна!

Никому ни слова!!!

Яло-Кво-Кыл.

В меня сразу как будто что-то тёплое налили. Я так обрадовалась, что даже засмеялась. Люська посмотрела на меня, потом на записку и гордо отвернулась.

Неужели это мне кто-то написал? А может, эта записка не мне? Может, она Люське? Но на обратной стороне стояло: ЛЮСЕ СИНИЦЫНОЙ.

Какая замечательная записка! Я в жизни таких замечательных записок не получала! Ну конечно, двойка – это пустяки! О чём разговор! Двойку я запросто исправлю!

Я ещё раз двадцать перечла:

«Давай с тобой дружить…»

Ну конечно! Конечно, давай дружить! Давай с тобой дружить!!! Пожалуйста! Очень рада! Я ужасно люблю, когда со мной хотят дружить!

Но кто же это пишет? Какой-то ЯЛО-КВО-КЫЛ. Непонятное слово. Интересно, что оно обозначает? И почему этот ЯЛО-КВО-КЫЛ хочет со мной дружить?.. Может быть, я всё-таки красивая?

Я посмотрелась в парту. Ничего красивого не было.

Наверное, он захотел со мной дружить, потому что я хорошая. А что, я плохая, что ли? Конечно, хорошая! Ведь с плохим человеком никто дружить не захочет!

На радостях я толкнула локтем Люську.

– Люсь, а со мной один человек хочет дружить!

– Кто? – сразу спросила Люська.

– Я не знаю. Тут как-то непонятно написано.

– Покажи, я разберу.

– Честное слово, никому не скажешь?

– Честное слово!

Люська прочла записку и скривила губы:

– Какой-то дурак написал! Не мог своё настоящее имя сказать.

– А может, он стесняется?

Я оглядела весь класс. Кто же мог написать записку? Ну кто?.. Хорошо бы, Коля Лыков! Он у нас в классе самый умный. Все хотят с ним дружить. Но ведь у меня столько троек! Нет, вряд ли он.

А может, это Юрка Селиверстов написал?.. Да нет, мы с ним и так дружим. Стал бы он ни с того ни с сего мне записку посылать!

На перемене я вышла в коридор. Я встала у окна и стала ждать. Хорошо бы этот ЯЛО-КВО-КЫЛ прямо сейчас же со мной подружился!

Из класса вышел Павлик Иванов и сразу направился ко мне.

Так, значит, это Павлик написал? Только этого ещё не хватало!

Павлик подбежал ко мне и сказал:

– Синицына, дай десять копеек.

Я дала ему десять копеек, чтобы он поскорее отвязался. Павлик тут же побежал в буфет, а я осталась у окна. Но больше никто не подходил.

Вдруг мимо меня стал прогуливаться Бураков. Мне показалось, что он как-то странно на меня взглядывает. Он остановился рядом и стал смотреть в окно. Так, значит, записку написал Бураков?! Тогда уж лучше я сразу уйду. Терпеть не могу этого Буракова!

– Погода ужасная, – сказал Бураков.

– Жуткая погода, – сказала я.

Тут Бураков вынул из кармана яблоко и с хрустом откусил половину.

– Бураков, дай откусить, – не выдержала я.

– А оно горькое, – сказал Бураков и пошёл по коридору.

Нет, записку не он написал. И слава богу! Второго такого жадины на всём свете не найдёшь!

Я презрительно посмотрела ему вслед и пошла в класс.

Я вошла и обомлела. На доске огромными буквами было написано:

ТАЙНА!!! ЯЛО-КВО-КЫЛ + СИНИЦЫНА = ЛЮБОВЬ!!! НИКОМУ НИ СЛОВА!

В углу шушукалась с девчонками Люська. Когда я вошла, они все уставились на меня и стали хихикать.

Я схватила тряпку и бросилась вытирать доску.

Тут ко мне подскочил Павлик Иванов и зашептал в самое ухо:

– Это я тебе написал записку.

– Врёшь, не ты!

Тогда Павлик захохотал как дурак и заорал на весь класс:

– Ой, умора! Да чего с тобой дружить?! Вся в веснушках, как каракатица! Синица дурацкая!

И тут, не успела я оглянуться, как к нему подскочил Юрка Селиверстов и ударил этого болвана мокрой тряпкой прямо по башке. Павлик взвыл:

– Ах, так! Всем скажу! Всем, всем, всем про неё скажу, как она записки получает! И про тебя всем скажу! Это ты ей записку послал! – И он выбежал из класса с дурацким криком: – Яло-кво-кыл!

Уроки кончились. Никто ко мне так и не подошёл. Все быстро собрали учебники, и класс опустел. Одни мы с Колей Лыковым остались. Коля всё никак не мог завязать шнурок на ботинке.

Скрипнула дверь. Юрка Селиверстов всунул голову в класс, посмотрел на меня, потом на Колю и, ничего не сказав, ушёл.

А вдруг? Вдруг это всё-таки Коля написал? Неужели Коля? Какое счастье, если Коля! У меня сразу пересохло в горле.

– Коль, скажи, пожалуйста, – еле выдавила я из себя, – это не ты, случайно…

Я не договорила, потому что вдруг увидела, как Колины уши и шея заливаются краской.

– Эх, ты! – сказал Коля, не глядя на меня. – Я думал, ты… А ты…

– Коля! – закричала я. – Так ведь я…

– Болтушка ты, вот кто, – сказал Коля. – У тебя язык как помело. И больше я с тобой дружить не хочу. Ещё чего не хватало!

Коля наконец справился со шнурком, встал и вышел из класса. А я села на своё место.

Никуда я не пойду. За окном идёт такой ужасный дождь. И судьба моя такая плохая, такая плохая, что хуже не бывает! Так и буду сидеть здесь до ночи. И ночью буду сидеть. Одна в тёмном классе, одна во всей тёмной школе. Так мне и надо!

Вошла тётя Нюра с ведром.

– Иди, милая, домой, – сказала тётя Нюра. – Дома мамка заждалась.

– Никто меня дома не заждался, тётя Нюра, – сказала я и поплелась из класса.

Плохая моя судьба! Люська мне больше не подруга. Вера Евстигнеевна поставила мне двойку. Коля Лыков… Про Колю Лыкова мне и вспоминать не хотелось.