Текст книги "Рейнджер"

– Да вроде нет. А зачем?

Я буквально «выпал в осадок». Из дальнейшего разговора, под который двурвы добили свой заказ (я просто забыл про недоеденное рагу), я с ужасом и удивлением убедился: так оно и есть. Эльфы просто исчезли из мира, неведомо как и даже неведомо когда. И это никого не заинтересовало и не удивило – исчезли и исчезли. Как туман к полудню – это многочисленный и могучий народ, сильный союзник, влиятельный и нужный сосед! Как все равно чары какие, но кто же сможет напустить морок на целый Мир?! Или двурвы просто не в курсе насчет других народов, и людские, например, власти активно занимаются поисками «пропажи»?! Неизвестно. Но новость в любом случае из разряда сногсшибательных. Да уж, пообедал…

А вот еще один гость ко мне. Если кто-то стоит на пороге, переминаясь с ноги на ногу, и кого-то высматривает в зале со странным выражением лица, не то вот-вот зарыдает, не то захохочет, – то это ко мне. Особенно если учесть, что это настоятель храма Арагорна. Делать нечего – все равно ведь найдет, не под стол же прятаться, в самом-то деле – я привстал с места и приветливо помахал ему рукой. Дед тут же целеустремленно направился к моему столику. Я же, не садясь на место, сделал такой же жест в адрес своей официантки, потом указал ей на жреца, щелкнул характерным жестом себя по горлу. Затем указал на двурвов и сжал кулаки, как бы на ручках двух пивных кружек.

Умница-красавица опять оказалась на высоте, даже более чем: помимо двух литровых бадеек эля и кувшинчика с наливкой, она принесла блюдо с закуской: ломтики все той же ветчины, полосы вяленой рыбы, которые на вид и вкус напоминали щучье филе, и какие-то мелкие рачки или креветки. Больше всего они показались мне похожи на рачков-бокоплавов, которых в детстве для развлечения ловил неподалеку от Одессы: такое же белесое полупрозрачное тельце, только размером побольше и прожаренное до золотистого цвета. Мне выпивки не принесла, что добавило ей еще один плюсик в моих глазах, поскольку говорил, что сегодня еще планирую некие дела и хочу иметь ясную голову, – а она запомнила. Тем более в кружке еще оставалось около половины вина, принесенного в начале обеда.

Дед, похоже, решил повторить интермедию, ранее показанную берглингами. Заикаясь, он произнес:

– Я… хотел бы… поблагодарить вас за дар. За щедрый дар храму. Вы ведь в курсе, ЧТО именно вы подарили м…моему храму?

Забавно, моя ответная шутка в адрес Арагорна, похоже, опять возвращается ко мне. Да уж, хорош орел – с богом в перепасовку играть. Сейчас главное, сохранив морду кирпичом, невзначай выяснить, что жрец имеет в виду. Я поощрительно кивнул головой: продолжай, мол.

– Я… Вы уж простите – я несколько усомнился в весомости и происхождении дара. Потому отправился к знакомому ювелиру, который занимается изготовлением не только украшений, но и амулетов, в том числе и боевых – для графа и его гвардии. Ну, с помощью магов, конечно…

Упоминание представителей Гильдии было сопровождено эдакой гримасой, как у графини, вынужденной указать садовнику на недопустимость запаха навоза в обеденной зале. Я мысленно усмехнулся – вряд ли маги-артефакторы Роулинга согласились бы с такой оценкой своей роли в общей работе.

– Так вот, я пошел к нему – про… оценить, я хотел сказать, жемчужину. Он по моей просьбе сделал полную проверку, и… – тут старичок сбился с дыхания, гулко глотнул из как раз принесенной ему посудины, прокашлялся и продолжил восторженным тоном, гордо оглядывая окружающих:

– И оказалось, что внутри этой вот белой речной жемчужины находится идеально круглая черная! Причем покрытая каким-то неразличимым сквозь верхний слой узором, а внутри ее – явственный след божественной ауры, след творения!

Жрец, казалось, был близок к экстазу. Странно, вроде бы местные боги являют свое присутствие в храмах чаще раза в несколько столетий, и не только своим служителям и особо ревностным прихожанам – если, например, вспомнить мои ощущения в храме Целительницы. Или именно его Арагорн визитами не баловал? Или тут еще что-то, связанное со странным настроением ряда жрецов? Странно. А мой гость тем временем заливался соловьем. Надо сказать, что к этому моменту соседние «купе», а также и пара ближних ко входу в мою загородку столиков были заняты, и сидевшие за ними посетители с интересом прислушивались к беседе.

– Вы же знаете, черный жемчуг очень, очень редок в наших краях, а секретом добычи или изготовления такого вот двухслойного жемчуга владеют лишь в одном баронстве, сюзерен которого в родне с эльфами. Такие камушки позволяют создавать артефакты, содержащие несколько совсем разных заклятий или свойств, или оперирующие совсем разными, даже противоположными, силами, или… Ну, да вы все знаете или хоть представляете, ЧТО можно сделать с Крипским жемчугом. А тут еще остатки божественных сил… В общем, ювелир предложил мне за него, – тут жрец понизил голос и наклонился к столу, – пять солеров. Это было возмутительно, в итоге мы сошлись на пяти солерах и сорока трех «лунах». Я, конечно, сразу же гневно отверг предложение продать святыню…

Тут служитель культа явно спохватился, почуяв в своих словах некое противоречие, призадумался. Драун тихонько похихикивал в бороду, Гролин сидел с нарочито непроницаемой физиономией. Дед медленно багровел. Я решил разрешить ситуацию:

– Уважаемый, я пожертвовал эту Крипскую жемчужину не Арагорну, а храму. И именно вам, как настоятелю, решать, как распорядиться пожертвованием: встроить ли в инкрустацию алтаря или, скажем, продать, а на выручку починить крышу. Все в вашей воле и вашем праве.

Жрец перевел дух.

– В общем, я искал вас, чтобы выразить свою искреннюю благодарность…

Ага, а заодно убедиться, что я в курсе стоимости подарка и не буду отбирать обратно. Убедиться срочно, до того, как получил наличность. А я призадумался – стоит ли дальше шутить с богом-шутником? Практически нет сомнений – у меня в кошельке десяток типичных «ящиков Шредингера», с той лишь разницей, что результат проверки я могу предсказать в зависимости от ее, проверки, методики. Почти несомненно: если я продам все, как простой речной жемчуг, то весь он окажется «фаршированным». А если пойду проверять – то именно и только простым речным жемчугом. В любом случае – жди жабу.

С другой стороны – я и не рассчитывал на что-то большее, чем увидел в свое первое утро в этом мире. Значит, при любом раскладе я ничего не теряю, так что можно смело давить маленького головастика, пока он еще не жаба. И еще – вряд ли Арагорн обидится на мою транзакцию. С одной стороны – выходка вполне в его духе, с другой – дала ему возможность подшутить надо мной, да и над жрецом.

Успокоив себя такого рода рассуждениями, я перехватил инициативу в разговоре и перевел его на тему эльфов. В течение следующего часа подтвердились мои самые странные и неприятные подозрения: эльфы исчезли, никто не заметил или не помнил, как и когда. И ни одна живая душа не удивилась и не заинтересовалась! Притом что у одного из наших собеседников, как оказалось, были некие деловые контакты с эльфами. Так вот, он переживал из-за расстроившихся сделок, потерянных денег, но тоже не стал доискиваться причин, даже не почувствовал такой необходимости! Такое глобальное воздействие на психику населения уже не просто беспокоило – оно пугало мощью противника. Стоп, почему я подумал «противника»? А чему удивляться – если это не сами эльфы прикрыли свой уход таким вот мороком, что вряд ли, то сила, устранившая один из светлых народов, явно и недвусмысленно враждебна остальным.

Но был и обнадеживающий момент – примерно после пятнадцати минут разговора с интенсивными попытками достучаться до разума собеседников у них появлялось любопытство и удивление, в том числе и своим собственным поведением, а еще – злость на того (или тех, или то), кто это с ними сотворил. Оставалось надеяться, что, выбравшись из-под моего влияния, люди не вернутся к прежнему состоянию, а наоборот – смогут разбудить еще кого-то из окружающих. Интересно – это Арагорн придал мне такое свойство, быть живым противоядием для чужих чар, или это проявился тот факт, что на момент воздействия неведомой силы на Мир меня в нем не было, и я просто не подвергался промывке мозгов? Кто знает…

Проговорили мы часа три – время, как обычно в таких случаях, летело незаметно. Так же незаметно «улетели» три кувшинчика вина литра по два каждый, из которых, правда, я заказал лишь один. На несколько взрослых мужчин вроде бы немного, но некоторых развезло. Да уж, народ явно непривычен к крепким напиткам, если так реагируют на продукт, в котором от силы градусов двенадцать-четырнадцать. Распрощавшись со жрецом и собеседниками, я, сопровождаемый эскортом мотоциклистов в неумелом исполнении парочки двурвов, подошел к «своей» официантке:

– Спасибо вам за гостеприимство. Хотелось бы его продолжить и углубить, а именно – остановиться у вас денька на три, пока не закончу свои дела в городе. Не подскажете, к кому обратиться?

– Разумеется, я провожу вас к управляющему, он проведет все расчеты.

Оказывается, дальняя от входа дверь в торцевой стене вела не на кухню. Кстати говоря, просто обязан был это заметить, так что – единица за внимание. Расслабился, блин, а ведь в чуть иной обстановке это могло бы дорого обойтись. За дверью оказался коридорчик, в котором также дежурила пара охранников. По правую руку размещались две двери к «удобствам», в дальнем торце – лестница на второй этаж и слева от нее выход на улицу. Около выхода стояла нараспашку дверь в помещение, в котором трудно было не узнать караулку, а между ней и обеденным залом – кабинет управляющего.

Я быстро договорился о комнате, внес залог, который вместе со стоимостью обеда, едва не переросшего в банкет, потянул на пять «лун». В ответ на предложение управляющего подняться в номер ответил:

– Знаете, не вижу необходимости: мне все равно еще надо выйти в город, причем с вещами, так что… Но, надеюсь, через часок, когда я вернусь, ваша очаровательная работница сможет помочь мне найти комнату?

– Разумеется, господин…

– Можете звать меня Виттор. Да, и еще. Хотелось бы вымыться как следует, у вас это возможно или мне поискать в городе?..

– Что вы, что вы! – не слишком вежливо вклинился в малюсенькую паузу в моей реплике управляющий. – Мы предоставляем все, что нужно нашим постояльцам! К вашему возвращению все будет готово, только дайте мне знать – и я тут же распоряжусь!

Собственно, в городе у меня было только одно дело на сегодня – зайти за кофе. Часа тут было явно многовато, но не сидеть же в номере, как сычу в дупле?! А после бани на улицу идти, мягко говоря, не хотелось. Я решил после посещения кофейни не возвращаться назад уже знакомой дорогой, а обойти по улицам вокруг центральной цитадели, замкнув колечко, так сказать.

Увидев меня в дверях, колоритный владелец кофейни обрадовался: наверное, не был уверен, что я приду, все же цена была – ух!

– Проходите, проходите! – радушно приветствовал он. – Наслышан о том, как вы разобрались с племянником нашего графа. Смело, надо сказать, почти на грани фола. Здорово вы обыграли предсказание, да…

Я почувствовал себя неуютно. Похоже, уже успел поссориться с властями. Знать бы еще, в каких отношениях дядя с племянником! Помнится, в некоторых культурах Земли такое родство считалось важнее и ближе, чем отец и сын, не хотелось бы. Ну, ничего – вот прямо передо мной ходячий справочник «Кто есть кто по сути своей», разузнаю.

– Какое такое предсказание?

– А вы не знаете?! Он ездил к оракулу, и тот вроде как предсказал долгую жизнь в достатке и уважении с одной оговоркой: ему может грозить гибель от «клинка, который не клинок». При этом смерть обещана болезненная и недостойная. А все знают, что мечи Стражей, особенно Истинных, не всегда остаются клинками из стали…

Ну что ж, одной загадкой меньше – трусом мой несостоявшийся дуэлянт не выглядел, а на попятный пошел резко и с явным страхом.

Позже выяснилось, что отношения графа с племянником неровные и особой сердечностью не отличаются, но иногда правитель города испытывал приступы родственных чувств… Ладно, задерживаться не буду. Завтра закуплю все необходимое, решу, что делать дальше, и послезавтра утром, оставив для конспирации оплаченную на сутки вперед комнату, двинусь из города.

Почти перед самым уходом из кофейни я сообразил попросить владельца смолоть мне часть зерен и подыскать какую-нибудь плотно закрывающуюся посудину. Да уж, помол весьма грубый, если не сказать больше. Идея – завтра надо будет присмотреть в ремесленных рядах ручную мельничку для специй. Новая, без посторонних запахов, она послужит мне кофемолкой.

Перед входом в свое обиталище я вручил двурвам, все еще ошарашенным стоимостью моей последней покупки, по серебряной монете и сказал:

– У меня для вас ответственное поручение. Не знаю, сможете ли вы справиться, но прошу – постарайтесь завтра до второй утренней стражи мне на глаза не попадаться и не беспокоить.

У двурвов, уже приготовившихся к чему-то эпохальному, на лицах отразилась такая смесь облегчения и обиды, что я усовестился и добавил:

– Просто отоспаться хочу в человеческих условиях. А охрана тут на уровне, к тому же я свою защиту разверну.

В обеденном зале я «свою» официантку не увидел и несколько даже расстроился. Однако она обнаружилась в кабинете управляющего, видимо, с каким-то отчетом.

– Здравствуйте снова. Можно я похищу у вас на время эту сотрудницу?

– Да, разумеется. Вам приготовить купальню прямо сейчас?

– Если можно. И, пожалуйста, пришлите в номер кувшинчик эля и кое-какую закуску, только без лука и чеснока.

На лестнице я пропустил сопровождающую вперед ступеньки на четыре. Да уж, вид перед глазами просто великолепный. Вот интересно – выглядит она, по меркам моего мира и времени, лет на двадцать восемь или чуть моложе. А сколько на самом деле? В нашем Средневековье в таком возрасте частенько уже дочек замуж выдавали и внуков нянчили. И выглядели старухами. А тут? Может, ей только-только восемнадцать стукнуло? Или тут с продолжительностью жизни и здоровьем, благодаря магии и реально работающим жрецам, все гораздо благополучнее? Вот не знаю, не получил еще такой информации от Спутника. Как и о нормах социального поведения, так сказать. Вот если я сейчас попробую эти аппетитные выпуклости погладить, что будет? Не представляю себе совершенно. А жаль…

В номере официантка, переквалифицировавшаяся в горничную, показала, где, что и как. Затем, не поворачиваясь ко мне лицом, спросила:

– Господину помочь в купальне?

– Если вас не затруднит, то – обязательно!

Ответил автоматически, а потом даже хихикнул: несмотря на игривые мысли на лестнице, и не только мысли, но и планы, при ответе думал именно о помощи – разобраться, что тут для чего и как делается. И только потом, вдогонку, пришла мысль, что помощь в купальне можно трактовать в весьма широком диапазоне смыслов. Вот интересно, какой из двух вариантов имела в виду она?

Оказалось, что оба. Вначале, старательно отворачиваясь, помогла сориентироваться на местности, я даже начал чувствовать себя неловко. Как же – пользуясь положением, принуждаю даму находиться в явно некомфортной ситуации, да еще и собирался на какое-то «продолжение» рассчитывать – не гад ли? Но тут она наконец обернулась. Вид слегка зарумянившейся лукавой мордашки и прикушенной, чтобы сдержать смешок, нижней губки развеял все сомнения в ее настроении и планах.

Равным образом не претендуя на лавры И. С. Кона и не планируя делать свои записки литературой категории «строго старше восемнадцати», от подробностей воздержусь. Разве что только вот такой момент.

Перебравшись из купальни в комнату, я предложил отметить наше знакомство и протянул Лане баклажку.

– Что это? – спросила она, заинтересованно принюхиваясь.

– Бальзам. Бальзам Стражей.

Даже в тусклом закатном свете было видно, как расширились ее глаза:

– Но… но ведь это очень редкая и дорогая вещь!

– Во-первых, смотря для кого. Во-вторых, напиток все равно открыт, так что не дай ему пропасть просто так!

Похоже, пара глотков бальзама каждому придали не только сил и бодрости, но и изобретательности. Короче говоря, когда Лана выскользнула за дверь (жаль, кстати – предпочитаю, чтобы под боком было тепло и мягко до утра, да и утро можно разнообразить иногда…), а я упал головой на подушку, до рассвета оставалось не так уж и много времени. Уснул я мгновенно – для того только, чтобы так же быстро очутиться около уже знакомого костра в тумане.

– Ну, наконец-то! – послышался более чем знакомый ехидный голос.

Глава 5

Честно сказать, с трудом подавил в себе желание ответить: «Уйди, глюк страшный!» и ВЫСКОЧИТЬ в Мир – Спутник молчаливо подсказывал, что мы это можем, да я и сам помнил, как мы проделывали такое.

– Не на конец, а на встречу, с кончиной пока подожду, – все же немного похулиганил я мрачным тоном.

– А что такой грустный? Неужели спатеньки хочешь? – вредная морда напротив вся так и лучилась ехидством.

– Угу, – не стал я спорить с очевидным фактом. – Есть у нас, у смертных, такая дурная привычка – спать.

Сказал – и сам сквозь дремоту испугался: а ну как «пошутит» сидящий напротив бог, да и лишит сна? Хорошо, если потребности во сне, а если только возможности? Да и необходимости во сне лишить можно по-разному: нежить вроде как во сне не нуждается.

– У вас, смертных, много дурных привычек. Некоторые из них очень приятные, вот только спать мешают! – продолжал «сушить зубы» мой собеседник.

– Раз уж все равно подглядываешь – разрешаю конспектировать, век живи, как говорится, век учись…

– Но-но-но! Я тоже помню, как пословица заканчивается. Это кого это ты дурнем обзываешь?!

– Никого. Я поговорку имел в виду, – я попытался изобразить взгляд котика из «Шрека», даже пару раз ресничками похлопал.

Арагорн захохотал:

– Ой, насмешил! Невинное выражение бедной сиротки на твоей наглой и довольной морде обожравшегося краденой сметаны котяры… это… это…

– Вдохновенно и талантливо?

Новый приступ смеха, который резко обрывается через пару секунд.

– Нет, просто не к месту. А теперь – к делу. Ты что же это, решил, что если прогнал посланцев бога, то можешь игнорировать его распоряжения?!

– Эээ?..

– Склероз? Не рановато ли, тем более что я на тебя заклятье познания наложил, память у тебя должна быть просто нечеловеческая, в буквальном смысле слова. Короче говоря – за амулетом придется сходить.

На последней фразе голос Арагорна резко посерьезнел. Я даже немного удивился: оказывается, амулет и правда существует?! Так и спросил:

– Так он и правда есть?

– Есть, и именно там, где сказано, – на алтаре лежит. Происхождение у него, конечно, другое, но… А раз уж ты с моими посланцами дел иметь не захотел, то сам и доставишь артефакт в Резань.

– Куда-а-а?! – Я аж вскочил с места. – В Рязань?! На Землю?!

– Сядь! Сколько раз говорил – не перебивай меня!!! Нет, в Ре-зань, – по слогам произнес Арагорн, выделив звук «е». – Городишко на юге, тесно связан с именем одного монарха, который так понравился тебе личной скромностью. И еще. Деньги за работу тебе предлагали, ты отказался, но бесплатно работать я тебя не заставлю. Однако… Раз уж я сам принес тебе деньги, причем повторно, то беру себе десять процентов, как агент. Кроме того, раз сумма показалась тебе слишком большой, я ее уменьшу втрое.

Арагорн достал откуда-то, не то из кармана, не то из тумана, кожаный кошелек.

– Тут пятнадцать солеров. Двенадцать золотом и три – серебром. Чтоб внушительней выглядело, да на мелкие расходы. Сиди, не дергайся (я, собственно, и не собирался). Все равно до меня дойти не сможешь. Вот, я на земле оставлю и уйду, подберешь.

Собеседник бросил кошель сбоку от костра, примерно на полпути между нами.

– И завтра же в путь!

Я тут же ухватился за его слова:

– Отлично! Тогда сегодня с утра обойду мастеровых, сделаю все закупки, вечерком побеседую с Миккитрием, отосплюсь, а завтра – в путь!

– Вообще-то начало нового дня считают с рассветом…

– Не знаю, не знаю… Могут считать рассвет хоть днем, хоть утром, хоть причиной появления овсянки в мире, а сутки начинаются в полночь. Нуль-нуль часов ноль-ноль минут, и все!

Арагорн слегка поморщился, потом махнул рукой:

– Ладно, если так уж понравилась эта Лана, поразвлекайся еще денек. Но не больше!

Я, настроившись на более-менее долгий спор и приготовившись к компромиссу в виде выхода из города после обеда, обрадовался было. Но тут же и насторожился: слишком легко этот хитрован пошел на уступки. Видимо, затеял какую-то гадость, надо быть начеку.

– Вот, из-за своей недоверчивости лишился тридцати пяти золотых. Считая денежное довольствие десятника гвардии в полтора золотых в год, это же…

– Не старайся, не придет жаба. Насчет сыра и мышеловки я своего мнения не поменяю.

– Что, не веришь в удачу и возможность бесплатного подарка судьбы? Хоть бы и в виде сыра?

– Концепция веры в данном контексте неприемлема, ибо она оправдана в отношении онтологических вопросов бытия, не подлежащих в принципе либо не поддающихся на данном этапе развития индивидуума и общества эмпирической проверке. Для объектов же, сущностей и процессов, поддающихся как качественному, так и количественному анализу, допустимость применения постулата веры к ним становится весьма сомнительным шагом, граничащим с оксюмороном. Мне нет необходимости прибегать к излишним сущностям, к каковым в данном контексте и относится «вера», как феномен абстрактного восприятия действительности. Я просто точно, твердо и документально ЗНАЮ, что бесплатный сыр бывает, но только для второй мышки. Конечно, в данном конкретном случае может вполне оправданно возникнуть гносеологический вопрос в определении как цены, так и сыра, ибо если первая мышка расплатилась за него своей жизнью, и мышеловку заряжал не фермер, произведший данный сыр, то возникает концепция двойной оплаты…

– Стой-стой-стой! Эк тебя растащило-то, а? Иди-ка ты и правда спать, кошелек только не забудь! – Арагорн, произнося это, встал с места, каким-то слитным движением развернулся, шагнул в сторону и исчез в тумане.

Я, в свою очередь, поднялся на ноги, без какого-либо сопротивления со стороны окружающей реальности подошел к кошельку, наклонился, протянул руку… Меня как-то повело вперед и в сторону, я сделал полушаг правой вперед, чтоб не упасть, дернулся и проснулся. Тут же уснул снова, но в туман уже не попал. «Интересно, что будет с кошелечком?» – успела еще промелькнуть мысль, и сознание отключилось.

Проснулся я, вопреки своим ожиданиям, рано. Засыпая, думал – до обеда дрыхнуть буду, но нет: новые привычки и рефлексы, а точнее сказать – привычки Спутника. Если верить ощущениям моего второго «я», получается где-то начало седьмого утра. Тут, кстати, тоже двадцатичетырехчасовой счет времени, но со своими особенностями: дюжина часов день, дюжина – ночь. Таким образом, продолжительность часа – понятие растяжимое. Но поскольку это явно не слишком удобно для многих видов деятельности, наряду с «солнечным» временем используется заимствованная из армейской среды система «вахт». Каждая «вахта» – это четыре «равноденственных» и равных друг другу часа. Именно в них я, по земной привычке, и считаю время. Так что, если не будет оговорено особо, имеются в виду именно такие, стабильные часы. Единственно что – не спрашивайте о том, как они соотносятся с земными. Никаких приборов учета времени у меня с собой при Переносе не оказалось, инструментально замерить длительность местного часа было нечем.

Ну ладно, хватит лекций. Легкая сорокаминутная разминка в номере, ополоснуться, одеться – и я готов к выходу. Все свое имущество с собой не поволок – чай, не верблюд, – взял только нужное в городе. Пожалел, что не во что переодеться, запасная одежка осталась в палатке. Прикупить, что ли, в городе что-то полегче? С другой стороны, завтра с утра – в путь, по лесам. Ради одного дня в городе затевать возню с гардеробом?! Ну уж нет, плащ вот в номере оставлю и глефу, и хватит. Компромисс, однако. Ну, и паранойю свою потешить надо, не оставлять же имущество без присмотра?

Спустившись вниз, постучал в дверь кабинета управляющего, вошел, не дожидаясь ответа.

– Доброго утра. Хочу предупредить: в номере порядок наводить без меня не стоит. Я там оставил кое-что из имущества и во избежание поставил охранный полог. Боевой полог. Если кто-то полюбопытствует – одним любопытным станет меньше, а может, и парочкой номеров…

Да, конечно, врать нехорошо – заклинание и комнату бы не разнесло, но так мне показалось надежнее. Не особо вслушиваясь в уверения администратора, что у них персонал не такой (ага, как же!), я добавил:

– Собственно, мое дело предупредить вас, а будете вы сообщать подчиненным или понадеетесь на их скромность – это уже внутренние дела заведения, мне в них лезть не с руки.

Позавтракав, я вышел в город. Меня ждали несколько дел, включая одно забытое вчера и одно новое. Во-первых, я умудрился забыть про свои первые трофеи в этом мире – запчасти от лесной нечисти, а за них полагались кое-какие денежки: и за факт истребления, и за сами ошметки, как алхимическое сырье. Но это мелочь, стоит только зайти в местное отделение Гильдии Магов. А вот второе дело – сложнее.

Я просто не мог понять, как относиться к произошедшему ночью и как себя вести дальше. Память Спутника молчала по этому поводу, да и вообще о бытовых деталях, как неродная. Можно, конечно, отнестись ко всему максимально просто, но… Одно дело, если все это личная инициатива Ланы, и совсем другое – если не совсем. И тут много вариантов. Да и просто – понравилась она мне, в том числе и просто по-человечески, не хотелось бы обидеть. Так, а вот это может быть решением…

Ох, как тяжко ходить по ювелирным рядам! А уж в чужом мире, с совсем другими нравами, вкусами и названиями как готовых украшений, так и материалов для них… Я решил подарить Лане что-то такое, что она могла бы как оставить себе, так и продать с выгодой и без проблем. И вот теперь мучаюсь. Кредитоспособность моя сомнений у торговцев, похоже, не вызывала – скорость слухов, как давно известно во всех Мирах, значительно превышает скорость звука. Я же вчера дал немало поводов для слухов, и городишко не такой уж большой.

Двурвы, сопровождавшие меня, как привязанные, от самых дверей гостиницы, здорово помогали мне в отношении того, чтобы определить, что из чего сделано, вкус же у них был – просто «ой». Стоит только сказать, что у «братков» девяностых годов прошлого века они вполне сошли бы за придворных ювелиров. Кич и аляповатое выпячивание богатства, короче говоря. Хорошо хоть, на Земле усвоил несколько простых правил, касающихся выбора украшений. Кольца отпадают сразу – и размер надо знать точно, и вкус, да и дамы склонны придавать таким подаркам зачастую неадекватное значение; серьги – тоже очень индивидуальное украшение, сильно зависит от реакции конкретных ушек на тот или иной металл и вес; брошь – надо хорошо знать гардероб одариваемой и ее предпочтения; браслет – уже лучше, возможность оценить размер руки у меня была, но лучше всего – кулон или медальон на цепочке. Тут и с размером не промахнешься, и сочетается много с чем. Конечно, если это не такое чудо, какое выволок откуда-то из недр первой же лавки очень довольный находкой Драун: золотой блин, размером чуть побольше моей ладони (далеко не хрупкой девичьей, надо заметить). В середине этого чуда был воткнут желтый булыжник, слишком, на мой взгляд, крупный для топаза. Вокруг неведомый слесарь (ювелиром назвать язык не поворачивается) натыкал всего, что было под рукой: от парочки небольших алмазиков до опалов и полудрагоценных на Земле аметистов. Вся радуга налицо, причем – вперемешку. Висела сия гиря на цепи толщиной в палец. Там была именно простая цепь, одинарное сцепление овальных звеньев. Глядя на эту жуть, я произнес:

– Отличный выбор!

Драун просиял:

– Так я ж знаю!

– Конечно, вам, берглингам, положено хорошо разбираться в оружии!

Гролин, уже знакомый с моими подходами к воспитанию двурвов, скромно стоял в сторонке и начинал немного похихикивать. Зато Драун, по своему обыкновению, летел, как скорый поезд по рельсам.

– В каком оружии?!

– Во всяком, я думаю. В частности – вот в таком. Это ж если взять за цепь, раскрутить да шарахнуть по голове – не всякий шлем выдержит. Опять же можно и как метательное использовать. Я уж не говорю о том, что это и мощное психологическое оружие – прямо-таки средство массового устрашения противника. Вынести этот жупел перед строем войска – враги разбегутся! Эльфы так точно бы разбежались с криками ужаса.

Гролин под конец монолога ржал в голос. На Драуна же смотреть было и жалко, и забавно… Что характерно, хозяин лавки, тоже двурв, имел почти такой же озадаченный вид, как и мой сопровождающий. Это что, национальная специфика вкуса, или просто у моих «братьев по разуму» нашелся потерянный в детстве братишка?

В последующие полтора часа не унывающий от неудач Драун пытался вручить мне еще целую коллекцию экспонатов, в которых я «опознал» хоботное кольцо боевого мамонта, строгий ошейник на мелкого демона, пару боло для охоты на велоцерапторов и одну пару наручников от древнего пыточного агрегата орков. Попытки заявить ЭТО как браслеты и кулоны были мной отвергнуты как неправдоподобные и непрофессиональные. Причем каждому экспонату моя проснувшаяся язвительность давала достаточно подробное описание в плане происхождения, свойств и особенностей применения. Гролин уже изнемогал, за нашей компанией увязался хвост из благодарных зрителей, а некоторые торговцы норовили припрятать особо выдающиеся экземпляры или же вовсе малодушно прикрыть лавочку, когда я наконец увидел то, что мне понравилось.

На изрядно запыленной бархатной планшетке висела скромная, но преисполненная изящества красота. Цепочка, причудливо сплетенная из тоненьких проволочек так, что казалась одновременно и шнурком и сплошным металлическим прутком, но очень мягкая. Неведомый мастер умудрился, используя проволочки нескольких оттенков, добиться такого эффекта, что при изгибах цепочки на ее поверхности проступали тонкие теневые узоры. Материал я сразу определить не смог. Похоже на темноватое серебро, но вот вес… Я бы решил, что это какой-то сплав платины, но в явно средневековом антураже ей никак не место: температура плавления платины – это нечто запредельное для подобной эпохи. Разве что списать на магию? Ну, да не в этом суть. На цепочке свободно скользил кулончик – цветок из того же металла, причем все пять лепестков были плотно-плотно сплетены из тех же тонких проволочек. Искусство работы было таким, что передавалась фактура лепестков с отображением прожилок на них. Сердцевина была собрана из очень светлого золота, а в центре красовался небольшой светлый сапфир, ограненный на кабошон. Когда я аккуратно провел пальцами по цветку, на лепестках, подобно каплям росы, засверкали мелкие искорки – не то алмазная пыль, не то полированные до зеркального блеска сплющенные торцы проволочек.