Текст книги "Святая, смешная, грешная"

Глава 2

Проснувшись, лёжа в постели, пытаюсь вспомнить: «Я сначала улыбнулась, а потом открыла глаза? Или сначала открыла глаза, а потом улыбнулась?» «Сначала ты проснулась, – подсказываю себе, – потом улыбнулась и только потом открыла глаза». О, Господи! Какое же всё-таки это бесподобное, потрясающее ощущение – просыпаться утром с улыбкой! Сладко потягиваюсь, закрываю глаза и вновь улыбаюсь. Чувствую себя просто великолепно, наверное, даже больше – счастливой. За окном – яркое весеннее солнце. Выспалась как никогда! Впереди – выходные. От этого и настроение, и улыбка с утра, и я такая счастливая. «Нет, дорогая, – беседую я сама с собой, – дело не в этом. Дело в нём. Вчера, в твоей жизни появился он – долгожданный, красивый, жутко сексуальный… Костя!»

Спохватившись, хватаю с тумбочки телефон, включаю звук. В меня, лежащую на белых простынях, как в замаскировавшегося в снегу противника, словно пули, со свистом полетели смс– ки. «Одна, вторая, – это от Юльки, – мимо!» Ещё пара легли ближе – это Любкины. А вот эти три, в самое сердце, от Кости… Читаю его смс-ки: «Проснулся утром, думаю о тебе. Целую». Читаю следующую: «Настроение супер! Лежу, смотрю в потолок и улыбаюсь». И последняя: «Ты такая классная, невообразимо сексуальная! Рад, что ты появилась в моей жизни». От его слов-пуль, попавших прямо в сердце, переворачиваюсь на живот. Белая простыня маскировочного халата слетает с меня, обнажив ягодицы. Начинаю отстреливаться, отсылая смс-ки: «Привет! Всё, что ты написал, это мои мысли, я их произнесла первая. Ты плагиатор или телепат? В следующий раз потрудись придумать что-нибудь пооригинальнее и своё. Воровать чужие мысли – это плохо», – скидываю ему смс-ку.

От неожиданности я чуть не выронила телефон из руки. Звонил Костя. С первой секунды я поняла – он сменил снайперский обстрел на миномётный огонь. Его слова, словно разрывы бомб, ложились всё ближе и ближе. Его голос брал меня в плен. Видимо, он тоже недавно проснулся и ещё валялся в кровати. Спросонья его голос звучал как-то по особенному тепло, нежно, с еле уловимой хрипотцой, проникнутой эротичными нотками.

– Привет, милая! Хорошо, я не буду воровать твои мысли, постараюсь сказать что-то своё. Но говорить красиво, высокопарно я не умею. Можно, я скажу просто от сердца?

Я, затаив дыхание, молчала.

– Вчера ты одним вечером, одной встречей изменила мою жизнь. Мне так тепло было с тобой, ты такая трогательная и авантюристка одновременно, пьянящая своей красотой, и такая проказница, отзывчивая, умничка, с хорошим юмором, и ещё, – его голос прервался, как будто подбирая нужное слово, – и ещё ты настоящая!

«Мамочка родная», – кричал мой мозг. «Хочу к нему!» – кричало моё сердце. Мне хотелось взять белую простыню, выкинуть её край в открытое окно и кричать на весь мир: «Всё! Сдаюсь, капитулирую! Хочу к нему в плен!»

– Кать, ты здесь?

– Ну, и да, и нет, – ответила я.

И действительно – я вроде и в постели, и одновременно на седьмом небе. Я никогда не была обделена мужским вниманием, слышала речи и покрасивее, но как-то не цепляло. Видимо, чувствовала в них какую-то высокопарность или наоборот однообразие типа «зайка, мышка» и тому подобное. Костя тоже сказал, казалось бы, известные слова, просто в них не чувствовалось ни грамма фальши, наигранности, желания удивить, очаровать… Но тем не менее каждое его слово, как афродизиак, вызывало волну приятных воспоминаний о вчерашнем вечере, рождая желания новых встреч.

– Ты завтракала? Хотя, собственно, уже обед. Как день планируешь? Может, пообедаем, в кино сходим, просто поболтаемся по городу? Пробок нет, погода хорошая.

– Давай! Но часа через три, не раньше. Где встретимся?

– Ну, если не против, то можно опять во «Времена года», пообедаем, там и в кино можно сходить. А вечером на Поклонке погуляем, Москва уже пустая, все за городом, на шашлыках. Могу сам подъехать, куда скажешь. А может, у тебя есть какие– то идеи получше?

– Да нет, нормальное предложение, с удовольствием погуляла бы по Поклонке, да и в кино можно сходить – мы вчера с девчонками собирались, но так и не сходили.

– Тогда созвонимся? – уже совсем проснувшимся голосом спросил Костя.

– Договорились! Пока, целую, пошла в душ и всё-таки что-нибудь перекушу.

– Я тоже. Целую! Позвоню.

Вспомнив минуту назад о кино, в которое мы так и не сходили, я вспомнила и о девчонках. Как порядочная подруга, я должна, конечно, ответить на их пропущенные смс-ки – всё-таки волнуются, беспокоятся, как я и что со мной… Хотя, конечно, беспокоятся – это сильно сказано. Они знают, что я взрослая и самостоятельная девочка, а вот любопытство их раздирает по– полной! «Сейчас и проверим», – улыбнувшись своей мысли, я набрала Любаню.

– Мать, ты где? – начала с места Любка, – всё в порядке, всё хорошо? А то я звоню, пишу смс-ки, ты не отвечаешь. Я беспокоюсь.

Всё-таки я была права! Сначала – вопрос: «Ты где, всё хорошо?» – и уже в конце: «Я беспокоюсь». Хотя, конечно, я понимаю, Любка – настоящая подруга и действительно беспокоится за меня. Но я настолько хорошо её знаю, что, казалось бы, общий, расплывчатый вопрос «Мать, ты где?», в первую очередь, требовал конкретного ответа: а) «мы ещё в постели» или «уже завтракаем»; б) «я с ним сейчас» или «уже уехала». И, наконец, вопрос «Всё хорошо?» в её устах звучал не иначе как «Ну, и каков он в постели? Хорош?» Я решила сразу ответить на последний, но самый интересный для неё вопрос. Ведь, безусловно, он интересовал её больше остальных ответов. Но сначала я решила немножко потянуть удовольствие от игры своих слов.

– Люб, ты же помнишь, мы вчера тост поднимали за НИ ЗА ЧТО? Помнишь? Помнишь, я говорила что Ни За Что не окажусь в его спальне. Ну так вот, я выполнила обещание.

В ответ – долгое молчание в трубку. Я представила выражение её лица, её открытый рот, её навострённые уши, готовые услышать все подробности. А тут бац – и облом!

– Вот и правильно, Катюня, не хрен их поваживать. Лично я поддерживаю тебя, – произнесла она собрав в кулак силу воли и эмоции. – Пусть поухаживает как следует, покажет на деле, а не в переписке, что ты значишь для него, – вошла в раж Любка.

Вот Любаня, вот вруша! «Я поддерживаю тебя, Катюня». Ага, рассказывай мне сказки! Я знала её любовь к пикантным подробностям. Её интересовало всё до мелочей. И я, как её лучшая подруга, конечно, просто обязана была делиться с ней своими амурными делами. В общем-то и она не скрывала от меня ничего… Иной раз, бывая у меня в гостях с ночёвкой, выпьем по бокальчику вина, уляжемся, я на свою кровать, она на диван – и она расскажет такое, что подушка краснеет! Сейчас в её голосе звучала какая-то растерянность. Она явно была настроена услышать от меня совсем другое, а не то, как я исполнила вчерашнее обещание.

– Ну а вообще как он? Нормальный парень?

– Не-а, – коротко ответила я.

– Ну вот, что я тебе говорила, на сайте все они умные, добрые, красивые, а в жизни…

Я не дала ей договорить.

– Он действительно ненормальный. Он сумасшедший! Он великолепный! Не похож ни на одного мужчину, которого я знала!

В трубке опять молчание. Видимо, я совсем поставила её в тупик своими ответами.

– Кать, ты издеваешься надо мной? Не пойму тебя, то «он такой – растакой, весь великолепный, ни похож не на одного мужчину», то «секса не было»… Это что, из-за того дурацкого тоста что ли?

– А кто тебе сказал, что секса не было? Я сказала, что у него в спальне не была.

Её визг чуть не взорвал мои ушные перепонки. Я вытянула руку с зажатым в ней телефоном, давая визгу ослабнуть, а потом перейти в нескончаемый поток вопросов.

– Кать, да и правильно, к чёрту этот тост! Тем более ты не была у него в спальне, а значит, и не нарушила его. Стой, мать, я что-то не поняла. А где секс-то был?

– На стоянке, в машине.

– Да нууууу, очуметь! Ну, рассказывай! Хотя нет. Я еду к тебе!

– Нет, Любань, не сегодня. Просто мы уже договорились с ним о встрече. Давай завтра встретимся, поболтаем.

– Давай, – в её голосе чувствовалась явное разочарование, но одновременно и радость.

Она была настоящей подругой и искренне радовалась моим успехам – в жизни, в бизнесе и, конечно, в любви. А вот я, видимо, была не такой хорошей подругой, оставляя Любку сгорать от любопытства до завтрашнего дня.

– Катюш, я рада за тебя! Люблю тебя, целую, завтра позвоню. И отчёт по-полной! И за сегодняшний вечер тоже.

– Не, сегодня только кино и прогулка, никакого секса.

– Так вчера тоже вроде только ужин и Ни ЗА ЧТО, – беззлобно напомнила Любка.

– Будешь ехидничать, вообще ничего не расскажу! Всё, отключаюсь, не зли меня, тем более, я голодная.

– Не поняла? Ты же говоришь, что был улётный секс, а утром уже голодная. Ну да, в машине, конечно, не оторвёшься по-полной. Тесновато, наверное, было? – Любаня не оставляла надежду раскрутить меня на подробности.

– Люб, блин, да жрать я хочу! Время-то уже три часа.

– Всё, Катюнь, молчу. Целую, до завтра!

– И я тебя. До завтра.

С Юлькой, конечно, мы не такие близкие подруги, поэтому ограничусь смс-кой типа «Всё нормально. Целую, созвонимся».

Утром в рабочие дни, когда звонит будильник, а вставать совсем-совсем не хочется, я протягиваю руку, беру журнал «Форбс» и ищу в списке миллиардеров свою фамилию. Так, веду пальцем по алфавиту – Дарковская должна быть где-то перед Дерипаской. Опять нету. Значит, хватай, милая, свою задницу в руки и вперёд – пахать. И, в принципе, получается. И вставать, и пахать. А как быть сейчас? Выходной же, вставать совсем не хочется, так бы валялась и валялась… О чём бы таком подумать, чтобы встать? Подумала о еде и открыла глаза. Подумала о Косте, и уже чищу зубы.

Так, что там с погодой у нас сегодня? Делаю себе завтрак и смотрю в окно. Небо вроде синее, солнышко, погодка для прогулки что надо. Позавтракав, стою у открытого шкафа. Что надеть? На шпильках по парку Поклонной горы не разгуляешься. С другой стороны, вроде и в кино, и в ресторан собирались. Нет, сегодня не хочу в ресторан, посидим где-нибудь в кафешке. А в кино, даже если это и «Времена года», сойдут вот эти бежевые туфли на сплошной подошве. Может, не так красиво, как на шпильке, зато для прогулки в самый раз!

Натянув на себя облегающие, рваные на коленках светло– голубые джинсы, покрутилась перед зеркалом. Припечатав две своих ладони на ягодицы, улыбнулась: «Очень и очень даже неплохо!» Нагнулась, покрутила попой: «Что значит неплохо? Супер!» Перебрала, прикладывая к себе несколько блузок, остановилась на светлой. Ну, в общем как-то так. Если гулять будем вечером, не помешает, наверное, вот этот легкий плащ, ну и конечно сумочка. «Вроде всё!» – покрутившись перед зеркалом, сказала я. А, да! Ещё шарфик вот этот рыжий – как раз к моим волосам! Наверное, я бы могла ещё покрутиться перед зеркалом, но зазвонивший мобильный прервал это удовольствие.

– Алё, Кать, через сколько и где встречаемся? Планы не изменились?

– Нет, не изменились! В принципе, я уже готова, могу выезжать. Думаю, через полчасика буду во «Временах года».

– Отлично, давай встретимся в кафешке на втором этаже, в центре зала, знаешь?

– Хорошо, договорились! Кто первый подъедет, набирает на мобильный, о кей? Думаю, не потеряемся.

– Во-первых, я буду первым, и, во-вторых, не потеряемся. Ты меня сразу увидишь. Я буду в форме пожарника. В смысле не в пиджаке с погонами и в фуражке, а как положено, в брезентовой робе, каске и сапогах. Думаю, мимо не пройдешь.

– У нас что сегодня, вечер ролевых игр? Тогда мне что надеть? Банально – халатик медицинский колпак с красным крестом? Или что-нибудь покреативнее, поэкстравагантнее?

– Например? Что бы ты могла предложить?

– Не знаю, надо посмотреть гардероб. Мне лично нравится костюмчик химзащиты. Как тебе такое?

– Кать, мы вроде говорили о вечере ролевых игр, а не о Хэллоуине.

– Ну вот, я уже тут костюмчик достала – и на тебе! Такой облом. Тогда я буду в джинсах, туфлях и блузке, а ты?

В трубке тишина, какие то шорохи, затем Костин голос:

– Блин, этот комбинезон без помощи и не снимешь. А, прикинь, пожарник должен его надеть за пятнадцать секунд. Хорошо, тогда я тоже в джинсах и рубашке. В общем, форма одежды – «Демократичная».

Немного помолчав, он добавил:

Ну может, хоть каску пожарника захватить? Гарантирую, половина из посетителей торгового центра будет на сто процентов уверена, что это последний писк моды.

– Хорошо, модник! Я выезжаю.

Вырулив с автостоянки, переехала Большой Каменный мост, к радости, совершенно свободный. Проезжая по Боровицкой площади, успела полюбоваться Домом Пашкова, слепящим глаза величественной белизной на фоне синего майского неба. Мне повезло, и я успела проскочить площадь как раз в тот момент, когда Боровицкие ворота Кремля были закрыты и не принимали важных персон, благодаря которым здесь всегда собирается пробка. Миновав Манежку, ушла влево и через пару минут уже ехала по Новому Арбату. Подъезжая к «Временам года», посмотрела на часы – восемнадцать минут в пути. Отличный результат! Особенно если вспомнить, как я добиралась этим же маршрутом на первое свидание с Костей.

Узкий, словно тоннель, подъём на верхний этаж парковки всегда напоминал мне ствол наклонившегося дерева, по которому моя машина, словно жук, ползла вверх. Одно неверное движение – и она покатится вниз. Наконец преодолев подъём и оказавшись на горизонтальной поверхности пола, я перевожу дух и паркуюсь. Лифт опускает меня на второй этаж – где-то здесь должен быть Костя. Наверное, он специально сел таким образом, чтобы одновременно видеть меня, если я поднимусь на лифте или на эскалаторе. Он встал из-за столика кафе и направился мне навстречу – высокий, стройный, в джинсах и светло-голубой рубахе с тонким свитером, наброшенным на плечи. Он и без формы летчика был просто неотразим! Я переживала те же минуты, которые переживала вчера, в день нашей первой встречи. Как будто не было вчерашнего ужина в ресторане, сумасшедшего секса в его машине… Словно я увидела его в первый раз! Видимо, он действовал на меня завораживающе, заставляя учащенно биться сердце, поднимая настроение в ожидании чего-то необычного, сказочного, светлого, и нового.

Подойдя, он обнял меня, легко и нежно коснулся губами моего виска и тихо сказал:

– Привет ещё раз, – затем посмотрел в глаза. – Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

– Я тоже, – чуть слышно ответила я, не отводя взгляда от его голубых глаз. Мы сели за столик, сделали заказ и, держась за руки, стали беседовать.

Как же всё-таки он мне нравился! Мне нравилось в нём всё – от запаха парфюма и умения красиво и со вкусом одеваться до его голоса, взгляда, нежных и одновременно сильных рук и его манеры говорить немного тихим, спокойным и уверенным голосом, который проникает в самую душу… Ощущение близости наших глаз, губ, рук порождало внутреннюю эйфорию и какую– то беспечную весёлость. Мимо прошёл какой-то очень важный человек в окружении охраны. Его важность, значимость так и пёрли из него. Он шёл, глядя только вперёд, не видя никого и ничего вокруг себя. Посмотрев на него, я улыбнулась: как всё– таки наши олигархи умеют показать свою крутизну. Ни в одной стране мира я не видела в бизнесменах столько показного пафоса и напыщенной важности.

– Костя, а давай сыграем в игру? – сделав хитрую улыбку, предложила я.

– Давай, а что за игра?

– Это игра моего детства. Мне кажется, давным-давно я сама её придумала.

– Хм, интересно… Расскажи, что это за игра.

– Давай смотреть на людей и придумывать им некий образ. Ну, допустим, видишь вон ту блондинку с собранными на затылке волосами и в белом платье? Мне кажется, она похожа на цветок. И больше всего подходит тюльпан. А тебе кажется, на кого она похожа?

Костя задумался на секунду:

– Это могут быть только неодушевленные предметы?

– Нет, почему же. Любые. Что придёт в голову, то и говори. Естественно, без каких либо гадостей.

– А мне кажется, она похожа на Снежную Королеву.

– Нуууу, возможно-возможно, – согласилась я. – Этот торговый комплекс, когда я проезжаю по Кутузовскому, всегда напоминает мне огромный стеклянный аквариум.

– По форме? – спросил Костя.

– Да, по форме. И по содержанию тоже. У меня в детстве в комнате стоял аквариум, и я часами могла наблюдать за его обитателями.

– Смотри, видишь вон ту симпатичную девушку в золотисто-желтом платье с длинным шлейфом?

– Золотая рыбка! Тут и ботаником не нужно быть, – улыбнулся Костя.

– Ты хотел сказать «аквариумистом»? – сделав как можно более серьёзное лицо, поправила я.

– Хорошо, зачёт. А вот этот слегка напыщенный молодой человек, скрестивший руки на груди?

– Не знаю… Он вообще не похож на аквариумную рыбку. Мне кажется, больше на какую-то птицу. О! На петуха, – чуть наклонившись ко мне, произнёс Костя.

– Браво! В точку. А знаешь, есть такие рыбки, так и называются «петушки». Видя своё отражение в стекле аквариума, они принимают его за противника, начинают менять окраску, поднимают плавники и атакуют своё же отражение. Если бы ты видел этих рыб, то, я уверена, ты бы безошибочно отгадал, на кого похож этот парень.

– Хорошо, – сказал Костя, – теперь мой ход. Посмотрим, как ты ответишь на этот вопрос. Видишь, вон там, за дальним столиком – группа молодых людей? Не уверен, какой они национальности…

Я не дала ему договорить:

– Чёрные моллинезии! Тут и гадать нечего. Есть такие рыбки. Кстати, они тоже всегда плавают стайками.

– Кать, как хочешь, но вот этот чел не похож ни на одну рыбку. Однозначно это – фазан!

Подумав немного, Костя добавил:

– Нет, павлин! Смотри, как он важно ходит, какой он весь расфуфыренный, в одежде все цвета радуги, от красных мокасин и оранжевых брюк до красного платка, небрежно торчащего из кармана синего пиджака, из-под которого выглядывает рубашка с высоким отложным воротником на пуговицах. Да чёрт бы с ней, с одеждой, я не большой знаток моды. Но вот как он плывёт – а походкой это назвать трудно, как он любуется на своё отражение в витринах, ну точно павлин! Разве только нет хвоста веером.

– Костя, ей Богу, ты так красочно нарисовал картину, что мне и вправду кажется – вылитый павлин. Хотя на самом деле – обычный человек, страдающий нарциссизмом. Прётся от себя.

– Мы как-то плавно с тобой перешли от рыбок к пернатым. Интересно, какие мысли ещё будут?

– Аквариум был, а вот морских рыб не называли.

– Например? – спросила я.

– Про акул вообще ни слова, хотя их тут полно, не успеешь опомниться, как сожрут. Некоторых лично знаю. Увижу – покажу. Думаю, без обитателей террариума тоже не обойдёмся. Уж кого-кого, а змеек здесь полно, точно тебе говорю, – растянулся в улыбке Костя.

– А смотри, какие красивые девушки, вон те две! Мне кажется, они похожи на бабочек, – лёгким движением головы показала я.

– А-ха, точно, на бабочек! Капустниц. Очень капусту любят. Они обычно сюда под вечер слетаются, – хмыкнул Костя.

– Всё, Костя, хватит. А то мы как будто смотрим передачу «В мире животных», – улыбнулась я. – Хотя именно мне и пришла в голову эта игра, но тем не менее, предлагаю закончить.

– По сути, наш мир не очень отличается от мира животных, – грустно произнёс Костя. – И чем дольше живу на этом свете, тем больше в этом убеждаюсь, особенно в последние годы. Но, Катюш, давай не будем на эту тему. Сегодня наш день, наша встреча, и я не хочу о грустном. Тем более вижу – несут наш заказ.

Он улыбнулся такой душевной, доброй, искренней улыбкой, что всё в миг изменилось. От сравнения нашего мира с миром животных, вызвавшим на миг боль и тоску в его глазах, не осталось и следа.

Я положила свою ладонь на его руку и, понимая, что тема взаимоотношений людей совсем не простая для него, что она искренне его волнует, произнесла:

– Да, действительно, давай о хорошем, добром и светлом! – улыбнулась я ему в ответ. У нас, надеюсь, ещё будет время поговорить обо всём. Приятного аппетита, кажется, я проголодалась.

Какое-то время мы ели молча, наслаждаясь действительно вкусным мясом утки, приправленной ягодным соусом и маринованной грушей. Думаю, мы мысленно прокручивали в голове одни и те же мысли. И о тех людях, которых мы совсем не знаем, но благодаря их одежде, манере поведения незлобно наклеивали на них ярлыки, и о нашей встрече, и о том, как проведём остаток дня.

– Пока ждал тебя, посмотрел, что идёт в кинотеатре. Здесь всего три зала, поэтому выбор небольшой, может, в «Европейский» рванём? Там репертуар побольше, – предложил Костя доедая своё блюдо.

– Знаешь, а я бы хотела просто погулять – тут же пять минут пешком до Поклонки и столько же до Филёвского парка. Как тебе такая идея?

– Если честно, я тоже как-то не очень настроен на кино. А давай проедемся до парка Горького? Сто лет там не был. Говорят, многое изменилось.

– С удовольствием! – подхватила я. – Тоже не помню, когда была там последний раз. Где-то читала, что вроде Абрамович вкладывается в его реконструкцию, может, действительно что-то изменится.

– Что-то ещё будешь заказывать? Может, чай, кофе?

– Лучше там попьём, заодно и узнаем, насколько изменился общепит, – подмигнула я Косте. – Раньше всё какие-то забегаловки по цене хорошего ресторана были. Посмотрим, что сейчас предложат.

Костя попросил счёт, и мы пошли к лифту.

– Я думаю, едем на двух машинах, чтобы мне потом не возвращаться. Вечером обещала к маме заехать, так что я свободна часиков до десяти.

Костя слегка погрустнел, потом улыбнулся, и, подмигнув, произнёс:

– А ты на каком этаже припарковалась? Может, подвезти до машины?

Зайдя в лифт, нажимаю на кнопку своей парковки, и он медленно поднимает нас вверх, а я, коснувшись губами его уха, тихо шепчу:

– Спасибо, ты вчера уже подвёз. Это было незабываемо, но больше я на это не попадусь, придумай новую уловку.

– Встречаемся на выезде, обязательно подожди меня, – выходя из лифта, бросила я. – А то знаешь, сколько хищников и акул можно встретить доверчивой девушке в лабиринтах тёмной парковки? Запудрят мозги, что не успеешь опомниться, как окажешься на заднем сиденье его машины.

Если подъём на парковку наводил на меня лёгкий стресс, то спуск наоборот поднимал настроение. Спускаясь, я вела машину легко и уверенно, словно катилась на горных лыжах между белых стен, как между снежных холмов. Костя уже ждал меня на площадке перед выездом из парковки. Он стоял, опершись спиной о свою машину, скрестив на груди руки. Увидев меня, жестом, похожим на жест гаишника, останавливающего машину, показал, где мне нужно затормозить. Наклонившись к моему окну, Костя посмотрел на меня совершенно незнакомыми глазами, и с интонацией, до этого времени не слышанной мною от него, произнёс:

– Я ревнивый, к тому же, собственник, но я не буду придираться к тебе по пустякам, ревнуя к каждому столбу, не буду при удобном случае заглядывать в твой телефон, читая смс-ки. Я буду верить тебе.

Сказав это спокойным, ровным голосом, в котором не было ни нотки недовольства или упрёка, ни намёка угрозы или попытки давления, он улыбнулся одними губами:

– Пожалуйста, не разочаруй меня.

Через секунду его глаза засветились знакомой уже мне добротой и нежностью:

– Ну что, едем? Я впереди – ты за мной? – улыбнувшись, сказал он мне и пошёл к своей машине.

«Вот дура! Думай в следующий раз перед тем, как открыть рот», – следуя за ним, отчитывала я себя. Действительно, какого чёрта я несла весь этот бред насчёт доверчивой девушки и заднего сиденья?

Нет, что-то не то сейчас волновало меня, не мои дурацкие слова. Нет, явно – что-то другое. Глаза. Точно – его глаза и голос. Этот взгляд, казалось бы, совершенно спокойный голос, словно открыли маленькую щелочку в его характере, показав на секунду другого Костю. Того Костю, который мне не был знаком.

«А кому понравится такой юморок? Встань на его место. Как бы ты отреагировала?» – продолжала допрашивать я себя. Задумавшись, я чуть не врезалась в зад его машины. «Только этого мне ещё не хватало! – пролетело в голове. – Всё Кать, забей, всё в порядке, ничего из ряда вон выходящего не произошло. Не накручивай зря», – пыталась убедить я себя. Но его слова, его голос по-прежнему звучали в моих ушах. «С другой стороны, Кать, признайся, тебе же понравилось то, что он сказал».

Всё-таки как много значат интонация и слова! Как важно, КТО и КАК их произнёс! Нет, он явно заревновал меня, казалось бы, к обычной, пусть и глупой шутке. «И тебе это понравилось?» – спрашивала я себя. – «Признаюсь, понравилось. Но скорее не его ревность, а та серьёзность и слова, которые он произнёс: «Я буду верить тебе». Всё, теперь ты докопалась до истины! Вот что для тебя было важно, вот что ты искала – слова! Эти слова, пусть, возможно, и иллюзорные и, наверное, преждевременные, говорили о его серьёзности, давали надежду на будущее… Кать, тебе уже 28. Или… ещё 28? Играй словами, как хочешь, ведь суть от этого всё равно не меняется. И пусть головы мужчин поворачиваются тебе вслед, как шляпки подсолнуха поворачиваются вслед за солнцем, всё равно, как и все девушки, ты ждёшь того единственного, который скажет: «Я буду верить тебе». А ещё он скажет: «Я буду любить тебя, уважать, ценить, никогда не предам и не брошу».

Я поняла, что ещё минута, и я могу расплакаться, поэтому продолжать про семью, детей и так далее точно не стоит. «Тем более, делать это за рулём, – улыбнулась я, – а то того и гляди въедешь в зад его «Порше».

На Крымском мосту Костя сбавил ход, пытаясь понять, где будем парковаться. Встать у парка Горького можно было даже и не мечтать. В выходные и праздничные дни – это почти безнадёжное занятие. Машины стояли повсюду. Пришлось двигаться с черепашьей скоростью, выискивая любую возможность всунуть свою машину на свободное место. Увидев отъезжающую от обочины машину, Костя остановился, показывая мне рукой, чтобы я парковалась, а сам поехал дальше в надежде, что и ему улыбнётся счастье. Счастье улыбнулось на Ленинском проспекте, в десяти минутах от места, где остановилась я.

– Кать, ты посиди в машине, чтобы не потеряться. Я скоро подойду, – прозвучал его голос в телефонной трубке.

Оглядевшись по сторонам, я согласилась: «Да, лучше посижу в машине».

Действительно, теплым вечером в предпраздничный день возле парка Горького было не протолкнуться – гуляли семьями с детьми и просто парами. Много молодых людей по одному или целыми компаниями, весело смеясь, перебивая друг друга рассказами, шли в сторону парка. Ветеранов, увешанных орденами и медалями, было меньше. Намного меньше. Наверное, сейчас они все, кто может ещё ходить, на Поклонной горе, поэтому в этой весёлой разношёрстной толпе их так мало. А может, просто потому, что их вообще мало. Мало осталось. Грустно думать, что пройдёт ещё совсем немного лет, и в живых не останется никого из тех, кто ценой своей жизни добывал победу. Завтра их праздник, вернее, конечно, это наш общий праздник, но благодаря именно им у нас есть этот праздник. Как собственно, возможно, и сами наши жизни.

Лёгкий стук в стекло машины отвлёк меня от грустных мыслей. Костя открыл дверь и протянул мне руку:

– Ну что, пойдем гулять?»

– Идём, – опершись о его руку, я вышла из машины. – Только знаешь, – я на секунду остановилась, подыскивая слова, – я хочу тебе кое-что сказать.

– Надеюсь, что-нибудь хорошее, – положив руки на плечи, приблизившись ко мне почти вплотную и глядя в глаза, спросил Костя. – Если хорошее, то я весь в внимание, – улыбнулся он.

– Костя, извини меня за ту нелепую шутку.

– За какую? У тебя их много, – сделав вид, что не понимает о чём речь, пытался отшутиться он.

– И что, все такие нелепые? – подыграла ему я.

– Ну, нет. Есть парочка нормальных, – продолжал в том же духе он.

– Костя, ну хватит шутить, я серьёзно. Действительно, глупо вышло с той шуткой, я это учту. Как и все твои слова. И о том, что ты мне будешь верить, в том числе. А ты действительно ревнивый?

– Действительно, – произнёс он серьёзно. – И хочешь моего совета?

– Конечно.

– Не давай мне повода для ревности.

– Хорошо, обещаю, – глядя ему в глаза, произнесла я. – А ты обещаешь?

– Обещаю, – не отводя глаз, произнёс он.

– Какое-то ребячество, – произнесла я. – Встречаемся всего второй раз, а говорим какие-то серьёзные слова, даём какие-то обещания.

– А что, тот месяц переписки ты не берешь в счёт? Думаешь, он ничего не значит для нас? Мне кажется, в переписке мы были честны и откровенны. За этот месяц мы успели узнать друг о друге гораздо больше, чем некоторые узнают за год совместно прожитой жизни. Поэтому те слова обещания, которые я сейчас произнёс, не считаю преждевременными или несерьёзными.

Как же всё-таки хорошо, что уже сумерки и он не видит блеска радости или слёз в моих глазах. Ведь действительно, порой встречаешься не один месяц, а сказать или услышать подобные слова как-то не получается. Или просто не хочется? Нежно поцеловав, я взяла его под руку и сказала:

– Ну что, идём гулять?

«Ох, Катюха, что-то ты такой сентиментальной стала… С чего бы это?» Это риторический вопрос. «Ты же прекрасно знаешь, в чём дело, и ты отлично знаешь ответ – ты просто влюбилась!» От этой мысли на душе стало приятно, легко, хотелось сказать Косте, что-то очень хорошее, доброе, ласковое и нежное. Что-то не припомню за несколько последних лет, чтобы меня посещало такое настроение, желание самой признаться в любви. А как же Александр? Мой последний роман, моя последняя любовь… Да, конечно, всё было – и долгожданные встречи, и хороший секс, ревность, переживания… всё было. Не было только того внутреннего комфорта и спокойствия, предчувствия, что это серьёзно и надолго, которые дарят мне отношения с Костей. И уж совсем не припомню, чтобы у меня возникло желание признаться Саше в любви. В отношениях с Костей всё по-другому. Совсем по-другому. Что-то не то происходит со мной. Что-то не то…

Я пыталась освободиться от мыслей, которые приятной волной подхватывали меня и уносили в завтрашний день, рисуя радужные перспективы наших с Костей отношений. «Ах, мечты, мечты!» – улыбнулась я про себя. Завтра будет завтра, и что оно принесёт нам, одному Богу известно. А сегодня мы вместе. Отличный тёплый вечер, нам хорошо, и я влюблена. А он? Я посмотрела на Костю: «А куда он денется? Влюбится и женится!» Дурацкая песенка или присказка. Всякая ерунда лезет в голову. Наконец я смогла отогнать эти мысли о завтрашнем дне и стала наслаждаться сегодняшней реальностью, а не какой-то эфемерной перспективой.

– Ну, что, посмотрим, что тут изменилось, – сказал Костя улыбаясь.

Он пребывал, как и я, в отличном настроении, и вечер обещал нам только хорошие эмоции. Вместе с потоком людей, держась за руки, мы миновали колонны центрального входа в парк. Пройдя несколько метров, мы остановились на площадке, слева от гранитных ступеней, ведущих вниз. Отсюда центральная часть парка была видна как на ладони. Стояли молча, вспоминая истории, события, эмоции, встречи, связанные с этим парком. Они непременно были – у каждого из нас в разное время, в разных ситуациях, с разными людьми. И чаще всего всплывали воспоминания с хорошим оттенком лёгкой грусти об ушедшем навсегда времени.