Текст книги "Нежилец"

– Я передам им, чтобы опросили всех, с кем Хоботов тогда работал.

– Кстати, ты ведь вроде на архитектора учился? – припомнил Самсонов. – Ну, до того, как в полицию пошел.

– Было дело, – нехотя кивнул Дремин. – Два года проучился, потом… выперли меня. А что? Я мостами никогда не занимался.

– Да? Ну ладно тогда. Просто думал, может… даже не знаю, – честно признался Самсонов. – Так, в голову пришло.

Дремин понимающе кивнул.

– Кстати, Валер, – сказал он, немного помолчав, – насчет того… разговора. Ты извини, я не имел в виду, что ты не справишься. Просто переживаю за тебя.

Самсонов махнул рукой. Он уже и сам отошел.

– Забей. Все нормально. Я тоже… в общем, слишком близко к сердцу принял.

– Значит, у нас с тобой порядок?

– Конечно.

Улыбнувшись, Дремин протянул руку. Самсонов пожал ее с чувством облегчения: меньше всего он хотел ссориться со своим коллегой, тем более что Дремин всегда ему нравился.

– Ну, давай, – сказал он. – Увидимся.

Самсонов вышел на улицу и сел в машину. Минут пять он сидел, размышляя о том, почему так старательно загнанное в глубины подсознания прошлое вновь возвращается к нему. Неужели он должен столкнуться с ним лицом к лицу для того, чтобы избавиться от того ядовитого скорпиона, который вот уже многие годы жалит его и отравляет существование? Если Хоботов был невиновен и убийца, раздавивший стриптизершу, не подражатель, то получается, что Самсонову выпал шанс, который, как считал, он потерял: самому выследить преступника, оборвавшего жизнь Марины.

Следователь прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Потом завел мотор и поехал в сторону моста.

Из-за пробок ему удалось добраться до него только через полтора часа. Уродливое сооружение располагалось в промышленном районе, где вдоль набережной теснились ремонтные доки и баржи. На фоне серого неба медленно, точно во сне, двигались желтые подъемные краны.

Припарковав автомобиль, Самсонов вышел и поднял воротник куртки, чтобы хоть как-то защититься от ветра. Пахло илом, рыбой и гарью. Мимо проезжали грузовики, мини-вэны и очень редко – легковушки. Людей видно не было.

Метрах в ста тянулись бетонные заборы, за ними возвышались склады-конструкторы из гофрированного железа, облепленные громоздкими кондиционерами. Из грязно-серых труб поднимался густой дым и стелился параллельно земле.

Самсонов окинул взглядом застывший над черной водой мост и направился к нему.

В самом начале стояла серая будка смотрителя. Полицейский постучал без особой надежды застать кого-нибудь, но дверь почти сразу открылась, и из нее выглянул пожилой мужчина с всклокоченной бородой, остриженной на морской манер. В зубах он держал зажженную папиросу.

– Да? – проговорил он хрипловато и прищурился.

– Старший лейтенант Самсонов. – Полицейский продемонстрировал удостоверение. – Ответьте на несколько вопросов.

– Заходи, командир, – дружелюбно кивнул сторож и отступил назад.

Самсонов протиснулся в будку. Тут было накурено, в углу стояло радио, из которого едва слышно звучала музыка. Пел кто-то из отечественных шансонье.

– Места тут маловато, – посетовал сторож. – А стул только один. Если хочешь, падай.

– Постою. – Самсонов достал блокнот и ручку. – Как вас зовут?

– Михаил Васильевич.

– А фамилия?

– Дорофеев.

– Скажите, вы тут каждый день?

– Нет, работаю двое суток через трое.

– А вчера вы тут были?

Сторож покачал головой:

– Не-а, Семеныч. Его смена.

Не повезло. Самсонов постучал ручкой по странице.

– Можете с ним связаться? – спросил он.

– Чего?

– Телефон этого Семеныча есть? Позвонить ему надо, – пояснил полицейский.

– Нет, нельзя! – твердо заявил сторож, мотая головой. – Он сейчас отсыпается.

– Ничего, это ненадолго. У меня к нему всего несколько вопросов.

– Зачем человека беспокоить? – насупился сторож. – Вам что вообще нужно-то?

– Позвоните напарнику, – повторил Самсонов. – Так будет быстрее всего.

Сторож нехотя набрал номер сменщика. Пришлось ждать почти полминуты.

– Не слышит, – прокомментировал сторож. – Говорю же: дрыхнет!

Однако Семеныч в конце концов ответил.

– Алло! – крикнул сторож, глянув на полицейского. – Это я! Кто-кто… Дорофеев! Не узнал? Знаю, что спишь. Тут такое дело… Полиция ко мне нагрянула. Про тебя спрашивают. Откуда ж я знаю? Может, натворил чего! – Сторож заржал, подмигнув Самсонову.

– Дайте трубку, – потребовал полицейский, протягивая руку.

Сторож отдал ему телефон.

– Старший лейтенант Самсонов. Представьтесь, пожалуйста.

– Иванов Кирилл Семенович, – медленно проговорил слегка охрипший после сна голос.

– Вы вчера дежурили на мосту?

– Конечно.

– Не видели никого подозрительного? Может, какой-то человек болтался около моста?

Повисла короткая пауза.

– Не то чтобы подозрительный… – проговорил неуверенно сторож. – Но есть тут один ненормальный, ошивается возле мостов. Жорой зовут. Заходил вчера.

Самсонов насторожился:

– Для чего?

– Рассказал, что был на открытии нового виадука.

– Где этот виадук?

– Двумя километрами ниже по течению. Красный такой, мимо не проедете.

– А где я могу найти этого Жору?

– Откуда ж я знаю? – Сторож на другом конце провода откашлялся. – Он мне не приятель.

– Часто он заходит?

– Не очень. Иногда раз в месяц. Да вы поищите его у виадука. Я думаю, он там остался.

– Почему?

– Он обожает новые мосты. Обычно приходит к ним каждый день в течение недели или даже двух.

– Как он выглядит и где обычно… «болтается»?

– Невысокий, тощий как щепка, лысый. Когда приходил, был в коричневой куртке и спортивных штанах. Слегка прихрамывает. Вот вроде и все.

– Спасибо. – Самсонов вернул трубку сторожу. – Запишите мне номер своего напарника на всякий случай. Кстати, знаете Жору?

– Конечно. – Сторож принялся искать бумагу, и Самсонов дал ему свой блокнот.

– Бомж? – спросил он.

– Нет, просто со странностями человек. Говорит, что раньше работал на подъемном кране, а потом «змей сгубил». Пить, словом, начал – ну и покатился. Вот, номер записал. – Сторож вернул полицейскому блокнот.

– Если что, я еще заеду, – сказал Самсонов.

– Всегда пожалуйста, – отозвался сторож. – Все не так скучно. – Он отвернулся и подкрутил колесико радио, сделав музыку громче.

Самсонов спустился на набережную, завел мотор и отправился искать красный виадук. Тот обнаружился очень скоро: массивные дуги нависали над Невой, расчерчивая небо железной паутиной. Самсонов припарковался метрах в пятидесяти от моста, оставив машину за грузовиком с парусиновым тентом, и направился к береговым опорам – устоям. Здесь тоже была будка смотрителя, но пустая. Вокруг нее виднелись темные пятна – следы мочи. Пахло соответственно.

Самсонов прошел по мосту, вглядываясь в редких прохожих, но никого похожего на Жору не обнаружил. На противоположном берегу он спустился к воде, и тут его ждала удача: в самом низу железной лестницы сидел на ступеньках человек в коричневой куртке, трениках и бейсболке. Возле него стояла бутылка пива.

Когда Самсонов начал спускаться, человек обернулся. На его худом лице отразилось удивление.

– Полиция, – сказал следователь, доставая удостоверение. – Вы… Жора?

Человек встал и кивнул. Руки он держал в карманах.

– Вы вчера были на открытии виадука?

Жора молча кивнул. Лицо у него было настороженное. Самсонов подумал, что этот человек едва ли тот, кто ему нужен. Скорее всего, он просто теряет время.

– Видели что-нибудь подозрительное? – спросил он тем не менее, уже прикидывая, что делать дальше.

Жора неожиданно улыбнулся, продемонстрировав желтые, но крепкие и ровные зубы.

– Вы действительно пришли из-за того человека? – спросил он.

Сначала Самсонов не понял, что Жора имеет в виду, но уже спустя секунду смысл фразы дошел до него.

– Какого человека? – спросил он быстро.

Жора медленно вынул руку из кармана и снял бейсболку. Голова у него была совершенно гладкая, и на ней блестели капли пота.

– Ну, того, который чем-то облил основу виадука. – Жора показал кепкой себе за спину. – Я сначала решил, что это террорист хочет поджечь мост, но он никакого огня не разводил, а просто бросил пустую бутылку в воду и ушел.

У Самсонова на секунду перехватило дыхание: не зря, значит, он сюда притащился!

– Не могли бы вы рассказать мне все как можно подробнее? – Он спрятал удостоверение и вынул блокнот. – А потом, если не возражаете, проедем в управление, чтобы подписать показания. С меня пиво, – добавил он, взглянув на полупустую бутылку.

– А что он сделал?

Сказать или нет? Самсонов решил ничего не выдумывать: в конце концов, кому может Жора разболтать подробности следствия?

– Убил девушку.

Жора округлил светло-серые глаза:

– Да ладно?!

– Итак, что вы вчера видели?

– Может, присядем? – Правая рука Жоры плавно выскользнула из кармана треников и указала на лестницу.

– Давайте, – согласился полицейский.

Самсонов и Жора опустились на ступеньку.

– Вчера я пришел посмотреть на новый мост, – начал Жора. – Я всегда так делаю. Раньше работал на кране, вот и тешусь понемногу. – Он причмокнул с явным сожалением. – Ну так вот, сижу я на этом самом месте и вдруг вижу, как на том берегу по лестнице спускается человек с бутылью в руках.

– Какого она была размера? – спросил Самсонов.

– Думаю, литра три, а может, и пять. Далековато было.

– Он вас видел?

– Вряд ли.

Самсонов вгляделся в противоположный берег. Человека он еще, наверное, заметил бы, а вот бутыль…

– У вас отличное зрение, – сказал он.

Жора усмехнулся и достал из кармана куртки маленький складной бинокль.

– Двадцатикратное увеличение, – сказал он. – Пропил почти все, а это оставил. Смотрю через него на мосты. Всегда с собой ношу.

Самсонов кивнул:

– Понятно. Значит, вы его хорошо разглядели?

– Отлично. Если хотите, могу составить фоторобот, – с энтузиазмом добавил Жора.

– Было бы хорошо. Теперь расскажите, что тот человек делал.

– Он спустился к самой воде и влез на бордюр. Видите, тут немного выступает часть устоя? – Жора указал на опору. – С той стороны моста то же самое. Ну так вот, он пошел вдоль него, а бутылку держал в руке за горлышко. Добравшись до середины, вытащил пробку и вылил все, что в ней было, прямо на бетон.

– А бутылку выбросил?

– Да. Разбил и выкинул.

– Как разбил?

– Ударил об опору. Горлышко бросил в воду, а осколки столкнул ногой.

Самсонов почувствовал, как учащается сердцебиение.

– Что было дальше? – спросил он, глядя на опору, вокруг которой плескались темные волны.

– Он полез назад, а я побежал на ту сторону, потому что решил, что он хочет поджечь мост. – Жора вдруг смущенно улыбнулся. – Глупость, конечно, от бензина ничего не было бы. Но в любом случае тот человек ничего поджигать не собирался. Когда я добрался до конца виадука, он уже шел вдоль набережной. Я спрятался за будкой сторожа, подождал, пока он отойдет подальше, и спустился, чтобы убедиться, что с устоем все в порядке.

– А потом?

Жора смущенно кашлянул.

– Решил за ним проследить, – признался он.

– Почему?

Жора пожал плечами:

– Наверное, от нечего делать.

– Вы видели машину, на которой он уехал?

– Да, синяя «Газель».

– А номер?

– Он был заляпан грязью.

– Совсем?

Жора кивнул:

– Ничего разглядеть не удалось.

– Были на машине какие-нибудь наклейки?

– Нет, ничего особенного. Только колеса.

– Что с ними не так?

Жора усмехнулся:

– С ними все как раз в полном порядке. Отличные колеса.

– «Мишлен», – кивнул Самсонов.

– Что?

– Фирма такая.

– А-а. Понятно. Откуда вы знаете?

– По отпечаткам шин. – Самсонов поднялся на ноги. – Идемте на ту сторону, посмотрим, чем тот человек облил опоры.

Через несколько минут следователь и Жора стояли возле устоя. Камни покрывала ржавчина. Черная вода плескалась у самого бордюра, и упасть в нее совсем не хотелось.

– Уверены? – спросил Жора. – Тут запросто можно поскользнуться.

– Все равно надо попробовать. – Самсонов поставил ногу на бетонный выступ и вцепился пальцами в гладкие стены опоры. Как убийца умудрился держаться лишь одной рукой, а второй нести бутылку?

Самсонов передвигался, прижавшись к бетону и осторожно переставляя ноги. Через некоторое время он увидел темное пятно на высоте примерно полуметра над уровнем воды. Очевидно, именно здесь убийца опустошил бутылку. Следователь опустил глаза и вгляделся в уступ, на котором стоял. То, что он надеялся обнаружить, лежало в нескольких сантиметрах дальше: три осколка разного размера. Прозрачное, чуть дымчатое стекло, почти наверняка бывшее частью бутыли. Если повезет, на кусочках могут обнаружиться отпечатки. Самсонов не мог их подобрать, потому что для этого нужно было присесть, а ширина выступа проделать это не позволяла. Придется вызывать бригаду.

Следователь осторожно вернулся и перевел дух, лишь спрыгнув на набережную.

– Ну как? – поинтересовался Жора.

– Кое-что есть, – отозвался Самсонов, доставая сотовый. – Я вызову ребят, они все тут обследуют и отвезут вас в управление, чтобы подписать показания и составить фоторобот.

Просияв, Жора кивнул.

Самсонов набрал номер Полтавина, но патологоанатом не отвечал.

– Знаете, мне тогда было не по себе, – сказал вдруг Жора.

– Что? – обернулся к нему Самсонов, прислушиваясь к гудкам.

– Я говорю: мне в тот день было не по себе. Мне все казалось, что кто-то… за мной следит.

Полицейский сбросил вызов:

– Поподробнее, пожалуйста. Кто следит, как именно? Когда у вас появилось это ощущение?

Жора, казалось, растерялся.

– Да я… это я так просто, – замямлил он. – В голову пришло.

Но Самсонов уже насторожился.

– Давайте подробно, ладно? Может, это важно, – добавил он, чтобы подбодрить Жору.

Тот кивнул.

– Ладно. Значит, дело было так: я перешел мост и встал там. – Он указал на другую сторону реки. – Просто стоял и смотрел на воду и по сторонам. Вот тут мне и показалось, что на меня кто-то смотрит.

– И что вы сделали?

– Огляделся, но никого не было.

– Что, совсем?

– Ну, в смысле никого, кто бы на меня смотрел.

– А кто был?

Жора пожал плечами:

– Да не знаю даже. Так… пешеходы.

– Кого-нибудь запомнили?

– Нет. А вы правда думаете, что это важно? – Вид у Жоры был виноватый.

– Может быть, – ответил Самсонов. – А тот человек, который разбил бутылку, мог за вами наблюдать?

– Но он же был на другом берегу.

– А в бинокль?

– Я у него бинокля не видел.

И все же преступник вполне мог осмотреть местность, прежде чем лезть на опору. Но стоит ли доверять Жориным ощущениям?

– Ладно, постарайтесь что-нибудь или кого-нибудь вспомнить, – сказал Самсонов. – Вдруг в памяти всплывет… некая деталь.

– Хорошо, попробую, – с готовностью кивнул Жора.

Самсонов снова набрал Полтавина. На этот раз криминалист взял трубку.

– Алло, это Валера.

– Узнал. – Голос у патологоанатома был заспанный. – Я тут вздремнул немножко, так что не сразу услышал, как ты звонишь. Извиняй.

– Ерунда. Слушай, я нашел место, где наш клиент вылил кровь Чижиковой. Это виадук, записывай адрес. – Самсонов взбежал по лестнице и взглянул на номер ближайшего дома, затем продиктовал его и название улицы Полтавину.

– Пришлю группу, – сказал патологоанатом. – Думаю, через часик доберутся.

– Я их дождусь.

– Да можешь ехать, куда тебе надо. Они справятся.

– Прослежу, чтобы улики никуда не делись.

– А-а. Ну ладно, как знаешь.

Попрощавшись с Полтавиным, Самсонов вызвал оперов, чтобы те отвезли в управу Жору и поработали с ним. Пока они ехали, следователь успел выслушать подробный, хотя и сбивчивый рассказ любителя мостов о его нелегкой жизни. Наконец полицейские забрали его. Перед тем как они уехали, Самсонов шепнул им, чтобы они выяснили личность Жоры, – не с его слов, а достоверно. Ведь кто знает, может, он сам облил кровью опору, а рассказ о человеке на «Газели» – выдумка. Эта мысль появилась у Самсонова, когда он шел по выступу устоя и пытался представить, как преступник мог еще и нести с собой трех– или пятилитровую бутыль.

Сам он остался дожидаться бригаду криминалистов. Они прибыли через полчаса. Указав им место, где был темный след, и отдельно сказав про стекла, Самсонов направился к своей машине. Включил магнитолу и выбрал песню «Massive attack» – «Dissolved girl». Минут пять полицейский сидел, вслушиваясь в слова и медитативную мелодию, затем сделал музыку потише и набрал номер Дремина. Тот ответил через три гудка:

– Алло?

– Ты проверил секты Кали?

Дремин хмыкнул:

– Их всего две. По крайней мере официальных.

– И что?

– Думаю, там чисто. В одной двенадцать членов, я поговорил со всеми, потому что застал их в храме. Они так называют сарай за городом, где время от времени приносят в жертву кур. Всех записал, проверил алиби. Чисто. Да и не похожи они на серийных убийц, если честно. Когда я заявился, перепугались до жути. Думали, что я их сейчас всех арестую и пришью им убийства. Кололись, как орехи.

– А вторая секта?

– Тоже ничего серьезного. Двадцать семь человек. У них есть сайт, на котором они предлагают приобретать сувениры из Индии и поучаствовать в ролевых постановках всяких ритуалов.

– Какой-то детский сад, – заметил Самсонов. – И вообще, если бы организация была хоть сколько-нибудь серьезной, ее бы уже взяли под надзор.

– Больше похоже на развлекательную контору, только с определенным уклоном. Экзотика, и все такое.

– Да, пожалуй. А что насчет морфина, который убийца колет жертвам, чтобы их обездвижить?

– Рогожин проверил клиники, склады фармацевтических компаний, транспорт, перевозивший лекарства, и даже полицейские хранилища вещдоков.

– Нашел что-нибудь?

– Нет.

– Ну, это ничего не значит. Если у людей есть желание прикрыть коллег…

– Наркоманов никто выгораживать не стал бы, – перебил Дремин. – Если бы какая-нибудь медсестричка стащила пачку морфина или даже ампулу…

– А я не говорю про наркоманов, – в свою очередь прервал собеседника Самсонов. – Но допустим, в чье-то дежурство пропал морфин. Всем ясно, или все убеждены, что тот, кто его проворонил, сам ничего не брал. Почему бы не помочь бедолаге?

– Значит, халатность? Но можно же заявить о краже.

– Можно. Но страшно.

– Вообще, в больницах с наркотой строго. – В голосе Дремина слышалось сомнение. – О каждой инъекции отчитываются, все под учетом. Ампулы сдают.

– Содержимое можно и перелить. А больному водичку ввести. Это вообще идеальный способ.

– Я думаю, несложно определить, получил пациент дозу или нет. Морфин снимает боль, так что… – Дремин не договорил, считая, что смысл фразы очевиден.

– В любом случае мы ничего не узнали о пропаже наркотиков, – подытожил Самсонов. – Горелов не звонил? – сменил он тему.

– Мне нет.

– Ладно, а что насчет девчонок из стрип-бара?

– Собираюсь туда. Хочешь со мной?

– В принципе можно.

– Исключительно по долгу службы, конечно! – хмыкнул Дремин.

– Естественно.

– Ладно, встретимся в управе. Кстати, я тут покопался в Интернете и нашел кое-что интересное насчет татуировки, которая была у этой Чижиковой.

– Выкладывай.

Было слышно, как Дремин зашелестел страницами блокнота.

– Девиз взят из… погоди, сейчас найду. Какой-то древний автор. Из Вергилия, вот! В общем-то ничего особенного тут вроде нет. А вот сам герб очень занимательный. Мне Полтавин переслал его изображение, и я порылся в Сети, пытаясь найти какие-нибудь соответствия.

– Нашел? – спросил Самсонов.

– Да. Тебе понравится. Конь, оказывается, – древний символ плодородия.

– И зачем стриптизершам такая картинка? Тем более всем шестерым.

– Мастер из тату-салона сказал, что девчонки принесли рисунок с собой. Сказали, что хотят именно его.

– Они объяснили, почему хотят сделать жеребца?

– Нет, к сожалению. За наколки заплатил мужчина в черном кожаном полупальто, держался в стороне, в болтовне девиц не участвовал.

– Мастер его лицо запомнил?

– Конечно. Девицы и этот мужик в салоне часов шесть сидели. Я попросил мастера нарисовать его физиономию и переслать мне по факсу. Но надеюсь, мы все выясним у самих стриптизерш.

– А как дела у Коровина с Морозовым? Они проверили коллег Хоботова?

– Проверяют. Это же куча народа, Валер. Сколько человек, по-твоему, мост строят? И учти, времени с тех пор прошло до черта. Они, может, неделю проверять их будут.

– Нет у нас недели!

– Не волнуйся. Наш убийца вроде не частит, так что, может, он на несколько лет уйдет на дно.

– Надо его достать, пока он не ушел слишком глубоко.

– Согласен. Мы над этим и работаем, верно?

– Конечно. Я, кстати, нашел место, где убийца вылил кровь Чижиковой.

– Ты серьезно?

– Да. Это мост.

– Мост?

– Угу. Он облил кровью одну из его опор. Есть свидетель, его скоро привезут в управление. Убедись, что его личность выяснили, как положено, ладно?

– Ок. Думаешь, это мог быть он сам?

– Все возможно.

– Ладно, я тебя понял.

– Спасибо.

– Ну, до встречи в управе. И оденься подобающе, все-таки в клуб пойдем.

– Хватит ерничать! – не выдержал Самсонов.

– Извини, – ни капли не смутившись, отозвался Дремин.

Отключившись, Самсонов сделал музыку погромче и некоторое время сидел, отбивая на руле пальцами такт. Он не рыбак, который сидит на берегу и ждет, пока клюнет рыба. Он охотник, пробирающийся сквозь джунгли по следу хищника.

* * *

Горелов показал на проходной Кунсткамеры удостоверение и сразу направился к смотрительнице.

– Простите, вы не подскажете, где зал Индии?

– Давайте подойдем к плану, – предложила женщина. – Вам сюда. – Точка лазерной указки остановилась на одном из залов. – Найдете?

– Ага, – кивнул Горелов. – Спасибо.

Через пять минут он уже стоял перед бенгальской лодкой, вырезанной из слоновой кости. Оперу предстояло провести в Кунсткамере неизвестно сколько времени, так что он решил не торопиться и получить максимум удовольствия и информации от посещения музея.

Горелову понравились три деревянные обезьянки – знаменитые символы молчания, глухоты и слепоты. Некоторое время он провел перед витриной с ритуальными кинжалами-крисами и в конце концов добрался до экспозиции, посвященной Кали. В зале был выставлен не только алтарь, к которому мог наведаться убийца, но и многое другое. Например, лев с человеческим лицом и сама богиня, стоящая на трупе. Черная кожа резко контрастировала с высунутым алым языком и белками глаз, а желтые головы, составляющие ожерелье богини, выглядели жутковато. По обе стороны от скульптуры лежали изогнутые ритуальные мечи, предназначенные для отсечения головы.

Горелов внимательно рассмотрел алтарь из слоновой кости. Он был выполнен с таким изяществом, что казался скорее декоративным, чем функциональным. Опер не мог представить, чтобы на нем действительно приносили жертвы. Постояв немного возле него, Горелов подошел к смотрительнице и украдкой показал удостоверение – благо в тот момент в зале были только дети с экскурсоводом.

– Скажите, не обратили ли вы внимание на кого-нибудь, кто заходит сюда, чтобы посмотреть на экспозицию, посвященную Кали? – спросил он. – Может, этот человек появляется так часто, что вы его запомнили?

Женщина задумалась.

– Честно говоря, – сказала она через минуту, – я особенно посетителей не разглядываю. Но коекого действительно узнала бы. Например, ходит один старичок, профессор. Кажется, его зовут Ерофей Петрович, фамилию не знаю. Он уже лет семь наведывается: пишет книги об Индии. Около месяца назад последний раз приходил, кажется.

– А еще кто?

– Есть два студента. Как зовут, не знаю, но явно делают диплом о Кали, потому что приходят примерно дважды в месяц с начала весны и все что-то фотографируют, пишут или зарисовывают.

– Они вместе приходят?

– Да. Но иногда и по отдельности.

– Когда были в последний раз?

– Недели две назад.

– Вы все время в зале работаете или посменно?

– У меня напарница есть, Лариса, мы по полдня дежурим. Она должна скоро прийти.

– Хорошо. – Горелов взглянул на группу иностранцев, вошедших в зал под предводительством гида-переводчика. Тот сразу начал громко вещать что-то на немецком. – Еще кого-нибудь помните?

– Знаете, есть один мужчина, – сказала, помолчав, смотрительница. Глазами она при этом следила за туристами, будто опасалась, что они начнут трогать витрины или выкинут еще что-нибудь. – Приходил три дня назад и до этого примерно за полторы недели.

– Вы его и раньше видели? – насторожился Горелов.

– Да, раза четыре. Он вообще заходит время от времени.

– Вы с ним говорили?

Женщина покачала головой:

– Нет. Он… по-моему, немного странный.

– Что вы имеете в виду?

– Очень сосредоточенный. Словно погружен в себя. И вид у него такой… болезненный, что ли.

– Вы его хорошо разглядели?

Служительница пожала плечами:

– Да вроде неплохо.

– Можете описать? Это очень важно. – Горелов достал блокнот и ручку.

– Ну… он высокий, – неуверенно начала женщина, – худой, волосы темные, пострижен коротко. Усов и бороды нет, глаза какого цвета, не знаю, черты лица… обычные.

– А особые приметы? – с надеждой спросил Горелов. – Бородавки, родинки, шрамы?

– Точно! – воскликнула смотрительница, но тут же, словно испугавшись собственного голоса, перешла на шепот. – Есть у него шрам! Маленький, в форме полумесяца, под правым ухом. Он в последний раз так долго стоял перед алтарем Кали, что я успела его разглядеть.

– Вы бы его узнали, если б увидели? – спросил Горелов, записывая все, что говорила женщина.

– Конечно.

– Хорошо. Спасибо. Можно вас попросить после дежурства заехать в управление, чтобы составить фоторобот этого человека?

– Вы серьезно? – Женщина была поражена.

– Да, это очень важно. Так что если вы не заняты…

– Я поеду, – перебила смотрительница. – Что за вопрос!

– Спасибо. – Опер широко улыбнулся, чтобы закрепить успех. – Я еще похожу, а если вы вдруг вспомните какую-нибудь деталь или увидите того человека, подайте знак, ладно?

Женщина серьезно кивнула.

* * *

Когда зазвонил сотовый, Самсонов поднимался на крыльцо управы.

– Алло? – ответил он, видя, что на экране высветилась фамилия Дремина.

– Ты где?! – Голос у следака был взволнованный.

– В управе, – ответил следователь, открывая дверь. – А что?

– Бегом к Башметову! Мы все у него!

Что-то в тоне Дремина заставило Самсонова в прямом смысле слова побежать в кабинет начальника. Когда он влетел туда, то понял, что дело куда серьезней, чем он мог ожидать: Павел Петрович лежал на диване бледный, на лицах Дремина, Морозова, Коровина и остальных было написано смятение. Пахло табаком и корвалолом.

– Что случилось?! – резко спросил Самсонов.

Вместо ответа Башметов указал на стол. Там лежал листок.

– Только не хватай! – предупредил Морозов. – Вдруг отпечатки есть.

– Учи еще! – пробормотал Самсонов, наклоняясь над столом. Он впился глазами в набранные на компьютере строчки.

– Валера! Это… тебе! – едва слышно проговорил Башметов.

«Дорогой старший лейтенант Самсонов, – начиналось послание, – мы с вами не знакомы, но вы слышали обо мне. Это я принес в жертву вашу сестру. Каково же было мое изумление, когда я узнал, что именно вам поручили изловить меня. Думаю, вы должны чувствовать охотничий азарт: у вас появилась возможность отомстить. Бедняга Хоботов, которого осудили за мое первое преступление, конечно, был ни при чем – думаю, вы и сами это уже поняли. Так что придется вам все начинать сначала.

Я увидел в подобном стечении обстоятельств знак судьбы и решил, что не стоит противостоять карме. Раз нам суждено встретиться, пусть так и случится. Но вам придется постараться. Полагаю, вам стимул не нужен – у вас он и так есть, – а вот вашим коллегам он не помешает. Поэтому я похитил дочь вашего начальника. Кажется, ее зовут Вероника. Прелестное существо, и такое юное. Думаю, Кали будет довольна.

У вас есть время, хоть и немного. Следующую жертву я принесу в пятницу, в час Козерога. Удачи, господин следователь!»

Самсонов выпрямился, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Он медленно опустился на бортик дивана, на котором лежал Башметов.

– Это правда? – спросил он, глядя в пол. – Ника пропала?

– Да! – прохрипел Башметов. – Ее нигде нет! Валера, найди ее! – Голос у полковника стал высоким, в нем послышались истеричные нотки. – Я… я!.. – Он задыхался.

– Вызовите врача! – Самсонов резко встал. – Павел Петрович, кого отправили на место похищения?

– Какое, к черту, место?! – почти плача, отозвался тот. – Никто не знает, где она пропала!

– Как?

– Ника поехала по магазинам. Одна. Должна была с подружкой, но та не смогла. Что-то там с ее парнем – вроде они поссорились и теперь выясняют отношения. Ника все это выложила мне по телефону, я особо не вслушивался. – Башметов перевел дух и пошевелил губами, словно собираясь с мыслями. Было заметно, что он старается взять себя в руки, но у него не выходит. Самсонов его отлично понимал. – Она сказала, что поедет в торговый центр. Кажется, в «Апраксин двор». А потом… пришло вот это! – Дрожащий палец указал на письмо похитителя.

– Когда именно?

– Полчаса назад, – ответил за начальника Дремин. – Нике не дозвониться. Дома ее нет, у подружек и знакомых тоже. Думаю, в записке правда, Валер.

– Где конверт?

– У Полтавина.

– В нем было что-нибудь еще?

– Да. Ароматическая палочка.

Самсонов нахмурился:

– Какая еще палочка?

– Ну, знаешь, такие, которые нужно зажигать дома. И они пахнут всякими экзотическими…

– Тоже на экспертизе? – перебил Самсонов.

– Конечно.

– Имбирь! – прохрипел вдруг Башметов.

– Что? – обернулся Самсонов.

– Это была палочка имбиря, – пояснил Дремин. – Павел Петрович узнал запах.

– Понятно. А что такое час Козерога? – спросил Самсонов, еще раз пробежав глазами послание убийцы.

– Без понятия, – отозвался Дремин. Остальные в ответ на вопросительный взгляд следователя только покачали головами.

– Узнай! – велел Самсонов. – А что эксперты?

– Едут.

– Полтавин?

– С ними.

Самсонов бросил взгляд на Башметова.

– Павел Петрович, мы ее найдем! – сказал он, но начальник только отмахнулся. В глазах у него стояли слезы.

Следователь поднялся и направился к выходу.

– Узнай, что такое час Козерога, – напомнил он Дремину, проходя мимо.

– Конечно, – кивнул тот.

Следак выскользнул из кабинета за Самсоновым.

– Валера, это полная…! – Он осекся, качая головой.

– Знаю! – сказал Самсонов, прислоняясь к стене. – Надо его поймать. Слышишь?!

– Слышу, – тихо ответил Дремин. – Вот только как?

– Любой ценой! – проговорил Самсонов. – Любой, понимаешь!

Дремин медленно покачал головой:

– Знать бы, кому ее заплатить.

В коридор выскочил Коровин с телефоном в руке. Его и без того вечно удивленные глаза были расширены сильнее обычного.

– Мужики, Горелова порезали! – крикнул он, резко останавливаясь. – Он в больнице! Только что позвонили!

– Что?! – нахмурился Самсонов, чувствуя, что голова начинает идти кругом. – Кто порезал?

– Похоже, наш клиент! Тот, который прислал письмо.

– А как Горелов? – спросил Дремин. Вид у него был растерянный.

– Жив, но в тяжелом состоянии. Мы с Морозовым собираемся к нему.

– Я с вами, – решительно отозвался Самсонов.

– Я тоже! – заявил Дремин.