Текст книги "Долг Родине, верность присяге. Том 4. Выбор нового пути борьбы"

Глава вторая
Осада

– Место знакомое, доедем.

Через сорок минут их машина остановилась недалеко от нужной усадьбы в близлежащем лесочке, чуть съехав с бетонки. Пожав всем руки и провожаемый их взглядами, Максим вышел из машины и направился к воротам в окружающем дом заборе. Подойдя к ним, увидел в калитке домофон, нажал кнопку. Через несколько минут услышал мужской голос:

– Вас слушают.

– Я прокурор генеральной прокуратуры, мне нужно срочно переговорить с полковником Серовым Иваном Петровичем, понимаете, очень срочно.

Молчание, затем этот же голос ответил:

– Вы ошиблись, здесь такого господина нет и никогда не было.

– Послушайте, Егор или Николай, мне нужно срочно переговорить с Вашим командиром, это в Ваших интересах и, пожалуйста, не тяните время.

Опять молчание и наконец:

– Проходите, но должен Вас предупредить…

– Ладно, ладно об этом потом.

Замок щёлкнул, у входа его встретил крепкий с внимательным, оценивающим взглядом мужчина на вид чуть более тридцати лет.

– Идите прямо в дом, я за Вами.

Пожав плечами, Максим пошёл. По указанию мужчины они прошли в дом, затем в прихожую, по коридору и, наконец, оказались в комнате. Она была довольно скромно убрана: письменный стол, два кресла, широкий диван, шкаф-купе и четыре стула. На столе компьютер. Из-за стола встал, пожилой, седоватый, но ещё крепкий с усталым, но внимательным взглядом человек. Указав жестом на стоящее кресло:

– Прошу!

Как только Максим уселся, попросил его документы. Очень тщательно, профессионально просмотрел его удостоверение, вернул:

– Так о чём Вы хотели поговорить с полковником Серовым?

Максим начал:

– Иван Петрович, мне пришлось расследовать ряд дел, связанных с исчезновением за последние шесть месяцев довольно крупных бизнесменов. Моей группе удалось, в конце концов, расшифровать Вашу команду и идентифицировать её как исполнителей этих актов. Но я приехал вот по какой причине. Я считаю Вам срочно, слышите, срочно надо менять Ваше местонахождение. Предупреждаю и три Ваши другие точки уже под колпаком. Запоминайте мой телефон, как всё утихнет и, если я останусь на рабочем месте, Вы свяжитесь со мной, и мы уже подробнее обсудим ситуацию, как Вам из неё выйти.

Мужчина встал, молча прошёлся и, обернувшись к сопровождавшему, приказал:

– Узнай обстановку.

Мужчина вышел.

Максим с полковником посидели молча минут шесть-семь. Наконец мужчина вернулся и доложил:

– Уже обкладывают.

Полковник посмотрел на гостя, резко спросил:

– Вы привезли с собой? Кто они?

– Нет, мы наоборот хотели их опередить. Они руководят из администрации президента.

– Вот даже как? Разворошили стало быть их осиное гнездо! – Он подумал и решил:

– В общем так, прокурор. Спасибо за заботу. Скажу честно – для меня это сюрприз, что вот в этом режиме в таких органах остались ещё порядочные, не потерявшие совесть и честь люди. Дальше мы уже сами. Теперь Вы нам далее будете только помехой и, не обижайтесь, – просто обузой. Тут нужны только профессионалы. Обещаю – живы останемся, обязательно встретимся. Уж не знаю, как и сказать, но, похоже, мы у Вас в долгу. А теперь – марш наружу. Проводи прокурора.

Сказав это, он взял рацию и приказал:

– Всем готовность номер один!

Мужчина, слегка подталкивая сзади, стал выпроваживать Максима. Так довёл его до ворот, отпер калитку, жестом показал:

– Открывай и выходи.

Максим нерешительно потоптался, взглянул на него, виновато произнёс:

– Жаль, что не успели. Останетесь в живых…

Тот усмехнулся и прервал:

– Нас трудно, если невозможно взять или убить. И не такие пытались. Так им и передайте, пусть ребят не гробят зря, да и о себе бы подумали. Им пуля в первую очередь. Обещаем.

Максим ещё раз виновато пожал плечами. Открыл калитку, аккуратно захлопнул и пошёл. Через метров сто увидел целый ряд разных машин, преимущественно престижных иностранных марок, несколько групп людей. В одной из них обнаружил Иосифа Александровича, тот довольно ухмыльнулся, замахал рукой. Когда Максим подошёл, он усмехаясь спросил:

– Что? Решили всё-таки сами довести дело до конца? Я же Вам сказал – теперь это наша забота!

Его окружали начальствующие люди в форме из МВД, прокуратуры, СОБРа и ОМОНа. Особо близко тёрлись, стараясь всё время быть на виду у него, прокурор области, два генерала МВД и ещё человек восемь каких-то личностей в штатском. Немного в стороне стоял крепкий полковник в полной СОБРовской амуниции и что-то втолковывал другому полковнику в ОМОНовской форме.

Максим стоял, как оглушённый, и только одна мысль яростно крутилась в его голове:

– Не успел! Не успел! Ты тоже убийца! Это результат твоей расхлябанности… Ты же отлично знал, с кем имеешь дело! Почему, как пацан, доверился? И кому?

Стоял и совершенно не знал, что же предпринять, как предотвратить предстоящую бойню. Иосиф Александрович, коротко отдал приказ генералу МВД, а тот тут же передал его СОБРовцу. Тот, выслушав, козырнул, подозвал командиров и отдал свои приказы. Они молча выслушали, козырнули и растворились вместе со своими подразделениями в окружающем усадьбу лесочке. Далее СОБРовец коротко посовещался с ОМОНовцем и тот, подозвав своих, отдал им свои же указания. И те тоже растворились в лесочке. Генерал взял мегафон и принялся говорить:

– Я начальник управления МВД Московской области. Приказываю Вам, полковник Серов Иван Петрович добровольно сложить оружие и сдаться. В противном случае Вы будете уничтожены.

Тут же выступил другой:

– Я прокурор Московской области, гарантирую Вам в случае добровольной сдачи беспристрастное расследование Ваших деяний. Обещаю, мы учтём все Ваши заслуги и награды, честно заслуженные вами при служении Родине.

Неожиданно у него из рук выхватил мегафон сам Макузон, картавя, заговорил:

– Я юрист-консультант Президента Российской Федерации. Подтверждаю всё, что сказали начальник управления и прокурор Московской области…

Больше он ничего не успел. Его голова, большая, круглая с редкими зализанными волосками вдруг треснула и разлетелась на куски, как гнилой арбуз. За ним повалились на землю генерал, прокурор и ещё один штатский. При первом же выстреле другой генерал, несколько стоящих офицеров тут же упали на землю и заскользили кто куда. А вот толпа штатских, доселе взирающая на происходящее, как на некий спектакль, их не касающийся и уже вовсе не грозящий им опасностью, «очухавшись», как стадо баранов, размахивая руками и галдя, помчались прочь от этого страшного места, не разбирая дороги. Вдогонку им прозвучали снова два раза по паре выстрелов и ещё четыре чиновника, любители покрасоваться на такого рода, как им казалось, пиаристых, но безопасных для них лично мероприятиях, пошли прямиком по той дороге, которую они готовили для этой ненавистной ими команды, уткнувшись носом в ту землю, которую они уже считали своей собственностью. После произведённой серии беспощадных выстрелов наступила зловещая тишина. Максим стоял, ошеломлённый увиденным, никуда не прячась. Ему почему-то стало вдруг легче. Им начала обладать уверенность в несбывчивости своих мрачных прогнозов. Он наяву узрел профессионализм этой команды, о которой ему поведал Леонтий. Глядя на разбитые головы Макузона, генерала и прокурора, он не испытывал ни жалости, ни ужаса, а наоборот, мстительно думал:

– Получили наконец-то! Сколько верёвочке не виться, всё равно конец будет.

Первым после произведённого пришёл в себя СОБРовец, спросил по рации:

– Ящеров, засекли снайперов? Уничтожить!

Затем обратился к лежащему невдалеке полковнику ОМОНовцу:

– Твои готовы?

Услышав ответ, приказал:

– Атака, после выстрелов гранатомётов. Огонь!

Прозвучали два выстрела из гранатомётов. Но гранатомётчики тут же упали с разбитыми головами. Однако их выстрелы сделали своё дело. В заборе образовались две широкие бреши и в них, а также и через забор понеслась, непрерывно паля из своих автоматов, цепь силовиков. Казалось, никто и ничто не сможет остановить эту тёмную волну. Однако вскоре прозвучали четыре взрыва, а бегущие вдруг стали валиться на землю, зажимая кто ногу, кто плечо. Этот, казалось бы несокрушимый, грозный вал вдруг остановился, затоптался на месте, распался на отдельные звенья, каждое из которых, «огрызаясь» огнём, попятилось за спасительные стены забора, кочек. Удивительно, но сразу же после этого выстрелы из дома прекратились. Бойцы, узрев это, быстро перетащились вместе с ранеными на старые места. Полковник СОБРа спросил по рации:

– Егоров, Маликов, как насчёт снайперов? Уничтожили?

В ответ глухое молчание. Он выругался и снова задал вопрос:

– Ящеров, что с Егоровым и Маликовым? Почему молчат?

– Они, товарищ полковник, ранены, к тому же свалились с деревьев. Сейчас принимаю необходимые меры по их спасению.

СОБРовец выматерился и обратился к генералу, всё ещё лежавшему на земле и ошеломлённому увиденным побоищем:

– Мать твою, генерал! Это же против каких таких бандитов ты нас направляешь? Ты что не знал, не ведал, кто они? Это же настоящие профессионалы? А ты…

Тот зашлёпал побелевшими губами, не в силах выдавить из себя ни звука. И тут вдруг, неожиданно даже для самого себя «ожил» Максим:

– Полковник, прекрати бойню! Это команда спецназа ГРУ. Её командиром является полковник с позывным Дед. Он мне приказал передать, чтобы Вы зря не гробили своих бойцов.

Услышав это, полковник схватился за голову:

– Дед!

Резко повернулся к генералу и яростно заорал:

– Да ты знаешь, на кого ты нас посылаешь? Да ты ему в подмётки не годишься! Да эти ребята, таких, как наши бойцы, сотнями в землю укладывали в своё время. Давай немедленно отбой! Не желаю без бойцов остаться. Если такой смелый, бери автомат и в бой, а нечего тут валяться, как баба.

Генерал вскипел, вскочил на ноги и в свою очередь заорал:

– Ты что сдурел, Яблоков? Хочешь без погон остаться? Ты не слышал, кто приказал? Да они нас похлеще этих бандитов расчихвостят! Кончай истерику, поднимай бойцов, нечего им валяться, пусть отрабатывают свой хлеб.

– Не буду пацанов класть, им ещё жить и жить, у многих семьи. Кто их кормить будет? Ты что ли? Знаю эту кормёжку, от неё с голоду ещё скорее сдохнешь. Хочешь повоевать, вот тебе мой автомат и вперёд цепи!

– Ах так, твою мать! Сенцов!

– Я, товарищ генерал.

– Принимай команду. Я отстраняю полковника Яблокова от командования операцией.

Полковник ОМОНа козырнул:

– Ящеров?

– Я, товарищ генерал.

– Приказываю вступить в командование группой СОБРа и поступить в распоряжение полковника Сенцова.

– Никак не могу, товарищ генерал. По уставу такой приказ должен быть отдан письменно и объявлен перед строем.

– Да я тебя, сукина сына, как и твоего полковника с землёй сравняю, погоны оторву и пинком вышвырну! Ты что вздумал мне не подчиняться?

– Я, товарищ генерал, Вам не сукин сын, я боевой офицер. У меня боевых наград в несколько раз больше, чем у Вас паркетных. Я исполняю свой долг и действую по уставу. А вот Вы его нарушаете. Вас ещё никто не назначал руководить операцией после гибели генерал майора Лопухова. А за оскорбление направлю рапорт в офицерский суд чести. Имейте это в виду!

– Ах ты, сволочь! Решил, майоришка, меня, генерала учить? Чечёткин!

– Я, товарищ генерал.

– Принимай командование группой СОБРа.

– Никак не могу, согласно уставу приказ должен быть отдан письменно и зачитан перед строем.

– Сговорились? Ну погодите! Вы у меня получите, все получите… Гарантирую! Полковник, вывести личный состав в лес на ближайшую поляну и построить. Кавалеров!

– Я, товарищ генерал.

– Готовь приказ о снятии с должности полковника Яблокова, майора Ящерова и капитана Чечёткина и назначении подполковника Колесникова временно исполняющим должности командира группы СОБРа. Приказ через десять минут должен быть у меня в руках на подпись. Исполнять!

– Есть, товарищ генерал.

Через десять минут бойцы СОБРа в две шеренги построились на небольшой поляне в редколесье, в метрах в четырёхстах от забора. Построив отряд, полковник Яблоков, майор Ящеров и капитан Чечёткин отошли в сторону. Рядом с ними стал Максим Петрович и подошедшие Феликс, Макар, Леонтий. Остальные, увидев, что эта поляна просматривается из осаждённой усадьбы, не рискнули вылезти из своих убежищ. Перед строем вышел генерал, рядом с ним подполковник в ОМОНовской форме и майор с папкой в руках. Генерал начал «взвинченным», почти истерическим голосом:

– Товарищи бойцы! Вы все принимали присягу и обязывались подчиняться приказам! Но Ваш командир, полковник Яблоков, струсил и отказался исполнять свой долг. Так же струсили и нарушили присягу другие Ваши командиры – майор Ящеров и капитан Чечёткин. Данной мне властью, я отстраняю их от командования Вами, а их дела передаю в трибунал. Мой приказ Вам зачитает майор Кавалеров.

Лощёный, мордастый с розовым лицом «вояка» вышел, раскрыл папку и принялся зачитывать:

– Приказ № 8/II – 3Н от…

Но тут случилось неожиданное. Сильная рука полковника, легко сдвинула майора в сторону, он встал перед строем и принялся говорить:

– Товарищи бойцы, и Вы, и я принимали присягу. В ней говорилось о врагах Родины, а не о самых лучших её сынах. Многие из Вас пришли из рядов спецназа Вооружённых сил Советского Союза. Многим, если не всем, довелось слышать о легендарной группе под командованием человека, которого все уважительно звали Дедом.

Тут подскочил генерал, ухватил полковника за руку, пытаясь отшвырнуть его, и заорал:

– Прекратить, арестовать! Яблокова арестовать!

Но увидев, что майор, капитан, а за ним и бойцы сдёрнули со своих плеч штурмовые пистолеты, пулемёты, испуганно попятился. Полковник продолжил:

– Его отряд, и Вы все это знаете, был легендой Вооружённых сил Советского Союза, мы, многие из нас, учились на его операциях. И вот теперь нас, товарищи бойцы, – тут его голос дрогнул, стал тихим, постояла такая мёртвая тишина, что казалось слышимым шелест травы, – и вот нас посылают убить их, обозвав бандитами.

Он расправил плечи, распрямил грудь, голос его окреп, зазвучал твёрдо и убеждённо.

– Я не верю, что они бандиты и никогда не поверю в это! Не могут такие люди, столько сделавшие для Родины в тяжелейшей борьбе с настоящими бандитами империалистами, стать ими! И ещё, сынки, – они величайшие в мире специалисты, говорю Вам это со всей ответственностью. Вы знаете, я Вас никогда не обманывал. Вести Вас против них означает вести Вас всех на верную гибель. Сейчас они жалеют Вас, бьют только по конечностям. Поймите меня правильно. И последнее, сынки. Если Вас всё-таки заставят убивать их, то Вам придётся сначала убить меня, потому что я считаю за великую честь для себя быть в эти минуты рядом с ними. Я уверен и никто меня не переубедит, что все их действия на благо народа, а не какой-то кучки.

Неожиданно, даже для самого себя перед строем вышел Леонтий.

– Я полковник КГБ в отставке. Знаю по роду службы эту команду. Мне сейчас стыдно и горько стоять перед Вами. Я так же, как и Ваш командир, вникнув в инкриминируемые им властью деяния, уверен, что их действия не были направлены против народа. Все те, против кого они выступали, были самыми крупными бизнесменами, обманом, подкупами и преступлениями, сколотившим на горе и слезах народа свои финансово-промышленные империи. Вы прекрасно знаете, как сейчас живёт подавляющая масса населения и как живут эти нувориши.

Тут перед строем вышли его товарищи:

– Я полковник МВД, участвующий в этом расследовании, также подтверждаю всё вышесказанное.

Генерал, «осатаневший» от услышанного, выхватил пистолет, заорал:

– Арестовать! Арестовать всех! Немедленно! Кавалеров? Наряд!

Но тут прозвучал одинокий выстрел, негромкий, но ясно почему-то слышимый, и генерал рухнул на землю. Майор Кавалеров, швырнув в сторону папку, юркнул на землю и, извиваясь как ящерица, скоренько пополз к двум стоящим сросшимся берёзам. Остальные как стояли, так и остались стоять. Полковник постоял, посмотрел на бойцов, на Максима с его товарищами и пошёл по направлению к дому. Шёл он медленно, но твёрдо. Все стояли и молча провожали его взглядом. Дойдя до забора, поднял на плечи лежащего без сознания раненого, понёс его обратно. Тут ему на помощь кинулись его заместители, а за ними и остальные бойцы. Они приветственно махали осаждённым руками, поднимали вверх сжатые кулаки, повторяя знаменитый жест «Рот Фронт». Из дома не раздалось ни выстрела, вообще не звука. Убедившись, что всех раненых вынесли, полковник жестом отозвал всех назад, а сам развернулся и через пролом в заборе направился к дому. Шёл он уверенно, не прячась и не оглядываясь.

Бойцы снова выстроились строем. Перед строем вышел подполковник в ОМОНовской форме:

– Согласно приказу я назначен временно исполняющим обязанности Вашего командира. Правда, этот приказ не успели зачитать, да и где он я не знаю. Поэтому приказываю занять свои места и готовиться к атаке.

Никто в строю даже не шевельнулся. Подполковник посмотрел, посмотрел, круто развернулся и пошёл к штабной машине, там доложил полковнику, назначенному командовать вместо Яблокова сей операцией. Тот доложил кому-то по рации. Выслушав указания полковника, подполковник Колесников вернулся и отдал распоряжение:

– Майор Ящеров, Вам приказано отправить личный состав на базу.

С этими словами он повернулся и ушёл.

Ящеров, Чечёткин и бойцы стояли и смотрели, как их командир дошёл до дома, как открыл дверь и скрылся в дверном проёме.

Прозвучала команда Ящерова, бойцы строем направились к своим автобусам. Молча расселись и уехали. Но тут же на их место подъехали четыре автобуса, оттуда вылезли ещё ОМОНовцы и три десятка милиционеров в брониках, касках, с автоматами в руках. Командовать вновь созданной группировкой был назначен подполковник Колесников. Сенцов и Колесников принялись вдвоём разрабатывать новый план атаки. Но, то ли они не смогли ничего придумать нового, то ли профессионалы были никудышными в этом деле, так как специализировались только по бандитам, атака быстро захлебнулась. ОМОНовцы те ещё пусть и нехотя, осторожно полезли вперёд, а вот милиционеры при первых же выстрелах попадали на землю и ужами заскользили под всякие кочки, коряги и ямины. Отцы-командиры попытались, ещё раз несколько перегруппировавши своё войско, провести атаку, но и она провалилась с ещё большим «треском». Уже и ОМОНовцы не пожелали лезть под пули осаждённых, особенно после того, как несколько наиболее ретивых получили свои раны. А затем уже более никакие приказы не действовали, никто вперёд не шёл. А тут ещё и снайперы проявились вновь, слегка, скорее всего, предупреждающе, подранив отцов-командиров.

В командование вступил ОМОНовец майор Нефёдов. Но и ему не удалось поднять своё войско в атаку. Оно только после его команды открывало беспорядочный огонь из всего, что стреляло в сторону осаждённого дома, но не двигалось. Майор непрерывно получал откуда-то сверху «наигрознейшие» приказы, указания, но сделать ничего не мог. Правда, эти воители сами не рвались на поле боя, помня о судьбе своих предшественников. Но наконец-то и до них дошло, стало ясно – никто из посланных не собирается «класть свою жизнь» вот так, следуя их приказам. Поняли и, скрипя зубами, доложили самому высокому начальству о реальном положении дела и прекратили терроризировать майора. Тот ограничился приказом сомкнуть кольцо вокруг дома. Однако и этот приказ не особенно-то выполнялся. Особенно пугливыми были фактически необстрелянные и совершенно небоеспособные милиционеры. При любом выстреле из дома они срочно начинали пятиться, как раки, назад и искать новые, как им казалось, более надёжные прикрытия. Ведь им казалось, да что казалось – они были уверены, что этот выстрел направлен именно в них и только чудо помогло им избежать гибели.

Наступила во всей своей красе ночь, приказаний сверху не поступало, вконец растерянный майор, отчётливо понимавший ситуацию, свою беспомощность, просто не знал, какие действия ему ещё надо предпринять. К тому же он слышал речь полковника Яблокова, видел, как тот ушёл к осаждённым. Он тоже ещё по службе в спецназе, правда, будучи только прапорщиком, не раз слышал о легендарной команде Деда. И тоже, как и многие его бойцы из ОМОНа, был уверен и в бесперспективности их атак, да и не верил в бандитизм этой команды. Хоть что-нибудь предпринять, приказал включить фары всех машин и направить свет на дом. Три четверти дома оказались в море света. Поприкидывав, направил в наименее освещённую часть усадьбы наиболее проверенных бойцов ОМОНа. Так прошёл час, другой. Темнота вокруг ярко освещённого пятна «густела», наливалась чернотой. Бойцы, видя, что их больше в эти страшные атаки не посылают, стали понемногу приходить в себя, успокаиваться, на всякий случай принялись обустраивать свои укрытия, используя лопату, подручные средства. Майор и его замы метались по цепочке, пытаясь удержать бойцов на занятом рубеже, не дать им просто-напросто разбежаться из составленного «с грехом пополам» кольца. Особенно трудно им приходилось, когда они имели дело с милиционерами. Своего капитана-командира, тоже в конец растерявшегося, они, похоже, в этом ратном деле не ставили «ни в грош». Только угрозами, да принятым в этом сообществе языком, то есть ненормативной лексикой, удавалось их кое-как удержать на месте. Сверху, казалось, забыли о них. Вдруг послышался гул. Все насторожились, а вот майор облегчённо вздохнул, он-то знал причину этого гула. Громко шумя, гремя мощными двигателями, к машинам подъехали три БМП. Из одной лихо выскочил капитан-войсковик и заорал:

– Старшего срочно ко мне!

Майор не спеша подошёл, представился. Тот небрежно козырнул:

– Капитан Чижиков. Приказано взять под командование твоё войско майор и уничтожить это бандитское гнездо.

Майор грустно заметил:

– Не бандитское, а команды Деда.

Но тот только отмахнулся:

– Мне их кликухи до лампочки! Бандит он и в Африке бандит, пусть будет хоть сто раз авторитетом. Кончай базар, майор, докладывай обстановку!

Выслушав, задумался, но ненадолго.

– Так, надо Вас перегруппировать в колонны и по направлениям. Мои БМПшки огнём сметут их домишко, развалят доски забора, двери, окна. По моей команде все вперёд. На главном направлении, где дверь, окна фасада, будут действовать мои орлы. Твои, майор, пойдут вот по этим направлениям. Сам по ним сформируешь колонны. Предупреди своих – кто побежит назад, не пойдёт, будет лично мной расстрелян на месте. У меня, майор, таков приказ. Имей это в виду, и я его выполню, несмотря ни на что!

Сказав это, он прошёл к первой БМП, вытащил рацию, принялся отдавать приказы. Майор в растерянности от услышанного топтался на месте. Внезапно войсковик перестал командовать, развернулся и заорал на него:

– А ну исполнять приказ! Немедля!

И тут же взвизгнул. Из дома раздался выстрел, и он упал, зажимая пробитое пулей плечо. Тут же подскочили несколько его бойцов, схватили и утащили в БМП, а остальные попадали на землю и давай палить по дому. Оттуда тоже принялись отвечать, причём один выстрел разбивал фару, а другой ранил очередного бойца преимущественно лейтенантского, прапорщического состава. Испугавшись бойни фар БМП водители машин тут же повыключали свои фары. Вскоре темнота поглотила и БМП, и машины, и всех кто стоял рядом. К майору подошёл старший лейтенант:

– Вас к себе требует капитан Чижиков.

Они влезли в вонючее, гремящее нутро боевой машины. Капитан без гимнастёрки с перевязанной грудью и плечом лежал на носилках. Он был бледен, говорил с трудом, но бодро:

– Майор, приказанное остаётся в силе. После работы моих БМПешек, поднимай своих в атаку. Учти, паникёров и трусов у меня есть кому стрелять. Десять минут на подготовку. Всё! Исполнять!

Майор вылез, подозвал своих замов, отдал нужные приказы и отправился вместе с ними на место. Ровно через десять минут грозные боевые машины начали изрыгать из себя огонь, обрушив его на дом. Тяжёлые пулемёты молотили как перфораторы – методично, неумолчно. Внезапно дом вспыхнул и вскоре пылал огромным костром. Как только это произошло, машины, ревя двигателями, ринулись, круша кусты, забор, в атаку. За ними, непрерывно паля из автоматов, бежали, вопя, мотострелки. Кое-где их атаку поддержали и ОМОНовцы, но милиционеров поднять не было никаких сил. Подбежав к дому, все остановились. Собственно, а куда дальше-то бежать, никто из этого ревящего и гудящего пламени не стрелял. Вместо выстрелов развивалось чудище пламени, треск рушившихся балок. Да ещё и жар, нестерпимый жар не подпускал ближе. Все встали и оторопели, молча глядели на этот костёр. И в затуманенных алкоголем пацанах, на которых натянули солдатские гимнастёрки, вдруг начала проясняться жуткая истина – они заживо сожгли людей. И от осознания этого им самим становилось страшно. Они, переминаясь, попятились, готовые просто куда-то убежать, скрыться от того, чего они натворили. БМПешки, подъехав поближе так, что краска стала пузыриться на боках, приоткрыли одну из дверок, приподняли на носилках капитана, показывая ему этот страшный костёр. Он вздохнул, откинулся, ему поднесли к губам рацию, слабым голосом доложил:

– Задача выполнена, бандитское гнездо уничтожено. В живых из бандитов никто не остался. Полежав, отдышавшись, махнул рукой.

БМП отъехали и встали. Позвали майора. Капитан приказал:

– Майор, забирай своё войско и на базу, а милицию по домам!

Затем он снова затих, полежав некоторое время, тихо приказал:

– Гришин, оставь одну машину у этого кострища, остальных в полк.

– Есть, товарищ капитан!

Вскоре началась суета. Бойцы, всё ещё не отошедшие от увиденного, и понимая, что вот тут, у них на глазах сожгли живых людей, мрачно притихшие, не глядя друг на друга, собирались у автобусов и молча курили. Мрачно поглядывали на них и Максим со своими товарищами. Происшедшая на их глазах трагедия, ошеломила их. Им хотелось кричать – что же Вы наделали? На кого подняли руку? Они же ради Вас, идиотов, старались! Но кому это надо теперь? Кто ответит? Не этот же капитан, тупая скотина? Не думающий «сапог»? Стояли и не знали, что же делать. Тем временем к майору подошёл прапорщик и потянул его за руку. Он подвёл его к старшему лейтенанту. Тот тихо начал:

– Посмотрите, товарищ майор.

Вглядевшись, майор увидел четырёх милиционеров, лежащих без сознания. Осмотрев и ощупав их, поднял глаза на старлея. Тот ранее поработал в военной разведке и не понаслышке знал, как такое происходит. Тот пожал плечами и тихо произнёс:

– Алексей, ушли парни-то. Правда, кто-то из них ранен, нашёл несколько капель крови, но прошли. Одним словом профессионалы, да и к тому же похоже и с приборами ночного видения. Для них эти милиционеры «просто детский лепет!» Эти ничего не успели ни увидеть, ни понять. Чисто прошли. Пока этот «сапог» бесновался, поджигал, под шумок и ушли.

Майор задумался:

– Ты вот что, Ефрем, никому ни слова об этом. Решили?

– Замётано, Алексей. Мне и самому всё это дело поперёк горла встало, как вспомню, на кого нас натравили.

– Пусть, Ефрем, все считают – погибли они в огне и точка, очень прошу тебя. Вспомни полковника Яблокова, чего он говорил. Ну а этих милиционеров, вместе с прапорщиком отнесите в санитарный автобус. Уверен, они ничего не поняли, да и кто их расспрашивать-то будет. Мало ли от чего сознание потеряли. Может подгнившее дерево на их свалилось? А это мысль! Давай вот туда их оттащим под упавшую гнилую берёзу…

Они так и сделали. Оставив старлея с прапорщиком, пошёл за милицейским капитаном, очень встревоженного неожиданными потерями. Обрадовавшись сообщению майора о находке, тут же с парой милиционеров направился вместе с ОМОНовцем к берёзе. Старлей их остановил докладом:

– Товарищ капитан, в ходе зачистки местности поля боя, обнаружены под упавшей берёзой четверо Ваших сотрудников. По первым данным они живы.

С помощью капитана, его спутников милиционеров вытащили, разложили на поляне. Старлей расстегнул воротники, прощупал вены на шее у каждого, головы, сообщил поднявшись:

– Они живы, вскоре очнутся после удара упавшим деревом. Есть ушибы, но кости целы. Следов черепно-мозговых травм, крови не видно при первом осмотре. Их надо бы срочно, на всякий случай доставить в травмпункт, сделать рентген. Думаю, для них всё обойдётся благополучно.

Капитан от души матюгнулся, перекрестился облегчённо, приказал перенести их в санитарный автобус. Милиционеры подхватили одного и бегом унесли. Вскоре на поляне появились ещё четверо во главе с лейтенантом. Капитан приказал:

– Мыриков, доставишь раненых в травмпункт, проследишь, чтобы их как надо обследовали. Сразу же, как только будут результаты, мне доклад по рации.

– Есть, товарищ капитан.

Как только раненые были унесены, капитан подошёл к старлею:

– Спасибо, друг, я твой должник. Я из Видного, можешь всегда обращаться ко мне в случае какой-либо нужды.

– И Вы, товарищ майор.

Они постояли, покурили недолго, поговорили об огненном аутодафе, устроенным тупым воякой. Старлей напоследок утешил капитана.

– Не должны быть серьёзными травмы. Вон сколько времени прошло, а они нормально дышат. Скорее всего, просто ветками оглушило, да и всё. В дороге от тряски точно придут в себя, – он усмехнулся. – Прикажите дать им в этом случае по «фронтовой» и ни в какой травмпункт вообще не надо везти. Я таких случаев во как насмотрелся!

Вскоре возле костра, всё ещё яростно горящего, осталась одна БМПшка и с десяток мотострелков. Им оставили сухпайки, а милиционеры разную, набранную из дома снедь. Нашлись и несколько бутылок. Последними уезжали притихшие, мрачные Максим и его друзья. По дороге Феликс вдруг предложил:

– Заедем ко мне в садовый домик, я там затоплю, да помянем парней. Уж больно пакостно на душе. По дороге заехали в магазинчик, торгующий двадцать четыре часа, набрали еды, водки. Домик был небольшой – пять на пять, плюс веранда, но сделанный из бруса и с печкой. Пока они суетились вокруг стола, Феликс растопил печь, слазил в погреб, достал несколько банок с огурцами, помидорами, грибами. Довольно быстро комната прогрелась, они поснимали верхнюю одежду, помыли руки. Мыли все почему-то очень тщательно, долго скребя щёткой и усердно мыля хозяйственным мылом. Максим мрачно заметил:

– Моем так, будто кровь смываем.

Леонтий яростно ответил:

– А что? Не так разве? Я теперь всю оставшуюся жизнь буду эту кровь не только на руках, но и в душе чувствовать! Нет мне теперь прощения!

Макар махнул рукой:

– Прекрати, Леонтий! Мы все виноваты, каждый в свою меру, каждый внёс свою лепту. Надо было нам сразу осознать, с кем мы связались, мы же профессионалы и не понаслышке знаем, кто встал у руля государства, откуда эти субчики вылезли, кто их выпестовал. А сейчас, теперь чего уж руками махать, да душу травить. Я вот что, братцы, думаю. Среди Вас я единственный, кто в военных настоящих действиях участвовал, всю Афганку прошёл, правда, в нижних чинах, но насмотрелся на профессионалов, настоящих, без дураков. Так вот, уверен – Дед, увидев эти БМПешки, сразу же решил из дома выбираться. Для них это плёвая задача. Пройти милиционеров по-тихому не проблема. А этот идиот, сапог чёртов, расстреливал и поджигал пустой дом, а может быть, это они сами перед отходом устроили фейерверк. Скорее всего, так и было. Поэтому давайте кончать панихиду. Нужно подождать, а уж потом и душу рвать, если будут всякие основания. Сказанное им, как гром поразило всех остальных. Они растерянно смотрели на Макара и вера, надежда буквально вливались в их сердца. Уж очень им хотелось верить в слова Макара. Слишком уж невероятным им показалось происшедшее! Да и как поверить, что этот недоумок, умеющий только козырять и орать «есть», вдруг смог победить профессионалов высочайшего класса, к тому же, они в этом нисколько не сомневались, вооружённых и оснащённых самой современной техникой и оружием, коими они владели в совершенстве. Им вдруг отчётливо стало ясно. Они же всё время отслеживали ситуацию, контролировали её. А этот идиот, которого они просто пожалели, вместо того чтобы и его тупую башку разнести как кусок полена и предупредили, ничего не понял. Максим, который всё более и более обнадёживался словами Макара, первым ожил что ли: