Текст книги "В поисках дракона (сборник)"

Всю долгую зиму Аман ждал прихода весны. В начале мая он должен был начать работы в Курментинском ущелье. Поиски сокровища занимали все мысли Амана. Он мог говорить о чем угодно, но в его голове неотступно вертелся вид горной теснины, поросшей елями, и скальный утес, под которым Аман выкопал свой котлован. Этому способствовало и то, что любой встреченный Аманом человек неизменно спрашивал его о раскопках – слух о кладоискателе пролетел по всей Киргизии. Это было и приятно Аману – он сделался популярным в стране человеком, но в то же время и досадно – слишком много людей судачило о его кладе. Зиму Аман провел в тревожном томлении: вдруг кто-нибудь неизвестный проникнет в пещеру или котлован и отыщет сокровища?! То, что клад близок, Аман не сомневался: еще метров пять – и откроется вход в основную пещеру. О том, что будет потом, кладоискатель старался не думать – захватывало дух. Все должно совершиться в свое время!

Постоянные мысли и ночные видения не давали покоя Аману. Он плохо спал, часто видел во сне котлован и открытый вход в пещеру. Аман входил туда, трепеща сердцем, и видел вожделенные сокровища. Сверкали драгоценные камни, грудой лежали золотые монеты и слитки. Они манили Амана как магнит, он тянул к ним руки, но клад исчезал внезапно, словно туман, и Аман просыпался в полном отчаянье.

Накануне отъезда в Курментинское ущелье Аман был необычно оживлен и весел. Он играл с детьми и старался избегать разговоров с женой о своих планах на лето – считал, что Гульзана должна была сама догадаться о них. Не без оснований Аман думал, что жена будет возражать против его поисков. Весь прошлый сезон прошел в постоянных стычках, укорах и скандалах.

Наконец Аман не вытерпел:

– Я завтра уезжаю!

Гульзана посмотрела на него долгим взглядом, потом проговорила:

– Опять копать будешь?

Аман встрепенулся:

– Мне всего две недели нужно. Понимаешь, максимум пять метров пройдем и будем у входа в пещеру…

– Ты же сам знаешь, что это неправда! – взорвалась жена. – Сто раз по две недели пройдет, а ты все еще не найдешь эту чертову пещеру!

– Зачем ты так говоришь? – в свою очередь закричал Аман. – Я же стараюсь не для себя! Я хочу помочь Кыргызстану, да ты сама мне спасибо скажешь, когда я найду клад!

– Что мне твои мифические сокровища! Ни мне, ни твоим детям они не нужны – им нужен отец, а не сумасшедший, который только и твердит о кладе. Ты ведь даже во сне бредишь своими сокровищами!

– Гульзана, ты же мечтала жить хорошо, ни в чем не нуждаться, – попробовал успокоить жену Аман. – Потерпи немного, я найду клад, тогда у тебя будет все что пожелаешь!

– Я уже потеряла мужа, – резко ответила женщина. – Мы жили хорошо, пока ты не начал искать клад. Да, у нас многого не хватало, но мы жили так, как все люди. Теперь ты словно в лихорадке, с тобой ни о чем нельзя поговорить. Ты думаешь только о раскопках. Люди смеются над тобой, Аман.

– Люди будут завидовать мне, – закричал Аман, не в силах больше сдерживаться. – Они и тебе будут завидовать. Ты будешь держать в руках бесценные вещи, которые восемьсот лет пролежали в земле! Ты только представь себе, Гульзана, – Аман понизил голос и почти прошептал, – там золото, которое везли на двухстах верблюдах. Вещи, которые стоят миллионы долларов на аукционах. Мы повезем их в Лондон, на Сотсби, в Париж, в Америку. Мы произведем настоящий фурор. Это будет самая большая и ценная находка в мире. С ней не сравнится даже гробница Тутанхамона в Египте!

– Если ты завтра уедешь на Иссык-Куль, я уйду жить к матери, – холодно произнесла Гульзана. – И заберу с собой сыновей. Если не вернешься через две недели, ищи себе другую жену, я устала. Я должна жить дальше и воспитывать детей, а не мечтать о мифическом кладе.

Аман сжал в ярости кулаки. Он не мог ничем возразить жене. Пусть уходит, ему сейчас не до этого. Надо ставить лагерь в ущелье – ребята, верные друзья, ждут не дождутся начала работ. Все рвутся в бой. Все верят, как и он сам, что успех не за горами. Две-три недели – и они будут у цели. Глупая женщина! Она обязана пожелать мужу удачи, ведь он старается ради нее и детей. И конечно же, ради родной страны, погрязшей в долгах! Хотел бы Аман посмотреть, что скажет Гульзана, когда он принесет ей пригоршню драгоценных камней и осыплет дождем из золотых монет. Вот будет зрелище!

Аман мотнул головой, прогоняя прочь завладевшие им видения:

– Хорошо, Гульзана. Делай как хочешь, только не мешай мне. Слишком много людей ждет моих раскопок. Я нашел хорошего спонсора. Он поверил в меня и дает оборудование, денег, возможно, поможет и людьми. Я обязан найти этот клад, как ты это не поймешь!

Видя холодный взгляд жены, Аман замолчал. Он сказал свое слово, пусть сама решает. Он мужчина и не свернет со своей дороги. Чем больше препятствий на его пути, тем крепче уверенность в правильности выбора. Судьба намеренно испытывает его: вдруг он окажется слаб и отвернется от цели? Никогда не бывать этому! Аман сердцем чувствует близость клада. Надо пойти и взять его. Да, будет трудно. Но кто сказал, что должно все само падать с небес в руки? Аман и его верные ребята своими руками вытащат этот клад из недр земли, чего бы им это ни стоило. Удача обязана улыбнуться им!

Часть вторая
Экспедиция

Лагерь археологов расположился в яблоневом саду прямо на берегу Иссык-Куля. Когда-то этот сад был ухоженным, теперь же он пришел в запустение. Сквозь заросли разросшихся кустов малины и черной смородины не пробраться. На небольшой пляжик, метрах в двадцати от домика, в котором устроились аквалангисты Николай и Света с пятилетней дочкой Танюшей, ведет единственная тропка, пробитая сквозь прибрежный кустарник. Там и сям по фруктовому саду разбросаны небольшие палатки, дающие приют участникам экспедиции, помогающим им студентам-практикантам и гостям Владимира Михайловича Плоских и его сына Василия, который выполняет функции руководителя экспедиции.

Виктор, бывший в лагере гостем Владимира Михайловича, с интересом рассматривал друзей Василия. Один из них, в первый же день сгоревший на солнце так, что к вечеру на нем можно было бы запросто жарить яичницу, и все время пытавшийся нестерпимую боль снять неумеренным потреблением спиртных напитков, оказался жонглером цирка. Он с готовностью демонстрировал всем сомневающимся свое выступление, записанное на мобильный телефон. Глядя на трясущиеся руки жонглера, трудно было представить себе, что он может управляться с несколькими взлетающими и вертящимися в воздухе снарядами. Видимо, эта дрожь, наоборот, помогала циркачу поддерживать необходимый ритм.

Второй, худой и длинный, словно высохшая палка, оказался индийским йогом, итальянцем по происхождению. С гладко выбритой головой, выставив вперед огромный орлиный нос, он шокировал публику тем, что появился под вечер в марлевых штанах и со свернутым матрацем под мышкой. Это были все его пожитки. Дудашвили тут же окрестил его «италоиндусом». Йог кинулся в объятия Василия, громогласно объявив его «ненаглядным дурындой». Говорил он по-русски сносно, но с сильным акцентом. Видимо, слово «дурында» ласкало его слух и казалось хорошей характеристикой человека. «Италоиндус» заявил, что отрекся от земных благ и что ему достаточно навеса над головой на случай дождя. Правда, ночью все окрестности оглашались стенаниями йога по поводу тучи комаров, которые облепили несчастную жертву, и по поводу ночного холода, который, несмотря на лето, оказался довольно ощутимым и не давал заснуть «италоиндусу». Вконец измучившись, йог залез под перевернутую лодку, лежащую тут же, под навесом, и затих. Утром он, свернув свой матрац, подался к соседу-киргизу, который обещал устроить его у себя в юрте.

Третьим гостем Василия был русский журналист из Литвы. Он впервые приехал в Азию, смотрел на все раскрытыми от удивления глазами и пребывал всё время в состоянии восторга. Кроме того, литовский журналист был не чужд эзотерики и умел играть на варгане. В его сумке была целая коллекция варганов. Там были инструменты из Бурятии, Монголии, Алтая и других разных мест. Был даже варган из Вьетнама. Киргизский варган – темир-комуз просто пленил журналиста, и он с удовольствием наигрывал на нем.

Все друзья Василия были приверженцами эзотерических знаний и верили в Космическую энергию. По вечерам вся компания собиралась в палатке Василия, которая стояла прямо на берегу Иссык-Куля, укрытая от посторонних взоров густым кустарником. Некоторое время «посвященные» медитировали, созерцая таинственно мерцавшие в звездном свете воды горного озера. Потом из кустов доносились тихие мелодичные звуки варгана, и, наконец, окрестности оглашались трубными возгласами какого-то диковинного инструмента, напоминавшими печальное уханье совы и протяжный вой голодного хищника одновременно. Это была сольная партия «италоиндуса».

Прошло несколько дней, и в лагере появились новые люди. Это была съемочная группа японского телевидения. Увешанные аппаратурой кино– и звукооператоры, миловидная молоденькая ведущая и серьезный режиссер, он же сценарист, с проницательными глазами, смотревшими сквозь призму очков, делающих его глаза еще более большими и внимательными. Сопровождали их два переводчика: хрупкая девушка-студентка и кругленький молодой мужчина лет тридцати. Они-то и объяснили цель появления японцев в нашем лагере.

Как оказалось, на токийском телевидении существует программа наподобие «Клуба путешественников» по загадочным местам в разных точках земли. И вот туда просочилась информация, что кто-то где-то на Иссык-Куле видел дракона – «лохнесское чудовище». В последнее время в киргизских газетах появлялись разнообразные «сенсации». То инопланетяне посетили маленькую республику, то пролетели светящиеся кресты, то в горах был обнаружен снежный человек. Была заметка и о «морском» чудовище.

Вероятно, информация была взята из Интернета. А у японцев особое пристрастие к дракону. Это чудовище в Стране восходящего солнца – символ императора и мудрости. Вот они и снарядили группу для поисков замеченного в киргизских водах дракона.

Владимир Михайлович Плоских, внимательно выслушав просьбу японцев о помощи в их изысканиях, тут же подлил масла в огонь, вспомнив, что в древних китайских летописях действительно есть упоминания о том, что жители Прииссыккулья боятся плавать по озеру и даже ловить в нем рыбу, потому что в нем обитают страшные драконы. Воодушевленные этим известием японцы с надеждой взирали на внушительного академика. Бог не обделил Владимира Михайловича ни ростом, ни колоритной внешностью. Потомственный казак с седой гривой длинных волос и седыми усами возвышался среди обступивших его жителей Страны восходящего солнца словно утес над морем. Японцы завороженно смотрели в глаза улыбчивого академика.

Вскоре план поиска мифического дракона был готов. Японцы согласились зафрахтовать корабль – небольшой катер на двое суток в местном яхт-клубе. Владимир Михайлович будет вести с него подводные поиски затонувших городов, японцы снимут процесс изысканий, их телеведущая проведет репортаж, сам Плоских прокомментирует находки, если таковые обнаружатся – а академик заверил, что артефакты обязательно найдутся, режиссер и сценарист по ходу съемок сообразят, что надо отснять и как. Все это действо будет проходить под флагом поиска дракона. Вроде ищут чудовище, а находят Атлантиду. Если Фортуна улыбнется, возможно, на какой-нибудь найденной вещи обнаружится рисунок дракона. Виктор вспомнил, что на одном из камней у подножия гор он видел древний полустертый рисунок, который напоминал дракона. Японцы решили опрашивать всех встречающихся местных жителей. Вдруг кто-то из них видел в озере таинственное чудовище?

Наутро катер с двумя членами команды, пятью японцами, двумя переводчиками, парой аквалангистов, группой студентов-историков, Сергеем Дудашвили, Виктором, Василием и Владимиром Михайловичем Плоских отчалил от берега и направился на поиски мифического существа. Японцы крепили на штативах кинокамеры. Звукооператор бегал в наушниках по палубе, размахивая длинным шестом с висящим на нем большим микрофоном, проверяя слышимость. Режиссер смотрел на все происходящее сквозь призму своих очков задумчивым взглядом. Остальные нежились под лучами встающего солнца – ночь была довольно прохладная и все радовались теплу и открывающемуся впереди синему, казалось, безбрежному простору.

Впереди ждали новые открытия – в этом никто не сомневался.

Катер останавливался над руинами древних городов. Аквалангисты ныряли, японцы снимали, телеведущая эмоционально реагировала на каждую находку, доставленную из воды на борт корабля. Она преувеличено ахала, делая круглые глаза, прижимала руки к груди и преданно смотрела в глаза академика. Владимир Михайлович, одетый в рубаху с живописными яркими рисунками, сильно загоревший, а ля морской, а также археологический волк, брал в руки каждую находку, смотрел на нее, прищурив один глаз, и потом глубокомысленно изрекал, к какому периоду времени она относится. Миловидная телеведущая опять проникновенно ахала, потому что датировки академика уходили все дальше и все глубже в века. Курганы, которые находились на дне, принадлежали к сако-усуньскому времени, то есть ко второму – четвертому векам до нашей эры. Археологам везло. В обнаруженном размытом кургане было неразграбленное захоронение, и аквалангисты вытаскивали на борт одну находку за другой. Бронзовые кинжалы-акинаки и боевые топорики, большие чаши, обросшие морскими отложениями, и керамическая посуда, украшенная печатями мастеров и орнаментом. На одном из многочисленных обломков кувшинов красовалась большая шестиконечная звезда, внутри нее были две вихревые розетки – знаки Солнца. Японцы увлеченно снимали. Сценарист что-то отрывисто говорил, телеведущая восторженно верещала, Владимир Михайлович вещал веско и внушительно. Аквалангисты продолжали нырять и притаскивать артефакты, остальные члены экспедиции загорали на верхней палубе, стараясь не попадаться в объектив японской камеры и хранить молчание, потому что при малейшем постороннем шорохе звукооператор-японец делал страшные глаза и вертел в разные стороны своим шестом с насаженным микрофоном.

Виктор, не выдержав ожидания, надел маску и ласты и потихоньку спустился в воду с другого борта корабля, незамеченный операторской группой.

Вода бодрящим бальзамом охватила разгоряченное тело. Виктор нырнул и огляделся. В голубом полумраке виднелся вал оплывшей стены. Виктор знал, что стена большим прямоугольником, длиной каждой стороны в триста метров, охватывала древний некрополь. Он же мог видеть лишь часть ближайшей стены, продолжение скрывалось в призрачно-голубом мареве. В этом месте было довольно много ила и видимость была около десяти метров. Виктор поплыл к центру прямоугольника. Внезапно из мрака появились контуры какого-то треугольного сооружения. Подплыв ближе, он увидел, что это небольшая пирамида, около двух метров высотой, сложенная из довольно крупных «зернотерок». С какой целью была воздвигнута эта пирамида и когда, вряд ли кто-то мог сейчас сказать. Виктор поплыл дальше по направлению к берегу. Возможно, там удастся отыскать что-нибудь интересное…

Он плыл на расстоянии двухсот метров от берега. Лицо с маской было погружено в воду, руки работали ритмично, с каждым взмахом придавая телу легкое скольжение, ноги, естественным продолжением которых были широкие ласты, помогали этому движению. Дышал Виктор спокойно и глубоко. Воздух с шумом вырывался из зажатой во рту трубки. Внизу медленно проплывало песчаное дно. Кое-где росли темные водоросли, тянувшие свои длинные нити-ветви вверх, к свету. Темно-бурые пятна подводных зарослей имели почти идеальную круглую форму. Возникало чувство, что кто-то специально высадил растения по кругу диаметром в три-четыре метра. Возможно, водоросли росли на месте разрушенных сооружений. По дну озера, на глубине трех-четырех метров, были рассеяны обломки каменных орудий. Вот изогнутые крылья «зернотерок». От крошечных, семь-десять сантиметров в длину, до гигантских – размером в метр. Большей частью «зернотерки» были разбиты, и лишь их вогнутые, выработанные поверхности говорили о том, что некогда они служили людям. Виктор подумал, что их название не совсем точно определяет их назначение.

Зачастую в песке вокруг «зернотерок» лежали оплывшие куски шлака. Иногда они были такой причудливой формы, что походили на застывших драконов или диковинных рыб. В одном месте Виктор обнаружил несколько кругов, образованных небольшими остатками тонких стен из песчаника, такого же диаметра, как и круги из водорослей. Видимо, здесь когда-то стояли металлургические печи. Виктор предположил, что в «зернотерках» могли дробить руду. Кое-где Виктор поднимал со дна каменные шары. Они были небольшого размера, от семи до десяти сантиметров в диаметре, и удобно ложились в ладони. У некоторых были сточенные стороны. По всей вероятности, эти шары тоже служили людям для дробления породы.

Среди камней, лежащих на дне, часто встречались пестики различных форм, орудия, которые служили и пестиками и терками одновременно. Одни из них были совсем «новые», другие, с большой выработкой, «трудились» не один год.

Иногда Виктору казалось, что на дне Иссык-Куля нет камней без следов человеческой деятельности на их поверхности. Но Виктор знал, что это впечатление обманчиво. Просто обычно он плавает там, где раньше жили люди.

Вот песчаное дно сменилось пластами из глины. В ней, словно жемчужины, рассыпаны белые раковины моллюсков. Видимо, в древние времена на этом месте было болото, в котором кипела жизнь. Потом озеро поглотило и это болото, и соседнее древнее поселение людей. Теперь отдыхающие, гуляя по побережью после шторма, собирают выброшенные волнами ракушки, искренне считая, что они живут в горном озере.

Виктор заметил в глине несколько человеческих скелетов. Все они лежали на спине, устремив вверх пустые глазницы пожелтевших от времени черепов. Один из скелетов был младенческий. Верхний слой глины, веками хранивший покой усопших, теперь размылся, и скелеты лежали, словно утопая в мягкой перине из глины. Другим повезло меньше. Их останки, разметенные безжалостными волнами и течениями, были рассеяны вокруг. Отдельные кости, одинокие черепа. Это были захоронения, Виктор в этом не сомневался. Он проплыл мимо трех небольших каменных курганов. Они были идеально круглые и сложены из небольших булыжников. Виктор нырнул и проплыл вокруг одного из курганов. Оказалось, что небольшие стенки из песчаника, выступавшие из песка, помогали куче из камней сохранять правильную форму. Виктор вынырнул и резким выдохом выбросил воду из трубки. Подняв голову из воды, он посмотрел на берег. Там спешно возводился новый пансионат. Интересно, знает ли его хозяин о том, что рядом с пляжем располагается древний погост? Как к этому известию отнесутся будущие клиенты этого пансионата? Отбросив мимолетные мысли, Виктор вновь нырнул на дно.

Тут и там лежали черепки керамической посуды. На одних были незамысловатые узоры, на других остатки «поливной» глазури зеленого, белого или синего цвета. Подняв один из крупных обломков, видимо керамической чаши, Виктор с восторгом увидел, что на его внутренней поверхности сохранился орнамент, выполненный из разноцветной глазури. Другой предмет, привлекший внимание Виктора, был похож на закопанный череп. Над песком возвышалась небольшая красновато-желтая сфера. Виктор давно привык к виду древних человеческих останков, которые в изобилии наблюдал на дне Иссык-Куля. Да и в некоторых местах волны частенько выбрасывают на берег человеческие кости. Ведь озеро поглотило большие города и поселения! Но замеченный предмет манил Виктора к себе. Он решил осмотреть «череп». Нырнув, Виктор рукой разгреб песок. К удивлению, предмет с полусферическим дном имел цилиндрические стенки. Это была совершенно целая миска, из которой несколько веков назад ел человек!

Опустившись на песчаное дно в центре одного круга из темных водорослей, Виктор любовался «живой» стеной из растений, поднимавшейся со всех сторон. В зарослях он заметил довольно большой камень необычной формы. Это был цилиндр диаметром около сорока-пятидесяти сантиметров и в длину больше метра. Предположив, что форма камня искусственная, Виктор подплыл к нему поближе и осмотрел его торец: там было выдолблено отверстие. Этот цилиндр был когда-то насажен на ось, и его приводило в движение какое-нибудь животное: вол, верблюд или лошадь. С помощью такого нехитрого устройства люди дробили руду или зерно. В подтверждение этого предположения Виктор обнаружил рядом с валом каменное колесо ручной «зернотерки». В центре его было сквозное отверстие для насаживания на ось, сбоку виднелось небольшое углубление для деревянной ручки, с помощью которой приспособление приводилось в движение.

Захватив с собой наиболее интересные находки, Виктор поплыл в сторону катера, стоявшего на якоре метрах в четырехстах от берега. Там продолжались съемки японского фильма «В поисках дракона». Московские аквалангисты, принимавшие участие в съемках, были участниками ежегодных изысканий известного киргизского академика. Руководитель группы подводников Николай был опытным пловцом и тренировал спасателей ФСБ России. В течение нескольких лет Николай и его жена Света, тоже аквалангист со стажем, ныряли на Иссык-Куле в поисках затонувших городов. Многие тайны местных атлантид стали известны благодаря им.

Около корабля было немного глубже, чем в том месте, где плавал Виктор, и солнечные лучи терялись в голубой мгле озера. Виктор плыл размеренно, любуясь этими переливающимися, сверкающими столбами света, которые, казалось, уходили в одну точку в таинственной глубине вод. Сколько неизвестного и загадочного хранят воды Иссык-Куля?

Поднявшись на борт корабля, Виктор стал свидетелем встречи японцев с местными жителями.

Неподалеку был пляж, на котором купались жители близлежащих сел. Их внимание сразу привлек остановившийся катер, и они с интересом наблюдали долгое время за аквалангистами и операторами со стороны. В конце концов любопытство победило, и от берега отчалило несколько лодок, до отказа набитых людьми. В основном это были молодые парни. Четыре лодки наперегонки пустились по направлению к катеру. Гребцы старались изо всех сил, подбадривая себя громкими криками. Им вторил яростный вопль оставшихся на берегу. Налетевший встречный порыв ветра несколько замедлил движение приближающихся суденышек, но гребцы еще быстрее заработали веслами и их крики слились в сплошной дикий вой. Впечатление было такое, словно местные жители решили взять судно на абордаж.

Японцы, несколько опешив от такой экспрессии, всё же продолжали снимать приближение эскадры разгоряченных зевак. Виктор, подозревая, что любопытство парней подогрето изрядной порцией спиртного, с тревогой наблюдал за происходящим.

Наконец лодки достигли катера. Не доходя двух-трех метров до борта корабля, парни остановили свои посудины и замерли в нерешительности. Цель была достигнута, и они не знали, что же делать дальше. Некоторые из них смущенно разглядывали участников экспедиции и съемочную группу японцев, другие громко переговаривались между собой. Говорили они по-киргизски, и понять их могли только переводчики японцев, парень с девушкой – киргизы. Но они не спешили прийти на помощь участникам экспедиции.

Съемки были под угрозой срыва – светлого времени оставалось не так много, а все пространство, по которому плавали аквалангисты, было усеяно лодками с зеваками, вызывающе громко смеявшимися и в упор разглядывавшими людей на катере.

Ситуация разрешилась совершенно неожиданно. На палубе появился Василий Плоских, который был в рубке капитана. Он тут же разглядел в одной из лодок зевак знакомого лесника.

– Джениш! – закричал Василий, подходя к корме, где стояли японские операторы. – Ты чего тут делаешь?

Лодка с лесником немедленно причалила к кораблю, и Джениш оказался на борту катера.

Узнав от Плоских, что его «банда» мешает важным съемкам, лесник смутился. Оправдываясь, он бормотал каждому, с кем его знакомил Василий:

– Женя, по-русски меня так зовут, Джениш – это по-киргизски. Я ведь тут лесник, должен знать, кто здесь ходит и что делает.

Узнав, что дом Джениша стоит недалеко от береговой линии, режиссер оживился и напал на лесника с расспросами о морском чудовище. Василий объяснил удивленному леснику цель поисков японских телевизионщиков. Джениш, искренно желавший помочь иностранцам, произвел опрос своих сотоварищей на всех лодках, но результат был неутешительный: никто из членов его «банды» никогда не видел в озере дракона.

Вскоре лодки с зеваками убрались восвояси, и аквалангисты продолжили работу. День близился к концу. Заходящее солнце залило окрестности теплым желтым светом. Многочисленные блики на волнах вспыхивали искристым золотым блеском, золотом окрасился песок на пляже, а лучи солнца, заливавшие далекие горы, казались золотыми столбами, исходящими из скрывающегося за грядой светила.

Пора было плыть к базовому лагерю. Весь день работали лишь аквалангисты и японцы, остальные томились на палубе. При крейсерской скорости катера 12 километров в час путь до лагеря займет пять часов! И все это время пройдет в абсолютном бездействии и тоске! И это в наш век скоростей и ритма! Есть от чего загрустить.

И тут произошло событие, которое вмиг разогнало томную дрему скучающих участников экспедиции. Подплыв к кораблю, Николай протянул Владимиру Михайловичу последнюю находку. Ею оказался небольшой кусок металлического стержня, круглого сечения, диаметром около сантиметра, в длину около двух с половиной сантиметра. Стержень был слегка изогнут.

– Латунь? – спросил Николай, вынув загубник акваланга изо рта.

Плоских слегка потер брусочек пальцами, удаляя налипшую глину. В лучах заходящего солнца засветился желтый металл. Владимир Михайлович чувствовал приятную тяжесть небольшого куска металла.

– Золото, – восхищенно выдохнул академик и добавил громко, обращаясь ко всем на корабле: – Грамм пятьдесят будет!

В ответ раздался возглас «Ура!», вырвавшийся из многочисленных глоток участников плавания. Японцы, догадавшись о причине всеобщего ликования и без переводчиков, тоже радовались. Оператор продолжал методично снимать все происходящее на камеру. Звукооператор тыкал своим шестом с микрофоном в разные стороны.

Солнце из желтого шара превратилось в красный. Рубиновым светом вспыхнули ледовые шапки могучих гор, окружающих озеро. Да и сами воды горного «моря» окрасились в бирюзово-алый цвет. Казалось, что корабль плывет по кумачу или светящейся лаве. Только вечерняя прохлада говорила о том, что это все-таки вода.

На берег уставшие участники морского похода сошли лишь после полуночи. Их ждал давно остывший ужин и встревоженные долгим отсутствием остальные члены экспедиции. Весть о найденном золоте вихрем пронеслась по лагерю.

И все же, несмотря на успехи первого дня, Сергей и Виктор решили не принимать участия во втором дне плавания. Слишком томительным было ожидание, хотелось быть не только зрителями, но и участниками поисков. Поэтому наутро они отправились в Курментинское ущелье, в котлован Амана.