Текст книги "Мишкина война"

– Никак нет, товарищ командир. Доведу.

– Поменяйся с Молокановым оружием. Вопросы? – повернулся он к бывшим пленным.

– Один. Как там наши? Бьются? – спросил кто-то из пленных.

– Бьются. И мы бьем фашистов. И вы их тоже будете бить! Я вам это обещаю! – горя глазами, решительно произнес Никонов. – Всё, товарищи. Нам пора. Скоро увидимся!

И отряд, уменьшившись на одного солдата, скрылся в уже желтеющем лесу.

3

Последний переход от Соколовки до сторожки лесничего оказался самым сложным.

В сожженной деревне и на опушке леса возле нее Мишка насчитал шестнадцать бронетранспортеров и два десятка шныряющих по улицам мотоциклов. Фашисты решили покончить с партизанами и сняли с марша подразделение мотопехоты. Где находится партизанская база, они не знали и потому решили прочесать лес, продвигаясь в сторону райцентра. От райцентра навстречу бронегруппе тоже готова была двинуться рота солдат при поддержке двух бронетранспортеров. Все ждали только распоряжения, но немецкое командование решило еще раз поискать партизан с воздуха и только после их обнаружения дать приказ на уничтожение. Знали бы фашисты, что в лагере на острове осталось всего два десятка вооруженных мужчин и лишь двое из них прошли армейскую подготовку! Остальные же были – старики, женщины и дети. Вчера остров покинули последние пятеро из шестидесяти соколовчан, пожелавших поискать пристанища у родственников и знакомых в соседних деревнях и селах. На острове осталось только семьдесят два человека.

«Что же, это их выбор», – решил Дмитрий Петрович и не пожалел, так как уже следующим утром прибежал из дальнего дозора посыльный, который принес страшную весть: «Фашисты объявились! Много. На бронетранспортерах и мотоциклах!»

Было решено срочно свернуть лагерь и попытаться уйти лесами на запад. Но тут опять незадача: только начали сворачиваться, как в небе появились немецкие самолеты. Они кружились над лесным массивом и даже несколько раз оказывались вблизи острова. Но к счастью, из-за болота не видели смысла продолжать поиски в этом районе.

Дмитрий Петрович решил не тратить время на сборы и уводить людей с острова как есть. Жаль было оставлять небольшое стадо коров и коз, но все понимали, что спасение скота – непозволительная роскошь. Время дорого!

Неожиданно для всех дед Пантелей заявил, что ему по возрасту не пристало бегать от врага и он остается. Так что за стадом будет кому присмотреть.

И только последний человек покинул остров, как появился отряд Никонова. Мишка не слышал, о чем докладывал сержант Дмитрию Петровичу, но, судя по тому, что тот тут же подозвал мальчишку к себе, понял, что Стекольный – это их ближайшая цель.

– Михаил, ты уже видел, сколько техники и солдат фашисты выставили против нас. Мы приняли решение уйти с острова. Сержант Никонов очень коротко доложил про место, выбранное вами. Ты сможешь провести всех нас, обойдя немцев?

– Я постараюсь. Только надо, чтобы кто-то увел их с нашего пути. Хотя бы ненадолго… всего на полчаса. Я покажу где.

– Никонов, ты слышал?

– Так точно. Мои ребята готовы!

– Тогда, Михаил, веди!

И снова, уже в который раз, на мальчишеские плечи упала недетская ответственность. Указав направление, он пошел не оглядываясь вперед, хотя знал, что где-то там, в толпе, идут его мать и сестренка, и ему очень хотелось их увидеть, чтобы сказать, что он жив. Но он спасал всех, в том числе и их.

Вскоре его догнал Дмитрий Петрович.

– Михаил, только что вернулся дальний дозор: фашисты двинулись в лес.

– Это хорошо, – повеселев, заявил паренек. – Они уже опоздали. Теперь бы немножко прибавить хода – и тогда они нас точно потеряют.

– Так что, Никонову не надо отвлекать фашистов боем?

– Нет. Пусть его красноармейцы пойдут правее нас. На всякий случай…

– Ну ты и стратег, Михаил! Пойду подгоню отстающих. А ты иди вперед, не отвлекайся…

И Мишка шел. Он спешил, понимая, что только так можно избежать встречи с фашистами. То, что они не появятся впереди, он был уверен, потому что вел соколовчан между двумя заболоченными участками мелколесья. Одно тревожило: чтобы их не обнаружили немецкие самолеты.

Обошлось.

Все дальше и дальше уходили соколовчане с острова, приютившего их на три месяца, и все дальше и дальше уходил страх за свои жизни.

Глава 8
Стекольный

1

Беженцы шли медленно. До шоссе было еще далеко, но Дмитрий Петрович все чаще объявлял привалы, давая отдохнуть людям. На ночь остановились на небольшой полянке, но костров не жгли, боясь выдать свое местонахождение. Планировали продолжить путь с рассветом, но пришлось ждать, пока не подсохнет трава и ветки кустов, увешанные каплями росы. Взрослым-то ничего, но надо было беречь детвору: все-таки не лето – сентябрь на дворе!

Лишь после того, как ветер и солнце подсушили листья, тронулись в путь.

Никонов со своими подчиненными ушел вперед, чтобы обеспечить переход дороги, а Мишка потихоньку продвигался вместе со всеми. Но до захода солнца к дороге так и не подошли. Пришлось еще одну ночь провести в лесу. К шоссе вышли только в конце третьего дня пути. Перейти его такому количеству людей было непросто, поэтому решили ждать темноты. Как доложил Никонов, с наступлением ночи интенсивность движения по дороге снижается.

Уже в глубоких сумерках преодолели преграду, и снова пришлось заночевать в лесу. Мишке-то не привыкать, а вот остальным было трудно, многие так и просидели, не сомкнув глаз, обнимая детвору, чтобы хоть как-то ее согреть.

Стекольный встретил соколовчан тишиной.

«Где бывшие пленные-то? – подумал Мишка, поглядывая на пустые дома. – Неужто не дождавшись ушли?»

Но нет! Вон они, вылезли из кустов, где залегли, поводя стволами трофейных немецких автоматов.

После рукопожатий и знакомства старший представился Дмитрию Петровичу:

– Майор Кравцов! Двести тридцатый полк сто сорок восьмой стрелковой дивизии. Попал в плен еще в июле сорок первого… Есть еще офицер. Подойди, – кивнул он заросшему волосом изможденному человеку.

– Лейтенант Денисов! Заместитель командира погранзаставы.

– Так сколько же вам лет? – невольно вырвалось у Дмитрия Петровича.

– Двадцать. Я сразу после выпуска из училища прибыл на заставу, а тут война…

– А остальные?

– Остальные, – продолжал доклад майор, – рядовые из различных частей. Все как один готовы драться с фашистами. Принимайте под свое командование.

– Ну нет! – улыбнулся Дмитрий Петрович. – Принимайте-ка вы командование на себя, а я распоряжаться буду мужиками да бабами. Мне так сподручнее.

– Так у вас же есть командир…

– Сержант Никонов Иван Фёдорович! – встал рядом с председателем колхоза военный. – Сержант двадцать седьмого укрепрайона, в недавнем прошлом тоже военнопленный. В плен попал, получив контузию. Со мной одиннадцать рядовых.

– Я смотрю, вы хорошо ориентируетесь в лесу: нас провели да и гражданских…

– Никак нет! – улыбнулся сержант. – Михаил, – позвал он подростка, – подойди! – И когда из толпы сельчан вышел мальчишка, представил его: – Вот кто наши глаза и уши! Михаил Иванович Давыдов!

– Здоров, боец! – протянул руку для рукопожатия майор. – Так это, Михаил Иванович, ты в отряде следопыт? – уважительно произнес Кравцов. – Откуда лес знаешь?

– Отец лесник… Ну и я при нем!

– Кстати, это место, Стекольный, он указал. Да чего говорить, мы все ему жизнью обязаны! – подытожил сержант.

– Это хорошо, – еще раз пожал руку Михаилу Кравцов и, повернувшись к Дмитрию Степановичу, доложил: – Мы тоже тут времени даром не теряли: избы и те два сарая, сколько смогли, подготовили к проживанию.

– Хорошо, – одобрил председатель, – будем расселяться, а потом уже думать, что делать дальше.

Совещание проходило в бывшем производственном корпусе стекольного заводика, походившем больше на большой сарай, несколько раз перегороженный стенами. В окна и в дыры в крыше задувало, было холодно и неуютно. Расселись кто где смог. На совещание Дмитрий Петрович попросил прийти и Мишку. Тот примостился рядом с сержантом Никоновым, приготовился слушать.

– Товарищи! – начал Дмитрий Петрович. – Начну с того, чего у нас нет и что нам необходимо в первую очередь. Нет у нас ничего: ни одежды, ни еды, ни материалов, чтобы подготовить жилье к зиме. Того количества еды, что принесли с собой, даже при экономном расходовании хватит на три-четыре дня. Поэтому добывание продуктов питания – это главная на сегодня задача. Решить ее можно так: перетащить мешки с зерном, пока не начались дожди. Михаил, – неожиданно для всех обратился он к подростку, – это задача тебе. Помощников отрядим столько, сколько скажешь. Завтра с утра и приступай.

– Есть! – по-военному откликнулся Мишка. – Только мне нужны мужики крепкие. Нести мешок с зерном – дело нелегкое. Для начала человек двадцать и охрана. Сержант Никонов со своим отрядом, – решительно заявил он.

– Ну у тебя и аппетит! – покачал головой Дмитрий Петрович. – Ты же половину лагеря уведешь с собой! На людей майора надежда небольшая – истощены люди…

– Вот потому-то мне и нужны крепкие люди Ивана Фёдоровича! – настаивал на своем Мишка.

– Хорошо, – согласился председатель. – Получишь людей сполна. А теперь свободен. Отдыхай!

Мишка ушел, хотя очень хотелось остаться и послушать, чем намерены заниматься взрослые. Войдя в избу, выделенную семьям с детьми, мальчишка тут же попал в руки матери. Та, сунув ему кусок хлеба, заговорщически спросила:

– Ты на что председателю занадобился?

– Да так, утром схожу с мужиками в одно место.

– Куда?

– Зерно надо в лагерь переправить. Не оставлять же в лесу зверью на потеху. Самим скоро есть будет нечего.

– Эх, кормилец ты мой, – погладила Татьяна Ивановна сына по спине. – Ложись-ка ты спать. Вон туда, – указала она место, – под бочок к Катюхе.

Рано утром тридцать один человек во главе с подростком тихо растаяли в сереющем лесу. Идти далеко, и надо было спешить.

2

Только ближе к ночи Мишка вывел группу к дороге, по которой везли зерно, а там еще по просеке километра четыре… Так что, пока добрались, стало совсем темно.

Машины, в кузовах которых лежали мешки с зерном, причем почти нетронутые, стояли, как и были оставлены, – укрытые ветками с уже, правда, опавшей хвоей. Только на двух машинах несколько мешков пострадало от птиц.

Оценив количество, мужики заохали, запричитали:

– Да тут еще зерна столько, что нам полгода носить! Только с крайней машины мешки перетащили в лагерь на болоте, и то не все, а здесь…

Но сержант успокоил:

– Утро вечера мудренее.

А Мишка уже придумал, только говорить раньше времени не хотел. Встав пораньше и несколько озадачив своими действиями часового, он осмотрел бензобаки машин, вымерив гибким прутком уровень горючего. Только после этого мальчишка сообщил свое решение:

– До дороги – не до нашей, до которой четыре километра, а до той, соседнего района, – поедем на грузовиках. Я проверил: если бензин слить с двух машин, то для трех должно хватить.

– Да мы не уместимся… – сказал кто-то из соколовцев. – Мешков гора, да мы еще сверху…

Все смотрели на мальчишку, ждали, что скажет на это он.

Сержант, угадав Мишкину идею, обратился к угрюмому сутуловатому мужику:

– Степан Егорович, вы дорогу запомнили? – И, когда тот кивнул, продолжил: – Так вот, с этих двух машин мешки перегружаем на те три. Красноармейцы меняются одеждой с Соколовскими, на рукава повязывают белые полоски, букву «Р» намалюем сажей из выхлопной трубы, и три машины с хлебом в сопровождении полицейских следуют в райцентр.

– А если патруль? – спросил кто-то из красноармейцев.

– Автоматы вам для чего дадены? – пробурчал Степан Егорович.

– Всё! – оборвал начавшуюся было перепалку сержант Никонов. – План Михаила принимается. За работу.

К полудню мешки перетащили с машины на машину, развернулись и, попрощавшись с Соколовскими мужиками, потихоньку двинулись по просеке к шоссе. У самого выезда раскидали кучу хвороста и с трудом выбрались на грунтовку. Перегруженные машины шли тяжело, надрывно урча. Красноармейцы разместились в кабинах по три человека, и лишь Серёга с пулеметом и рядовой Молоканов расположились на мешках с хлебом.

Ехали, не встречая ни машин, ни людей. Через двадцать километров Михаил скомандовал поворот на лесную дорогу. По ней тоже проехали без проблем. Но как только выехали на шоссе, ведущее к соседнему райцентру, начались проблемы. Вначале у одного из автомобилей спустило переднее колесо. Пока его меняли на еле дышащую запаску, по ходу движения скопилась приличная очередь. Водители нервничали, время от времени гудели… Подъехал патруль на бронетранспортере. Начальник патруля, хотя ни слова не знал по-русски, понял, в чем дело, и поехал назад, успокаивая торопящихся водителей. Наконец колесо поставили, и колонна тронулась. В месте, где дорога становилась шире, грузовики с хлебом встали, пропуская позади идущих. И только когда в тылу колонны не осталось машин, двинулись дальше.

Проехали не больше пяти километров, как колонну начал нагонять бронетранспортер патруля. Обогнав первый грузовик, он остановился. Из кабины вышел все тот же начальник патруля и, подойдя к ближайшей машине в сопровождении одного из патрульных, что-то потребовал – видимо, документы. Сержант Никонов спрыгнул на землю, приблизился к офицеру и полез за пазуху, будто что-то там ища. Вдруг он прыгнул на офицера, сбив его с ног. Это послужило сигналом для Сергея, который тут же нажал на спуск пулемета.

Мишка сидел в кабине первой машины вместе с водителем и сержантом, и, когда Никонов выпрыгнул из машины, он передернул затвор автомата и приготовился к стрельбе. Мальчишка открыл огонь одновременно с Сергеем и, уложив патрульного, который стоял рядом с офицером, перенес огонь на начальника патруля. Тот оказался намного здоровее и проворнее сержанта и сумел ударить последнего кулаком по голове, но подняться немцу было не суждено. Мишка очередью буквально пригвоздил его к полотну дороги.

Все произошло настолько неожиданно, что фашисты оторопели, и это дало возможность обойтись без потерь.

И опять повезло: ни впереди, ни позади транспорта не было.

– Попов! – скомандовал одному из подчиненных Никонов, еще не до конца пришедший в себя после схватки с офицером. – Быстро в кабину бронетранспортера – проедешь метров пятьсот. Там я видел съезд. Загони машину в лес, спрячь – может, пригодится… И бегом возвращайся.

– А что с этими делать? – кивнул рядовой на тела фашистов, находящиеся в бронетранспортере.

– Выбрось где-нибудь по пути в лесу. Только быстро. Время дорого! По машинам! – скомандовал сержант. – Быть готовыми к началу движения! Ждем только Попова. – И, усевшись в кабину, глухо произнес, обращаясь к Мишке: – Я тебе, Михаил Иванович, жизнью обязан. Спасибо!

– Да чего там… – скромно произнес мальчишка, но ему было приятно.

Часа полтора ехали без остановок.

– Скоро съезжать, – предупредил Мишка, поразив еще раз сержанта своей внимательностью.

– Как ты узнаёшь? Ведь район чужой и местность неизвестная!

– Всё просто: когда мы шли первый раз на Стекольный, я приметил вон ту березу со сломанной верхушкой. От нее метров за сто проходит вырубка, там и свернем.

Так и сделали. По вырубке проехали метров сто, не более. Далее двигаться было рискованно: в нескольких местах дорогу, промятую гусеницами тракторов, вытягивавших хлысты к погрузочной площадке, перегораживали стволы деревьев.

– Всё. Приехали. Нам до Стекольного отсюда еще далековато, но все равно две трети пройдено, – облегченно вздохнул Мишка.

Загнав грузовики под деревья, Никонов скомандовал привал. Усевшись рядом с Мишкой на ствол поваленного дерева, сержант спросил:

– Ты, Михаил, чем думаешь заняться, когда вернемся?

– Дел много, Иван Фёдорович… Надо стекло искать, чтобы в домах не дуло, печи перекладывать, пока заморозки не ударили… Да и соль добывать. Соль – первое дело!

– Откуда ты все это знаешь? – удивился сержант.

– От отца. Он не раз говорил: лес – кормилец… Соль будет – проживешь!

Помолчали.

– Я вот почему этот разговор затеял, – продолжил Никонов. – Мне майор Кравцов перед выходом предложил возглавить разведку, и я хочу тебя взять к себе. – Предвидя вопрос, заверил: – Матушку твою я уговорю. Дело только за тобой. Ты как?

– Я согласен, – просто ответил Мишка.

Глава 9
В разведке

1

Жизнь в Стекольном потихоньку налаживалась. Задымили печи – правда, по ночам, днем не топили – боялись налетов фашистской авиации. Утеплились на зиму: пришлось обойти ближайшие деревни с протянутой рукой. Отыскалась и соль. Ее выменяли на зерно в деревне Строгановке: соль приготовили скотине, а пригодилась людям. Поднабрали сил бывшие пленные красноармейцы и рвались в бой. Но майор Кравцов, не зная обстановки, сдерживал их. Пришел черед проявить себя разведке.

Сержант Никонов, получив задачу, наметил рейд в районный центр на конец недели. А все оставшееся время разведчики посвятили тому, что учились ходить на лыжах, которые притащили соколовские мальчишки из налета на пустующую школу села Родинки.

Вот и долгожданная суббота. Мишка в тренировках разведчиков не участвовал. Он и так бегал на лыжах по любому снегу, что лось, как выражалась его матушка. Вот уже месяц подросток каждый день с самого утра отправлялся к Эльвире Рудольфовне учить так ненавистный ему язык, а после обеда шел на кухню, где освоился личный повар гестаповского офицера Курт, – проверять и закреплять полученные знания. Все бы ничего, и Мишка уже смирился со своей участью, если бы не друзья – Колька и Родька. Они каждый день звали его с собой: то на заготовку дров, то на рыбалку по перволёдку. И всякий раз Мишка вынужден был отказываться, – обязал его учить язык лично майор Кравцов.

Перед разведчиками стояла задача: необходимо узнать подходы к городу и железнодорожному узлу, по возможности добыть карту Колюжного – так назывался райцентр, – а если не получится, то запомнить как можно больше улиц. И Мишка лично поставил себе еще одну цель: добыть во что бы то ни стало белого материала для халатов, а то разведчики на снегу как на ладони.

Вышли рано утром, еще затемно. До райцентра около тридцати километров – далековато. Лыжи пришлось снять и припрятать, как только спал ночной морозец. В общем, когда показался сквозь деревья Колюжный, сил оставалось только упасть и отдышаться.

– Дальше я пойду один, – категорично заявил Мишка. – Вон там справа видна протоптанная в снегу тропинка, ведет к озерку. Видно, кто-то из местных рыбкой по перво-лёдку промышляет. Вот по ней я войду в город. Приду как стемнеет. – И, передав Никонову автомат, зашагал в сторону чернеющей на белом снегу полоски.

2

Вначале шли избы, темные, насупленные… Народ почти не встречался. Так, редкие прохожие прошмыгивали по делам, и опять улица пустела. На одном из домов Мишка прочитал: «…имени Пирогова». Далее пошли дома в два этажа – это и понятно: город. Проехал мотоциклист – и опять тишина.

«Странно, – размышлял Мишка, – где же немцы?»

А вот и они… «Не буди лихо, пока оно тихо», – припомнилась поговорка. По середине улицы двигался патруль: трое немецких солдат и двое полицейских. Немцы уже прошли мимо, как вдруг один из полицейских окликнул подростка:

– Эй, малец! Подойди! – И, когда Мишка приблизился, спросил: – Чей, откуда идешь?

– Я ничо, дяденька… Мишка Давыдов. За рыбкой на озеро ходил… – нашелся с ответом подросток.

– А где улов?

– Так не клюет… – развел руками мальчишка.

– А снасти где?

– Там припрятал. Не таскать же с собой… – как само собой разумеющееся, сообщил Мишка. – Ну, я пойду, а то мать, поди, уже обыскалась!

– Иди, рыбак! – рассмеялся полицейский и что-то объяснил немцам, коверкая язык.

Те тоже рассмеялись и потопали дальше.

«Кирпичная… – отслеживал улицы разведчик. – Карла Маркса. Стоп. – От неожиданности он даже остановился. – Карла Маркса, дом одиннадцать. Здесь же тетка Лёшкина живет. Как же ее, дай Бог памяти? Тетя Фрося! Вот к ней и надо наведаться», – решил Мишка и быстро зашагал вперед, разыскивая глазами дом с номером одиннадцать.

Дом оказался в два этажа. Из подъезда выходила женщина. Мишка, поздоровавшись, спросил, знает ли она, в какой квартире проживает тетя Фрося.

– Восьмая… На втором этаже, первая слева, – ответила женщина.

Вот и нужная квартира. Мишка постучал. Дверь открылась, и… Мишка не поверил своим глазам: на пороге стояла тетя Аня – мама Лёшки.

– Миша! – увидев мальчишку, с порога заплакала женщина, обняв и прижав к себе оторопевшего подростка. – Да как же так? Ты живой! А мне сказали, что всех соколовчан фашисты постреляли… и Соколовку пожгли…

– Аня, ты с кем там разговариваешь? Дверь прикрой! Холоду вон напустила! Не лето, чай, – послышался из квартиры незнакомый голос.

– Фросенька! Так это же наш, из Соколовки, Лёшеньки моего покойного лучший друг. – И, подтолкнув Мишку в спину, добавила: – Проходи! Проходи, родной!

Поздоровавшись с дородной женщиной, он замялся у порога.

– Чего стоишь, как барышня на смотринах? Проходи, раздевайся. Чай пить будем! Анна, как там наш самовар? – громко спросила тетя Фрося.

– Еще горяченький, – засуетилась Лёшкина мать. И только когда расселись за столом и налили в кружки горячей воды, она спросила: – Ты был с ним тогда… в его последний час? – Губы у нее задрожали, но тетя Аня сдержала слезы.

Мишка кивнул и, обжегшись кипятком, тихо произнес:

– На колонну фашистские самолеты налетели, начали бомбить… Мы, тетя Аня, его похоронили. Как все закончится, я покажу его могилку. Я запомнил где…

Помолчали.

– Миша, ты уж прости меня, что не спросила… Ты-то где сейчас обитаешь? Соколовку-то сожгли, ироды!

– Да я здесь, теть Ань, недалеко… Пришел в город, а ничего не знаю. В первый раз… Тетя Фрося, у вас случайно карты города нет? А то заплутаю ненароком…

– У нас заплутать трудно: улицы от вокзала веером идут. Но карту дам. Есть. – Женщина поднялась из-за стола и вышла в соседнюю комнату. – Держи. Раскладывай, – скомандовала она. – Смотри и запоминай. Вот вокзал, – показала она на карте, – а это главная улица. Раньше называлась улица Ленина, а теперь – Кайзерштрасса какая-то. Вот это здание райисполкома, теперь здесь комендатура немецкая, напротив ресторан, там немецкие офицеры едят, чтоб им пусто было! А вот здесь, – ткнула она пальцем, – школа номер девять, там разместились солдаты, человек семьдесят. Офицеры же живут в городе на квартирах.

– А патруль где? – поинтересовался Мишка.

Но тетя Аня вмешалась:

– Ты зачем ребенку мозги задурила? – Ему не о фашистах думать, а том, как прожить… Война ведь!

– Эх ты! Вот и рассказываю, потому что война. Так вот, – отмахнувшись от двоюродной сестры, продолжила тетя Фрося: – Патрули на въезде – здесь, здесь и здесь, на вокзале постоянно толкутся и по городу тоже. Есть на машине, есть и на мотоциклах. Вот тут – склады. На окраине города, вот здесь, – полицейская управа. Эти, как волки, везде рыскают, вынюхивают… А здесь и здесь у фашистов блокпосты: по два пулемета на каждый и от пяти до семи автоматчиков.

– А госпиталь… госпиталь у них есть? – вспомнил Мишка про белый материал.

– А то! Больницу районную заняли… А зачем тебе? Заболел кто?

– Да нет. Мне простынок штук десять…

– В госпиталь идти не советую, там патруль постоянно крутится. А простынок я тебе дам. Немного, правда, четыре… Хотя, погоди, у соседей поспрашиваю… – И женщина выскочила из квартиры. Скоро она вернулась, неся в руках сверток. – Вот тебе шесть и четыре мои…

– Миша, да зачем тебе простыни-то? Тем более белые? – всплеснула руками тетя Аня. – Вроде не бояре, чтоб на белых простынях спать…

– Эх, Аня, Аня! Зима ведь на носу… – догадалась женщина, но виду не подала. – Ты вот что, сынок, сейчас уходи, а то фашисты, как стемнеет, всех без разбору загребают. А еще что надо будет, приходи, – заговорщически произнесла она и многозначительно подмигнула мальчишке. – А карту спрячь подальше, в трусы! – посоветовала она.

Уже прощаясь, Мишка попросил:

– А карандаш у вас найдется? И стерка, если есть, конечно.

– Дам и карандаш, и стерку, и тетрадь…

– Тетрадь-то зачем? – недоумевающе затрясла головой тетя Аня.

– Учиться парню надо, – рассмеялась тетя Фрося.

Мишка вернулся к разведчикам, как только начало смеркаться. Отдав большой сверток Никонову со словами: «Это на маскировочные халаты», он торопливо произнес:

– Мне нужно ровное место, две свечи и немного времени.

Ровное место соорудили из двух телогреек, которые сняли с себя разведчики. Мишка, встав на колени, развернул карту города, положил под нее для жесткости тетрадь и склонился над ней.

– У кого свечи? Посветите…

Пока было свежо в памяти, он начал помечать на карте дома и места: то, что он увидел сам, но больше то, что рассказала и показала ему тетя Фрося.

– Как помечается немецкий патруль? – обернулся он к Никонову, но тот лишь развел руками.

Когда работа была закончена, Мишка облегченно вздохнул:

– Вроде ничего не забыл.

– Ну ты, брат, даешь! Это что ты тут нацарапал? Вот это что? – спросил Никонов.

– Это комендатура немецкая, два этажа, патруль на входе, слева пулемет, справа бронемашина с пулеметом, – пояснил Мишка.

– А это что?

– Это блокпост. Два пулемета и от пяти до семи автоматчиков…

– И это все за каких-то три часа… Ничего себе! Вот так, разведчики, учитесь!

Ночью в лесу не разгонишься, поэтому шли до утра. В Стекольном были лишь с рассветом. Никонов ушел докладывать о результатах вылазки, но очень скоро вернулся, поманив Мишку за собой.

Открыв дверку буржуйки, около которой грелись солдаты, майор Кравцов положил на пенек кусок фанеры и показал рукой:

– Клади!

Мишка поспешно развернул карту.

– Ого! – воскликнул майор, увидев множество отметок. – Давай разбираться. Это что? – показал он на квадратик, помеченный карандашом крест-накрест.

– Госпиталь, – ответил Мишка и подал Кравцову резинку. – Подотрите и ставьте знак, который надо.

– Добре! – улыбнулся майор. – А это что?

– Это немецкая комендатура. Здание бывшего райисполкома. Двухэтажное. Здесь, – показал он пальцем, – пулемет, огороженный мешками; напротив, вот здесь, – бронетранспортер. На нем тоже пулемет. Но за ним я никого не заметил – видимо, пулеметчик сидел с водителем в кабине. А кроме того, постоянная охрана на входе.

Уже рассвело, а Мишка продолжал рассказывать, удивляя раз за разом и майора Кравцова, и сержанта Никонова.

– Всё, – наконец выпалил подросток. – Хотя нет. Запомните адрес: улица Карла Маркса, дом номер одиннадцать, квартира восемь. Тетя Фрося и тетя Аня – сестры, двоюродные, – уточнил Мишка. – Благодаря им и карта, и большинство сведений. Они не знают, откуда я, но тетя Фрося догадалась. Ее можно не остерегаться, – закончил доклад Мишка.

Повисла тишина.

Майор Кравцов посмотрел на карту, затем на Мишку и сказал:

– Спасибо тебе, Михаил Иванович! Ты не представляешь, какое большое дело ты сделал! А теперь – спать! Никонов, положи парня в отсеке, где печурка… там потеплее, укрой чем найдешь и выставь пост, чтобы кто-нибудь не разбудил. А матери Михаила я сам скажу, чтобы не волновалась. Выполняй. Об остальном позже доложишь!

Мишка лежал под овчинным тулупом и размышлял: «Все-таки как хорошо, что нашел Лёшкину мать… Даже на душе легче стало». На то, какое он большое, по словам майора, дело сделал, Мишка даже не обратил внимания. «Подумаешь! Сходил в город! И еще не раз схожу, если надо будет». С этими мыслями он уснул.

3

Вечером, дав парню выспаться, майор Кравцов сделал разбор первого разведывательного рейда. Помимо самого Кравцова и Никонова, на этом мероприятии присутствовали Дмитрий Петрович, лейтенант Денисов, Александр Николаевич Шумов – в недавнем прошлом начальник Соколовской полиции – и Мишка.

Майор был краток. Похвалив паренька, он сказал:

– Первая разведка показала полную беспомощность разведгруппы. Во-первых, подойдя к городу, люди были уставшими, ни на что не годными бойцами. Подобные переходы отнимают много сил и времени. Поэтому необходимо искать в городе временное жилье и помощников-информаторов. Во-вторых, для проведения диверсий, и прежде всего на железной дороге, нужна взрывчатка, много взрывчатки и конечно же взрыватели.

– Почему на железной дороге? – не утерпел с вопросом Александр Николаевич.

– Потому что там можно нанести фашистам наибольший урон. Ясно? И прошу больше меня не перебивать. В-третьих, зима не за горами. А у нас – и у солдат, и у гражданских – зимней одежды кот наплакал. В-четвертых, на муке и на мясе прожить, конечно, можно, но надо думать, как и за счет чего пополнять съестные припасы. Да и боеприпасов тоже надолго не хватит, – добавил он в конце. – С чего начнем? – оглядел он собравшихся.

– Можно выйти к дороге и подкараулить какую-нибудь груженую машину, – предложил Никонов.

– Согласен. Но вдруг там окажется навоз или дрова для какой-нибудь сельской управы? Нет! На такое дело надо идти наверняка, зная, что везет машина, – рассудил Дмитрий Петрович. – Неплохо бы, конечно, наведаться на остров. Если его фашисты не нашли, то можно часть населения Стекольного одеть в зимнее, да и коровки нам не помешают. Молоко, масло – всё радость детворе…

– Вот только кормить их чем? – возразил Александр Николаевич. – Нужно сено, на четырех коров его пойдет немало, да еще козы, аж семь…

– Было бы кого кормить, а сено найдем. Я даже знаю где, – подал голос Мишка, обратив на себя внимание. – Под селом Родинки стоят стога. Наши мальчишки, когда лыжи тащили, видели, говорят, много…

– Это хорошо, – согласился председатель, – только идти далековато: почти трое суток туда, а обратно со скотиной и того больше. Но попробовать нужно. Вот ты, Александр Николаевич, этим и займешься. Что же касается взрывчатки и боеприпасов, то нужно искать в городе. Там склады. Что на них – надо выяснить. Подготовиться и сделать налет. Другого выхода нет.

Майор Кравцов посмотрел на Мишку и сказал:

– Да, Михаил, не хотел тебя трогать недельку-две, но обстановка требует… Придется снова идти в город. До города тебя будут сопровождать Никонов с ребятами и обратно дождутся… А ты уж там постарайся!

Мишка кивнул, соглашаясь.

– Только к нашему выходу вы халаты пошейте, а то и штаны… Снег белый… Далеко человека видно!

– Сделаем. Завтра будут готовы, – заверил майор Кравцов. – Ты иди, Михаил, поспи, в дорогу сил набираться надо. А мы тут еще потолкуем.