Текст книги "Киселевы: три брата, две сестры. Век ХIХ-й"

Виктор Владимирович Королев
Киселёвы: три брата, две сестры
Век XIX-й
Исторический роман

Кристалл, ожививший историю

В наше время в свет выходит немало литературных произведений, посвященных тому или иному историческому периоду. Беда только в том, что такие романы часто изобилуют необоснованными вымыслами авторов, желающими придать максимальную эффектность своим трудам.

Вот как по этому поводу ответил недавно в своем интервью издательству «Союз писателей» Виктор Королев: «В течение пятидесяти лет я занимался журналистской деятельностью, а это постоянная работа с информацией. Потому, наверное, мне интересно с разных сторон сравнивать, насколько истинны найденные факты, не искажают ли они действительность».

Роман В. Королева «Киселёвы: три брата, две сестры. Век XIX-й» поражает читателя сочетанием удивительной легкости изложения и в то же время насыщенной плотностью повествования. Читая книгу, мы узнаем много нового – или вспоминаем давно забытое старое – о том, что когда-то «проходили» в школе. Автор пишет настолько увлекательно, ярко, что теперь уже эти знания надолго останутся с нами. Так бывает на лекции талантливого преподавателя – сухая наука превращается в удивительное действо. Автор то погружается в глубины истории, то выныривает в наши дни, легко, иногда с долей иронии, проводя аналогии между словами и поступками людей разных эпох. Герои его романа становятся живыми, им сочувствуешь, за них переживаешь…

«Ты какой-то новый жанр открыл: как многогранный кристалл, в котором – смотря как к свету повернешь – и правда, и апокрифы так тесно переплетены, так намешаны, что и не знаешь, верить тебе или нет! А читается взахлеб. Книжица твоя – моя бессонная ночка… Какой ты молодец, однако – все персонажи ожили, заговорили во весь диапазон – от рая до преисподней, окликнули то ли в былом, то ли в будущем…» (Владимир Плюхин, главный редактор журнала «Сибирские веды»).

Разностороннее образование автора позволяет ему использовать весь накопленный опыт и знания в нелегком литературном труде, ведь только обширный жизненный опыт вкупе с полученными знаниями формируют базу для создания действительно значимого художественного произведения.

Коротко о биографии автора. Виктор Королев родился в 1949 г. в г. Кемерово. Окончил Уральский госуниверситет, Новосибирскую высшую партшколу, Академию общественных наук при ЦК КПСС, Московскую школу экономики. Кандидат исторических наук. Работал в городских газетах Дальнего Востока и Западной Сибири, в столичных журналах, государственных и коммерческих структурах. Автор более 10 книг. Как соавтор, составитель и редактор участвовал в издании около 20 книг. Член Союза писателей России и Союза журналистов РФ. Лауреат различных литературных конкурсов, дипломант премии Минобороны РФ в области культуры и искусства (номинация «Литературное творчество») и др. Академик Международной академии информатизации. Живёт в Екатеринбурге.

В том же интервью издательству на вопрос, какова цель его жизни, писатель ответил так: «Хочу увидеть, как прекрасен этот мир будет завтра – без войн, озлобленности, повальной коррупции и обмана. Увидеть, что люди вновь потянулись к искусству, что не закрываются массово библиотеки, а за хорошими книгами стоят очереди. Что культура больше не финансируется по остаточному принципу, а государство понимает, что инвестиции в неё – это самые выгодные вложения».

Новый роман писателя переносит нас в кипучую эпоху правления императора Александра I, а затем и Николая I, в девятнадцатый век, полный исторических событий, в центре которых оказались три брата и две сестры знаменитого рода Киселёвых. Автор знакомит с реалиями тех времен, и мы вместе с героями переживаем многочисленные дворцовые коллизии, ужасы войны с Наполеоном, государственные реформы. Повествование обширно, многогранно – тут и заговоры, и любовные истории, и дуэли, и дворянский быт тех давних времен…

Немало страниц посвящено нашему великому поэту Александру Пушкину, который был знаком со всеми тремя братьями Киселёвыми. Мы встречаем на страницах романа композиторов и поэтов, царедворцев и военачальников. Все эти известные люди так или иначе соприкасались с Киселёвыми, иногда их жизненные пути были настолько тесно и неожиданно переплетены, что удивляешься, как автор смог создать такое сложное историческое полотно. Впору историю России изучать по этому художественному произведению!

Сам Виктор Королев рассуждает об этом так: «Пикуль говорил, что изучать по художественным произведениям историю нельзя – но я ни одного факта там не извратил, не приврал… Старался, чтобы было интересно – тем более что про них, пятерых Киселёвых, мало кто знает. А они достойны, они очень много сделали для России…» Читаешь книгу, и возникает как раз это ощущение – предельной искренности автора, чувствуешь его желание вернуть память о достойных сынах Отечества.

Наверное, многие из нас в глубине душе задают себе вопрос: «А зачем писать снова и снова о таких далеких от нас днях?» Автор отвечает на него, опять же цитируя Валентина Пикуля: «Нельзя быть патриотом сегодняшнего дня, не опираясь при этом на богатейшее наследие наших предков. Знание прошлого Отечества делает человека богаче духом, тверже характером и умнее разумом. Культура народа всегда зависима от того, насколько народ ценит и знает свое прошлое».

Сложно что-то к этому добавить. В наше непростое время требуется предельно честное осознание истории России, много раз переписанной в угоду политическим веяниям. Как тут не вспомнить и полные горечи слова В. Королева об убийстве генерала Милорадовича: «Подлый убийца губернатора Санкт-Петербурга считается у нас почему-то героем, а ему перед казнью декабристы даже руки не подали».

Историям, описанным в романе, веришь. Его героям симпатизируешь и сострадаешь, их запоминаешь… «Не знаю, как найти слова, достойные твоей книги о Киселёвых… Она перевернула всё в душе. Это просится на экран, прямо представляется большое кино, неужели никто не увидел?! Главное, конечно, чтобы взялся режиссёр, не менее талантливый, чем автор. По силе и пронзительности – у меня давно такого не было. Твои Киселёвы – мои герои!» (Нина Соколова, инженер-конструктор).

Ну что ж, всё сказанное верно! Возможно, когда-нибудь мы станем свидетелями экранного перевоплощения героев этого романа. А пока прочтите книгу – не пожалеете.

Марина ЗЕЙТЦ,

член Союза писателей России

Часть I
Павел Дмитриевич Киселёв
Старший брат

Дмитрий Киселёв и Прасковья Урусова

Все Киселёвы – столбовые дворяне. Ветви генеалогического древа их раскидисты и толсты, словно у многотысячелетней оливы, что на Крите сегодня растёт. По Готскому альманаху и Общему гербовнику российскому, род Киселёвых насчитывает тринадцать с лишним веков. Знать, реальная это знать была. Но нас интересует лишь кусочек – век девятнадцатый, да и то не полностью. Из всех родовитых Киселёвых речь ниже поведём о трёх единокровных братьях, двух их сёстрах и о тех, кто окружал эту пятёрку, – по годам и дням, по именам и связям, по добрым поступкам и бесчестным деяниям.

Однако начать нам всё равно придётся издалека, с родителей пятерых Киселёвых, с века ХVIII-го.

«В тот год осенняя погода стояла долго на дворе… Снег выпал только в январе». Не дождавшись его, утром в предпраздненство Богоявления, государыня Екатерина долго молилась и наконец, похмелившись наливочкой, приказала трогаться. Вояж предстоял как никогда долгий, к полуострову Таврическому, где её «голубчик Гришаня» уже заждался, строя недолговечные деревни и вечные крепости. Гвардейцы-молодцы, лошадей взяв под уздцы, повели из Царского Села длиннющую кавалькаду. На огромную карету императрицы дивились все. Десять четвёрок в одной упряжке – никогда такого не видано! И сотни, сотни других карет – это тебе не рыбный обоз… На первой же остановке всё население уездного города Луга высыпало встречать государыню-императрицу. Купцы крестились истово, гремя золотыми, в палец, цепями. Бабы кланялись матушке в пояс, мечтательно вздыхая: «Кабы я была царицей…» Мужики – купцам не ровня, чернь и дворня – по-своему тосковали по матушке, крича что-то нечленораздельное и бросая в воздух картузы и шапки. Народ не безмолвствовал, он ликовал искренне, восторженно и тупо…

Сразу после новогоднего праздника, 3 генваря 1787-го – как говорится, в тот же год и в тот же час – молодой московский щёголь Дмитрий Киселёв надумал жениться. Ему шёл уже двадцать шестой год, официально он являлся сыном заместителя (по старому штилю – товарища) генерал-губернатора Первопрестольной. Матери своей он никогда не знал, а отца помнил больше по портретам – строгий старик с огромными седыми бакенбардами словно предупреждал его: «Смотри, сынок, коли хочешь жизнью жуировать, так гляди в оба!»

Двадцать лет как родителя нет. «Спасибо, батюшка, за доброту и ласку, нажуировался всласть, пора и в оба глядеть!» Примерно так думал молодой повеса, летя на тройке по Тверской. Он, единственный и далеко не бедный наследник, по-нынешнему «мажорчик», ехал обручаться.

Девицу присмотрел не сам, но и возражать не стал, когда старый князь Волконский, благоволивший к семейству Киселёвых, познакомил Дмитрия с дочерью губернского прокурора, известного московского театрала Урусова. Получив приглашение «бывать запросто» по вторникам, молодой человек стал самостоятельно посещать дом основателя труппы будущего Большого театра, вёл осторожные и вполне приличные беседы с родителями девушки и её братом.

Сама Прасковья в разговоры не вступала, как и полагалось по канонам того времени, но присутствовала и взгляды красноречивые кидала. Кому надо, тот всё понимал. Приподнявшаяся грудь княжны и ланиты, мгновенным пламенем покрытые, выдавали с головой девицу двадцати лет с небольшим хвостиком: уж как ей замуж невтерпёж.

В тот день князь Урусов по-отечески тепло сказал молодому человеку:

– Сударь, сами видите, что вам здесь рады. Внешностью наружной вы недурны, дочь благоволит вам, небрежности в поведении и одежде не обнаружено. Но надо подождать, пока государыня-императрица не отбудет в Таврический вояж. Когда двор тронется и столица опустеет, вот тогда можно и в Белокаменной серьёзные вопросы решать…

Другой бы спорил, а Дмитрий только рад был. Тем более что все затраты – от свадебной корзинки и колец до подвенечных нарядов и вечернего бала – Урусовы взяли на себя. Впрочем, так было принято: если девица немолода, свадьба делается скромной и за счёт родителей невесты.

Словом, мужчины ударили по рукам, и князь позвал жену и дочь. Им торжественно объявили решение, слуги подали шампанское. Прасковья подошла к будущему мужу для первого поцелуя. Обручение состоялось. Никаких особых слов ни с чьей стороны больше сказано не было.

Сразу после Пасхи по изогнутым московским улицам носились гонцы-курьеры с приглашениями. Каллиграфические буковки, писанные ореховыми чернилами и посыпанные золотой пудрой, извещали:

«Князь Пётр Васильевич Урусов и княгиня Александра Сергеевна, урождённая Салтыкова, покорнейше просят пожаловать на бракосочетание дочери их Прасковьи Петровны с Дмитрием Ивановичем Киселёвым пятнадцатого апреля в восемь часов вечера в Церковь Казанской Иконы Божией Матери, затем в дом Урусовых на Тверской для поздравления новобрачных».

Из почётных гостей был только бывший главнокомандующий Москвы князь Волконский – насквозь больной, он с трудом добрался из своего подмосковного имения, приехал порадоваться на протеже, привёз дорогие подарки. Жениху достался весомый кошелёк с золотыми монетами. Но он больше рад был подарку от родителей невесты – каменному дому на Волхонке.

После церкви, уже на Тверской, Урусов-старший уступил Волконскому своё законное место, посадил рядом с дочерью. Танцевать бывший генерал-губернатор не мог, потому бал начался не с кадрили, а с красочного водевиля – вся труппа театра в нём участвовала. Актёры умело разогревали гостей. Вино и шампанское текло рекой. Веселье продолжалось до полуночи, и во время котильона со сменой дам и кавалеров никто не заметил исчезновения новобрачных.

…Когда поезд императрицы вернулся из Крыма в столицу, в середине июля, статс-дама Прасковья Киселёва сообщила мужу о беременности. Он искренне обрадовался: не знавший матери, плохо помнящий отца, Дмитрий был согласен с княжной, что детей должно быть много. В семье Урусовых также вздохнули с облегчением: «Уложились до возвращения двора Ея Императорского Величества».

Можно сказать, управились до войн: в сентябре 1787-го началась вторая война с Турцией, чуть позже – со Швецией. А в Царском Селе императрица объявила настоящую войну своему сыну, который к тому времени успел со второй женой народить уже пятерых. Павел I и пригласил к себе Дмитрия Ивановича, который до того не испытывал никакого желания служить – ни партикулярно, ни в полку. Но быть офицером при наследнике престола – это лучшее из двух зол, так что в начале следующего года молодой муж засобирался в Гатчину. А первенца, который появился на свет 8-го января, Киселёвы решили назвать Павлом в честь будущего императора.

Прасковья Киселёва и старший сын Павел

Первенец Киселёвых детство провёл в московском доме родителей. Сперва аж семь нянек за ним ходили, потом, как водится, мсье их всех сменил. Понятно, что ребёнок был резов и мил. Папаша его бывал в Белокаменной наездами, раз в полгода, а в Северной столице он стремительно шёл в рост, получая должности и ордена.

Однажды, вскоре после восшествия Павла I на престол, полковник Дмитрий Киселёв находился во дворце, ожидая в адъютантской выхода императора. Среди присутствующих сановников вспыхнул небольшой спор о том, кто теперь весомее в стране. Дмитрий Иванович негромко сказал:

– В России нет более значимого человека, чем тот, с кем разговаривает Его Императорское Величество, и лишь на то время, пока он с ним говорит.

Адъютанты тут же передали сие Павлу, императору афоризм очень понравился, Киселёв мгновенно получил звезду на эполеты и был переведён в Московский полк.

Семья воссоединилась к великой радости Прасковьи Петровны. К тому времени у Киселёвых родились ещё двое детей: второй сын Сергей и дочь Елизавета. Княжна сияла от счастья, а новоиспеченный генерал с казарменной нежностью называл её Парашей и обещал бесконечно заниматься продолжением рода, несмотря на служебные отлучки.

Дом Киселёвых посещали многие известные артисты, художники, литераторы. Частыми гостями здесь были И. И. Дмитриев и Н. М. Карамзин.

Иван Иванович Дмитриев поражал хозяйку дома своим ироничным отношением ко всему, что не касалось поэзии, с удовольствием играл с её старшим сыном, называя при этом Павлушу «сизый голубок». Он писал стихи, дружил с Державиным, другими популярными в то время поэтами, но мягкая скромность и ранимое благородство не позволяли ему оказаться на Парнасе в первом ряду.

Николай Михайлович Кармазин обращался с языком намного смелее своего родственника, и был уже знаменит не только «Бедной Лизой». Он издавал журнал, живо интересовался всем новым, что происходило в мире, и самозабвенно рассказывал о якобинцах и жирондистах, о новой французской конституции и казни парижских монархов.

Людовику ХV было 54 года, когда умерла его фаворитка маркиза Помпадур. Он смотрел из окна на траурную процессию. Шёл дождь, и король произнёс: «Какой неудачный день она выбрала». Ему было грустно: недавно он потерял сына и невестку, на смертном одре находилась и супруга. Спасла от тоски-кручины молодая красотка, которую привели к нему в спальню. Король остался доволен, но когда узнал, что Жанна – обычная проститутка, потребовал срочно выдать её замуж за дворянина. Так она стала графиней Дюбарри. Жене дофина Марии-Антуанетте было всего четырнадцать лет, она люто возненавидела новую фаворитку своего свекра и поклялась, что не скажет Жанне Дюбарри ни слова. На что новоявленная графиня заявила: «Вы, мадам, хоть и младше почти на десять лет, а умрёте всё равно раньше меня!» Так и вышло. Людовик ХVI кончил жизнь на гильотине в январе 1793-го, жена его была казнена в октябре, а Жанна – в декабре. Последние слова её были: «Ещё минуточку, господин палач, всего одну минуту!»

Прасковья Петровна гладила по голове своего старшенького и не всерьёз пеняла Карамзину:

– Вы, любезный Николай Михайлович, такими жуткими историями Павлушу не пугайте, он у нас воспитывается на консервативных канонах, на культе монархической власти. Лучше попотчуйте нас чем-нибудь из российской истории!

Павел ходил у матери в любимчиках. Учителей она ему заказывала лучших в Москве, ежевечерне проверяла уроки. Мальчик делал явные успехи в чистописании и словесности, иностранных языках (французский знал вообще в совершенстве), любил географию и историю, с ранних лет ездил верхом, прекрасно фехтовал. Правда, позднее сам признавался, что «из светского полотёра превратиться в боевого генерала» помогло самообразование. Он много читал – и не английские романы, а капитальные труды французских просветителей и античных авторов, интересовался всеобщей историей, политэкономией и философией, политической и художественной литературой.

Прасковья Петровна тщательно подбирала и друзей для Павла:

– Ты должен всегда помнить, что рождён для великих дел, поэтому и общаться, сынок, тебе необходимо лишь с достойными сверстниками.

В число достойных попали молодой князь Пётр Вяземский и благовоспитанный студент университета Александр Тургенев. Дружбу с ними Павел Киселёв сохранит до конца дней.

В 1799 году император отправит полк отца на Кавказ, где ситуация для России складывалась далеко не блестяще. Дмитрий Иванович пробудет там до марта 1801-го. Сразу после убийства Павла I он подаст в отставку. Займётся, как и обещал, продолжением рода, станет счастливым отцом третьего сына, которого назовут Николаем в честь святого угодника, хранившего генерала в бесконечных стычках с беспокойными горцами.

Через три года высочайшим указом Александра I его превосходительство Д. И. Киселёв (уже не генерал, а по штатскому табелю о рангах – действительный статский советник) будет назначен главноприсутствующим Московской оружейной палатой. Место это тихое, но почётное – как раз для него.

Несмотря на Тильзитский мир и братские объятия с Наполеоном, страна медленно, но верно приближалась к новой войне. И когда она началась, в боевых сводках снова замелькала фамилия Киселёв. Но то был не Дмитрий Иванович, а уже его старший сын.

Восемнадцатилетний кавалергард Павел Киселёв первый раз понюхал пороху в мясорубке под Гейльсбергом, где авангард Багратиона насмерть стоял, защищая прусские редуты от лучших наполеоновских полков. Корнету Киселёву, к счастью, не довелось оказаться в гуще битвы, потому и жив остался.

Пруссия пала, и королевский двор Фридриха Вильгельма III оказался в Петербурге. На время этой спасительной эмиграции молодой красавчик Киселёв был назначен ординарцем при консорт-королеве Луизе, принцессе Мекленбург-Стрелицкой. Он вошёл в придворную среду, как нож в масло. Великолепные манеры и обходительность, знания чужих языков и умение держать свой язык за зубами сразу сделали его «своим человеком» в комнатах прусских монархов. А дружба с напарником, героем Аустерлица Алексеем Орловым, незаконнорожденным сыном графа Ф. Г. Орлова, напомнила ему заветы матери. Павел уже и сам начинал думать, что рождён для великих дел, хотя догадывался, что без протекции наверх не пробиться.

Немало помог ему в этом генерал от инфантерии Михаил Милорадович.

Павел Киселёв и Михаил Милорадович

Во время Бородинского сражения Павел Киселёв, заменив погибших начальников, некоторое время командовал эскадроном. Награждён орденом Святой Анны третьей степени. Сразу после битвы под Москвой был назначен адъютантом генерала Михаила Андреевича Милорадовича.

Поэт и писатель Фёдор Глинка (его романс «Вот мчится тройка почтовая» и прочие произведения будет распевать вся Россия), оставил словесный портрет генерала Милорадовича во время боя:

«Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щёгольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звёзды, на шпаге горит крупный алмаз… Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда ещё в средних летах. Довольно большой сербский нос не портил лица его, продолговато-круглого, весёлого, открытого… Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это означает скупость, в нём могло означать какую-то внутреннюю силу, потому что щедрость его доходила до расточительности. Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти, как в своём домашнем парке; спокойно набивал трубку, дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты…»

Суворов называл его лучшим учеником. Кутузов после Бородино обнял его со словами: «Ты всю Россию, считай, спас!» Двадцать с лишним лет генерал Милорадович провел в боях. Более пятидесяти сражений – больше, чем у Наполеона! Всегда впереди, на коне, в парадном мундире со всеми орденами – и ни разу не ранен. Он был кавалером высших наград России и всех европейских держав – редчайший случай в истории! И такого человека выстрелом в спину убил 14 декабря 1825 года отставной поручик Каховский. Сегодня имя подлого убийцы мы знаем из школьных учебников, а того, кто спас Россию двести лет назад, практически забыли.

По словам самого Киселёва, он с сожалением покинул Кавалергардский полк. Ламентировал матери в письме, успевшей уехать из горящей Москвы:

– Единственно, надеялся я при генерале с блестящей репутацией изучать войну. Но после Бородинской баталии мы занимаемся совсем не боевыми делами: составляем всякие списки да пишем регулярные доклады…

Эти доклады и сыграли, наверное, главную роль в его жизни – спасибо родительскому воспитанию, учителям да друзьям, литературно одарённым. Милорадович был в полном восторге от обстоятельности и точности в письменных изложениях нового адъютанта. И в один из дней, когда в действующую армию прибыл император, он отправил Киселёва с докладом в ставку. Александр I оценил манеры и способности бывшего кавалергарда и… назначил его своим флигель-адъютантом.

Если кто не знает, это – высокое штаб-офицерское звание. Флигель-адъютанты безотлучно находятся при государе-императоре и носят особый мундир с аксельбантами и эполетами. А главный знак принадлежности к свите Его Императорского Величества – царский вензель Е. И. В. на погонах. Это дорогого стоит.

Главная и единственная обязанность флигель-адъютанта – передавать штабные команды на фланги. С этими поручениями придворный адъютант Киселёв справлялся чётко и быстро, Е. И. В. было довольно. Ему и в голову не могло прийти, что император просто узнал в бравом штабс-капитане того, кто вместе с Алексеем Орловым ночью стоял на часах у спальни Луизы Прусской, жены короля Фридриха Вильгельма III.

В ту ночь Алексей вдруг вытянулся во фрунт, когда какой-то высокий незнакомец в чёрной накидке подошёл к дверям. Киселёв автоматически сделал так же. Через час, заслышав тяжелые шаги, оба отвернулись к окну. Павел не стал спрашивать у Орлова, кто это был. И друг смолчал.

То молчание оказалось золотым. Оба потом получат графские титулы, генеральские погоны и высокие должности. Прав был Михаил Милорадович, повторяя своему бывшему адъютанту: «Ни о ком не скажешься – в раю окажешься».

Павел Киселёв эту истину, как и всю службу при государе-императоре, понял правильно. Он успешно выполнит ещё целый ряд важных и пикантных поручений Александра I.