Текст книги "Придурки, или Урок драматического искусства (сборник)"

От автора:

Много лет назад, еще в советские времена, я начал эту пьесу. И остановился, хотя для этого не было, казалось, никаких причин. И это больше всего раздражало. Так и лежала. И вспоминалась лишь в разговорах с театральными деятелями, которые иногда интересовались, нет ли у меня чего-нибудь новенького. Не из того, что уже написано и даже выпущено ВААПом, а совсем новенького. Есть, с готовностью отвечал я. Социальная драма. Взрыв на руднике, два горняка гибнут, приезжает комиссия, ей все врут…

– А может, эти двое не совсем погибли? – слышал в ответ. – Может, они просто в больнице и не могут участвовать в действии?

– Нет, – со вздохом говорил я. – Совсем.

Как правило, этого оказывалось достаточно. Но однажды нашелся директор театра, который спросил:

– А как вся эта история кончается?

Я заверил:

– Правильно.

– А что, это может быть интересно, – сказал он. – Почему бы вам не написать эту пьесу?

Я пообещал. На моем месте так поступил бы каждый. Потому что если драматурга просит об этом театр…

Пьеса написалась. Но к тому времени у директора театра изменились планы, и ему стало не до моего сочинения, к тому же не вполне идеологически стерильного. Я понял, что всесоюзная слава прошла мимо морды, как Азорские острова, и городажа не будет. Городаж – это когда пьеса широко пошла по стране. Но потом пьесу опубликовал альманах «Современная драматургия», а еще через некоторое время я узнал, что ее поставили в шахтерском Донецке и в шахтерском Новокузнецке. Не городаж, но и на том спасибо.

Прошло двадцать пять лет. Я не то чтобы забыл о своем давнем драматургическом опыте, но смирился с тем, что он так и останется мелким фактом моей биографии. Страшная трагедия на шахте «Распадская» побудила меня перечитать пьесу. Честно скажу, я был поражен. Ничего не изменилось. Ничего! Хоть ставь на титуле «2010» вместо «1985».

Действие первое

I

В темноте мелькают огни – лампы на касках горняков. Двое проходчиков, ПЕТУХОВ и ПОЛСТЯНКИН, выносят из забоя к устью штрека что-то громоздкое, металлическое.

ПОЛСТЯНКИН. Полегче, полегче! Ставим! (Отдыхают.) Говорят, покойник всегда тяжелей, чем живой человек. С механизмами, видно, то же.

ПЕТУХОВ. Кранты механизму. Вещественное доказательство.

ПОЛСТЯНКИН. Болтай побольше! (Оглядывается в сторону забоя, прислушивается.)

Со стороны главного ствола появляется бригадир проходчиков ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ, разматывая кабель лампы-переноски. Цепляет лампу за костыль в крепи, кому-то свистит.

ПОЛСТЯНКИН. Куда это, Вовчик?

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Сюда давай, к стенке. Кто с тобой? (Посветил.) А-а, Длинный… беги скажи ребятам, пусть все сюда сносят. (Петухов уходит.) Нашли?

ПОЛСТЯНКИН. Что?

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. «Что»! А то не знаешь!

ПОЛСТЯНКИН. Нет.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. А эти?

ПОЛСТЯНКИН. Да они и не ищут: план забоя, кто где стоял. А была, Вовчик, уверен?

Ярко вспыхивает лампа-переноска, освещая во всех подробностях станок-перфоратор, искореженный чудовищной силой взрыва и грузом обвала.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Была. (Смотрит на перфоратор.) Славкина. Двужилка, красная, вроде телефонного провода. На конце иголки припаяны, на другом выключатель. Козел.

ПОЛСТЯНКИН. Кончай!

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Молчи. Это завтра на поминках мы скажем, какой он был верный друг и незабвенный товарищ. Славка Голубев. Сучонок, белой «Волги» ему не хватало!

ПОЛСТЯНКИН. Кончай ты! Знаешь же!

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Все знаю. Разберемся. Нам теперь во многом разбираться придется! (Смотрит на перфоратор.) И Степаныч, валенок шелудивый! Что бы этой двужилкой – да по морде ему! Мерин! Молчи, Виталька! Завтра скажем, какой он был примерный семьянин и безотказный товарищ. Пень трухлявый! Наплодил четверых, так живи, молись на технику безопасности! (Пауза.) Все. Помянули. Беги, Виталька, в оба гляди. Если они найдут – совсем плохо.

Полстянкин уходит. Разборка завала продолжается. Из забоя появляются ВЕНГЕРОВ, ДРОЗДОВ и пожилой взрывник по прозвищу СТАРИК ЗНОБИШИН.

ДРОЗДОВ. Вот здесь они должны были укрыться. Сорок метров, поворот, вполне безопасно.

СТАРИК ЗНОБИШИН. А ближе и негде. Туточки я как раз свою динамку поставил, сходил пост глянуть, того иду назад – как он жахнет!

ВЕНГЕРОВ (в сторону забоя). Юрий Иванович!

КЛИМОВ. Иду… зацепился тут… (Подходит, вытаскивая тонкий красный провод.)

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (негромко). Длинный, живо! Нож есть?

ПЕТУХОВ. Понял. (Выключает лампу на каске, исчезает в забое.)

Провод в руках Климова обвисает.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (предупредительно). Оборвался. Давайте смотаю.

КЛИМОВ. Не беспокойтесь, мне не трудно.

ВЕНГЕРОВ. Отметьте, Юрий Иванович: взрывник находился здесь. Говорит, проверял пост охранения.

КЛИМОВ. Это входит в обязанности взрывника?

СТАРИК ЗНОБИШИН. А чего ж не помочь ребятам? Пока они станок прибирают. Не сидеть же сложимши руки на животе. (Бригадиру.) Так я говорю?

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Нашу бригаду всегда отличал дух коллективизма и товарищеской взаимопомощи.

КЛИМОВ. Вот как? Очень приятно.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Так про нас в газете писали. И про Славку. Про Голубева. Фантазер. Был. Беспокойный характер…

КЛИМОВ (закончил сматывать провод, неожиданно уколовшись). Черт!.. Иголка… припаяна. Что это такое?

СТАРИК ЗНОБИШИН. Где? А! Узявка это.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (поспешно). Это местное слово. Означает – веревочка, маленькие что-то. Узявка, в общем.

КЛИМОВ. А иголка зачем?

СТАРИК ЗНОБИШИН. Да это – чтоб в случае чего…

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Иголка? (Взял провод.) В самом деле. Я же говорю, Славки это. Голубева. Фантазер был. Вечно у него в карманах проводки всякие. Просто так, наверное. К примеру, если Старик Знобишин начнет задремывать… (Колет взрывника.)

СТАРИК ЗНОБИШИН. Тю на тебя! Сдурел?

ДРОЗДОВ. Бригадир, что за шутки?

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (пряча провод за спину). Извините, на нервной почве. С этой разборкой завала третью смену на-гора не выходим.

ДРОЗДОВ. Немного осталось. Завтра отдохнете.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Хоронить товарищей – это, по-вашему, отдых?

Появляется ШМЕЛЕВ. Ему лет тридцать пять – тридцать семь, как Климову и Дроздову. Щеголеват даже в спецовке. Скромен до наглости.

ШМЕЛЕВ (Венгерову). Владимир Андреевич. (Климову.) Юрий Иванович. (Дроздову.) Анатолий Сергеевич. Взрывать подано.

ДРОЗДОВ (хмуро). Горный инженер Шмелев хочет сказать, что для испытания взрывателей всё готово.

КЛИМОВ. Что всё?

ШМЕЛЕВ (тоном рапорта). Взрыватели отобраны на складе, заложены в мелкие шпуры. Остается нажать кнопку. Это рядом. Прошу!

ВЕНГЕРОВ. Вообще-то все это – функция экспертизы.

ШМЕЛЕВ. Товарищи нам не доверяют?

ДРОЗДОВ. Это я распорядился подготовить испытания. Каждый лишний час простоя…

ВЕНГЕРОВ. Что ж, пойдемте.

КЛИМОВ (бригадиру). Провод – к остальному. (Уходит за Венгеровым и Дроздовым.)

ШМЕЛЕВ. Провод? (Смотрит на «узявку» в руках бригадира.) Раззявы! (Уходит.)

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Ну, Знобишин! «Узявка»! Черт тебя за язык тянул! (Бросает провод к перфоратору и другому оборудованию, извлеченному из завала).

Со стороны главного ствола доносится негромкая серия сбивчивых хлопков-взрывов. За ней – вторая.

СТАРИК ЗНОБИШИН (считает сбои). Отказ… Еще два… И еще… Я же говорил – на взрыватели спишут!..

Убедившись, что чужих нет, к бригадиру подходит Петухов, протягивает разбитый выключатель с обрывком красного провода.)

ПЕТУХОВ. За вагонеткой был.

ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (разбирает осколки пластмассы). Так и есть – замкнуто. Вот и вся экспертиза. (Заворачивает выключатель в платок, прячет в карман.)

Из забоя медленно выходит Полстянкин, молча кладет в световой круг от переноски две размозженные горняцкие каски. Полная тишина. В самой сути ее таятся ритмы траурной музыки…

II

И вот уже похоронный марш звучит во всю силу оркестра.

Многолюдная траурная процессия движется по главной улице города. Из окна гостиницы за ней наблюдают ВЕНГЕРОВ и ЗОЯ. Они только что вошли, оба в плащах.

В номере то пасмурно, то солнечно от быстрого движения низких снеговых облаков. Это трехместный люкс, дорогой, старомодный, с нишей-альковом за тяжелыми задернутыми портьерами, со спальней за дверью с матовыми стеклами. В просторной гостиной повсюду бумаги, канцелярская пишущая машинка на столе.

Музыка за окном, удаляясь, слабеет, потом смолкает.

ЗОЯ. Какая тяжелая в этом году весна!

ВЕНГЕРОВ. Давайте работать. (Снял плащ, помог раздеться Зое.) На чем мы остановились?

ЗОЯ (садится за машинку). «Перечень оборудования, обнаруженного при разборке завала». Здесь зачеркнуто: «Провод двужильный, красный, неизвестного назначения». Это не нужно?

ВЕНГЕРОВ. Предмет неизвестного назначения в акте экспертизы – нонсенс… (Заглянул в спальню.) Странно. Я думал, Юрий Иванович спит. Номер не заперт…

ЗОЯ. Спит? Уже двенадцать.

ВЕНГЕРОВ. Он вернулся с рудника только под утро. (Прошел в прихожую.) Плащ здесь. Даже два. Ничего не понимаю.

ЗОЯ. Может, спустился в буфет?

ВЕНГЕРОВ. Не будем терять времени. (Диктует.) «Таким образом, все материалы расследования неопровержимо доказывают, что взрыв в первом забое рудника «Маяк»…

Зоя печатает.

«…в результате которого погибли горнорабочие Голубев и Степанов…» Поставьте инициалы.

Зоя печатает.

«…явился прямым следствием некондиционности взрывателей Д-35…»

Одна из портьер, закрывавших нишу-альков, неожиданно откидывается.

ПРИЕЗЖИЙ (он полуодет, чем-то ошеломлен). Кто погиб? Какую фамилию вы сейчас назвали?

Зоя испуганно оглядывается.

ВЕНГЕРОВ. Что это значит? Вы кто?

ПРИЕЗЖИЙ. Фамилию! Повторите фамилию!

ВЕНГЕРОВ (сбит с толку). Степанов.

ПРИЕЗЖИЙ. Другую, первую!

ВЕНГЕРОВ. Голубев.

ПРИЕЗЖИЙ. Славка?!

ЗОЯ. Эс А – Станислав.

ПРИЕЗЖИЙ. Когда это произошло? Ну, взрыв!

ВЕНГЕРОВ. В пятницу, в три пятнадцать по местному времени. У вас есть еще вопросы?

ПРИЕЗЖИЙ. Не совпадает… А когда стало известно в городе – всем?

ВЕНГЕРОВ. Полагаю, наутро.

ПРИЕЗЖИЙ. Совпадает!.. Вы верите в необъяснимое?

ВЕНГЕРОВ. Начинаю. Как вы здесь оказались?

ПРИЕЗЖИЙ (думая о своем). Сел в самолет, прилетел.

ВЕНГЕРОВ. И приземлились прямо в этот альков?

ПРИЕЗЖИЙ. В этот что? А, да нет, полночи в холле болтался.

В отдалении вновь возникают звуки траурной музыки.

ПРИЕЗЖИЙ. Значит, это их хоронят… (Спохватившись.) Извините. (Задернул портьеру.)

ВЕНГЕРОВ (подошел к телефону, набрал номер). Дежурная? Зайдите в двадцатый номер… Да, в министерский!..

ПРИЕЗЖИЙ (с полотенцем на шее). Извините. (Проходит в ванную.)

Одновременно в номере появляется ДЕЖУРНАЯ. Ей лет двадцать пять, модно одета, держится независимо.

ВЕНГЕРОВ. Что означает здесь данный товарищ?

ДЕЖУРНАЯ. Умываться пошел. А что?.. Что вы на меня так смотрите? Вселили и живет.

ВЕНГЕРОВ. Вселили – кто?

ДЕЖУРНАЯ. Администратор, кто! Я, что ли? Ваш же товарищ и приказали. Товарищ Климов. Я еще говорю: давайте раскладушку в коридоре пристрою, а он как раскричится!

ЗОЯ. Климов раскричался? Вы ничего не путаете?

ДЕЖУРНАЯ. Ну, не криком – спали же все, ночь. Вежливо, а сам аж позеленел. Мне, говорит, ваша предупредительность – во! (Показала на горло.) Извольте выполнять. А нам что? Нам велено вас слушаться. Этого мы вообще не хотели селить, не комбинатский он и вообще без командировки… Так что теперь?

ВЕНГЕРОВ. Понятия не имею!

Из ванной выходит Приезжий.

ДЕЖУРНАЯ. Гражданин, собирайтесь, выселяем вас.

ПРИЕЗЖИЙ. Между прочим, я заплатил за сутки вперед. Восемь сорок. Показать квитанцию?

ВЕНГЕРОВ. Аргумент! Придется испросить вмешательства высших сил! (Вышел.)

ПРИЕЗЖИЙ. Министерский, значит, номер. То-то, я смотрю, дорого. А он министр?

ЗОЯ. Не совсем.

ПРИЕЗЖИЙ. Но немного все-таки есть?

ЗОЯ. Заместитель начальника главка.

ПРИЕЗЖИЙ (подумав). Придется выметаться. (Собирает вещи.)

ВЕНГЕРОВ (вернулся с полдороги, раздражен, ироничен). Если товарищ Климов изволили отдать это распоряжение, пусть сами и отменяют. (Приезжему.) Можете не спешить.

ПРИЕЗЖИЙ. Извините. (Взял плащ, вышел.)

ВЕНГЕРОВ (Дежурной). У меня к вам огромная просьба: никого сюда не пускать. У нас очень срочная работа.

Дежурная уходит.

ВЕНГЕРОВ (диктует). «Как следует из документов, указанная партия взрывателей Д-35 хранилась в наружном складе рудника при температуре, доходившей до минус сорок восьми градусов Цельсия…»

Зоя печатает.

ДЕЖУРНАЯ (появляется на пороге). К вам человек. Из простых, с трубой. Говорит, к товарищу Климову.

ВЕНГЕРОВ. Ну, раз к самому товарищу Климову!.. Пусть войдет… человек с трубой.

Входит СТАРИК ЗНОБИШИН. Одет парадно, чем-то обеспокоен. В руках сверкающий бас-геликон.

СТАРИК ЗНОБИШИН. Диспетчер передал – потребен срочно.

ВЕНГЕРОВ. Присаживайтесь. Товарищ Климов задерживается. Похороны, как я понимаю, закончились?

СТАРИК ЗНОБИШИН. Ну! Я прям бегом. (Беспокойно прислушивается.) Не палят, а?

ВЕНГЕРОВ. То есть, не взрывают? Работы в первом забое прекращены, пока не будет подписан акт экспертизы.

СТАРИК ЗНОБИШИН. То в первом, ясное дело. На втором не палят. И на третьем. Нигде!

Стук в дверь.

ВЕНГЕРОВ. Кажется, нам сегодня дадут поработать! Войдите!

На пороге появляется ГАНШИН. Ему около сорока, внешне зауряден, с портфелем. Дежурная преграждает ему дорогу.

ДЕЖУРНАЯ. Туда нельзя, гражданин!

ГАНШИН. Мне разрешили войти.

ДЕЖУРНАЯ. А я вам говорю – нельзя!

ГАНШИН. Вы назвали меня гражданином, а сами лишаете простейшего права воспользоваться приглашением. Нелогично, девушка!

ДЕЖУРНАЯ. «Право», «право»! Тоже мне прокурор. Закройте дверь!

ЗОЯ. А это и есть прокурор. Входите, Вячеслав Николаевич.

ДЕЖУРНАЯ. Прокурор?

ГАНШИН. Прокурор.

ДЕЖУРНАЯ. Ой! (Исчезает.)

ГАНШИН. Я хотел бы видеть товарища Климова.

ВЕНГЕРОВ. Я не могу его заменить?

ГАНШИН. Он вам ничего не передавал?

ВЕНГЕРОВ. Нет.

ГАНШИН. Тогда я, если позволите, подожду.

СТАРИК ЗНОБИШИН. За мной будете.

ВЕНГЕРОВ (Зое). Давайте заканчивать. (Диктует.) Повышение температуры взрывателей до плюс восемнадцати градусов в подземном складе рудника…»

Зоя печатает.

ВЕНГЕРОВ. «…вызвало необратимые изменения в составе гремучей смеси… что и явилось конкретной причиной взрыва». Точка.

Короткий стук в дверь. Появляется ШМЕЛЕВ.

ШМЕЛЕВ. Анатолий Сергеевич Дроздов и сопровождающие его лица.

ДРОЗДОВ (входит). Добрый день. (Подозрительно смотрит на Шмелева.)

ВЕНГЕРОВ, Где же сопровождающие его лица?

ШМЕЛЕВ. К вашим услугам. Инженер Шмелев.

ВЕНГЕРОВ. Шмелев… знакомая фамилия.

ДРОЗДОВ. Мой заместитель. Бывший. Приказом министра понижен в должности за похищение из Мурманского порта шведского горного оборудования на семнадцать миллионов рублей золотом.

ВЕНГЕРОВ. А, помню. Того, что было расписано «Печенганикелю». Оборудование, конечно, не вернули?

ДРОЗДОВ. Не успели, навигация кончилась. Но оплатили сразу же, до копейки.

ВЕНГЕРОВ. Значит, вы и есть тот самый Шмелев? Лихо вы ту комбинацию провернули.

СТАРИК ЗНОБИШИН. Обратно не палят! (Дроздову.) Не палят? Или я уже совсем оглохший?

ДРОЗДОВ. С одиннадцати ноль-ноль проходка прекращена во всех забоях. (Передает Венгерову большой коричневый конверт.) Юрий Иванович заказал срочные анализы. Прошу извинить за вторжение.

(Ганшину.) Мне сказали, что вы здесь.

ГАНШИН. Я всегда говорю, куда ухожу.

ДРОЗДОВ. Без четверти одиннадцать диспетчер «Маяка» принял вашу телефонограмму с запрещением использовать взрыватели Д-35.

ГАНЩИН. Это не означало запрещения проходки.

ДРОЗДОВ. Означало. Взрывателями других типов мы давно не пользуемся. Их нет.

ГАНШИН. Как я понял из телефонного звонка эксперта Климова, Д-35 показали при испытаниях большой процент отказов и неустойчивую детонацию. Я счел своим долгом принять меры.

ДРОЗДОВ. Разве акт экспертизы уже подписан?

ВЕНГЕРОВ. Нет. Пока все это – личная инициатива эксперта Климова.

Не замеченный присутствующими, в номере появляется КЛИМОВ. Он в шинели с майорскими погонами, в фуражке с черным околышем. Некоторое время молча стоит в прихожей, неприязненно наблюдая за происходящим, затем начинает медленно раздеваться.

ДРОЗДОВ. Вячеслав Николаевич, действия прокуратуры не могут основываться на личном мнении одного эксперта. Я даю приказ продолжить проходку. (Идет к телефону.)

ГАНШИН. У вас есть мое предписание. Как с ним поступить – ваше дело. Вы уверены, что до того момента, когда акт будет подписан, ничего не случится?

ДРОЗДОВ. Это первый случай с начала проходки!

ГАНШИН. И последний? Тогда звоните. Но если случится… Анатолий Сергеевич, я даю вам честное слово коммуниста, что добьюсь для вас обвинительного приговора по всей строгости закона. И приказ, который вы сейчас хотите отдать, будет отягощающим вину обстоятельством.

ДРОЗДОВ (в трубку). Диспетчерскую «Маяка»!

ЗОЯ (предостерегающе). Анатолий!

ШМЕЛЕВ. Она права.

ДРОЗДОВ. У нас нет времени. Если мы не возобновим проходку, через три часа плавильные цеха останутся без руды. А к вечеру остановится весь комбинат!.. Алло, «Маяк»?..

Зоя решительно нажимает на рычаги аппарата.

КЛИМОВ (входит в гостиную). Добрый день.

ВЕНГЕРОВ. Юрий Иванович, мы все очень рады вас видеть.

КЛИМОВ. Я был на похоронах… (Остановился у машинки, просматривает текст.) Испорчена страница… И эта… (Венгерову.) Вот даже как? Два человека погибли – и никто не виноват?.. (Идет в спальню. С порога, Дроздову.) Знаешь, о чем говорят в городе? О том, кому теперь достанется белая «Волга»!.. (Вышел.)

Пауза.

ВЕНГЕРОВ. Так вы, оказывается, знакомы?

ДРОЗДОВ (неохотно). Мы вместе жили, снимали комнату на Арбате. На троих дешевле. Он учился в «менделеевке», мы со Шмелевым в Горном. (Зое.) Оставь в покое телефон, его никто у тебя не отнимает.

ШМЕЛЕВ. А будущие педагогини в порядке шефства следили, чтобы наша коммуна не заросла грязью. (Показывает на Дроздова и Зою.) И вот к чему это привело!

ВЕНГЕРОВ. В «менделеевке»? Как же он стал военным?

ДРОЗДОВ. После защиты дипломов нас вызвали в военкомат и предложили идти в технические войска. Он согласился. Вернее, сначала отказался, а потом неожиданно согласился.

ВЕНГЕРОВ. Необычная встреча! Теперь мне понятно, почему Юрий Иванович сразу согласился на предложение нашего министерства принять участие в экспертизе.

ДРОЗДОВ. Он знал… что к чему?

ВЕНГЕРОВ. Только город. С обстоятельствами дела я познакомил его уже в самолете. (Зое.) Отступ побольше. Подписи… В чем дело, Зоя Михайловна?

ЗОЯ. Мне не трудно будет перепечатать страницы. Но… не лучше ли сначала согласовать все выводы с ним? (Кивнула на дверь спальни.)

ВЕНГЕРОВ (сухо). Я очень благодарен вам, Зоя Михайловна, что вы согласились нам помочь. Но эти вопросы позвольте уж решать мне.

ЗОЯ. Извините. Диктуйте.

ВЕНГЕРОВ. Подписи: «Председатель комиссии Венгеров…»

Зоя печатает.

ВЕНГЕРОВ. «Технический эксперт, кандидат химических наук Климов».

Входит Климов.

III

Минут через двадцать. Там же. КЛИМОВ в кителе, наброшенном на плечи. Разговор идет в напряженном ритме допроса.

КЛИМОВ (взрывнику). Значит, вы провели отпалку во втором забое и перешли в первый. Что вы делали? По порядку, пожалуйста.

СТАРИК ЗНОБИШИН. Ну, проверил шпуры… зарядил…

КЛИМОВ. Сколько в ту смену было отпалок?

ДРОЗДОВ. Шесть.

СТАРИК ЗНОБИШИН. Сходил пост глянуть… токо иду назад…

КЛИМОВ. Могли горнорабочие Голубев и Степанов зарядить шпуры без вас?

СТАРИК ЗНОБИШИН. А чего ж, ребята опытные были. (Спохватившись.) Но то не положено.

КЛИМОВ. Каким образом горнорабочие Голубев и Степанов могли произвести отпалку без вас и вашей динамки?

СТАРИК ЗНОБИШИН. То не положено.

ГАНШИН. Юрий Иванович, разрешите мне вам помочь? (Подсаживается к столу, достает из портфеля бланк. Взрывнику.) Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля в рамках уголовного дела, возбужденного по факту взрыва на руднике «Маяк». Предупреждаю, что за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний вы можете быть привлечены к ответственности по статьям 181 и 182 Уголовного кодекса. Распишитесь, что получили предупреждение.

Взрывник расписывается.

ГАНШИН (уступая место Климову). Задавайте вопросы.

ШМЕЛЕВ. Какой оригинальный способ вести беседу! Невольно располагает к откровенности!

КЛИМОВ (приносит из спальни моток провода, похожий на тот, что был обнаружен в забое. Взрывнику.) Что это такое?

СТАРИК ЗНОБИШИН. Узявка.

КЛИМОВ. Для чего она предназначена?

СТАРИК ЗНОБИШИН. Меня это не касаемо.

ГАНШИН. Разъясняю, что статьи 181 и 182 предусматривают наказание в виде одного года, а в некоторых случаях до семи лет лишения свободы.

СТАРИК ЗНОБИШИН. А вы, гражданин-товарищ, меня не пугайте. Я таких прокуроров видывал – врагу не пожелаю!

Пауза.

ВЕНГЕРОВ. С какого года вы в этом городе?

СТАРИК ЗНОБИШИН. А вы, Владимир Андреич, меня не признали? Ну, оркестр вы велели сорганизовать в три дня! Вы токо директором комбината стали, и сразу выпало молодежь встречать. Помните?

ВЕНГЕРОВ. Теперь вспомнил.

СТАРИК ЗНОБИШИН. Я и говорю, оркестр был – такой не забудешь. Две балалайки, баян и я на басу! Зато уж когда обелиск открывали, энтот (кивнул на окно), «Первым», тогда уж чин-чинарем, сорок штук медного инструмента! Как ахнули! «Комсомольцы, беспокойные сердца»! Ух!

КЛИМОВ. Вы сейчас через площадь пойдете, мимо обелиска?

СТАРИК ЗНОБИШИН. Ну! Трубу надо в клуб занесть да на поминки.

КЛИМОВ. Можете быть свободны.

СТАРИК ЗНОБИШИН (Дроздову.) Ваш черед. (Взял трубу, ушел.)

КЛИМОВ (подошел к окну, Венгерову). От подъезда гостиницы до обелиска примерно сто метров. У вас часы с секундной стрелкой? Засекайте время. Вышел…спешит… (Зое.) Что значит эта надпись на обелиске – «Первым»? Первым – кому?

ЗОЯ. Комсомольцам-строителям. Десять тысяч тогда приехало из Москвы.

ВЕНГЕРОВ. Не только.

ЗОЯ. Да, и геологам – первооткрывателям руды на «Маяке».

ВЕНГЕРОВ. К лицу ли учительнице истории такая узость взгляда?

ЗОЯ. Кому же еще?

ВЕНГЕРОВ. Самым первым.

ЗОЯ. Таким, как этот взрывник?

ВЕНГЕРОВ. И таким, как ваш покорный слуга.

Пауза. Климов, не открываясь, смотрит в окно.

ЗОЯ. Как тебе наш город?

КЛИМОВ. Сейчас скажу… (Венгерову.) Стоп. Поравнялся с обелиском. Сколько прошло?

ВЕНГЕРОВ. Минута десять.

КЛИМОВ. Примерно пять километров в час. По руднику он ходит медленнее. Но даже если быстрей… (Зое.) Поразительный у вас город! Все врут! Проходчики, бригадир проходчиков, взрывник! (Венгерову.) В ту смену до первого забоя он даже дойти не успел, а не то чтобы укладывать взрывчатку!.. Врет начальник строительства, врет горный инженер…

ШМЕЛЕВ. Когда это я успел?

КЛИМОВ (показывает «узявку»). Что это такое?

ШМЕЛЕВ. Понятия не имею.

КЛИМОВ. Достаточно?

ВЕНГЕРОВ. А в самом деле, что это?

КЛИМОВ. Вы действительно не знаете? Даже не догадываетесь? Хорошо, объясню. Это самодельное приспособление, с помощью которого горнорабочие сами, без взрывника, могут производить отпалку. Эту «узявку» я обнаружил в раздевалке рудника. При желании таких «узявок» можно найти немало. Как видите, это почти точная копия провода неизвестного назначения, который вы исключили из описи!.. Поразительное единодушие! Похоже, во всем городе только один человек не врет. Да и тот пожелал остаться неизвестным! (Передает Ганшину конверт.)

ГАНШИН (читая письмо). Два.

КЛИМОВ. Кто еще?

ГАНШИН. Я.

КЛИМОВ. Правильно, прокурор тоже не врет. Но, может быть, потому что молчит?

ГАНШИН. Чтобы прокурор заговорил, ему нужны документально подтвержденные факты. Этого маловато. (Возвращает Климову письмо.)

ВЕНГЕРОВ. Вам, Юрий Иванович, они тоже не помешали бы.

КЛИМОВ. Я их получу. И немедленно. (Дроздову.) Слушаю.

ДРОЗДОВ. Подтвердите нашему уважаемому прокурору, что речь шла не вообще о взрывателях Д-35, а лишь об одной партии.

КЛИМОВ. Подтверждаю. Но что это меняет? Если оказалась перемороженной одна партия, почему этого не могли произойти с остальными?

ГАНШИН. Предписание остается в силе.

Пауза.

ЗОЯ (вдруг). Послушайте! Что здесь происходит?

КЛИМОВ. Я жду.

ДРОЗДОВ. Ладно, скажу. Произошла ошибка. Взрыватели для испытаний были взяты из списанной партии, пятилетней давности.

ШМЕЛЕВ. Ты с ума сошел! С чего ты это взял?

ДРОЗДОВ. У нас нет уже ни минуты времени!

ВЕНГЕРОВ. У вашей ошибки может быть и другое название.

ДРОЗДОВ. Согласен. Если это ускорит дело, могу добавить, что по моему личному указанию инженер Шмелев инсценировал испытания взрывателей.

ШМЕЛЕВ. Категорически протестую! Анатолий Сергеевич

решил оговорить себя, а заодно и меня, чтобы получить возможность немедленно возобновить проходку.

ГАНШИН. Инженер Шмелев, вы привлекаетесь к расследованию несчастного случая на руднике «Маяк». Предупреждаю вас…

ШМЕЛЕВ. Я уже слышал эту формулу.

ГАНШИН. У меня сложилось впечатление, что кое-кто склонен расценивать все происходящее не слишком серьезно. Смею заверить всех присутствующих, что для прокуратуры этого города две смерти в мирное время – это очень серьезно. Более чем серьезно!

Стук в дверь.

ДЕЖУРНАЯ. К вам пришли.

Входит СОФЬЯ ИВАНОВНА. Ее поддерживают под руки СТЕПАНОВ-МЛАДШИЙ и ВЕРА Голубева.

СОФЬЯ ИВАНОВНА. Здравствуйте, люди добрые. (Венгерову.) С приездом, Владимир Андреич. На поминки вас просим, не откажите. Вы для нас много сделали, квартиру дали, когда все, почитай, в бараках жили. Степанов мой, царство ему небесное, всегда говорил: чего бы про Венгерова ни мололи, а он город построил. А это сын мой, студент, вон какой вымахал! (Дроздову.) И вас просим, Анатолий Сергеич. (Шмелеву.) И тебя, Гена, ждем. Мы с Верой вместе устраиваем, у нас. У нее-то гостиного типа, смех и грех: два гостя за стол, а третьего хоть на толчок сади!.. И вас, Зоя Михайловна, просим. Недаром вы моего балбеса учили, студент теперь, горным инженером будет. Так Степаныч и не повидал его студентом. А радый был, такой радый!

СТЕПАНОВ-МЛАДШИЙ. Да ладно тебе, мать! Студент не студент! Пошли, гости ждут.

СОФЬЯ ИВАНОВНА. Идем, сын, идем. (Ганшину.) И вас просим, помянем наших кормильцев.

ВЕРА. Софья Ивановна, это же прокурор.

СОФЬЯ ИВАНОВНА. И прокурор человек, Веруня. Не от бандита же твой Славка пал и Степаныч мой, хрен старый. (Климову.) И вас, военный товарищ, просим. И то, не от пули и бомбы наши погибли. А это мой старший, студент, на первом курсе в Москве учится, вон какой вымахал нескладеха! Так уважьте нас, добрые люди. Горе у нас, такое горе!..

Вера и Степанов-младший уводят Софью Ивановну.

Пауза.

ГАНШИН (Шмелеву). Распишитесь, что получили предупреждение.

Шмелев ставит подпись.

ГАНЩИН. Юрий Иванович, пожалуйста.

КЛИМОВ (помедлив). Как отбирались взрыватели для испытаний?

ШМЕЛЕВ (тоном рапорта). Заряды для испытаний взрывателей были отобраны в полном соответствии с инструкцией по проведению испытаний взрывателей.

КЛИМОВ (Ганшину). Спасибо за помощь, но это место не для меня.

(Дроздову.) Сейчас поедем. Машина внизу?

ДРОЗДОВ. Поедем? Куда?

КЛИМОВ. На рудник. Повторим испытания. (Ганшину.) О результатах я вам сразу же сообщу. (Направляется в спальню. Заметил коричневый конверт с анализами. Задержался, просматривает.)

ШМЕЛЕВ. Я пока могу быть свободен?

ГАНШИН. Один вопрос. Давал ли вам начальник строительства какие-либо указания по подготовке испытаний взрывателей и какие именно?

ДРОЗДОВ. Нет, не давал! Я сам все подготовил. Не вступая со Шмелевым в преступный сговор. Так это, кажется, называется?

ГАНШИН. Вас я пока не допрашиваю. Свидетель Шмелев?

ШМЕЛЕВ. Не давал.

ГАНШИН. Подпишите свои показания.

ШМЕЛЕВ. Пожалуйста! (Расписывается.)

ДРОЗДОВ (помогая Зое одеться). Извинись за меня. Если успею, приеду. Я тебя подвезу.

ВЕНГЕРОВ. И меня, пожалуй.

ДРОЗДОВ. Вы решили пойти на поминки?

ВЕНГЕРОВ. Представьте себе, решил. (Одевается.)

Входит ПРИЕЗЖИЙ. Снимает плащ.

ДРОЗДОВ. Вы к кому?

ПРИЕЗЖИЙ. К себе. Я тут живу. (Венгерову.) Или уже нет?

ВЕНГЕРОВ. Я понимаю, Юрий Иванович, не очень демократично заставлять человека ночевать в коридоре на раскладушке. Но вряд ли наша работа рассчитана на огласку.

КЛИМОВ (резко). Разве участием Зои Михайловны это правило не отменено? Или вы взяли с нею подписку, что она не будет делиться услышанным с мужем? (Бросил конверт с анализами на стол, прошел в спальню.)

ВЕНГЕРОВ (Приезжему). Вам повезло. Живите.

ПРИЕЗЖИЙ. Извините. (Скрылся в алькове.)

Из спальни выходит Климов, надевает шинель.

КЛИМОВ. Владимир Андреевич, чем вызван этот порядок – остановка работ в забое до подписания акта?

ВЕНГЕРОВ. Предполагается, что по ходу экспертизы может понадобиться дополнительный осмотр места происшествия.

КЛИМОВ. Я осмотрю забой еще раз. Если с взрывателями все в порядке, можем мы разрешить проходку?

ВЕНГЕРОВ. На вашу ответственность. Что ж, едем?

ГАНШИН. Я задержу Юрия Ивановича всего на одну минуту.

Венгеров, Зоя, Дроздов и Шмелев уходят.

ГАНШИН. Покажите еще раз письмо. Когда вы его получили?

КЛИМОВ. Я обнаружил его в кармане шинели сегодня утром. Положили, вероятно, в раздевалке на руднике. Я сразу позвонил вам, у меня уже были догадки, что нам морочат голову.

ГАНШИН (читает). «Прикиньте, с какой скоростью должен бегать взрывник, чтобы провести все отпалки, и вам станет ясно, что проходчики сами укладывали взрывчатку и производили отпалки, чтобы не тратить время на ожидание взрывника. Вопиющие нарушения техники безопасности самими погибшими – это и есть причина взрыва. А насчет взрывателей или что еще вам будут подсовывать – все это липа…» Подтверждается?

КЛИМОВ. Да. (Показал на коричневый конверт.) Вот еще одно доказательство. По анализам – типичное старение. Совершенно ясно, что взрыватели взяли из списанной партии.

ГАНШИН. Значит, Шмелев соврал?

КЛИМОВ. И глазом не моргнул. А ведь мы были очень дружны.

ГАНШИН. То, что он соврал вам, это, конечно, нехорошо. А вот что он соврал мне – это с его стороны не слишком благоразумно. Я бы даже сказал – опасно! (Прячет подписанный Шмелевым протокол в портфель.) Вам нужен автор письма?

КЛИМОВ. Он хорошо информирован. Но… Имеем ли мы право его искать?

ГАНШИН. Имеем.

КЛИМОВ. Нет. Верните письмо. Я не верю, что правду можно доказать лишь с помощью Уголовного кодекса.

ГАНШИН. Мне нравится ваша убежденность. (Возвращает конверт.) Передумаете – можете рассчитывать на мою помощь. А пока – один совет. Разрешив проходку, вы окажете хорошую услугу комбинату и городу и плохую – себе. Если вы действительно хотите разобраться в причинах взрыва.

КЛИМОВ. В причинах я уже разобрался. Мне нужны доказательства.

ГАНШИН. Я об этом и говорю. Вам будет легче получить их, пока забои простаивают. Как только вы разрешите проходку… Боюсь, после этого вряд ли вы услышите такие признания, как сегодня. Даже от друзей.

КЛИМОВ. Таких признаний я и не хочу слышать. Особенно от друзей.

ГАНШИН. Буду рад поздравить вас с успешным завершением дела. Пока же могу сказать, что мне очень интересно познакомиться с вами. (Представляясь.) Советник юстиции Ганшин.

КЛИМОВ. Инженер-майор Климов.

Обмениваются рукопожатием.

КЛИМОВ (задерживая руку прокурора). Почему все врут?

ГАНШИН. Все? Это сложный вопрос.

КЛИМОВ. Проходчики, бригадир, взрывник?

ГАНШИН. Это одна часть вопроса.