Текст книги "Таинство детства. Беседы известного духовника с родителями"

Рождение ребенка – Богоявление

О. В. Ребенка, который выношен и рождается в Духе, встречают в семье верующей, христианской не просто как сына человеческого, а как сына Божьего. Поэтому рождение ребенка может стать Богоявлением. Он предстанет перед нами в такой чистоте, в такой первичности! Это обновит и мать, и отца, и всех в семье.

Это непостижимое таинство, которое я не познал, будучи монахом, но с которым соприкоснулся через общение с семьями многодетных верующих. Однажды я спросил: «А сколько же их будет у вас?»

Родители ответили: «Это не планируется, это по Божьему вдохновению».

И дали такой образ: дом на одной стене не стоит, на двух – тоже нет, и на трех – нет. А на четырех стоит прочно.

«Ну, а если, – говорят, – пятый, шестой, то это уже Божье вдохновение!»

Как встретить ребенка, чтобы он был только сыном человеческим? Закормить, заласкать, как домашнее животное, приручить только к себе – и все. Этого довольно. Так мы сможем отлучить его от Бога. А встретить как сына Божьего – это значит воспитывать его духовно, чтобы он был церковным человеком.

Вот семья одного нашего брата А. Для нас она пример того, как родители стремятся воспитывать детей как чад Божиих. Родители сами служат Церкви, считая это самым важным делом своей жизни. И своих детей они стараются с самых первых дней их зарождения, еще в утробе матери также приобщать к разным сторонам церковной жизни.

Не надо их опыт идеализировать – как и у всех церковных семей, у них много проблем, и началось у них все достаточно трудно: первый их ребенок родился еще как сын человеческий. И хотя он сам пытается теперь воцерковиться, многое ему мешает – и в общении с другими детьми в семье, и со сверстниками в храме. Потому что у него накоплен нехороший опыт.

И. Г. Получается, что дети несут на себе грехи родителей? И Крещение, Причастие никак не могут это изменить?

О. В. Это все же не механически бывает. Таинства Церкви – Крещение, Евхаристия – разумеется, действуют благодатно, но это не подразумевает, что они действуют автоматически. Ребенок сам должен как-то отвечать на призыв Духа.

Дети и родители – чада Божии

О. В. Мать-христианка видит ребенка не как своего, хотя она его выносила и родила. Как мы можем присвоить в этом мире городскую площадь, реку, облака? Это все общее. Так и мы не принадлежим ни себе, ни матери, ни отцу, ни дедушке, ни бабушке, как бы мы их ни любили. А мудрость жизни Божией заключается в том, чтобы каждого человека увидеть как сына Божьего. Мы к этому призваны, потому что у нас есть единственный Отец.

Все мы читаем молитву «Отче наш». В верующей семье на вечерней молитве могут предстать перед нашим единственным Отцом и прабабушка, и бабушка, и мать, и отец, и старшая сестра, и старший брат, и совсем маленькие дети, и тот, кто еще не может предстать, а только «предлежит» в колыбельке.

Иисус Христос хочет, чтобы принимали дитя во Имя Его. И если мы принимаем дитя во Имя Его, тогда и Он входит вместе с ребенком в жизнь семьи. Тогда это полная жизнь. Тогда в семье есть и Отец абсолютный, Отец единый, есть и отец по крови, через которого имеется возможность путем трудов и усилий обрести Небесного Отца.

Это двойное отцовство обязательно. Мы должны чувствовать связь с теми, кто дает физическую жизнь, и с Тем, Кто дает жизнь духовную. Понятно, что и физическую жизнь дает нам Бог. Но Бог дает нам Духа Святого, а родители не могут быть для нас источником Духа. Поэтому они должны занять свое скромное место в иерархии жизни и себя как бы устранить: и быть родителями, и в то же время как бы исчезнуть.

Когда в родителях пробуждается человеческий инстинкт: «Мой, мой!» – появляется опасность разлучить ребенка с Богом, и это страшно. Да, он и мой, но ведь нельзя на этом остановиться, потому что ребенок – дар Божий, Бог дал его, и он принадлежит Богу. Всю свою жизнь он должен посвятить Богу. Если родители каждого ребенка, родившегося в семье, видят его сыном Божьим, то и жизнь его будет тоже как сына Божьего, а не как сына человеческого, то есть он будет не просто душевным человеком, но и духовным существом. Родители его приведут не к себе, а к Богу.

Есть заповедь о почитании родителей земных. Нельзя Бога почитать Отцом, минуя своих родителей. В наш храм приезжала девушка из Санкт-Петербурга, старая мать которой была некрещеной. Девушку это очень раздражало, поэтому она часто покидала ее, общалась с верующими людьми и считала, что у нее правильная духовная жизнь. Но на исповеди в одном монастыре священник ей строго сказал: «Ты ищешь Отца, полноты жизни и радости. Но у тебя ничего не получится, потому что ты забыла свою мать!»

Цель христианского воспитания

Есть разные уровни понимания цели воспитания. Некоторые родители видят смысл воспитания своих детей в том, чтобы их хорошо накормить, одеть и дать им светское образование. Этого недостаточно. Это горизонталь жизни – природная жизнь. Душа ребенка нуждается в духовной пище и в общении с Богом. И такую пищу нужно непременно давать. Но это возможно в том случае, если сами родители ведут духовную жизнь, постоянно общаются с Богом – и дома, и в церкви.

После своего рождения ребенок какое-то время живет в семейной среде – он не идет сразу в детский сад или в школу. Даже в храм его приносят не сразу по рождении, а лишь по истечении какого-то, пусть малого времени. В этот период должно быть заложено все, что ему нужно будет для жизни.

Двухлетний ребенок сам не придет в церковь. Все зависит от родителей. Если они сами воцерковились, то поняли, что жизнь в семье по крови не самодостаточна и не несет в себе той полноты, которую можно обрести только тогда, когда эта семья по крови входит в большую семью, в Церковь, не растворяясь в ней, как соль в пресной воде. Она остается семьей по крови, но она становится одухотворенной семьей, преображенной.

Сегодня пришли ко мне муж и жена договориться о крещении. Михаилу, их сыну, восемь месяцев. Я всегда стараюсь познакомиться с теми, кто собирается совершить это таинство, и выясняю, верующие ли они люди, церковные ли? И таковых ли они выбрали себе крестных отца и мать? Очень важно знать, могут ли родители духовно воспитывать своих детей, создать домашнюю Церковь. Выясняется, что отец этого ребенка не крещен. Тогда говорю: «А вы понимаете, что хотите сделать, что значит это таинство и почему оно нужно?» Он, конечно, не понимает. Его жена, крещенная в детстве, номинальная христианка, также не понимает. Я сказал, что детское крещение – это акт веры не самого ребенка, а его родителей. Необходимо, чтобы после крещения ребенок жил в атмосфере молитвы и любви и возрастал духовно. Их сын, родившись в крещальной купели, потом не будет иметь возможности общаться с Богом. Родители фактически лишают его будущего. Дать физическую жизнь – это дело природы, а воспитать духовно – это уже дело свободной воли человека и большой труд, труд осмысленный и самый важный.

Нужно поддерживать евхаристический ритм, то есть регулярно причащать ребенка, чтобы ребенок, по слову митрополита Сурожского Антония[9]9
  Митрополит Антоний Сурожский (Андрей Борисович Блум; 1914–2003 гг.) – проповедник, чьи выступления о духовной жизни и православной духовности были опубликованы в многочисленных книгах и статьях на разных языках.


[Закрыть], с младенчества находился в церковной колыбели. При крещении сеется только семя, и нужны садовники – родители и крестные.

Нецерковные родители после крещения ребенка не приносят его к Чаше. И когда через год-полтора вспоминают, что его надо причащать, и приносят его в храм, то духовно одичавший ребенок обычно отказывается принимать Причастие и может устроить такую истерику перед Чашей, как будто ему яд дают. Огорченные родители уносят его из храма непричащенным. И в дальнейшем, бывает, уже боятся приносить его в храм и причащать. А кто виноват? Ребенок стал жертвой их духовной расслабленности.

Если нет духовного воспитания ребенка, то нет у него истинной жизни, она отнимается. Семя вечной жизни, всеваемое при Крещении, нужно оберегать и взращивать, чтобы получить духовный плод.

Анастасия Ивановна Цветаева, когда жила в ссылке, однажды спросила одну неграмотную женщину: «А зачем ты будешь крестить своего ребенка?» Та ответила: «А что, он должен жить как скотина?» «Меня этот ответ потряс», – рассказывала Анастасия Ивановна.

В Израиле говорят: «Если родители не дают религиозного воспитания своему ребенку, они крадут у него будущее». И это действительно так. Не дав духовного воспитания ребенку, мы оставляем его в круговороте этой жизни, у которой есть начало и конец, и конец этот – смерть. Все, что от природной жизни, умирает. Душа не может удовлетвориться ничем материальным, потому что по природе она иная и у нее есть иной запрос, высший. Это то религиозное чувство, о котором Антон Павлович Чехов писал в своих записных книжках. Когда его спросили, чем отличается человек от животного, он пояснил: «Животное ест, пьет, трудится, веселится, размножается. То же делает и человек». Человек же отличается от животного тем, что у него есть высший религиозный запрос. Если человек его не удовлетворяет, он не живет на уровне своего достоинства. Он не может обрести вечной жизни. Жить на уровне своего достоинства значит быть Божиим человеком. Если он просто сын человеческий и еще не поднялся на эту высшую ступеньку, то ему нужно помогать подниматься. Где это делать? Прежде других это должны делать родители и прежде всего в семье. Воспитание заключается не в том, чтобы каждый день читать морали. Можно замучить ребенка, испортить ему всю жизнь, превратить ее в скуку и просто раздавить его своим командованием, давлением. А нужно, как писал митрополит Антоний Сурожский по поводу духовного наставничества, внимательно следить, как Дух Святой действует в жизни человека, и не мешать этому. Родители должны радоваться, если видят, что ребенок находится в благоприятной духовной ситуации – когда он открыт Богу, когда он не закомплексован. Они не должны передавать ему свои неврозы и свои духовные болезни. Ни при каких обстоятельствах нельзя распускаться. Хочется накричать на ребенка – остановись!

Главный принцип воспитания – умаление себя. Общение на расстоянии двух свобод

О. В. Когда мы чему-то учим ребенка, то должны не проявлять власть, возвышаться над ним, а встать как бы (не абсолютно) на его уровень. В английском и немецком языках есть слово understand – «понимать». Буквально это – «встать под», а не «над». А родители часто хотят встать «над» и думают, что чем выше они поднимутся, тем больше будет пользы ребенку, и они ему столько дадут! Хотят набить его, как мешок, какими-то правилами. А в данный момент, может быть, достаточно сделать что-то совсем малое.

У нас всегда бывает ставка на результат, хотим, чтобы результат сразу был виден. А важно, чтобы началось что-то до результата, важно какое-то семечко бросить. Взрослый человек сильнее маленького ребенка. Он, конечно, может заставить его что-то делать силой, сказать: «Я лучше тебя знаю, что тебе надо!» В этот момент не возникает никакого общения. Это – разрыв. Тогда я закрываю тебе ум, закрываю тебе сердце. И ты – марионетка, ты – объект, которым я манипулирую. Этих слов не должно быть в семье, на них должен быть наложен запрет.

Надо видеть в ребенке немощное существо, которое может вместить еще очень мало. Это малый сосуд. В него не вольешь сразу ведро воды. Можно только по капелькам, только гомеопатическими дозами. Хотя, когда я говорю так, это не абсолютно. Потому что ребенок более одарен, чем мы о нем думаем. И в нем еще не растрачено то, что уже потеряли мы.

Истинное общение с ребенком – родителей, священника, воспитателя – начинается тогда, когда более сильный и опытный ставит себя в равное положение с этим маленьким и более слабым существом.

И. Г. То есть умаляется?

О. В. Да, это то, что я хотел сказать: перед ребенком должны умаляться и мать, и священник, и епископ. Умаляться – это не значит сюсюкать с ним. У нас иногда думают: умалиться – это значит папа должен встать на коленки и ползать перед ним, выполняя любой каприз. А речь идет не о физическом действии, а о духовном явлении.

Умалиться значит создать чистое поле свободы, когда ничего еще нет. Бог творит из ничего. Когда есть это поле свободы, там не присутствует моя авторитарность. Это все должно уйти. И тогда Бог может действовать. А как Он будет действовать – это уже тайна. Мы же не можем подсмотреть, как будет действовать Дух Святой! Мы говорим: «Дух дышит, где хочет». Это не значит, что Дух физически двигается, Он просто проявляется, возникает.

Бог так же поступает с нами – Он тоже умаляется. У Бога нет никаких трудностей заставить нас делать то, что мы не хотим делать. Ведь Он призвал все к бытию из небытия, из ничего! Он мог бы заставить человека поступать так, как Ему угодно. Но Он не делает этого. И не может. Это тот знаменитый тезис о «бессилии» Бога: Бог все может, но Он не может заставить любить Себя и вообще заставить нас что-то сделать. Если Он заставит, то Он будет насильником, диктатором. Это не будет моим свободным волеизъявлением, это не будет творением той жизни вечной, где все в свободе и в Духе Святом. Сила Божия – это полнота любви и отказ от власти, безвластие.

Так и власть родителей. Она – любовь. Ребенок способен преображаться только благодаря любви. Чтобы ее иметь, нужно, конечно, трудиться над своей душой. Мы никогда не станем совершенными в этом мире, всегда будем грешниками. Но, несмотря на это, истинный христианин всегда стремится к совершенству. Родители должны начать с себя, начать трудиться над своей душой, чтобы было что дать детям. Пусть дети видят их жизнь и учатся христианской жизни.

Однако часто в сознании многих, даже верующих родителей происходит какое-то смещение относительно понимания силы Божией. Для них сила Божия – это могущество, власть и т. д. И так, в согласии со своим пониманием, они начинают относиться и к ребенку. Поэтому в семье ребенок часто бывает унижен. Он много не умеет, им начинают командовать, управлять. Воспитание же заключается совершенно в другом – в том, чтобы увидеть в нем личность, свободную личность.

Если мать говорит ребенку: «Ты меня не любишь» или ребенок говорит матери: «Ты меня не любишь», то происходит это как раз в тех случаях, когда родители не могли явить детям такую любовь, которая проникла бы в сердце ребенка. Когда солнечный луч касается закрытого цветка, цветок начинает раскрываться. Здесь нет видимого действия, все очень сокровенно.

В общении с ребенком должна быть боязнь насилия, боязнь нарушить его свободу. Как хорошо, когда родители стремятся не ставить себя над ребенком, а быть с ним. Взрослый еще может защититься, а ребенок – нет, он беззащитный. Поэтому должно быть бережное и чуткое отношение к нему, общение на расстоянии двух свобод: его свобода не меньше, чем свобода моя. Эта свобода обитает даже в младенце, который еще не умеет говорить. Он свободное существо. С ним надо очень бережно обращаться.

Ребенок в семье – учитель

О. В. Родители, даже верующие, имеют груз всяких комплексов. Бывают комплексы командования, авторитарности, подчинения, порой осознанные или неосознанные. Ребенок имеет то, что не имеют родители. У ребенка больше возможностей умалиться перед Богом.

И. Г. И у взрослых появляется возможность больше умалиться перед Богом, когда рядом есть дети.

О. В. Это верно. Ребенок своей чистотой призывает родителей стать иными, то есть такими, как дети, но не в буквальном смысле, а обрести тот первичный образ Божий, который подчас в нас тускнеет. Надо чувствовать и понимать, что дети обновляют своих родителей. Родители сами свидетельствовали мне об этом и благодарили детей за то, что те им подарили.

Вопреки мнению родителей, что они учителя, учителем часто оказывается ребенок. Но родителю все равно нравится думать, что если ребенок и учитель, то с маленькой буквы, а сам он – с большой, потому что взрослый.

Те родители, которые правильно воспитывают детей, так же, как и умный педагог, всегда говорят: «Меня учат дети». Это кажется парадоксом, но если подойти к этому духовно и без всяких стереотипов, без каких-либо программ посмотреть на воспитание, то это – творчество Духа Святого, который созидает, творит отношения человека с Богом. И когда ребенок растет, он все равно продолжает быть учителем. Но важно, чтобы он об этом не знал. Это надо скрыть.

Бывает так, что все действия ребенка вызывают раздражение, он мешает. Ребенок не должен мешать! Он – соработник, он – на равных правах. Дело не в количестве прожитых лет. А человек пытается все рассмотреть материально, утилитарно: раз ты маленький – значит, занимай самое последнее место в семье. Но ребенок не должен быть униженным, а должен жить на уровне своего достоинства. Родители ни в коем случае не должны попирать это достоинство своим неразумием.

Марина Гриц (далее – М. Г.). Если ребенок мешает родителям в детстве, то потом и во взрослой жизни у него останется комплекс, что он всем мешает. С человеком происходят странные вещи: с одной стороны – желание спрятаться от всех, с другой – острая потребность заявить о себе, поставить себя в центр внимания.

О. В. Ребенок очень быстро научается делать себя центром и в том случае, когда ему некому послужить. Все внимание сосредоточено на нем. Он получает нравственную и духовную травму. Это часто случается в семьях, где только один ребенок.

Когда в семье несколько детей, то они служат друг другу, вместе изживают те недостатки и комплексы, которые в них есть: эгоизм, сосредоточенность на себе. В многодетной семье ребенок без всякого морализаторства, очень органично может стать духовно здоровым. В большинстве случаев дети из многодетной семьи не испытывают ревности к новорожденным братьям или сестрам, они радуются, что те появились. Есть возможность послужить им в духе Христа, который говорил: Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить (Мк. 10: 45).

Молитва ребенка

О. В. Ребенку свойственно такое молитвенное состояние, которое он не всегда может выразить словами. Он призывает Бога сердцем и хочет что-то Ему сказать, пообщаться с Ним.

Когда мы видим, что опыт молитвы уже начинает проявляться у ребенка, то должны чувствовать и охранять это молитвенное состояние. Именно охранять – мне хочется подчеркнуть это слово. Надо стараться не разрушить его каким-то вторжением, не вносить ничего искусственного, ничего не навязывать ребенку. Для взрослого человека молитвенное состояние ребенка – всегда тайна, и эту тайну можно только наблюдать и внимательно к ней под ходить.

Если ребенок смущается, то надо как-то его вдохновить – или внешним образом, или словом, или как-то иначе. Надо сделать все, чтобы молитва продолжалась, насколько это возможно для ребенка. Нельзя пойти на поводу его чувств или смутить его еще больше, чтобы от нашего вмешательства ему больше не захотелось молиться.

Мать и отец должны дать ребенку понять, что Богу очень приятно и радостно, когда он молится, когда вообще все люди молятся. Это должно постепенно войти в сознание ребенка.

Как призвать ребенка, чтобы он молился в Духе? Я думаю, не путем какой-то догматической беседы, это будет ему недоступно. Дух приходит ко внимающим. Значит, нужно знать Того, к Кому я обращаюсь, и обратить на Него внимание. Ребенку можно сказать: «Ты сейчас разговариваешь со мной. Я слышу тебя. А когда ты говоришь с Богом, Он тоже все слышит, все понимает. Он тебя видит, как и я. А представь, что ты со мной разговариваешь, а я ухожу куда-нибудь, спиной поворачиваюсь. Тебе это понравится? Ты будешь со спиной разговаривать, не видя меня? Разговора не получится. Так и в молитве. Только при этом ты будешь разговаривать не со мной, а с Богом. Я тебя люблю, и Он тебя любит. Как ты мне говоришь, что тебе нужно, так и Ему скажи. Ему тоже хочется тебя послушать. Может быть, тебе хочется сказать Богу то, что ты не можешь сказать мне. Не потому, что ты хочешь что-то утаить или тебе стыдно».

Это важный момент: дети должны учиться ничего не утаивать.

Диалог человека с Богом – это то врожденное, что дано человеку. Бог всегда хочет общаться, Он не может без нас. Ребенок должен почувствовать, что не только ему нужно общаться с Богом, а что и Богу это нужно. Это очень сложный вопрос.

Вечером, когда заканчиваются все дела, чтобы подвигнуть ребенка, можно спросить: «Что ты сейчас будешь делать?»

Тот, кого уже приучили к молитве не периодически, от случая к случаю, а постоянно, уже не может не сказать: «Я буду разговаривать с Богом».

Он может даже не сказать: «молиться».

У Софьи Куломзиной[10]10
  Куломзина Софья Сергеевна (1903–2000 гг.) – православный педагог русского зарубежья, автор книг по религиозному образованию. Эмигрировала из России в 1920 г. Училась в Берлинском университете (1922–1924 гг.). Окончила Колумбийский университет (1927 г.). Сотрудничала с Русским студенческим христианским движением (РСХД) в работе с детьми. Эмигрировала в Америку в 1948 г. Основала Комиссию по православному образованию, которая координировала образовательную деятельность среди православных общин различного этнического происхождения. Преподавала педагогику в Свято-Владимирской семинарии в Америке.


[Закрыть] в одной книге рассказывается, что мальчик встал, открыл окно и сказал: «Спокойной ночи, Боженька!»

И все, этого было достаточно.

Молитва должна быть не просто словами, а выражать то, что есть в сердце человека.

Когда человек приходит на исповедь, ему нужно рассказать о том, что у него на совести, что сейчас беспокоит, не утопая при этом во всех подробностях. Так и в молитве – можно говорить очень много, а толку не будет.

Ребенок сам скажет то, что нужно. Не обязательно он повторится. Сегодня он может пожелать спокойной ночи, а завтра – поблагодарить. Конечно, хорошо, когда ребенок начинает с благодарности, но это не всегда может получаться. С малышей нельзя требовать постоянства (например, каждый день благодарить или каждый день каяться), только если это будет их желание. Но благодарности обязательно надо учить.

Сложная проблема в детской молитве – постоянство. И взрослые нередко выпадают из молитвы. Мне, как духовнику, часто приходится слышать, что «утром не молюсь, только вечером». Или наоборот: «Утром молюсь, а вечером уже падаю, сил нет». Некоторые говорят: «Вот, я не молилась, а все равно какая-то легкость была, и было очень хорошо!» Но это самообман. Потому что потом от того же человека можно услышать, что произошел срыв в отношениях с ближними, возникла пустота. Поэтому взрослый человек должен биться за постоянство в молитве, и ребенка тоже нужно к этому приучать. Хотя многие склонны думать: «Он еще ребенок, и это ему не обязательно». Но как раз вот это обязательно. Нужно внедрение постоянства. Чтобы ребенок не думал, что в какое-то время жизни можно «отдохнуть от Бога» – можно раз помолиться, потом бросить, потом опять помолиться. Бог нужен всегда.

Ребенок в своей молитве может сказать Богу всего несколько слов, самых простых, но именно таких, которые он может сказать сам. Например, поблагодарить Бога за этот день. Можно дать ребенку образ из природы: птички начинают день не с того, что ищут муху или червячка, а начинают петь. Можно предложить ребенку самому это увидеть и услышать: встать с ним рано и послушать это предрассветное пение птиц.

Когда мы в храме совершаем молебен на начало учебного года или когда в храме творится молитва о городе (у нас есть такая молитва), тогда в этих службах участвуют и дети. Они говорят краткие молитвы, но очень конкретные по содержанию. Если ребенку захочется молиться дома про себя, то надо дать ему такую возможность, не пытаясь как-то открыть его молитву.

И. Г. Очень часто дети начинают молиться за свою кошку, за собаку или птичку. Они и взрослых призывают участвовать в такой молитве.

О. В. Любовь Божия распространяется на всю тварь. И если они так заботятся о своих животных, то, конечно, они похожи в этом на Бога. Помните, Бердяев в «Самопознании» говорил, что он не может представить себе Царство Божие без своего кота Мури. Для некоторых это будет еретическим опусом. Но как он воспринял страдания кота! Как страдания человека… Предсмертный крик страдающего животного остался в нем как рана на всю жизнь.

Дети молятся очень искренно, и при этом нет никакого лукавства и любования собой, которые иногда присутствуют в молитве взрослого человека. Взрослый человек может молиться и думать: «Как я хорошо молюсь!» Он может любоваться даже интонациями своего голоса. А ребенку такое совершенно не свойственно.

Некоторые родители повредили детям тем, что преувеличивали значение написанных молитв и старались, чтобы ребенок выучил их наизусть как можно больше. Взрослые должны понимать, что если дети не научены молиться в Духе, то молитва их становится механической. У них очень хорошая память, они могут запомнить много молитв. Но будет ли ребенок сознавать то, что читает? Будет ли его опытом то, что он произносит?

Недавно ко мне обратилась одна женщина 46 лет из Риги. Она первый раз исповедовалась и причащалась. Дома она пыталась молиться по молитвослову. «Но когда, – говорит, – я дохожу до некоторых молитв, то не сознаю, что я такая, как там сказано. Я не чувствую, что я „блудный, грешный и окаянный”[11]11
  Слова молитвы Святому Духу из православного молитвослова.


[Закрыть]. Получается, что я наговариваю на себя».

Это не значит, конечно, что тот, кто написал эти молитвы, написал неправду. Он исходил из своего духовного опыта, из глубины смирения. Но человек, не имеющий еще такого опыта и такого глубокого смирения, не может органично произнести эти слова. Он должен ценить опыт того молитвенника, но сознавать, что это еще не его «одежда» и не его состояние. Поэтому он не может войти в эту глубину и молиться реально этими словами.

Если взрослый почувствовал смущение, то ребенок тем более. Когда мы слышим такие молитвы из уст ребенка, то в этом чувствуется неправда. Он тоже наговаривает на себя. Если заставить его подумать, почему он «блудный, грешный и окаянный», – он ничего не придумает, это неразрешимая для него проблема. Ребенок просто будет отчитывать эти молитвы, как попугайчик, и это не будет соответствовать никакой его духовной реальности.

Если человек молится искренне, сердцем, то молитва не утомляет, а, наоборот, питает его душу. Но ребенок, поскольку он молится искренне и говорит правду, чувствует, что, когда он ее выскажет, больше уже ничего сказать не может. Поэтому всегда важно знать границы молитвы. Иногда это может быть просто вздох. Говорят же иногда: «Воздохнем пред Богом!» Взрослый, который молится неискренне, не доверяет такой краткой молитве, исторгнутой из сердца ребенка. Взрослому кажется, что нужно говорить очень много слов, – вот он и говорит, говорит… А ребенок чувствует границы, потому что он искренен. И это очень важно.

Детская молитва порой кажется очень забавной. В беседе с детьми воскресной школы я спросил девочку из Москвы: «О чем ты вечером разговариваешь с Богом?»

Она сказала: «Я молюсь, чтобы Бог взял мою душу».

Так она трансформировала взрослую молитву из молитвослова «В руки Твои, Господи, предаю дух мой»[12]12
  Слова молитвы «на сон грядущим» из православного молитвослова.


[Закрыть]. Я спрашиваю: «А о чем ты утром молишься?» – «Я прошу, чтобы Бог возвратил мне ее обратно».

Ребенок очень буквален в своем понимании мира, отношений с людьми, с Богом. У него нет символического образа мышления, это ему недоступно, но в этой молитве есть правда, несмотря на немножко комическую форму выражения. Почему девочка так говорит: отдаю, потом – прошу? Это связано с реальным опытом ребенка. Все дети что-то иногда теряют – игрушку, еще что-то. Они хотят, чтобы это возвратилось. Даже если он отдает игрушку какому-то товарищу поиграть, то помнит об этом, а потом просит ее обратно. Так и с этой молитвой, когда «предаю дух свой», – она просит его обратно, чтобы ей иметь его.

Это показывает, какие искренние отношения у ребенка с Богом. Что он чувствует, то и говорит, ничего не придумывает.