Текст книги "Пришла пора прощаться"

16.12.2028

Алёна дала понять, мне надо бы познакомиться с её мамой и отчимом. Она стала уговаривать отправиться в деревню. Именно «уговаривать». Деревенский уклад жизни никогда меня не прельщал, я представил, как буду умирать от скуки, выслушивая разговоры о прекрасном прошлом, и неосознанно сопротивлялся.

– Может, после Нового года навестим родителей?

– Я давно их не видела. И не хочу откладывать на следующий год то, что можно сделать прямо сейчас.

Я предпринял ещё несколько попыток перенести встречу на более поздний срок, но делал это, видимо, вяло и неубедительно. Одним словом, Алёна почти уговорила, ей оставалось услышать моё твёрдое «да».

– Отправимся послезавтра, – сказала она. – У меня свободный день. Нужно только предупредить родителей, – и она позвонила в деревню.

Я прислушался к телефонному разговору. То, что Алёна приедет не одна, а с женихом, она так выразилась, маму, видимо, обрадовало. Они с отцом давно ждали такого события. А я в свою очередь подумал, что от судьбы не уйдёшь, и нет ничего плохого в том, что один день придётся побыть белым и пушистым, чтобы угодить будущей тёще и тестю.

– Косте не терпится с вами познакомиться, – закончила разговор Алёна. А мне сказала: – Деревенская еда тебе понравится! Только натуральное мясо, овощи и фрукты, а не эта «синтетика», выращенная в «чудо-печи».

Камень в мой огород. И я капитулировал. Вкусно поесть – моя слабость!

– Да, – сказал я. – Но только один день.

– Только один день… – Алёна меня передразнила.

17.12.2028

В конце лета 2016 года ***вычеркнуто… подкосил многих в России. И не только в России ***вычеркнуто, но и ***вычеркнуто… Период доминирования ***вычеркнуто… подходил к концу, кризис власти ***вычеркнуто… В Европе шла настоящая война, часть арабов-мигрантов, уцелевших в бойнях ***вычеркнуто… оказалась в России.

Мне тогда было семнадцать лет, я собирался поступать в университет, но не смог… Причина – «безденежье» семьи. На образование требовались деньги. И немалые. Поэтому, отслужив год в армии, решил покинуть отчий дом. И нисколько не пожалел об этом.

Испытывая различные трудности, уже тогда сделал вывод, что Россия – единственная страна, в которой тебя не трахнут без твоего согласия, не расслабляйся. Терпи. И работай. Жди удобного случая… Терпи. И работай…

Насилие – один из способов найти место в аду.

Будучи пацифистом, мои внутренние убеждения не позволяли поднять руку даже на бешеное животное, не говоря о человеке. Хотя, признаться стоит, среди людей встречаются животные, их много, а среди животных – люди. Но в те времена всё ***вычеркнуто… В тот период я ощущал себя русским арабом, который***вычеркнуто…

***вычеркнуто… лишь дважды приезжал в отчий дом. Желание навестить родителей отсутствовало (в семье я был один). Я как бы специально разрывал связь с близкими людьми. Два-три раза в году разговаривал по телефону или скайпу с матерью или отцом. С их слов, у них всё было замечательно, и этой информации хватало. Поэтому я не понимал Алёну, которая так стремилась увидеть родных. И навещала их несколько раз в год, не говоря о постоянных телефонных звонках. Физически она не зависела от отчима и матери, но ментальная пуповина не была перерезана, как у меня.

Она снова позвонила в деревню.

Я упрекнул её за то, что она может надоедать своими бесконечными звонками.

– Чёрствый ты, Костя, – осудила меня Алёна. – Родители – святое! Ведёшь себя неправильно. Мне всегда рады. Как там у тебя, я не знаю. Видимо, всё сложно.

Я отмахнулся от её слов.

– Эгоист! – добавила она.

Но совесть взыграла, я позвонил отцу.

Мы недолго пообщались. Затем он передал трубку матери, я поинтересовался её здоровьем…

всё хорошо…

как я сам?..

неплохо…

я рада…

когда приеду в гости?..

не знаю…

другую девушку нашёл?..

да…

живёте вместе?..

ага…

правильно, хватит вести холостяцкую жизнь…

угу… Костя, звони чаще…

обещаю…

целую…

я тоже…

Вот и всё.

Я понимаю, так не должно происходить. Но ничего с собой поделать не могу. Видимо, я плохой сын, выросший эгоистом – Алёна права. Но меня не перевоспитаешь.

Вспомнилось стихотворение Анны Ахматовой:

 
Но вечно жалок мне
изгнанник,
Как заключённый,
как больной.
Темна твоя дорога,
странник.
Полынью пахнет хлеб
чужой…
 

Снова я жалею себя…

Я подошёл к Алёне, она гладила вещи, готовясь к поездке, сказал, что я дурак, неблагодарная свинья. Ничего не поняв, она легонько оттолкнула меня от себя.

– Не мешай! Обожгу и сама обожгусь.

Я поцеловал Алёну в шею… Она съёжилась:

– Подожди…

– Долго?

– Нетерпеливый… Чуть осталось.

– Ага, очень нетерпеливый, должна привыкнуть, – и перебрался к планшету на журнальном столике, чтобы сделать эту запись.

18.12.2028

Через час мы были на месте; на простом автомобиле и за три часа не управились бы (моя «ласточка» с вертикальным взлётом, модель новая, поэтому не пришлось приземляться вдали от дома, чтобы после добираться на колёсах).

Подворье родителей не выглядело «богатым», обычный крестьянский одноэтажный домик, сад, огород, сарай, хлев.

Первым навстречу вышел отчим, мужчина с крупным телосложением, за ним – мать, хрупкая, ссохшаяся женщина.

Мать обняла дочь, отчим крепко пожал мою руку – я убедился, что хваткой он обладает железной. На вид ему было лет шестьдесят. На лбу глубокие морщины. Густые брови, как у Брежнева.

– Леонид Васильевич, – представился он.

– Константин.

– А жену зовут Екатерина Петровна.

– Не стойте, проходите в дом, – отозвалась она. – Мы вас ждём с самого утра.

В доме было чисто и уютно. Никаких излишеств.

Мы сделали подарки, купленные в гипермаркете. Я прошелся по гостиной, рассматривая фотографии, выставленные на обозрение, – мои родители в доме делали так же, а сейчас, наверное, фотографий стало больше. В основном это были снимки Алёны в детстве, от трёх до пяти лет, – маленькая, худенькая девочка, и совсем не красивая, как показалось. На другой фотографии, стоявшей в стороне ото всех, я увидел школьницу, класс пятый, наверное. Рядом лежала рамка, фотографией вниз (видимо, упала), я поставил её: мама, отчим и дочь вместе – Алёне лет шестнадцать. На ней Алёнка выглядела красавицей, за которой, по-видимому, ухлёстывали многие одноклассники. Такие девочки в школе не оставались не замеченными.

– Прошлое, – сказал Леонид Васильевич у меня за спиной. Я обернулся, он тоже рассматривал фотографии. – Алёна – дочь не моя, ты знаешь, но я считаю её своей родной.

– Она рассказывала про вас, – подтвердил я.

Алёна с Екатериной Петровной надели фартуки.

– Мы на кухне, – пояснила Алёна. – Не скучайте, скоро накроем на стол.

– Обещаю вкуснотищу! – засмеялась Екатерина Петровна. – Пальчики оближите!

– Спасибо! – ответил я.

– Благодарить потом будете.

– Ага, – сказал отчим. – Пошли, Костя, во двор, хозяйство покажу. Есть на что посмотреть.

– Да, пройдитесь, гляньте.

Леонид Васильевич был мелким фермером. Держал корову, трёх поросят, козу, несколько десятков кур, гусей, а ещё разводил нутрий.

– Мясо нутрии – целебное мясо, – сказал он, когда мы остановились возле клеток с этими животными. – Печень этого животного лечебная, мало кто знает. Помогает некоторым аллергикам избавиться от паталогической чувствительности иммунной системы организма. Нутрия – очень чистоплотна, требует постоянно свежей и чистой воды. Ни одна «чудо-печь» не вырастит то, что выращиваю я. Никакого ГМО! Никаких нитратов!

Я согласился. А он продолжил:

– Сейчас спрос упал на натуральное мясо и овощи. Это одна сторона, неприглядная. Зато с другой стороны, цены на натуральные продукты возросли, а это как бы компенсация за тот нелёгкий крестьянский труд.

– Я мало разбираюсь в этом, – ответил я, чтобы поддержать разговор.

– Много не заработаешь, но жена продолжает преподавать в сельской школе и тоже помогает по хозяйству. Жаловаться – грех!

– Вижу, вам не легко…

– Вы где? – послышался голос Екатерины Петровны. – Всё готово! Вас не хватает!..

– Пойдём в дом, женщины, наверное, на стол накрыли.

Нас ждали. Пахло тушёным мясом, чесноком и жареным луком. Леонид Васильевич выудил откуда-то бутылку самогона.

– То, что надо!

– Костя почти не пьёт, – сказала Алёна.

– Грамм сто махну, – не стал я отказываться совсем, чтобы не обидеть хозяев.

На первое были щи, на второе тушёная в сметане нутрия, картофельное пюре, различные соленья и яблочный сок.

– Из магазина нет ничего, – сказала Екатерина Петровна. – И хлеб сама пеку!

– Не то, что в городе, – добавил отец.

Я поблагодарил – действительно, было очень вкусно. И попросил добавки.

– Это по-нашему, Костя, – поддержал Леонид Васильевич. – Мне, мать, тоже подсыпь второго.

– Такой вкуснятины не ел никогда, – признался я, – это было правдой. И посмотрел на Алёну.

– Не переешь, – она улыбалась.

– А ты не жадничай, дочка.

– Папа, я же в шутку, – отчима Алёна называла папой, на это я обратил внимание сразу.

– С гостями так не шутят.

Вскоре меня стала расспрашивать Екатерина Петровна, она тоже выпила самогона, и, видимо, осмелев, решила выпытать правду.

– У тебя с Алёнкой серьёзно?

– Да, Екатерина Петровна.

– Я обязана спросить.

– Понимаю, волнуетесь. Вы не переживайте, Екатерина Петровна. Конечно, у нас всё серьёзно. Разве она сюда меня пригласила, если бы это было не так?

– Она у меня одна, а я мать. Приходится переживать. В девках засиделась.

– Вот и зря. Алёна, как медик, сейчас вам расскажет, что переживать вредно. Верно, Алёна?

– Не утомляй гостя, – влез в разговор отчим. – Вижу, что всё будет хорошо. Дочка наша – взрослая женщина, красавица. Мы, мужики, разбираемся, что да как. Если женщина не даёт своему мужчине повода её обидеть, он никогда не поступит, как свинья. Я правильно говорю, Константин?

– Так и есть. Надёжный тыл – уверенное наступление!

– О! Правильно! За это надо выпить!

Звон рюмок, мы выпили.

– Что ж мне – спросить нельзя? – возмутилась Екатерина Петровна.

Алёна, зная, что я не люблю подобных расспросов, которые могли продолжиться, и разных семейных склок, встала из-за стола, принялась собирать грязную посуду.

– Мам, помоги.

Екатерина Петровна тут же спохватилась:

– Я сама, дочка…

Мы с отчимом вышли во двор, он закурил и повёл меня к какому-то дальнему старенькому сараю, рассказывая, что потекла крыша, весной надо будет починить, а то курочки могут прекратить нестись.

Пришёл сосед. Леонид Васильевич отвлёкся. Я стал бесцельно слоняться по двору, рассматривая нехитрую крестьянскую утварь и домашних животных.

Вскоре Алёна сообщила, что её вызывают в больницу.

– Костя, собираемся… Позвонили с больницы…

Я подумал, как вовремя.

– Что ж за работа такая, – запричитала мать. – Никакого покою.

Отчим оставил соседа, вернулся к нам.

– Помолчи, старая, – рявкнул он. Екатерина Петровна тут же смолкла.

Родители загрузили целый багажник аэромобиля продуктами: мясо птицы, домашний творог, сметана, масло, закрутки, овощи, фрукты…

– Да куда ж столько… Не взлетим, – развёл я руками. Но бесполезно.

– Скоро Новый Год, – сказал Леонид Васильевич.

– Всё съедите, – подтвердила Екатерина Петровна. – Приезжайте чаще!

Мы попрощались.

Подлетая к городу, я сказал Алёне:

– Родители у тебя любящие и работящие. Не то, что я.

– А я рада, Костя, что ты всегда дома, мне так спокойней.

Алёну я высадил во дворе больницы.

Про работу она никогда ничего не рассказывала. Я знал только то, что видел в терапевтическом отделении, когда лежал с воспалением лёгких. Но иногда Алёна возвращалась домой очень уставшая, и я не тревожил её. Даже любовью мы не занимались. Иногда я вспоминал тот период, когда работал на стройке подсобником. Что такое физическая усталость, знал по себе. Поэтому не трогал Алёну по мелочам, давал ей отдохнуть.

Оказавшись дома один, вспомнил про Веру – ни к месту, так сказать. Я заметил, что, попадая в «двушку», постоянно вспоминаю о ней, и в груди странное чувство тяжести возникает. Надо реже бывать здесь. Но не смогу ведь, буду возвращаться.

Написав в блог, позвонил Алёне.

– Когда тебя забрать?

– Приезжай, я освободилась.

22.12.2028

Я сказал Алёне, что возле плохой больницы всегда присутствует морг. Она обиделась. Впервые за всё время нашего знакомства.

– Считаешь меня плохим врачом?

– Нет, система здравоохранения никуда не годится. Ты лишь часть этой системы. Как и я сам, только из другой сферы деятельности.

Она не ответила.

Я сготовил ужин, она отказалась есть. Надула губки.

Тогда я собрался и отправился «На крышу». Один. Алёна даже не попыталась остановить.

А мне этого хотелось. Достаточно было одного слова: «Останься!», и я остался бы дома.

23.12.2028

В клубе встретил Аллу. Мы давно не виделись. У неё ничего не изменилось. Впрочем, как и у меня.

Я заплатил, в туалете она сделала мне минет.

– Ты – сказка, девочка!

– Ага, во мне всегда хороший конец.

Поздно вечером вернулся в «двушку». Алёна была там. У неё имелся запасной ключ.

– Так и знала, придёшь сюда, а не ко мне.

– Извини, – сказал я. Получилось не убедительно.

– Этим не отделаешься.

– Иногда я такой, какой есть. Чего хочешь?.. Скандала?.. Ругаться я не хочу.

– Тебя, дурачок, хочу! Хвааатит быть чёрствым, – она заплакала.

Некоторое время стоял в растерянности. Потом сел рядом. Прижал Алёны к себе. Мы поцеловались…

Я пожалел, что был с Аллой. Но Алёна, показалось, ничего так и не поняла. Как только стал целовать её, ласкать грудь, тут же успокоилась…

Удивительно, но кончил быстро…

С Верой такое не прокатило бы.

Ночевать остались в «двушке».

24.12.2028

Нужно плевать на рамки приличия, но следовать норме морали.

26.12.2028

За всё время существования наша планета неоднократно подвергалась атакам из Космоса. В Мезозойскую эру (а это более 60 миллионов лет назад), когда упал огромный метеорит, царство динозавров просто исчезло.

Если катастрофа случится, то при столкновении с Землёй Апофис уничтожит всё живое в радиусе нескольких тысяч километров. Начнутся пожары, Солнце закроет чёрная пелена пепла, нарушится магнитное поле Земли.

Приведём пример с Москвой. Если он упадёт точно в центре, то кратер будет примерно с Садовое кольцо, а разрушения охватят добрую половину Московской области, а может быть – и всю!

Но даже если астероид упадёт в океан – это не спасёт Землю. От падения образуется воронка глубиной в три и диаметром восемь километров, от которой побегут во все стороны волны цунами. В результате побережье Флориды может попасть под удар двадцатиметровых волн, которые в течение часа будут рушиться на материк. Помимо этого, в атмосферу поднимется много пыли, много воды. И на некоторое время может возникнуть похолодание – примерно то, что считали в программах и называли «ядерной зимой». Там нет никакой радиации, но количество пыли примерно такое же. То есть может возникнуть значительное глобальное похолодание.

Аэромобиль посадил на специальной стоянке, возле больницы. Алёна закончила смену, нужно было её дождаться. Я переключил радио на другой канал.

…Это – удивительная жидкость, получаемая после растворения специальной таблетки (излечивает почти все болезни). Химический состав показывает, что перед нами обычная вода, без всяких примесей. Но её физические свойства просто уникальны. У неё поразительная электропроводность; такое бывает только у морской воды, здесь нет никаких солей. Но самое интересное – эта жидкость не замерзает даже при минус тридцати градусов по Цельсию. То есть её практически невозможно превратить в лёд. Учёные считают, что подобное вещество возможно вскоре будет производиться массово, а себестоимость станет не такой космической. Ведь эта жидкость воздействует на организм человека даже не на молекулярном, а на атомном уровне. Но всё зависит – останемся ли мы на том же уровне развития цивилизации, если столкнёмся с Апофисом…

Радио я выключил. Мир вертится вокруг Апофиса. А ведь существует ещё одна проблема, которую называют ахиллесовой пятой Земли – Йеллоустонский вулкан. Про него как-то позабыли. А каких-то десять лет назад о нём только и шли разговоры.

В аэромобиль села Алёна.

Я спросил:

– А почему бы нам не отправиться в путешествие на Новогодние каникулы?

– Например?

– В Австралию…

– Чего делать в той пустыне?.. Там даже кенгуру не осталось. Вымерли.

– А я всегда мечтал побывать в Австралии. Или Новой Зеландии. Детские мечты. Можно поехать на Байкал, а?

– Можно, Костя. Но я работаю. И отпуск у меня лишь летом. Я устала. Хочу домой.

С Алёной об астероиде мы никогда не разговаривали. Я считал, не нужно попросту тратить слова. А тут взял и спросил:

– Тринадцатое апреля переживём?

– Об этом я не задумывалась. В отличие от тебя, бездельника. Заводи «ласточку», поехали, с ног валюсь. Живи настоящим, дорогой.

Семейные будни убивают всякие взаимопонимания.

28.12.2028

Секс спасает любовь.

Кролики нам позавидовали бы!

Весь день занимались любовью. Ненасытность превратила нас в животных.

Вечером, сбившись со счёта, я думал, откуда столько у меня сил? Я лежал на кровати, Алёна уснула, обняв меня. И тут я решил, что в момент оргазма зло отступает. Это тот короткий промежуток времени, когда возникает совершенно иной уровень сознания и бездействия. Правда, на этом отрезке времени добро тоже не может вершиться, всё останавливается в режиме паузы. Мир как бы замирает вокруг, чтобы потом снова ожить.

Осторожно убрав руку Алёны с себя, чтобы не разбудить, поднялся с кровати, накинул халат; Алёна перевернулась на живот, но не проснулась; некоторое время полюбовался округлостью её ягодиц.

Вышел на лоджию.

Ветер. По небу плыли свинцовые тучи. Шёл дождь. Вдали сверкали молнии. Деревья шумели, как дикие звери; выли бездомные собаки. Зима превратилась то ли в осень, то ли в раннюю весну.

Как же я соскучился по белому снегу!

30.12.2028

Весь день ходил по магазинам, делал покупки. В основном продукты. Алёна работала, больных меньше не стало. Будет работать и завтра, домой придёт поздно вечером. Поэтому я был обязан приобрести не только подарки, но и приготовить завтра на праздничный стол хоть что-нибудь…

Новогодние праздники никогда не были в радость. Даже в юношестве я их не любил. Ну, разве что в раннем детстве, когда родители под ёлкой оставляли сладкие угощения…

31.12.2028

Для протокола: из кухни не выхожу, чищу, режу, жарю, парю, варю, мою посуду…

Звонила Алёна, говорила, ей очень не терпится попробовать мою стряпню…

Я сам пробую, вроде ничего так… Есть можно!

Часть вторая

Ты только никого не подпускай к себе близко. А подпустишь – захочешь удержать. А удержать ничего нельзя…

Эрих Мария Ремарк

01.01.2029

Новый год встретили дома. В полночь выпили вина. Сходили на ближайшую ёлку. Кто-то устроил фейерверк. Все дружно кричали, радовались, как дети. Неожиданно Алёна пожаловалась на головную боль, пришлось вернуться домой, лечь спать.

Проснулись поздно, ближе к обеду. Заняться любовью не удалось: у Алёны начались месячные.

Она была не в духе, тогда я залез в книжный шкаф, выудил первую попавшуюся книгу – это оказался «Дневник» Чака Паланика. «Обычный мир превращается в кошмар…» – прочитал я в аннотации. Стал читать, но книга «не пошла», то ли настроения не было, то ли не самая лучшая книжка у автора. Одним словом, я собрался, сказал Алёне, что наведаюсь в «двушку», к вечеру вернусь.

Она ничего не ответила. Я потоптался в прихожей какое-то время, раздумывая, уходить или не уходить, открыл дверь и вышел.

***

У себя дома нашёл старый фильм-катастрофу: «Разлом Сан-Андреас». Начал смотреть. На экране гибли люди, рушились здания, волны океана поглощали небоскрёбы… Не смог досмотреть… Смерть в картинках – она многим нравится, страх завораживает, но мы понимаем, что это не по-настоящему. Но стоит случиться беде рядом – тут уж глаза не закроешь, вряд ли поможет. Бежать, паниковать?.. А куда бежать, если бежать некуда? Безопасность – это умение испытывать страх и быть осторожным, да, оставаясь сильным и смелым. Однако, к смерти привыкнуть сложно, смерть неразборчива, как последняя шлюха.

03.01.2029

Утром занимаюсь любовью с одной, вечером трахаюсь с другой. Всё это время думаю о третьей…

Она велела закрыть глаза и не двигаться. Подошла ближе, я ощутил жар её тела – он обжигал. Уловил запах синтетической блузки – пахло химией и парфюмом одновременно. Её пальцы вцепились в ткань моей рубашки. Я сказал:

– Мне нравится.

Она затаила дыхание. Провела рукой по щеке. Поцеловала.

– У тебя холодные руки.

– А у тебя щетина. Колешься!

Она ощупала моё лицо, пытаясь как бы запомнить его форму, чтобы после вылепить по памяти. Расстегнула рубашку, покрывая поцелуями грудь, живот, спускаясь ниже, расстегнула ширинку…

Я был уверен, передо мной Вера. Открывать глаза не хотелось. И я бездействовал…

Когда волна дрожи прокатилась по телу, я всё же открыл глаза и увидел Аллу. Она вытиралась салфеткой. Её движения были торопливы, никакого эротизма.

– Предупреждать надо.

– Извини.

– Что это за квартира? Купил?

Любопытство Аллы – не порок.

– Моей подруги.

– Правда?

– Это так

– А знаешь, Костя, ты – сволочь! Мне всё равно, конечно, но… Ты слышишь хоть, о чём я толкую?

– Это тебе, – я протянул деньги. Алла спрятала их в сумочку. – Моя личная жизнь – моя, понятно?

– Не злись, Костя.

– А я не злюсь – предупреждаю. Ага?

– Ладно тебе… Сболтнула лишнего.

– Вот именно.

Я всё прекрасно понимал. Да, привёл проститутку в чужую квартиру. Алёна была в это время на работе, лечила пациентов, а я развлекался.

Проводив Аллу за дверь, залез под душ. Инстинктивно хотел смыть с себя всю грязь, чтобы никаких следов не осталось, – смыть самого себя в канализационный сток.