Текст книги "Крот 3. Сага о криминале"

– Вы говорите, надо позвонить?

– Кому? – не поняла она.

– Вы сказали, что надо кому-то сообщить, что находитесь в больнице.

– В больнице? Нет, не в больнице. Не знаю.

Главврач покинул палату, вошел в кабинет, постоял у телефонного аппарата, прикидывая, кому звонить. Набрал номер.

– Сергей Андреевич? Звонят из больницы. Сегодня случилось первое просветление у больной.

– Она способна поговорить со мной хотя бы по телефону? – спросил Кузьмичев.

– Нет. Уже нет… Но вас вспоминала.

– Кого еще?

– Больше никого.

– Если она пришла в себя, значит, должна была вспомнить еще кого-нибудь.

– Да, она вспомнила.

– Кого?

– Я не могу об этом говорить по телефону.

– К вам подъехать?

– Пока не надо. Я вам сообщу.

– Когда?

– Когда ей снова станет лучше.

– Буду ждать. Спасибо.

Доктор положил трубку, постоял еще какое-то время в раздумье, снова набрал номер. Подождал, когда на том конце снимут трубку.

– Виктор Сергеевич? Больная заговорила.

– Сообщила что-нибудь интересное?

– Да, но это при встрече.

После разговора с Поплавским Сергей впал с какой-то ступор и некоторое время сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Зазвонил сначала городской телефон, потом мобильный, он на них никак не отреагировал и пришел в себя, лишь когда в кабинет тихо, на цыпочках вошел Вован.

– Ты чего, Андреич? – спросил, садясь напротив. – Уснул, что ли? Никто не может до тебя дозвониться.

Кузьма внимательно посмотрел на него, затем встал, зачем-то прикрыл поплотнее дверь, снова сел за стол.

– Враги, – сказал он тихо. – Понимаешь, враги.

– Где? – чуть ли не испуганно спросил Вован.

– Кругом.

– Ты чего, Андреич? Может, тебе домой?

– Нет, – покрутил головой Сергей. – Со мной все в порядке. Просто я никому уже не доверяю.

– А как же быть?

– Не знаю… Не так давно принимал, например, адвоката Лерра и вижу, что врет… Играет на две шарманки, а может, и на три, а схватить за руку не могу. Не к чему придраться.

– Я тоже ему не совсем верю.

Кузьма внимательно посмотрел на давнего друга, погрозил пальцем, предупредил:

– Разговор, Володя, крайне серьезный.

Вован взволнованно кивнул.

– Не подумай, что я чокнулся, – продолжал Сергей, – но некоторые вещи, которые ты сейчас услышишь, будут для тебя неожиданностью.

– Я слушаю.

– День ото дня я все больше теряю способность доверять. И это не от маниакальности. Прежде всего оттого, что есть ряд вопросов, на которые я сам не могу ответить.

– Тебе трудно, я знаю, – кивнул Вован. – Империя о-го-го какая.

– Не в этом дело. Я – один. Или почти один. Есть только пара человек, которым я пока верю. В числе их – ты.

– Пока?

– Пока, Володя.

– Значит, в какой-то момент ты и мне перестанешь доверять?

– Зависит от тебя. У меня была команда, сейчас она распадается.

– Я знаю, кому ты больше всего не веришь.

Сергей с интересом посмотрел на Вована:

– Кому?

– Старкову.

– Почему ты так решил?

– Я ему тоже не верю.

– Почему?

– Не знаю. Но он какой-то двойной. Мне кажется, у него есть еще одна жизнь.

Кузьмичев усмехнулся, с одобрением кивнул:

– Хочешь, чтобы я за ним проследил? – догадался Вован.

– Хочу. Он слишком много стал знать. Подчас больше, чем я.

– Ты его боишься?

– Опасаюсь. Поэтому мне важно знать, кто он и кому еще служит.

– Думаешь, стучит?

– Не думаю. Но я чувствую себя под его колпаком. Вован вытер вспотевшие руки.

– Кому ты еще доверяешь из наших? – спросил Кузьмичев.

– На сто процентов? На сто процентов только Аркашке. И может, Коляну.

– Когда возникает слово «может», лучше не надо. Деликатно объясни Аркаше.

Вован встал.

– Хорошо. Могу идти?

Сергей протянул ему руку:

– Будь осторожен.

Зазвонил мобильный телефон. Сергей поднес его к уху:

– Да.

– Старков! – сказал голос в трубке. – Ты где?

– Пока занят. Что-нибудь срочное?

– Да, срочное. Когда я могу тебя увидеть?

– Через час…

– Где?

– Пообедаем где-нибудь в центре.

– Еду.

Кузьмичев захлопнул крышку телефона, улыбнулся Вовану:

– Легок на помине… Старков.

– Интуиция, – улыбнулся в ответ тот.

Виктор Сергеевич обедал в небольшом ресторане, с удовольствием ел наваристый суп, слушал Оксану, одобрительно кивал головой.

– Интересное знакомство. Теперь давай подумаем, для чего нам может понадобиться этот дикий мальчик.

– Чтобы подобраться к самому Вахтангу? – предположила девушка.

– Отпадает. У твоего мачо звериная интуиция – сразу все поймет. Сначала уложит тебя в постель… причем силой… а потом пустит в расход.

Она засмеялась:

– Хорошая перспектива: после удовольствия – вечный покой.

Виктор Сергеевич вытер салфеткой жирный рот, подмигнул девушке:

– Удовольствие вряд ли ты получишь, а вот второе – гарантировано.

– Значит, пошел мальчик на фиг.

– Нет. Здесь может быть другой вариант… Влюбить в себя пацана, парень он, судя по твоему рассказу, дикий, темпераментный. А дальше можно будет использовать его в наших интересах. Не всегда же тебя пускать на мокрое дело. Правильно я говорю?

Девушка пожала плечами:

– Может быть… Но мне придется с ним спать.

Виктор Сергеевич отодвинул пустую тарелку, пододвинул к себе второе – отбивную котлету. Стал старательно резать ее ножом.

– Не сразу. Надо как следует поиграть. Мужики, особенно кавказцы, не любят, когда женщина ложится сразу.

Оксана через стол дотянулась до его лица, погладила:

– Ревновать не будешь?

– Буду. Но дело подчас важнее эмоций.

Девушка укоризненно цокнула языком:

– Страшный ты человек, Виктор Сергеевич.

– Умный, – рассмеялся тот, налил чуточку вина себе и подруге, поднял фужер. – Ну, чтобы наше не заржавело!

Кузьмичев сидел за компьютером, умиротворенно раскладывал пасьянс, когда в кабинет с удивленным видом заглянула секретарша.

– К вам посетитель, Сергей Андреевич.

– Кто? – недовольно спросил тот.

– Странный какой-то.

– Кто такой, спрашиваю!

– Говорит, вы его знаете… Герман.

Кузьма погасил экран компьютера, кивнул:

– Пусть войдет.

Герман, бледный и напряженный, пересек комнату четким строевым шагом, остановился напротив Сергея. Руки держал по швам.

– Буквально пять минут. Даже меньше.

Хозяин кабинета кивнул.

– Я больше не буду работать на вас. Вот, собственно, все.

Оба молчали, смотрели друг на друга.

– Я могу идти? – отчеканил Герман.

– Нет.

– Я все сказал.

– Но вы не выслушали меня.

– Что бы вы ни сказали, я не изменю своего решения. После гибели Грязновых я не считаю себя профессионалом. Я потерял честь.

– Вы совершили ошибку, – заметил Сергей.

– Какую?

– Не пришли ко мне.

– И что бы я вам сказал? Что мои парни проворонили объект?

– Именно это и надо было сказать, а не разыгрывать спектакль. Я ведь тоже виновен в смерти этих двоих.

– Я имел представление о Грязнове, – сказал Герман. – Был Грязнов-офицер и был Грязнов-бизнесмен. Жизнь загнала его в тупик. Он не смог бы жить после такого позора. Финал все равно был бы таким же.

Кузьмичев подумал, согласно кивнул:

– Наверно, вы правы. Значит, винить и корить себя не в чем! Я хочу сделать предложение. У меня нет команды. Вернее, она есть, но малочисленная и слабая… Вы – один из тех, на кого можно положиться.

Герман усмехнулся, насмешливо взглянул на Сергея:

– Можно откровенно?

– Нужно.

– Я не испытываю к вам никакой симпатии. Ни человеческой, ни профессиональной. Единственное, что меня удерживало возле вас, – совпадение точек ненависти к той нечисти, которая стала господствовать в нашей с вами стране… Однако вы очень изменились за годы нашего сотрудничества. Вы стали почти таким же, как эти Маргеладзе, Сабуры и прочая сволочь. Но я готов поработать еще некоторое время с вами, чтобы выполнить тот минимум программы, которую я себе обозначил.

– Я могу узнать об этой «программе-минимум»?

– Можете… Номер один – Маргеладзе. Номер два – ваш друг Сабур, которого вы пытаетесь выдернуть из тюрьмы.

– Номер три?

Герман помолчал, снова усмехнулся:

– Номер три зависит от вас.

– Звучит более чем откровенно.

– Пусть каждый из нас по-своему понимает долю откровенности. Я сказал то, что сказал.

Кузьмичев помолчал, взвешивая услышанное, развел руками:

– Благодарю за честность.

Под прицелом

Оксана встретилась с Шалвой рядом с рестораном «Прага» на Старом Арбате. Парень, увидев, что его не обманули, схватил с сиденья роскошный букет цветов, выскочил из своей шикарной спортивной тачки, перемахнул через металлический заборчик и чуть было не сбил девушку с ног.

– Салют! – Он смотрел на нее горящими счастливыми глазами.

– Ну и темперамент! – засмеялась она. – Мог бы и зашибить!

– Темперамент есть, зашибить – нет! – Вручил цветы, с ходу предложил: – Айда в ресторан?

– Айда…

Прошагали метров сто вниз по Арбату, завернули в помпезный кавказский ресторан, где их встретил приветливый метрдотель.

Стол был накрыт по высшему уровню. Шалва пытался под столом нащупать руку девушки, она убирала ее, смеялась:

– Сумасшедший… Перестань.

– Да, сумасшедший, – соглашался он. – Сошел от тебя с ума! Давай поженимся?

Оксана еще больше развеселилась.

– Серьезно?

– Я никогда не шучу такими вещами.

– А если я соглашусь? Знаешь, какая я дорогая девушка?

– Это ты мне говоришь?

– Тебе… – Оксана явно издевалась.

– Думаешь, я бедный? Захоти – и я куплю сейчас весь этот кабак вместе с халдеями. Захоти, умоляю!

Она взяла его руку, нежно погладила.

– Успокойся, милый. Я обязательно что-нибудь захочу, только успокойся.

– Боже! – поднял вверх руки Шалва. – Я сейчас умру! – Он налил шампанского девушке, себе. – Тост! За встречу! Которую я ждал всю жизнь и без которой, наверно, умер бы!

– Как вы, кавказцы, красиво умеете говорить! – веселилась Оксана.

– Мы умеем не только красиво говорить, но и совершать поступки! В каждом из нас сидит джигит!

– Но когда-нибудь он все-таки выскочит? И что тогда?

– Тогда буря, вихрь, цунами!

– Ой, как страшно…

– Не страшно – прекрасно!

Чокнулись, пригубили бокалы.

– А твой знаменитый дядя знает о твоих широких жестах?

– Каких жестах? – не понял Шалва.

– Купить кабак, официантов!

– Конечно знает.

– И не ругает?

– Кого не ругает? Меня? Да он без меня как без рук. Точнее, без правой руки! Думаешь, кто делает его дела? Конечно я! Вахтанг только сидит в кабинете, пьет хороший коньяк, общается с красивыми русскими девушками. А все остальное – я!

– У тебя тоже есть русские девушки?

– Специально задаешь такой вопрос?

– Я ревнивая.

– Не было, нет и никогда не будет. Потому что ты самая красивая и самая любимая.

– А ты меня познакомишь со своим дядей?

– Зачем?

– Ты же хочешь, чтобы мы поженились.

– Когда поженимся, тогда и познакомлю. А пока подожди.

Оксана засмеялась, погрозила пальчиком:

– Хитрый… Все вы, кавказцы, хитрые. Сначала наобещаете, а потом в кусты.

– Если я покажу тебя Вахтангу, он сразу захочет трахнуть тебя, – воскликнул Шалва. – А я за это сразу его зарежу!

Лицо Оксаны стало жестким.

– Никогда не смей употреблять при мне таких слов. Понял?

– Трахнуть?

– Я предупредила. Еще раз услышу, только меня и видел.

– Извини. – Парень все-таки поймал ее руку, поцеловал. – Так у нас говорят, что я могу поделать? Извини, больше не буду.

Оксана обиженно молчала, копалась вилкой в тарелке салата. Шалва смотрел на ее аккуратно причесанную головку. Хотел коснуться волос, но не решился и убрал руку.

– Он – редкая сволочь, – произнес вдруг. – Для него нет человека. Для него все скоты. И трах… извини, унизить человека – ему ничего не стоит.

Она подняла на него взгляд.

– Ты так его ненавидишь?

– Ненавижу. Иногда хочется убить, так унижает.

– Ты же его правая рука!

– Конечно правая. Поэтому еще больнее! Ты все делаешь, а он унижает, унижает… Хоть бы раз сказал спасибо.

Она дотронулась до его руки, погладила:

– Бедный мальчик.

Он обиженно отдернул руку.

– Кто – мальчик? Мужчина!

– Извини… Бедный мужчина. Вот теперь ты мне нравишься. Даже обнять хочется.

Шалва отложил вилку.

– Поедем.

– Куда?

– Ко мне. У меня есть квартира. Там обнимешь.

Она снова погрозила пальчиком:

– Хитрый ты, Шалвик… Покормил девушку, разжалобил и думаешь, можно в постель?

У того налились кровью глаза.

– Обижаешь.

– А ты разве меня не обижаешь?

– Я люблю тебя.

– А я тебя пока еще нет.

– Когда полюбишь?

– А куда спешить?

Шалва огляделся, увидел музыканта, раскладывающего ноты на рояле, крикнул:

– Эй, парень! Давай сюда!

Тот не понял, удивленно повернул голову.

– Тебе! Тебе говорят! Сюда!

Музыкант подошел, юноша достал из кармана несколько мятых стодолларовых купюр, сунул ему в ладонь:

– Играй… Мы будем танцевать.

Тот послушно вернулся на место, сел за инструмент, взял аккорды.

Шалва встал из-за стола, подал руку Оксане, вывел ее на середину пустого зала, и они стали танцевать.

Секретарша протиснулась в кабинет Кузьмичева как-то боком и с таким видом, будто только что увидела инопланетян. Ее даже покачивало.

– Что с тобой? – поднял Сергей на нее глаза.

– Сергей Андреевич, там… – Подняла руку, повела ею в сторону приемной. – Там… – не смогла договорить фразу.

Шеф оторвался от компьютера, удивленно уставился на девушку:

– Что?

– Там…

В это время дверь распахнулась, и Сергей увидел входящего Костю в сопровождении крупного бородатого человека.

Теперь уже Кузьмичев лишился дара речи. Смотрел и не мог поверить, что перед ним Костя. Правда, заросший, похудевший, обтрепанный, но живой! Костя, его Костя – живой!

Они бросились друг к другу, сбивая по пути стулья, обнялись, прижались.

– Боже… Костя… – бормотал Сергей. – Ты? Неужели ты?

– Ну конечно я… А кто ж еще?

Секретарша плакала, в кабинет набивались люди, а мужики все не могли отпустить друг друга. Антон держался в сторонке, с интересом и уважением наблюдал за происходящим, теребил бороду.

Костя вдруг вспомнил о нем, отыскал глазами, поманил к себе.

– А вот это… Подойди, не стесняйся… – Взял друга за руку, как маленького пацана, представил Кузьмичеву: – Это мой друг и спаситель… Он нашел меня, выходил, вернул сюда.

Кузьма и Антон крепко пожали друг другу руки, присутствующие зааплодировали.

В это время в кабинет ворвались Вован, Аркадий, Колян. Налетели на «ожившего» Костю, расцеловали, затискали.

– Да вы чего? – смеялся и шутливо отбивался тот. – Пацаны, раздавите! Ну полегче, пацаны!

Сквозь толпу у входа протолкался Старков, тоже обнял «пришельца», расцеловал.

Сергей взял Костю за плечи, развернул к собравшимся.

– Знаете, дорогие мои… вот ради таких моментов стоит жить. Сказать, что мы счастливы видеть нашего дорогого Костю, значит ничего не сказать. Да и нужны ли здесь слова? По вашим лицам, по слезам на них, по дрожи внутри можно понять, кого мы могли потерять и кто вернулся к нам. Значит, есть судьба, есть справедливость, есть Бог, и мы не можем не понимать этого!

Снова были аплодисменты, слезы на глазах, объятия.

…Возвращение Кости отмечали в ресторане на набережной Москвы-реки.

Виновник торжества был уже изрядно пьян, он показывал Кузьмичеву на Антона, говорил ему прямо в лицо, педалируя каждое слово:

– Просьба… Может, главная моя просьба… Это – человек! И ты должен… нет, обязан отнестись к нему так же, как и ко мне, если ты, конечно, меня уважаешь.

Сергей рассмеялся:

– Замечательный вопрос русского человека – ты меня уважаешь?

– Без шуток, ладно? Иначе обижусь… Клянусь, обижусь. Я с этим человеком выкарабкался из смерти.

– Слышал, знаю, согласен… Ты мне об этом уже пятый раз сегодня говоришь.

– Сто раз буду говорить, пока не услышу – да.

– Да, да, да!

– Не шутишь? – Костя смотрел в глаза другу.

– Говорю на полном серьезе. Послушай, а как тебе удалось выпутаться из мешка?

– Хочешь откровенно? – Костя огляделся, чтобы их не подслушивали. – Сейчас я маленько пьян… Вернее, крепко! Поэтому – откровенно! Понятия не имею! По башке шибанули, мешок насунули и в речку… Потом жуткая холодрыга, меня тащит все глубже и глубже. Они ж, суки, еще камень какой-то прицепили. Вот я и стал барахтаться. Думаю, так барахтаются дети, когда при родах выбираются из маминого живота. Вот я и выкарабкался. А тут этот абориген подвалил.

Сергей расчувствованно обнял его, но Костя отстранился.

– Это не все… Может, я бы и не вырвался вовсе, если б не стало обидно. До жути обидно! Я ж в эту телку влюбился… а она, падла, такое выкинула. Глотку перехватило от обиды! Вот так рванул, – Костя взмахнул руками. – А потом зубами стал грызть. Сам не верил, что вырвусь. Клянусь!

– Девочку надо разыскать, – заметил Кузьмичев.

– Можешь не сомневаться. Разыщу. Я ж ее, сучку, до единой морщинки запомнил! Но Антошку прошу не обижать. Он же классный экономист! Кандидат наук! Его, правда, кинули, но профессионал он редкий.

– Профессионалов не кидают, – заметил Кузьмичев.

Костя хмыкнул:

– Еще как кидают. Глянь хотя бы на себя, Кузьма. Чем больше профессионал – тем больше кидают. Поэтому надо объединяться. А Антошка как раз наш человек! В дымину наш! А как Марина? Марина твоя?

– Уже лучше.

– Где она?

– Об этом потом. Не здесь.

Оксана поднялась в лифте на свой этаж, привычно открыла дверь квартиры, сбросила туфельки, вошла в гостиную и очень удивилась, увидев сидящего у телевизора Виктора Сергеевича.

– Привет! – Она на миг замерла, затем повисла на шее мужчины, но тут же тревожно отстранилась. – Что-нибудь случилось?

Он поцеловал ее, провел ладонью по щеке, улыбнулся:

– Ничего особенного, но разговор есть.

Оксана плюхнулась в кресло, поджала под себя ножки, с готовностью уставилась на гостя.

– Как любимый? – спросил он.

– Кавказец? Шалва?

– Он, ненаглядный.

Она засмеялась:

– Горит синим пламенем.

– Свадьба не за горами?

– Не за горами, а здесь, в Москве.

– Не забудь пригласить.

Она снова рассмеялась:

– Да уж постараюсь.

Виктор Сергеевич закурил, выпустил густое облако дыма.

– Объявился твой утопленник.

Оксана не поняла.

– Кто?

– Утопленник. Помнишь, которого вы окунули в реку? В Сибирске.

– Как это… объявился?

– Вынырнул. Видать, плохо упаковали.

Оксана даже присвистнула:

– Ничего себе. И что теперь?

– Вот приехал посоветоваться.

– Даже не представляю, что делать, – призналась девушка.

– Я тоже. Убрать его в ближайшее время уже не удастся. А на тебя он выйти может.

– Как?

– Город вроде бы большой, а места в нем мало. Обязательно столкнетесь. Но даже не это страшно… Страшно, что он, девочка моя, запомнил твою мордашку. А служба безопасности Кузьмы работает качественно.

Оксана еще больше поджала ноги, сцепленные пальцы рук побелели.

– Мне уехать?

– Не отпущу, – покачал головой Виктор Сергеевич. – Во-первых, такими кадрами не разбрасываются. А во-вторых, ты мне далеко не безразлична… – Дотянулся до ее руки, поцеловал. – Тебе срочно надо ложиться на косметическую операцию.

– А может, провернуть через Шалву?

– Что именно?

– Он влюблен и выполнит любую мою команду. Убить – убьет. Утопить – утопит.

Гость подумал, пожевал губами, печально усмехнулся:

– Уже пробовали утопить, хватит. А убить? Нет. Твой Шалва слишком молод и горяч, чтобы выполнять такие задания. Потеряем больше, чем получим.

– Значит, пластика?

– И чем быстрее, тем лучше. Времени у нас нет.

– Но на это уйдет минимум месяц.

– А что делать? Единственный выход в сложившейся ситуации.

Оксана засмеялась:

– Как же переживет разлуку мой возлюбленный?

– А разлуки как таковой не будет. И для него, и для всех ты просто исчезнешь. Испаришься. Умрешь! Вместо тебя появится некая новая девочка. С твоей изумительной фигуркой, но с другим личиком. Родственница! Скажем, двоюродная сестра, для которой я уже придумал имя.

Она подняла на него вопросительный взгляд.

– Наиля… А если коротко – Наи! Красивое татарское имя. Тебе оно идет. – Виктор Сергеевич достал из серванта початую бутылку вина, налил в два фужера. – Здравствуй, Наи, – и нежно поцеловал девушку.

Была ночь. Город за окном медленно затихал, гасил излишне яркие огни, отходил ко сну. Нина и Кузьмичев сидели на кухне квартиры Пантелеевых при неярком свете, пили чай, иногда пригубляли вино.

– Он в палате один?

Нина усмехнулась:

– Естественно.

– Хоть какое-то улучшение наблюдается?

– Его колют какими-то препаратами. Видимо, наркозависимость ослабла.

– Сколько времени он пробудет там?

– Не меньше полугода.

Сергей сделал глоток, с сочувствием посмотрел на женщину:

– Врачи что говорят?

– Врачи, как всегда, настроены оптимистично. Организм молодой, сам себя защитит… – Нина прикурила от зажигалки, сделала несколько затяжек. – Я хочу сделать тебе предложение.

Кузьма слегка напрягся.

– Не пугайся, – усмехнулась женщина, – предложение должно тебя заинтересовать… – Она снова затянулась сигаретой. – Я хочу продать тебе акции «Мандарина».

Он кивнул:

– В общем, я понимал это.

– Ждал или понимал?

– Скорее понимал. И теперь принимаю предложение.

– Спасибо. – Она с укором посмотрела на собеседника. – Ты не хочешь спросить, почему я так поступаю?

– И это я тоже понимаю.

Нина невесело засмеялась:

– Какой ты все-таки понятливый. Даже скучно. Все понимаешь, кроме одного.

– Чего именно?

Она подумала, отмахнулась:

– Теперь это уже неважно. Да, я целиком отдам себя, свою жизнь сыну. Он вылечится, и мы уедем отсюда. Я давно хотела это сделать, но… – Нина печально прикрыла глаза. – Но не сделала. Во многом из-за тебя.

– Из-за меня? – удивился Сергей. – Ты имеешь в виду ту прекрасную нашу ночь?

– Да при чем здесь ночь?! – отмахнулась женщина. – Ты либо лукавишь, либо действительно ничего не понимаешь. Ты что, забыл о моих многочисленных заходах в твою сторону? Я ведь почти в открытую намекала, почти ухаживала. Помнишь, я вдруг предложила уехать из этой страны вместе? Помнишь?

Он пожал плечами:

– Помню. Но как-то не придал этому значения.

Нина брезгливо фыркнула:

– «Не придал этому значения». Чему – этому? Моей глупой влюбленности? Моей наивности?

– Прости. – Кузьмичев положил руку на ее ладонь.

– Убери! – брезгливо бросила она. – Я не нуждаюсь в твоей жалости.

Они молчали тяжело и неловко. Затем Сергей долил в фужеры вина.

– Поверь, Нина, я всегда буду твоим другом.

Она тоже взяла фужер.

– Поверь, Сергей, ты сегодня окончательно потерял, может быть, лучшего своего друга. – Выпила до дна, зачем-то перевернула фужер вверх дном, поставила его на стол. – Пусть вытекут до капли наши печали и горести.

Вован сидел на хвосте Старкова почти целый день. Снимал, когда тот выходил из офиса. Почти поравнялся с его автомобилем в плотном потоке и успел снять его за рулем. Сделал фотографию, когда Владимир делал покупки в супермаркете.

Он «вел» машину Старкова до тех пор, пока тот не припарковался рядом с памятником Юрию Долгорукому. Быстро достал фотоаппарат, навел объектив на выходящего из автомобиля коллегу, сделал несколько снимков. Затем сфотографировал Старкова входящим под арку. Подрулил на противоположную от памятника сторону и стал ждать.

Они сидели друг против друга. Старков чувствовал себя неловко и не совсем понимал, с чего начать разговор. Николай с насмешливой улыбкой ждал.

– Даже не знаю, с чего начать, – пробормотал Старков.

– Начинайте с самого начала, – посоветовал «куратор».

– С самого начала… – повторил Владимир. – Нашелся первый заместитель Кузьмы Константин… Помните, которого якобы утопили в Иртыше.

Николай кивнул:

– Я в курсе.

– Я начинаю подозревать, что его исчезновение было бездарной инсценировкой. Слишком по-киношному все выглядит.

– Не думаю, что это инсценировка. Скорее, игра случая, игра судьбы, которая повернулась не в нашу пользу.

– Почему не в нашу?

– У вас с Кузьмой и без того непросто складываются отношения, а с возвращением «утопленника», подозреваю, вы будете вообще отстранены от серьезных дел.

– Тенденция такая уже наблюдается.

– Пришли жаловаться?

– Советоваться… Мне предложено в скором времени отправиться в Сибирск.

– Отправляйтесь.

– Но ведь там надо вести дела самым серьезным образом.

– Ведите.

– В пользу Кузьмичева.

– Да, в его пользу.

– Но ведь в таком случае он станет вообще неуязвимым. Недавно ему предложили войти в число учредителей нового политического движения.

– Знаю.

– И вы к этому спокойно относитесь?

– Пока спокойно.

– Что значит – пока?

– Пока ребенок растет, он достаточно управляем.

– Управляем? Этот «ребенок» уже один из самых влиятельных людей города!

– Желаемое выдаете за действительное. Любой бизнесмен управляем до тех пор, пока не становится политиком. Вот когда он перешагивает дозволенную черту и может стать и неуправляемым, и даже опасным. К сожалению, по нашим наблюдениям, наш герой относится именно к таким персонажам.

– Вы ведь пытались однажды его остановить.

– Во-первых, ваша милость вмешалась в данную акцию. А во-вторых, она была, как мы сейчас понимаем, преждевременной. Сергей Андреевич еще не выполнил предназначенный ему объем работы.

– Значит, что?

– Значит, летите в Сибирск. И второе – добейтесь максимального расположения шефа.

…Когда Старков выходил из-под арки дома, Вован навел на него объектив и сделал несколько снимков.

Совещание проходило в узком кругу. В кабинете Кузьмичева по традиции никто не курил, все сидели плотно, серьезно, сосредоточенно – сам Сергей, Старков, Вован, Костя и основательно укоротивший бороду Антон Крюков.

Докладывал Антон:

– По порядку… Губернатор Сибирска господин Жилин плотно сидит под главным нашим авторитетом Филимоновым по кличке Филин. Тут и лес, и драгметаллы, и газ, и все прочие прелести. Кроме алюминия… Линник, к которому приезжал Костя, пока ложиться под Филина не собирается. Потому как рассчитывал, с одной стороны, на серьезную московскую публику, в частности на вас, Сергей Андреевич. С другой, по моим сведениям, на некоторые силовые структуры также московского разлива.

– Конкретно можно? – спросил Старков.

– Конкретных имен назвать пока не могу. Знаю только, что это в основном бывшие силовики, которые после известной перестроечной чехарды также занялись бизнесом. Следовательно…

– Характеристику губернатора можно? – прервал Антона Сергей.

– Можно, – кивнул тот. – Человек на этом месте случайный. Любит деньги, боится за собственную шкуру, может продать кого угодно и перебежать на любую сторону. Были бы деньги и сила.

– Линник?

– Умный, жесткий, хитрый. Одним словом, интересный мужик, хоть и неудобный.

– Выводы? – попросил Костя.

– Их много. – Антон достал плотно исписанный листок бумаги, пробежал его глазами. – Я за эти дни проанализировал состояние ваших дел, уважаемый Сергей Андреевич, и понял, что в вашем хозяйстве до фига резервных мест. Банк работает неэффективно и жульнически. Я приведу вам настоящего банкира!

Сидевшие засмеялись. Крюков поднял палец, прося тишины.

– Вы не до конца контролируете нефть! – невозмутимо продолжал Антон. – На этот участок тоже есть человек! – Он снова поднял палец. – Вы отдали дяде водочный рынок, а это сумасшедшие бабки! Наркотики! Почему этот бешеный поток течет мимо вашего кармана? Это не только бабки, это влияние! Особенно на молодежь! Затем гостиницы, казино, рестораны – почему они не в наших руках? Я просто заболел от увиденного!

– Я тоже… – возбужденно поддержал его Вован. – Еду по городу и прямо-таки с ума схожу от злости! Почему кто-то гребет с этого бабки, и мы свои дыни в эту сторону не воротим?! Молоток, Антон! Класс!

В комнате поднялся шум, смех, все заговорили хором.

Антон по-хозяйски постучал карандашом по стакану.

– Минуточку! Еще не все! У меня тут целый список! Нам есть где работать, а людей у меня в Сибири ого сколько!

Кузьмичев поднялся, подождал, когда собравшиеся затихнут.

– Мне нравится все, что изложил Антон. Все верно, все в точку. Но, дорогой мой, Москва давно уже поделена. И любой передел всегда связан с кровью, со стрельбой. Мы этого вон как уже наелись.

– Отвечу, – откликнулся Антон. – Вы здесь все сытые. А сытого, как известно, очень удобно брать на мушку. Большой и не шевелится. И скоро вас начнут брать на мушку! Чтобы этого не случилось, надо проснуться, испугаться и начать подбирать все, что погано лежит.

…Когда все стали расходиться, Кузьмичев кивнул Вовану, чтоб задержался. Тот высунул голову из кабинета, бросил секретарше:

– Пять минут ни души.

Вернулся к шефу, выложил перед ним стопку фотографий.

Сергей внимательно стал их рассматривать: Старков выходит из офиса, Старков сидит в машине, Старков набирает в супермаркете продукты в корзину.

Вдруг его взгляд остановился на снимке, на котором Владимир входил под арку дома возле памятника Юрию Долгорукому.

– Сколько он пробыл там?

– Сорок три минуты.

Кузьмичев сложил все фотографии в аккуратную стопочку, попросил:

– Пленочку тоже дай сюда.

Вован послушно выполнил распоряжение.

Сергей пожал ему руку, подмигнул:

– Молодец.

Тот расплылся:

– Андреич, для тебя все, что скажешь.

– Скажу… Полетишь с ним в Сибирск.

Вован даже не смог скрыть удивление.

– Проверять на вшивость?

– Зачем? Просто быть рядом. Вдруг ему понадобится совет, помощь. А ты рядышком. К тому же вдвоем веселее.

– Понял, не дурак! Ох и повеселимся мы с тезкой! Мало не покажется.

Сергей провожал Старкова и Вована самолично. В аэропорту они сидели в зале VIP-персон, до посадки времени оставалось более чем достаточно, что позволило ему не спеша выпить кофе, дать последние рекомендации друзьям перед длинной и опасной поездкой.

– Постарайтесь сразу же выйти на губернатора. Но при этом учтите, придется начинать даже не с нуля, а с минуса.

– Говорят, он фигура подставная, и он нам понадобится, чтобы выйти на реального хозяина города, – возразил Вован.

Сергей отрицательно покачал головой:

– Ты, наверно, невнимательно слушал наш предыдущий разговор. Недооценивать губернатора нельзя. Мужик он, как известно, тщеславный, злопамятный. Ноги может переломать кому угодно. Особенно залетным.

– Там известно о «воскрешении» Кости? – спросил Старков.

– Безусловно. И ваш приезд будет воспринят всеми сторонами далеко не однозначно.

– Особенно Линником, – хмыкнул Вован.

– По сведениям, он в панике. Боится, что его реально могут убрать. Плохо, что исчезли все наши наработки с ним. Костя выжил, но документы испарились.

– Мне до сих пор непонятно, каким образом подъехать к Филину, – сказал Старков.

– Самая большая проблема, – согласился Кузьмичев. – Вот он как раз фактический хозяин города. Не губернатор, а именно Филин. И ваш приезд будет расценен им как вторжение в его хозяйство… Вряд ли ему это понравится.

Вован сделал глоток кофе.

– Линника он тоже держит?

– Не на всю катушку. Иначе Линник не искал бы союза с москвичами… Видимо, держится из последних сил.

– Неужели у Филина нет алюминиевых акций?! Такого не может быть!

– Может, и есть, но мало. Это тоже надо разузнать.

Старков улыбнулся:

– Покорешимся с Филином и будем дружить против Линника.

– Такой ход тоже не исключен, – согласился Кузьмичев. – Нам важно влезть в алюминий, а через него во все властные структуры города.

– Костя говорил, там есть один человечек по фамилии Ганеев, – заметил Вован. – Жучок пронырливый, хитрый, жадный. Через него можно запрыгнуть и к губернатору, и к Филину втереться.