Текст книги "Черный дракон"

Старший лейтенант Касси Сатхорн, расстегнув ремень, удерживавший ее в воздухе, сплела руки и выгнула спину, потягиваясь, словно кошка. Несколько десятков «кабальерос» Камачо – воинов-наемников из Семнадцатого диверсионно-разведывательного полка – последовали ее примеру. Полк направлялся к Люсьену для участия в торжествах по случаю дня рождения Координатора – этот ежегодный праздник должен был продлиться три дня. Чести быть приглашенными на церемонию наемники были обязаны своим заслугам в разгроме взбунтовавшихся на Тауне воинских частей Синдиката и вставших на их сторону Черных Драконов. «Кабальерос» помогли не потерять лицо Теодору Курите, который не хотел ставить под угрозу свой союз с Дэвионом – особенно сейчас, когда требовалось всеобщее единение для борьбы с Кланами. И вот теперь наемникам предстояло участвовать в военном параде, гордо пройти церемониальным маршем в своих боевых машинах перед самим Координатором.

– Ну и как вам Джонни Чанг? – спросила «Грусть» Сааведра, миниатюрная женщина-пилот боевого робота, до этого служившая под командованием Кали Макдугал в роте Бронко. К молодой женщине только сейчас начинал возвращаться жизнерадостный энтузиазм, пропавший после гибели ее подруги Марипозы Эспозито при взрыве начиненного тротилом грузовика. Ужасный террористический акт был совершен на Тауне несколько недель назад, и «Грусть», осунувшаяся и похудевшая, лишь теперь начинала приходить в себя. – Он просто мечта!

– Говорят, Джонни тоже прибудет на Люсьен для участия в празднике, – мечтательно произнесла капитан Анжела Торрес. Полностью соответствуя своему позывному «Тщеславие» и в жизни, капитан никогда прежде не была замечена в особой любви к актерам голофильмов. – Я жду не дождусь, когда встречусь с ним!

– Как и все существа женского пола на этой планете, – язвительно заметила высокая блондинка Кали Макдугал. «Тщеславие» непонимающе взглянула на нее:

– Ну и что?

– Не такой уж он и крутой, – вмешался «Ковбой» Пэйсон, вытягиваясь во весь рост. – Я с ним справлюсь без труда.

– С помощью целого батальона роботов? – насмешливо произнесла светловолосая «Ворон» О'Коннор.

– Зачем мне батальон? – удивился «Ковбой». – Мы справимся вдвоем с моим Желтым Полосатиком.

Так он ласково называл своего робота «Шершня».

– Не будь таким самоуверенным, – возразил Джесси Джеймс Лейва, хлопнув его по плечу, отчего «Ковбой» закружился в воздухе. – Может быть, он такой же, как наша малышка Касси, и легко тебя одолеет.

Касси недовольно поморщилась. Сама мысль о том, что какой-то актеришка – хотя и достоверно играющий роли в боевиках – может справиться с боевым роботом, была совершенно вздорной.

– А что думает по этому поводу лейтенант Сатхорн? – простодушно спросила «Тщеславие». – В конце концов, именно она является нашим признанным специалистом по рукопашному бою.

Подавив желание грубо отшить ее – «Тщеславие» вела себя подчеркнуто ядовито со всеми хоть сколько-нибудь привлекательными женщинами, попавшими в поле ее зрения, – Касси сказала:

– Он весьма недурен – я имею в виду его стиль. Но все это нереалистично. Большинство показанных им приемов на практике не применишь. По крайней мере, если не хочешь расстаться с жизнью.

«Ковбой» хлопнул ладонями по груди, показывая, что поражен в самое сердце:

– Не желаю больше слышать об этом! Касси, неужели у тебя в душе нет ни капли романтики?

– Тебе, «Ковбой», рассчитывать явно не на что.

Кали, поймав взгляд Касси, подмигнула и беззвучно произнесла: «Отлично сработано!» Касси непроизвольно поджала губы. Она была рада, что подруга снова искрится весельем. Еще совсем недавно чувство юмора являлось такой же неотъемлемой частью Кали, как и ее безукоризненная внешность фотомодели. В то же время Касси вспомнила, как изменилась ее подруга после страшных событий, происшедших с ней на Тауне. Да, Семнадцатый полк торжествовал победу, но Кали была захвачена в плен, над ней долго издевались, ее изнасиловали… Пройдет еще много времени, прежде чем затянутся душевные и телесные раны.

В глубине зала, расположившись у того места, что должно было быть потолком – так как крепления ремней де-факто превращали ступени амфитеатра в пол, – новый командир разведвзвода, отхлебнув пива, заметил:

– Вы когда-нибудь видели, чтобы из мрамора высекались искры?

– «Петушок», ты ни на секунду не можешь расстаться со скептицизмом? – обратился к нему неразлучный друг «Ковбоя» Бак Ивенс, мужчина средних лет с коротко остриженными соломенного цвета волосами и длинной косичкой до лопаток, лицо которого, по собственному утверждению обладателя, напоминало разбитую дорогу. – Это же всего-навсего голофильм.

«Петушок» – старший лейтенант Дэниел Патрик Морган, жилистый задира с копной непокорных рыжих волос – только рассмеялся. Касси, направляясь к выходу, оглянулась. Перехватив ее взгляд, «Петушок» приветственно поднял кружку. Молодая женщина улыбнулась в ответ.

Она была очень признательна этому коротышке – и не за то, как он, появившись из ниоткуда, быстро завоевал видное положение в Народной милиции Тауна, показав себя мастером на все руки. Без его компетентного и умелого руководства повстанческим движением Семнадцатому полку, расстроившему планы Черных Драконов присоединить Таун к Синдикату Дракона помимо воли самого Дракона, пришлось бы еще труднее. И Касси не забывала об этом.

Главное – она чувствовала себя в долгу перед Морганом за то, что тот принял на себя командование разведвзводом после геройской гибели прежнего командира. Капитан Джеймс Пауэлл пал смертью храбрых во время последнего штурма столицы Тауна Порт-Говарда. Прирожденный лидер, имеющий опыт ведения боевых действий в любых условиях, «Петушок», завоевавший личным мужеством любовь и уважение придирчивых «кабальерос», подвернулся как раз вовремя: иначе у полковника Карлоса Камачо, командира полка, не оставалось бы другого выбора, кроме как поставить во главе разведчиков Касси. А Касси сознавала, что по природе своей не может быть лидером.

Молодая женщина выплыла в коридор, продолжая разминать плечи: она ненавидела бездействие. Касси решила отправиться в тренажерный зал, и у нее сразу же стало легче на душе. Ее подруга Кали Макдугал утверждала, что для Касси занятия рукопашным боем являются своего рода наркотиком, и за последние месяцы Касси пришла к выводу, что в этих словах есть доля правды.

Передвигаясь по коридору, перебирая закрепленные на переборках ручки, Касси вдруг ощутила прикосновение к своей щиколотке. Обернувшись, она увидела за собой Кали Макдугал.

– Ты снова нянькаешься со мной, как с маленькой, да? – начала Кали.

Касси остановилась, и подруга поравнялась с ней. Кали двигалась осторожно, оберегая правое плечо, которое было все еще в шине из легких синтетических материалов. Ей здорово досталось от взрыва шальной РБД во время штурма штаб-квартиры Черных Драконов в Порт-Говарде.

Касси не смогла взглянуть подруге в глаза.

– Просто с тех пор, как ты выписалась из госпиталя, ты стала совсем… совсем другой.

– Милочка, я что-то не припомню, когда я обещала тебе никогда не меняться, – тихо промолвила Кали.

– Но…

Касси облизала пересохшие губы и снова отвела взгляд, в котором были сомнение и отчаяние. Теперь, после того как она решительно повернула – когда именно это произошло, Касси не могла сказать, – к тому, чтобы превратиться из бездушной машины-убийцы в человеческое существо. Кали Макдугал стала ее путеводной звездой. Для Касси перемена была равносильна предательству. Но она – хотя изо всех «кабальерос» на ее счету числилось больше всего уничтоженных неприятельских боевых роботов, хотя она едва не сгорела живьем в «Атласе» Кали Макдугал, но все же не дала таи-шо Джеффри Кусуноки бежать из Тауна – не осмеливалась сказать об этом вслух. Сердце Кусуноки, высокопоставленного военачальника Синдиката, в первую очередь принадлежало Сообществу Черного Дракона, и предателю удалось в течение короткого промежутка времени собрать под своим командованием тех, кто разделял его взгляды.

А Кали очень сильно изменилась после Тауна. Начать с того, что она перестала быть «Леди К.». Она взяла себе позывной «Черная Леди» – это имя носил ее уничтоженный робот «Атлас». И теперь Кали соответствовала своему позывному. Безукоризненно высеченные черты лица остались вроде бы прежними, но ее красота, раньше такая живая, сейчас стала какой-то холодной и застывшей. Когда Кали смотрела на кого-нибудь, ее глаза жгли человека насквозь, подобно двум изумрудным лазерам. Никогда не имевшая ни грамма лишнего жира, теперь она перешла грань допустимой худобы. Сверкающие золотистые волосы, ниспадавшие прежде до плеч, сейчас были коротко острижены.

А в последнее время Кали взяла в привычку одеваться исключительно в черное. При этом она постоянно носила в кобуре на поясе лазерный пистолет.

– Послушай, Касс, – продолжала Кали, – я тебя понимаю. Но мы с тобой уже все выяснили: со мной действительно что-то произошло, и ты должна не мешать мне самой во всем разобраться. Не могу обещать, что снова стану в точности такой же, какой была раньше, хотя бы потому, что, как бы нам ни хотелось, вернуться назад никогда не удается. Но, по крайней мере, я двигаюсь в нужном направлении.

Касси быстро отвернулась, чтобы подруга не успела увидеть блеснувшие в ее серо-голубых глазах слезы. И теперь спустя столько времени, какая-то частица ее по-прежнему упрямо твердила: «Видишь, дура? Вот что ты получаешь за доверие, за то, что пускаешь кого-то к себе в душу Она переменится и бросит тебя. Так поступают все».

Она почувствовала у себя на плече руку.

– Я не оставлю тебя, – тихо произнесла Кали. – Наша жизнь не позволяет давать обещаний, и все же одно я тебе скажу: как бы я ни переменилась, в трудную минуту я всегда буду рядом. Довольна?

Касси ткнула в глаз большим пальцем, прогоняя слезу.

– Да.

И в ее ответе была доля правды.

II

Дворец Единства

Имперская столица Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

18 июня 3058 года

Стоя на коленях в залитом лунным светом саду, Такаши Курита, задрав забрызганное кровью кимоно, вонзил в живот вакизаши и тщательно сделал три полных оборота, как того требовал ритуал харакири.

Теодор, стоявший с катаной в руках, опустил меч. Голова стареющего Координатора Синдиката Дракона отделилась от туловища, и из перерубленной шеи хлестнул фонтан крови, черной в свете луны Люсьена. Докатившись до источенной непогодой глыбы базальта, заботливо перенесенной сюда с пустыря каким-то давно умершим садовником, голова остановилась. С последним ударом сердца прекратилось кровотечение. Обезглавленное тело завалилось набок.

И вдруг у головы открылись глаза. Они сверкнули голубыми молниями – такие были у всех в роду Курита. Глаза не мигая уставились на Теодора.

– Посмотри на меня хорошенько, сын мой, – произнесла голова, обнажая жуткие кроваво-красные десны и извергая изо рта кровь. – Ты теперь тот, кем я был раньше. Но ты станешь таким, какой я сейчас.

Теодор попытался было попятиться, но ноги словно провалились в мелкий песок, облепивший щиколотки подобно бетону.

– Сын, поцелуй меня в последний раз, – продолжала отрубленная голова. Хлещущая изо рта кровь образовала на песке огромную лужу. Теодор с ужасом увидел, что горячая алая жидкость, подчиняясь какому-то неведомому закону капиллярности, поднимается по его ногам, заливает грудь, рукава и, наконец, руки. – Это твой сыновний долг. Мужчина из рода Курита обязан выполнять свой долг…

Теодор Курита раскрыл глаза. Долгое время он лежал, ощущая телом ткань, прилипшую к покрытой холодным потом коже, боясь пошевелиться, словно именно это был сон, и он, потревожив его, снова погрузился бы в жуткую бездну действительности.

Самое главное – воин не должен бежать от надвигающейся опасности. Теодор словно услышал сказанные давным-давно слова своего сенсея Тацухары. Сделав над собой усилие, он зашевелился, скатился на циновку и, подойдя к панели из рисовой бумаги в оправе из тикового дерева, сдвинул ее в сторону. За ней был обнесенный оградой балкон. Теодор опустился на колени, подставляя тело свету Ориенталиса, самой удаленной луны Люсьена. Узкие зеленоватые лучи проникали между великанами-секвойями, огораживающими дворец Единства от раскинувшихся вокруг кварталов имперской столицы. Тот самый мертвенно-зеленый свет из кошмарных сновидений Куриты. Та самая луна, что была свидетелем самоубийства его отца…

Нет. Рано. Подожди, пока твоя душа полностью не успокоится. Теодор подставил лицо благоухающему ветерку, который дул со стороны сада, очищая легкие и рассудок.

Если бы рядом с ним был Син, подумал Координатор, то, по крайней мере, было бы с кем поговорить. Но Син Йодама, его самый близкий друг, выполнял специальное поручение на Тань-Линь, у границы владений Синдиката, оккупированных Кланами Дымчатого Ягуара и Кошек Новой звезды. Син, принявший на себя командование силами быстрого реагирования, следил за тем, чтобы захватчики, воспользовавшись смятением, наступившим после недавнего вторжения Клана Нефритового Сокола в Лиранское пространство, не решили снова испытать оборону Люсьена. Заключенный недавно с Нортвиндскими Горцами договор позволял Синдикату начать активные действия против Кланов. И хотя Син Йодама командовал воинами Изанаги, после сражения за Люсьен переведенными в состав отомо, некоторые вещи Теодор мог доверить только ему.

Нет, жалеть себя ничуть не лучше, чем предаваться грусти.

Какое-то время Координатор пытался думать о чем угодно, только не о кошмарном сне: об оборонительном кольце орбитальных спутников, завершение строительства которого вокруг Люсьена позволит защитить планету, прозванную «черной жемчужиной» Синдиката, от набегов Кланов; о предстоящем празднестве по случаю своего дня рождения, в котором он видел не приятное событие, а возможность выполнить жизненно важные государственные дела… Но жуткие картины, увиденные во сне, были сильнее.

«Ты теперь тот, кем я был раньше…»

Отец Теодора буквально обезумел от одолевавших его страхов, что в конце концов и привело прежнего Координатора к смерти. Такаши Курита ненавидел наемников. Особенно Волчьих Драгун. Сколько Теодор себя помнил, отец был одержим этой ненавистью. Больше того, со временем она превратилась прямо-таки в вендетту, отнимавшую крайне необходимые военные ресурсы и ослаблявшую Синдикат Дракона. А у Координатора нет более важной задачи, чем хранить Дракона, душу, сердце и дух империи…

Отец Такаши, Хохиро, тоже страдал сумасшествием. Его мания величия не раз приводила к беспрецедентным всеобщим забастовкам, порождала брожение в вооруженных силах и даже однажды вызвала открытый протест со стороны КВБ. Железное правление Хохиро рано или поздно переломило бы хребет Синдикату, если бы Координатора не убил его собственный телохранитель.

До Теодора доходили слухи, что сам Такаши приложил руку к смерти Хохиро. В одном он был твердо уверен: его отец знал о предстоящем заговоре. Со своей стороны Теодор за это чтил память своего отца. Гири, честь воина, превыше ниндзё, проявлений гуманности. Процветание Синдиката стоит выше кровных уз рода Куриты.

Порой Теодору казалось, что все вожди Внутренней Сферы страдают психическими расстройствами. Сун-Цу Ляо, нынешний правитель Конфедерации Капеллы, стал проявлять ту капризность, которой были отмечены правления его матери Романо и деда Максимилиана. Сун-Цу и Томас Марик, его будущий тесть, совместно организовали вторжение в пространство Дэвиона, отвоевав окраинные миры, уступленные Дэвиону много лет назад. Но для Теодора Куриты это было лишь бессмысленным позерством. Неужели никто не помнит о том, что истекает срок действия Токкайдского договора – да еще нет никакой уверенности, что Кланы будут и дальше соблюдать его?

А Томас Марик, считающийся многими самым способным правителем, когда-либо стоявшим у руля Лиги Свободных Миров, позволил фанатикам Мира Блейка сделать из него мессианскую фигуру. Разве можно считать такого человека совершенно нормальным? Ну а Виктор Штайнер-Дэвион – человек, которого Теодор с гордостью называет своим собратом по оружию и готов считать своим другом, и его сестра Катерина, Катарина или как там она себя сейчас именует, разрывают на части, словно лакомый кусок, могущественное Федеративное Содружество, единственную обладающую реальной силой структуру во Внутренней Сфере – это ли не безумство?

«Неужели я единственный психически нормальный правитель во всех Правящих Домах? Или я такой же, как все?

Действительно ли судьба человечества находится в руках безумных детей?..»

– Директор, мы получили подтверждение, – произнес облаченный во все черное высокий рыжеволосый человек, еще не отвесив до конца ритуальный поклон. – Клан Нефритового Сокола почтил своим согласием перемирие на Ковентри. Все вооруженные силы Клана выведены оттуда.

На ветке сливового дерева заливался трелью угуису Саб-хаш Индрахар обратил взор к звездам, смутно видневшимся сквозь светорассеивающие своды имперской столицы. Вздохнув, он привел в движение механическое кресло-каталку и повернулся лицом к своему приемному сыну и ближайшему помощнику Нинью Кераи. Тот стоял сбоку у открытой двери, за которой начинался ярко освещенный коридор того крыла дворца Единства, что было сооружено над огромным подземным зданием штаб-квартиры КВБ на Люсьене. Это стало такой же неотъемлемой чертой Нинью, как и его огненно-рыжие волосы: он никогда не становился напротив источника света.

Четверо остальных присутствовавших в саду людей продолжали хранить молчание, что, впрочем, было им совсем не свойственно. Доклад вместо Нинью Кераи могла представить и Оми Дашани, чьи мецуке также поставляли первоклассные разведданные. Но Оми, начальник отдела сбора информации Корпуса Внутренней Безопасности, предпочитала держаться в тени: невысокая, обладающая непримечательной внешностью, она, как и ее подчиненные, не любила привлекать к себе излишнее внимание. Сабхаш высоко ценил сдержанность Оми Дашани, но кое-кто из руководства КВБ видел в этом признак слабости.

Вытянутая куполообразная голова, совершенно лысая, за исключением пучка седых волос на макушке, медленно склонилась вперед.

– По-видимому, группировка Крестоносцев все еще признает ограничения, наложенные на их требования, – промолвил Сабхаш, откладывая древний свиток, который он перед тем долго и внимательно изучал. – Пока признает.

– Воины Кланов, – заметил таи-шо Хохиро Кигури, командир ЭУОД, Элитных ударных отрядов Дракона, одноглазый исполин, – придерживаются собственного кодекса чести.

– Кому-кому, а нам-то должно быть хорошо известно, как растяжимо понятие чести, если это соответствует корыстным интересам, – добавила Констанция Ходжира, вставляя сигарету в длинный мундштук из черного дерева и слоновой кости.

Не в пример скромной и непритязательной Дашани глава отдела тайных операций держалась с томным изяществом. Казалось, она забрала себе все честолюбие, которого не было у невзрачной руководительницы разведки.

– Поступили ли новые сведения из оккупированных Кланами миров? – спросил Директор.

– До сих пор не было замечено ничего сколько-нибудь значительного, – негромко промолвила Дашани, словно извиняясь. – Но, разумеется, Ягуары не будут в восторге от неожиданного появления Горцев на Периферии. И тем не менее нам надо сохранять бдительность. Празднование дня рождения Координатора станет слишком соблазнительной мишенью.

– Вынужден согласиться, – добавил Дэниел Рамака, произнеся фразу так резко, что даже Директору стало не по себе.

Рамака зловеще присвистнул сквозь выступающие вперед верхние резцы, из-за которых в отделе за ним закрепилось прозвище Крыса:

– Кланы считают Координатора своим самым заклятым врагом. Его устранение является делом чести каждого Клана.

Сабхаш тяжело вздохнул. Уронив голову, он на мгновение снова вкусил всю горечь от того, что его боевой дух заключен в бесполезном беспомощном теле. В последнее время Директора не покидало чувство усталости. Однако спал он мало, так как это вроде бы шло ему на пользу.

Индрахар догадывался, какой отдых ему необходим. Но он не имел права шагнуть в объятия смерти до тех пор, пока стоящий рядом с ним и несколько в стороне от остальных Нинью Кераи, давно уже не мальчик, не подтвердит, что готов принять у него эту нелегкую должность.

– Есть еще кое-что, возможно представляющее интерес, – заметил Рамака. – Шаттл с Франклином Сакамото на борту только что вошел в пределы системы. Через восемь дней Сакамото ступит на землю Люсьена.

– Я считаю, что было непростительной ошибкой позволить ему появиться здесь, – сказал Кигури. Ходжира медленно выпустила дым:

– Мы всегда можем дать Нинью довести до конца дело, начатое им много лет назад.

Старческие глаза Сабхаша замечали гораздо больше, чем глаза многих молодых. Никто из присутствующих не обратил внимания на то, как внутренне напрягся при этих словах его приемный сын. В 3033 году Нинью Кераи убил мальчика – как он считал, незаконнорожденного сына Теодора Куриты, – чтобы рассеять потенциальную тучу над престолонаследием. И сделал он это без ведома Теодора, тогда еще наследника. Но Кэтлин Палмер, сама оперативный агент КВБ, смогла вывезти своего сына с планеты: убитый мальчик был двойником. Настоящий сын Теодора Куриты вырос под именем Франклин Сакамото.

Обыкновенно Дэниел Рамака злорадно напоминал другим об их былых неудачах, но он боялся Нинью Кераи. Констанция Ходжира, обладавшая прямо-таки даром всаживать иглы в старые раны, не испытывала страха ни перед кем. Нинью же она ненавидела за то, что тот похоронил ее надежды стать первой женщиной-директором КВБ.

«Констанция-сан, ты ходишь по краю пропасти», – подумал Сабхаш.

Слова Ходжиры вызвали в памяти не только неудачу Нинью Кераи. В 3050 году Сакамото вместе с войсками Федеративного Содружества сражался на Сомерсете против Нефритового Сокола. С ним связалась группа мятежников, которые, открыв тайну его рождения, попытались вовлечь его в заговор с целью захвата престола Дракона у его деда Такаши. Мятежники были из числа Кокурю-кай, общества Черного Дракона.

Тогда я недооценил Черных Драконов; и вообще, до нападения на Таун я не рассматривал их как серьезных противников. Если подобное повторится еще раз, настанет мой час отправляться к предкам, независимо от того, во что верит мой приемный сын.

–Я допустил промах, – честно признался Нинью Кераи. – У меня нет никаких оправданий. Однако моя неудача не причинила вреда Синдикату. Сакамото доблестно сражался с захватчиками из Кланов. И – возможно, это вылетело у тебя из головы – он отказался от всех притязаний на трон…

– Координатор счел возможным пригласить своего сына на праздник, – заметил Сабхаш. – Судя по всему, он хочет исправить все прошлые ошибки. Политика выходит за рамки компетенции КВБ.

Разумеется, последнее утверждение не выдерживало никакой критики, и Сабхашу это было прекрасно известно. Уже был случай, когда он, не в силах больше терпеть политику Такаши Куриты – а именно маниакальную вражду с Вульфом, – попытался убрать Координатора. И все же задача КВБ состоит в том, чтобы выполнять приказы, а не предлагать решения – кроме как в самых исключительных случаях.

– И все-таки у меня на душе неспокойно, – возразил Кигури. – Черные Драконы уже однажды пробовали перетянуть Сакамото на свою сторону. Как знать, не сделают ли они новую попытку? К тому же Сакамото много лет помогал контрабандно переправлять товар судовладельческой компании, принадлежащей Чандрасехару Курите, а этот человек слишком умен, чтобы ему можно было доверять. Кто может сказать, на что он способен – со своим сбродом беспринципных наемников, из которых Мигаки почему-то хочет сделать героев…

– Упомяни черта… – заметил Рамака, так как в сад вошел сам Такура Мигаки, опустивший руки в карманы длинного роскошного пальто, писка моды этого сезона на Люсьене. Начальник «Голоса Дракона» хотя и не отличался пунктуальностью, всегда был одет с иголочки.

– Прошу прощения, – сказал он. – Возникли проблемы со съемками выпуска новостей дня. Пришлось вмешаться.

– А я-то полагала, ваше ведомство пропаганды блюдет интересы Синдиката Дракона, – язвительно заметила Ход-жира, – а не его заклятых врагов.

Мигаки посмотрел на нее, скривив рот. Красивый мужчина, он выглядел значительно моложе своих лет; как всегда, его длинные черные волосы были собраны в большой пучок, свешивающийся к левому плечу.

– «Феникс Дракона» действует в интересах Синдиката, и весьма успешно, – возразил Мигаки. – По стечению обстоятельств в настоящее время этот орган также защищает интересы наших союзников в борьбе против Кланов. Благодаря «Фениксу» изменяется к лучшему отношение к Дракону у многомиллиардного населения Конфедерации Капеллы, которое до сих пор делает идола из Джонни Чанга, несмотря на его измену и переход на сторону Федеративного Содружества. Кроме того, наши щедрые союзники оплачивают порядка восьмидесяти процентов производственных затрат, таким образом высвобождая средства КВБ для проведения операций против Кланов. Я бы сказал, овчинка стоит выделки. Констанция, вы не согласны?

– От подобных сделок разит торгашеством, – с отвращением буркнул Кигури. Мигаки рассмеялся:

– О, Хохиро-сан, неужели сборище соглядатаев, истязателей, террористов и профессиональных лжецов может смотреть свысока даже на прослойку купцов? Мы ближе к эта, чем самураи, и даже вы отдаете себе в этом отчет.

Генерал в ярости сверкнул единственным глазом. Ненависть и презрение, питаемые Кигури к шефу пропаганды, не входили в число самых строго оберегаемых тайн КВБ. Кроме того, сейчас его гордость задело сравнение с низшими классами Непроизводящих, само имя которых дословно означает «грязь». Но Мигаки прав. КВБ, как и каста некогами Синдиката, ведет свою родословную от ниндзя. А ниндзя как раз и были частью эта.

– Все, что делает Такура-сан, он делает с моего одобрения, – вмешался в спор Сабхаш Индрахар. – Он сам вправе решать, являются ли стоящие перед ним дела настолько неотложными, что из-за них можно опоздать на совещание.

Директор также считал, что Мигаки позволяет себе слишком много вольностей: вообще он ненавидел необязательность. Но если бы Сабхаш не был готов закрывать глаза на личные недостатки своих подчиненных, не влияющие на их деловые качества, на сегодняшнем совещании отсутствовал бы не один красавец Мигаки. Впрочем, начать с того, что «Сама Улыбка» вообще считал это совещание бесполезным. Он был убежден, что лучше делать дело, а не говорить о том, как его делать.

– Что ж, поскольку вы почтили нас своим присутствием, – ядовито промолвил генерал Кигури, – возможно, вы сможете ответить на один вопрос: действительно ли необходимо раздувать шумиху вокруг этих алчных чужаков?

– Да.

Шеф пропаганды, ограничившись одним словом, улыбнулся, точно ответ был исчерпывающим. Несмотря на великолепные ораторские качества – а может быть, как раз благодаря им, – Мигаки мастерски владел умением быть кратким в речах.

Но отделаться от одноглазого военачальника ЭУОД было не так-то легко.

– Почему? – не унимался он, словно не желая допустить того, чтобы велеречивый пижон превзошел в немногословии грубого вояку

– Во-первых, наемники оказали Синдикату огромную услугу Но главным является противоречивое отношение к наемным войскам определенных кругов нашего общества.

– «Противоречивое»! – фыркнула Ходжира. – Сейчас вы своим талантом преуменьшения, Такура-кун, затмили лунный свет. На Тауне неверные убивали солдат Синдиката.

Мигаки пропустил мимо ушей язвительно позвучавшую уважительную частицу «кун» – так обратился бы учитель к любимому ученику. Он небрежно пожал плечами.

– Во время Первой Ронинской войны этим грешил и сам Теодор. Во избежание возникновения неприязни к наемникам мы действуем агрессивно, восхваляя их героизм в борьбе за правое дело. Разумеется, Координатор при этом, как всегда, остается в стороне. Если по какой-то причине возникнет необходимость, он всегда сможет дистанцироваться от случившегося на Тауне.

Под словами «как всегда, остается в стороне» специалист по пропаганде подразумевал унаследованный от японцев парадокс: культура Синдиката почитала человека дела, сильного вождя; в то же время сам глава – не важно, семьи или могущественного государства – не должен был предпринимать практически никаких шагов. Главной его задачей было оставаться центром, столпом. Первоначально слово «ойабун» – «отец» – использовалось для обозначения главы организации якудзы не в шутку, а вполне серьезно. Предводитель, чересчур много занимающийся делами, считается излишне суетливым, и хотя в открытую никто не осмелится его критиковать, даже в узком кругу подобное поведение порождает общественную дисгармонию. Именно это и было, с точки зрения «Голоса Дракона» и КВБ, одним из самых больших недостатков покойного Такаши Куриты: он не умел вести себя подобающим образом.

– Далее, вторжение Кланов показало, что нам все больше и больше приходится полагаться на наемные вооруженные силы, и пока нет причин надеяться на то, что такое положение изменится. И действительно, поскольку правители остальных государств-наследников погрязли в собственных амбициях, Дракон вынужден будет пригласить на службу огромное количество наемников после истечения срока действия Договора, если даже допустить, а это крайне маловероятно, что Кланы не вздумают нарушить его раньше. Понимаю, нам предстоит преодолеть многовековую неприязнь к дойцудзин-йохей, укреплению которой в значительной степени способствовала маниакальная ненависть покойного Координатора к Волчьим Драгунам.

Мигаки улыбнулся:

– Ну и, наконец, это прекрасное зрелище. Захватывающий боевик. Такие людям нравятся. А отблески славы, в которой нашими стараниями купаются наемники, озарят и самого Координатора.

– Разумно ли восхвалять убийство слуг Дракона? – спросил Дэниел Рамака.

– Неверные расправлялись с предателями, изменившими делу Дракона, – проворчал Кигури. – И надо отдать должное, получалось это у них неплохо.

– Итак, если со всеми делами покончено, – произнес Сабхаш Индрахар тоном, ясно показывающим, что никаких дел больше быть не может, – позвольте вам напомнить, что отдых лучший помощник работе, чем болтовня. А лично мне сейчас нужен отдых.

Главы отделов ушли, остались одноглазый генерал и Нинью Кераи.

– Приемный отец, мы получили сообщение с шаттла Чандрасехара Куриты, – сказал Нинью. – Абдул-заде, глава его службы безопасности, спрашивает, нет ли у нас свежих данных относительно возможных действий Черных Драконов во время празднования дня рождения Координатора.