Текст книги "Путь. Стихи"

«Безнравственна поэзия, мой друг…»

 
Безнравственна поэзия, мой друг,
И неотвязна, словно проститутка.
Но ты не внемлешь голосу рассудка
И посвящаешь ей одной досуг.
 
 
Очнись, взгляни, как хорошо вокруг!
Неужто этот мир – пустая шутка?
Ты сам тому не веришь… Станет жутко,
Когда, как чашка, выпадет из рук
 
 
Всё, что в угоду самоотреченью
Ты слепо отвергал, чему значенья
Не придавал. Но впереди – финал.
Тогда найдёшь ли ты себе прощенье,
Как тот, кто жизнь убив на извращенья,
Любви высокой так и не узнал.
 

На Родину

 
Я из Москвы приеду в Киев
И без волнений и хлопот
Куплю билет не на “ракету”,
А на колесный пароход —
Он старомоднее калоши
И гонит крупную волну,
Но мне спешить как раз не нужно:
Я с полпути искать начну
Полузабытые приметы
На том и этом берегу,
А после Ржищева волненье
Унять и вовсе не смогу.
Когда же из-за поворота
Пойдет Батурина гора,
Скажу попутчикам случайным:
– Счастливо плавать. Мне пора!
…Причалит к пристани уютной
Такой домашний пароход —
И я по узенькому трапу
Сбегу в толпящийся народ.
Так было прежде, так же будет
И в этот раз:
Уверен я,
Что кто-нибудь протянет руку:
– Надолго в отчие края?
 

Перелётные птицы

 
На заре просыпается дед Афанасий,
И выходит из хаты в запущенный сад,
И стоит, и глядит, как от скорых ненастий
Перелётные птицы летят.
 
 
Улетают они в чужедальние страны —
Там легко раздобыть даровые корма,
А на русской земле через месяц бураны
Возведут из снегов терема.
 
 
Над седою его головою не птицы,
А кручина-печаль распростёрла крыла.
Дед живет со старухой, а сына в столицу
Ненароком судьба увела.
 
 
Но даётся не всем городская наука,
И уходят не все из родного села —
Старики воспитали на старости внука,
А Москва и его отняла.
 
 
Неизвестно, кто поле распашет весною
И посеет хлеба. Озабочен старик.
Перелётные птицы летят стороною.
Как зерно осыпается крик.
 

«По снежной российской равнине…»

 
По снежной российской равнине
Позёмка гуляет, шурша
В серебряных былках полыни,
В сухих копьецах камыша.
 
 
По ним угадаешь, где поле,
А где озерцо подо льдом.
Гуляет поземка на воле —
Дорогу отыщешь с трудом.
 
 
Но я в этом снежном просторе
Не странник в опасном пути,
Которого гонит простое
Желанье до цели дойти.
 
 
Сам-друг на глухом бездорожье
С мятежной метелью полей —
И мысли честнее и строже,
И чувство Отчизны полней.
 

Рифма

 
У рифмы я спросил шутя:
“Кто жизни всех милей?”
– Дитя.
 
 
Ответ хорош, я сам хитрец.
“Кто с нею запросто?”
– Юнец.
 
 
“Кто знает в жизни толк?” – спросил
У рифмы…
– Муж в расцвете сил.
 
 
“А кто настолько к ней привык,
Что ничего не ждёт?”
– Старик.
“Кто станет жертвой темноты?”
Неумолима рифма:
– Ты.
 

Весна

 
Над Гаем кружит яблоневый цвет.
От соловьёв покоя ночью нет.
Не спят и стар, и млад.
Немудрено,
Что юноша домой проник в окно.
Разделся.
И на кухню босиком
Пошёл.
Увидел банку с молоком
Литровую.
Опорожнил до дна.
Вернулся, лёг – и спит уже.
Весна!
 
 
Над Гаем кружит яблоневый цвет,
От соловьёв под утро спасу нет.
Старушке и подавно не до сна.
Что внук пришёл, заметила она:
Хороший внук —
Не курит
И вина
Не пьёт,
А вот гуляет допоздна —
Весна…
О прошлом вспомнила она,
Перекрестилась:
– Ох, грехи, грехи…
 
 
В селе запели третьи петухи.
 

Юность

 
Меня охота подняла
До света. Андруши в тумане.
Иду задворками села.
Коробка с блёснами в кармане.
 
 
Они гремят – и лай собак
Меня в пути сопровождает,
Но спиннинг – палка как-никак, —
И пыл звериный охлаждает.
 
 
Уже немного рассвело.
Дорога хорошо знакома:
Мосточком – через джерело,
И дальше – лугом до затона.
 
 
Босые ноги жжёт роса,
Туман клубится по лощинам,
А на востоке полоса
Бугрится алым исполином.
 
 
Захватит на мгновенье дух:
Простор, и Днепр, и – солнце встало!
И я прикидываю вслух,
Какой блесной ловить сначала.
 

Раскованность

1

 
На смотрах строевых в былые годы
Мы занимали первые места
И знаем, что у строя и свободы
Есть общее. И это неспроста.
Раскованность дают лишь ясность цели,
Уверенность и песня в вышине.
Кто походил в строю, узнал на деле,
Что это так, а вы поверьте мне.
 

2

 
Чеканя шаг, как звонкую монету,
Проходит взвод по гулкой мостовой,
А я курю в сторонке сигарету,
А я грущу, что этот взвод не мой,
И мной овладевает сожаленье.
Но все-таки утешена душа:
В строю сейчас другое поколенье,
А выправка отменно хороша!
 

Постоянство

Т. М.

 
Ты празднична. Ты любишь поклоненье,
Изящность комплиментов, треск шутих,
А я постиг высокое уменье —
Любить сильнее слабых сил моих.
 
 
Не упрекну любимую в тиранстве.
Всегда с тобой – прибой у ног твоих,
Как океан, в угрюмом постоянстве
Я в равной мере жалок и велик.
 

«Вот и настала пора…»

 
Вот и настала пора —
С мыслями чувства в раздоре.
Полно! А я ли вчера
Думал, что горе не горе?
 
 
Может быть, кто-то другой
С песней дружил молодою
И под печальной Луной,
И над бегущей водою?
 
 
Мог ли я знать, что душа
Чем-то сродни домочадцу —
Только тогда хороша,
Если тревожит нечасто.
 

«…И ты упал в цветы…»

 
…И ты упал в цветы,
Под головой – рука.
Раздумья и мечты
Вольны, как облака.
 
 
А солнце вниз глядит,
Где травы, ты и тишь,
Как старый друг, молчит.
И ты лежишь, грустишь.
 
 
Приятный холодок —
То облако плывёт,
Как носовой платок,
С лица стирает пот.
 
 
Настолько высь близка,
Что трудно быть родней…
Травинка у виска.
Мураш ползёт по ней.
 

«Не сетуй, что песенка спета…»

 
Не сетуй, что песенка спета —
Её не бисировать, брат,
Важнее, что песенка эта
Сложилась почти наугад.
 
 
Слова ненароком слетелись,
На старые ноты легли.
Её несказанная прелесть —
От века загадка земли.
 
 
Услышали люди – и ладно,
А нет – оборвать не спеши…
Хватило бы только таланта
Исполнить её от души.
 

Надпись

 
На этом фото я хорош:
И молод, и оптимистичен.
Судьбу не ставлю ни во грош,
Не избегаю зуботычин
 
 
И веселюсь от всей души
(Не мне – моей улыбке верьте)…
О как мы были хороши
За полстолетия до смерти!
 

«Справа сосны, слева ели…»

 
Справа сосны, слева ели.
Прямо – пруд невдалеке.
Солнце жжёт. Снега осели.
Кто-то слышен в лозняке.
 
 
Мне знакомы эти трели.
Голос помню. Только чей?
Погодите… Неужели
Первый мартовский ручей?
 

Март

 
Вот ведь утро какое хорошее:
И морозец, и солнце, и тишь.
Под ногами крупчатое крошево —
По нему не идёшь, а летишь.
 
 
До полудня как раз равновесие.
А иссякнет морозца запас —
И снежок посереет, размесится…
Нет! Не будем о грязи сейчас.
 

Примета

 
Когда плотва пойдёт на икромёт,
Ступай к едва зелёному леску —
И душу неминуемо проймёт
Несмелое весеннее “Ку-ку!”
 
 
Считать остаток жизни, как юнец,
Не станешь ты (и, верно, недосуг),
Покамест бурый в крапинку самец
Приманывает ветреных подруг.
 
 
Но волшебство и в этой песне есть:
Как ни бесхитростно проста она,
А все же это весть – благая весть
О том, что и до нас дошла весна.
 

Голоса

1

 
Забуду ли, как лицеист кудрявый
Ужалил сердце мыслью злой и здравой:
 
 
Страна, где первых нет – одни вторые,
От века называется Россия.
 
 
Век не дорос до эдаких суждений.
И никаких сомнений – это гений.
 

2

 
На балах царил веселым бесом,
Возбуждал молвы круговорот,
Самым легкомысленным повесам
Прибавлял сомнений и забот.
Мельком глянет – и зарделись дамы.
Сколько метил – столько раз на дню
Стрелы били в сердце. Эпиграммы
Пробивали светскую броню.
 
 
Довелось не одному вельможе
Испытать, как от его строки
Северный мороз дерёт по коже.
Что там записные остряки!
 
 
Жил, как пел. Упрямо верил в чудо
Да в приметы. И наверняка
Сам бы не сумел сказать, откуда
Появилась нужная строка.
 

3

 
Наскучили ему анкураже.
Пришла пора смирить страстей тиранство
Душа покоя просит. Он уже
Всего сильнее ценит постоянство.
 
 
Куда пойдёшь с потрёпанной душой?
С уединеньем в дружбе вдохновенье.
Привычный щей горшок да сам большой…
В женитьбе он решил найти спасенье.
 

4

 
Нет, я не стану говорить ни о любви, ни о стихах.
Об этом всё и навсегда сказала смолкнувшая лира.
Певца уж нет. И у меня одна молитва на устах:
– Да будет мир его душе. О женщина, создай себе кумира!
Когда я потеряла мать, настала трудная пора.
Немногие во мне участье принимали, и в их числе поэт.
Я восхищалась им, как светлым гением добра,
И забывала о своей печали.
А разве я смогу забыть, как радовался он,
Когда моя двухлетняя дочурка Оля
Однажды на его поклон
И на вопрос: “ Как вас зовут?” – ответила умильно: – Воля!
 
 
Нет, я не буду говорить ни о любви, ни о стихах.
Об этом сам поэт сказал – за всех и до скончанья мира.
Его уж нет. И у меня одна молитва на устах:
– Да будет мир его душе. О женщина, не сотвори кумира!
 

5

 
…И в три мы чокнулись, не зная,
Что вместе пьём в последний раз.
Как вышли – сразу стужа злая
Нам слёзы вышибла из глаз.
 
 
В его руке свеча дрожала
(Поныне светоч не потух).
И до сих пор не отзвучало:
– Про-ща-а-й, друг!
 

Признание

 
Люблю я жизнь.
Как та змея,
Что загляделась в чашу яда,
Перед загадкой бытия
Не отворачиваю взгляда.
Она пленительней влечёт,
Чем темной ночью тихий омут,
Где, может статься, даже чёрт
Об эту пору ногу сломит.
 
 
Я жизнь люблю.
Ее щедрот
Не избежал и тем утешен,
Что каждый резкий поворот
Судьбы
Пока что был безгрешен.
И дай-то Бог не хуже —
Всласть
Прожить,
Воспеть самозабвенно
Её оставшуюся часть —
От Мендельсона до Шопена.
 

Мастерство

 
Мастеру не свойственна нервозность.
Чтобы дело делать мастерски,
Надо накопить в душе серьёзность
С некоторой примесью тоски.
И пойдёт работа – наслажденье
И мученье – в свой черёд и срок.
Что ещё сказать? А вдохновенье —
Это так… залётный ветерок.
 

Ночной костер

 
Затея золотая —
Ночной костер зажечь
И тенью, вырастая,
На стену мрака лечь.
 
 
Смотреть заворожённо,
Как реют над костром
Пурпурные знамёна,
И думать о своём.
Огонь читать, как повесть,
Где что ни слово – меч.
Мятущаяся совесть
И пламенная речь.
 

Красота

 
О сколько за века кромешные
Богов, титанов и людей
Проследовало через грешные
Объятья первой из …
О скольким безобразным чудищам
Она подставила…
 
 
Но, как в былом, теперь и в будущем
Венера утром – на виду
У Солнца – в море искупается —
И снова девственно чиста.
Сама собою искупается
Божественная красота.
 

«Я встречал красивее, чем ты…»

 
Я встречал красивее, чем ты,
Был влюблён, казалось, не на шутку,
Но, как вспомню, вольные мечты
Подчинялись всё-таки рассудку.
А теперь – с тобою – я другой:
Словно стих, рождённый без помарок.
Всякое свиданье – дорогой,
Умопомрачительный подарок.
Вот ведь что случается с людьми:
Столько раз влюблялся беззаботно
И не знал, что можно от любви
Поглупеть. Что это так почетно!
 

«Не обижай и мураша…»

 
Не обижай и мураша,
Иди, не забывая,
Что он такая же душа,
Как мы с тобой, живая.
 
 
И просто так цветы не рви:
Они не зря воспеты —
Лишь выражением любви
Пусть будут их букеты.
 

«Кого ты только не оплакал…»

 
Кого ты только не оплакал,
Старинный друг, в своих стихах:
И тех, кто был посажен на кол
Не помню уж в каких веках.
И тех, с кого содрали кожу
За пять столетий до тебя,
И тех… Примеров не умножу.
Ты всех восславил, но скорбя.
Я на тебя сердит за это.
Мой давний друг, не надо слёз —
Как плач ребёнка, боль поэта
Не принимается всерьёз.
А если чем-то не доволен,
То не скули в своем углу.
Поэты с главных колоколен
Должны греметь проклятья злу.
 

И снова осень

 
И снова осень.
В эту пору —
То свадьба, то конец любви.
 
 
Созрели яблоки раздора,
Какое нравится – сорви.
 
 
И я не тот,
И ты иная.
Прости и злом не помяни.
 
 
Созрели яблоки познанья
И навалились на плетни.
 
 
Не ты со мной,
Не я с тобою —
Теперь нам врозь встречать беду.
 
 
Какое небо голубое!
Какие яблоки в саду!
 

(Из Франко)

 
Бескрайнее поле за снежной стеною,
О дай мне простора и воли!
Я сам на равнине, лишь конь подо мною
Да в сердце прибежище боли.
Скачи же, мой конь, по широкому полю,
Как вихрь, что на воле гуляет,
А вдруг я сумею умчаться от боли,
Что сердце моё разрывает.
 

(Из Гейне)

 
Поднялся властительный кедр на утёс
И встал над полярной пустыней.
Свирепствуют вьюги. Но дремлет колосс,
По-царски закутавшись в иней.
 
 
И юную пальму он видит во сне.
Да только царица Востока
Не знает о нём и его стороне.
Стройна и горда. Одинока.
 

Ветеран

 
Опять ветерану не спится.
Опять в тишине, в полусне
Ему отступать от границы,
Шагать по родимой стране.
Метаться в котлах окружений,
С боями идти на рассвет.
И вынести из поражений
Священную ярость побед.
Столкнуться с тоскою и скорбью
И кровью окрасить снега,
Но все же в лесах Подмосковья
Сдержать и отбросить врага.
Потом, сокрушая твердыни,
На запад прокладывать путь…
И лишь в покорённом Берлине
Под утро спокойно заснуть.
 

«Никогда наподобье улитки…»

 
Никогда наподобье улитки
Не таится в себе доброта,
Простодушность не прячет улыбки,
Не марает себя чистота.
 
 
Откровенны высокие чувства,
Хитроумия в них не найдёшь.
Не нужны им услуги искусства
Под всеобщим названием – ложь.
 

«…И пришла золотая пора…»

 
…И пришла золотая пора
Листопада – чудес наяву.
Отправляйся в дубраву с утра
Собирать золотую листву.
Насуши, истолки в порошок
И крутым завари кипятком.
 
 
Настоится в назначенный срок —
Авторучку с любимым пером
Снаряди тем настоём густым.
Вспомни всё, что узнал на веку,
И легко, без нажима, пером золотым
Напиши золотую строку.
 

«Когда другие в мыле прямиком…»

 
Когда другие в мыле прямиком
Стремились к явной цели,
Мы вдоль дороги шли себе бочком,
Играя на свирели.
И людям не пускали пыль в глаза,
И ближних не топтали.
 
 
Что наша жизнь? – как на щеке слеза
Восторга и печали.
Когда умрём, легко забудут нас.
Но разве мы не правы —
Ни денег не скопили про запас,
Ни для бессмертья славы.
 

«Память ранней тихой осенью…»

 
Память ранней тихой осенью
Беспощадней, чем всегда,
Засыпает нас вопросами,
А ответ один – беда.
 
 
Вот и листья кружат —
Весело,
Но отнюдь не веселя.
Золотые.
Вексель к векселю.
Сплошь засыпана земля.
 

Спор

 
Мефистофель
Мой друг,
Пора гордыню
Смирить
И просто жить на свете.
Забудь отныне,
Что ты за всех в ответе.
 
 
Фауст
Допустим, я когда-нибудь
На миг или навек
Забуду о других…
 
 
Мефистофель
Забудь,
Упрямый человек!
 
 
Фауст
Но я сказать хочу…
 
 
Мефистофель
Ты продал душу
За разум, не за доброту.
 
 
Фауст
Я договора не нарушу,
Но всё ж душа…
 
 
Мефистофель
Оставь тщету!
У вас в юдоли
Иные к счастью есть пути.
 
 
Фауст
Но нет завидней доли,
Чем душу грешную спасти
От боли.
 
 
Мефистофель
Бог с тобой!
 
 
Фауст
Прости,
Но имя Божье в нашем споре
Не довод – будь логичней впредь.
 
 
Мефистофель
Я уступаю —
Только горе
Тебя заставит поумнеть…
 

Приглашение на дачу

 
Норовят сердца – одно к другому,
Тянется душа к душе родной.
Милый друг, презрев дела по дому,
Приезжай в ближайший выходной.
 
 
У меня созрело молодое,
Собственной фантазии вино.
Мы с тобой не греки – и с водою
Никогда не встретится оно.
 
 
Кануло в вине немало истин, —
Видно, плохо плавали они.
Приезжай. Под шорох мёртвых листьев
Сладко вспоминать былые дни.
 

«Отпылала листва и опала…»

 
Отпылала листва и опала,
Как усталое пламя костра…
Не в новинку.
А грусть
Небывало
Остра.
 
 
Отгорела любовь, миновала.
Но история эта стара,
Как наш мир…
А печаль
Небывало
Остра.
 
 
Отболела душа, отстрадала —
Отлетела от плоти сестра…
Не впервые.
А боль
Небывало
Остра.
 

Южный Крым

1

 
Морские дали, светлые, живые,
И горы полукругом – наяву.
Они застыли молча,
как впервые
Увидевшие эту синеву
Неведомые орды кочевые.
 

2

 
Суровый старик, сединой убелённый,
Утешиться может и малым —
Служением вечному Богу.
А дева…
Грешить, а не каяться ей подсказала пора:
В сиреневом платье и шали зелёной
Алупка сбегает по скалам
К морскому беспечному Богу
От гнева
Привратника царства Господня Святого Петра.
 

3

 
Уже вскипает вал.
Нырни,
Взмахни руками
И с волною
Плыви от берега.
Одни
Вы с морем —
С миром за спиною.
 
 
В избытке сил играй судьбой —
Врачуй безумным риском душу.
А надоест —
Назад с волной
Вернись
и опустись на сушу.
Ляг на песок,
Глаза зажмурь —
И ощутишь в плену покоя,
Что от былых житейских бурь
Остался только шум прибоя.
 

4

 
На спящей Кошке чайки гнёзда вьют —
Косынками мелькают над вершиной,
Где находили некогда приют
Аборигены Таврии старинной.
Потом Евксинским Понтом в этот край
Приплыли греки, для которых скудным
Был их пелопонесский каравай,
А вслед за ними по тропинкам трудным
Взбирались лавр, лоза и кипарис
И утверждались на прибрежных скалах.
С тех давних пор названье Симеиз —
Приметный знак —
Встречается в анналах.
 

Страна берендеев

 
Высыхают озёра и рощи редеют,
А не тронуло время страну берендеев.
Я доверюсь когда-нибудь картам старинным
И отправлюсь по тропкам и лазам звериным
Во владенья медведей, в оленьи угодья,
Одолею болотной трясины разводья,
И густые поля, и большие поляны,
И пороги, и горы…
Как разные страны,
Всё пройдёт стороной —
Много видов прекрасных.
Но в пути я не встречу соблазнов опасных,
А узнаю – легко, как сомненья, отрину.
И воздастся беспутному, блудному сыну:
Лишь ступлю под зелёные звонкие своды,
Как придёт ощущенье безмерной свободы.
 

«Это трудно объяснить…»

 
Это трудно объяснить,
Но всегда легко понять:
Как разорванную нить
Без ущерба не связать,
Так сердца соединить
Без потерь нельзя опять.
 
 
После ссоры всякий раз
Мы расходовать должны
Золотой запас любви.
Стоит мир такой цены,
Но насколько хватит нас
И растраченной казны?
НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ
Играет бликами зари
Холодная эмаль.
Пылай закат, – дотла сгори,
Сожги мою печаль…
 
 
Вдали прощальный луч угас,
Но дня почти не жаль —
Сегодня не в последний раз
Была открыта даль.
 
 
Живой надеждами живёт,
Ведь жизнь идёт вперёд,
А значит, от её щедрот
И нам перепадёт
 

Росток

Кругом далекая равнина…

А. Блок

 
Земля родимая,
Твой кровный,
Твой чудом выживший росток,
Стою среди равнины ровной,
На перекрёстке всех дорог.
 
 
Какие вьюги здесь рыдали,
Какие беды здесь брели!
Как будто все земные дали
Столкнулись на клочке земли.
 
 
Как будто все века глухие
Прошли в один короткий срок.
Но мы живём:
И ты, Россия,
И я, пробившийся росток.
 
 
Тепло весеннего рассвета
Меня согрело в первый раз…
Какая радость знать, что это
И для тебя счастливый час!
 

«Душа десятки лет во мне…»

 
Душа десятки лет во мне
Живет костром неугасимым;
И светлые мечты
В огне
Горят —
Клубятся горьким дымом.
 
 
А сколько их, младых сестёр, —
Надежд
Взошло чредой печальной
На этот жертвенный костёр —
В огонь священный, погребальный.
 
 
Но и в глухой полночный час
Огонь старался, слава Богу,
И помогал найти не раз
Во мраке
Ясную дорогу.
 
 
Придёт пора —
Душа дотла
Сгорит в огне самосожженья…
 
 
– Душа пылала —
И жила.
Сгорев,
Она избегла тленья.
 

«Молодец, сбившийся с круга…»

 
Молодец, сбившийся с круга,
Да удалая вдова
Поняли тотчас друг друга —
Лишними были слова.
 
 
Крепко тебя обнимают
Белые руки вдовы.
Тают, снежинками тают
Все поцелуи, увы!
 
 
Здесь, на просторе великом,
Просто удачу найти.
Только таким горемыкам
К счастью закрыты пути.
 
 
В жарких объятьях подруги
Ты не оттаял душой,
И королесящей вьюге
Не отогреться с тобой.
 

Разговор

 
– Для любви зима – беда.
Душу у соседки
Остудили холода:
Встречи стали редки.
 
 
– Я боюсь не холодов.
На сердце истома.
Опасаюсь я следов
У порога дома.
 
 
– Пересудам счёта нет.
Всех не успокоишь.
Можно скрыть любой секрет,
А любовь не скроешь.
 
 
– Мама выйдет на крыльцо
И увидит строчки.
Что про это письмецо
Скажет после дочке?
 
 
– Разве можно ждать беды
От любви хорошей?
До рассвета все следы
Заметёт порошей.
 

Подсолнухи

 
Культурам разного достоинства
На ровных грядках место есть,
Но здесь,
Как в сложной массе воинства,
Не по одним заслугам честь.
Пример —
Подсолнух:
Щедро,
Празднично
Одаривает край чужой,
А занимает место —
Разве что
Клочок обочины с межой.
Не балуют его колхозники:
Не помидор – не пропадёт.
И подтверждает осень поздняя,
Что оправдался их расчёт.
Глядишь —
И вправду:
У околицы
На сажень выше городьбы
Застыли строем добры молодцы —
Сплошные русые чубы.
Как перед девицею-павою
Красавцы, первые в селе,
Стоят подсолнухи —
Кудрявые
И словно чуть навеселе.
 

Сокровенное

…Печаль моя светла.

А. С.Пушкин

 
В толпе столкнуло нас людским прибоем,
Да развела судьба – теперь навек,
Но удалось почувствовать обоим,
Что повстречался славный человек.
 
 
Спасибо вам за добрую улыбку,
Нечаянно подаренную мне.
Я сохраню её, как море рыбку,
На дне души, в холодной глубине.
 
 
Среди житейских бурь и треволнений
Минута сокровенная была,
И не осталось горьких сожалений,
А разве что печаль – и та светла.
 

О любви к природе

 
Похоже, в наше время стали модой
Признания (которым грош цена)
О радости общения с природой…
Как будто в них нуждается она!
 
 
Загадочны её метаморфозы
И отрешённо неприступен лик.
Наивно объяснять морозы, грозы
Заученными строчками из книг.
 
 
Томительным величием природы
В смятение повергнется душа.
“А где же ощущение свободы?” —
Окатит как водою из ковша.
 
 
В дремотный полдень или ночью звёздной
Лицом к лицу столкнёшься с ней опять —
И не отважишься богине грозной
Признанием в любви надоедать.
 

«Из белой и сиреневой синели…»

 
Из белой и сиреневой синели,
Летели за руладою рулада
Пернатого, столь знатного певца,
Что называть его уже не надо.
А небеса столь искренне синели —
Не отвести восторженного взгляда.
И тешились надеждами сердца,
Как будто в жизни сада – вся отрада.
 

«Последние листья подлеска…»

 
Последние листья подлеска
Шумят на октябрьском ветру,
Но сдвинется туч занавеска —
И солнце затеет игру:
Лучи по коричневой, бурой
И желтой листве заскользят.
Не часто у осени хмурой
Теплеет задумчивый взгляд.
Глядишь на неяркое солнце,
На тусклые эти лучи —
И кажется: в дальнем оконце
Затеплилось пламя свечи.
И ты, бесталанный прохожий,
Идёшь на мерцающий свет,
В избушке хозяйки пригожей
Находишь приют и привет.
 

Июль

 
Дошло зерно в початках кукурузы
До спелости молочно-восковой,
И на баштане дыни и арбузы
Растут, как на опаре дрожжевой.
Поспел налив, и зажелтела дуля[1]1
  Дуля венгерская – сорт груш.


[Закрыть],
А белая черешня отошла.
Расплавленному золоту июля
Под силу всё живое сжечь дотла.
 
 
Ни облачка на выгоревшем своде,
Ни пяди тени на земле. Невмочь Ни человеку, ни живой природе —
Скорей бы знойный день сменила ночь.
 
 
А вечером над пыльным небоскатом
Зарницы заиграют кое-где,
И дальним замирающим раскатом
Гроза опять напомнит о дожде.
 
 
Заснуть не даст глухой порой ночною,
Вселит надежду жителям села.
Теперь бы только где-то стороною
Она, как наважденье, не прошла.