Текст книги "Дыхание осени"

Глава 5
Ванет, столица и дальше к востоку

Вести, одна удивительней другой, бродили по империи, множились, распадались на части, на версии и ответвления, которые затем начинали жить независимо друг от друга, ползли от трактира к трактиру, от погоста к погосту, искажались до неузнаваемости, снова встречались, описав извилистые траектории – и не узнавали друг друга. Сливались вновь, пожирали друг друга, либо обменивались некоторыми подробностями, либо расставались невредимыми… Сплетни и тревожные слухи будто жили собственной жизнью, одновременно похожей и не похожей на человеческую. Нынешнее лето в империи выдалось неблагоприятным для людей, зато изобильным слухами. В этом году выгодней оказалось быть вздорной небылицей, чем человеком, ибо люди гибли во множестве, а небылицы плодились и благоденствовали.

Прежде всего, огромное количество новостей породил поход императора на запад. Этого не ждали, ибо давно сложилась традиция, согласно которой императоры, прекрасно зная о том, что такое Сантлак, закрывали глаза на нелады огромной страны. К тому же общее мнение было таково, что нынче существуют куда более насущные проблемы. Наконец, оставшийся в распоряжении Алекиана обломок империи истощили войны прошлого года. Казалось, сил для наступления – куда бы то ни было – недостанет. И когда Алекиан удивил всех странным решением – слухи поползли во множестве. Потом – не без участия двора и Церкви – появились известия о великих победах, одержанных его величеством. Слухи эти возникли, когда армия еще стояла в Трингвере, так что правды в них было не больше, чем в мешочках архиепископа Мунта, набитых черепками… Затем, когда Алекиан выступил из Трингвера на запад, а в город явился сантлакский епископ Ранлей, слухи обрели новую почву. Оба клирика, епископ и аббат монастыря блаженного Ридвика, развили бурную деятельность, приводя к покорности округу и рассылая во все стороны странствующих братьев с тайными инструкциями. Дело осложнялось тем, что святые отцы ставили друг другу палки в колеса.

Алекиан не раз высказывался в том смысле, что сантлакская епархия чересчур обширна, и ее следует разделить на несколько, появятся новые епископы, а аббат обители блаженного Ридвика – вполне подходящая кандидатура. Аббат получил довольно намеков от Алекиана, чтобы уверовать в собственное будущее епископство.

Ранлей же считал, что хорошо послужил Церкви и престолу, так что его епархия не должны быть урезана, а притязания аббата безосновательны. На словах эти двое демонстрировали трогательную дружбу, но втайне вредили друг другу. Словом, в итоге сообщения из Сантлака были обильны, запутанны и противоречивы.

Далее следовали слухи с севера. Тут и пояснять не требуется – по приказу Мунта распространялись сообщения о великих победах Белого Круга, но и гибель армии Церкви не могла остаться совсем уж незамеченной, так что из Феллиоста расходились самые удивительные сплетни и байки.

Затем – панические слухи, доходящие с востока. Беглецы, графы восточного Ванета и их солдаты, всячески преувеличивали силы черного мага, чтобы оправдать собственную трусость. В их рассказах могущество могнакского чародея обретало поистине эпические размеры.

И нашествие варваров северян также породило громадное количество страшных сказок. Сообщения о зверствах морских разбойников накладывались на старые предания о культах, не до конца искорененных Церковью в тех краях, так что картина вырисовывалась совсем уж страшная.

Ну и наконец поход гномов на Малые Горы, сопровождавшийся погромами и бунтами в Анновре. Небывалое, невиданное событие. Гномы побежденные в прошлое царствование, казалось, уже более не способны причинить существенный вред Империи, к тому же на их пути стояла верная и сильная Фенада. И вот теперь, когда Гратидиан Фенадский присоединился к нелюдям – удар, нанесенный войском подгорного народа, оказался неожиданно сильным и действенным. Да еще – глупый слух о том, что маги действуют заодно с гномами. Несмотря на очевидную абсурдность, именно этим наветам верили особенно охотно. Чародеи и прежде не пользовались расположением черни, а теперь и подавно оказались объектом всеобщей подозрительности.

Все эти слухи, сплетни, страшные сказки и нелепые выдумки, сходились в Ванетинию со всех сторон, столица была наводнена слухами, переполнена ими. В центре волнующегося моря слухов громадой стоял Валлахал, незыблемый, не подверженный странным случайностям… и вот оттуда из самой сердцевины миропорядка, из основы стабильности в волнующемся хаотическом Мире, пришел новый слух – о чудесном исцелении великого полководца Империи маршала Брудо ок-Икерна.

И, хотя новость казалась отрадной, она тоже вселяла неуверенность и тоскливый страх, люди Мира привыкли бояться любых новостей, как дурных, так и добрых…

* * *

Источник новой сплетни, отмытый и накормленный, выслушал доклады. По распоряжению Санеланы маршалу ок-Икерну зачитали донесения из Феллиоста, письмо Алекиана, пересказали сообщения, принесенные гонцами из Неллы и Анновра. Маршал чувствовал себя странно, он был бодр, мыслил здраво, но совершенно не помнил, что произошло с Миром, пока он, сэр Брудо, общался с духами. Событий, которые произошли за полгода, хватило бы лет на двадцать – в прошлые, мирные и упорядоченные, времена. А сейчас Мир бесился и летел вскачь, да и время, похоже, решило сплясать странный танец. Столько событий, столько перемен!

Война повсюду, враги наседают, а император отправился походом в Сантлак – едва ли не самое верное престолу королевство. И там Алекиан тоже в опасности. Церковь сражается с нелюдями, Энмар предлагает союз, гномы и эльфы вторгаются на земли империи… да еще черный маг – говорят, что из самого Могнака забытого! Если бы не зловещая слава Гериана Проклятого, ок-Икерн счел бы, что это вторжение менее опасно, нежели прочие… да вот странные известия о поражении ок-Линвера. Сэр Брудо был невысокого мнения о полководческом искусстве старика, но все же… все же… более, того, этот враг был ближе прочих, то и дело приходили сообщения о том, что черное войско идет на Ванетинию. Слухи всякий раз оказывались сильно преувеличенными, но притом не безосновательными! Дело в том, что мародеры из Гевы – псы, спущенные Кевгаром – прослышав о поражении имперцев, стали носить черное. Теперь черных всадников видели то тут, то там, и любая захудалая банда обращала в бегство ванетских солдат одним лишь видом черного тряпья…

Словом, взвесив все так и этак, ок-Икерн решил отправиться на восток. Эльфы, гномы и северные варвары были далеко, а войско некроманта – совсем рядом. И потом, Кенперт Вортинский все равно собирался отправляться на восток – узнать о судьбе ок-Линвера, так уж лучше эту миссию возьмет на себя сэр Брудо… Санелана не хотела отпускать маршала, ей снова стало страшно, что останется одна среди пустых лиц придворных, среди пустых глаз и пустых речей… но она привыкла не противиться воле сильных мужчин, согласилась и на этот раз.

Ок-Икерну принесли старые доспехи. Маршал медленно провел ладонью по нагруднику, пальцы то и дело проваливались во впадины и цеплялись за шершавые царапины. Каждая отметка на металле – память о стычке, сражении, поединке. Каждая вмятина – память о пережитой опасности. Ок-Икерн водил рукой по доспехам, и картины битв вставали перед глазами. Память плескалась из помятого металла в пальцы, струилась по венам, стучала в сердце, мягко сжимала виски. Ок-Икерн становился собой! А уж когда он вытащил меч из ножен… улыбка прорезала буйную бороду – сэр Брудо запретил стричь это гномье украшение, и теперь, как в прежние времена, когда нанимался в Ренпристе, щеголял буйными зарослями, скрывающими нижнюю половину лица. Тем не менее, когда маршал показался во главе конного отряда на улицах Ванетинии, его узнали. Горожане останавливались и провожали героя долгими взглядами, некоторые выкрикивали слова одобрения, женщины смахивали слезы. А сэр Брудо молчал. Пока не началась его военная миссия, оставалось немного времени, чтобы подумать: кто он теперь? Для чего его вырвали из жизни и почему возвратили именно теперь? Чего ждет судьба от старины ок-Икерна?

* * *

Перед выездом сэр Брудо прихватил из канцелярии списки сеньоров, мобилизованных капитаном ок-Линвером. Когда дорога проходила мимо городка, граф которого числился состоящим в войске, маршал велел свернуть. В воротах он осведомился у стражников, дома ли его светлость. Оказалось, не вернулся из похода. Ок-Икерн пожал плечами и велел конвою следовать дальше – к следующему городу. На место прибыли уже под вечер. Тамошние стражи неохотно признались: граф у себя. Возвратился недавно, но ни разу не показывался в городе. Маршал направился в отель, оставив у ворот шестерых солдат. Этим было велено: не выпускать никого, кто хоть немного похож на графа.

У графского отеля было тихо. На стук отозвался привратник:

– Кто пожаловал?

– Имперский маршал ок-Икерн. Открывай, старина, у меня неотложное дело к твоему господину.

– Не велено, – ответствовал страж.

Ок-Икерн пожал плечами – он уже догадывался, что этот жест скоро войдет у него в привычку, и велел прибывшим с ним солдатам поджигать дом.

– С четырех концов, ребята, запаливайте сразу с четырех концов, так будет быстрее, а у меня мало времени, список большой!

Слова маршала услыхали – подле входа в отель уже начала собираться толпа. Когда латник поджег факел, люди с криками «Пожар! Пожар!» бросились прочь. В маленьких городках, где дома лепятся друг к дружке внутри тесного кольца стен, люди боятся пожара больше всего не свете.

Распахнулось окно второго этажа, и граф, немолодой краснолицый толстяк высунулся по пояс:

– Эй, ты, кто ты такой, чтобы распоряжаться на моей… С-сэр? С-сэр Брудо?

Бедняга узнал маршала, и воинственный пыл мигом покинул его.

– Да, это я. Выходите, добрый сэр, и, надеюсь, вы сумеете подыскать объяснения своему дезертирству. Выходите, я считаю до десяти, потом мои люди подожгут отель.

– Но я не дезер…

– Раз!

– Проклятье! Гангмар возьми ок-Линвера, он просто-напросто загнал нас в…

– Два!

– Загнал в ловушку, отправил на верную смерть…

– Три! – маршал оставался невозмутимым и будто не слышал криков из окна.

– Хватит! Не считайте, я выхожу, но будьте же милосердны, сэр…

Толстяк вышел на крыльцо и снова завел речи о глупости ок-Линвера и о том, что война под началом такого командира – смерть без пользы. Сэр Брудо глянул на гвардейца и бросил:

– Повесить!

Он прекрасно видел, что граф – человек вовсе не воинственного нрава, и понимал, что доводы его не лишены смысла, в самом деле, если слухи верны хоть на четверть, капитан погубил войско без толку… но сейчас справедливость была вовсе не тем, в чем нуждалась империя.

Тут граф вдруг шумно засопел и налился багровым румянцем. Он вытащил меч и объявил:

– Гангмар возьми вас всех! Попробуйте меня взять, негодяи!

Похоже, этакая смелость оказалась для самого графа неожиданностью, руки бедняги дрожали, острие меча ходуном ходило перед его выпученными глазами, он отчаянно трусил, но в самом деле готовился драться.

– Отлично, граф, – бросил ок-Икерн. – Я не стану губить такого храбреца, вы еще можете быть полезны империи. Казнь не отменяется, но у вас появился шанс. Проявите себя на войне, и будете помилованы. Жду вас через два дня у замка Корвуст. Приводите всех людей, каких только сможете собрать.

Маршал повернул коня и поехал к воротам. Вокруг метались люди, гремели ведрами, расплескивали воду – они прибежали на крик и еще не знали, что пожара нет. Сэр Брудо не смотрел на суету, он прикидывал, скольких сеньоров успеет посетить, прежде чем достигнет Корвуста, где он намеревался собрать воинство. Вряд ли нужно будет запугивать многих, достаточно навестить еще парочку дезертиров. Остальное сделают слухи. Ок-Икерн не сомневался, что найдет у Корвуста достаточно многочисленное войско.

Глава 6
Восток Ванета

Войско некроманта оставалось на поле битвы два дня. Подручные магики приводили в порядок мертвых солдат, наемники собирали и делили трофеи, но больше всего возни было с големом, пострадавшим от чар Изумрудов. Испорченные доспехи – самое малое, что подлежало исправлению. Мертвая плоть тролля получила несколько серьезных повреждений, тонкие связи, наведенные магическими отростками внутри гигантского тела, оказались нарушены и, что еще хуже – в них вплелась остаточная волшба чародейских ударов. Кевгар желал убедиться наверняка, что пострадавший гигант по-прежнему покорен его воле. Если во время схватки выяснится, что он недостаточно послушен, последствия могут оказаться фатальными. Вот на это и потребовалось время.

Глоада скучала, наемники устроили игру в кости, и многие умудрились спустить богатую добычу. Не убранные тела имперцев начали пованивать… наконец брат маршал решил, что мертвый тролль в порядке, и после этого отдал приказ: готовится к выступлению. Когда было объявлено направление на Аднор, солдаты оказались разочарованы. Особенно те, кто проигрался в пух. Они-то ждали, что взятие несчастного Аднора и победа над ок-Линвером – начало большого похода, в котором подобные приключения станут случаться постоянно, и добычи будет всегда навалом… потому и делали ставки в игре легкомысленно, но, как бы там ни было, спорить с некромантом никто не рискнул. Ну а те, кто остался в выигрыше – те были очень даже рады.

Войско вышло на тракт и неторопливо пылило на восток. Скрипели и стонали тяжелые повозки, в которых Кевгар снова загнал мертвых троллей, размеренно топали в ногу зомби. Солдаты нестройной толпой брели по дороге и у обочин, за армией следовал громоздкий обоз. Фургоны с лошадьми также стали добычей, а на облучках сидели те, кто накануне оказался удачлив в игре, они сложили в трофейные повозки свой выигрыш. Солнце припекало, солдатам было жарко, черные доспехи на мертвых воинах сильно нагрелись…

Кевгар ехал во главе колонны, за ним катилась кибитка Глоады. Принцессе было жарко, она вертелась так и этак в душном чреве кибитки, выставляла наружу то руку, то ногу, потом выбралась наружу и пошла вдоль обочины. Кевгар тут же развернул коня и пристроился около – так, что его громадная тень накрыла девушку, и Глоаде было не так жарко.

А вокруг расстилался пустынный край. Сейчас лето вступило в свои права, все вокруг цвело, жужжали насекомые, галдели птицы в рощах… Но людей не было. Местные разбежались из страха перед черным войском. Обычно в такое время дороги не пустуют, у всех находятся дела, жители городов и сел пускаются в путь, не говоря уж о купцах, для которых лето – лучшее время, время заработка. Но этот уголок империи сейчас обезлюдел.

Оказавшись в тени, Глоада оживилась. Она с любопытством разглядывала цветы и прислушивалась к птичьим трелям. Ничего подобного в ее родных болотах не увидишь, там все куда серей и тише. Девушка побежала прочь от дороги, сорвала несколько ярких цветков. Кевгар наблюдал за ней и удивлялся. Никогда прежде возлюбленная не интересовалась подобными глупостями. Тем временем колонна зомби прошла по дороге дальше, теперь мимо шагали солдаты из Ренприста.

Болотница рассматривала цветы, вертела их перед глазами, нюхала, потом окликнула проходящих мимо солдат.

– Эй, уроды, как называется эта вот штука?

– Лютик, госпожа! – откликнулся молоденький паренек, тот самый, что подарил Глоаде цепочку для ящерицы.

– А он ядовитый?

– Нет, госпожа!

– Какая гадость! – Глоада отшвырнула букет и отерла ладони о мешковатое платье. – Кевгар, подгони этих лодырей, поедем скорей! Я хочу в Аднор, мои славные толстые горожане, должно быть, заждались! И еще интересно, какую встречу приготовил нам прощелыга Рисп.

* * *

Рисп в самом деле много думал над о церемонии. Ему очень хотелось угодить брату маршалу и, главное, сумасбродной злючке из болот. Рыцарь прискакал в Аднор, для порядка разругал солдат гарнизона, закрылся в графском отеле и напился. Он надеялся, что доброе вино подскажет верную мысль. Однако хмельной напиток надежно хранил свои тайны – наутро Рисп встал с больной головой и без малейших проблесков мысли. И чем сильней ему хотелось угодить могущественному покровителю, тем сильной боль сжимала виски… В конце концов, Рисп собрал своих людей и велел, чтобы весь город – от мальцов до больных стариков – был готов приветствовать гостей. Нет, каких гостей? Хозяев! Хозяев жизни и смерти. А если у хозяев руки не дойдут – Рисп обещал самолично прикончить того, кто покажется недостаточно усердным.

Аднорцы не прекословили. Они, разумеется, знали, чем закончилась битва между имперцами и некромантом. Да как не знать! Солдаты Риспа щедро тратили награбленное серебро в кабаках. Они бы отбирали бесплатно, что им нравится, да Рисп запретил. Он уже чувствовал себя хозяином города, графом Аднорским – и заботился о благосостоянии своих холопов. Словом, горожане не надеялись на избавление и были готовы научиться жить под новой властью. Встреча, так встреча… дело-то нехитрое.

Когда дозорные прискакали с известием, что войско на подходе, люди Риспа погнали аднорцев на улицы. Горожане встали на тротуарах, часть вышла из ворот, и в руках каждого был букет. Красные, желтые, голубые цветы отлично контрастировали с бледными лицами.

Рисп верхом на коне и с заготовленной улыбочкой на лукавой харе стоял первым, за ним – растянувшаяся от ворот к графскому отелю толпа.

Брат маршал, возглавлявший колонну, смерил хитреца тяжелым взглядом и промолчал, он сам пока не понял, нравится ли ему такое усердие прощелыги. Зато Глоада заинтересовалась. Высунулась из возка едва не по пояс и уставилась на аднорцев. Те ежились под пристальным взглядом болотницы и втягивали головы в плечи, смелые опускали глаза, робкие прятались за букетами.

– Цветочки! – каркнула принцесса. – Цветочечки! Мерзкие твореньица Гунгиллы! Что за пакость, а! Эй, вы, ленивые уроды! Завтра все соберетесь на площади перед графским отелем, слышали? Рисп, ты слышал? Соберетесь, чтоб я вас из окна всех видела, мерзавцы! Да не с цветами, тьфу! Пусть у каждого в лапах будет по лягушке. А ты не скалься, Рисп, тебе рано скалиться. Ты пройдешь с солдатами по городу и всех, кто не принесет мне лягушку на площадь – всех убьешь, понял? Вот тогда и повеселишься, а сейчас спрячь зубы. Поехали, милый! Цветочки у них…

– Как прикажете, моя прекрасная госпожа, – согласился Рисп. – А сейчас прошу к столу! По этой улице! Я следую за вами.

Кевгар велел солдатам располагаться на поле перед воротами, Потом они двинулись мимо вереницы горожан, которые еще не слышали, что было сказано за воротами, и покорно махали букетами. Улочки были тесные, и аднорцы вжимались в стены, чтобы оказаться подальше от сердитой Глоады, которая пялилась из темного чрева возка и бормотала проклятия – негромко, но кто стоял рядом, отлично слышали.

На центральной улице, где ширина позволяла, Кевгар поравнялся с повозкой.

– Тебе не нравятся цветы, жизнь моя?

– Они лгут!

– Лгут?

– Ну да! Ты просто не понимаешь, потому что привык. Ты жил в краю, созданном Гилфингом, верно? А вот у нас на болотах нет таких красок, у нас все серое… Серое небо, серые деревья, серая земля, серые звери… Люди тоже серые, но я не о них… хотя и о людях тоже… Ты видел мухоморы? Они яркие! Мухоморы – самая яркая штука в Болотном краю! Потому что мухомор предупреждает: я отрава. Если змея ядовитая, она непременно украшена яркими пятнами. Ты видел, как малыш Дрендарг раздувает шею перед боем? Он предупреждает: я отрава. У него ядовитые зубы. Он создан Гангмаром, не Гилфингом Светлым, и он честен. Он ядовит и предупреждает тебя об опасности. Да ведь и с людьми тоже самое! Дружки моего сволочного братца с ног до головы увешаны яркими побрякушками, пестрыми ленточками и всякой мишурой. Если я вижу в Болотном Краю пестро наряженного молодчика, то могу быть уверена: он смертельно опасен, как ядовитая жаба, на спине которой яркие блестящие бородавки. Они такие красивые, их можно принять за самоцветы… а здесь красивые цветы – безобидные, мягкие, хрупкие! Какая ложь…

Вдохновенную речь девушки прервал пронзительный вопль:

– Будьте вы прокляты, гангмарово семя! Будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты трижды по тридцать раз!

* * *

Орал священник. Святому отцу давно опротивело служение под властью тех, кого он считал исчадиями Гангмарова Проклятия, он с ненавистью подчинялся и читал псалмы во здравие Кевгара и Глоады – злобных нечестивцев. Подчинялся и копил злобу. Чем дальше, тем хуже. Разбойного вида солдаты из Ренприста, составлявшие гарнизон Аднора, ходили по городу, глядели хозяевами и своевольничали. Священник распалялся злобой, но сдерживался – ему было так же страшно, как и остальным… однако чем дальше, тем сильней крепла в нем уверенность: он сумеет вознести слово протеста, сумеет призвать паству к сопротивлению Злу, покажет личный пример.

Этот святой отец уже заранее примерял венец мученика и ждал лишь возвращения тиранов в Аднор, чтобы принять свою участь. Можно было бы и раньше, но какой толк в том, чтоб тебя побила пьяная солдатня? Кто заметит, кто оценит сей подвиг смирения? Священник уже пробовал, отказывался молится во здравие нечествицев – но дело окончилось тем, что его сбили с ног ударом кулака и немножко попинали тяжелыми сапогами. Били умеренно, ничего не повредили, но поиздевались всласть, да и ухо до сих пор побаливало после соприкосновения с солдатским кулаком. И пуще боли мучило унижение – прихожане видели расправу и помалкивали, не хотели оказаться побитыми так же, как их пастырь. Совсем иное – бросить гневную проповедь в лицо тиранам. Словом священник ждал своего часа и вот – дождался!

– Мерзкие твари, выползшие на гилфингов берег из болота, грязные змеи! Вы не властны над душой праведного человека! – надрывался поп, и страх перед неминуемой расправой придавал ему усердия.

Глоада заинтересовалась. Она остановила повозку, высунулась в оконце и слушала гневную речь, приоткрыв рот. Девушка изумленно хлопала глазами и задумчиво теребила черную прядь волос.

– Смотри-ка, милый, – обратилась девушка к Кевгару. – Какой занятный человек! У этого парня определенно имеется талант!

А обличитель заливался, заходился криком, он глядел в небеса – поверх возка с примолкшей болотницей, поверх крыш, крытых красной черепицей, поверх шпилей и дымовых труб.

– Что, думаете, нет высшего суда над вами? Он придет, не сомневайтесь! Не боюсь я вас и ваших мертвецов, боюсь лишь суда Гилфинга Светлого, он мой истинный повелитель, не вы, грязные твари! Только он, судия и исполнитель, он мою душу казнил бы, провинись я перед ним, а вам подвластно лишь тело! Тело слабо, тело ничтожно, возьмите его и подавитесь!

Рисп привстал в стременах, отыскал глазами своих людей и коротко кивнул. Двое солдат в сером оттеснили конями горожан с их букетами, спрыгнули на мостовую и ловко заломили руки священнику. Тот пискнул и смолк.

– Тело? – тут Глоада повысила голос. – С чего ты взял, что мне будет интересно твое тело? Тоже мне, какой мужчинка выискался… Эй, отпустите его! Руки прочь от попа, я сказала!

Серые покорно отступили. Священник собрал остатки достоинства и попытался гордо выпрямиться. Вышло у него не очень хорошо.

– Тело у тебя, голубчик, так себе, довольно убогое тело. Ишь, брюхо какое отрастил, лодырь! Но в остальном ты мне нравишься. Славненький крикун, – Глоада милостиво улыбнулась и, высунувшись сильней в окошко, поглядела на Риспа. – А ты, прохвост, знаешь, как мне угодить! У-у, хитрец!

Кевгар помалкивал, с сомнением слушая любовницу.

– Милый, – обратилась к нему болотница, – ты видишь, этот городок не лишен приятности. Задержимся здесь ненадолго?

– Как ты захочешь, Глоада.

– Итак, завтра под утро нам принесут лягушек. Хи-хи, я представляю эти рожи. Как они станут корчиться, когда вместо привычных цветочков у них в руках окажутся мерзкие скользкие лягушечки. А ты, святой отец, приходи почитать нам свои замечательные проповеди! О Гангмаровом Проклятии, о мерзких змеях… ну да что я тебя учу, таких учить – только портить. Придумай что-нибудь новенькое к завтрашнему утру. Но насчет тела – даже не думай, ты не в моем вкусе!

И принцесса послала опешившему священнику воздушный поцелуй.