Текст книги "Экопсихология. Парадигмальный поиск"

Выводы к главе 3

1. Методологический анализ исходных оснований классических и современных теорий восприятия движения объектов и стабильности видимого мира показал, что традиционная постановка этой проблемы является следствием гносеологической парадигмы мышления исследователей восприятия, опирающейся на феноменологическую данность и соответствующие эмпирические («продуктные») проявления процесса восприятия. Это выражается, прежде всего, в том, что в качестве исходных предпосылок построения той или иной теории восприятия движения или теории стабильности видимого мира традиционно используются результаты (продукты) уже свершившегося непосредственно-чувственного процесса: уже отраженные «движение», «неподвижность», «форма», «величина», «пространственная локализация», «фигура-фон» и тому подобные пространственные свойства и отношения.

2. Использование непосредственных продуктов (феноменов) восприятия в качестве исходных эмпирических оснований приводит:

а) к обособленному, монофункциональному изучению разных феноменов восприятия движения и стабильности видимого мира и к созданию на этой основе концептуально различных объяснений и подходов к изучению этого вида восприятия;

б) к абстрактно-логическому переносу мыслительно-опосредованного представления (в первую очередь механистического) о движении и неподвижности (стабильности) на непосредственно-чувственный процесс их восприятия; в) к логической невозможности включения в предмет исследования процессуально-порождающей (дорезультативной) стороны восприятия движения объектов и стабильности видимого мира.

3. Дискурсивно-понятийный (абстрактно-логический) метод изучения восприятия движения и стабильности видимого мира, характерный для гносеологической парадигмы, не случаен и имеет глубокие историко-философские корни. Это подтверждает анализ известной с античных времен апории Зенона «Стрела», а также рассуждений И. Канта об относительности движения. Причем апории Зенона ясно показывают, что, в отличие от исследователей восприятия движения в классической и современной психологии, этот древний философ отчетливо понимал свойство человеческого ума отождествлять, выражаясь нашими терминами, опосредованно-мыслительный и непосредственно-чувственный уровни психического отражения и откровенно использовал это для построения своих логических парадоксов. Анализ рассуждений Зенона и И. Канта о движении и неподвижности показывает, что «продуктная» часть рассуждений этих философов о движении и неподвижности объектов, по сути, воспроизводится в способе постановки и решения проблем восприятия движения и стабильности видимого мира как классической, так и современной психологией восприятия.

4. Исходя из полифункциональной природы непосредственно-чувственного восприятия, проблемы восприятия движения и стабильности воспринимаемого (видимого) мира необходимо рассматривать как единую проблему порождения движения и стабильности объектов в процессе непосредственно-чувственного восприятия, что приводит к изменению не только объекта исследования этого вида восприятия, но и к смене гносеологической парадигмы на онтологическую и трансцендентальную.

5. Использование афизикальных принципов порождающего процесса восприятия (формопорождения, анизотропных симметрично-двуединых отношений, сопредставленности), разработанных А. И. Миракяном в трансцендентальной психологии восприятия, в качестве исходного основания позволяет перейти в иную (т. е. онтологическую, «непродуктную») парадигму и априорно разработать модель процессуального механизма, демонстрирующую теоретическую возможность порождения движения и стабильности объектов в непосредственно-чувственном акте восприятия.

6. Согласно этой модели, порождение движения и стабильности объектов в непосредственно-чувственном акте требует образования по меньшей мере двух формопорождающих микроактов и анизотропного процессуального отношения между ними. Естественное завершение микроактов и отношения между ними служит непосредственно-чувственной основой для порождения ощущения стабильности формы и пространственного положения объекта. Если же осуществление первого микроакта не успевает завершиться в течение данной фиксационной позиции глаза, то происходит вынужденное, дополнительное центрирующее движение глаза. Обусловленная этим незавершенность сменяющих друг друга формопорождающих микроактов и дополнительная дискретность формопрождающего процесса служат непосредственно-чувственной основой для ощущения изменения пространственных отношений, порождаемых в этих микроактах, в том числе изменения формы объектов, а также их пространственного положения, то есть движения. Центрально-периферическая анизотропность строения и функционирования сетчатки глаза создает условия для сосуществования в реальном процессе восприятия тенденций к завершенности и к незавершенности его микроактов, что обеспечивает возможность порождения сопредставленного (полифункционального) восприятия движения и стабильности пространственных отношений в непосредственно-чувственном процессе.

7. Проведенные нами экспериментальные исследования критического времени формопорождения, сосуществования тенденций к завершенности и к незавершенности микроактов и других особенностей формопорождающего процесса при восприятии движущихся и неподвижных объектов показали, что разработанная модель порождающего процесса восприятия движения и стабильности объектов имеет не только методологические (априорные), но и эмпирические основания.

8. Анализ полученных при этом экспериментальных данных в совокупности с литературными данными позволил:

а) разработать апостериорную теоретическую модель порождающего процесса восприятия движения и стабильности объектов в зрительной системе человека, согласно которой, по-разному обеспечивая центрирующую функцию, микро – и макродвижения глаза, создают основу для разных (по меньшей мере трех) уровней порождения движения и стабильности объектов;

б) обосновать гипотезу о том, что непосредственно-чувственной основой порождения быстроты (скорости) движущегося объекта является степень незавершенности микроактов формопорождающего процесса;

в) дать новое объяснение наиболее известным феноменам восприятия движения и стабильности объектов (смазанности формы, парадоксу Ауберта-Фляйшля и др.) как проявлениям завершенности-незавершенности микроактов формопорождающего процесса в зрительном восприятии.

9. Полученные теоретические и экспериментальные данные позволяют утверждать, что представление об афизикальных (трансцендентальных) принципах порождающего процесса восприятия позволяет в контексте трансцендентального подхода к восприятию разработать онтологическую модель восприятия движения и стабильности объектов как завершенного и незавершенного осуществления микроактов формопорождающего процесса и отношений между ними.

Заключение к разделу 1. Формопорождение как принцип изучения и как принцип бытия психической реальности: гносеологический, онтологический и трансцендентальный аспекты

Собственные исследования А. И. Миракяна (1999, 2004), а также проведенные под его руководством исследования порождения движения и стабильности объектов на непосредственно-чувственном уровне восприятия (Панов, 1996, 1998; 2004) позволяют по-иному подойти к осмыслению понятия «формопорождение», поскольку благодаря этим исследованиям оно обретает тройной смысл: гносеологический, онтологический и трансцендентальный.

В гносеологическом – традиционном – смысле понятие «формопорождение» синонимично понятию «формообразование» и обычно обозначает процесс перцептивного отражения пространственных свойств окружающего мира как процесс формирования их пространственного образа посредством преобразования пространственной формы данного объекта в ощущение (образ) этой формы. Исходной предпосылкой для такого понимания формопорождающего акта является явное (сетчаточно-моторная и феноменологическая парадигмы) или неявное (операциональная парадигма) требование соответствия предъявляемой (заданной) пространственной формы как «объекта восприятия» ее «перцептивному образу» как результату ее восприятия.

Психический процесс восприятия (простейший феномен психики) как объект исследования эксплицируется здесь не в своей непосредственной данности, а опосредованно – в форме предметного содержания исследуемого психического акта, в данном случае в форме гносеологически представленных в этом акте пространственных свойств и отношений окружающей среды, которые подлежат восприятию и которые, вместе с тем, в логической процедуре исследования выступают как имплицитная самость (Миракян, 1999, 2004), то есть как уже отраженные, ранее познанные свойства окружающего мира, противостоящие субъекту восприятия в качестве объекта восприятия. А с другой стороны, психика как объект исследования представлена здесь в собственной, ставшей форме, то есть в виде актуально протекающего непосредственно-чувственного процесса психического отражения (восприятия) и перцептивного образа как его продукта.

Процесс восприятия здесь рассматривается как процесс, происходящий между субъектом восприятия и пространственно-предметными свойствами окружающего мира как объектом восприятия. Однако эти пространственные и предметные свойства окружающего мира рассматриваются в контексте отношения «субъект восприятия – объект восприятия», то есть как исходно известная данность тех или иных отдельно вычлененных свойств и отношений (формы, величины, движения и т. п.), гносеологически противопоставленная перцептивным свойствам субъекта восприятия. Содержание таким образом эксплицируемого процесса восприятия определяется предметностью (имплицитной самостью) объекта восприятия. Если речь идет о восприятии «формы» предмета, то и в качестве содержания процесса восприятия будет рассматриваться «форма», а не «удаленность», например.

Понятно, что субъектом психической реальности в данном случае выступает человек, то есть первый компонент системы «человек – окружающая среда», который может рассматриваться с позиций его существования:

– как существа биологического (физиологического), и тогда мы имеем физиологические и психофизиологические подходы к изучению процесса восприятия;

– как существа социального, и тогда процессы его восприятия рассматриваются в контексте и исходя из представления о его деятельности или общении как сущностных характеристик человека социального;

– как существа духовного, и тогда процессы восприятия и вообще познания рассматриваются исходя из постулата, что чувства и разум – это проявления души человека, которая дана ему Богом[20]20
  А. И. Миракян показывает, что «Мальбранш и Беркли использовали феномен константности восприятия для доказательства существования обманов зрения, поскольку изображение на сетчатке глаза изменяется по закону угла зрения и уменьшается при удалении от наблюдателя, а восприятие его величины соответствует физической величине объекта. Отсюда, считали они, с необходимостью следует вывод о том, что данные о величине, форме и других свойствах предметов мы получаем не через зрение, а через душу, вложенную в нас Богом» (Миракян, 1999, с. 73).


[Закрыть].

Однако теперь, когда мы показали, каким образом возможно порождение актуальной формы психической реальности (в виде порождающего процесса восприятия) как особой формы бытия, переживающей все этапы ее становления от порождения до завершения (т. е. перехода в иную форму бытия), мы должны сделать следующий шаг в понимании «человека» как компонента системы «человек – окружающая среда». Дело в том, что принятие психики в качестве особой формы бытия, то есть такой же, как живая и неживая природа, позволяет и даже заставляет нас считать человека также существом психическим в дополнение к его статусу существа биологического, социального и духовного.

Поэтому появляется второй смысл понятия «формопорождение» – онтологический, обозначающий в данном случае акт превращения объектной (физической, предметной) «формы» существования пространственности воздействия (в данном случае – пространственных свойств светового потока) в «форму» психическую, то есть из глобально непроявленных свойств принимаемого сетчаткой воздействия в определенную «форму психического процесса» образования анизотропных отношений и, соответственно, в структурно-процессуальное состояние данной зрительной системы. При этом посредством структурно-процессуальных анизотропных отношений будет происходить фиксация «идентичности» и «неидентичности (взаимного различия)» структурно-процессуального состояния зрительной системы в разные моменты и в разных пространственных позициях приема воздействия, что, собственно, и будет составлять содержательную сторону этого процесса. Иначе говоря, онтологическим содержанием процесса восприятия будет в этом случае выступать не предметность объекта восприятия, а вариативность или инвариантность состояний самой отражательной системы (их идентичность или неидентичность друг другу). Инвариантность этих состояний, возобновляющаяся всякий раз при приеме одного и то же воздействия, будет создавать непосредственно-чувственную основу для порождения «пространственности восприятия», а также неизменности (стабильности) или изменения (движения) свойств этой пространственности.

При этом термин «инвариантность» в данном случае требует уточнения. «Инвариантность», о которой говорит Дж. Гибсон (1988), относится к пространственным свойствам светового потока («строя»), сохраняющимся, несмотря на его изменения как проксимальной стимуляции. Но Гибсон обходит стороной вопрос о том, посредством какого процессуального механизма происходит преобразование этой «объективной» инвариантности светового потока в «субъективную» инвариантность ощущения стабильности и движения объектов и их пространственных отношений. Нашим же предметом исследования является порождение инвариантности состояний зрительной системы, обеспечивающих возможность порождения восприятия пространственных свойств на основе их проксимального отображения.

Онтологический смысл процесса восприятия как процесса формопорождения состоит в данном случае в том, что порождению подлежит не гносеологически заданная пространственно-предметная форма воспринимаемого объекта, а феноменально представленная форма (феноменология) собственного протекания самого процесса восприятия как некоей формы бытия. Поэтому пространственные свойства объекта восприятия при таком подходе становятся относительными, так как начинают определяться не только и не столько собственными (объекта) свойствами, сколько свойствами данной зрительной системы, с одной стороны, и функциональными потребностями человека как субъекта восприятия – с другой. Можно сказать, что предметные свойства и отношения окружающего мира как объект восприятия, образно выражаясь, размываются. Объектом восприятия становится, как показывает В. А. Барабанщиков (2001, с. 111–112), сама ситуация восприятия, включающая свойства и окружающего мира, и самого субъекта восприятия[21]21
  Прошу прощения за повтор цитаты.


[Закрыть]: «Объект восприятия – интегративное образование, включающее разнородные элементы индивида и среды, объединенные общностью места и времени их существования, объективными связями (причинно-следственными, генетическими, структурными, функциональными и др.) и отношениями, в том числе потребностями субъекта и возможностями их удовлетворения. Речь идет о форме единства индивида и среды, которая неплохо описывается в терминах „ситуации“ (Argale, Pumham, Graham, 1981; Lewin, 1935; Magnusson, 1981), „жизненного пространства“ или „мира“ (Голд, 1990; Рубинштейн, 1973; Lewin, 1935; Uexkull, 1955), выражающих способ объединения разнонаправленных „сил“ и потенций в некоторое целое, в котором цементирующая роль и инициатива принадлежат индивиду. Это – его ситуация (мир), а не ситуация (мир) вообще. Объект-ситуация изначально противоречив и парадоксален: он включает в себя воспринимающего и одновременно противостоит ему как нечто внешнее, иное. Одной его стороной оказываются условия жизни, другой – их восприятие и оценка человеком, включенным в ситуацию. Логика развития объекта-ситуации основана на приоритете внутренних связей над внешними, преобладании центростремительных сил над центробежными, динамики над статикой. Осуществляя восприятие, субъект конструирует свое бытие, одновременно подчиняясь ему. Соответственно объект восприятия оказывается и детерминантой (вернее, системой детерминант), и результатом активности субъекта». Нетрудно заметить, что данные рассуждения В. А. Барабанщикова близки к нашим рассуждениям о том, что лежащее в основе гносеологической парадигмы отношение «субъект восприятия – объект восприятия» не позволяет проникнуть в собственную природу процесса восприятия на непосредственно-чувственном уровне его порождения. В реальных условиях в качестве «объекта восприятия» выступает совокупность свойств и отношений пространственной среды, что заставляет нас рассмотреть вопрос о необходимости использования в качестве исходной предпосылки отношения «субъект восприятия (шире – человек) – окружающая среда».

Третий – трансцендентальный – смысл понятия «формопорождение» задается использованием принципа формопорождения как исходного основания для разработки априорной и апостериорной моделей порождающего процесса на основе структурно-процессуальной анизотропности строения и функционирования зрительной системы. Принцип формопорождения выступает здесь в роли такого исходного основания, которое является общим для разных форм бытия, включая психику. По этой причине этот принцип как исходное основание, во-первых, имеет трансцендентальный характер по отношению и к свойствам субъекта восприятия, и к пространственно-предметным или иным свойствам объектов, подлежащих восприятию. И, во-вторых, он может быть использован в этом качестве не только для зрительного восприятия, но и для любых других видов психических реальностей, а именно психических состояний и сознания как частных форм психической реальности вообще.

Согласно принципу формопорождения, как было показано выше, исходным и необходимым условием для возможности осуществления формопорождающего акта является анизотропность отражательной системы, позволяющая ей искажать и расщеплять (квантовать) принимаемое воздействие в соответствии с анизотропной дискретностью и неоднородностью своих структурно-процессуальных свойств – трансцендентальный смысл понятия формопорождения. Непосредственно-чувственный процесс, как формопорождающий акт, выступает при этом в виде частного случая проявления общеприродного формопорождающего процесса, то есть принципа формопорождения, обеспечивающего возможность порождения (становления) актуальной формы психической реальности в ставшей (собственной) форме в виде пространственности формопорождающего акта – с одной стороны, в превращенной (опредмеченной) форме «пространственности» принятого воздействия окружающей среды – с другой стороны, и в виде психического образа – с третьей.

Психика как объект исследования в виде собственно порождающего процесса восприятия предстает здесь в становящейся форме – как продукт взаимодействия отражательной системы человека с окружающей средой, то есть системы «человек (его отражательная система) – окружающая среда». Причем субъектом становления психической реальности выступает система «человек (его отражательная система) – окружающая среда» в целом, так как свойства порождаемой психической реальности имеют системный характер и не могут быть сведены к свойствам компонентов данной системы. Более того, функцию быть субъектом указанного процесса порождения психической реальности эта система может выполнять только при условии наличия анизотропности между «человеком» и «окружающей средой» как взаимодействующими компонентами этой системы. В противном случае (весьма специальном)[22]22
  Можно провести простой эксперимент. Нужно положить на свою раскрытую и неподвижную ладонь спичечный коробок и понаблюдать за своими ощущениями. Сначала Вы будете его чувствовать лежащим на Вашей ладони, но спустя некоторое время и при условии, что Вы будете сохранять неподвижность, эти ощущения исчезнут. Это означает, что анизотропность между спичечным коробком и состоянием рецепторного поля Вашей ладони будет исчерпана, вследствие чего прекратится образование отношений между ними и соответственно исчезнет ощущение этого коробка как порождение психической реальности такого вида. В качестве более серьезных аргументов можно привести аналогичные факты с «исчезновением» восприятия в условиях восприятия стабилизированных сетчаточных изображений (Притчард, 1974; Ярбус, 1965).


[Закрыть] гомогенность (однородность) взаимоотношения между «человеком» и «окружающей средой», как компонентами системы «человек – окружающая среда», не позволит произойти образованию анизотропного отношения между ними и, как следствие, исключит возможность порождения психической реальности, обретающей актуальную форму своего проявления «в зазоре» между ними.

Исходя из вышесказанного, формопорождающий акт как процесс становления психической реальности из потенциальной формы существования («бытия в возможности») в актуальную («бытия в действительности») представляет собой дискретно-непрерывную (континуальную) последовательность отдельных микроактов. Фундаментальной особенностью этой последовательности микроактов является то, что каждый предшествующий из них опосредствует осуществление последующего (последующих) микроакта. Иными словами, каждый предшествующий микроакт взаимодействия между человеком и окружающей средой как компонентами системы «человек – окружающая среда» опосредствует (антиципирует) последующий микроакт их взаимодействия. Это означает, что результаты предшествующих микроактов взаимодействия между компонентами системы «человек – окружающая среда» должны быть включены в структуру указанного взаимодействия в качестве полноправного компонента взаимодействия.

В результате мы приходим к пониманию того, что становление психической реальности в актуальной форме непосредственного пространственного ощущения происходит как антиципирующее опосредование последующего микроакта психического процесса результатом его предшествующего микроакта. Это позволяет говорить о том, что становление психической реальности (формопорождающий акт), как обретение ею актуальной формы существования («бытия в действительности»), происходит не по линейному принципу в форме дихотомической оппозиции «стимул-реакция», «субъект-объект» и т. п., а по принципу спирали в форме своеобразного односторонне открытого треугольника[23]23
  В физиологии и психологии достаточно хорошо представлены аналогичные «треугольные» схемы в качестве единицы анализа психики в тех или иных ее проявлениях, то есть в ставшей форме психической реальности: акцептор действия «по Анохину», антиципация «по Ломову» и др. Однако, в отличие от них, здесь речь идет о механизме порождения самой этой схемы как глубинного и универсального механизма порождения психической реальности в становящейся форме. Похожую схему предлагает У. Найссер (1981).


[Закрыть] (рис. 3), где «прошлое» (предшествующий микроакт, состояние) антиципирует «будущее» (последующий микроакт, состояние). Соответственно, линейная логика, традиционно используемая для анализа взаимодействия между компонентами системы «человек – окружающая среда», должна дополниться антиципирующим компонентом, опосредствующим это взаимодействие.

Рис. 3. Условная схема формопорождающего акта

Из вышесказанного следует, что продуктом становления психической реальности является «приобретение» психологических свойств каждым из компонентов системы «человек – окружающая среда»: «человеком» психики в форме ставшей реальности, а «окружающей средой» – психики в превращенной форме психической реальности, отчужденной от ее субъекта-человека. По выражению А. И. Миракяна, в форме «имплицитной самости» предметных свойств окружающего мира. Другими словами об этом сказано в вышеприведенной цитате В. А. Барабанщикова: «Осуществляя восприятие, субъект конструирует свое бытие, одновременно подчиняясь ему. Соответственно объект восприятия оказывается и детерминантой (вернее, системой детерминант), и результатом активности субъекта».

При этом обнаруживается несколько принципиальных моментов, позволяющих сделать определенные предположения относительно природы психики как особой формы бытия.

С этой целью вернемся к формопорождению пространственности, рассмотренному выше на примере восприятия движения и стабильности, поскольку обычно вследствие эмпиричности человеческого мышления понятие «пространственность» ассоциируется с пространством внешнего, физического мира. Между тем на уровне формопорождения все оказывается несколько иначе.

Дело в том, что на формопорождающем этапе процесса восприятия пространственность первоначально порождается как идентичная самой себе (в этом смысле инвариантная) последовательность сосуществующих (завершенных и незавершенных) анизотропных отношений, выражающих процессуальное состояние самой отражательной системы. Это состояние затем становится ее свойством, антиципирующим дальнейшее осуществление порождающего процесса[24]24
  Кстати, именно этим объясняется, что А. И. Миракян назвал одну из своих книг «Психология пространственного восприятия» (1990), чем вызвал недоумение многих коллег, для которых более привычным и понятным было бы название «Психология восприятия пространства».


[Закрыть], иначе говоря, начинает выступать в качестве своеобразной априорной формы, о которой в свое время говорил И. Кант. Осознанное обращение к ней как прошлому опыту есть, по сути, рефлексия. Более того, если формопорождающий акт имеет свою завершенность, то он имеет свою длительность, которая начинает выступать в качестве единицы дискретности порождающего процесса и, тем самым, в качестве непосредственно чувственной основы порождения ощущения времени (Миракян, 1999, 2004). Это позволяет говорить о том, что в формопорождающем акте взаимодействия человека с окружающей средой происходит порождение не только пространственности, динамичности и длительности свойств окружающего мира, но в первую очередь пространственности и длительности бытия психики человека (или другого существа) в ставшей форме, которые затем квантуют и антиципируют порождение соответствующих пространственных и временных свойств окружающего мира.

Следовательно, во-первых, пространственность принимаемого воздействия оказывается антиципированной пространственностью самого формопорождающего акта, а, во-вторых, свойства и размерность этой пространственности определяются свойствами и размерностью структурно-процессуальной анизотропности данной отражательной системы и ее состоянием. Поэтому пространственность принимаемого воздействия в виде порожденной пространственности самого формопорождающего акта (психика в ставшей форме как свойство отражательной системы человека) и в виде антиципированной пространственности принятого воздействия (психика в превращенной форме, то есть опредмеченной в форме свойств окружающей среды) имеет всегда относительный характер[25]25
  Это объясняет хорошо известную из истории философии и психологии восприятия проблему относительности и вариативности чувственных данных и их неадекватности с позиции рациональных данных нашего познания. Особенно наглядно это видно на проблеме константности восприятия (см. Миракян, 1990, 1992, 1999).


[Закрыть].

Следующая особенность состоит в том, что психика как становящаяся форма бытия представляет собой дискретно-непрерывный (континуальный) процесс порождения отношений в «зазоре» между структурными и процессуальными состояниями отражательной системы (в данном случае – человека как субъекта психической реальности) в процессе ее взаимодействия с окружающей средой. Вышеуказанная анизотропность структурных компонентов отражательной системы приводит в том числе к тому, что в каждом микроакте формопорождающего процесса складывается отношение между центральной и периферической частями реципирующего поля отражательной системы. Наиболее наглядно это продемонстрировано А. И. Миракяном (1992) на примере эффекта уменьшения величины нефиксированного объекта. Его суть состоит в том, что в ситуации восприятия равновеликих и равноудаленных объектов величина того объекта, который вследствие фиксации взора на одном из них оказывается на периферии поля зрения, воспринимается уменьшенной относительно действительной величины объекта, на котором в данный момент (микроакт) фиксирован взор наблюдателя. Но в следующем микроакте фиксация взора переместится на другой объект, и тогда уменьшенной будет восприниматься величина первого объекта. Однако осуществление этого микроакта будет опосредоваться результатом первой фиксации взора как продуктом предшествующего микроакта.

Это позволяет говорить о том, что порождаемая пространственность оказывается изначально структурированной по направлению «центр – периферия». Причем роль «центра» в структурном или в процессуальном аспектах выполняет последующий микроакт, в то время как функцию неосознаваемой в данный момент «периферии» (поля зрения или сознания) выполняет предшествующий микроакт. Соответственно, по отношению к «центру» порождаемой пространственности «периферия» должна выполнять антиципирующую функцию.

Таким образом, вышепроведенный анализ понятия формопорождения на примере становления психики в «простейшей» ее форме – форме порождающего процесса восприятия движения и стабильности (или что то же самое в данном случае – порождения пространственности восприятия) позволяет говорить о том, что принцип формопорождения может быть использован в качестве предварительно принимаемого исходного основания:

1) для экспликации психики как особой формы бытия, проявляющейся в становящейся, в ставшей и в превращенной (опредмеченной) формах;

2) для экспликации системы «человек – окружающая среда» как системы, развивающейся в форме онтологического субъекта на основе субъект-порождающего взаимодействия между ее компонентами. При этом обретение психикой актуальной формы своего проявления происходит в три этапа и в трех формах своего самоосуществления:

– как становление системного качества системы «человек – окружающая среда» в виде формопорождающего процесса и потому не сводимого к изначальным свойствам и качествам составляющих ее компонентов, но осуществляемого на их основе – субъект-порождающий тип взаимодействия между компонентами данной системы;

– как обретение «человеком» как компонентом указанной системы таких онтологических свойств актуально осуществляющегося порождающего (формопорождающего) психического процесса (т. е. порождения психики в ставшей форме психического процесса), которые по отношению к последующему этапу начинают выполнять антиципирующую функцию, опосредствующую взаимодействие между «человеком» и «окружающей средой» в рамках указанной системы. При этом «человек» обретает статус субъекта психической реальности, расщепленного на «себя в настоящем» (актуального), на «себя в прошлом», обращение к которому создает рефлексивный компонент, и на «себя в будущем», обращение к которому на основе отрефлексированного «себя в прошлом» создает антиципирующий компонент. Тип взаимодействия с «окружающей средой» как компонентом данной системы становится в разных ситуациях (в зависимости от вида окружающей среды и типа взаимодействия с ней) субъект-объектным, субъект-субъектным и совместно-субъектным (Панов, 2006);

– как порождение актуальной психической реальности в превращенной форме, когда порожденная психическая реальность опредмечивается в свойствах и отношениях «окружающей среды» и тем самым отчуждается от субъекта ее порождения. При этом «окружающая среда» обретает имплицитную самость объектных свойств и отношений, а также квазипсихологические и психологические свойства и качества;

3) для использования в качестве исходного основания, позволяющего рассматривать психические процессы, психические состояния как разные проявления психики, но единые по своей природе.

Таким образом, применительно к развитию психики в виде психических процессов формопорождение выступает в роли общеметодологического принципа, используемого нами в качестве трансцендентального исходного основания для определения психики (психического отражения) как объекта исследования. При этом психика рассматривается как особая форма бытия, обретающая актуальные формы своего проявления в виде психических процессов, состояний и сознания и тому подобного во взаимодействии между компонентами системы «человек – окружающая среда». В свою очередь, принцип формопорождения принимается в качестве такого универсального (общего для различных форм бытия) принципа, который лежит в основе становления системы «человек – окружающая среда», выступающей при этом в качестве онтологического субъекта обретения (самоосуществления) психикой актуальных форм своего проявления, то есть перехода из потенциальной формы существования «бытия в возможности» в актуальную форму «бытия в действительности».