Текст книги "Город Летучей мыши"

Полежав еще немного с закрытыми глазами, он вновь их открыл. Его мучила жажда и отвратительный кислый вкус во рту.

– Господи! Что же я вчера творил? – сказал он и, пошатываясь, встал с кровати. Правильнее сказать, сполз, потому что иначе вырваться из объятий водяного матраса было сложно.

Жирные сливки, выпитые прямо из пакета немного прояснили сознание, и он обратил внимание на беспорядок, царивший на его идеальной высокотехнологичной кухне. Тарелки с остатками лефсе³, загаженный гридль⁴, чашки с недопитым кофе, следы помады на стакане.

– Ах, да! – вспомнил он, – я же вчера ужинал с потрясающей девушкой. Как же её звали? Такое красивое имя…Бесс? Нет… Бет! Да! Необыкновенная девушка с экзотической внешностью. Надо как-нибудь показать друзьям, вот обзавидуются. Кажется, мы весь вечер проболтали об археологии. И, кажется, я был в ударе. Жаль, что она уехала. Интересно, у нас что-нибудь было? Ничего не помню. Не рановато для Альцгеймера? Надо меньше пить, и есть жирной пищи. Во сколько же она уехала? А сейчас сколько?

Часы в кухне показывали начало двенадцатого.

– Неужели уехала, увидев, что я вырубился? Вот стыдоба-то…

Профессор прижал горячий лоб к оконному стеклу, по которому барабанили капли дождя. За панорамным окном, занимавшим всю стену, отрывался потрясающий вид на Бюфьорд и гору Орнефьеллет.

– Во сколько лекция сегодня? – опомнился он. – Где расписание? В два? Может, позвонить, сказать, что… Нет, нет. Давай, соберись, тряпка. Возьми себя в руки. Горячий душ и большая кружка кофе всё исправят. Можно успеть на паром в половине второго. Да, только не расслабляться!

Он отстранился от окна, приятно холодившего лоб, и решительно направился в ванную. Разделся, включил душ, прихватил с собой жёсткую мочалку и гель для тела. Сияющую прохладным кафелем ванную наполнили клубы пара.

Профессор не первый раз просыпался в таком состоянии. Обычно ему помогал прийти в себя контрастный душ, если переключать воду с горячей на холодную, а затем обратно. Когда струя холодной воды попадает на разгоряченное тело, сердце будто выпрыгивает из груди, и начинает биться с новой силой.

Правда, доктор Борн предупреждал его, что в его возрасте такие эксперименты могут закончиться плохо, но… Он не считал себя слишком старым, чтобы жить на полную катушку. Не зря же он всю жизнь вкалывал, мотаясь по всему миру, ночуя в палатках, и целыми днями копаясь в земле, чтобы теперь, заняв подобающее положение, не наслаждаться теми благами, которые дал людям Господь.

Теперь, когда кровоток улучшился и сосуды восстановили свой тонус, в его памяти более отчетливо всплыли детали вчерашнего вечера. И образ экзотической брюнетки с длинными шелковистыми волосами, глубокими черными глазами и повадками пантеры. В ней было что-то дикое, необузданное и опасное, и это наполняло его трепетом и желанием.

Втирая в себя душистый гель, он ощущал, как к нему возвращаются силы и почувствовал, что сейчас с удовольствием проглотил бы пару картофельных лефсе с ракфиском⁵ или хороший кебаб, хотя четверть часа назад не мог без отвращения думать о еде.

– А я ведь ещё ничего, – сказал он, с удовольствием разглядывая свое загорелое и подтянутое тело.

Вдруг он почувствовал неприятный холодок за спиной, как будто в ванную ворвался порыв сквозняка.

– Окно, что ли, неплотно закрыл? – подумал он. – Или фру Игльссен пришла? Но вроде как сегодня не её день. Хотя, хорошо бы. Хоть свинарник вчерашний уберет…

Но что-то его насторожило. Какой-то еле различимый звук. Профессор обернулся и увидел за пеленой пара темный силуэт с поднятыми руками.

А в следующий момент ощутил, как что-то холодное сдавило его шею. Он инстинктивно поднял руки и попытался сбросить с себя обвивший его предмет, но пальцы нащупали нечто узкое, впившееся в кожу, что невозможно было ухватить. Горло сдавило сильнее, так что на миг перехватило дыхание, а грубый мужской голос сзади отрывисто произнес:

– Не дергайся. Только хуже будет. Вылезай. Есть разговор.

На плечо профессору кинули банный халат, и он, не попадая руками в рукава, как мог, накинул его на себя, и, спиной вперед последовал за незнакомцем, который тянул его за петлю, накинутую на шею. Сопротивляться было бесполезно. Стоило только замедлить шаг, как безжалостная петля врезалась в кадык.

Когда они вошли в гостиную, незнакомец заставил его сесть на дизайнерский стул с высокой спинкой. Проволочную петлю, продолжающую сдавливать шею профессора, он прикрутил к перекладине спинки, а затем, выдернув из халата пояс, туго стянул им руки, заведя их за спинку стула.

Незнакомец уселся прямо перед профессором. Это был высокий атлетичного вида мужчина со светлыми глазами и коротко стриженными волосами. На руках у него были коричневые лайковые перчатки.

– Ты один в доме? – спросил он. – Жена, прислуга, дети?

– Жена с детьми поехала за покупками, – соврал профессор. – А фру Игльссен, – это наша прислуга, – должна прийти, чтобы убраться в доме. Сегодня день уборки.

– Вот как, профессор? – усмехнулся незнакомец. – Значит, нам надо успеть к их приходу. Ты ведь не хочешь, чтобы пострадали твоя жена и дети? Если они, конечно, у тебя есть. Ну, ладно, перейдем к делу. Ты, вроде бы, искал инвестора для организации раскопок семейного склепа Иисуса Христа. Это правда?

– Вообще-то, это конфиденциальная информация.

– Конфиденциальная? – вновь усмехнулся незнакомец. – А откуда, по-твоему, я об этом знаю?

Николас пожал плечами.

– Ну, предположим, конфиденциальная. Но раз уж она стала мне известна, то почему бы не рассмотреть мою кандидатуру на роль инвестора?

– Да? И что вы можете предложить… в качестве инвестора?

– Только самого себя. Думаю, я убедительно продемонстрировал свою эффективность? Или у вас есть сомнения?

– Раскопки требуют больших вложений. Включая взятки местным властям, плату за получение лицензии, зарплату рабочим и всё такое. Сможете ли вы найти столько денег? К тому же у меня уже почти достигнута договоренность с одним частным инвестором.

– Вы не это имеете в виду? – спросил незнакомец, поднеся к лицу профессора проект оферты.

– Откуда… Откуда у вас это? – изумился профессор.

– Так ведь это я вам прислал. Говорю, же, соглашайтесь! Где ещё вы найдете более привлекательного инвестора?

– Так это был обман?

– Не надо громких слов, профессор. Уж не вам меня упрекать в обмане. «Жена поехала в магазин. Дети тоже». Думаете, я не знаю, что вы в разводе уже лет пятнадцать. И детей у вас никогда не было. А свои мужские аппетиты вы удовлетворяете, охмуряя студенток.

– Да как вы смеете! – возмутился профессор.

– Ух ты, Боже мой, святая невинность! Да от последней из ваших девиц постель еще не остыла. Так? Как видите, я всё про вас знаю. А если об этом узнают другие, то преподавать вам больше не придется.

– Ладно. Чего вы хотите? Денег? Я не держу дома больших сумм.

– А! Вот это уже деловой разговор. Любите брать быка за рога, да? Хорошо. Меня интересует вот это, – незнакомец показал профессору фотографию, на которой был запечатлен фрагмент средневековой рукописи. – Узнаёте? Конечно, узнаёте, ведь вы сами мне это прислали.

– Да, эту фотографию сделал я. И что?

– Я хочу, чтобы вы отдали мне эту книгу. Желательно добровольно.

– Зачем вам это? Это просто средневековая хроника. Таких много. Она не представляет большой ценности.

– Ценности, говоришь, не представляет? – сказал незнакомец, перейдя на «ты». – Но разве не из этой хроники ты узнал про могилу Христа? О чём ещё там написано? Ну, не молчи, профессор. Куда делось твое хваленое красноречие? О чём там ещё написано?

Профессор непонимающе смотрел на человека со злыми светлыми глазами.

– Освежу твою память, док, – сказал незнакомец и вновь поднес фотографию к лицу профессора. – Вот здесь с краю какие-то буквы, их почти невозможно разобрать. Что здесь написано?

Профессор вгляделся в фотографию и сказал:

– Тут написано «Мемуар Лазаря».

– Вот-вот. Я так и думал. Что тебе об этом известно?

– Ну, это якобы записки Лазаря, в которых тот описал события последнего года жизни Иисуса. Мемуар упоминается в нескольких древних источниках, но сам он не найден. А может быть, такой документ никогда не существовал.

– Но здесь написано, что свиток был изъят у еретиков. То есть тот, кто это писал, видел его, держал его в руках! И именно из этого свитка он узнал, где находится могила Христа. Это так?

– Да.

– Где ты нашёл эту книгу?

– На раскопках. В Турции. В Антакье.

– Ты её кому-нибудь показывал? Кто ещё про неё знает?

– Никто. Только одна моя помощница, американская студентка. Но она вряд ли понимает…

– Ладно. Эта книга у тебя? Где ты её прячешь?

– Нет. У меня её нет. Её украли.

– Украли? Не принимай меня за идиота. Думаешь, я в это поверю? Ты наверняка хранишь её где-то здесь, в доме. Давай, говори.

– Я говорю правду! У меня нет этой книги, она пропала в последний день раскопок, когда мы паковали вещи. Тогда я её и хватился.

Незнакомец поднялся, подошёл к креслу, на котором сидел профессор и встал за его спиной. Стальная удавка вновь впилась в горло.

– Ну, а теперь скажешь? – спросил незнакомец. – Я понимаю, как дорога тебе эта книга. Ты надеялся, что она принесёт тебе славу самого громкого открытия за последние две тысячи лет. Но что важнее – научная слава или жизнь? Открытие то ли будет, то ли нет. А жизни ты можешь лишиться прямо сейчас. Выбирай.

– У меня её нет, – прохрипел профессор, – я говорю правду.

Незнакомец немного слабил удавку и дал пленнику отдышаться.

– Предположим. А как тогда тебе удалось сделать снимок с несуществующей книги?

– Снимок сделан там, на раскопках. Пока книга ещё была у меня.

– Вот как, – усмехнулся незнакомец. – Тогда как ты объяснишь вот это?

Перед глазами профессора возникла ещё одна фотография, представлявшая собой увеличенный фрагмент нижнего края первой. На снимке были видны верхушки срезанных цифр, которые, впрочем, можно было прочесть. Цифры означали время и дату, в которую сделан снимок. И дата эта была месячной давности.

– А теперь я тебя ещё раз спрошу: где книга? – громко произнес незнакомец прямо в ухо профессора. И вновь сдавил ему горло.

Тонкая сталь врезалась в кожу на шее профессора, но причиняемая ею боль была ничто по сравнению с невозможностью сделать вдох. Плечи и ноги профессора задергались в конвульсиях, изо рта вырвался хрип, глаза выпучились. Он затряс головой, давая понять, что согласен говорить.

– Ладно, я всё скажу. Только не делайте так больше, – взмолился он, когда ослабившаяся петля позволила ему говорить. – Если я отдам её, вы уйдёте? Я никому не скажу, честное… – профессор замялся, – Я не скажу, клянусь.

– Давно бы так, – сказал незнакомец. – Я вас внимательно слушаю, профессор.

– Книги у меня действительно нет. Её похитили, как я и сказал. Нет, нет, – постойте! – испуганно замахал он руками. – Дайте сказать. Книги нет, но я вырвал из неё две страницы. С них я сделал эту фотографию, когда меня попросили предъявить доказательство.

– И эти страницы ты хранишь где-то здесь? В доме?

– Да.

– И где же?

– Если я скажу, вы не станете… Вы оставите меня в живых?

– Посмотрим, – сказал незнакомец. – Не буду обещать. Вдруг ты опять соврёшь?

– Нет, нет. Я говорю правду. Они вон там, в сейфе. За картиной, – он мотнул головой в сторону большого полотна, изображавшего стилизованный женский торс.

Незнакомец подошёл к картине и, сняв её со стены, отшвырнул в сторону. Под ней действительно оказалась серебристая дверца сейфа. Незнакомец взялся за ручку и потянул на себя. Дверца легко открылась, обнажив внутренность сейфа.

Незнакомец вынул оттуда пачку банкнот, затем швырнул их назад и недоуменно повернулся к профессору, который сидел в нелепой позе, вытаращив глаза.

– Это она! – пролепетал тот, с ужасом глядя на приближающегося к нему незнакомца – Бет! Она представилась журналисткой. Хотела взять интервью. Да, да, точно. Я вспомнил, она расспрашивала меня про раскопки в Антакье. Я показал ей найденный там фрагмент распятия, которое хранилось в сейфе. Хотел произвести впечатление. Дальше ничего не помню. Она украла пергаменты! Наверно, она что-то мне подсыпала. Клянусь, я ни при чём! Это она. Она их забрала. Нет! Нет! Не на…

Последние слова профессора слились в невнятный хрип, на губах у него выдулись розовые пузыри, а тело, подергавшись несколько секунд в конвульсиях, обмякло и замерло, наклонившись головой вперед.

Глава 8. Проваленная миссия.

2013 год. Орден Иисуса.

– Вы понимаете, Мишточ, – тихим голосом, больше похожим на шипение, выговаривал генерал Общества Иисуса, – что провалили возложенную на нас миссию? Возможно, самую ответственную миссию в истории Ордена. Это надо же так не разбираться в людях, чтобы доверить самое ответственное задание корыстному негодяю, который, вместо того, чтобы доставить антиохийскую хронику сюда, вот на этот стол, присвоил её себе и скрылся. Чем вы думали, когда его посылали?

– У него были хорошие показатели, экселенц. Он считался лучшим в своём деле. Настоящий профессионал. Он умел не только убивать, но и развязывать языки. Это было не первое задание, которое он для нас выполнял. Прежде у него не было осечек.

– Так что же случилось?

– У нас нет достоверных сведений. Он просто исчез. А потом мы узнали, что он осужден турецким судом за убийство и приговорен к длительному сроку.

– Так вытащите его оттуда! И выбейте из него, куда он дел рукопись.

– Если позволите… Я именно это и предлагал. Но ваш предшественник приказал его… устранить. Брату Рюггеру слишком много известно. Генерал не хотел, чтобы через него вышли на нас.

– Так он мёртв?

– Нет, к сожалению. Подосланные к нему люди погибли в какой-то производственной аварии, а начальник тюрьмы, с которым я лично договаривался, покончил с собой. После этого там всё поменялось. У нас больше нет возможностей на них влиять…

– Вот как? И вы только сейчас об этом докладываете?

– Прошло столько лет, экселенц… Все уже давно про это забыли.

– Послушайте, Мишточ! Это неприемлемо. Не в этом случае. Этот ваш «профессионал» обвел вас вокруг пальца. Он воспользовался информацией, которую вы ему предоставили, похитил хронику, осознал её ценность, и где-то припрятал. А сам укрылся от нас в турецкой тюрьме. Как вы думаете, чем он займется, когда отсидит своё и выйдет на свободу? Представляете себе последствия, если эта рукопись всплывёт?

Мишточ молча кивнул.

– Нужно действовать немедленно. Я приказываю вам лично этим заняться.

– Прикажете его устранить?

– Только после того, как выясните, где он спрятал рукопись. Только после этого, слышите? Сам Рюггер нам не нужен. Нам нужны сведения, которыми он обладает. А после этого он должен исчезнуть. Но сначала нужно его вернуть… Он ведь немец?

– Австриец, экселенц.

– Ну, так пусть запустят процедуру его выдачи австрийской полиции. Или произведут обмен. У вас же есть там кто-то?

Мишточ кивнул.

– Вы должны выбить из него всё, что он знает. Любыми способами. Если надо, пытайте, делайте что хотите, но заставьте его говорить. А потом он должен исчезнуть.

– Слушаю, генерал.

Глава 9. Боксерская стойка, ошибка нацистов и говорящий след.

2013 год. Берген, Норвегия.

Судмедэкспертиза располагалась в подвале и имела отдельный выход во двор. Когда начальство запретило курить в здании, злостные курильщики протоптали сюда дорожку. На заднем дворе можно было подымить, не опасаясь нарваться. Но эта ситуация очень не нравилась старому Уве Турульссону, который гонял пришельцев, вторгавшихся в его мрачное королевство.

Сейчас Турульссон колдовал над обугленным трупом, лежащим на оцинкованном столе в безжизненном свете софитов.

– Случай, в общем, типичный – разглагольствовал Турульссон. Красные пятна на его обвисших щеках говорили, что к своей карманной фляжке он уже приложился, и не раз. – Видишь, как руки сжал, бедолага? Будто боксер. Это не он сжал. Это от огня. Если, к примеру, тебя в костер кинуть, тебя тоже в такой стойке найдут.

– Умеешь утешить! Лучше скажи, зачем жгли? Хотели избавиться от трупа?

– Избавиться? Запомни: если хочешь избавиться от трупа, самое глупое, что можно придумать – это попытаться его сжечь. Если, конечно, у тебя нет доступа к крематорию или, на худой конец, к кочегарке.

– Это почему?

– Почему… Во время Второй мировой на Украине нацисты массово расстреливали евреев, цыган, партизан, и прочих неугодных, и скидывали трупы в большой овраг. Бабий яр, так называется это место. Там скопилось примерно 200 тысяч тел. А когда немцам пришлось отступать, и они поняли, что за это вскоре придется держать ответ, решили скрыть следы своих преступлений и сжечь трупы. Жгли днём и ночью, но сжечь удалось едва десятую часть. Потому что для сожжения одного человека требуется целый грузовик дров и больше суток времени. В результате оставшиеся трупы свидетельствовали против них на Нюрнбергском процессе.

Трудно, очень трудно бесследно сжечь человека. А без специального оборудования, просто на костерке, да при нашей сырой погоде… Нет, это невозможно.

А вот на что действительно способен огонь – это изменить тело до неузнаваемости. Вспомни, как бывает, когда жаришь барбекю. Если хочешь, чтобы труп остался неопознанным, тут огонь – самое оно. Мать родная не признает!

– Причину смерти установить смог бы?

– Смог бы. Если бы ты не мешал, – хохотнул Турульссон. – Короче, тут такое дело. Орудий убийства было несколько. Самое очевидное – огонь. Но умер он не от этого. Признаки отравления угарным газом отсутствуют. В дыхательных путях нет следов копоти, нет ожогов на слизистой. Концентрация карбоксигемоглобина в крови в норме. А значит, что? Значит, когда его подпалили, он был уже мертв.

– А причина смерти?

– Пока точно сказать не могу. Есть у меня несколько версий, но их надо ещё проверить… А это не быстро.

– Понятно. Об отпечатках, я так понимаю, можно и не мечтать. Что-нибудь еще?

– Ничего! В карманах пусто. Обуви нет. С одежды срезаны все ярлыки. Всё, по чему его можно было бы идентифицировать, уничтожено.

– Зачем?

– А это уже тебе разгадывать. Мое дело – не «зачем», мое дело – «как».

– Ладно, если что-нибудь ещё найдешь – позвони.

Невнятно хмыкнув, Турульсон проводил его взглядом до двери, а когда дверь закрылась, вынул из кармана фляжку и сделал смачный глоток.

Чтобы перебить прилипчивые запахи прозекторской, от которых слегка подташнивало, Хакон зашел в закуток, где стояла кофеварка. От стаканчика крепкого кофе полегчало, но все испортила Фрита.

– Шеф спрашивает, написал ли ты объяснительную. Насчет опоздания. – пропищала она в телефон.

– Скажи, пишу, – рявкнул он и бросил трубку.

Телефон зазвонил еще раз.

– Какого чёрта, я же сказал… – начал он, но это оказалась не Фрита, а Астри.

– Тихо, тихо! – успокаивающе сказала она. – Отпечатки шин пробили по базе. Следы оставлены полицейской машиной. Ребята, видимо, патрулировали дорогу, ну и завернули туда. Похоже, это нам ничем не поможет.

– Дай-ка угадаю. Машина была из Лэгдена?

– Сейчас посмотрю. Да, точно. Ну и что?

– Есть одна версия. Съезжу, проверю.

– Не поделишься?

– Нет.

– Как знаешь.

Главап 10. Паромщик, таксист, и почтовая квитанция.

Сентябрь 1988 года. Берген, Норвегия.

Задание, полученное Рюггером, предусматривало два пункта: заставить замолчать археолога и изъять у него рукопись, указывающую на местонахождение Мемуара Лазаря. Пока что был выполнен только первый пункт. Но Рюггер собирался выполнить и второй. Очевидно, что археолог не врал, и рукопись действительно выкрала эффектная иностранка, выдающая себя за журналистку. Стало быть, надо найти эту девицу.

Хотя Берген и считается вторым по величине городом Норвегии, по европейским меркам это всего лишь большая деревня, а экзотическая и экстравагантно одетая дама не может не обратить на себя внимание аскетичных бергенских пуритан.

Расчет Рюггера оказался верен. С Аскёя в город можно попасть только на пароме. Паромщик приметил смуглую черноволосую девушку в кашемировом палантине и туфлях на высоком каблуке, переправлявшуюся с первым рейсом, которым пользуются в основном рыбаки, спешащие на стоянку к своим катерам, чтобы пораньше выйти в море. Дальше всё было просто. В такую рань от Страндкайенского терминала, куда приходит паром, до центра города не добраться иначе, как только на такси. Не пешком же идти на каблуках да в горку. На стоянке у терминала стояло пять машин. Один из таксистов припомнил, что подвозил сегодня утром красивую «мулатку», и согласился показать адрес, по которому её доставил.

Он позвонил в дверь двухэтажного белого домика, выходящего в боковой проулок. Ему отворила пожилая женщина в цветастом фартуке.

– Добрый день! Вам нужна комната? У меня как раз есть одна, очень уютная и тихая, – с заискивающей улыбкой сказала она, приглашая его войти.

– Очень вам благодарен, мэм, но мы договорились встретиться с одной моей знакомой. Её зовут Бет. Она здесь остановилась. Не подскажете, как её найти? – спросил Рюггер.

Поняв, что перед ней не потенциальный клиент, женщина утратила к нему интерес, перестала улыбаться, обиженно поджала губы и сказала, кивнув в сторону лестницы:

– Вторая дверь справа, наверху. Поторопитесь, она собиралась сегодня съехать.

Дверь была заперта. Рюггер постучал, но ему никто не ответил. Приложив ухо к двери, он услышал какой-то скрежет. Затем недовольный женский голос просил:

– Кто там?

– Иммиграционная служба, – ответил Рюггер.

– Сейчас. Я неодета, – сказала женщина.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем дверь отворилась.

– Что вы хотите? – спросила смуглая девушка со слегка раскосыми глазами, приоткрыв дверь.

– Позволите войти? – напористо произнес Рюггер и, отодвинув девушку, вошел в комнату.

– Чем обязана, – спросила девушка, не скрывая своего недовольства.

– Не волнуйтесь. Проверка визового режима. Обычная формальность. Можете показать паспорт?

Девушка повернулась, чтобы достать паспорт из сумочки, лежащей на кровати. В этот момент что-то мелькнуло у неё перед глазами, и она почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Готовящийся вырваться из легких крик был заглушен рукой, зажавшей ей рот.

– Веди себя тихо, если хочешь жить, – сказал ей Рюггер на ухо. – Не будешь кричать?

Она отрицательно мотнула головой.

– Хорошо. Где пергаменты, которые ты украла у доктора Сандвика? – тихо, но отчетливо произнёс Рюггер.

– Украла? Я ничего не крала… – начала девушка, но затянувшаяся петля прервала её.

– Ответ не верный, – сказал Рюггер. – Не советую лукавить. Мне всё известно. У меня только один вопрос: где?

Девушка молчала. Рюггер вновь стал сжимать петлю, а затем ещё раз спросил:

– Где?

Девушка указала взглядом на сумочку, лежавшую на кровати.

Намотав оба конца петли на левую руку, правой рукой Рюггер схватил сумочку и высыпал её содержимое на кровать. Помимо пудреницы, сигарет и прочего там действительно была почтовая квитанция, датированная сегодняшним числом.

– Отправила по почте… – растерянно пробормотал Рюггер, прислушиваясь к голосам, раздавшимся за дверью. – Значит, листков здесь нет. Дер Тойфель!⁶ – выругался он по-немецки. – Ты усложнила мою работу. Ты это понимаешь? Больше ничего не хочешь мне сказать? – спросил Рюггер, чуть ослабив хватку.

Девушка отрицательно мотнула головой.

– Тогда пора прощаться, – сказал Рюггер и с силой затянул петлю на её горле.

Он отпустил руки только когда жертва перестала дергаться. Смотал струну в кольцо и засунул её в карман. Туда же отправил паспорт, портмоне и почтовую квитанцию. Затем, пощупав двумя пальцами пульс на горле девушки и убедившись, что дело сделано, никем не замеченный удалился.

Глава 11. Телеграмма, храм Праведности и муляж.

Октябрь 1988. Антакья, Турция.

Чтобы не оставлять следов, Рюггер пересек шведскую границу на автомобиле, а из Стокгольма паромом через Финляндию добрался до Ленинграда. Человек со скрипичным футляром в руках ни у кого не вызвал подозрений. В сошедшей с ума перестроечной России о конфиденциальности можно было не беспокоиться, и он без лишних вопросов взял билет на самолет до Алеппо, а оттуда за два часа добрался на такси до маленького поселка Демир Капы, притулившегося у подножья горы Ставрион.

Дома в поселке были разбросаны, на первый взгляд, хаотически. Хотя при внимательном рассмотрении в этом хаосе угадывалась логика: местные жители строили свои жилища там, где позволяла гористая местность – скалы, расщелины, холмы и промытые ручьями овраги.

Попросив таксиста дождаться его на въезде в поселок, Рюггер отправился дальше пешком.

Он с трудом нашел улицу и дом, указанные в почтовой квитанции. В отличие от других домов, скрывавшихся в глубине ухоженных садиков, за высокими кустами с гроздьями невообразимо ярких цветов, этот дом не имел даже палисадника и выходил прямо на дорогу. На крыльце мужчина неопределенного возраста пил чай.

– Господин БарСабба? – спросил Рюггер.

Мужчина пристально посмотрел на него, потом прижал руку к груди и сказал:

– Я? Нет, меня зовут Сифас Постаджи.

– Это ведь улица Дору, дом одиннадцать?

– Да, это улица Дору, дом одиннадацать.

– Тут написано, что это адрес господина БарСабба, – сказал Рюггер и показал почтовую квитанцию.

– Позвольте взглянуть? – Сифас, взял из рук Рюггер а квитанцию и внимательно её осмотрел. Потом он ещё раз окинул глазом незнакомца, вернул квитанцию и сказал, показав на дверь дома:

– Это постане. Почтовый участок. Я – постаджи, почтальон. Все письма, посылки и бандероли приходят сюда. А отсюда уже местные сами их забирают.

– Значит, господин БарСабба здесь не живёт, – сказал Рюггер. – В таком случае как мне его найти?

– Вам надо вернуться, потом пройти по улице до конца, завернуть за вон ту скалу и немного подняться вверх. А потом спуститься к ручью. Там вы найдете господина БарСабба.

Рюггер сунул ему в нагрудный карман доллар и пошел в указанном направлении.

Проводив его взглядом до поворота, Сифас сбежал с крыльца и припустил вниз по улице в направлении, противоположном тому, в каком ушел аврупали, европеец.

Рав БарСабба совершал обыденное служение в храме Праведности. Он подмел пол молельного зала метлой, связанной из горной полыни, долил масла в лампады, освещавшие каменный образ Учителя, а также в те, что стоят перед завесой в Святая святых, раздул кадильницу, и принялся читать положенные молитвы. По молельному залу поплыл сладкий аромат ладана.

Его сердце было неспокойно. Сначала от Бетани⁷ пришло письмо о том, что ей удалось забрать недостающие страницы из книги нечестивого Бернара, вора и убийцы, и она скоро привезет их. А затем Сифас принес газету, в которой была фотография Бетани и сообщение о её ужасной смерти в далекой холодной северной земле.

Теперь тот же Сифас, будто шофар, предвещающий смерть, сообщил, что по поселку ходит аврупали, который ищет его, БарСабба, и у этого незнакомца с белыми глазами и нехорошим взглядом – квитанция с именем Бетани.

Сделавшая несколько поворотов тропа привела Рюггера к воротам сада, в глубине которого высилось здание, размером и убранством выделявшееся среди домов местных жителей. Первый этаж дома сложен из больших каменных блоков и обнесен широкой галереей. Стены второго этажа деревянные, а сбоку прилепилась каменная башня.

Вокруг не было ни души. Только пчелы вились возле источающих сладкий запах цветов.

Рюггер вошел в прохладную тень дома.

Внутри тоже никого не было. На крашеный пол из толстых широких половиц падали косые призмы солнечного света из окон. На белёных стенах висели иконы. Мебель практически отсутствовала, если не считать нескольких стульев и пары больших сундуков.

– Господин БарСабба! –позвал Рюггер. – Здесь есть кто-нибудь? Мне нужен господин БарСабба.

Ему никто не ответил.

Дверь, ведущая вглубь дома, была приоткрыта, и Рюггер вошел туда. Он оказался в большом помещении с огромным очагом, шкафчиками и грубо сколоченным столом посередине. Повсюду были расставлены и развешаны котлы, миски, ножи, ухваты и прочая кухонная утварь. Прямо над столом на стене висела большая икона, изображавшая какого-то святого с куфией⁸ или платком на голове.

– Эй, кто-нибудь есть, – вновь спросил Рюггер, но ему опять никто не ответил. Он толкнул ещё одну дверь.

Это было обширное помещение без окон, освещённое свечами и масляными светильниками. Посередине стоял массивный стол, на котором тоже лежали книги, ящички и ещё какие-то предметы. Дальний угол комнаты был завешен парчовой завесой, расшитой изображениями людей, растений и диковинных животных. Перед завесой стояли два высоких светильника наподобие лампад. Их трепещущее пламя создавало впечатление, что фигуры, изображенные на занавеси, движутся.

Седовласый худой старик распростерся на полу перед большой грубо вытесанной из бурого камня фигурой, освещенной двумя подсвечниками. Старик, по всей видимости, не слышал, как вошёл Рюггер, и продолжал бормотать слова молитвы. Рюггер осторожно притворил за собой дверь, неслышной поступью подкрался поближе и вынул из кармана скрипичную струну. Когда старик приподнял голову, Рюггер накинул ему на горло петлю и потянул на себя.

– БарСабба – это ты?

Старик кивнул.

– Недавно ты получил письмо. Где оно?

Старик указал сухой рукой с узловатыми пальцами на стол позади себя.

Рюггер подтащил старика к столу, и, удерживая петлю одной рукой, другой открыл стоящую на столе шкатулку и вынул лежащий сверху листок.

Это была телеграмма. В ней было написано: «Документы у меня. Вылетаю вечером».

– Это всё? – удивился Рюггер, – а где остальное?

– Больше ничего, – сказал старик.

– А листки? Пергаменты?

– Бетани должна была их привезти. Но её убили.

– Они не у тебя?

– Нет. Их должна была привезти Бетани.

– Ты врешь! – сказал Рюггер и сдавил горло старика.

– Нет. Я всю жизнь соблюдал заповеди Учителя. Неужели я их нарушу перед тем, как предстать перед Господом?

Рюггер извлек из кармана квитанцию, и взглянул на дату и время. Они совпали с тем, что было указано на телеграмме. Старик не врал.

– Ты убил Бетани? – спросил старик.

Рюггер промолчал. Он понял, что совершил ошибку, не обыскав комнату девчонки. Скорее всего, она хранила пергаменты где-то при себе.

Рюггер лихорадочно соображал, как исправить сложившуюся тупиковую ситуацию. Старик помешан на заповедях, типа не убий, не лги… – подумал он, – это все равно, что детектор лжи. Или инъекция сыворотки правды.

– Хорошо, – сказал он, – я тебе верю. А как насчет Свитка Лазаря? Ты знаешь, где он?

Старик помолчал, а потом повторил свой вопрос:

– Ты убил Бетани?

– Тебя что, не учили хорошим манерам? Невежливо отвечать вопросом на вопрос.

– Я ничего тебе не скажу, пока ты не ответишь. Ты ее убил?

– Если отвечу, расскажешь про Свиток?