Книга: Числа - Виктор Пелевин

Персонажи, как во всём пелевенском творчестве, начинает разъяснять ему и нам причинность. «Первым человеком, который внятно сформулировал для Степы то, что уже давно витало в воздухе, стала Мюс, филолог из Лондона, которая кормилась на его англофилии, подрабатывая в банке референтом-переводчиком»

Пару заботливых и позитивно настроенных диалогов, между Степой и Мюс:

«Есть много причин, по которым народная душа вступает в брак с собою именно на перекрёстке. Это надо раздвинуть?»

«Запомни, свинка, -сказала Мюс, -чтобы ты никогда больше так не смел выражаться!»

Затем яркое появление антипода Жоры Сракандаева- говорящая фамилия, бурные 90е, и соперник, и конкурент, отношения по голубой линии)) и ядрёное укрепление числа 34.

Ловим русский штрих из произведения:

«меня вообще ломают такие названия, дядя Борь. Что это такое: вилла: «Лук Эрота», павильон «Раковина Венеры..Мне как потребителю не нравится. Вводят в заблуждение»

Приятное появление Малюты - пиарщика, с качественным контентом ( generation Пи)

Проникаемся национальным:

«И думал он явно не о них со Сракандаевым, а о чем-то важном, путинском» и « и пока хоть осколок этой веры был жив, весь мир дрожал и удивлялся»

«а когда русский человек перекрестился и действительно стал табуреткой, вы объяснили, что в стране кризис. Поэтому огромных светлых домов на всех не хватит. И ему, то есть как бы уже ей, временно придется стоять в том де сарае, где и раньше»

И всё это важно!!! как и снова придёт весна, а мы ждем следующих (кому пророчеств, кому фантазий, настроений, треша, реалий, фекалий, нагромажденности, коламбура, историй, современной прозы, цитат, юмора, иллюзорности) .. но Наших великих национальных Пелевенских достояний!

«Вот, значит, как увидел его внимательным, но не добрым взглядом этот вчера ещё самый близкий на Земле человек» ( это я про себя) С любовью, Кат

То есть, угораздило меня ухватить что-то из нижнего списка. Мне кажется, он исписался. А как говорят читающие (много) люди - совсем стал бессовестно употреблять психостимуляторы во всех их видах.

Это всё проявилось, как у него и написано, "в аннигиляции". Не осталось ничего - ни плохого ни хорошего. Мало умных вещей, синусоидальные колебания сюжета угасли и превратились в практически ровную линию с едва заметными колебаниями. Книга по цвету совсем серая, как сепия. Тоской и унынием тянет от неё. Нет таких красочных мазков, как в "Чапаеве". Ничего нет. И если в Чапаеве "ничего" и "пустота" означали очень много, то здесь это означает то, что означает. Серость и равнодушие, ощущение безысходности и всепреемственности, как у Сракандаева в последние дни его жизни. Анально-ректальные шутки всполохами иногда освещали и подогревали интерес, но всё равно.

В общем, для галочки и только для неё, чтобы говорить, что "я читал Пелевина" и речь шла не об одной книге. Вынес ли я чего-либо после её прочтения? Практически ничего. Серый балластовый безвкусный гель. Увы, ждал праздника и вакханалии.

Герой романа банкир Степа с юности полностью подчинил свою жизнь числам, особенно двум из низ: 3 и 4. И если комбинация 34 -счастливое число, то 43 - уже совершенно противоположное. Как видим, от перестановки мест слагаемых порой все-таки многое может измениться, если вовремя подвести теоретическую базу и всецело полагаться на неё. Тогда невольно будешь находить повсюду знаки, видимые только твоему глазу, и даже, руководствуясь казалось -бы абсурдной, для непосвященных, собственной теорией, можешь прослыть гигантом мысли и воротилой финансового мира.

Но возможно ли всю жизнь держаться на абсурде и всегда выходить сухим из воды, не применяя разумные доводы и аргументы ? Выбор деловых партнеров, любых отношений и путей развития разнообразных жизненных ситуаций, даже столовых приборов осуществлять только во взаимосвязи 34 и 43 - не начинает ли в какой-то момент это выглядеть совершенно дико ?

Автор, выражаясь современным языком, стебется не только над таким индивидуальной фишкой, которая в какой-то момент полностью заменяет герою разум и логику, но и над многими вещами современной российской жизни, особенно бывшей лет пятнадцать назад. Местами забавно, местами уже кажется приевшимся до оскомины, поэтому без особых восторгов. Только в очередной раз убедиться, что все хорошо в меру, а дурь до добра не доводит.