Текст книги "Победа по очкам"

Впрочем, это было ошибочное мнение, и Пафнутьев это прекрасно сознавал. У Поливанова были доказательства, они у него наверняка были, только этим можно объяснить многочисленные пропуски в нумерации страниц уголовного дела.

Ну, что ж, подумал Пафнутьев, значит, надо искать Поливанова или то, что от него осталось. И еще я бы не прочь завести знакомство с гражданкой Морозовой Ириной Александровной. Ведь толклись же, толклись эти клетчатые пиджаки на месте взрыва… А машина принадлежит ей… Значит, с этими клетчатыми ребятами она знакома…

Придя к этому очевидному выводу, Пафнутьев снова углубился в тома уголовного дела.

Но и на этот раз ему помешал Шумаков.

– Слушай, старик… Давай на «ты», а?

– Так мы вроде как с утра…

– Да? А я и не заметил… Надо же, как бывает… Да, старик, да, бывают люди, к которым с первого взгляда чувствуешь расположение. Ты из таких, старик, из таких, не спорь. Я, между прочим, тоже… Игорь! – Он протянул руку.

– Павел. – Пафнутьев склонил голову в почтительном поклоне.

– День кончается… Может, по пивку?

– Знаешь, – Пафнутьев помялся, – давай чуть попозже… Мне еще устраиваться надо, позвонить домой, доложиться… Это же мой первый вечер в Москве… А вот завтра – нет проблем. А?

– Заметано. – Шумаков не стал настаивать и, крепко пожав Пафнутьеву руку, вышел, махнув на прощанье уже из коридора.

***

Наступил вечер, заняться было нечем, и Пафнутьев решил, не теряя времени, навестить салон полиграфических услуг мадам Морозовой. Он знал, что подобные заведения работают допоздна, поскольку клиенты идут в основном уже после рабочего дня.

Салон располагался в полуподвале недалеко от Зубовской площади и внешне выглядел вполне пристойно – владелица не поскупилась на рекламу, вывеска была крупная, яркая, подсвеченная изнутри, художник даже изобразил какие-то полиграфические символы – блокнот, визитка, разбросанные в беспорядке буквы.

Вначале Пафнутьев прошел мимо длинного ряда машин, выстроившихся вдоль Садового кольца, но желтого «жигуленка» не увидел. Это его нисколько не огорчило, поскольку большого значения не имело – катаются ребята, пусть катаются. Спустившись по нескольким ступенькам вниз, он толкнул дверь. Дальше шла небольшая приемная, стояли у стены несколько черных офисных стульев, и тут же был маленький столик приемщицы – молодая девчушка с челкой, в джинсах и тонком свитере не могла быть хозяйкой заведения.

– Здравствуйте! – сказал он громко.

Девчушка, кажется, даже вздрогнула от неожиданности, тут же напустила на себя вид чуть надменный, чуть горделивый, но нашла в себе силы улыбнуться.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала она.

– Спасибо. Я могу обратиться к вам?

– Конечно. Слушаю вас.

– Заказ можно сделать?

– Для этого я здесь и сижу.

– За что сидите?

– Ха! За три тысячи. Рублей, естественно.

– Немного… Вы, наверно, здесь не хозяйка?

– Хозяйка?! Я похожа на хозяйку?!

– А почему бы и нет? Я бы вам доверился.

– Я бы тоже вам доверилась. Только не сразу.

– Понимаю… Чуть попозже. А как насчет визитки?

– Вам нужна моя визитка?

– Нет, пока мне нужна моя визитка.

Пафнутьев давно знал, что людям можно задавать вопросы самые глупые и бестолковые, но если при этом удастся сохранить лицо не просто серьезным, а как бы даже озабоченным, удрученным какими-то бесконечными заботами, то человек никогда не заподозрит насмешки и будет отвечать, проникаясь твоими проблемами и прощая твое слабоумие.

– Пожалуйста. – Девушка положила на стол альбом с образцами визиток. Пафнутьев полистал его, остановился на самой простой.

– Подешевле выбираете?

– Видите ли, милая девушка, у меня такой характер работы, что вычурная визитка, да еще разноцветная… Неправильно поймут. Скажите, а ваша хозяйка…

– Скоро будет.

– А она…

– Незамужняя.

Девушка явно переигрывала Пафнутьева, опережая его дурацкие вопросы не менее дурацкими ответами.

– Поскольку хозяйка… Наверно, «Мерседес»?

– «Жигуль».

– И сама водит?

– Есть кому. Хотите предложить услуги?

– Чуть попозже. Скажите, а у вас есть символы, которыми можно украсить визитку?

– В конце альбома.

Пафнутьев еще раз подивился про себя способности девушки выражаться столь кратко и заглянул на последние страницы альбома. Здесь действительно был неплохой выбор всевозможных значков, которые мог выбрать человек любой специальности – перья и чернильницы для писателей, кисти и палитры для художников, скальпели для хирургов, мастерки и ведра для отделочников, но все это Пафнутьева не интересовало – он сразу увидел то, что ему требовалось.

Наручники.

Изящно изображенные, с убедительным графическим решением, они выглядели даже привлекательно, несмотря на всю свою зловещую сущность.

– Вот на этом я, пожалуй, остановлюсь, – сказал Пафнутьев, и только после этих слов ему в голову пришла шальная мысль – оставить в салоне невнятный след, который может заставить этих людей подняться из окопа, если, конечно, он не ошибся сегодня утром, заподозрив парней в клетчатых пиджаках.

В этот момент громко хлопнула входная дверь. Причем не просто хлопнула, а громыхнула с каким-то вызовом. Да, так может бросить за собой дверь только хозяин. Обернувшись, Пафнутьев увидел достаточно молодую еще женщину с бледным от гнева лицом, в хорошем деловом костюме. Ему нравились женщины в деловых костюмах, и он посмотрел на нее с нескрываемым уважением. Чуть кивнув, она быстро прошла в коридорчик и скрылась за дверью кабинета.

– Хозяйка? – шепотом спросил Пафнутьев.

– Ирина Александровна, – так же шепотом ответила девушка. – Но сейчас лучше ее не трогать.

– Упаси боже! – замахал руками Пафнутьев. – Разве ж я не вижу, разве ж я не понимаю!

И снова хлопнула дверь за спиной Пафнутьева, и снова он, прижавшись грудью к столу, чтоб не помешать никому своим присутствием, осторожно оглянулся назад.

На этот раз он увидел двух молодых, поджарых парней. На одном был пиджак в крупную клетку, на втором – в клетку помельче. Да, конечно, он сразу их узнал – это были те самые ребята, которых видел утром возле желтого «жигуленка». Неожиданно оба остановились возле Пафнутьева, внимательно осмотрели его с ног до головы, потом так же внимательно, без выражения посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, скрылись за дверью, в которую недавно вошла Ирина Александровна Морозова.

– Я им не понравился? – спросил Пафнутьев у секретарши.

– Если бы вы им не понравились, вы бы уже здесь не сидели.

– А где бы я сидел?

– На асфальте, – улыбнулась девушка.

– Такие крутые?

– Да, – коротко ответила она.

– Они тоже хозяева?

– Охрана.

– Хозяйка нуждается в охране?!

– Мы все нуждаемся в охране, – мудро заметила девушка.

– А какого цвета машина у хозяйки?

– Желтый «жигуль», – ответила девушка с чуть заметным раздражением – видимо, опасалась, что ее долгая беседа с этим странным заказчиком не понравится хозяйке. – Так на чем мы остановились? Вы что-нибудь выбрали?

– Значит, так… Образец визитки… Вот этот. – Пафнутьев ткнул пальцем в скромный белый прямоугольничек. Записывайте текст… Вверху… Генеральная прокуратура Российской Федерации. Записали? Ниже – Пафнутьев Павел Николаевич. Это меня так зовут. Дальше идет должность… Следователь по особо важным делам.

– Ого! – сказала девушка. – А особо важные дела – это какие?

– Которые отражаются на судьбе государства, – твердо произнес Пафнутьев, подпустив в голос суровости.

– Ого! – повторила девушка, но без особого трепета, ей просто было забавно.

– В уголочке вот этот рисуночек. – Пафнутьев показал на наручники.

– Ого!

– Чтоб страшнее было, – пояснил Пафнутьев. – Чтоб человек сразу понимал и проникался.

– Я уже прониклась.

– Это хорошо, – одобрил Пафнутьев. – Давайте ваш листок, я запишу телефон, по которому со мной можно связаться.

– Домашний?

– Домашний я дам только вам. Если попросите.

– Только не сейчас, ладно?

– Да, чуть попозже. Когда прижмет.

– Кого?

– Вас.

– Кто меня может прижать?

– Жизнь.

– Думаете, это случится?

– И очень скоро, – зловеще прошептал Пафнутьев. – Мне, пожалуйста, пятьдесят экземпляров.

– А не маловато?

– Давайте сто, – согласился Пафнутьев.

– Деньги вперед, – сказала девушка как бы между прочим.

– Это правильно, – и Пафнутьев полез в карман.

Из кабинета вышел один из парней и, остановившись перед Пафнутьевым, некоторое время молча его рассматривал.

– Я, конечно, дико извиняюсь, – заговорил он, – но мне кажется, что мы где-то встречались.

– Очень даже может быть, – охотно согласился Пафнутьев. – Люди частенько встречаются друг с другом.

– Нет, дядя… Я не о том… Сегодня не встречались? Сегодня? – повторил парень.

– Вряд ли… Разве что если вы были в Одинцовском районе.

– Я не был сегодня в Одинцовском районе. Но у меня такое чувство… Что я тебя сегодня видел. Чувство такое, – повторил парень.

– Бывает, – не стал возражать Пафнутьев. – В жизни столько всего бывает.

– Он из Генеральной прокуратуры, – неожиданно сказала молчавшая до сих пор девушка, причем Пафнутьев понял, что она хотела поддержать его.

– Откуда?! – неожиданно тонким голосом спросил парень, и Пафнутьев обрадовался и вопросу, и неожиданно севшему голосу – если на парня так подействовали слова «Генеральная прокуратура», значит, он не зря заприметил эти пиджаки недалеко от горящего джипа. – Так-так-так, – озаренно зачастил парень. Взяв со стола бланк, который только что заполнила девушка, он вчитался в заказ. – Павел Николаевич Пафнутьев… Никогда не слышал.

– Думаю, мы оба от этого ничего не потеряли.

– Возможно, – и, положив бланк на стол, парень опять удалился в кабинет.

– Какой-то он взвинченный, – пробормотал Пафнутьев, как бы советуясь с девушкой.

– Работа такая, – невозмутимо ответила она. – Приходите завтра. В это же время. Все будет готово.

На этот раз из кабинета вышла сама Морозова – красивая, ухоженная, дерзкая. Спокойно подойдя к столу, взглянула на Пафнутьева, на секретаршу.

– Валя, – сказала она девушке, – ты не хочешь съесть мороженого?

– Нет, но выйду охотно.

– Вот и ладушки, – кивнула Морозова. – Павел Николаевич? – спросила Морозова, взглянув на бланк заказа.

– Он самый. А вы, как я уже догадался, Ирина Александровна?

– Откуда это вам известно?

– Девушка сказала. – Пафнутьев кивнул на дверь, за которой скрылась Валя.

– Понятно. Павел Николаевич, уж поскольку вы представляете столь серьезную организацию… Может быть, у нас наладится более тесный контакт?

– Что вы имеете в виду?

– Мы могли бы выполнять ваши заказы… Быстро, качественно, со скидкой… Ведь нужны не только визитки? Всевозможные бланки, справки, прошения… Повестки, например, – с улыбкой вспомнила Морозова. – Мы могли бы сотрудничать взаимовыгодно.

– Вопрос, конечно, интересный, – протянул Пафнутьев раздумчиво. – Но не ко мне. Давайте так договоримся, Ирина Александровна… Я поговорю с нашим завхозом, мне кажется, он занимается подобными проблемами… Позвоните через день, два… Телефон мой у вас есть. – Пафнутьев кивнул на бланк заказа. – И я смогу ответить что-то внятное.

– Это прекрасно! – обрадовалась Морозова и с улыбкой оглянулась на двух вышедших из кабинета парней – они выглядели настороженными, даже напряженными, видимо, понимали, что улыбка хозяйки еще ни о чем не говорит. – А за вашим заказом приходите завтра. Если удобно – даже с утра.

– Успеете? – усомнился Пафнутьев.

– Для вас? – улыбнулась Морозова светской улыбкой, в меру игривой, в меру доступной, в меру хозяйской.

– Спасибо. – Пафнутьев прижал руку к груди. А сам видел, хорошо видел, как нервно и часто стучат по полированной поверхности стола остро отточенные ноготки Морозовой. Кажется, они даже выбивали какую-то дробь, какие обычно исполняют при казнях или экзекуциях. Чего это она, подумал Пафнутьев озадаченно, вроде милый разговор…

Пафнутьев поднялся со своего стула и только тут обнаружил, что за его спиной стоят все те же парни в клетчатых пиджаках. И тогда он, старый пройдоха, весь лучась радостью общения, протянул первому из парней руку и, широко улыбаясь, пожимая его влажноватую, все-таки влажноватую ладонь, проговорил:

– Пафнутьев. Павел Николаевич.

И парень в полной растерянности – а что ему оставалось, что ему оставалось в таком положении? – невольно тоже представился:

– Эдуард. Николаев.

– Очень приятно! – радостно воскликнул Пафнутьев и повернулся к другому парню: – Пафнутьев, Павел Николаевич, если не возражаете.

– Какие возражения! – откликнулся парень. – Сергей Мельник.

– Ну вот и познакомились, – все еще веселился Пафнутьев. – Эдуард Николаев и Сергей Мельник, – сознательно повторил он, чтобы лучше запомнить. – Как я понимаю, вы тоже здесь работаете? Тоже по полиграфическому делу?

– Это мои помощники, – тусклым голосом сказала Морозова.

– Специалисты высокого класса? – куражился Пафнутьев.

– Достаточно высокого.

– Боже! – вдруг возопил Пафнутьев. – Как я сразу не подумал… Ирина Александровна, не дайте погибнуть во цвете лет! Уж если у нас с вами завязываются плотные коммерческие интересы, уж коли вы мне будете звонить, а я завтра с утра снова буду у ваших ног… Подбросьте к прокуратуре на вашей машине! На это уйдет двадцать минут! Назначена встреча у Генерального, а я все еще здесь! Выручите, а!

– Даже не знаю, – замешкалась Морозова. – Все как-то неожиданно… Сергей, ты как?

– Нормально.

– А где эта ваша Генеральная прокуратура?

– Ближайший ориентир – площадь Пушкина, – взмолился Пафнутьев, еще сам толком не зная, зачем ему понадобился этот кандибобер. Но если он об этом заговорил, то, видимо, был все-таки в сумасшедшей просьбе какой-то смысл. – Площадь Пушкина, а дальше я уже за пять минут сам доберусь, – продолжал канючить Пафнутьев.

Морозова выбила ноготками очередную барабанную дробь, достаточно причудливую, некоторое время изучающе смотрела на Пафнутьева, потом повернулась к Мельнику:

– Значит, так, Сергей… Туда и обратно.

– Понял.

– Дорогу знаешь?

– Найду.

– И тут же назад, усек?

Сергей не ответил. Он лишь успокаивающе махнул рукой и направился к выходу. Пафнутьев устремился за ним, на ходу посылая Морозовой прощально-благодарственные жесты. Морозова отвечала ему точно такими же.

Как Пафнутьев и ожидал, Сергей прямиком направился к желтому «жигуленку» под номером 78–18.

– Прошу! – сказал он, распахивая переднюю дверцу.

– Благодарю! – ответил Пафнутьев и уселся на сиденье рядом с водителем.

Сергей, похоже, неплохо знал Москву, поскольку, не колеблясь и не советуясь с навязавшимся пассажиром, тут же нырнул под развязку, где-то свернул, где-то срезал и через минуту уже мчался по Садовому кольцу в сторону высотки Министерства иностранных дел.

– Сейчас эта улица называется Большая Дмитровка, – начал было Пафнутьев, но Сергей его перебил.

– Знаю, – сказал он и замолчал.

– Руководителю фирмы и получше машина не помешала бы, – опять заговорил Пафнутьев.

– Жлобится.

– В случае чего ремонт раз в десять дешевле, а?

– В двадцать. Я считал. И потом, все движутся с одной скоростью, все одинаково стоят в пробках, а вот бензина «жигуль» сжирает раз в десять меньше, чем эти джипы.

– Это тоже имеет значение?

– Конечно! – сказал парень с такой уверенностью и заинтересованностью, что Пафнутьев тут же сделал вывод – с деньгами у морозовской фирмы неважно, каждый литр бензина на счету, видимо, когда она услышала его просьбу, подумала и о бензине.

– Вообще-то я не на халяву напрашивался, – начал было Пафнутьев, но его опять не дослушали.

– Да ладно, Павел Николаевич! Когда-нибудь дадите мне на пару лет меньше, и будем в расчете.

– Заметано! – тут же согласился Пафнутьев, и, похоже, это было самое удачное его слово – парню оно явно понравилось, он даже с каким-то веселым одобрением посмотрел на Пафнутьева.

– И большие срока приходится давать?

– Суд дает срока, – усмехнулся Пафнутьев.

– Но по вашему представлению?

– Слушай, а ты разбираешься в нашем деле!

– Ха! – ответил парень, и, несмотря на всю неопределенность этого возгласа, Пафнутьев прекрасно его понял. Коротенькое «ха!» наверняка расшифровывалось примерно так: «О, дорогой Павел Николаевич! Если бы вы знали, через что мне пришлось пройти, что испытать, увидеть и понять, вы бы не удивлялись этим моим скромным познаниям! По одному ведомству мы с вами проходим, правда, оказались по разные стороны баррикады!»

Пафнутьев был уверен, что не ошибся – наколки на руках парня еще раз подтверждали его правоту. Сергей тоже взглянул на свои наколки и, сам того не замечая, повернул руку так, чтобы они меньше бросались в глаза. Но тут же, заметив это невольное движение, словно устыдился своей слабости и вернул руку в прежнее положение.

«С характером парнишка», – подумал Пафнутьев.

– Давно у Морозовой работаете?

– Давно.

– Она не замужем?

– А что, видно?

– Видно.

– А как догадались? – Парень на секунду взглянул на Пафнутьева.

– Замужние мягче. А Ирине Александровне, видно, все приходится решать самой.

– И это видно? – не столько спросил парень, сколько проговорил, будто утвердился в каких-то своих мыслях. – Был у нее муж… Погиб.

– Чечня?

– Как это говорится в вашей конторе… Криминальные разборки. Бандитская пуля.

– Неужели кто-то соблазнился этим салоном? – удивился Пафнутьев.

– Салоном?! – Сергей посмотрел на Пафнутьева почти с сочувствием. – Салон – это то, что осталось, жалкая кроха.

– Так ее муж был состоятельным мужиком?

– Да.

Пафнутьев понял, что настаивать не надо, и до самой прокуратуры молчал, пытаясь соединить в одну картинку все, что услышал сегодня, увидел, узнал.

– Приехали, – сказал Сергей, останавливая машину у высоких кованых ворот прокуратуры.

– Сколько должен? – спросил Пафнутьев.

– Павел Николаевич, мы с вами это уже обсудили. Удачи в работе. Побед в борьбе с организованной преступностью.

– Спасибо. Авось свидимся.

– Это в каком же смысле? – подозрительно спросил Сергей, прищурившись.

– Я же завтра за визитками приду.

– Ах, да! – На этот раз в голосе парня прозвучало явное облегчение. Он проследил, как Пафнутьев вошел в проходную, как вышел уже по ту сторону ворот, оглянулся, махнул приветственно и зашагал к центральному входу.

И только после этого тронул машину.

***

Когда утром прозвучал звонок и Пафнутьев, прошлепав босыми ногами в прихожую, открыл дверь, на пороге он увидел Халандовского, а из-за его спины выглядывала знакомая физиономия Андрея. Нет, оба не были радостными, скорее в их глазах можно было прочитать настороженность.

– Паша! Живой?! – шепотом спросил Халандовский.

– Местами.

– Но жизненно важные органы сохранились?

– Боюсь, не все.

– Это прекрасно! – оживился Халандовский. – Нам можно войти?

Не отвечая, Пафнутьев вернулся в комнату. За ним несмело протиснулись в квартиру гости. Пафнутьева они увидели уже сидящим на диване.

– Мы тебя не разбудили? – заботливо спросил Халандовский.

– Располагайтесь. – Пафнутьев сделал рукой широкий жест, предлагая воспользоваться всем, что гости смогут найти.

Халандовский и Андрей расселись на стульях лицом к Пафнутьеву.

– А ты ничего устроился. – Халандовский осмотрел комнату. – Мне нравится.

– Стараюсь.

– Говорят, Лубовский выжил?

– Сегодня пойду проведаю.

– А надо ли? Не рановато?

– Он так много для меня сделал… Телевизор вот прислал, холодильник набил… Такими вещами нельзя пренебрегать.

– Это, Паша, правильно, – согласился Халандовский. – Человеческие отношения превыше всего. Вот и мы тоже прихватили с собой кой-чего. – Он показал на две сумки, стоявшие по обе стороны стула. – Может, перекусим?

– Неплохо бы. – Пафнутьев поднялся. – Я пока под душ, а вы на кухне располагайтесь. Кстати, загляните в холодильник, может, чего приглянется вашим провинциальным желудкам.

– Конечно, приглянется! – Подхватив сумки, Халандовский шагнул в узкий коридорчик, который вел на кухню. – Ты, Паша, не сомневайся, нам наверняка многое приглянется, да, Андрюша?

– Худолей с нами просился, – сказал Андрей. – Мы же на машине приехали.

– Ну и захватили бы с собой, – выглянул из ванной Пафнутьев. – Чего ему там одному маяться.

– Да как-то оробели… Больно большой человек ты нынче, Паша.

– Позвонили бы, посоветовались с большим человеком, – прокричал Пафнутьев сквозь шум душа.

– И опять ты, Паша, прав. – Халандовский развел руками. – Интересно, чем же тебя Лубовский балует, чем же он тебя потчует? – Халандовский открыл дверцу холодильника и бегло осмотрел содержимое. – Ну, конечно, я так и знал – сплошь банки, консервы, консерванты и прочая гадость. – Он с силой захлопнул дверцу холодильника и поставил на кухонный столик свою сумку. – Давай, Андрей, разгружай, а я займусь остальным.

Когда Пафнутьев в махровом халате, мокрый и румяный появился из ванной, перед ним предстал стол, накрытый в лучших халандовских традициях – громадные домашние котлеты, алые помидоры, разломанные пополам так, что на изломе сахарилась зовущая мякоть, на отдельном блюдце лежал пучок упругого укропа. И хлеб, даже хлеб Халандовский привез с собой.

– Так, – сказал Пафнутьев озадаченно. – Значит, Лубовский со своими консервами отдыхает… Ты это хочешь сказать?

– Что значит хочу?! Именно это я и сказал во весь голос. Прошу к столу! – С этими словами Халандовский поставил на стол привычно заиндевевшую бутылку.

– Боже! – вскричал Пафнутьев. – Почему же она в инее?!

– Потому что к тебе приехали настоящие друзья, а не какая-нибудь шелупонь. Замерзшую, Паша, замерзшую сунул в лед, и пока Андрей гнал машину на запрещенной скорости, она и дошла, она и приобрела нужную температуру! Но, Паша, вам с Андреем она противопоказана. Разве что вечерком, с устатку. – Халандовский бестрепетно налил себе стакан водки, небольшой, правда, стакан, скорее стопку, и счастливо выпил. – Есть идея, Паша.

– Внимательно тебя слушаю, – проговорил Пафнутьев с набитым ртом.

– Работа у тебя нынче сложная, опасная, чреватая… Тебе нужен человек, на которого ты мог бы положиться полностью.

– Себя имеешь в виду?

– Нет, на меня положиться нельзя. У меня криминальные «хвосты», от которых я не тороплюсь избавляться. Я говорю об Андрее. Думаешь, зря мы приехали вместе? Думаешь, мы на железнодорожных билетах экономили? Ни фига. Он будет твоим водителем. Телохранителем, если хочешь. Соратником.

– Видишь ли, мне дали водителя.

– Тебе дали соглядатая. Стукача.

– Ты хочешь сказать, – раздумчиво начал Пафнутьев, но Халандовский перебил его:

– Паша, ты до сих пор не проникся? Ничего не понял? Не осознал? Думаешь, за большие таланты тебе поручили это дело? Тебе поручили это дело только для того, чтобы ты его завалил. Я вовсе не исключаю, что твою кандидатуру одобрил… – Халандовский замолчал, выразительно глядя на Пафнутьева.

– Неужели Лубовский?

– Точно, Паша.

– Тогда он сделал ошибку.

– Конечно. И на старуху бывает проруха. Звони начальству и ставь условие – водителем будет Андрей.

– Думаешь, согласятся?

– А куда им деваться? Иначе придется признать истинную роль приставленного водителя.

– Оформление, решение, удостоверение…

– Это все делается за полчаса. Андрей – не мальчик с улицы. Все нужные допуски при нем.

– А знаешь, в этом что-то есть, – неожиданно согласился Пафнутьев.

– Дожевывай котлету и звони. – Халандовский через небольшой кухонный столик придвинул телефон к Пафнутьеву.

Тот сходил в комнату, принес блокнот, нашел номер телефона Олега Ивановича, с которым познакомился в первое утро своего пребывания в Москве.

– Олег Иванович? Здравствуйте! Пафнутьев на проводе.

– Здравствуйте, Пафнутьев. Хотите доложить об успехах?

– Да вроде рановато…

– Я тоже так подумал. Возникли проблемы?

– И для проблемы тоже еще час не наступил.

– Ну хоть что-то есть?

– Знаете, Олег Иванович, на стол положить нечего, а вот поговорить уже есть о чем.

– Заходите, поговорим.

– Чуть попозже. Я вот по какому поводу… Приехал мой водитель, с которым я давно работаю… Мне бы хотелось и здесь работать именно с ним.

– Он прокурорский?

– Да.

– Тогда нет проблем. Я дам команду, он сегодня же получит все необходимые документы. В том здании, где вы работаете, на третьем этаже найдите Николая Петровича, его кабинет в конце коридора…

– Я знаю. Спасибо, Олег Иванович. До скорой встречи.

– Удачи, – и Олег Иванович положил трубку.

– Вопрос решен, – сказал Пафнутьев Андрею.

– Одна проблема, – сказал Андрей. – Москву я не слишком хорошо знаю… В свое время, во время службы, я немало здесь поколесил, но сейчас…

– Не переживай, куплю тебе карту, – успокоил Андрея Халандовский.

– Карту? – рассмеялся Андрей.

– Я куплю тебе большую карту.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Но только очень большую, а лучше глобус.

– Да, Аркаша, есть еще одно небольшое дело. – Пафнутьев принес с кухни целлофановый пакет с обгорелым портфелем Лубовского. – Эту неприятную с виду вещь я обнаружил на месте взрыва… Ты понимаешь, да? Там, где Лубовского взорвали… Мне не хочется ее дома держать, нехорошо это, неграмотно… Захвати с собой, пусть этот пакет у тебя поваляется где-нибудь под диваном, ладно?

– Паша, это очень правильное решение, – серьезно заметил Халандовский, беря пакет. – И будет еще правильнее, если я засуну эту твою находку соседу на балкон – под банки с краской, под остатки паркета, кафеля и обоев.

– Не возражаю, – сказал Пафнутьев.

Из дома вышли вместе, отъехали на служебной машине Пафнутьева.

– Значит, так, Паша, слушай меня внимательно, – заговорил на заднем сиденье Халандовский. – Вечером вместо этого симпатичного парня будет сидеть Андрей, не затягивай с этим делом. Прямо сейчас, с утра и пробивай, пока начальство не передумало.

– Это обо мне речь? – спросил водитель.

– Да, дорогой, это все о тебе, – подтвердил Халандовский. – К тебе нет никаких претензий, ты не обижайся, но присутствующий здесь Павел Николаевич просто вынужден подчиниться руководству. Теперь, Паша, о тебе… На работе не задерживайся, нечего тебе там попусту болтаться, у нас сегодня важная встреча.

– С кем? – обернулся Пафнутьев.

– С очень интересным человеком.

– Понял.

– Встреча может затянуться, поэтому никаких дел не намечай. Вы сейчас с Андреем идете решать административные дела, я договариваюсь о подробностях вечерней встречи. Чтобы не было никаких накладок, поскольку наш собеседник человек непростой.

– Возможны неожиданности? – усмехнулся Пафнутьев.

– Неожиданности возможны всегда. Правильно говорю? – Халандовский подмигнул водителю в зеркало.

– Совершенно с вами согласен, – серьезно ответил тот.

– Тогда останови, будь добр, возле вон того киоска. Я приехал. Дальше действуйте сами. По обстановке. Встретимся у твоей квартиры, Паша.

– Заметано, – откликнулся Пафнутьев. – Тебе не тяжело с этим пакетом? – спросил он у Халандовского.

– Своя ноша не тянет, – безработно ответил тот и незаметно показал глазами на водителя – не все можно говорить при этом парне, не все, Паша. Пафнутьев в ответ кивнул, понял, дескать, принял к сведению.

***

В середине дня Пафнутьев шел по длинному больничному коридору к палате Лубовского. Как и обещал, он решил проведать благодетеля, кормильца своего и поильца. Внизу его остановили крепкие ребята в черных костюмах и с короткими автоматами. Проверив документы, они тут же по мобильным телефонам передали Пафнутьева на второй этаж, где точно такие же ребята снова проверили его прокурорское удостоверение и по телефону сообщили куда-то дальше. Возле палаты на жестком больничном табурете, выкрашенном белой краской, сидел еще один парень с литым затылком, короткой стрижкой и неизменным коротким автоматом. Этот проверять документы не стал – на его глазах у лестничной площадки гостя уже осматривали.

Пафнутьев оробело постучал в дверь и, чуть приоткрыв ее, протиснулся в палату. Перебинтованный Лубовский лежал по центру таким образом, что ни в одно из двух окон увидеть его было невозможно, следовательно, нельзя было и выстрелить – напротив окон стояло многоэтажное здание хирургического отделения. В углу на второй кровати сидел парень опять же в черном костюме и с коротким автоматом. На Пафнутьева он смотрел настороженно. Рядом на подушке лежал мобильник – ему, видимо, уже доложили о Пафнутьеве, о его приметах. Только по этой причине он не сдвинулся с места, не потребовал удостоверения.

– Присаживайтесь, Павел Николаевич. – Голос Лубовского оказался неожиданно звонким и даже как будто веселым.

– Спасибо, Юрий Яковлевич! Присяду.

– Вот видите, где встретиться пришлось. – Глаза Лубовского тоже показались Пафнутьеву веселыми. Видимо, повреждения у него были не слишком опасны для здоровья, и он уже вышел из того шокового состояния, в котором лежал на асфальте у своего офиса.

– Да уж. – Это все, что смог выдавить из себя Пафнутьев, прекрасно понимая бестолковость своих слов. – Сожалею.

– Надеюсь, это досадное происшествие не станет помехой в вашей работе?

– Не станет, Юрий Яковлевич. Я вижу, вы если и не в полном здравии, то хотя бы в ясном сознании. Во всяком случае, ваш вид со вчерашнего дня явно улучшился.

– Кстати, о вчерашнем дне… Мне рассказывали, что вы очень заботливо отнеслись к моему имуществу… Не знаю даже, как вас благодарить, Павел Николаевич!

– Не понял? – сказал Пафнутьев, старательно моргая глазами, и даже как бы за поддержкой обернулся к охраннику, дескать, не догадываюсь, о чем речь. Но наткнулся на такой злобный, ненавидящий взгляд, что поспешил повернуться к Лубовскому.

Тот молчал.

Пафнутьев по своей привычке склонил голову к одному плечу, к другому, опять поморгал и решил в конце концов, что может продолжить разговор.

– Если вы имеете в виду портфель…

– Да!

Шумаков! – вдруг озарило Пафнутьева. Только Шумаков видел, как он сунул портфель в целлофановый пакет, больше никого рядом не было. Да, Шумаков предложил ему чуть ли не там же, на асфальте, ознакомиться с его содержимым. Точно, Шумаков. Напрасно он так быстро раскрылся. А может быть, еще кто-то видел? Ведь и Лубовский не должен выдавать своего человека, сдавать, как говорится. Значит, все-таки не Шумаков? Или все же он?

– Думаю, мы можем говорить не столько о портфеле, сколько о том, что от него осталось.

– Все равно я вам благодарен за заботу, – ледяным голосом продолжал Лубовский. – Если он не развалился в ваших руках, значит, часть бумаг все-таки сохранилась.

– Возможно, – легко согласился Пафнутьев. – Честно говоря, я даже не заглядывал в него.

– И это правильно, – одобрил Лубовский. – Это говорит о вашей порядочности. Действительно, зачем заглядывать в чужие вещи, в чужие карманы…

– Никогда этим не страдал! – горячо заверил Пафнутьев.

– Но вчера не смогли себя преодолеть?

– Юрий Яковлевич! – громко и внятно произнес Пафнутьев. – Вы, наверно, не слишком хорошо представляете себе вчерашнюю картину. Ваш джип пылает ярким пламенем, голова водителя валяется у бордюра, охранник превращен в кровавую кашу, вы, простите, в позе трупа лежите на асфальте… Народ беснуется, зовут милицию, пожарных, «Скорую помощь»… Это была кошмарная картина. И если мне одному пришло в голову заглянуть в машину… Спасти то, что осталось… И вы меня за это укоряете?!