Текст книги "Призраки прошлого. Часы времени"

Виктор Сеченов,Лев Сеченов,Ольга Сеченова
Призраки прошлого. Часы времени

© Сеченов Л.М., 2023

© Сеченова О.В., 2023

© «Пробел-2000», 2023

Ольга Викторовна Сеченова

Родилась 8 августа 1967 г. в Москве. После школы с 1985 по 1987 гг. работала старшим библиотекарем в МГИАИ. Окончила РГГУ в 1992 г. Снималась во многих фильмах отечественного и иностранного производства на киностудии «Мосфильм», участвовала в передачах на телевидении. Имеет диплом по киноведению. Работала журналистом в газете «Зов», администратором в творческом объединении «Маяк», а также, несколько лет, секретарем-референтом, делопроизводителем и бухгалтером в издательствах «Васанта» и «Три века». Занималась финансово-экономической деятельностью, работала главным бухгалтером в ряде компаний. В настоящий момент занимается свободным творчеством.

Автопортрет

Ольга Сеченова. В гармонии с природой
^{Рассказы}

В гармонии с природой

1936 году во время летних каникул, Аня поехала в деревню к родственникам дышать свежим воздухом, и вообще деревня – это интересно.

В деревне Аня раньше не была, а ездила только на дачу с родителями. На даче, безусловно, было тоже очень интересно: теннисные корты, площадка для крикета, концертная площадка, друзья и подруги по дачному поселку. Опять же все блага цивилизации, как в Ленинградской квартире. Но настоящая деревня – это же совсем другое. Умывальник, бывший самовар на улице, и туалет на улице, и кушать можно за столом на улице в саду, и спать можно почти на улице – в сарае на сеновале. Кроме того, речка со всякой живностью и лес тоже. А еще в лесу грибы, ягоды, и на лугу тоже. В общем, кругом живая природа.

Спать Аня решила на сеновале, так сказать, в полной гармонии с природой. Там чудесно сеном пахнет, воздух изумительный. Ане там очень нравилось.

Как-то Аня спит на своем сеновале, сны интересные видит и чувствует сквозь сон: к ней пришла местная кошка, завалилась к ней на грудь и тоже заснула. Аня любила животных, погладила кошку, почесала, обняла и снова заснула, только дышать тяжело, прямо на груди у нее животное улеглось. Но не прогонять же.

Настало утро. Или даже день. Долго спали. Аня выспалась и проснулась. И тут Аня увидела при свете дня, что это никакая не кошка, а крыса размером с кошку.

Крик Ани слышала вся деревня. Крыска испугалась и убежала, так и не поняв причину такой перемены в отношении к себе.

Больше Аня на сеновале не спала. И через неделю засобиралась домой в Ленинград.

Как Лева с бабушкой ходили в гости

Маленький мальчик Лева вместе со своей бабушкой приехал летом отдыхать в ее деревенский домик. Деревня эта была родиной его бабушки, и у нее там было много родственников и знакомых. Понятно, что бабушка и Лева стали ходить в гости к землякам. В деревне развлечений не много, и их принимали очень радостно. Всем хотелось хоть чем-нибудь порадовать ребенка.

Вот как-то пришли к одним, а у них так интересно, как в зоопарке: и кошка, и кролики, и всякая другая живность. Новостей было много, бабушке обсудить их надо, и чтобы Лева взрослым не мешал, и ему не скучно было, дали ему кошку – играть. Левка животных очень любил и кошке чрезвычайно обрадовался. Но симпатия не была взаимной, кошка маленьких детей недолюбливала и удрала от мальчика по своим делам.

Что ж с того, там было еще много пушистиков. А какая может быть с ними дружба, если они сидят в клетках. Ясно – никакой. И Лева их всех выпустил на свободу.

Что говорить, дружба удалась на славу, весело было с ними и так интересно. Только Лева так и не понял, чего бабушкина подружка сильно расстроилась, когда все это увидела.

Кроликов ловили всей деревней, и через неделю они снова были в своих клетках.

Но Лева с бабушкой больше в гости к землякам не ходили. А свой деревенский дом потом вообще продали.

Беркут

Отдыхала я в двенадцать лет у бабушки и дедушки в деревне летом, уже ближе к осени.

И вот как-то пошла я искать своего котенка в нашей усадьбе. А надо сказать, был у нас пышный фруктовый сад. Хожу, ищу кота своего, и вижу в саду, рядом со спальной будкой (дед там по ночам сад охранял от мальчишек) кто-то сидит, а кто – не пойму, издалека не видно. Думаю: «Вроде мой кот мельче, может оптический обман зрения?»

Подошла поближе, этот неопознанный объект взмахнул крыльями и полетел к ближайшей груше, ко мне поближе. «Не кот – птичка», – подумала я. Тут эта птичка села на толстую ветку груши, неподалеку от меня, и ветка под ней прогнулась и медленно закачалась. А надо сказать, мы с братом частенько по деревьям в нашем саду лазали, в том числе и на эту грушу, но ветка под нами не качалась.

Интуиция, сродни инстинкту самосохранения – холодок пробежал у меня по спине, и я, не отдавая себе отчет о происходящем, рванула к дому со всех ног.

Добежала до ворот, открыла задвижку, чувствуя затылком хищный взгляд за спиной, забежала за забор, прижалась спиной к воротам и глянула вверх. Вроде никого, побежала на террасу, закрыла за собой дверь, ожидая, что в нее сейчас воткнется клюв хищника. Вроде никого. Посидела в доме минут пятнадцать-двадцать и пошла опять своего кота искать.

Кот нашелся, живой-здоровый. Прятался в дедовой будке в саду. Птица улетела, и больше я ее не видела. Про себя я подумала, что детские страхи: коршуна или ворона испугалась.

Потом уже, спустя время, навела я справки и узнала, что крупные орлы беркуты, действительно, гнездятся в наших краях в осенний период. Выбирают раскидистые деревья, но не частые, не в густом лесу, при охоте садятся на ветку недалеко от добычи. В общем, мой случай к описанию подходит.

Видимо самочка беркута присматривала себе семейное гнездышко в наших заповедных садах, но мое появление ее планы поменяло.

Бабушка нам с братом всегда говорила: идите в сад, там так хорошо, холодок, чисто, красиво, на деревьях вкуснятина растет, главное – безопасно. А там вон какая зверюга прилетела.

Живая природа.

Работа П. П. Лесина

В школу

В 1919 году Анютка пошла учиться в школу. Было ей тогда восемь лет.

Школа находилась в другой деревне, и Анютка туда ходила через небольшой лесок.

Надо сказать, что семьи в то время были обычно многодетные, поэтому дети были самостоятельные. Анютка ходила в школу без провожатых.

Вот идет как-то Анютка в школу через лесок, глаза опустила, смотрит себе под ноги, чтобы о корень не споткнуться. Идет себе, идет, и слышит: впереди кто-то ворчит, подняла она глаза и видит, прямо перед ней стоит волк, уже на дыбах, готовится на нее бросится. Видно, животное пришло в гневное удивление, что это за маленький человек такой бесстрашный, идет на него в его родном лесу и не сворачивает. А Анютка просто его не видела. А теперь увидела волка, готового уже на нее броситься и остолбенела.

Анютка стоит и волк на дыбах стоит, друг на друга смотрят.

Умный ребенок была Анютка, поэтому не побежала, а стала пятиться назад, не сводя с волка глаз. Пятилась назад, пятилась, и ушла совсем. А волк встал на свои четыре лапы, и побежал по своим делам.

Яблоки

В прежнее время, в начале двадцатого века, в деревнях детей особенно не баловали.

Семьи были многодетные, и на хозяйство расход большой. У Анютки в семье было девять человек детей да мать с отцом, да дед еще. В общем народу много. Правда, семья жила хорошо, не бедствовала. Дом хороший, большой, крыша железом крыта, лошадь, корова и другая всякая скотина водилась, сад фруктовый хороший. У детей даже ботинки были, не на каждый день, конечно, носили, но по праздникам и в школу надевали.

И еще Анюткин отец придумал складывать на чердак в сено яблоки. Там было прохладно, яблоки не портились, и дети круглый год ели свежие фрукты.

Летом дети ели яблоки в своем саду, сколько хотят, а к зиме, когда фруктов в природных условиях уже не было, им выдавали во время обеда по два яблока каждому. Все в семье были этому рады. Чердак отец закрывал на ключ. Там у него хранились всякие ему нужные вещи и яблоки. Так было несколько лет.

Но вот однажды, Анютка нашла некрепко прибитую доску, через которую она смогла пробраться на чердак, и незаметно стащить пару яблок, а потом приставить доску на место.

И Анютка стала время от времени украдкой наведываться на чердак и помаленьку подворовывать яблоки.

Отец это скоро заметил. Он понял, что яблоки ворует кто-то из детей, но кто именно не знал. Тогда он собрал все яблоки, которые были на чердаке, принес в избу и высыпал их на стол.

«Ешьте!» – сказал он детям. Те обрадовались. Скорее стали хватать яблоки наперегонки и есть их. И все съели. И больше яблок зимой не было.

Домики

Послали родители девочек, Анюту и Таню, на поле лен полоть. Они подружки, им вместе интереснее. Подружки подумали, поболтали друг с другом и договорились: вначале Танино поле вместе прополоть, а потом Анютино.

Как решили, так и сделали, пошли Танино поле полоть. Пололи-пололи, пололи-пололи. Все сорняки на Танином поле выпололи. Пошли Анютино поле полоть.

Только начали полоть Анютино поле, Таня и говорит: «Не могу больше, устала, я домой пойду». Вот так-так. Танино поле все чистое от сорняков, а Анютино считай совсем не полото.

И ничего Тане не скажешь, раз устал человек и не может больше работать.

«Ладно, – говорит Анюта, – не хочешь полоть, значит не будем полоть, давай, домики делать».

«Это как же?» – Таня спрашивает. «А вот так!» – говорит Анюта. И раз-раз-раз: прополола приличного размера квадрат – получился домик; раз-раз-раз: прополола треугольник – крыша получилась.

И правда, дом-то какой хороший вышел. Таня, как его увидела, скорее свой дом выпалывать начала. Спешит, торопится, дом даже больше, чем у Анюты, получился.

А Анюта за это время уже новый дом выполола. Пришлось Тане ее догонять. Только Таня второй дом закончила, смотрит, а у Анюты уже третий готов.

Таня стала торопиться, быстро полет, старается, а то ведь сорняки закончатся, и окажется у Анюты домиков больше, чем у нее.

Анютино поле девочки пропололи даже быстрее, чем Танино. И не устали. Довольные домой пошли.

Ведьма

Сельские дети очень любили страшные рассказы про всякую нечистую силу: про ведьм, про чертей, про не упокоенных покойников.

Особенно много рассказывали про ведьм, как они всех сглаживают, а сами на метелках летают и превращаются в животных. Скажем бегала по селу неизвестно чья свинья, ее огрели колом по заднице, она убежала, а потом самая вредная баба долго из дома на улицу не выходила, а когда вышла, увидели у нее на лице синяк.

Наслушалась Анютка страшных рассказов и решила сама ведьмой нарядиться и подружек напугать для смеха. Надела на себя один старый драный тулуп наизнанку, овчиной наверх, а другим таким же тулупом, тоже овчиной наверх, накрыла голову, и поползла во всем этом к подружкам на четвереньках. Те ее, как увидели, давай визжать: «Ведьма, ведьма!» – и бежать.

А Анютка спряталась в телеге, рядом стояла, и накрылась какими-то тряпками. Думала, сейчас другие подружки придут, а она их еще больше напугает.

Но пришли прежние подружки с парнями, вооруженными кольями, и давай ведьму искать.

Анютка лежала в телеге, накрытая тряпками, ни жива ни мертва, и думала, если парни ее сейчас найдут, забьют кольями насмерть. Сдуру подумают, что она настоящая ведьма.

Но парни ее не нашли и ушли по своим делам.

Кролики

В двадцатые годы двадцатого века в деревнях семьи были многодетные, и дети с малолетства приучались помогать по хозяйству родителям. Вот десятилетний Пашка отправился на базар севок продавать.

Ушел, как положено, с утра и пропал. Уже вечереет, а ребенка нет. Отец все дела бросил, поехал на базар, сына искать. Не нашел. Сидят на крыльце, всей семьей горюют.

Вдруг смотрят, идет по дороге Пашка, только очень странно. Идет-идет – сядет, идет-идет – сядет. Мать говорит: «Наверно избили мальчика и деньги отняли». Все бросились к нему.

И что они видят: несет Пашка кошелку, а в кошелке два маленьких кролика. Пашка севок продал и на все вырученные от продажи деньги купил кроликов, а дорогой их кормил постоянно, поэтому так медленно шел.

Понятно, на радостях Пашку никто ругать не стал за потраченные деньги, все были рады, что ребенок нашелся, живой и здоровый, да еще с кроликами.

Кролики выросли, расплодились. Стало их наверное больше ста, и жили они вольной жизнью в норах. Но были ручные, от дома никуда не уходили.

Семья за столом обедает, и кролики вместе с ними только на полу.

Крючок

В нашей деревне жили дед и бабка. Дед был страшненький, а бабка вредная.

Всю жизнь жили и всю жизнь ругались. Бабка дразнила деда «Крючком», а он обижался.

Как-то однажды особенно поругались, бабка все на деда – Крючок и Крючок. Дед разобиделся вконец и начал бабку колошматить. А бабка не сдается, все Крючок и Крючок. Дед ее колошматил-колышматил, а бабка на него все Крючок и Крючок.

Дед вконец осерчал и потащил бабку топить в прорубь.

Утопил бабку в проруби разгневанный дед, бабка утонула, и только из проруби осталась торчать бабкина рука с согнутым в виде крючка пальцем.

Новые штаны

Дело было в конце позапрошлого века. Жила в деревне семья. Хорошая семья, зажиточная. И был у них сынок. Парень видный, но с дурью.

Пришло время ему жениться. А в своей деревне никто за него не идет. Тогда родители присмотрели ему невесту в дальней деревне.

Нарядили парня, купили ему новые бархатные штаны, прям купец-удалец, и поехали свататься.

А надо сказать, что в те времена в деревнях ни парни, ни девки штаны вообще не носили, пока не захолодает. Носили длинные рубахи, они весь срам прикрывали.

Вот едет парень свататься в новых бархатных штанах, на красивой тройке, с нарядными сватами. Прям загляденье, а не жених. Едут они мимо леса, и приспичило жениху по нужде.

Зашел он в лес, штаны снял, чтоб не замарать ненароком, повесил на ветку да и забыл про них.

Вышел из лесу, сел в повозку, и дальше поехали.

Приехали к невесте на красивой тройке, сами все нарядные, парень видный, семья видать хорошая, правильная семья. Невесте жених понравился, и родителям ее тоже.

Вот на стол накрыли, дорогих гостей потчуют чин-чинарем. Сидят, значит, на смотринах за столом, разговаривают, знакомятся с будущей родней.

Молодых тоже вместе посадили. Ну раз вместе посадили, надо ведь о чем-то и поговорить.

Тут парень решил похвалиться: «А у меня, – говорит, – штаны новые, красивые!» И задрал подол своей рубахи.

Свадьба не состоялась.

Ольга Сеченова. Переворот
^{Рассказы}

Старинная фотография Киево-Печерской лавры

Паломники

Бабка Надежка была очень набожная. Каждый год она пешком ходила в святую Киево-Печерскую лавру на богомолье, больше чем за тысячу верст от дома. Идти надо было обязательно все время пешком. Путь неблизкий и небезопасный. Люди встречались разные, и святые и сильно грешные. Одной идти страшновато было, и бабка Надежка брала с собой местного деревенского дурачка Андрюшу.

Андрюша этот был совершенно безобидный, с разумом малого ребенка, но высокий и крепкий с виду. Незнакомые люди его побаивались. А бабке Надежке, понятно, это на руку, чтобы лихие люди их стороной обходили.

Вот идут бабка Надежка с Андрюшей до Киева пешком. Далеко, Андрюша уставать стал. Сел на обочину и сидит – устал. И ничего ему не объяснишь, что дальше идти надо – дурачок ведь, ума Бог не дал. Что делать? Но для такого случая, бабка Недежка купила на базаре целую связку калачей, и припрятала ее до надобности.

Вот уселся усталый Андрюша на краю дороги, с места его не сдвинуть. А хитрая бабка Надежка отошла по дороге от Андрюши подальше, так только, чтобы ее маленько видно да слышно было, и кричит ему издалека: «Андрюша, на калачик!» Андрюша к ней бежит со всех ног за калачом. А как опять он устанет и идти дальше заленится, Бабка Надежка снова отойдет подальше и калачом его подманивает.

Так и ходили эти паломники вместе к святой обители: до Киева и обратно.

Мезальянс

Было это в конце XIX века. Шли проводы сельских парней в армию. Столы накрыли, гармонист играл, все шутили, веселились. Кругом шныряли жизнерадостные дети. Очень интересно им было.

Один из парней присмотрел красивую девочку, лет пяти: «Вот, – говорит, – невеста моя будет». Пошутил. Все посмеялись.

И ушли парни в армию, на царскую службу. После армии Иван, так звали того парня, в деревню не вернулся, а остался в городе. Там он выучился на фельдшера и успешно работал в больнице. Прошло десять лет. Решил Иван в деревню к родне съездить.

Приехал. Родня устроила небольшой праздник в честь гостя. Соседи на праздник тоже пришли, и та маленькая красивая девочка. Только она теперь в невесты выросла.

Иван в девушку влюбился, посватался и женился. Поля – его юная жена, в город ехать не захотела. И молодые осели в деревне. Братья Поли построили им два дома – в одном жить, другой – больных принимать. Надо сказать, во всей округе такого доктора не было никогда. И сейчас нет.

Поля своего образованного мужа любила и очень уважала. Но сама учиться не стала. Считала это занятие ненужным и скучным делом. Уж как ее муж уговаривал. Поля была и сообразительная, и остроумная, и характер боевой. Но не надо ей это ученье-мученье, и все тут. Вот ткать, прясть, вязать, плясать, солить, варить, полоть, колоть – тут, спору нет, обязательно уметь надо.

Спустя несколько лет и дети пошли. А детей растить – дело пожизненное. «Вот какое-то дело сделаешь, а это никогда не сделаешь», – говаривала Поля.

Учиться как следует, конечно, ей времени не хватало. Но хотя бы расписываться, при таком-то муже, Поля могла бы научиться. Но нет, ни одной буквы не знала, и учить их не хотела.

Так и осталась неграмотной.

Картина П. П. Лесина

Картина неизвестного художника

Беляки

Шла гражданская война. Белые отступали, неся большие потери. Было много раненых. Узнали белогвардейцы, что есть в одной деревне хороший фельдшер. Вот примчались они в ту деревню, вломились в дом к фельдшеру, сказали, что надо помощь раненым оказать, чтобы все для этого необходимое взял, и забрали его с собой.

Фельдшер попался толковый, помощь раненым оказал, как надо, подлечил людей. Белые его поблагодарили и отвезли обратно домой. Через неделю за фельдшером приехали чекисты и забрали его.

Оказалось, свояченица доглядела, что фельдшер к белым ездил со своим медицинским саквояжем, ясно, что раненых лечить, и донесла в ЧК, не поленилась.

Оказался фельдшер в тюрьме. А за это время, оказывается, белых совсем разбили. Кто уцелел, взяли в плен и привезли в ту же тюрьму, где сидел фельдшер. Стали им устраивать очные ставки на допросах, задавать вопросы, знают ли беляки этого фельдшера и при каких обстоятельствах познакомились, оказывал ли он им помощь? Почти месяц допрашивали, никто из беляков фельдшера не признал.

Беляков всех расстреляли, а фельдшера отпустили домой.

Кулак

Василий был мужик зажиточный. Не сказать, что у его семьи пахотной земли было много. Четыре дочки народилось и только три сына, а землю в то время давали на мальчиков, как будто девочкам есть не надо. Но Василий умел хозяйствовать, и семья его никогда не бедствовала, а напротив жила в полном достатке. И дом хороший, шесть окон, крыша железом крыта, и скотина есть в изобилии, и дети все нарядные, даже ботинки у них были, больше ни у кого на селе, и учиться ходили.

Грех жаловаться, жили хорошо. Но не повезло с соседями. С одной стороны пьяницы, бездельники и завистники, с другой стороны – тоже пьяницы и бездельники, но еще и многодетные. Одни соседи из зависти все время усадьбу Василия поджигали. То сарай со всякой утварью подожгут, то катух (хлев) со скотиной, а то и дом. Только успевай тушить. А если не успеешь потушить? Все – беда тогда. Что делать?

Стал Василий их на праздники в гости звать. В гости те любили ходить, выпить, закусить – так и подружились. Поджигать хозяйство Василия перестали, дружить стали.

Другие соседи пакостить ему – не пакостили. Все лето пили, гуляли, в поле не работали, а детей круглый год делали – многодетные были. Летом на подножном корму перебивались, а зимой совсем им есть нечего. Идут к Василию: «Одолжи, сосед, чего-нибудь поесть, а то дети с голоду помрут». Василий одалживал помаленьку, без отдачи.

А весной он к соседям пристал, чтобы те шли – пахали да сеяли на своем поле и огороде, чтобы опять зимой не бедствовали. Говорил им, говорил, соседи даже обижаться стали: «Чего пристал-то? Наше поле, наш огород. Сами все знаем». И дальше пьют-гуляют. Василий свою землю распахал и у соседей вспахал.

– Вот, – говорит им, – все вам вспахал, сейте!

– Спасибо сосед, – отвечают, – засеем как-нибудь. И опять пьют-гуляют, дела не делают.

Василий свое поле засеял, семена маленько остались, и на соседском поле посеял. В своем огороде все насажал, и у соседей посадил. Время идет, всходы поднялись, надо прополоть, чтобы сорняки не задушили. Василий вместе со своей семьей на своей земле все полет, рук не покладает. А потом и говорит: «Надо и у соседей все прополоть, а то ничего не вырастет, опять они ко мне зимой за едой придут. И не откажешь, дети у них, с голоду помрут, жалко. А у меня своих семеро, самим тоже что-то есть надо».

Так семья Василия два поля и обрабатывала, свое и соседское, пока те пили и гуляли. А тут революция случилась. А потом и раскулачивание пошло. Соседи Василия – первые революционеры стали, сельская беднота ведь. Раскулачивали зажиточных крестьян, старались. А, что нараскулачивали – пропивали.

В приступе повышенной революционной сознательности, и будучи выпивши, церковь подожгли. Люди бросились церковь тушить, а они не давали это делать. Сказали: «Если Боженька есть, пусть сам потушит». Сгорела церковь.

Василия, правда, не тронули, несмотря на крытою железом крышу в доме. Потому что, хоть и кулак, а человек хороший.