Текст книги "Псы Господа"

Дела минувших дней – III
Русалки специального назначения 1914-1927 годы

А ведь я знавал этого Старцева, с удивлением подумал Богдан Буланский. Точно, всё сходится – 1904 год, Северное море, эскадра Рожественского, ночная погоня за «миноносцами-призраками», завершившаяся странным приключением, о котором Богдан не любил вспоминать.

Тот капитан-лейтенант Старцев – как же его звали?.. Николай?.. точно Николай, значит, первый инициал тоже совпадает, – был прикомандирован к эскадре Главным Морским штабом, причем тем отделом его, что занимался делами весьма деликатными, контрразведывательными…

Вполне вероятно, что молодой офицер не сменил место службы, благо имел к ней и талант, и призвание, дослужился к январю 1917 до звания капитана второго ранга… И стал автором развернутой аналитической записки, пожалуй, даже меморандума – лежавшего сейчас на столе Буланского.

Богдан сделал на полях мысленную отметку: отнестись к документу десятилетней давности серьезно. Склонности к беспочвенным фантазиям его старый знакомец не питал.

* * *

Темой анализа для капитана второго ранга Старцева стали катастрофы военных кораблей в годы Первой мировой войны, еще не завершившейся к моменту составления меморандума.

Причем катастрофы, вызванные единственной причиной: взрывом артиллеристских погребов.

Хронология рассмотренных Старцевым событий:

26 ноября 1914 года – в порту Ширнесс (Великобритания) буквально взлетел на воздух английский броненосец "Булварк". Причина катастрофы названа предположительно – неосторожность при погрузке боеприпасов. Членам комиссии, расследовавшей происшествие, толком допросить свидетелей не удалось – из экипажа численностью в 780 человек уцелело всего 12 матросов.

27 мая 1915 года – вновь в Ширнессе взорвался минный заградитель "Принсес Айрен".

27 сентября 1915 года – в порту Бриндизи (Италия) взорвался броненосец "Бенедетто Брин". Погибло две трети экипажа – 456 моряков во главе с адмиралом Рубен де Сервеном.

31 декабря 1915 года – в Кромартин-Ферт (Великобритания) рванули боеприпасы на броненосном крейсере "Наталь". Из 700 моряков спаслось менее половины.

2 августа 1916 года в Таранто взлетел на воздух новейший итальянский дредноут "Леонардо да Винчи". Погибли 203 офицера и матроса.

7 октября 1916 года – черный день для Российского военно-морского флота – погиб линкор "Императрица Мария", и опять-таки из-за взрыва артпогребов. 228 убитых, свыше двухсот раненых… (Именно гибель линкора послужила поводом для более широкого расследования, предпринятого Старцевым.)

Во всех случаях причины достоверно установить не удалось. Версий каждый раз высказывалось множество, но главное место среди них занимали две: случайность, вызванная небрежностью, либо диверсия, совершенная шпионами враждебной державы.

Первый вариант Старцев отметал с порога. И в самом деле, случайности на то и случайности, чтобы происходить бессистемно, беспорядочно, хаотично. Случайно, одним словом.

Так почему же взрывы артпогребов с непонятной регулярностью происходили на кораблях единственно Антанты?

За тот же период у Германии и союзных ей держав стряслась одна-единственная похожая неприятность: взорвался легкий крейсер «Карлсруэ» – причем, судя по всему, и в самом деле случайно – взрыв грянул в открытом океане, у берегов далекой Индии, где о тайком проникших на борт шпионах речь идти не могла. Корабли же Англии и ее союзников взрывались исключительно в портах. Понятно, что происходившее с русскими или, допустим, итальянскими кораблями можно было списать на типичное для этих наций разгильдяйство – но ведь более всех пострадали как раз англичане, имевшие засуженную репутацию лучших моряков мира.

К тому же, с изрядной долей иронии писал Старцев, очень странные повадки обнаруживаются у Рока, или Фатума – как ни назови управляющую случайностями таинственную силу. Ни разу две случайности не произошли подряд, одна за другой, или же через короткие промежутки времени на разных концах театра военных действий – сегодня, к примеру, на Северном море, а через неделю или две – на Черном. Нет, минимальный срок, потребный Фатуму, чтобы тщательно подготовить очередной взрыв – два месяца… Любопытно, и наводит на размышления.

* * *

Значит, действовала одна группа диверсантов? Мобильная, кочующая с одного края Европы на другой? И выбравшая Англию в качестве главной мишени – именно вследствие того, что британский Гранд-Флит влачил главную тяжесть морской войны со стороны Антанты?

Всё не так просто, отвечал капитан второго ранга на собственные риторические вопросы. После чего подробно разбирал меры, предпринятые для обеспечения безопасности боевых кораблей в английских портах. (Именно в английских – вполне возможно, что Старцев не имел информации о порядках, царивших у итальянцев, а гибель «Императрицы Марии» не рассматривал в этом аспекте преднамеренно – все-таки речь шла о чести мундира родного ведомства.)

Вывод из кропотливого анализа следовал однозначный: британские контрразведчики не зря получают жалованье. При большой доле везения и запасшись изрядным временем для ожидания, какие-нибудь сверхталантливые диверсанты могли найти брешь в продуманных системах защиты – один раз. Две удавшихся акции уже маловероятны… К тому же очевидно, что тогда на один удачный взрыв приходилось бы две-три провалившихся попытки – статистика, характерная для любых тайных замыслов, будь то военные диверсии, покушения на венценосную особу монарха или заговоры с целью государственного переворота…

Нет, английские корабли в родных портах были почти неуязвимы для атаки с берега, – уверенно заявлял Старцев.

Диверсия с воды? Вернее, из-под воды?

Но характер взрывов позволял утверждать с полной гарантией – никаких внешних зарядов гипотетические диверсанты не использовали. К тому же со стороны моря порты прикрывались не менее надежно – минные поля, противолодочные сети, боновые заграждения. Шансы просочиться на подводном аппарате неизвестной конструкции – минимальны.

Тупик. Логический тупик…

И, констатировав, что именно в тупик приводит отработка версий наиболее вероятных, капитан второго ранга Старцев выдвинул свою.

Маловероятную.

А для высших морских чинов Российской Империи, вступившей в последний год своего существования, – надо полагать, и вовсе невероятную.

* * *

Богдану Буланскому и самому не раз (и в бытность свою в Святейшем Синоде, и в новые времена) приходилось выстраивать мозаику из фактов по видимости малозначительных, и на первый взгляд ничем между собой не связанных – но получившаяся картинка, пусть самая неприглядная или невероятная, становилась ответом для более чем запутанных загадок… И Богдан по достоинству оценил работу капитана второго ранга Старцева.

В самом деле, какую связь можно усмотреть между письмами, найденным в вещах обер-лейтенанта, попавшего в плен на Русском фронте, архивами датского консульства в Иокогаме за 1899 год, многочисленными выписками из журналов регистрации судов ряда европейских портов – и историей болезни матроса, умершего в Севастопольском военно-морском госпитале? Старцев усмотрел-таки…

Автор писем, некий Михель Хаусманн, служил мастер-водолазом в Киле, на главной военно-морской базе кайзеровской Германии. Очевидно, Михель знал обычаи немецкой военной цензуры – и в своих эпистолах не сообщал старому приятелю ничего, что можно было бы истолковать как военные секреты. Банальный трёп: работы все больше, пиво все хуже, увольнительные с базы все реже, женщин бедолага Михель не видит неделями… И тут же тоскливое упоминание о некоем шведском пароходе, увезшем из Киля «фон Навицки и его азиаток»…

Скорее всего, именно этот момент и заинтересовал Старцева, в руки которого помянутые письма попали по долгу службы – как-никак касались военно-морских дел Германии. Что за таинственные «азиатки» на секретнейшем объекте?

Из обмолвок и случайных упоминаний в предыдущих письмах (фамилия фон Навицки больше нигде не встречалась) возникало впечатление, что группа молодых женщин около месяца прожила в расположении базы, рядом с Михелем и его коллегами.

Чем конкретно в этот месяц занимались дамы в Киле, Хаусманн не помянул ни словом. Но можно было сделать вывод, что их пребывание по соседству несколько скрасило тоску бравых водолазов по женскому полу…

* * *

Привлекло внимание Старцева и загадочное пришествие «богородицы», голышом разгуливавшей по палубе «Императрицы Марии» накануне взрыва…

А некий Навицки (судя по фамилии, силезский немец или онемеченный поляк, однако при этом отчего-то почетный гражданин Копенгагена) покинул в 1899 году Японию, где прожил несколько лет – покинул, якобы направляясь в Южную Африку…

Версия у Старцева выстроилась следующая: как известно, в Японии и некоторых других странах Юго-Восточной Азии издавна существуют замкнутые наследственные касты ныряльщиков за жемчугом. Вернее сказать, ныряльщиц – особенности организма и обмена веществ позволяют женщинам меньше страдать от недостатка кислорода и гораздо дольше задерживать дыхание.

Ни методики тренировок, ни лекарственные средства (возможно, применяемые охотницами за жемчугом) никогда не становились достоянием посторонних. Но порой путешественники по восточным морям описывали ныряльщиц за работой – и описания выглядели совершенно фантастично. Но словам иных очевидцев, обнаженные девушки, одетые лишь в пояс с привязанными камнями, разгуливали по дну, собирая жемчужные раковины в корзинки – находились под водой по получасу и даже более, абсолютно не испытывая потребности всплыть за порцией свежего воздуха!

Несомненно, писал Старцев, в этих байках налицо изрядные количественные преувеличения. Но есть и рациональное зерно – именно оно заинтересовало на рубеже веков немецких адмиралов. Заинтересовало возможностью применения в военном, вернее, в диверсионном плане.

Навицки, он же фон Навицки – эмиссар упомянутых адмиралов, знакомившийся с древним искусством на его родине. Несомненно, так называемые «его азиатки» – вывезенные из Юго-Восточной Азии женщины-ныряльщицы, подготовленные для диверсионных актов. Либо их дочери – по слухам, век охотниц за жемчугом недолог.

Читая этот пассаж меморандума, Буланский подумал: а здесь, пожалуй, Старцева подвела инерция мышления. Термин «азиатка» для русского и для германца несет разный смысл. Для нашего это жительница земель восточнее Урала, для немца – восточнее Карпат. Бравый водолаз Михель вполне мог именовать «азиатками» и русских женщин… Однако с учетом известных ему фактов версию Старцев выстроил оригинальную. Но бездоказательную…

* * *

Похоже, капитан второго ранга и сам понимал умозрительность и шаткость излагаемой версии. Потому что буквально на следующей странице выложил козырь куда как убойный.

Козырем оказал пароход, плававший под нейтральным шведским флагом и носивший длинное и несколько странное название «Лев полуночных стран33
  «Лев полуночных стран» – часто употребляемое прозвище Густава-Адольфа, одного из славнейших королей в шведской истории.


[Закрыть]». Именно на нем, утверждал Старцев, уплыли из Киля «русалки» фон Навицки – ныряльщицы-азиатки. И крайне любопытны дальнейшие передвижения «Льва» по морям Европы, охваченной мировой войной.

Маршруты всех плаваний шведского судна за три с лишним года в меморандуме не приводились. Лишь узловые даты – дни взрывов на кораблях союзников. И всегда «Лев полуночных стран» оказывался поблизости! Или в том же самом порту, или в ближайшем – если в военной гавани была запрещена швартовка гражданских судов.

Однако в случае с «Императрицей Марией» произошло исключение – впрочем, вполне подтвердившее правило. В день гибели линкора «Лев» находился в Одессе – и оставался там еще несколько дней, объясняя это поломкой машины. Очевидно, делал вывод капитан, Навицки и его команда наняли в Одессе небольшое местное судно.

Между прочим, отмечал Старцев, к осени 1916-го – после вступления в войну Румынии – мирных берегов у Черного моря не осталось, между эскадрами воюющих держав происходили постоянные столкновения, в болгарской Варне обосновалась база германских подводников, зачастую не смотрящих, какой на судне флаг, прежде чем пустить торпеду. Нейтралы предпочитали без крайней нужды не появляться в опасных водах. «Лев» появился…

* * *

В догадках о технике совершения диверсионных актов Старцев не изощрялся. Осторожно предположил, что техника сия основана на человеческом факторе. Реакция матроса Цигулина с «Императрицы Марии», впавшего в религиозный экстаз, – очевидно, нетипичная. Гораздо логичнее ожидать, что вахтенные матросы (и палубные, и дежурящие у артпогребов), узрев незнамо каким чудом появившуюся на корабле обнаженную девушку, – не воспримут ее как врага, не поднимут тревогу, но… хм… несколько отвлекутся от своих обязанностей.

А спустя какое-то время заложившие небольшой заряд ныряльщицы уходят, как пришли, – под водой, избегая взглядов наблюдающих за акваторией порта дозорных.

Далее Старцев предсказывал: очередная диверсия не за горами, после гибели «Императрицы Марии» прошел достаточный срок. А судя по складывающейся на театре военных действий обстановке, мишенью вновь станет британский флот.

Необходимые меры виделись капитану следующие: немедленно оповестить о «Льве полуночных стран» союзников, и, в случае появления его в пределах досягаемости флотов Антанты – досмотреть шведское судно, как подозреваемое в пиратстве. Наверняка обнаружится и теплая компания «русалок», и подводный шлюз, позволяющий им незаметно покидать судно и незаметно возвращаться (именно этим устройством, предполагал Старцев, оснастили «Льва» в Киле).

При отказе же от досмотра, что вполне вероятно, – потопить немедленно.

* * *

Как отнеслись высшие флотские чины к версии Старцева, Буланский до конца не понял. Едва ли чересчур всерьез, но и с порога не отмахнулись. По крайней мере, на оригинале документа имелась пометка, предписывающая снять копию и переслать контр-адмиралу Волкову – военно-морскому атташе в Англии. (Судя по воспоследовавшим событиям, адмирал ознакомил-таки с меморандумом британских коллег.)

Предсказание же Старцева о новых взрывах сбылось – и самым печальным образом. 9 июля 1917 года британский Гранд-Флит понес, пожалуй, наиболее тяжелую потерю за всю войну – на рейде Скапа Флоу (Оркнейские острова, Шотландия) взорвался дредноут "Вэнгард". Трагедия унесла жизни 950 офицеров и матросов, спаслись всего два человека.

Узнал ли Старцев о трагическом подтверждении своей версии – неизвестно. Буланский не встречал упоминаний о деятельности после февраля 1917-го одного из самых талантливых флотских контрразведчиков. Возможно, что капитан второго ранга погиб во время печально знаменитой «Кронштадтской резни», учиненной пьяной революционной матросней… Или во время резни Гельсингфорсской, не менее трагичной и унесшей не меньше жизней морских офицеров…

И, естественно, в закружившем страну кровавом вихре мало кого уже интересовали причины гибели «Императрицы Марии»… А вот англичане отнеслись к версии Старцева серьезно. Потому что в мае 1918 года «Лев полуночных стран» был потоплен в Ирландском море «неопознанной» подводной лодкой. Потоплен безжалостно – по свидетельству очевидцев, моряков голландского торгового судна, всплывшая субмарина методично расстреляла всех, пытавшихся спастись. Более того, непонятно зачем с палубы подводного пирата сбросили несколько глубинных бомб в том месте, где волны сомкнулись над ушедшим в пучину «Львом».

Факт возмутительного нарушения международных конвенций приписали «корсарам кайзера», проигрывающим подводную войну и творящим самые чудовищные преступления. Приписали, естественно, английские газеты – несколько вырезок из них лежали в той же папке, что и меморандум Старцева.

* * *

Забавно, думал Буланский, что эпилог стародавней истории, начавшейся полвека назад в далекой Палестине и продолжившейся в Псковской губернии, десять лет пылился в архивах у моряков… И позволил узнать, чем закончилось дело, лишь предпринятый им, Богданом, широчайший и негласный архивный поиск материалов, хоть как-то связанных со словом «русалки». Любопытно, так и писал бы Старцев это слово в кавычках, если бы имел доступ к документам Десятого присутствия Святейшего Синода? Если бы знал, откуда тянется нить распутанного им узла?

* * *

Богдан ошибался – дело далеко не закончилось. Убедиться в том пришлось спустя десять лет.

Глава 11. ПУТЬ МЕСТИ – II
Ирина, озеро Улим, 01 июля 1999 года.

Боль разрывала грудь. Словно два штыря вонзились в бока, и ворочались внутри, раздирая плоть, пока не встретились в глубине ее тела… Кричать она не могла. В легких не осталось воздуха. И вокруг не осталось. Вокруг – и в ней —мгла, холодная и вязкая. И боль, боль, боль…

Кто я?

Где я?

Она открыла глаза. Жива… Она жива. Боль притупилась – наверное оттого, что ее тело превратилось сплошной кусок льда. Она даже не представляла, что человеку может быть так холодно…

Осознание себя нахлынуло внезапно, неожиданно – и ничего не помнящее, ничего не понимающее и смертельно напуганное существо ощутило себя Ирой… Ириной Величко… Тоже смертельно напуганной и ничего не понимающей.

Память возвращалась толчками, рывками – и одновременно возвращалась способность управлять телом.

Шевельнула рукой – марево перед глазами заколыхалось… Снова закололо в груди. Ирина поднесла руку почти вплотную к глазам – и лишь тогда смогла разглядеть пальцы – белые, странно большие, странно толстые…

Что с ней?

ЧТО С НЕЙ?

«Ты утонула. Нет, ты утопилась», – сказал внутренний голос, равнодушный и словно бы чужой…

Ее пальцы – не ее! не ее!! чужие!!! – шевельнулись, между ними растиралась странная темная взвесь. «Ил, – поняла Ирина. – Озерный ил». Она не чувствовала своего тела. Казалось, она парит в ледяном космосе, где нет ни силы тяжести, ни верха, ни низа.

Да, она утонула. Утопилась…

И умирающий от кислородного голодания мозг рисует напоследок странные картинки.

Зачем? Зачем?? ЗАЧЕМ???!!!

Зачем она это сделала?

Ирина не помнила… Вернее, в памяти всплыла ее поездка и жгучее желание добраться до потаенного озера, броситься в воду… Она не понимала лишь, как и зачем могла возникнуть такая дикая мысль…

Кто-то схватил ее за волосы. И куда-то потащил. Кто? Куда? Зачем? Сопротивляться сил не было…

Тьма, обволакивающая тело, начала редеть. Внезапно Ире показалось, что дышать ей стало легче. Дышать?.. Дышать в воде? Как?

Свет – серый, расплывчатый, неясный – позволял не то чтобы рассмотреть в деталях, но как-то ощутить бездну под ногами. Темный ил призрачными щупальцами колыхался внизу. Казалось, она видит свой след в этой вязкой мути.

Ирина с трудом задрала голову, пытаясь разглядеть, кто ее тянет… Не надо тянуть. Не надо ее спасать…

Невидимая рука отпустила – словно ее невидимый хозяин услышал мольбу Ирины.

И все-таки она дышала!

Как? Чем? Непонятно… Но дышала: чувствовала, как холодная вода входит в ее тело – будто прохладный воздух осеннего леса. Чувствовала, как отступает удушье, как мозг и мышцы получают желанный кислород – и возвращается способность думать и двигаться…

Она научилась дышать в воде и водой…

Ира избегала делать какие-либо движения, боясь спугнуть свое новое умение.

Казалось – она родилась только что. Не было ни прошлого, ни настоящего – все недавние страхи и недоумение исчезли, развеялись без следа. Воспоминания остались – живые, яркие – но казались чужими, ненастоящими, похожими на кинофильм, где главная героиня внешне напоминала Ирину Величко…

Новое умение не проходило. Напротив, с каждой секундой у Иры крепла уверенность, что она всегда умела дышать так – просто не догадывалась об этом. И двигаться в воде умела, легко и непринужденно. Даже леденящий холод перестал ощущаться как враг. Он бодрил, давал силу. Делал воду более… вкусной. Более насыщенной.

Сзади кто-то был.

Ирина обернулась, поражаясь с какой легкостью двигается ее обнаженное тело. Так вот кто вытащил ее с илистого дна…

Старуха. На вид древняя-древняя. Седые волосы – густые и длинные – колышутся в воде огромным комом. Кожа в неровном свете кажется серой, морщинистые груди напоминают сухофрукты – древние, окаменевшие, не способные размокнуть и набухнуть.

Ирина открыла рот, отчего-то уверенная, что сможет говорить. Почему бы и нет? Раз может дышать, значит… Но она не смогла произнести ни слова. Вода вырывалась из легких наружу, язык, гортань, губы исправно производили нужные манипуляции – ни звука не раздавалось.

Старуха запрокинула голову, лицо исказилось в беззвучном смехе. Потом она схватила Ирину за руку и поплыла вверх.

Ира не сопротивлялась стремительному подъему: старуха обладала силой отнюдь не старческой.

Они вынырнули. Ирина услышала смех старухи. Хриплый, с присвистом – словно в смехе зашелся старый астматик.

– Скоко не гляжу на эту потеху – всё не наглядеться, – в перерывах между приступами пролаяла старуха.