Текст книги "Черная гвардия Эридана"

Глава шестая. Ходячие бомбы и плавучие рудники

Человек открыл глаза.

Никакой осмысленности в этом движении не было – просто веки механически скользнули вверх, и невидящие зрачки уставились в потолок. Человек лежал на гладкой сверкающей поверхности стола, лежал неподвижно, в струнку вытянув руки и ноги. Он был обнажен и не проявлял никаких иных признаков жизни – казалось, что у мертвеца всего лишь произошло посмертное сокращение глазных мышц… Но так лишь казалось.

– Встать! – прозвучал голос, громкий и властный.

Человек зашевелился, приподнялся, спустил со стола ноги… Несколько секунд спустя он застыл в точно такой же неподвижности, лишь горизонтальное положение сменилось на вертикальное.

– Подойди к стулу. Сядь, – продолжал командовать голос.

Человек сделал несколько механических шагов, очень напоминая при этом игрушку с самым примитивным управляющим чипом; опустился на табурет. Лицо его казалось застывшей маской, не отражало ни малейших эмоций.

Двое, сидевшие за столом, переглянулись.

– Едва ли кого-то обманет такая марионетка… – негромко сказал один из них; говоривший был облачен в черный мундир жандарма.

Голый человек явно не услышал этих слов.

– Полноте, Михаил Александрович, – мужчина в темно-синей форме космофлота сделал легкий успокаивающий жест, – программа активизирована далеко не в полном объеме. Сейчас мы проведем куда более наглядную демонстрацию возможностей нашего метода.

Он поднял руку, и зазвучал все тот же уверенный голос. Источник его оставался невидим.

– Сейчас я скажу: «Три!», и ты окажешься у своих товарищей, ведущих борьбу с имперскими захватчиками. Ты расскажешь им свою историю. Расскажешь так, чтобы они поверили. Чтобы приняли тебя в свои ряды. Итак, я считаю. Раз! Два! Три!

При слове «три!» голый изменился разительно. Словно движущийся манекен каким-то чудом превратился в настоящего человека. Лицо стало оживленным – радостным и в тоже время немного тревожным. Взволнованно заговорил, глядя не на двоих, сидящих у стола, – куда-то мимо них, в сторону:

– Товарищи… Товарищи… Наконец-то… Из плена я… Из лагеря под Новосмоленском сбежал. Три дня степью шел…

– Имя? Звание? – быстро спросил фон Корф, подозрительно и неприязненно.

– Зарев… Краснофлотец второй статьи Зарев Свиблик.

– Покажи именной жетон, – сказал барон столь же неприязненно. – Его в плену не отбирают.

Голый человек суетливо полез в воображаемый карман воображаемой одежды, затем в другой, в третий… Со стороны его жесты смотрелись нелепо.

– Нету… Не знаю… Обронил, наверное…

– Лжешь! – рявкнул капитан второго ранга. – Тебя подослали имперцы!

Зарев Свиблик не смутился. Ответил уже не сбивчиво, но твердо и решительно:

– Проверьте меня в бою! Испытайте меня огнем и кровью!

– Что?! Дать оружие в руки изменнику? Увести его и расстрелять! Немедленно!

Свиблик вскочил с табурета, лицо его исказилось, словно от сильной боли. Схватился за левый бок, упал, затих. Лежал неподвижно, вытянувшись в струнку, как недавно на столе.

– Что скажете, Михаил Александрович?

Несвицкий покачал головой:

– «Испытайте огнем и кровью» – чересчур уж литературно звучит. Так мог сказать начитанный человек, к тому же склонный к патетике. Молодое поколение мятежников выражается несколько проще.

Как выражается население планет Союза, полковник знал не понаслышке, три года провел резидентом на Новом Петербурге, называвшемся в те времена Марэленом. Приходилось бывать и на Елизавете-Умзале…

– Вот что значит свежий взгляд! – обрадовался барон. – Вернее, свежий слух… Поправим. А в остальном как вам идея?

– Хм… Как я понимаю, при разоблачении и угрозе расстрела ваши псевдобеглецы умирают?

– Да. Но несколько более эффектно, чем мы сейчас видели.

– То есть?

– Каждый, как вы, Михаил Александрович, выразились, «псевдобеглец» снабжен взрывным микроустройством. Однако, несмотря на малый размер, мощность достаточна, чтобы в помещении площадью в двести-триста квадратных метров живых не осталось.

«Барон не может не учитывать возможность обыска, – подумал Несвицкий. – Значит, его марионетки понесут свои бомбочки не на себе, – в себе»

– Долго такая схема не проработает, – высказал сомнение полковник. – Если взрывы начнут повторяться… Тогда кандидаты в подпольщики будут попадать к руководителям подпольных групп только после проверки на рентгеновском аппарате или тому подобной аппаратуре…

– Полноте, – махнул рукой фон Корф. – Откуда возьмется «тому подобная аппаратура» у недобитков, прячущихся в лесах или штольнях? Скорее, без затей начнут расстреливать незнакомых, желающих примкнуть к сопротивлению. Однако головку хотя бы нескольких банд уничтожить удастся. Зато представляете, сколько наших настоящих врагов они могут, испугавшись, вывести в расход?

– Представляю… – медленно произнес Несвицкий, затея флотской контрразведки не очень-то ему нравилась. – А если поверят и примут в свои ряды?

– Тогда при первой же возможности наш внедренец выйдет на связь. И станет выходить регулярно. Сам не понимая, что делает, и тут же забывая, что сделано.

– У городских подпольщиков, согласен, такая возможность может появиться. Но нам наверняка придется столкнуться и с партизанами, скрывающимися на тайных базах и покидающими их лишь для боевых операций… Как выйти на связь, внедрившись в партизанский отряд? Или вместе с бомбой вы будете снабжать внедренцев и микропередатчиком?

– Нет, не будем… Передачу тут же засекут, к тому же работа с передатчиком требует достаточно осмысленных действий. Если в течении месяца связь установить не удастся, мой зомби приведет бомбу в действие. Естественно, в тот момент, когда вокруг окажется достаточное число инсургентов.

– Я все же предпочитаю старые добрые методы, – сказал Несвицкий. – Вербовку агентов, работающих на меня вполне осознанно и надежно сидящих на крючке.

– Вербовка – дело долгое, кропотливое… А у нас – полчаса обработки на соответствующей аппаратуре.

– К тому же, – добавил фон Корф, кивнув на неподвижное тело, лежащее на полу, – мы с вами, Михаил Александрович, оценили сейчас продукт массовый, так сказать, серийный… Однако среди пленных есть командиры и даже рядовые с большими потенциями лидеров, вполне способные занять руководящие роли в подполье. С ними наши специалисты работают индивидуально и достаточно долго. Внушают не простейшую программу действий, но фактически создают в мозгу вторую личность, ничем себя не проявляющую, однако готовую в определенный момент взять под контроль и мозг, и тело. У них, конечно же, никаких бомб…

– И их вы, Николай Оттович, конечно же, мне не покажете, – в тон сказал Несвицкий.

– Не покажу, – улыбнулся капитан второго ранга. – Никто не знает, какой из этих крапленых джокеров сможет вдруг стать козырным тузом в наших играх. А правила таковы, что козыри не показывают не только противнику, но и партнеру, не так ли?

Полковник кивнул. Именно так. Он и сам бы не стал делиться с флотскими коллегами в подобной ситуации. В идеале, агента высокого уровня должен знать лишь его куратор, слишком велика в таких случаях цена утечки информации…

Несвицкий и фон Корф шагали обратно к жилым помещениям базы. Шли длинным коридором, изогнувшимся плавной дугой.

Полковник отметил, что члены экипажа «Святой Ольги» вообще предпочитали как можно меньше пользоваться гравиподъемниками и прочими приспособлениями, облегчающими передвижение внутри джамп-базы. Очевидно, старались давать лишнюю нагрузку мышцам, слабеющим в условиях пониженной гравитации. Сам Несвицкий за три дня, проведенных на борту флагмана, вполне освоился: ходил нормально, не прежней слегка подпрыгивающей походкой, исчез легкий шум в ушах. Ничего хорошего в такой перестройке организма не было, потом придется заново привыкать к нормальной гравитации на Елизавете-Умзале…

Впрочем, крупные войсковые операции на главном континенте близятся к завершению, и недалек тот час, когда вновь назначенная планетная администрация въедет в Новотроицк, столицу Елизаветы. Но кто встанет во главе планеты, кого назначат генерал-губернатором? Кого военным комендантом? Интрига оставалась.

Если власть окажется у флотских, у какого-нибудь ставленника контр-адмирала Мезенцева, – значит, наверху согласились с концепцией быстрых, решительных и крайне жестоких мер против уцелевших на планете мятежников. И тогда выполнение задачи, поставленной перед Несвицким, может весьма осложниться. От загнанных в угол крыс можно ожидать чего угодно. В том числе и попытку уничтожить главное богатство Эридана, генохранилище…

Полковник, будь у него выбор, предпочел бы увидеть в должности наместника генерал-майора Славича, сторонника мягких и постепенных мер. Вариант, что во главе Елизаветы-Умзалы окажется кто-то из гражданских чинов, не стоило и рассматривать, – прифронтовая зона все-таки. Да и партизанская война на поверхности планеты может растянуться на месяцы, а то и на годы.

За такими мыслями жандарм и не заметил, как они с бароном отшагали большую часть пути, оказавшись в командном секторе джамп-базы. Коридор все чаще упирался в перегородки, и застывшие у мембранных люков часовые-десантники вглядывались в подходящих настороженно, однако, узнав фон Корфа, успокаивались и отдавали честь. Пропуска, тем не менее, спрашивали у обоих.

Несвицкий, кстати, не совсем понимал, отчего на борту «Святой Ольги» столь рьяно, до последней запятой, соблюдают статьи устава, касающиеся внутренней безопасности. Само по себе похвально, но с чего вдруг такое рвение? Словно бы флотские с часу на час ожидают прибытие грозной инспекции с одним из великих князей во главе… Однако же никаких инспекций не предвиделось, ни с членами царствующего дома, ни без таковых, – источники информации на сей счет были у полковника надежнейшие. Или на флагмане случались инциденты? Нештатные ситуации, связанные с угрозой безопасности? Если и случались, то космофлот их старательно замял, не известив ни жандармов, ни Ставку ВГК… А это уже криминал, и весьма серьезный.

– Заглянем к радистам? – предложил Несвицкий, когда они с капитаном второго ранга поравнялись с большим люком в боковой переборке (охраняли его сразу два часовых, и не десантники – гвардионцы из личного конвоя флаг-адмирала).

Полковник мог зайти сюда и один, чуть позже, благо необходимый допуск имелся. Но решил, что лучше выполнить задуманное в присутствии флотского контрразведчика, – так, чтобы тот ничего не заметил и не понял.

– Желаете отправить срочное сообщение? – осведомился фон Корф нейтральным тоном. Чересчур уж нейтральным, как показалось жандарму. Наигранно-нейтральным.

– Скорее наборот… Ожидаю сообщение, и весьма срочное.

– Вам его немедленно доставят в каюту… – начал было фон Корф, и не закончил.

Несвицкий улыбнулся. Оба понимали: слово «немедленно» может означать весьма разные промежутки времени. Особенно на флагманском корабле флота, где собрались в изрядном количестве начальники всех рангов. Немедленно после того, как некоторые из означенных начальников полюбопытствуют: что же за информация поступила на имя «стального пса»?

Чтобы попасть в рубку дальней связи, пришлось не только предъявить часовым узенькие ферропластиковые полоски пропусков, но и дождаться, пока вмонтированный над дверью сканер не удостоверится: желающие проникнуть внутрь именно те, за кого себя выдают. Полковник знал, что сейчас проверяется не единственно внешность, до рисунка сетчатки глаза включительно, – мозговые ритмы тоже сравниваются с эталонными записями. Разумная предосторожность: если облеченный доверием человек вдруг станет неадекватен – по субъективных причинам, или же вследствии чужого и враждебного влияния – люк перед ним попросту не откроется.

Перед ними открылся…

На дежурстве находились трое радистов. Вернее, трое операторов дальней пситронной связи, называемых радистами исключительно по давней-давней привычке, зародившейся еще до Исхода. Все трое в цивильном, хотя покрой костюмов и напоминал несколько флотскую форму. Во время войны потребность в связи возрастает многократно, во флот и в армию в качестве вольнонаемных привлечены многие связисты из других ведомств.

– Добрый день, господа, – поздоровался полковник с радистами на штатский манер.

Отдавать честь, естественно, тоже не стал, – пожал каждому руку. Несвицкий до сих пор бывал здесь четырежды, и всякий раз повторял эту процедуру. Но лишь сегодня крохотный, телесного цвета предмет отлип от ладони жандарма и тут же прилип к ладони одного из операторов, высокого лысеющего блондина.

Никто ничего не заметил: ни фон Корф, ни остальные радисты, ни многочисленные замаскированные камеры, наверняка с разных ракурсов наблюдающие за этой сценой.

Затем полковник вполне открыто передал мемокристалл с рутинным ежедневным рапортом, адресованным светлейшему князю Горчакову; поинтересовался входящей корреспонденцией на свое имя, – оказалось, что таковой за последние шесть часов не поступало, ни служебной, ни личной. Распрощались, вышли… Всё как всегда.

Дальнейшее предугадать нетрудно. Рапорт Несвикого, конечно же, отправят, но предварительно скопируют. Дешифровальщики флота, без сомнения, успели расколоть личный шифр полковника, не такой уж и сложный. Однако поломают голову какое-то время: не заложен ли некий тайный смысл в невинных на вид фразах. Едва ли до чего-то докопаются… Несвицкий, по крайней мере, никакого тайного смысла не закладывал.

А кристалл, замаскированный в капсуле телесого цвета и незаметно перекочевавший с ладони на ладонь… Его ждет иная судьба. Вернее, не его, но записанную на нем информацию. Она покинет «Святую Ольгу», замаскированная под побочный сигнал, под помеху, – слабую, едва слышную, отсекаемую пси-фильтрами. Однако настроенный особым образом фильтр вычленит из общего спектра сигнала именно эту помеху, усилит и отправит в декодер…

И стоят те фильтр с декодером отнюдь не в штаб-квартире светлейшего князя Горчакова.

…Потом они с бароном покинули рубку дальней связи (контроль на выходе оказался не менее тщательный, чем на входе), вышли в коридор, вскоре свернули в другой – в длинный и прямой как стрела, не перекрытый люками и ведущий прямиком к каютам жилого сектора; издалека навстречу по коридору шел человек, шел смешной, несколько подпрыгивающей, «птичьей» походкой, точь-в-точь как ходил три дня назад Несвицкий, и полковник успел подумать: «Тоже вновь прибывший?», – и больше не успел ничего: фон Корф застыл как вкопанный, на лице появилось выражение крайнего недоумения, рука флотского контрразведчика после секундной паузы метнулась к кобуре; жандарм тоже дернулся было за пистолетом – автоматически, на рефлексах, позабыв, что оружие на джамп-базе носят лишь контрразведчики и заступающие в караул гвардионцы и десантники; человек уже несся к полковнику и барону длинными прыжками, странно гримасничая – словно отдельные части его лица старались разбежаться в разные стороны и лишь натянувшаяся кожа до поры удерживала их вместе.

Потом загрохотал пистолет барона, выставленный на непрерывный автоматический огонь, первая же пуля ударила бегущего человека в грудь, и действие ее оказалось небывалым и чудовищным, – человек попросту… взорвался! Яркая вспышка ослепила глаза, и ничтожную долю мгновения спустя страшный удар обрушился на Несвицкого и вышвырнул куда-то далеко-далеко, в черную бездонную пустоту…

Потом не было ничего. Возможно, очень долго не было ничего – долгие века, томительные эпохи, потому что времени не было тоже.

…

Потом тьма наполнилась звуками, искаженными и громкими; потом появились видения, яркие и непонятные, – но некто, отнюдь не ощущавший себя полковником Отдельного корпуса жандармов, не старался понять, что он видит и слышит, или ему кажется, что видит и слышит. Некто пытался решить один главный вопрос: жив он или мертв?..

…

Окончательно полковник Несвицкий пришел в сознание неделю спустя.

Виртуальный экран – невесомый, сотканный лишь из разнонаправленных лучей света, – завис под углом сорок пять градусов, так, чтобы лежащему на больничной койке человеку не приходилось напрягать шею, вглядываясь в изображение.

На койке лежал Несвицкий.

Пользоваться визором ему разрешили два дня назад, – очевидно, в целях развлечения. Но развлекаться стереосериалами полковник не собирался. Лишь проглядел выпуски новостей за последнюю неделю, проведенную в беспамятстве, в основном обращая внимание на военные сводки. Вести с космических и наземных фронтов не порадовали. Вполне, впрочем, ожидаемо…

Нет, до поражений дело не дошло, дикторы бодрыми голосами рассказывали об очередных победах доблестных войск Империи. Однако изменился масштаб побед: освобожден от мятежников такой-то город на такой-то планете, доблестным космофлотом в ожесточенном бою уничтожен легкий крейсер противника, и так далее, и тому подобное… Произошло то, что и предсказывали серьезные прогнозисты, в том числе и аналитики Корпуса жандармов: покончить с мятежом одним ударом не удалось, не хватило людских и материальных ресурсов. Эриданский Союз, лишившийся половины обитаемых планет, в том числе и столичной, напоминал сейчас зверя, получившего тяжелую рану, может быть смертельную, – но еще способного подмять и искалечить охотника.

А вот того, на что рассчитывали безудержные оптимисты, так и не случилось: не вспыхнули в тылах Союза восстания в поддержку законной власти, – тридцать лет массовых чисток и тотальной идеологической обработки сделали свое дело… Война вступила в затяжную фазу. И, прав был надворный советник Адабашьянц, битва за ресурсы освобожденных планет сейчас куда важнее локальных сражений в космосе. Задача номер раз, как любил говаривать покойный император, не чуравшийся простецких унтер-офицерских выражений. Но нельзя забывать и про сверхзадачу: поиск и возвращение главного сокровища нации, – генетического запаса Империи.

Именно над этой сверхзадачей и ломал сейчас голову Несвицкий, разглядывая мерцающее над головой трехмерное изображение. А заодно и над задачей номер раз, ибо сплелись они в тугой узел…

Зрелище на вирт-экране предстало достаточно эффектное: функционирующий глубоководный передвижной рудник во всем своем размахе. Громадный центральный комплекс уперся в дно восемью огромными лапами-опорами, чуть в стороне возвышался цилиндр обогатительного комплекса – чем-то он напоминал плотницкий костыль, пришпиливший к морскому дну плоский блин основания. Чуть дальше вытянулись три корпуса-близнеца подводной фабрики электролизного восстановления и громоздилось полушарие осадителя… Между циклопическими конструкциями протянулись нити гибких трубопроводов, по которым перегонялась содержащая руду пульпа, и шныряли подводные аппараты класса «бивер» – управляемые телеметрически и напоминавшие загадочных морских животных своими вытянутыми рыбообразными корпусами и двумя парами конечностей-манипуляторов… Временами к фабрике электролизного восстановления подплывал подводный рудовоз за новой порцией обогащенного металлосодержащего раствора.

Всё, происходившее в данный момент на экране, являлось результатами не реальных съемок, но компьютерного моделирования: именно так представлялась будущая работа рудника его проектировщикам, – объединенной группе конструкторов Морской академии и Горного института.

За полтора года до мятежа началось строительство трех первых подводных монстров на специально для того созданных Бородинских верфях на Елизавете… Затевавшийся проект, невзирая на огромные затраты, был жизненно необходим: система Эридана, столь богатая кислородными планетами, оказалась на удивление бедна цезием, и актиноидами, и редкоземельными металлами: скандием, иттрием, лантаном… На всей громадной территории Империи было разведано всего три месторождения монацита – руды, содержащей упомянутые металлы, а заодно и цезий с торием.

Без цезия невозможно создание ионных космических двигателей, мощных боевых лазеров и многого другого. Без скандия и лантана не построить антигравитационную установку. Металл-актиноид торий активнейшим образом используется в атомной энергетике… Запасов двух наземных месторождений не хватало для удовлетворения растущих нужд промышленности Империи. Разработкой подводных залежей Елизаветы-Умзалы предполагалось ликвидировать дефицит столь необходимых для промышленности металлов…

Разразившаяся гражданская война помешала завершить начатое.

В отличие от многих «старорежимных» проектов, этот мятежники завершили… Правда, на свой, так сказать, революционный, манер.

Несвицкий сделал легкое движение левой бровью. Картинка на экране изменилась разительно: не то, что планировали, а то, что получилось в итоге. Центральный комплекс, в проекте весьма громозкий, но все же не лишенный некоего конструктивного изящества, трудами «красных инженеров» выглядел просто уродливым. Теперь всю конструкцию венчал громадный шар балластного бака – от использования антигравов мятежники отказались (всё для армии, всё для победы, всё для бесчисленных бронетанковых дивизий), и теперь рудник мог передвигаться, лишь заполнив свое чудовищное украшение сжатым воздухом. Исчезли все вспомогательные подводные сооружения, исчезли «биверы» со своими манипуляторами… Вместо них теперь тянулись во все стороны изогнутые суставчатые туннели, похожие на присосавшиеся к морскому дну щупальца громадного осьминога.

«Кракен… – подумал Несвицкий. – Стальной кракен, пожравший Бог ведает сколько народа…»

Радиоактивную руду под водой в Эриданском Союзе добывали не автоматы, как планировалось. Люди. Заключенные из лагерей перевоспитания, военнопленные… Добывали – и сотнями, тысячами гибли от радиации и кессонной болезни. Трюмы рудовозов, прибывавших за новыми порциями концентрата, не пустовали, – были плотно набиты обреченными на быструю смерть людьми.

Сейчас восемь таких кракенов притаились на дне океана. Добыча руды прекращена, каждый подводный рудник ушел с места обычного расположения и превратился в базу сопротивления. Ракетные обстрелы из-под воды, десанты в прибрежные районы…

Выжечь эти восемь гнойников недолго, удар с орбиты достанет рудник даже под трехкилометровой толщей воды. Но где гарантия, что в чреве одного из «стальных кракенов» не хранится вывезенное с Нового Петербурга генохранилище? Места там хватает, даже с излишком – по данным разведки, кроме обычного персонала, на рудниках находятся и остатки войск мятежников, и эвакуированное население нескольких прибрежных поселков.

Несвицкий ломал голову, пытаясь подставить себя на место врагов, понять логику их действий. Задача: спрятать генохранилище на малонаселенной Елизавете-Умзале, – имела много вариантов решения. Слишком много…

Выработанные штольни – протянувшиеся на многие сотни, даже тысячи километров под поверхностью Елизаветы. Иные из них заброшены пару веков назад, входы завалены, никаких карт или хотя бы приблизительных планов не осталось… Идеальное место, чтобы спрятать нечто секретное.

Да и на поверхности хватает неисследованных гор и лесов, сплошные белые пятна на карте – там, где не обнаружились месторождения, интересующие промышленность.

Однако есть одна тонкость… Генные материалы не свалишь грудой в старых катакомбах, хранятся они в достаточно громоздких термостатах, поддерживающих определенную, строго заданную температуру. Аппаратура имеет встроенные источники энергии, однако обеспечить они способны лишь сохранность при транспортировке, но никак не при длительном хранении. Так что секретное хранилище не оборудовать без электростанции приличных размеров. А это – неизбежный выброс тепла в атмосферу, который обнаружить не так уж сложно… Не научились еще делать электростанции со стопроцентным КПД. Но и эта проблема вполне решаемая, – можно использовать для маскировки природный источник тепла, более мощный. Вулкан, например.

Но было ли время для строительства тайника со сложным оборудованием в условиях экстренной эвакуации? Едва ли… Мятежники могли построить его заранее, не торопясь, – если допускали в своих планах неудачный для себя ход войны и потерю столичной планеты. Если же не допускали и не построили, то подводные рудники – идеальное место, чтобы спрятать генохранилище. Уничтожить железных монстров, затаившихся на дне, относительно просто. А вот захватить, не имея подходящей глубоководной техники…

В любом случае, отрабатывать придется все варианты. В том числе и такой: мятежники разделили генохранилище на несколько частей.

Лишь Эрладийское нагорье и его рудники можно решительно вычеркнуть из списка объектов разработки. Вывезти туда геноматериалы – значит очень быстро погубить их, надежной защиты от жестких эрладийских излучений покамест не придумано.

…Наблюдая за работой рудника на экране, полковник просчитывал возможные варианты: оказался ли на борту «стального кракена» кто-то из имперской агентуры? Конкретно – из агентуры Корпуса? Если да, то как можно наладить связь с агентами? Ничего конструктивного в голову не приходило…

В углу экрана замигал зеленый треугольник, кто-то желал пообщаться с Несвицким. Движением брови жандарм переключил канал.

Подводный пейзаж исчез, сменившись женским лицом, идеально красивым и оттого несколько безжизненным.

– Михаил Александрович, к вам посетитель, – проворковала экранная девица (полностью виртуальная, ни одной женщины на борту «Святой Ольги» не было).

Несвицкий устроился на койке поудобнее. Первый посетитель… До сегодняшнего дня их к полковнику не пускали.

Вошел фон Корф.

Полковник почувствовал, как непроизвольно напряглись его мышцы. К барону имелось очень много вопросов – после того как его изобретение, «ходячая бомба», по непонятным причинам вышла из-под контроля своих создателей и чуть не отправила на тот свет и жандарма, и флотского контрразведчика.

Рутинные приветствия, рутинные вопросы о здоровье, не менее рутинные ответы… А вопросы висели в воздухе – невидимые, но ощущавшиеся обоими собеседниками очень хорошо, в точности как ощущается накануне грозы разлитое в атмосфере электричество.

Первым сделал ход барон:

– Я прекрасно понимаю, Михаил Александрович, что вы готовы высказать в мой адрес множество попреков и задать не меньшее количество вопросов. Попреки принимаю – все полностью, склонив повинную голову.

Фон Корф и в самом деле на мгновение наклонил голову, но тут же поднял взгляд на жандарма и добавил:

– Однако прошу вашего позволения умолчать о непосредственных причинах инцидента. Хотя, конечно же, как непосредственный мой начальник, вы теперь имеете право потребовать и получить исчерпывающий отчет.

Между слов явственно слышалось: не надейтесь, что таким уж исчерпывающим тот отчет будет. Но Несвицкий изумился другой фразе контрразведчика:

– Начальник?! – он даже приподнялся на свое ложе.

– Именно так. Флаг-адмирал ждет окончательного вашего выздоровления, чтобы объявить обо всем официально, в присутствии всех офицеров джамп-базы. Однако я уполномочен заранее сообщить: Его Величество подписал указы о присвоении вам чина генерал-майора и о награждении Владимиром второй степени с мечами и бантом. А светлейший князь назначил вас военным комендантом Елизаветы с одновременным исполнением обязанностей вице-губернатора и его заместителя по вопросам безопасности. В общем, я, как представитель флота на планете, в вашем подчинении сразу по двум линиям.

Аванс, понял Несвицкий. Очень щедрый аванс, который придется отрабатывать: или он найдет генохранилище, или сложит голову на Елизавете-Умзале, или бесславно закончит карьеру…

– Генерал-губернатор уже назначен? – спросил жандарм.

– Обязанности генерал-губернатора остались за князем Горчаковым.

Оба понимали, что это означает: светлейший князь никак не может де-факто управлять одновременно двумя десятками планет, номинальным главой которых он числится. Вся реальная власть на Елизавете – и гражданская, и военная – окажется в руках одного человека. В руках Несвицкого.

Фон Корф выпрямился во весь рост, щелкнул каблуками:

– Примите мои поздравления, ваше превосходительство!

Несвицкий вздохнул.