Текст книги "Чудес никто не отменял. Рассказы"

– Срочно «скорую»!

Потом спокойным профессиональным голосом осведомился у испуганной Лизы:

– Алкоголь, наркотики?

Та отрицательно замотала головой.

А пока его, беспомощного и безответного, на руках несли к выходу, Иван, в теле ребенка, тем временем опять стоял на обочине той дороги в лесу под ночным небом. На это раз все было реалистичней. Кожа ощущала прохладу воздуха. Чувствовался запах хвои, смолы и багульника. Луна, холодная, как золотая старинная монета, ярко светила с небес. Глаза Ивана отчетливо различали окантовку леса на фоне звездного небосклона и разделительную полосу, еле видимую на старом асфальте. Дорожный знак все также призывал не превышать скорость. То тут, то там скрипели старые сосны. Будто ничего и не изменилось с того памятного дня.

А сердце почувствовало тревогу. Будто он не один в этом лесу, и кто-то злой и беспощадный, приближается и несет с собой не самые хорошие новости. А встреча с ним тем более не желательна. А отца все нет.

Иван сложил ладони рупором и крикнул, смотря в ту сторону, куда отец уехал в то, испорченное для всей семьи, воскресенье:

– Папа!

Двадцать три года назад он потерял здесь отца и, возможно, безвозвратно. Но не зря же он, каким-то образом, появился в этом месте, под этим знаком.

Над головой с неба сорвалась звезда, и полетела к горизонту, оставляя за собой яркий свет.

Где-то вдалеке раздался хруст надломленной ветки.

Из кинотеатра Ивана сразу же доставили в городскую больницу. По дороге, пока карета скорой помощи громким сигналом требовала освободить дорогу, он звал отца. В приемной, перед процедурами, врач долго всматривался в лицо Ивана, пытаясь что-то вспомнить.

– Водитель? – спросил он у Лизы.

– Механик на автобазе, – устало покачала головой Лиза.

– Автобус раньше водил?

– Вроде водил.

Врач лично приступил к осмотру этого интересного пациента. Контролировал сбор анализов, досконально изучал снимки МРТ, пытаясь отыскать какое-нибудь темное пятнышко – аномалию, отвечающую за сбой здорового организма. Но опять же – ничего. Оставалось только руками развели. Иван очнулся таким, какими были все анализы и результаты обследования. Абсолютно здоровым. У ушах не звенит, перед глазами не скачет. Легкая хромота после аварии и зрение минус один, не в счет.

Единственной зацепкой была потеря отца в детстве. Пока врач нетерпеливо топтался возле дверей, психолог два часа интересовался внутренним миром Ивана, ворошил, переворачивал, рассматривал его со всех сторон опытным взглядом. Вдоль и поперек перекрутил как кубик Рубика, но так и не собрал. Больше всего его интересовал тот факт, что первый приступ длился, по словам матери, три минуты. В этот раз Иван был «в отключке» около часа. И это не могло не беспокоить.

Вечером Ивана накормили больничной едой, и врач с грустью отправил его домой без каких-либо симптомов душевного расстройства с наказом, перечь себя. От чего беречь? От всего. Воздерживайтесь от любых излишеств. И в кинотеатры лучше не ходить.

Зато он на некоторое время прославился в городе. Критики в газетах писали: фильм оказался настолько плохим, что зрителя во время сеанса заколотило от этой безвкусицы. И рядом фото Ивана. Теперь ему стали звонить коллеги, интересуясь, что он думает по поводу того или иного фильма. Больше всех в этих розыгрышах преуспела, естественно, Шура. Уж она-то оторвалась по полной.

Только Ивану было не до шуток. Лиза порвала с ним.

– Да ты постоянно куда-то смотришь, и не докричишься до тебя, – объясняла она свою позицию, – а теперь еще – это. А дальше что будет?

А он не знал, что будет. Так ему плохо не было даже после одной аварии в прошлом и второй, которая произойдет с ним в недалеком будущем.

– Как же так, Шура, – плакал пьяный Иван на Дне автомобилиста, размазывая сопли по лицу, – я же хороший.

– Вы самый лучший, – сопричастно рыдала пьяная Шура у него на плече, – а вот она – плохая, если самоустранилась и оставила мужика один на один с его бедой. Да какого мужика? Огнеупорного!

После такого эпитета Ивану несколько полегчало. Взвесив на утро все «за» и «против», он пришел к выводу, что трагедии, как таковой, не произошло. Свято место пусто не бывает. Правда, он еще пытался несколько раз позвонить Лизе, но постоянно наталкиваясь на холодные гудки, решил оставить эту затею. Немного попереживал, немного пострадал. И ушел с головой в работу так, что все задатки будущего директора разом выплыли наружу и не остались не замеченными у руководства. На горизонте замаячило повышение, скажем Елизавете спасибо. Если бы не она…

Вот тогда-то сотрудники, чтобы человек не сгорел на работе, и решили его свести с женщиной, во что бы то ни стало. И подошли к поставленной задаче очень ответственно. Было предложено много кандидаток, коллеги старались, как для самих себя. Но бухгалтер, как подходящий вариант, появилась только через пять лет.

То утро не предвещало ничего плохого.

– Можно, Иван Витальевич? – Шура заглянула в кабинет начальника, а вместе с ней суета, неразбериха и головная боль.

– Александра, – демонстративно вздохнул, сказал тот, и закрыл глаза ладонью – ты меня реально заколебала.

– Я по очень важному делу, – заверила Шура, закрывая за собой дверь.

– А у тебя других и нет. Я скоро твой телефон заблокирую, клянусь.

Шура присела на стул перед столом начальника и доверительно посмотрела в его глаза.

– Я тут подумала, – она кивнула, подтверждая, что так и было, – вам надо жениться.

Иван ошарашено посмотрел на нее несколько секунд, потом схватил со стола карандаш и швырнул в девушку. Очень легонько, для профилактики.

– Была бы ты мужиком, я бы тебя послал, куда подальше.

– Иван Витальевич, – поспешно проговорила Шура, ничуть не смущаясь, – дайте мне пять минут, и на этой неделе вы меня не увидите.

Предложение было таким заманчивым, что Иван даже не стал задумываться.

– Говори, и проваливай до следующей недели.

У Шуры радостно блеснули глаза:

– Теоретически, вы не против жениться?

– Я в принципе не против жениться, но то, что вы мне подсовываете, меня не устраивает. Не спорю, возможно я шибко придирчив.

– То, что мы вам подсовывали до этого, до идеала не дотягивало. Но вот в бухгалтерии есть как раз то, что вам нужно.

Ивану не пришлось долго думать:

– Варя?

– Она, – радостно воскликнула Шура, – женщина, что надо.

– Не пойдет, – возразил Иван.

– Почему это? – осведомилась Шура.

– Не важно.

– Мои драгоценные пять минут истекают.

Иван вздохнул.

– Варя, конечно, хороша и как сотрудник и как товарищ…

– Но?

– Но вот имя…

– А что имя?

– Старое у нее имя. Вы бы еще Степаниду какую-нибудь предложили. Шура, ну в самом деле – Варвара. Ну что это за имя?

– Иван, тоже достаточно старое имя.

– Но до сих пор распространенное. А тут – толи варежка, толи варвар. Две буквы «р», не выговоришь. Достали из старого сундука, отряхнули от пыли и явили всему миру. Архаика, одним словом.

Шура удивленно приподняла брови.

– Вам бы книжки писать.

– Я отчет пишу. Так что, проваливай до следующей недели. Хоть отдохну от тебя немного.

Он демонстративно надел очки и уставился в бумаги.

– Разговор окончен, увидимся в понедельник, – и показал Шуре язык.

Шура немного помолчала, обдумывая ситуацию.

– Имя, это единственное, что вас не устраивает?

– В принципе, да, – осторожно кивнул Иван.

– То, что у нее ребенок есть, вас не пугает?

– Все мы когда-то были детьми. Дети – это наше все.

– А в остальном, вы бы не отказались бы с ней сходить куда-нибудь после работы?

– Ну… наверное, – пожал плечами Иван, и тут же подозрительно прищурился, – в чем подвох?

Шура приподнялась и загадочно улыбнулась:

– Я уже сказала Варе, что вы ее будете ждать на выходе после шести.

– Что ты сделала? – привстал Иван.

Шура, все также улыбаясь, отступала к двери.

– Что у вас сегодня свидание.

– Врешь!

Но Шура не была бы собой, если бы не сделала этого.

– А я знала, что вы окажитесь. Мой приход был изначально бессмыслен. Зато отдохнете от меня.

– Я не пойду, – вскричал Иван.

Шура игриво развела руками:

– Ну вот, обнадежили одинокую женщину, и в кусты. Как вы теперь в глаза будете ей смотреть?

– Да я ей все объясню.

– Сразу и про имя объясните, – Шура взялась за ручку двери, – и про сундук и про пыль. У вас нет шансов.

– Прекрати!

– Не-а, – хулиганка показала язык и открыла дверь.

– Да я лучше на тебе женюсь, – попытался Иван прибегнуть к всемогущей силе юмора, – или, в крайнем случае, замуж выйду.

Шура показала правую руку с кольцом на безымянном пальце и, видя обреченное выражение лица, сказала ободряющим тоном:

– Да ладно вам. Сходите в кафе, чай с пирожками попьете. А там видно будет. В ЗАГС вас никто не тащит.

Шура сделала шаг за порог.

– Стой, – измученно сказал Иван, сел и обхватил голову руками.

Шура отпустила ручку, с надеждой глядя на начальника.

– Вернись.

Шура не спеша подошла к столу, готовая, в случае опасности, побежать к двери.

– Садись.

Шура осторожно опустилась на краешек стула.

Иван сцепил кисти рук в замок и прижался к ним щекой, глядя в сторону. Поразмыслив некоторое время, он обреченно откинулся на спинку стула.

– Ты хоть расскажи, что ей нравиться, что нет. Какие пирожки предпочитает?

И потянулись годы самого нелепого ухаживания в истории человечества. Уникальная пара – одна потеряла мужа, другой ни разу не женат (в нашем-то раскрепощенном обществе). И сколько было часов неловкого молчания из-за отсутствия общих интересов, замкнутости Вари, и неспособности Ивана сказать хоть какой-нибудь комплимент. И это притом, что они работали на одном предприятии и тему для общения, при желании, можно было найти. В такие минуты у Шуры уши пылали огнем. Но, все же, Иван решил не сдаваться. Ухаживания продолжались, отношения крепчали. Пару связывали все новые и новые ниточки. Немногословные встречи перешли в привычку. Свидания стали чаще и доверительнее. То, на что иным людям хватает пары дней, Ивану и Варваре понадобились несколько лет. Тем крепче и нежнее становились их отношения. Уже весь коллектив ждал объявления помолвки, но Иван не спешил.

В тот год зима долго стояла в нерешительности на пороге, потом вдруг осмелела и стала раскидываться снегом на право – налево. Гулять, так на полную катушку. Мерзлая черная голая земля, местами покрытая тонким слоем инея, моментально преобразилась, приобрела вид, более подходящий для этого времени года. Не за горами елки, гирлянды и бенгальские огни.

Вечер зажег уличные фонари. Засыпанная снегом автобаза опустела, за исключением охранника на входе и Ивана у себя в кабинете. Начальник всего здания… играл в гонки. Его виртуальный автомобиль летел по трассе, а сам пилот увлеченно стучал по клавиатуре, нецензурно выражался и излучал искреннюю детскую непосредственность. Любит человек машины, что с него возьмешь? Для тридцатишестилетнего это вполне нормально. Дела сделаны, неисправности устранены, склады не пустуют, техника на ходу – пусть отвлечется. Хотя в его квартире таких забав тоже хватает.

Вот только на очередном повороте, когда уже полтрассы было пройдено, у него потемнело в глазах, и за сотую долю секунда Иван понял, что сейчас произойдет путешествие туда, куда нормальные люди стараются не заглядывать.

С момента последнего визита прошло несколько лет, но это место оставалось таким же, как раньше. Даже зима из реального мира здесь не имела никаких прав. Летние каникулы, оставленные в далеком прошлом, вернулись. Хмурые молчаливые сосны стояли по обе стороны дороги. Ночное небо возвышалось над лесом, а на небе звезды, созвездия, планеты и Луна. И все сверкает и переливается.

А Иван, взрослый человек в семилетнем теле, стоит на обочине возле дорожного знака. На том самом месте, где его оставил отец, оправившись в свою последнюю погоню. Стоит и не понимает, с какой целью он появляется здесь, но предполагает, что здесь должна произойти встреча. Но вот, с кем?

– Папа! – крикнул Иван, потому что, надо было что-то делать.

Где-то раздался хруст надломленной ветки. Потом еще и еще.

Может с тем, кто приближается к нему из глубины леса. Кто-то опасный идет к дороге, и в том, что он опасный, сомневаться не приходится. Потому что только опасность может приходить ночью из темной чащи леса. Друзья так не поступают. Хруст веток становится отчетливее и громче. Кто-то даже не пытается подкрасться к Ивану незаметно. Нет, он идет уверенно и открыто, напролом. И у него не очень много времени. Потому что к Ивану спешит помощь. А помощь спешит, потому к Ивану что-то приближается из леса.

Далеко на дороге, потонувшей в ночной мгле, мелькнула пара автомобильных фар. Послышался еле слышный сигнал. Автомобиль мчится на всех порах и Иван знает, кто сиди за рулем. Одновременно с появлением автомобиля существо из леса ускорило шаг. Становилось все интереснее. И не желая оставаться пассивным в происходящих событиях, где возможно, решается его судьба, Иван побежал навстречу отцу. Побеждать противника лучше всего сообща.

И когда между ними оставалось две сотни метров, там, дальше по дороге, мелькнула еще пара фар. Кто-то мчался следом за отцом, и он был не лучше того, кто ломился сквозь чащу. Количество участников стал равным – двое на двое. Вроде бы все честно, но Ивану от этого легче не стало. Он-то ребенок. Его скорость невелика, и это никто не стал учитывать.

Расстояние сокращалось между всеми участниками. Скоро возникнет точка встречи. Иван задействовал запас своих сил…

…и открыл глаза, изумленно глядя на потолок своего рабочего кабинета. Вначале он учащенно дышал, но вскоре понял, что это не обязательно. Бежал не он, а его сознание. Но волнение улеглось не сразу. Сложно привыкнуть к прыжкам из одной реальности в другую.

Иван осторожно встал, морщась от боли в затылке. Потер ушибленное место. Оглянулся назад. Еще немного и ударился бы об батарею. Поднял перевернутый стул, убедился, что целый. Взглянул на часы. На этот раз он отсутствовал около восьми часов, хотя ему показалось, что минут десять.

Утро только начиналось, до рабочего дня еще два часа. Игра проиграна, голова болит от удара. Но главное, что он решил для себя, что следующий приступ-скачок-путешествие будет последним, что бы это для него не значило.

Ну по крайней мере, я не в больнице, подумал Иван и с воодушевлением взялся за игру.

Листопад только-только набирал силы. Сухие желтые листья уже лежали на земле, но на деревьях еще было полно живой зелени. Для осени предстояло много работы. А вот люди в этот день отдыхали.

Воскресенье, сорок лет, ресторан.

Вечер только начинался, уличные фонари еще не зажглись. Столы стояли накрытые, а приглашенные все тянулись и тянулись. Не спеша сдавали вещи в гардероб, долго разглядывали себя в зеркало. Общались между собой и обсуждали последние новости. Пока одни приглашенные приходили, другие выбегали на улицу покурить. Шура сбилась с ног, собирая гостей и бегая на кухню, куда посторонним вход запрещен, постоянно критикуя поваров и официантов за нерасторопность и непрофессионализм. Те только закатывали глаза и покорно соглашались, лишь бы поскорей избавиться от этой сумасбродной женщины. А я с ней во так мучаюсь уже несколько лет, улыбнулся Иван. Именинник сидел во главе стола и с интересом разглядывал всю эту суматоху. Суета сует, было бы из-за чего.

Вошла вся бухгалтерия во главе с Варварой. Пока женщины чинно рассаживались по местам, Варя улыбнулась Ивану. То слегка кивнул головой.

– Товарищи, – Шура уже давно и прочно захватила роль ведущей на все торжествах, – проходим, рассаживаемся, не стесняемся.

Она повернулась в сторону гардероба:

– Геннадий Иосифович, разденьте уже свою супругу! А то другие мужчины сейчас подойдут и помогут!

Задвигались стулья, зазвенели столовые приборы. Иван вздохнул и пододвинул свой стул к столу. Погрозил пальцем некоторым лицам, предупреждая, что завтра рабочий день. Те согласно кивали и хитро улыбались.

– Уважаемый Иван Витальевич! – начала Шура с бокалом шампанского в руке, – от всего коллектива хочу поздравить с вашим юбилеем и сказать, что вы самый замечательный начальник из всех начальников.

Присутствующие согласно закивали, Иван смущенно улыбнулся.

– И перед тем, как мы все дружно поднимем бокалы за ваше здоровье и долголетие, я хочу нарушить многолетнюю традицию и сделать вам подарок.

– Я его выкину в окно, – грозно предупредил Иван, – максимум согласен на фейерверк.

– Как хотите, – пожала плечами Шура, – подарок ваш, делайте с ним все, что посчитаете нужным.

Она подошла к имениннику и протянула конверт и упакованную в подарочную фольгу прямоугольную вещь. С конвертом было все понятно.

– Это книга? – спросил Иван.

– Посмотрите, – улыбнулась Шура и направилась к окну.

Коллеги уже не раз были свидетелями и стычек Шуры и Ивана Витальевича, и их часто неожиданным исходом. Тем не менее, для всех было неожиданностью, когда Шура широко распахнула занавески и открыла настежь обе оконные створки, запустив в помещение свежий вечерний воздух. Подбежавший официант был остановлен властным движением руки.

– Это чтобы подарок выкинуть, – пояснила Шура.

Официант озадаченно кивнул головой.

Иван только усмехнулся очередной выходке девушки и небрежно сорвал красный бант и серебристую обертку. Приглашенные гости привстали с мест, некоторые понимающе улыбались.

Это был групповой портрет всего коллектива, сделанный несколько месяцев назад на фоне их родной автобазы. Коварная Шура заранее оповестила сослуживцев, всех уговорила, некоторых заставила, двоих вытянула из отпуска, одного сама привезла из больницы. С какой целью это было сделано, никто даже не догадывался. А потому все отнеслись к этому не серьезно и безответственно – строили рожи, высовывали языки, ставили соседу «рожки». Да и сам начальник в центре снимка, как не старался, не смог скрыть улыбку. По прошествии времени это событие у всех стерлось из памяти. Тем роднее и дороже для Ивана были эти лица, эти люди, которые пойдут за ним хоть на край света, и за которых он сам любому перегрызет глотку.

Ох уж эта Шура, сегодня она превзошла сама себя. И чтобы скупая мужская слеза не выдала его чувствительность, Иван взял в руки конверт, демонстративно пощупал его и удовлетворительно кивнул. После чего оглянулся, встал и направился к ближайшему свободному столику, чтобы положить подарки.

Мгновенная смена кадра. Ранний вечер сменился лунной ночью. Уютный зал ресторана – угрюмым молчаливым лесом. Аромат приготовленных блюд – запахом смолы и багульника. Большое количество людей – тревожным одиночеством. Подарки растворились в руках, взрослый стал ребенком.

Ну вот, – подумал Иван, оглядываясь без особого удивления, – опять я здесь. И всех гостей напугал, наверное.

И, не теряя времени даром, он побежал вдоль дороги, в ту сторону, откуда уже едет отец на своем автомобиле. Над головой, как ориентир движения, пролетела звезда. Что здесь происходит, Ваня еще не знал, но было ясно, что сегодня все разрешится. Так же было очевидно, что времени у него в обрез. Где-то в чаще послышался хруст веток – кто-то недобрый тоже не стал медлить и бросился следом.

Как хорошо, что в ту далекую ночь светила луна. Вот и сейчас она добросовестно освещает дорогу, и даже тени сосен, ложащиеся на асфальт, не могут утопить ее в кромешной темноте. Да и дорога была той же – разбитой и покалеченной настолько, что ей можно жаловаться на свою судьбу. Учитывая, что за лесом она еще хуже.

Ваня выбежал на середину дороги, где хорошо видимая разделительная полоса белым пунктиром уходила вдаль. Сквозь учащенное дыхание и топот ног по асфальту, он ясно слышал шум погони. Все бы нечего, но сможет ли семилетний ребенок быть достойным соперником своему преследователю? Да и человек ли это, возмущенный неожиданным появлением Вани в ночном лесу? Данные вопросы интересуют исключительно автора – маленький герой повествования просто убегает от опасности навстречу своему отцу.

За спиной прекратился хруст веток и послышался отчетливый топот, существо выскочило на дорогу. И если преследователь ясно видит свою цель, то Ваня несется в темноту, вооруженный только надеждой.

Но вот в дали, где дорога растворяется в ночной темноте, блеснул свет фар. Потом послышался далекий автомобильный сигнал. С другой стороны раздался жуткий рассерженный крик. Топот ног за Ваниной спиной участился. Погоня уже изначально была не на равных. Но если скорость мальчика не очень большая, то спешащий навстречу автомобиль выкладывался на полную. И хотя электрический свет фар не несет с собой тепло, Ваня чувствует, как ночная прохлада отступает. Да он и сам тонет в этом свете.

Раздался визг тормозов. Автомобиль отца, теперь уже раритетный, остановился, окутанный дымом от жженых покрышек. Ваня, не мешкая, открыл дверь и запрыгнул в салон. На водительском месте сидел отец, живой и здоровый. От увиденного у Вани на глазах навернулись слезы. Все как тогда, будто и не было этих лет. Он потянулся к отцу.

– Лучше пристегнись, – голос отца дрожал, но сейчас не время для объятий.

Ваня щелкнул замком ремня безопасности и автомобиль сорвался с места. На мгновение в свете фар появляется его преследователь. Он отпрыгнул в сторону, едва не попав под колеса. Очень похожий на человека, но что-то в нем было не человеческим. Что – Ваня не успел разглядеть, но ледяные мурашки пробежали по спине. С таким чувством просыпаются после кошмара – было страшно, но что – не понятно.

Ваня посмотрел на отца. За все эти 33 года он ничуть не изменился. Все такой же – любимый, надежный и живой. Чуть грубый. Хотя в этом мире и Ваня выглядит мальчишкой. И голос, которым он спросил отца, у него тоже детский.

– Ты куда пропал?

Отец невесело усмехнулся.

– В болото упал. На повороте занесло, – он тяжело вздохнул, – и чего погнался, сам не понимаю. Засосало в два счета.

Какие только версии не возникали по поводу пропажи отца, все передумали, но только не это.

– Может тебя надо поднять, как-нибудь да похоронить по человечески?

– Не надо меня ниоткуда поднимать, – возразил отец, – будешь мимо проезжать, можешь посигналить, этого вполне остаточно.

– А я там часто проезжаю, – задумчиво произнес Ваня, – по работе.

Отец перевел взгляд с дороги на сына.

– А сейчас большим начальником заделался? Молодец. Я все про тебя знаю.

Иван, выглядевшим семилетним пацаном, не стал скромничать.

– Да, и не плохим, кстати.

Отец с гордостью улыбнулся, но тут же его улыбка погасла, как только в зеркале заднего обзора отразился свет.

– Кто это? – Ваня оглянулся назад, но кроме яркого пятна ничего не разобрал.

– Это? – отец крепче вцепился в руль, – Это черти, нечистые, темные сущности, враги, бесы. Не наши, одним словом. Как не называй, точного определения не дашь, но все будут верными. Твой следующий вопрос «что им надо», отвечаю сразу.

Сзади послышались длинные издевательские гудки. Отец, чтобы не остаться в долгу, ответил им одним коротким.

– Ты мне давно что-то хотел сказать. А сказать это лично мне ты можешь только здесь, в этом мире. Здесь пересекаются наши реальности. И здесь ты максимально беззащитен для них. Если бы сразу не побежал, все бы уже закончилось. Тебя уже три раза вышвыривали отсюда, но ты оказался настойчив. Так что, давай, быстро говори, что хотел и возвращайся назад.

– Я хотел? – удивился Ваня.

– Ну не я же.

Расстояние между машинами уменьшалось. Даже две аварии, в которых довелось побывать Ивану, не грозили такой опасностью, как встреча с этими преследователями.

– Так что, получается и Бог есть?

– Естественно есть, – слегка раздраженно кивнул отец, – только не об этом сейчас думать надо. Времени мало.

– Я люблю тебя, – воскликнул Ваня.

– Знаю, но не то.

Машину подкинуло на очередной кочке.

– Мы с мамой скучали по тебе.

– Думай дальше. Говори то, чего я не знаю.

Ваня растерялся. Ситуация была из ряда вон выходящая, Финал обещал быть трагическим, а он толком не понимает, где он и что должен сказать.

– Мама думала, что ты ушел к другой.

– Мы с ней это уже обсудили, – сказал отец.

Плохая машина дернулась вперед и поравнялась с хорошей. Ваня взглянул на нее и понял, что было не так с тем существом. Оно сидело рядом с водителем и оба смотрели на него и отца. От их взгляда Ване стало так страшно, как никогда в жизни.

Внешне они были похожи на людей. Ни вид, ни одежда, не привлекли бы к себе никакого внимания. В толпе их не вычислить, не найти. Но этот взгляд… В нем была собрана вся злость, вся ненависть и все презрение ко всему роду человеческому. Желание истребить и поработить все, что когда-то вышло из Эдемского сада. Чувства этих существ отравлялись ядом зависти и алчности ровно столько, сколько существует само человечество, с его историей, развитием и достижениями. От Адама до нынешних новорожденных. Глядя в их глаза, можно понять причину и цели появления инквизиции, Холокоста и СПИДа. И еще несколько сотен тысяч подобных вещей. Даже фашисты, с их амбициями и чудовищной политикой, казались сопляками. Даже не казались, а были. Вот и ответ на вопрос «кто виноват?». Виноваты, конечно, сами люди, но вот с чьей подачи?

– Лучше не смотри на них, – тихо сказал отец, – спать будешь плохо.

Вражеский водитель резко повернул руль и плохая машина едва не сбросила хорошую с дороги.

– А разве нам никто не может помочь, – дрожащим голосом спросил Ваня, – ангелы, например.

– Ангелы, говоришь? – отец бросил взгляд на сущностей, потом оценивающе посмотрел на отрезок дороги впереди, – Держись!

Он резко нажал вначале на тормоз и тут же – на газ. Машина сущностей проехала вперед, резко остановилась, и сразу же получила удар сзади. Раздался громкий металлический звук. Дребезжа и стуча деталями, поверженный автомобиль скатились с насыпи, поднимая пыль, и уперся капотом в сосну. Машина отца остановилась на обочине, не подавая никаких признаков жизни. Несколько поворотов ключа зажигания ничего не исправили. Сложилась патовая ситуация, но только на время. Передышка обещала быть непродолжительной.

Отец достал из-под кресла монтировку.

– Говори.

– Да я не знаю, что говорить, – вскричал Ваня.

– Ты мне что-то хотел сказать, – медленно и твердо начал отец, глядя с тревогой, как сущности открыли двери, – что-то настолько важное для тебя, что ты так измучил свое подсознание, что оно открыло вход сюда. Чем-то хотел поделиться, но не смог.

Сущности уже вышли из машины, быстрым шагом подошли к насыпи и стали карабкаться вверх. Ваня посмотрел на отца.

– Давай в следующий раз поедем на ближнее озеро.

Ох уж, эти дети! И все это произошло из-за одной-единственной фразы. Которая, как монетка, закатилась в темный угол и ждала, когда ее найдут.

Вдруг стало тихо, только по насыпи угрожающе скатывалась галька. Это тишина образовалась в душе Ивана. Наконец-то он ощутил спокойствие, потерянное на 33 года. Будто груз свалился с плеч, и растворился сам собой. Совпадение или нет, но ночное небо с одного края стало светлей.

Отец улыбался. На его глазах стояли слезы. Он положил руку на плечо Вани.

– Обещаю.

Сущности уже подходили к автомобилю, но их приближение осталось незамеченным, а планы – не осуществимыми.

– И старайся не молчать о том, что у тебя на душе. Чтоб опять не оказаться на обочине.

Рука неприятеля схватилась за ручку двери со стороны Ивана и резко дернула на себя.

А потом вспыхнул яркий свет, заполонивший собой все вокруг. Иван вскрикнул от неожиданности, зажмурился и закрыл глаза ладонями. Пока он успел понять всего три вещи, он вернулся, лежит на чем-то мягком и сейчас день. И, скорее всего, он в больнице.

– Очухались? – раздался рядом знакомый голос.

Иван раздвинул пальцы и одним глазом посмотрел на Шуру.

– Как вы? – улыбнулась она.

– Давно я здесь?

– Я вам тут фруктов принесла, – она положила на тумбочку пакет, – со вчерашнего вечера лежите, чуть меньше суток.

Последний раз, подумал Иван и улыбнулся. Эта улыбка заставила Шуру немного понервничать.

– Врача позвать? – предложила она, – Они ждут, не дождутся, когда вы придете в себя. Говорят, заждались вас. Вы тут постоянный посетитель?

– Подождут, – Иван убрал руки от лица и, щурясь от света, осмотрелся. Он находился индивидуальной палате, которая стоила не дешево.

– На палату мы скинулись, – опередила его Шура, – ваших денег не трогали.

– А идея чья?

– Можно я у вас яблоко стащу? – не дожидаясь ответа, Шура по-свойски полезла в принесенный пакет, – с утра ничего не ела. Только чай с заваркой.

Иван, ворочаясь и скрипя пружинами кровати, сел и прислонился к холодной железной спинке. С удовлетворением осмотрел свои апартаменты.

– В общей палате не было мест, – пояснила Шура, – а в коридоре вам лежать по статусу не положено. Что про нашу базу люди подумают?

– Я вчера никого не напугал?

– Не-а, все даже вздохнули с облегчением, – покачала Шура головой, хрустя яблоком, – когда вас отвезли, все принялись пить исключительно за ваше здоровье.

– Вот почему я себя отлично чувствую, – ехидно сказал Иван.

– Но сегодня на работу все вышли, – добавила Шура, – яблоко хотите?

– Как Варя?

– В коридоре ждет.

– Она здесь?

– Ну если она в коридоре ждет, то надо полагать, что она здесь, – улыбнулась Шура, – позвать?

– Посиди немного, – Иван немного занервничал.

Наступило неловкое многозначительное молчание. Обычно это происходит перед важными действиями. Шура повертела в руках огрызок, выжидая нужное ей время.

– А вы ей ничего сказать не хотите?

– А что ей надо сказать? – спросил Иван, глядя в окно.

– Ну не знаю, – пожала плечами Шура, – столько лет встречаетесь… Вам-то всего сорок лет, вы еще молоды и красивы. А вот ей уже тридцать шесть, и моложе она не становится.

Шура встала, подошла к мусорной корзине и бросила туда огрызок.

– Вот найдет она себе кого-нибудь более общительного, будете знать.

– Думаешь, пришло время? – неуверенно спросил Иван, продолжая рассеяно смотреть в окно. Вспомнилась пустота квартиры, раньше его особо не томившая.

– Время пришло уже давным-давно, – уверенно сказала Шура, – просто иногда не надо молчать о том, что лежит на душе. Можно оказаться на обочине жизни.

Иван, услышав эту фразу, резко посмотрел на нее, внимательно глядя в глаза, словно пытаясь уличить ее в плагиате.

– Между прочим, именно она поехала с вами в скорой, – продолжала Шура, – я осталась отмечать ваш юбилей. Не скажу, что все веселились…

– А я думал, что это ты поехала, – сказал Иван, – как в те два раза. Тебе же больше всех надо.

– В те два раза мы вместе разбились, – напомнила Шура, – только я всегда пристегиваюсь.

Открылась дверь и в палату вошел уже знакомый человек в белом халате.

– Пришли в себя? – весело спросил он, – а я вас столько лет ждал. Все думаю, когда мы наш разговор продолжим.