Текст книги "Муж. Любовник. Чужой. Часть 2"

– Может и нет. Но мне важно понять, что же произошло в вашем, как вы называете, дружном коллективе такого, что одна из присутствующих решила убить вашего мужа. И, как видим, не только решила.

– Так его всё же убили? – шепотом спросила вдова.

– Отравление.

– Боже, какой ужас, – Ахременко снова взяла стакан, но теперь отпила и, поколебавшись, спросила: – Но, Андрей Анатольевич, не мог это сделать другой человек, кто-нибудь посторонний?

– С чего бы вашему мужу пить-есть из рук постороннего, да ещё в темноте? По видео до отключения света видно, что никто чужой в клинику не входил. Ваш кабинет рядом, так что пришедшего вы бы заметили первой. Следов сопротивления, опять же, на теле вашего мужа не обнаружено. – Андрей взглянул на вдову, ожидая нового приступа бледности. Но Любовь, видимо, немного освоилась, выпила ещё воды, отчего её щёки порозовели, и робко уточнила:

– Но вы в этом точно уверены?

– Уверен. – Андрей прочитал записанное за вдовой, посмотрел на часы, допрос двигался медленнее, чем хотелось, и сведений почти не добавил: – Так что сейчас нам с вами важно установить, кто мог желать зла вашему мужу. Возможно, что враг таился много лет. Постарайтесь припомнить, может бывали конфликты серьёзные?

– Что вы, Егор даже с женой мирно развёлся в своё время, – не задумываясь, ответила Любовь. – Хотя вы знаете, он всегда очень много работал, так что завистники были. Его и с первого места работы уволили из-за кляуз сотрудников. Мы как раз поженились тогда. На другом месте он тоже, не сложа руки сидел, но там уже кто-то из вышестоящих недоволен им был. А на третьем месте сам главный уже его попросил. Но худа без добра не бывает. Благодаря своим недоброжелателям, Егор в конце концов открыл собственное дело. И, как видите, очень успешно.

Сомневаясь, узнавать ли намеченное, Андрей всё же спросил:

– Любовь Романовна, вы не могли стать причиной проблем, постигших вашего мужа?

Вдова опять побледнела:

– Что вы имеете ввиду?

Андрей намеренно молчал, предлагая вдове самой выбрать, в чём та усмотрит возможную причину – в денежном долге, затаённой злобе или любовных отношениях на стороне?

– Да вы что? – вдова зарделась. – Как вы могли такое подумать? Спросите кого угодно? У вас нет никаких оснований подозревать подобное. Банально и пошло.

– Успокойтесь, Любовь Романовна, таков протокол. То есть вы уверены, что с вашей стороны эксцессов не было, – сказал Андрей, искренне удивляясь, что вдова подумала об измене. В этом он заподозрил бы её в последнюю очередь. – Я обязан отработать возможные версии, а версия третьего лишнего в отношениях срабатывает чаще всего.

Отпустив Любовь, Андрей, попытался понять, не могла ли она только что обмануть его. Внешность бывает обманчива. Опять же, наблюдение Дианы, когда Любовь, эта «серая мышка», что-то там приказала мужу, так что он покраснел, но не оспорил. К тому же оправдания вдовы в теме любовного треугольника оказались излишне пространными.

Следующей по списку свидетельниц значилась Моргунова, но она явно опаздывала. Андрей открыл окно кабинета и закурил:

– Диана Сергеевна уверяла, что козлина был Ахременко порядочный, а вдова убеждает, что ничего мужик был, нормальный. И кто из них больше не прав?

Дверь распахнулась, Андрей обернулся. На пороге стояла длинноволосая брюнетка в узкой кожаной юбке, ботфортах и куртке, обтянувшей грудь. Охранник придерживал дверь, не сводя глаз с посетительницы:

– К вам свидетельница, Андрей Анатольевич, Моргунова Вера Григорьевна. По делу Ахременко.

– Свободен, сержант, – ответил Андрей.

Не узнать Моргунову было сложно. Андрею невольно подумалось, что она чем-то похожа на его жену только в ином цветовом решении. Но Алёна смотрелась более стильной, что ли. Или джентльмены всегда предпочитают блондинок?

– Здравствуйте, Вера Григорьевна, – Андрей затянулся сигаретой и указал на стул. Моргунова прошла мимо стула к окну, на ходу доставая сигареты:

– Я смотрю, вы – не тот, который нас в клинике опрашивал.

– То был мой подчинённый. – Андрей вновь глубоко затянулся, наблюдая, как Вера подцепила ногтем сигарету из пачки, щёлкнула зажигалкой и прикурила. – У нас вообще-то не курят, – заметил Андрей.

– Ну не знаю, по телеку показывают, что в прокуратуре где угодно можно курить, – глядя Андрею в глаза, Вера втянула щёки, отчего огонёк её сигареты разгорелся и побежал быстрее. Не отводя взгляда, Вера убрала сигарету и расслабила губы, давая дыму вытечь свободно, слизнув последнюю струйку которого, снова взяла сигарету в рот.

– Так то, в прокуратуре, – сказал Андрей, стараясь прогнать неуместные образы, наводнившие мозг. – Огонь потушите, будьте добры.

– Докурить дайте? – Вера вновь затянулась. – Нервы, сами понимаете. Всё-таки Егора убили, не чужой человек был.

– Смотрю, вы не сомневаетесь, что Ахременко убили? – Андрей сел за стол.

– Думаю, вы тоже.

– Кто же, по-вашему, мог желать ему зла? И паспорт, будьте добры.

– Кто, кто, – удерживая сигарету накрашенными губами, Моргунова сбросила куртку и достала из сумки документ в корочках. – Это понять не сложно.

– У вас есть конкретные данные? – забирая паспорт, Андрей увидел, что прозрачная блузка Веры не скрывает бюстгальтера, поддерживающего внушительный бюст.

– Сами должны догадаться, когда всех допросите, – Моргунова, скрестив ноги, осталась стоять возле подоконника. Андрей устроился в кресле, переписал данные паспорта в протокол:

– Давно вы работаете в клинике?

– Скоро будет два года.

Андрей записал ответ и спросил, не обернувшись:

– Сложности на испытательном сроке были?

– У меня?! – в голосе Веры слышалось изумление. – Конечно же нет.

Андрей хотел повернуться, но сдержался:

– Но я так понял… Поделитесь тогда, какое учебное заведение заканчивали, и в каком году?

– Областное медучилище – во втором и наш мединститут – в прошлом году.

– Как – в прошлом? – продолжал Андрей, не глядя на Веру. – Вас что, на работу взяли ещё без должного образования?

Моргунова, наконец, села на предложенный стул:

– Почему без? Просто раньше были училища, где выпускали зубных врачей, и институты, которые выпускали тех же, но под другим названием.

– Но есть, вероятно, разница в уровне? – Андрей поднял взгляд. Вера смотрела на него, не мигая:

– Естественно. Только мы проходили все зубы за три года, а в институте на то же самое тратят целых пять. Думаете, им про что-то другое рассказывают? – проворковала она, подцепив пальцем подвеску на длинной цепочке, исчезающей в декольте.

– В чём же тогда отличие, по-вашему? – строго спросил Андрей, принимаясь записывать.

– В институтах много воды льют, как я поняла, – Моргунова скрестила руки и ноги. – История медицины, например. Нет, ну я, конечно, ничего не имею против Гиппократа, клятва там, и прочее – это святое. Но остальное зачем? Философия – вообще полный бред. Помню, один препод нам затирал, что без знания философии невозможно стать настоящим врачом. Причём не тот, который эту философию преподаёт, а нормальный зубной врач. Стоматолог, в смысле. Это же надо до такого договориться. Я б ещё поняла, если б он эту философию преподавал, он же должен преподавать, должен же рассказывать что-то про философию эту, зарплату свою отрабатывать. Но, чтобы практикующий доктор нёс подобную чушь? У нас в училище такого сразу бы выперли за профнепригодность.

– Зачем же тогда институты нужны? – Андрей снова посмотрел на Веру. Она скучающим взглядом обвела кабинет:

– А то вы не знаете? Учишься дольше, платишь больше. Отменили наши училища, и переучиваться нас заставили. Которые уже по десять лет врачами отработали.

Андрей искренне изумился:

– Когда же вы успевали и учиться, и работать?

– Так ввели же программу заочного обучения, приезжать нужно было только на сессии. На неделю от работы отрывали, и так каждый год, – Вера покачивала ногой.

– То есть за годы обучения вы бывали в институте неделю в год, самое большее? Наверное, сплошные экзамены да зачёты?

– Какие экзамены, какие зачёты, кому это нужно? Там же одна говорильня, когда мы все уже готовые специалисты были. Не все, конечно, я за себя говорю. Да я на лекции их и не ходила. Что у меня интереснее дел не было? Слава богу, закончилось всё.

– Как по-вашему, Диана Сергеевна – доктор успешный?

– Нет, – ответила Вера неожиданно резко.

– Обоснуйте, – невозмутимо предложил Андрей.

– Что тут обосновывать? – вскинулась Вера. – Меня Егор сразу взял к на работу, а она даже испытательный срок не прошла.

– Но, насколько я знаю, Диана Сергеевна заканчивала столичный институт, и почти двадцать лет отработала по специальности. Как могло случиться, что она не выполнила требования нанимателя?

– Да ладно вам, столичный институт она заканчивала, – многозначительно обронила Вера. – Поди, муж диплом ей купил, вот и не выполнила.

– Ясно. А каково ваше семейное положение?

– Развелась в прошлый четверг, – Вера вздохнула.

– Дети есть?

– Есть, но они в данный момент в деревне у бабушки.

– То есть после развода вы сохранили с супругом хорошие отношения?

– С первым – да. Куда ему было деваться, если хотел с детьми видеться?

– Был и второй? – спросил Андрей и открыл страничку гражданского состояния в паспорте Моргуновой.

– Причём здесь второй?

– Разве не с ним вы развелись в прошлый четверг?

– Нет. Со вторым я давно развелась, там детей не было. Хватило с меня первого, наигралась я в куклы. Это был мой третий брак.

– Богатая биография, – Андрей открыл паспорт Веры на странице прописки. – Проживаете, где? Там же, где зарегистрированы, или где-то снимаете?

– Вы что, штамп там не видите что ли? – воскликнула Вера. – Я проживаю в собственной «сталинке».

– Мало ли? Поделитесь тогда, на какие средства приобрели жилплощадь? И когда.

– На первый взнос накопила, а остальное по ипотеке взяла пару лет назад.

– То есть как раз тогда, когда к Ахременко устроились работать? – уточнил Андрей. Вера, прикинув в уме, ответила:

– Получается так.

– Не испугались брать такой огромный кредит, не имея даже высшего образования?

– Что вы все так зациклены на этом образовании? – Вера скривила лицо. – Не испугалась я.

– Хорошо, хорошо. Опишите характер ваших отношений с Егором Яковлевичем?

– Каких ещё отношений? Что, кто-то уже наплёл, что у нас с ним было что-то? – возмутилась Вера.

– Глядя на вас, я бы его понял, – скрыв усмешку, ответил Андрей.

– Ну и зря, – Вера высокомерно смерила его взглядом. – Я – сторонница законных отношений.

– Там по камерам видно, как вы разговариваете с потерпевшим наедине незадолго до убийства.

– Работу мы обсуждали, что тут непонятного? – взвилась Вера.

– Вера Григорьевна, успокойтесь, это стандартный вопрос. То есть Егор Яковлевич был прекрасным руководителем?

– Такого начальника можно всем пожелать, – Вера всхлипнула. – Добрый, внимательный был. Входил в моё положение и с работой мне помогал, чтобы я без проблем ипотеку выплачивала.

– Хотите сказать, Егор Яковлевич помогал вам с ипотекой? – переспросил Андрей, удивлённый, что Моргунова заговорила про это. – Зачем ему это?

– А я что вам говорю. Он был очень добрый, – Вера снова всхлипнула. – Да! Андрей Анатольевич, не знаю, в курсе вы или нет, но Агееву этой весной уже обвиняли в убийстве прежней хозяйки, тоже стоматолога.

– Спасибо, Вера Григорьевна, конечно, я в курсе. На сегодня всё, – Андрей подписал пропуск на выход. Вера, накинув куртку и потянув вверх собачку замка, сказала:

– И ещё раскопайте, как Егор с женой жили. Интересно получится.

– Можете озвучить что-то конкретное? – спросил Андрей. Но Вера только покачала головой и многозначительно улыбнулась, перед тем, как выйти.

– И ведь не скрыла, что начальник ей помогал, – Андрей вздохнул. – Может, Диане Сергеевне показалось? Тогда что не так может быть со вдовой?

Дверь открылась и в кабинет зашла девушка, по внешности которой было ещё не разобрать, расцветёт она яркой женщиной или превратится в синий чулок, наподобие вдовы:

– Непомнящих Софья. Администратор клиники Ахременко.

– Проходите, Софья Михайловна, присаживайтесь, – Андрей представился.

– Можно просто Соня, – открытое лицо девушки покрывал здоровый румянец, держалась она прямо, и, когда села на стул, придвинулась, выражая готовность помочь.

– Хорошо, Соня, – поддержал обращение Андрей. – Как давно вы работаете в клинике?

– С прошлого года, с осени. Мы с подругой сюда переехали, как беженцы. У нас же на родине сами знаете, что происходит, – Софья помрачнела на миг, но тут же взяла себя в руки. – Родственники мои там все остались, и мне всё равно было, куда ехать. А отсюда до дома не так далеко. И нам жильё предоставили на первое время, с работой обещали помочь, но я ждать не стала, сама искала. Знаете, как я обрадовалась, когда Егор Яковлевич с Любовью Романовной взяли меня без документов!

– То есть вам ваше место работы нравится?

– Конечно. Егор Яковлевич был замечательным доктором. Жалко, что вышло такое несчастье.

– Как во-вашему, кто мог совершить это преступление?

Софья изумлённо распахнула глаза:

– Так его всё же убили?

– Да, Соня, факт убийства установлен. Поэтому очень важно припомнить каждую мелочь. Не замечали ли вы в последнее время что-нибудь необычное?

– Нет. – Софья, однако, призадумалась, но потом отмахнулась: – Точно нет. Это всего лишь догадки.

– Вы, главное, говорите, – настоял Андрей. – А я разберусь.

– Скорее всего мне всё показалось. Но хорошо, я скажу. Понимаете, я дежурю на входе и вижу, когда кто уходит и когда возвращается. Так вот, Любовь Романовна, как наш негласный директор…

– Почему негласный?

– По документам, она лишь финансовый, всем владел её муж и числился генеральным. На деле же Егор Яковлевич дальше лечебной работы своей видеть вообще ничего не хотел. Правда это получалось у него хорошо. Но у фирмы такое количество сопровождающей текучки – документации, проверки, отчёты, ведение расходов и прочее.

– Любовь Романовна обеспечивала юридическое сопровождение?

– Не только. Финансовое, лицензионное, всё, что нужно было делать, делала. А оклад был ей положен, как простому бухгалтеру, даже не главному. Егор Яковлевич копейки лишней не выписал, я это точно знаю, все ведомости через меня проходят. А у Любви Романовны всегда все бумажки в порядке, ни одной не упустит, всё в срок сдаёт, какая проверка внезапно бы ни нагрянула, у неё всё готово. Ни одного серьёзного штрафа ни разу не выписали. Так, мелочь какую-нибудь озвучат, для галочки. И за это – такая зарплата!

– Думаю, что это не имеет значения. Семья – одна, какая разница, как распределяются доходы. Любовь Романовна мне сказала, что дочь, как закончит институт, с ними работать начнёт.

– Так-то оно так, Андрей Анатольевич. Только за год, что я у них работаю, я их дочь ни разу не видела. Она в клинику не только не заходила, чтобы у отца чему-нибудь поучиться, а просто так даже, проведать без повода, хотя живут близко.

– Так, может быть, в этом и причина? – предположил Андрей. – Зачем идти куда-то, когда они дома постоянно видятся?

– Не знаю. По мне так это очень странно. Но хочу рассказать я не об этом. Любовь Романовна, как наш негласный директор, много ездит по разным инстанциям. Выматывается, страшно сказать, до какого состояния, несмотря на то, что она всегда на такси везде ездит, чтобы успеть. Но как-то в августе она вернулась в обед до того запыхавшаяся, будто общественным транспортом добиралась. Я тогда очень удивилась, увидев её. И какая-то, растерянная, что ли.

– Не очень понятно, что вас удивило, Соня.

– Вы её уже видели?

Андрей кивнул.

– Заметили, что она от природы очень бледная?

Андрей снова кивнул, подумав, что на это внимания не обратил.

– А тут вернулась – щёки румяные, и взволнованная, – продолжила Софья. – Хотя причин волноваться точно не было, потому что у неё с документами, как всегда, был идеальный порядок.

– Показаться вам не могло?

– Именно так я сначала и подумала, – охотно признала Софья, как потупилась. – Но невольно стала следить. Скажите, это очень плохо?

– Говорите, что видели, Соня. То, что вы сделали – хорошо.

– Я весь сентябрь следила. Знаете, Любовь Романовна раньше ходила замученная, безучастная ко всему, а последнее время как будто расцвела, похорошела даже. Ну, вы же её видели.

– Да? – Андрей усомнился, припомнив вдову в мешковатом наряде. – И когда вы видели подобное последний раз?

Софья задумалась:

– Тридцатого не было точно, я за тортом ходила. Накануне! Да, двадцать девятого в половину второго она вернулась такая счастливая, что, сколько ни хмурила брови, за версту было видно.

– Софья, я должен вас попросить, как официальное лицо, продолжить свои наблюдения. И, в следующий раз, когда случится подобное, дать мне немедленно знать. Мой телефон есть на повестке.

– Хорошо, – Софья снова потупилась. – Скажите, вы подозреваете, что у Любви Романовны есть кто-то?

– Я вообще ничего не подозреваю, но должен все варианты проверить. Какие у вас у самой мысли на этот счёт?

– Вот именно, что никаких. Я и так думала, и эдак. Получается, Любовь Романовна что-то скрывала. Точнее кого-то.

– Софья, вы, главное, оставайтесь такой же бдительной. Например, про праздник что скажете, не показался он странным?

– Конечно же показался. Любовь Романовна никогда о религии и не заикалась, и вдруг именины решила праздновать. А это даже ничей день рождения, к нам отношения не имело, если задуматься.

– Как прошло чаепитие?

– Хорошо посидели. Весело было, – ожила было девушка, как снова потупилась. – Кто бы знал, чем всё закончится.

– Кто чай разливал?

– Любовь Романовна. Диана Сергеевна вызывалась помочь в начале, но потом Любовь Романовна вернулась и всем разлила.

– Что про Веру Григорьевну можете сказать?

– Особенно ничего. Она со мной не общается. Я только знаю, что Егор Яковлевич взял её в помощь, у него пациентов на двоих хватало. Собирался ещё доктора брать, да все не подходили. Вот и Диана Сергеевна не угодила.

– Про Диану Сергеевну что скажете?

– Её ещё меньше знаю. Пациенты к ней немного, но шли. Но последнее слово всегда за начальством. Андрей Анатольевич, а Егора Яковлевича точно убили, ошибки быть не может?

– Не волнуйтесь, Соня, если вскроется ошибка, дело закроют. Везде распишитесь, где галочки, и до свидания.

Когда Софья ушла, Андрей набрал помощника:

– Алексей, ну и где ты до сих пор ходишь?

– Скоро буду, – невозмутимо ответил Алексей.

– Надеюсь, везёшь экспертизы. Слушай, нужна информация с мест работы Ахременко. Ещё пробей, с кем была вдова Ахременко двадцать девятого до половины второго дня. Могла ездить куда-то на такси. Если окажется так – таксиста пробей.

– Как пробить то? – возмутился помощник. – Номер машины есть?

– Нет, ни номера, ни описания водителя, ничего. Непростое задание, сам понимаю. Всё, отбой, – Андрей выключил телефон, так как вошедшая в кабинет пожилая женщина демонстративно отыскала взглядом часы.

– Здравствуйте, Надежда Ивановна, – Андрей узнал медсестру клиники. – Куда-то торопитесь?

Та передвинула с грохотом стул и села:

– Зачем меня вызывать, ума не приложу? Всё, что знала, я ещё в пятницу рассказала.

– Теперь мне ещё раз расскажите, – сказал Андрей. – Вдруг что-то вспомнили.

– Что я могу помнить? Это докторам, может быть, есть, когда шуры-муры крутить. А у меня всегда дел полно.

– Про шуры-муры подробнее, будьте добры, – не замедлил Андрей. Медсестра смерила его неодобрительным взглядом:

– Да просто к слову пришлось. У докторов ведь, от нечего делать, всегда шашни между собой.

– Зачем же вы так о коллегах, – заметил Андрей.

– Кто им коллеги? Мы? – воскликнула медсестра. – Мы для них – тьфу, пустое место. Дармовая обслуга. За людей не считают.

– Про кого вы сейчас говорите?

– Да про всех них, поголовно, – возмущалась Надежда Ивановна.

– Про Диану Сергеевну так же думаете?

– А то! Идите, мол, приказала мне, лучше кабинет свой приберите, а я чашки помою. Тоже мне, командирша нашлась. А то я без неё не знаю, что мне делать.

– Какие чашки ещё, Надежда Ивановна? – раздражённо спросил Андрей.

– Так сами же про тридцатое спрашиваете! После чая прибираться надо было? – пояснила Надежда Ивановна.

– И Диана Сергеевна в тот день вымыла чашки? – опешил Андрей.

– А то. Врать не буду, не видела, уж, мыла она их или не мыла, но команды отвешивала налево-направо, – проворчала медсестра.

Андрей скрыл изумление от новости о вымытых Дианой Сергеевной чашках, записывая услышанное, и продолжил:

– Что можете про чаепитие сказать?

– Так Любовь Романовна всё устроила, – свидетельница неожиданно смягчилась. – Она такая чуткая, умная, вот решила о нас позаботиться.

– Кто разливал чай?

– Так она же и разливала. Она же не только директор, она и хозяйка отменная. Покойничек – тот ведь по зубам только мастак был, а к ней – по любому вопросу. По охране, по бухгалтерии, по пожарной безопасности, по инструментам, по электричеству, по сантехни…

– Надежда Ивановна, – вмешался Андрей, – я уже понял. Любовь Романовна отвечает за всё.

– Да. И чего только вам мужикам не хватает! – горячо воскликнула медсестра, вызвав закономерное подозрение.

– Намекаете, что у Егора Яковлевича была другая женщина? – не замедлил спросить Андрей.

– Я? – Надежда Ивановна разыграла изумление, что у неё, однако, не вышло. – Что вы? Нет, конечно. Это я так, к слову. Егор, царствие ему небесное, ангел был, а не человек.

– Понятно. Чем вы занимались, когда чаепитие кончилось?

– Мне Любовь Романовна позволила в её кабинете устроиться вместе с Софьей. Так я журналы рабочие заполняла, – заметила Надежда Ивановна миролюбиво, как довольно едко закончила: – Умеют у нас заставить людей макулатуру писать, вроде вашей.

Андрей поднял непонимающий взгляд:

– Что вы имеете ввиду?

– Чего тут иметь, – медсестра кивнула на заполняемый им протокол. – Сидите, бумажки никому ненужные с места на место перекладываете, вид делаете, будто работаете.

– Прочитайте, пожалуйста, и подпишите, – Андрей придвинул ей протокол.

Когда медсестра ушла, Андрея передёрнуло:

– Бумажки ненужные. Однако, что там такое может быть с чашками? – он отыскал в тексте слова медсестры и задумался.

Алексей зашёл и, подозрительно молча, положил папку на стол.

– Лёша, ты заключение читал? – спросил Андрей, пытаясь мысленно найти оправдание действиям Дианы, если окажется, что чашки всё же мыла она.

– Читал.

– Там чашки из клиники мытые были?

– Вроде нет.

– Отлично. Значит неважно, мыла их Агеева или не мыла.

Алексей молчал.

– Что молчишь? – Андрей взял принесённую папку.

– Вы лучше сами смотрите, Андрей Анатольевич, – сказал Алексей таким тоном, что Андрей тут же взял папку.

На первом же листе его взгляд выцепил в тексте название «гиосцин» и строчку после, обозначившую его отравляющим веществом, приведшим к смерти гражданина Ахременко. Андрей не успел подумать, что говорил об этом с Дианой, как замер, прочитав на другом листе заключение:

– Стоп, – Андрей посмотрел на помощника, поняв, почему тот так неразговорчив. – Откуда там снова её отпечатки?

– Вот-вот, – подхватил Алексей. – Причём не только на пузырьке с ядом, а также на чашке потерпевшего. Может она и убила весной, а мы все ошиблись?

– Подожди, – Андрей поискал среди экспертиз заключение по чашкам. – Всё равно нестыковка. Мне свидетельница только что заявила, что Диана Сергеевна собиралась чашки помыть. Почему тогда не помыла?

Андрей попытался собрать воедино узнанное за сегодня. Выходило одно. Заказчик убийства, предположительно, любовник Дианы, вознамерился подставить её во что бы то ни стало, и на этот раз подготовился более тщательно. Андрей мог подозревать кого угодно: неприметную вдову, Моргунову с её необъятной грудью, да хоть администратора с её рвением помочь в расследовании или медсестру, откровенно Диану ненавидящую. Но улик против Дианы хватало не только на то, чтобы её заподозрить, но и, чтоб обвинить. И об этих уликах он должен сейчас же пойти доложить начальству. Начальство, сопоставив материалы дела, прикажет готовить дело в суд, и возразить Андрею будет ничего. Что делать? Игнорировать версию, что Диана – убийца Егора, нельзя. Иначе дело передут другому, и Андрей вообще не сможет влиять на ход расследования. С этим приходилось считаться.

– А, давай-ка назначим гражданке психологическую экспертизу, пока она у нас всех стоматологов в городе не ухайдакала, – сказал Андрей после недолгих раздумий. Алексей даже привстал со стула:

– Андрей Анатольевич, я не понял, вы сейчас что только что, пошутили?

– Какие тут шутки, Лёша. Держи направление, сходи подпиши сейчас же и срочно доведи до её адвоката. Пусть проведут экспертизу, как можно скорее, я буду ждать их завтра в два часа дня. А сам завтра идёшь на похороны Ахременко, где постарайся о нём разузнать побольше. На сегодня свободен. Я – на ковёр.

Секретарь пропустила Андрея к главному без промедления. Иван Иванович, отложив результат экспертиз, вздохнул и посмотрел в окно:

– Осень какая! Тридцатого, то ли новолуние, то ли полнолуние было, мне моя Антонина Владимировна рассказывала, вот у психов обострение и началось. Одно дело другого хлеще. На одних врачей покушаются, стоматологов так сразу вчистую. Ну, что теперь об Агеевой думаете, Андрей Анатольевич? Не раскусили вы её. А она-то у нас, не иначе, как дама с забытой в голове пулей. Второе убийство за полгода – это уже не шутки.

– Так весной она не виновна была, если помните, – негромко возразил Андрей.

– Я-то помню! – вскипел начальник. – Да ты радуйся, что остальные забыли, и чтобы не вспомнили. А то я за карьеру твою не ручаюсь. Больно уж обстоятельства дел сходятся, не находишь?

– Нахожу. Я уже и проверку психики Диане Сергеевне назначил, на всякий случай. И на допрос после вызвал, так что, если постановление подпишите, определю её завтра в камеру, если вы другого указания мне не дадите.

– Подпишу, подпишу. Проверку, я так понимаю, ты назначил, чтобы они в суде на её невменяемость не сослались? Молодец, смотришь на два шага вперёд. Согласен, закрывать нашу Диану Сергеевну нужно. Завтра сделаешь?

– Конечно.

– И немедленно начинай, предъявление готовь. До предъявления у тебя будет, получается к девятому. Девятое у нас что будет? Воскресенье. Значит, к концу той недели, придётся обвинение озвучить. Сумеешь?

– Да у меня почти всё готово, остались формальности. Могу идти?

– Подожди, подожди, присядь, – неожиданно мягко предложил Иван Иванович. – Я же, Андрюшенька, не просто так заговорил с тобой о покушениях на докторов. У моей Антонины Владимировна подруга хорошая есть, Ирочка – заведующая Центра Семьи. Слыхал о таком?

– Не только слыхал, а очень хорошо знаю, – Андрей осекся, посчитав, что не стоит разглашать причину их с Алёной обращений в этот центр.

– Вот и отлично, – поддакнул главный. – Так вот, Ирочка моей Антонине сказала, что угрозы ей поступают анонимные, и попросила меня разобраться по-дружески, так сказать, без шумихи, понятно?

– Понятно.

– Так что ты съезди в ближайшее свободное время. Там ничего возбуждать не нужно, нужно только вычислить того, кто ей жизнь портит, мне доложить, а дальше видно будет. Так съездишь?

– Конечно.

– Когда?

– Иван Иванович, пока не знаю. Сами же говорите, Агееву к следующей пятнице определять.

– Что ты заладил со своей Агеевой? С таким уликами, сидя в изоляторе, она у нас никуда не денется. Ты, как я понял, завтра её ждёшь на допрос не раньше обеда? Значит в центр съезди с утра. Успеешь?

– Понял, Иван Иванович. Съезжу завтра прямо с утра.

– Вот и отлично. Смотри, не подведи. Я Ирочке передам. А на сегодня свободен.