Текст книги "Девочка, которая умела летать"

Виктория Форестер
Девочка, которая умела летать

Victoria Forester

THE GIRL WHO COULD FLY

© Скляр М.А, перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Не быть никем, кроме как самим собой в том мире, что день ото дня, ночь за ночью силится сделать тебя кем-то другим, означает вести труднейшую битву и ни на миг не прекращать сражаться.

Э. Э. Каммингс

1

Пайпер решила спрыгнуть с крыши. С её стороны это вовсе не было необдуманным решением.

Это было частью её плана – забраться на самый верх крыши, набрать скорость, пробежав из конца в конец. И спрыгнуть.

И последнее, самое главное, – не упасть.

Планов на тот случай, если она всё же упадёт, у неё не было, ведь если, спрыгнув с крыши своего дома, ты приземлишься головой вниз, впредь никакие планы тебе не понадобятся. Даже Пайпер это знала.

Как спланировала, так она и поступила. Она спрыгнула прямо с крыши своего дома.

Но прежде чем рассказать, что было дальше, вероятно, надо кое-что объяснить.

Пайпер жила со своими мамой и папой на ферме. Ферма вообще-то не представляла собой ничего особенного: просто старый дом, обшитый досками, и притулившийся к холму амбар, который нехорошо покосился влево. Дольше, чем кто-либо мог упомнить, Макклауды жили в округе Лоуленд на своих исконных двадцати акрах каменистой земли. Дед Пайпер, её прадед и прапрадед и далее и далее именно в этом доме сделали и свой первый вздох и все последующие, пока наконец здесь же не испустили дух. В этом доме родилась и Пайпер, и посему Макклауды не собирались отсюда переселяться. Бетти Макклауд полагала, что людям надобно оставаться на месте, а не разъезжать где ни попадя, дабы Всевышний знал, где их найти, когда они Ему понадобятся.

– Будь Господу угодно, чтобы всё вечно менялось, так и солнце не вставало бы всякий божий день одинаково.

Бетти была крепко сбитой женщиной, отличавшейся не красотой, но практичностью и верившей только в две вещи: Благую Книгу и нечто, именуемое ею «промыслом». Ну, например:

– Говорила я Милли Мэй не баловаться с этой новомодной тяпкой. Так чему удивляться, коли личинки клопов сожрали её помидоры. Это промысел, уж поверьте мне. Промысел.

В отличие от Милли Мэй, Бетти Макклауд никогда не искушала судьбу.

Джо Макклауд, долговязый мужчина, чье иссушенное солнцем лицо по цвету напоминало побуревшие осенние листья, ни слова не говорил о промысле, как и о любом другом предмете. Когда у него о чём-нибудь допытывались, он, поразмыслив хорошенько и неспешно подобрав слова, отвечал сдержанно:

– Ну, так уж оно и есть.

И, коли оно так и есть, иного Джо Макклауду и не нужно.

Так Бетти с Джо и поживали, никого не тревожа и обрабатывая свою землю; сменялись времена года, проходили годы, ничем друг от друга не отличавшиеся. Никто в округе Лоуленд не мог бы сказать, будто Макклауды делают что-либо не так, как положено. И так было до тех пор, пока однажды кое-кто не сказал именно это.

– Нетушки. Мне уж не положено, – спорила Бетти Макклауд с доктором Беллом, сообщившим ей, что она беременна. В конце концов Бетти прожила в браке никак не меньше двадцати пяти бесплодных лет, и её уже нельзя было назвать молодой женщиной.

А через четыре месяца Бетти Макклауд родила малышку дочь.

Крошку назвали Пайпер. Пайпер Макклауд.

Известие о рождении Пайпер стремительно разнеслось по самым отдалённым полям Лоуленда, где соотношение коров к людям было девяносто три к одному.

– Ей уж и не положено, – с горячностью убеждала Милли Мэй кружок шитья, и каждая из рукодельниц тотчас навострила уши. – Подумать только, женщина в возрасте Бетти Макклауд прогуливается с новорождённым младенчиком! Да к тому же с первенцем! Это неправильно!

Многие дамы закивали в знак согласия. Следом раздались зловещие предсказания о том, что в подобных обстоятельствах ребёнок непременно вырастет чудным, ведь у него ко всему не будет ни брата, ни сестры.

Впервые в жизни Бетти Макклауд испытывала судьбу. Она и сама знала об этом. И, уж конечно, ей не нужно было слушать пересуды местных сплетниц, чтобы осознать опасность. Желая восстановить порядок вещей и умилостивить Провидение, Бетти и Джо взялись за воспитание Пайпер со всей строгостью, как и полагалось растить Макклаудов. Иначе говоря, без малейшего потакания и нескладицы и с доброй долей тяжёлой работы для пущей действенности. Они были просто честными фермерами и не одобряли тех блажных представлений о воспитании, которыми забивают себе голову некоторые из горожан.

К большому их облегчению, Пайпер была в точности как остальные дети. Поначалу. Лишь тогда, когда Пайпер достигла возраста, в котором большинство малышей начинает ползать, её развитие отклонилось в неожиданную сторону.

Днём в самый обычный вторник Бетти принялась менять Пайпер подгузник на столе в кухне, так точно, как проделывала уже сотни раз. Всего на миг Бетти отвернулась, как вдруг Пайпер перевернулась и молниеносно скатилась со стола. Любой другой ребёнок тотчас упал бы на пол и горько заревел. Но не Пайпер. К изумлению Бетти Пайпер осталась парить в воздухе рядом с краем стола.

– Господи, спаси нас, – проговорила она и прижала ладонь к груди, пытаясь сдержать испуганный вздох. Пайпер хихикала и болталась в воздухе.

Бетти быстренько подхватила Пайпер на руки и с того времени больше не отпускала. Бетти на ум пришло слово «промысел». «Так тебе и надо, сама же поступаешь не как положено», – говорила левая половина мозга правой.

Несмотря на искренние молитвы Бетти, со временем ситуация не улучшалась, а только ухудшалась. Однажды Пайпер обнаружилась под потолком гостиной, где она покачивалась в воздухе, то ли не умея, то ли не желая спуститься. Пришлось послать Джо в сарай за лестницей. Пару недель спустя Джо увидел, что спящая Пайпер витает в полуметре над своей колыбелькой. А затем настал тот ветреный день, когда Пайпер вдруг вздумалось воспарить и её подхватило порывом ветра и занесло за три поля, пока она наконец не зацепилась за ветви дерева, оттуда Джо сумел её забрать.

Когда Пайпер исполнилось пять лет, а она по-прежнему могла неожиданно полететь по комнате, Бетти окончательно убедилась, что подошло время поднять этот вопрос.

– Кажись, она не в норме, говорю я вам, – беспомощно обратилась она к доктору Беллу.

– И каким же образом? – вопросил доктор Белл. Док повидал, как не одно поколение жителей округа Лоуленд рождалось, умирало и попадало в самые разные переделки. Он видел, как мальчишка Смитов выплюнул отвёртку и целую упаковку пятисантиметровых гвоздей. Он присутствовал при том, как Клара Касси Марекен повернула голову себе за спину и обратно. Доктор Белл слышал, как взрослый мужчина говорил все слова задом наперёд, после того как его ударил по голове сенной пресс. У малышки, сидевшей на его столе для обследования и дрыгавшей ногами, было по десять пальцев на руках и ногах, и она была не выше и не меньше, не умнее и не глупее, не худее и не толще обычного ребёнка её лет. Одним словом, она ничем не отличалась от прочих фермерских детей Лоуленда.

– Ну, я и мистер Макклауд, мы приметили, что она… – пробормотала Бетти, не зная, как описать недуг, – шибко шустрая.

Доктор Белл рассмеялся и отвернулся, чтобы вымыть руки.

– У ребёнка её возраста и должно быть энергии в избытке, не стоит об этом переживать. Пускай не сидит сиднем и много гуляет. С ней всё в порядке, она так же в норме, как и мы с вами.

Когда доктор Белл повернулся обратно, он увидел, что Пайпер каким-то образом исхитрилась подскочить на полтора метра в воздух и повисла на люстре, свисавшей с потолка. А затем начала раскачиваться из стороны в сторону. Доктор Белл поглядел на озабоченное лицо Бетти, и в голове его промелькнула мимолётная мысль, что, возможно, Пайпер Макклауд и в самом деле слишком шустрая.

– Э, да вам досталась маленькая обезьянка, миссис Макклауд, – засмеялся доктор Белл.

Получив врачебную рекомендацию, Бетти с облегчением оставила ребёнка в покое. И всё же она решила, что будет разумнее обучать Пайпер дома, пока она не перерастёт свою шустрость, пускай и вполне нормальную.

Когда Пайпер исполнилось девять лет, у неё уже были длинные каштановые волосы, заплетённые в две косы, ясные голубые глаза (они и ей самой нравились) и больше веснушек, чем звёзд на небе (их она ненавидела), а её постоянным спутником было одиночество и ещё какое-то чувство, которому она никак не могла подобрать название.

– А у тебя так было, что чувствуешь, что что-то не так, но никак не можешь раскумекать что, а пап? – Сидя на заборе, Пайпер смотрела, как Джо поправляет ослабший лемех плуга.

Джо недоумённо пожал плечами.

– У меня словно что-то зудит вот здесь, – продолжила Пайпер, ткнув себя под ребра, – но до этого места никак не добраться, и оно всё время чешется, только изнутри. Как думаешь, что бы можно сделать, чтобы унять этот зуд?

Джо снова пожал плечами. От разговоров с Пайпер у него часто голова шла кругом. Не то чтобы она употребляла непривычные слова – напротив, Пайпер говорила так же, как все в округе Лоуленд. Но что за мысли были у этой девчонки в голове! Она задавала вопросы, которые и он сам за миллион лет не выдумал бы, и поэтому даже не знал, как подступиться к ответу.

– Я об этом давеча маме сказала, и она полагает, что это всё из-за дурацких мыслей, что гуляют у меня в голове, – Пайпер тараторила, не замечая, что отец теряется с ответом. – А я не думаю, что мои мысли дурацкие, но мама говорит, что лучше мне помалкивать, крепко стоять на земле и не высовываться. Она говорит, что нехорошо это, тратить время на пустые вопросы, когда работа простаивает. А я не понимаю, что дурного в вопросах. А ты, папа? Мама говорит, что в Библии сказано, что хорошо и что плохо, и нечего морочить себе голову, но мне кажется, что всё не так просто. Как когда ты убил нашу старую корову на той неделе, а я не хотела её есть, потому что она была моей любимицей и вдобавок такой доброй. Мама сказала, что переводить еду грешно. А я сказала, что, может, это нам не надо вот так вот убивать и есть коров, раз они такие смирные. Мама сказала, что это глупости, и Всевышний затем и создал коров, чтобы мы их ели. Но мне кажется, это немножечко нечестно по отношению к коровам. Пастор вон говорил нам всего четыре воскресенья тому назад, что Господь любит все свои создания, но по моему разумению разве ж это любовь – создать кого-то затем только, чтоб его съели. Коровы ничегошеньки нам не сделали. Вот я и подумала, что мы небось что-то напутали, и у них есть своя цель, о которой мы и знать не ведаем. Тогда я стала присматриваться к коровам втихую, так, чтобы они не заметили, а ну как я угадаю, в чём их цель. И я думаю, что теперь я всё знаю, папа. Хочешь, расскажу?

Джо провёл рукой по лбу, пытаясь унять головокружение. Разговор зашёл невесть куда, и теперь Джо Макклауду предстояло узнать о тайном предназначении коров, к чему он был не готов. Ну никак не готов. Знай он, как остановить Пайпер, он не колебался бы. Но, увы, он мог лишь остолбенело стоять и слушать.

Пайпер, разумеется, продолжала:

– Их выдало то, как они помахивали хвостами, отгоняя мух. – Пайпер наклонилась к Джо и зашептала украдкой, чтобы куры не услышали её слов. – Видишь ли, все они так делали, кроме одной коровы. Чёрная тёлка с карими глазами просто стояла, прям застыло, и всё глядела на соседнее поле, где паслись овцы. Мухи вились вокруг неё, точно как и вокруг остальных, но её хвост и не шелохнулся. Вот я принялась наблюдать за этой коровой, и каждый день она вела себя всё так же, и наконец я поняла, куда она смотрит.

– Чавось? – вопросил Джо заворожённо, даже не понимая, что он задаёт вопрос.

– На том месте умер её телёнок, и шести месяцев не прошло. Помнишь?

Джо кивнул. Он и в самом деле помнил. Роды были тяжёлыми, и ослабевший телёнок прожил всего несколько часов.

– Она прямо-таки ужасно его оплакивает, и сдаётся мне, если корова может вот так переживать за своего малыша, у неё вообще много разных переживаний обо всём на свете. Переживаний, о которых мы ничегошеньки не знаем. И тогда я подумала, раз все коровы умеют чувствовать, так и цель у них не сильно иная, чем у нас, у людей. И вот я принялась думать о нашей цели. И я решила, что человеку надобно раскумекать свою цель в жизни, коли он собирается к ней идти. Ты понимаешь, что я имею в виду, папа? – Пайпер заглянула отцу в лицо, но на нём читалась только глубокая растерянность.

– Пайпер Макклауд! – заверещала показавшаяся на пороге курятника Бетти, едва увидела, что опять Джо стоит дурак дураком и слушает ребёнка.

Джо смущённо вернулся к плугу, а Пайпер ссыпалась с ограды.

– Но я как раз говорила папе, как…

– Работа простаивает, и я полагаю, тебе пора за неё взяться. Вперёд.

Через несколько дней знойным днём Пайпер убежала к большому дубу и залезла на половину его высоты, чтобы порадоваться шелестящему листьями ветерку. Зуд внутри разыгрался, не давая ей ни минутки покоя, и она повернулась, легла на ветку и обхватила живот. Отсюда ей было видно, как малиновка прилетела в устроенное неподалеку гнездо и принялась скармливать своим птенчикам толстенького червяка. Глядя на малиновку, Пайпер замечталась.

«Может, и у других детей моего возраста так же зудит, – размышляла она. – Может, если б я с ними потолковала, они бы мне сказали, как же почесаться. – Только навряд ли это произойдёт, ей велено с фермы ни ногой и точка. – Никогда никуда ни в какую не выбираюсь, – думала Пайпер. – В двух местах и была: в церкви да у доктора Белла.

– Отчего мне нельзя в школу, как тем же Миллерам? – сотни раз допытывалась Пайпер у матери. Каждое утро Пайпер глядела с сеновала, как они идут в школу. Она бы передний зуб отдала, только бы пойти с ними.

– Ты и здесь уроки делаешь, вот так-то. – Бетти всегда отвечала сухо и по делу.

Вдруг Пайпер отвлекло от всех её мыслей необычайное происшествие, развёртывавшееся прямо у неё перед глазами. Мама-малиновка подталкивала одного из птенцов к краю гнезда. Малышок был едва ли больше большого пальца Пайпер, а его редкие пёрышки стояли торчком. Малиновка хорошенько подпихнула детёныша клювом и вытолкнула его из гнезда, кувырком с ветки и прямо в небо. Пайпер в ужасе смотрела, как птенец малиновки камнем ухнул вниз, трепеща крылышками. Но затем, когда он вот-вот, казалось, грохнется наземь, птенец замахал крыльями так сильно, что перестал падать и начал медленно, очень медленно подниматься. Вот так маленькая птичка научилась летать, и Пайпер видела всё с начала до конца.

– Батюшки-светы, – выдохнула Пайпер и изумлённо помотала головой. Ничего более поразительного она и не видела. Затем мать-малиновка повторила свой трюк, и второй птенец отправился в полёт. А когда третий птенец занял позицию на старте, Пайпер поразила новая мысль.

Пайпер выпрямилась и села так резко, что едва не свалилась с ветки. Схватившись обеими руками, она удержала равновесие, зато мысли её понеслись в развесёлый разброд.

С самого рождения Пайпер витала в воздухе. Это получалось у неё само собой, так же легко, как дышать. И поскольку она всегда умела парить, то не придавала этому особого значения. Раз – она сидит на ковре у камина, два – кувыркается под потолком. Это происходило постоянно и было весело. Но беда с парением в том, что невозможно угадать, когда оно на тебя найдёт, и это было бы не так уж и плохо, да только иногда хочется самому управлять своей жизнью и не зависеть от прихоти ветра. Парить и лететь – это две большие разницы. Облака парят. Воздушные шары парят. А птицы летают.

«Наверное, мама с папой просто позабыли вытолкнуть меня, ну вроде как птицы птенцов, – размышляла Пайпер, уже ясно осознавая, что ей придётся взять дело в свои руки. – Давно пора и мне научиться летать».

Не желая тратить время попусту, Пайпер ловко съехала вниз по стволу дерева и немедленно принялась выстраивать план действий.

На следующее утро Пайпер проснулась до петухов. Небо только-только осветилось на востоке, когда она вылезла из постели. Распахнув окно, она мелкими шажками скользнула вдоль карниза, пока не нащупала ногой кровельную дранку. Дальше предстояло вскарабкаться к коньку, и это было непросто. Она встала на четвереньки и продвигалась медленно.

Крыша была скользкой от росы. Одно ошибочное движение, и она разом соскользнёт вниз. Она поддёрнула длинную белую ночнушку повыше, чтобы та не путалась в ногах.

Только добравшись до верха крыши и балансируя на коньке, Пайпер осознала, насколько же она напугана. Если быть точной, жутко напугана. Пайпер вдруг поняла, что есть большая разница между тем, чтобы задумать нечто и по-настоящему сделать это. Крыша была крутая и высокая, а земля внизу – твёрдая, просто каменная. У Пайпер перехватило дыхание, и какое-то мгновение она просто не могла сделать вдох.

Мысли понеслись кувырком. «Что, если я не могу летать? Что, если я шмякнусь головой оземь? Ну как мои мозги разлетятся во все стороны, и тогда я никогда не покину ферму и не найду друга… Может, лучше дёрнуть обратно в кровать и думать забыть об этом плане».

Надо думать, это от того, что Пайпер не верила в «так положено», а «так не положено», для неё покамест было возможно всё на свете. А может, всё дело было в том, что у Пайпер зудело глубоко внутри, там, где никто и даже она сама не мог бы почесаться, и этот зуд сводил её с ума. Или же причина могла быть той же самой, по которой Пайпер парила, – иначе говоря, совершенно неведомой. Как бы там ни было, Пайпер осталась на крыше и не стала возвращаться в постель. Вместо этого она развела руки в стороны, словно крылья аэроплана, и шаг за шагом стала продвигаться вперёд. Пока она шла вдоль конька крыши, страх, отвага и предвкушение сплелись в единый клубок в её животе.

А как раз под тем местом, где прошла Пайпер, Бетти Макклауд вдруг проснулась. Она что-то услышала, уж в этом можно было не сомневаться.

– Мистер Макклауд, – зашипела она.

Джо не шелохнулся.

– Мистер Макклауд, – на этот раз Бетти сопроводила оклик резким тычком локтя в бок, и глаза Джо распахнулись. – На крыше кто-то есть!

– Ты о чём? – бормотнул он спросонья.

– На крыше! Кто-то ходит по нашей крыше! – Бетти ткнула вверх, и Джо услышал над головой какое-то шарканье.

С каждым шагом Пайпер набирала скорость, и вот она уже бежала по коньку навстречу стремительно приближающемуся краю, за которым заканчивалась крыша и начиналось небо.

– Я полечу, как птица, – Пайпер представила себе крохотных малиновок.

И вот оставался последний шаг. Пайпер шагнула и азартно нырнула в утренний воздух.

Только коровы, пасшиеся на лугу, могли видеть траекторию, которую выписала Пайпер. И видели они вот что: девчушка в белой ночной сорочке спрыгнула с крыши в небо.

Блаженный миг она висела в воздухе, словно ангел.

Затем мгновение пролетело, и эта самая девчонка рухнула головой вниз и, как товарный поезд по рельсам, понеслась к земле.

Коровы никогда не видели, чтобы человек так поступал, они изумлённо вытаращились и даже не мычали. На ферме редко что менялось, а коровам тоже иногда хочется развлечься.

Пайпер как раз подлетала к первому окну спальни, когда Джо, вооружённый дробовиком, высунул голову наружу. Он был готов пугнуть озороватого енота или нагую рыжую белку, опять решившую свить гнездо на крыше. Он был даже готов дать по ушам одному из дрянных мальчишек Карлтонов, вконец распоясавшемуся. Девочка, падающая с неба в попытке взлететь, однако ж, явно не входила в число того, что он мог привычно ожидать.

– А-а-а! – завизжала Пайпер, зажмуриваясь.

– Что за?..

Джо выкатил глаза при виде падающей прямо на него Пайпер. Он отпрянул назад, чтобы избежать прямого столкновения, и в результате налетел на Бетти, в страхе съёжившуюся у него за спиной. Его длинные ноги завязались узлом, и он рухнул навзничь на пол спальни, и хорошо, что так вышло, потому что он оказался в нужном месте, чтобы смягчить падение Бетти, последовавшее в следующую минуту. Лежа на полу, они не увидели, как Пайпер пронеслась мимо окна.

Через три секунды Пайпер должна удариться о землю. Это будет больно… очень больно.

Тебе наверняка ясно, что три секунды – это недолго. Ты сможешь сосчитать до трёх быстрее, чем почитать всё написанное здесь. Попробуй. Вот видишь.

Самая крупная тёлка, та, у которой было большое пятно вокруг правого глаза, невольно замычала. Если б было возможно понять, о чём мычит корова, наверняка оказалось бы, что она предупреждает Пайпер.

Глаза Пайпер были крепко-накрепко зажмурены, а лицо сморщено в предчувствии удара.

До того, чтобы поцеловать сыру землю, оставался один вздох, и тут случилось нечто чудесное. Как самолёт на авиашоу, Пайпер в бреющем полёте пронеслась над землёй и, отринув угрозу смерти, заложила петлю, изменившую её курс на сто восемьдесят градусов, в результате чего она теперь смотрела не на землю, а в небо. Девочка взмыла вверх с ускорением и точностью F-22 «Раптора»[1]1
  F-22 «Раптор» – реактивный самолёт-истребитель, выпускался в США с 1997 по 2012 год.


[Закрыть].

Поскольку глаза Пайпер были закрыты, она так и ждала удара, который всё не случался и не случался.

– Кукареку! – заголосил петух.

Только прикоснувшись к небесно-золотому рассвету – облачная взвесь овеяла лицо влажным холодком и щекоткой. – Пайпер осмелилась приоткрыть правый глаз. Открывшееся ей зрелище было настолько удивительным, что она снова крепко зажмурилась. Она попробовала глянуть вторым глазом, и ему открылось совершенно то же самое. Медленно, очень медленно, она открыла оба глаза.

И что же она увидела!

Зелёные поля катились волнами во всех направлениях, некоторые из них разрезали мерцающие ручьи. Облака распускались лёгким туманом, как только она подлетала к ним, а лёгкий ветерок поднимал её всё выше.

Пайпер скользила и ныряла, кружилась и вертелась в небе, окрашенном во все цвета – от белого до голубого, от оранжевого до пунцового.

– Иху-у-у! – восторженно вопила Пайпер. – Я могу летать! – кричала она утреннему солнцу. – Я МОГУ ЛЕТАТЬ!

Внизу, на ферме, Джо и Бетти неуверенно встали на ноги. Схватившись за подоконник, они в первый раз увидели свою малышку, летящую по небу в белой ночной сорочке.

И теперь-то у них не осталось и тени сомнения, что их дочь, Пайпер Макклауд, не следует привычному ходу вещей.

В кои-то веки Бетти не нашлась что сказать. Вместо этого она смотрела, как Пайпер летает туда и сюда до тех пор, пока мир не закружился вокруг неё, а перед глазами не поплыли чёрные точки, а затем она рухнула на пол в глубоком обмороке.