Текст книги "Девочка, которая умела летать"

2

– Если бы Господь хотел, чтобы люди летали, он бы не преминул дать им крылья. Вот так-то. – Бетти шагала взад-назад по гостиной, словно мокрая курица, которую замучили вши. Ошарашенный и издёргавшийся Джо только и мог, что качать головой в ответ на её слова или же кивать.

В мечтах Пайпер представляла себе, что родители придут в ликование. В жизни ей хватило бы и того, чтобы они были просто счастливы. Но в ту минуту она удовольствовалась бы и тем, чтобы они просто не сердились.

– Но… вы что, не видели? Я! МОГУ! ЛЕТАТЬ! – Она раздельно произнесла каждое слово, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что только что произошло.

– Эдак летать – это не нормально. Противно естеству. Господь всемогущий, да если бы новый пастор видел тебя, Бог весть, что бы он сказал нам в проповеди.

– Но…

– А уж как Милли Мэй пойдёт чесать языком… Боже упаси! Ты разве видела, чтобы другие дети болтались в поднебесье, а?

– Но я и вовсе не вижу других детей, ты же мне не позволяешь, – возразила Пайпер, когда ей наконец удалось вставить слово.

– Придержи язык, барышня. Я не затем тебя воспитывала, чтобы ты мне огрызалась, – предостерегла Бетти. – И я тебе говорю, что они не летают. И тебе негоже. Нет, это просто ни в какие ворота не годится.

– Но…

– Так не положено, – Бетти гневно комкала в руках материю своей ночной сорочки. – Ты слышишь меня, Пайпер Макклауд?

– Но, мам… – Восторг только что не брызгал из того потайного места внутри Пайпер, которое лишь вчера так страшно зудело. – Может, этому есть своё объяснение. Особенное. Ну, ты же говоришь, что пути Господни неисповедимы…

– Не упоминай имя Господа всуе.

– Но я…

– Пайпер, я твёрдо решила, и нечего юлить и спорить. Нечего малышне куролесить в небе. Я запрещаю. – Бетти со всей серьёзностью погрозила Пайпер указательным пальцем. – Никаких больше полётов, и точка. Ты меня слышала?

– Но… – Решительный взгляд Бетти мгновенно пресёк все возражения Пайпер. «Глупость это несусветная», – негодовала про себя Пайпер. С тем же успехом они могли потребовать, чтобы она прекратила дышать. Отказаться от чуда полёта! Всё дело в том, что, если кому доведётся вкусить голубизну неба, которая так и приплясывает на языке, от неё уже и за уши не оттащишь. Какие бы неприятности это ни сулило.

Бетти и Джо приняли огорошенное молчание Пайпер за согласие.

– На тебя небось нападёт ещё какая-нибудь бешеная птица. Там, наверху, детям не место, – Бетти шмыгнула носом, полагая вопрос закрытым.

Так что Пайпер смиренно кивнула – пусть родичи думают, что им угодно. Но при первой же возможности она сбежала на поле за домом, где её никто не мог видеть. Дрожа от нетерпения, она вскарабкалась на валун, выпиравший из склона холма, и спрыгнула вниз. И приземлилась на пятую точку. Весьма ощутимо.

– Ой-ой-ой.

Поднявшись, она отряхнулась и попробовала ещё раз. И знаешь что? Во второй раз вышло точно так же. Пайпер не могла бы крепче пристать к земле, даже будь её ноги к ней приклеены. Однако это её не остановило. Да ни на минуту!

Пайпер прыгала. И падала. И прыгала. И падала. Так прошёл первый день тренировок Пайпер.

Было это, что ни говори, ужасно огорчительно, однако Пайпер извлекла из неудач важный урок: полёт даётся нелегко даже тому, кто с рождения парит. На чистом таланте далеко не уедешь в этом мире, нужно ещё упражняться, упорствовать и употеть. На первом прыжке ей повезло. Новичкам везёт. Но затем Пайпер пришлось из кожи лезть вон, чтобы вернуться в небо и стать всамделишной летуньей.

Убегали дни, проходили недели, и хотя Пайпер продолжала тренироваться каждый божий день, успехи её были в лучшем случае ничтожны. Как часто ей хотелось, чтобы кто-нибудь научил её и ей не приходилось бы до всего доходить самой. Каждый просчёт стоил ей синяка или шишки, так что вскоре всё её тело в чёрных и синих красках живописало историю долгих усилий и ошибок.

Первый урок, который уже скоро выучила Пайпер, был таков: никогда не думай о земле. Стоило ей хоть на секунду допустить, что она может упасть, как она летела вниз, и та или иная часть её тела ударялась оземь. Целью её было небо, и она натренировалась даже не думать ни о чём другом.

Едва Пайпер овладела думаньем, как сумела вернуться в небо, а там вдруг получила и второй урок: можно влететь, ниоткуда не спрыгивая. Первым делом, как выяснила Пайпер, нужно было встать совершенно неподвижно и закрыть глаза. А затем она изо всех сил принималась думать:

 
Я легче облачков, вольнее птичек,
Я неба часть, я умею летать.
 

(Хитрость в том, что она думала об этом и ни о чём больше, и притом удерживала эту мысль долго-предолго. Попробуй сам, и ты поймёшь, что это намного сложнее, чем кажется.)

Тогда все её тело расслаблялось, и щекотка разбегалась пульсирующими волнами от сердца и пожаром распространялась по всем закуткам тела, и вот она почти горела от щекочущего жара, а затем ноги её отрывались от земли и она летела.

Спустя две недели Пайпер наконец удалось подняться в небо и остаться там. Это случилось во вторник.

Пайпер было жарко, она стояла в поле под палящим солнцем и напрягала все душевные силы.

– Вот проваль! – воскликнула она, когда ей в третий раз не удалось подняться в воздух.

Заняв исходную позицию, она встала совершенно неподвижно и каждой клеточкой своего существа думала одну-единственную мысль. Щекотка стала наполнять её тело. И тогда она принялась думать ещё упорнее: «Я неба часть, я умею летать». Щекотка всё усиливалась, и вот её ноги оторвались от земли. «Я легче облачков, вольнее птичек». Она поднималась всё выше и выше. И чем выше она поднималась, тем легче становилась, однако девочка всё равно не отпускала свою летучую мысль. Поднявшись на добрую дюжину метров, выше чем когда-либо, она остановилась.

– Я летунья, – прошептала она с облегчением и чувством гордости. Быть среди неба, где полным-полно облаков, а мимо пролетают птицы, казалось Пайпер в порядке вещей. Она чувствовала себя как дома. А ещё она заметила, что, когда летишь высоко в небе, все вещи и дела, оставленные внизу, на земле, представляются не такими уж важными. На поверку они были мелкими, тогда как небо – огромно.

Пайпер пронеслась над яровыми полями кукурузы, пшеницы, овса и ячменя и, спикировав вниз, сорвала на лету колоски. Пролетая над ручьём Прищепка, она видела, как у самого дна плавают рыбы, а этого ни за что не разглядеть, если стоять обеими ногами на земле. И столько всего можно было увидеть, что она и опомниться не успела, как подошло время обеда и нужно было приземляться.

Отныне можно было всё, даже и на небо влезть. В следующие дни Пайпер наконец-то смогла посмотреть на мир, ну, во всяком случае, на Назовья. Она видела, как мистер Становислак приторговывает сивухой, которую он гнал в лесу; как Джесси Джейк целуется с Бетти Белль (девушкой своего лучшего друга) за коровником; как старая дева Герти Ган театрально зачитывает вслух грошовые любовные романы, стоя над грядкой с тыквами.

Видела она и кое-что другое: как оленёнок осторожно делает первый глоток кристально чистой воды из ручья; как большущий бурый мишка чешет спину о камень, да так усердно, что камень вот-вот покатится вниз по склону; а ещё самый большой пчелиный улей из всех, что ей встречался, примостившийся на дубу. Пять болючих укусов – и она решила возле этого конкретного дуба больше не летать.

А вдобавок Пайпер невольно стала причиной духовного обращения старого Джессапа. Работая на крыше своего дома, он мельком увидел пролетавшую мимо Пайпер и сразу принял её за ангела, посланного его недавно умершей женой. Старик, который заявлял прежде, что больше ноги его в церкви не будет, тотчас упал на колени и покаялся во всех своих грехах и, ко всеобщему удивлению, с того самого дня не пропускал ни одной церковной службы. Новый пастор возблагодарил Всевышнего. А Пайпер порадовалась собственному везению и тому, что старый Джессап был без очков.

Пайпер тщательно следила за тем, чтобы не разбазарить всё время на развлечения. Она считала себя серьёзным планеристом, а не каким-нибудь туристом и выстроила амбициозную программу обучения, включавшую практику по приземлениям, взлётам и спускам, контроль скорости и зависание. К сожалению, быстро схватывать новое у Пайпер никогда не получалось, и в полёте её было больше ошибок, чем проб.

– Пайпер, ты в последнее время прям сама не своя! – Бетти размашисто протянула Пайпер миску зелёной фасоли, пробуждая её от утомлённой оторопи. С полётами выдался непростой день, и Пайпер ещё даже не притронулась к обеду. Подняв глаза, она заметила, что и мама, и папа встревоженно смотрят на неё.

– С того утра, как мы поймали тебя за… ну, с того раза, ты слоняешься по ферме как в воду опущенная. А если ты не корпишь над уроками или делами, так тебя ищи-свищи, и иссохла вся, скоро вообще исчезнешь с глаз долой. – Бетти не могла не заметить, что с её ребёнком в последнее время творится что-то неладное, и её неприятно поразило, как пусто и тихо стало в доме без вечных вопросов Пайпер и её неожиданных воспарений. Казалось, будто в Пайпер что-то угасло, и Бетти уж боялась, что её дух сломлен.

– Прости, мам… – Честно говоря, все силы Пайпер уходили на то, чтобы выучиться летать, и у неё всё болело, поскольку свежие синяки ложились поверх старых. Вечером она не раз уже засыпала прямо за столом, даже не притронувшись к еде.

– Мы с папой потолковали, – продолжала Бетти, – и раз уж ты не такая шустрая, как прежде, да настолько, что мы едва тебя узнаём, мы порешили, что нам давно пора сходить на праздничный пикник четвертого июля. Думаем, уж это тебя непременно взбодрит.

– Пикник? – Пайпер была застигнута врасплох, словно индейка в День благодарения. – Мама, мне можно пойти на пикник на следующей неделе? Прям со всеми остальными детьми?

– Не раздухарись мне тут. Но, да, можно, если ты будешь вести себя, как угодно Господу нашему.

Пайпер едва не взвилась в воздух ракетой и не прошлась колесом, голося во всё горло «Йеее-ху!», как очумевшая курица, но сдержалась. С той минуты ей постоянно приходилось обуздывать безудержный восторг, рвущийся из груди.

Всю следующую неделю Пайпер только и думала, что о пикнике. П-И-К-Н-И-К, буква за буквой выписывала она в уме. А иногда и наоборот: К-И-Н-К-И-П. А если она не думала о празднике, так засыпала мать вопросами.

– А другие ребята будут на пикнике?

– Скорее всего.

– Как думаешь, они станут со мной водиться?

– Не вижу, отчего бы нет.

– Считаешь, нам можно будет остаться на фейерверк?

– Побойся Бога, детка, и придержи свой язык!

Пайпер честно старалась, но у неё ничего не выходило.

3

– Ты будешь со мной дружить, Пайпер? – с надеждой спросила Салли Сью.

И Пайпер улыбнулась.

Это было самое лучшее завершение самого лучшего пикника. Они съели на пару одно мороженое, и Салли Сью поведала Пайпер свою самую страшную тайну (как она стащила мамину красную помаду и накрасилась в школу), а Пайпер поделилась с Салли Сью своей величайшей мечтой (облететь вокруг света). Салли Сью показала Пайпер, как плясать джигу, и они танцевали среди деревьев и так смеялись, что у них заболели животы. А когда начался фейерверк, они легли на прохладную траву и глядели на всполохи в ночном небе. Тогда-то Салли Сью и стала другом Пайпер. А затем они стали лучшими подругами и были подружками на свадьбе друг у друга. Они поселились рядом, и их дети стали играть вместе. Друзья на всю жизнь.

Вот как всё будет.

Во всяком случае, так Пайпер фантазировала. И представляла себе снова и снова во всех подробностях, пока придуманный пикник не стал казаться реальным.

Но вот мечтать больше нет нужды, потому что Пайпер взаправду стоит между Бетти и Джо на лужайке перед Первой баптистской церковью, а прямо перед ней – все до единого жители округа Лоуленд. Все девяносто семь. Пайпер была ошарашена тем, что такая толпа людей собралась в одном месте.

Столы для пикника ломились под тяжестью персикового коблера[2]2
  Коблер – вид пирога с фруктовой начинкой, покрытой тестом.


[Закрыть], вишнёвого пирога, свежих ягод, кукурузы, ветчины, запечённой курицы, а на барбекю жарилось под завязку рёбрышки. Столы и деревья были украшены гирляндами праздничных флажков и воздушными шарами. Дети ловили ртами яблоки, плавающие в тазу с водой, мужчины бросали подковы на колышки, новый пастор и его супруга слушали, как мальчишки Стрейтернов играют на банджо и на скрипке, женщины потягивали лимонад и обмахивались веерами, сидя под деревьями. Куда Пайпер не бросала взгляд, везде что-то происходило.

– Послушай-ка, что я тебе скажу. Крепко стой на земле, не витай…

– Не витай в облаках. Я знаю, знаю, – рассеянно повторила Пайпер, ошеломлённая зрелищем пикника. – Ты сто раз повторяла, мама. – И тут Пайпер увидела трёх девочек с мороженым, и её сердце ухнуло. Едва начавшись, пикник уже был точно такой, как она себе напридумывала.

Бетти же бросило в холодный пот. Стоя на краю лужайки и на обочине пикника, Бетти вдруг усомнилась, что прийти сюда было хорошей идеей. С самого рождения Пайпер Бетти держала дочь подальше от соседей и накрепко привыкла ничего не оставлять на волю случая. По воскресеньям она исхитрялась входить в церковь, едва только начнётся служба, и садиться в последнем ряду, причём так, чтобы Пайпер была плотно зажата между ней самой и Джо. Как только служба подходила к концу, Бетти с семьёй выходили первыми. Приглашения на дни рождения, которые включали Пайпер, отклонялись наотрез со всей вежливостью, а прочие светские мероприятия даже не рассматривались. Если нужно было посетить доктора Белла, Бетти добивалась, чтобы им назначали на раннее утро, когда в приёмной ни души. Неудивительно, что Бетти потребовалось недюжинное усилие воли, чтобы не утащить дочь обратно на ферму, прочь от столпотворения набирающего обороты праздника. А вдруг она поторопилась? Вдруг девочка не готова?

Губы Джо беспокойно подрагивали, он будто бы хотел что-то сказать, но не мог сообразить, как озвучить свои мысли. Увидев, что Милли Мэй приметила их с другого конца дороги и только что не бегом припустила к Пайпер, он едва не бросился ей наперерез. Джо на дух не переносил Милли Мэй и её ядовитый язык. Знамо дело, тотчас пойдёт трепать языком о Пайпер, а ты и «чудеса в решете» сказать не успеешь.

– Мам, а можно мне мороженого? – Пайпер заметила, что светловолосая девочка с большущими карими глазами идёт к ребятам, выстроившимся хвостом за мороженым.

– Не перепачкайся, – напутствовала её Бетти, которая тоже почувствовала пристальное внимание Милли Мэй и была только рада, что Пайпер исчезнет из её поля зрения.

В следующее мгновение подлетела сама Милли Мэй, явно разочарованная тем, что Пайпер уже отошла.

– Это ж вроде твоя Пайпер? – Она глядела на девочку с бешеным любопытством, граничащим с манией. Милли Мэй занимала неофициальный пост главной сплетницы Лоуленда и к обязанностям своим относилась крайне серьёзно. В округе не случалось ничего, о чём она бы не знала и не готова была живописать хоть немного заинтересованным слушателям, а также и совсем незаинтересованным, если тем не повезло повстречаться с нею и не найти вежливого предлога ускользнуть. Если бы самый глубинный страх Бетти можно было выразить несколькими словами, эти слова были бы: «Милли Мэй».

– Ты этого ребёнка всё возле своего подола держишь, Бетти. Это ей не на пользу. Давно пора ей и на люди показаться, – фыркнула Милли Мэй.

– Не видела надобности ребёнка с собой таскать. Тем паче не с кем ей тут компанию водить, – с порицанием цыкнула Бетти.

Джо старательно спрятал улыбку, видя, что шпилька Бетти достигла цели.

– Вот как? – огрызнулась Милли Мэй. – Поговаривают, будто это оттого, что она не такая, как другие малыши. – Вообще-то единственной, кто говорил подобное о Пайпер, была сама Милли Мэй.

– Вот уж наглая ложь! Только дураку такое в голову придёт. Детка совершенно нормальная, как и мы с тобой. Спроси-ка у доктора Белла. – Бетти распалилась гневом.

– Я и сама могу сложить два и два. Благодарю покорно.

С этими словами Милли Мэй удалилась, вся взвинченная. Милли Мэй Миллер недаром была главной сплетницей, и она нутром чуяла, что с Пайпер Макклауд не всё так просто. И помоги ей Господь, уж сегодня-то она докопается до сути.

Пайпер пристроилась в очередь за мороженым позади девчонки примерно её же лет. Пайпер было отлично известно, что девочку зовут Салли Сью Миллер. Годами Пайпер, примостившись на сеновале, с завистью следила, как Салли Сью идёт в школу и обратно домой, и вот наконец она в двух шагах от неё. И вот чудо: Салли Сью, грезившая о холодном сливочном лакомстве в столь жаркий день, с замиранием сердца обернулась к Пайпер и воскликнула:

– Я больше всего люблю клубничное мороженое! А ты?

– Клубничное! – Пайпер была в восторге от того, что у них уже так много общего. – А ты никогда не задумывалась, почему она называется клубника? Я хочу сказать, она же ни капельки не похожа на клубень. Это же ягода.

Прежде у Салли Сью и мысли такой не было, но теперь она подумала немного и признала, что это действительно очень странно.

– Хм, а ты права.

– Может, её нужно было назвать красникой. Или багряникой.

– Или сладникой.

– Или вкусникой.

– Я ещё никогда ничего не переименовывала!

– А ты никогда не думала, каково это – не есть ничего, кроме мороженого, целый день? – Пайпер думала. – На обед я бы ела мороженое со вкусом бараньих рёбрышек, а на гарнир кукурузное мороженое.

Салли Сью захихикала.

– Я бы съела на завтрак мороженое со вкусом яичницы с беконом.

– И касторковое мороженое, если заболит живот, – предложила Пайпер. – А перед сном зубное мороженое.

– И бутерброды с мороженым в школу. – Салли Сью подвинулась, чтобы Пайпер стала с ней рядом в очереди. – Меня зовут Салли Сью. А тебя?

Всё шло прямо так, как Пайпер мечтала. Она заулыбалась.

– Я Пайпер. Пайпер Макклауд.

Вдруг Салли Сью отступила на шаг.

– Пайпер Макклауд? Я слышала, мама о тебе говорила. Она говорит, что у тебя с головой не в порядке.

Пайпер задохнулась от возмущения.

– Очень даже в порядке!

Салли Сью внимательно осмотрела голову Пайпер и, в самом деле, не увидела ничего необычного. Она пожала плечами.

– Мама так говорит, а она никогда не ошибается. – Салли Сью указала на Милли Мэй, которая следила за ними издали, и Пайпер сразу же её узнала.

– А я говорю, что в этом она ошибается, – упорствовала Пайпер. Да как она смеет про неё такое рассказывать! Это так жутко нечестно, что ей хотелось взвыть. Вместо этого она сказала: – А уж собак пинать – это последнее дело.

Рот Салли Сью открылся, а щёки залились краской.

– Никаких таких собак моя мама не пинает.

– А вот и пинает! – Пайпер видела это, как на блюдечке, когда на прошлой неделе пролетала над их домом.

– А вот и нет! И вообще откуда ты знаешь? – допытывалась Сью, уперев руки в боки.

– Видела своими глазами, вот и знаю. Она стояла у вас за домом и курила трубку, а собака залаяла, и она пнула её в пятую точку, да так сильно, что псина заскулила. – Пайпер торжествовала.

Но радость победы была мимолётной, потому что глаза Салли Сью налились слезами стыда.

– Ты с нами незнакома, и откуда ты всё это знаешь? – прошептала она и отступила ещё на один шаг.

Прежде чем Пайпер успела ответить, к ним подлетел Рори Рэй, старший брат Салли Сью.

– Салли Сью, а ну прекрати реветь, а то мама всех нас домой отправит, – рядом с Рори Рэем мгновенно выстроились и остальные четверо братьев.

Жизнь Салли Сью, единственной девочки в семье с пятью старшими братьями, была не сахар, и нервы у неё не выдерживали. Даже матери приходилось признать, что она ужасная плакса.

– Я не реву, – взвыла она.

– Ещё как ревёшь. Я тебя огрею, если ты опять нюни распустишь.

– Это всё она, – Салли Сью дёрнула головой в сторону Пайпер.

– Эй ты, уродина, это ты довела мою сестру? – Рори Рэй обратил свой гнев на Пайпер.

– Э-э-э, – замялась Пайпер, не зная, что сказать. До подобного поворота она не додумалась, когда фантазировала о пикнике.

Салли Сью громко шмыгнула носом.

– Закрой фонтан, Салли Сью, – рявкнул на неё Рори Рэй. – Мама на нас смотрит. – Пятеро братьев окружили Салли Сью, лицо девочки покраснело, в глазах стояли слёзы, а нижняя губа подрагивала. Не доверяя собственному голосу, она указала пальцем на Пайпер.

Рори Рэй толкнул Пайпер, и она упала в облаке пыли. Поношенные сапоги обступили её со всех сторон.

– Оставь мою сестру в покое, кикимора.

– Эй, а не ты ли та девчонка, у которой не лады с головой? – Один из братьев пнул ногой землю, так что пыль полетела прямо в лицо Пайпер.

Пайпер закашлялась, давясь грязью.

– Дурная или нормальная, но ты оставишь её в покое. Ты слышишь, кикимора?

– Ладно, Рори Рэй. Я хочу мороженого, – заныл один из братьев.

Рори Рэй схватил Салли Сью и потащил её мимо всех мальчишек в очереди, оставив Пайпер лежать в грязи.

Пайпер, совершенно опустошённая, долгое мгновение сидела на земле. Всего за пару минут она нашла и потеряла лучшую подругу. Это был тяжкий удар, и среди крутящихся клубов пыли Пайпер оплакивала вечеринки по поводу дней рождений, выпускные, свадьбы и торжественные объявления о рождении детей, которым не суждено свершиться. Затем пыль осела, и Пайпер, подняв голову, увидела, что Милли Мэй Миллер не сводит с неё глаз, причём губы её кривит ухмылка.

Пайпер ненавидела Милли Мэй за то, что та смеётся над ней, и за то, что рассказывает про неё небылицы. Как могут окружающие судить о ней, когда и не знают её вовсе? Присущее Пайпер чувство справедливости было оскорблено, и она тут же решила показать всем, насколько они не правы.

Поднявшись на ноги, Пайпер быстренько отряхнулась. Высоко вздёрнув голову и выставив вперёд подбородок, она прошествовала к группе ребят, играющих в мяч. Если все тут думают, что у неё плохо с головой, она им покажет, что это не так. Им просто нужен шанс узнать её получше. К концу пикника она заставит Милли Мэй Миллер взять свои подлые слова обратно. И если от их отвратительного привкуса у Милли Мэй заболит живот, Пайпер будет её ничуть не жаль.

Увы, хотя Пайпер прилагала просто геркулесовы усилия, вечер наступил, а Милли Мэй так и не взяла своих слов обратно, а сама Пайпер так ни с кем и не сдружилась. Бо Бо и Кэнди Сью – разукрашенные солнцем близняшки Хассиферов – поначалу прониклись к Пайпер: её занятные выдумки приятно разнообразили незатихающую трескотню девчонок о рослых парнях-фермерах, на которых они положили глаз, и их попытки кокетничать с ними. Но когда Пайпер заупрямилась и не пошла в ближайшие кусты секретничать о братьях Струбингах, о ней быстро забыли.

Если б только Пайпер могла закрыть глаза на то, что главная отрада Джесси Джен Дженкинс – отрывать крылья злосчастным мухам, а затем скармливать их своему пауку Вельзевулу, она бы, наверное, приняла её предложение уколоть пальцы и стать кровными сёстрами. К несчастью для Джесси Джен, Пайпер не смогла. А к тому же многие ребята узнавали Пайпер в лицо, ведь они видели её в церкви. И хотя никто с ней и словом прежде не перемолвился, репутация Пайпер – спасибо Милли Мэй Миллер! – опережала её, и ни одна божья душа не устояла против искушения слухами.

Вопреки собственному нежеланию признать поражение, Пайпер поняла, что всё идёт не так, как она задумывала, однако как раз в этот момент объявили о начале бейсбольного матча, дававшего Пайпер отличную возможность оправдаться перед всеми и показать себя с лучшей стороны. Стоя на открытом поле рядом с местом пикника среди прочих мальков Лоуленда, Пайпер заворожённо следила, как ребята, горланя, выпихивая и вытягивая один другого, хаотично организуют команды.

Джуни Джейн, крутая девчонка, готовая наподдать любому из ребят, кто назовёт её девчонкой, быстро провозгласила себя капитаном одной из команд, а другую возглавил Рори Рэй. И тотчас начался набор игроков.

– Билли Боб, – выкрикнул Рори Рэй. Билли Боб, дюжий парень, который мог бы послать мяч на луну, протопал из кучки ожидающих ребят и занял своё место за спиной Рори. Дети пихались, в надежде, что их заметят, в том числе и Пайпер.

– Пигги Пух, – крикнула Джуни Джейн.

– Лиззи Ли, – отпарировал Рори Рэй.

– Салли Сью, – ответила Джуни Джейн.

С камнем на сердце Пайпер смотрела, как один за другим все дети были разобраны по командам, и остались только она и Тимми Тодд, а тому едва стукнуло шесть лет, и вдобавок он был мал для своих лет. К тому же он был на дурном счету среди других ребят, так как вечно ковырял в носу и ел козявки, не говоря уж о том, что мылся от силы раз в неделю. Остаться стоять рядом с Тимми Тоддом было очень унизительно для Пайпер.

И, как будто этого мало, Рори Рэй замялся, выбирая между ними двумя.

– Ай, ладно уж, я беру Тимми Тодда! – Говоря это, Рори Рэй пнул грязь. Пайпер официально осталась последней, и унижение её было полным. Ну, или она так думала.

– Я не хочу её в своей команде. Она больная на голову, – начала препираться Джуни Джейн, и перед Пайпер разверзлись новые глубины позора.

– Если мне достался этот, – упёрся Рори Рэй, ткнув в Тимми Тодда, – то нечего тут, не увиливай. Так будет честно.

– А, проваль, – Джуни Джейн сплюнула, и Пайпер наконец была взята в команду.

Под клонящимся к вечеру солнцем вся община собралась на склоне холма, чтобы посмотреть на бейсбол и отдать должное усилиям детей. Бетти и Джо Макклауд глаз не сводили с Пайпер. Они видели, как она старается сдружиться с ребятами, и всякий раз, как её попытки отвергались, у них делалось немного тяжелее на сердце.

– Мяч в игру! – крикнула Джуни Джейн, и матч начался.

Билли Боб сильно ударил по мячу, целя в дальнюю часть поля… прямо в Пайпер. Высоко вздёрнув вверх руку в перчатке, Пайпер вытянулась в струнку на самых цыпочках. Она тянулась изо всех сил, старательно оставаясь на земле. Несмотря на всё её усердие, мяч просвистел у неё над головой и упал в траву в трёх метрах позади. Она бросилась к нему, но запуталась в собственных ногах и в следующее мгновение рухнула носом в землю.

– Н-да! – Джуни Джейн снова с отвращением плюнула.

Бетти и Джо вздохнули, а Милли Мэй Миллер кивнула парочке дам, словно оплошность Пайпер подтверждала её правоту.

Как ни плохи были дела Пайпер, с ходом игры они умудрялись становиться всё хуже. Выйдя против Рори Рэя, первоклассного питчера, известного своим скользким слюнявленным мячом, Пайпер высоко подняла биту, готовясь дать бой. Надежды на выигрыш во многом зависели от того, как Пайпер сможет отбить мяч. Рори Рэй закрутил и подал мяч, со всей силой замахнувшись; Пайпер выложилась на полную и…

– Ты в ауте! – злорадно объявил Рори Рэй.

Команда Пайпер дружно застонала.

В конце девятого иннинга при двух занятых базах и двух аутах Билли Боб коснулся базы и, ничего не опасаясь, приготовился к хоум-рану, который принесёт победу в игре.

Джуни Джейн, которая всегда боролось до конца, объявила тайм-аут и подозвала Пайпер и Джимми Джо.

– Билли Боб подаст сильно и далеко. Макклауд, ты на скамье. Джимми Джо, ты займёшь место Макклауд на поле. – Джуни Джейн знала, что Джимми Джо может голой рукой поймать муху в безлунную ночь. Пайпер же ничего не поймала и не отбила за всю игру.

Джимми Джо потянул за перчатку, зажатую в руке Пайпер, но та вцепилась в неё.

– Я поймаю мяч, Джуни Джейн, – пообещала она.

– Ты даже простуду не поймаешь, живи ты хоть в самой Антарктиде и без тёплой одежды.

– А вот и поймаю, – Пайпер пришлось умолять. – Дай мне шанс, Джуни Джейн, я тебя не подведу. Честное-пречестное слово! Без крестиков! – Пайпер, не выпуская из рук перчатки, попыталась показать ладони.

– Дай сюда, – Джимми Джо с силой дёрнул перчатку, но Пайпер держала мёртвой хваткой.

Джуни Джейн мягкотелой не была. Она не сюсюкала над щенками, на дух не переносила розовый цвет и, в отличие от всех остальных девчонок в школе, ни разу не мечтала о том, что Рори Рэй однажды её поцелует. Но она вдруг невольно посочувствовала Пайпер. Если б дела обстояли иначе и у Пайпер не было неладов с головой, Джуни Джейн, пожалуй, дала бы ей шанс. А так Джуни Джейн не собиралась рисковать проигрышем из-за девахи-недоумка.

– Отдай. – Джуни Джейн с такой силой рванула бейсбольную перчатку из рук Пайпер, что Пайпер упала на землю.

– Ты на скамье, Макклауд! – прокричала Джуни Джейн, отбегая обратно к питческой горке и не думая ни о чём, кроме игры.

Во второй раз за день Пайпер позорно лежала в пыли на глазах у всей общины округа Лоуленд. Милли Мэй Миллер торжествующе улыбалась, хоть и сделала сочувствующее лицо. (Да, изобразить такое сложносочинённое выражение было непросто.) Дети ухмылялись, посматривая в её сторону.

На склоне холма Пайпер увидела Бетти и Джо, и они выглядели так, будто каждый получил пулю в сердце. На их лице явственно читалась жалость, и Пайпер застыдилась самой себя. Почему она не сумела ни поймать, ни отбить мяч? До чего же ужасно, когда твои собственные мама и папа смотрят на тебя так, будто ты ничтожество. Пайпер и чувствовала себя ничтожеством.

Сгорая от стыда, Пайпер неловко поднялась с земли и пошла прочь с поля и ото всех, кто собрался на нём. Она не знала, куда идёт, и не собиралась никуда приходить.

На питческой горке Джуни Джейн плюнула на мяч, закрутила и послала его в сторону Билли Боба. Билли Боб подался к мячу, выставив вперёд свои массивные плечи. Взгляды всех жителей Лоуленда впились в него с ожиданием и ободрением. Никто не дышал, пока маленький белый мяч, вращаясь, летел по воздуху к крупному мальчишке со старой деревянной битой в руках. Билли Боб размахнулся как следует, и – ХРЯСЬ!

Бита раскололась надвое от силы замаха Билли Боба. Мяч ракетой взмыл в воздух. Но, к удивлению всех собравшихся и более всех Джуни Джейн, мяч полетел не в правый аутфилд, где Джимми Джо уже, как договаривались, подставил руки. Нет, Билли Боб проявил такое хитроумие, какого от него не ожидал никто, включая его собственную мать, и послал мяч в левый аутфилд, где Гомер Ган лениво выковыривал серу из своих несоразмерно больших ушей.

Папы, мамы, бабушки, дедушки, прабабки и прадеды и сам пастор – все вскочили на ноги и жадным взором провожали мяч, поднимавшийся всё выше, и выше, и выше.

Билли Боб дал тягу к первой базе, вызвав неудержимое ликование среди своей команды и панику среди противников.

– Лови мяч, Гомер Ган, – завопила Джуни Джейн.

– Беги, Билли Боб, – драла глотки другая команда. Гомер Ган встрепенулся, приходя в чувство, и неспешно придал своему долговязому телу позу, изображавшую условную готовность поймать мяч.

– Давай, Гомер, давай! – кричали члены его команды.

Несколько отцов тихонько присвистнули и удивлённо покачали головами, глядя, как мяч продолжает подниматься. Внизу Гомер Ган бестолково прыгал и размахивал руками, словно пытаясь сорвать яблоко с верхушки дикой яблони. Всё зазря. Мяч отрастил крылья и улетал в небесные выси. Руки Гомера Гана безвольно повисли, а он так и стоял, наблюдая, как мяч поднимается в царствие небесное.