Текст книги "Туманность Персефоны"

Капитан сидел у приборной панели, перебирая бумажные отчеты команды. Стопка была приличной, работа могла затянуться. В бумагах были в основном задания, выполненные бригадами; особо отличившиеся работники; устраненные или выявленные неполадки. Вообще, бумажной волокитой занимался обычно Каликстус Руф, а затем отдавал на обработку Рену. Отчеты эти нужны были для начисления выплат, а также для наблюдения за состоянием корабля. Каликс брал на себя бухгалтерию, а Ренетус – техническую часть. Теперь же Роджер демонстративно занялся этой работой сам, очевидно, желая показать, что может справиться и без Рена. Хотя на бумагах явно были видны разноцветные пометки маркером и комментарии на полях о том, на что стоит обратить внимание от Каликстуса (чего он не делал для Рена), капитан невозмутимо изучал записи. Молодой человек мысленно цокнул и злорадно покачал головой. В реальности же он, сухо поприветствовав Роджера, подошел к панорамному окну, встал спиной к капитану, скрестив руки на груди.

Роджер только на секунду поднял глаза на вошедшего парня, и как будто бы дальше погрузился в свое увлекательное дело. Противоборствующие стороны заняли свои исходные позиции. С секунду официально выдержали паузу перед разговором.

– Как дела на корабле? – отдавая должное этикету, Роджер начал разговор первым.

Рен многозначительно взглянул на гигантскую стопку отчетов о жизни всего существующего в пределах «Туманности Персефоны», лежавшую перед капитаном. Но правила игры обязывают участников начинать с нейтральных тем.

– Ничего особенного. Вселенская сеть нестабильно работает, после того как обеззаразили груз. Но вроде никто не жалуется.

– Правильно, – одобрительно сказал Роджер. – Если жаловаться, что недостаточно стабильно работает сеть, то начальство решит проблему, дав тебе больше работы.

– Она не совсем уж не ловит. Просто с перебоями. В общем, Каликс уже отправил бригаду ремонтников.

– Понятно. Что еще?

Капитан Кэмелус настырно перебирал сакральные бумажки. Когда-то давно Рен спросил, а почему бы не перейти на электронные записи, на это Роджер ответил, что предпочитает по работать по старинке. «Бумажный вариант можно съесть в случае опасности», – запоздало ответил сам себе молодой человек. Дела Роджера и Аттиуса его все так же не касаются.

– Кофейный автомат в общем зале, если выбрать две ложки сахара, пишет на дисплее, что будет жаловаться в профсоюз, – пожал плечами Ренетус. – Я, конечно, могу разобраться, но, кажется, все уже привыкли и не обращают внимания.

– Ммм, – сочувственно протянул капитан, оторвавшись от бумаг. – То есть ничего интересного на корабле не случилось, все как обычно?

Теперь Роджер смотрел на своего воспитанника в отражении панорамного окна. За стеклом, покрытым специальным антирадиационным напылением, чернел космос. Рен в очередной раз пожал плечами.

– Я про топливную систему, – подсказал Роджер, окончательно отложив свои бюрократические записи, даже для верности стопку отодвинул подальше от себя.

– А, ты про это. Там в программе был заводской запрет на установку новых алгоритмов. Пришлось поменять кое-что в программе. Пока работает.

Рен говорил безразлично, будто бы это было несложно, и вообще – будничное дело. Однако, конечно, всем, кто мало-мальски разбирался в программах для систем кораблей, было ясно, что задача непростая еще и нудная. Изменить что-то в заводских настройках, где каждая запчасть может работать только с оригинальными установками, которые должны своевременно обновляться и проходить официальные техническое обслуживание. Та еще задачка. Тем более, если ваш корабль снят с производства. Тогда вообще можете его выкинуть, производитель не будет больше осуществлять поддержку и выпускать детали. Производителям куда выгоднее продать новый, с крутым бортовым компьютером, который будет постоянно нуждаться в дорогостоящем обслуживании. Но, а если все-таки хочешь поменять алгоритм своими силами, то будь готов, что ни один заводской модуль или даже отдельная деталь работать на твоей программе не будут, а стало быть, их придется менять на новые, которые, к тому же, придется сделать самому.

– Что ж, молодец, – задумчиво произнес Роджер. И перешел к тому, чем закончился предыдущий их разговор: – Так значит, улетаешь?

– Да, – несколько облегченно ответил Рен. Вот наконец-то и добрались до сути.

– И поступление в Академию тебя не слишком интересует. Правильно понимаю?

– Интересует, – ответил Рен голосом человека, повторяющего одно и то же тысячный раз. – Я буду поступать, но у меня есть еще год впереди. Вряд ли я смогу куда-то летать, когда начну учиться.

Летную Академию основала Земля сразу после присоединения Саторнила к списку своих колоний. Земля постаралась придать заведению самый высокий статус, принимая туда изначально только детей своих же политиков и тех, у кого имелись неплохие капиталы в семье. Значительно позже при Летной Академии появилась специализированная Летная Школа, где можно было проходить обучение бесплатно, сдав необходимый минимум и имея лишний десяток лет, который ребенок мог провести в изоляции на территории Школы. Богатые и власть имущие кланы, которым пристроить отпрыска не составляло труда, потеряли интерес к этому заведению, зато дорога была открыта для простых семей, желающих пристроить своего ребенка и обеспечить ему приличное будущее. Сейчас если в Школе и обучался наследник знатной империи, то это значит, что его родственники оказались в весьма невыгодном положении и выслуживались перед правящей элитой Земли, спеша показать, как они чтут традиции и уважают созданные Землей институты. Не пройдя же подготовительное десятилетнее обучение в Летной Школе, поступить в Академию можно было сдав экзамен, и только после достижения двадцати двух лет. Считалось, что к этому возрасту интересоваться получением новой профессии может только энтузиаст, а путем экзамена отсеивали великовозрастных лоботрясов, которые к этим годам никуда не устроились и выбирали между профессией продавца попкорна и штурмана космического корабля.

Правда, был еще один способ попасть в Академию досрочно: пройти годовой курс в Межгалактическом Университете, но такой вариант мало кто выбирал. Во-первых, в МГУ невозможно было поступить, не имея в семье как минимум с десяток дипломатов, министров или мэров колониальных планет, которые одновременно являлись бы и спонсорами Университета, а во-вторых, если уж ты мог поступить в МГУ, то никакая Летная Академия была не нужна.

Рен в Летной Школе не учился, в МГУ поступить не смог, а двадцать два ему должно было исполниться только через несколько месяцев.

– Ну да, – скептически произнес Роджер Кэмелус. – Экзамены ты, конечно, уже выучил, к поступлению полностью готов.

– Именно! Можешь сарказм свой поубавить.

Роджер с громким «пф!» откинулся на спинку кресла, закинув ноги на стол.

– Так, допустим. Готов лучше, чем к поступлению в МГУ, например, – сложив пальцы домиком и сверля взглядом отражение Рена в стекле, сказал капитан. – Деньги на поездку тоже накопил?

Молодой человек утвердительно кивнул, повернувшись к своему собеседнику.

– Что ж, похвально, – сарказм Роджер не поубавил. – Куда первым делом полетишь?

– На Землю.

Роджер тяжело вздохнул:

– Ты уже был на Земле.

– Тогда я летал поступать, сейчас лечу… – Ренетус задумался над формулировкой. – По другому вопросу.

– Знаешь, не то чтобы я хотел сказать, что все это выглядит несерьезно, как будто ребенок с узелком игрушек заявляет, что поедет жить в Антарктиду, – капитан немного подождал ответной реакции, но Рен, демонстративно отведя глаза в сторону, буркнул «бла-бла-бла». Видимо, для капитана Кэмелуса произведенный эффект был недостаточным, тогда он добавил: – Или что ты бываешь самоуверен, а я обычно оказываюсь прав. Как, например, с МГУ.

– Не сомневался, что ты напомнишь мне об этом, фыркнул парень.

Обменялись зловещими взглядами и старыми обидами. Затем Роджер продолжил:

– Позволь хотя бы узнать, ради чего ты рискуешь своим поступлением?

– В чем риск-то? – нехотя спросил Рен.

– Если я объясню тебе элементарные вещи, – с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, произнес капитан, – ты снизойдешь до маленького одолжения и втолкуешь идиоту – мне – которого волнует твое будущее, какого черта ты решил затеять это прямо перед своим поступлением? Ты что, времени другого не нашел?

Тут Роджеру пришлось вспомнить все приемы медитаций, чтобы воздержаться от бранных конструкций в пользу цензурных предложений. Стоит признать, что цензурные слова и были признаны Ассоциацией психологов и переговорщиков, как более уважительные и ведущие к результативному общению, то по личному мнению самого Роджера Кэмелуса, ругательные слова донесли бы смысл куда яснее и красочнее. Отдышавшись по особой методике, капитан продолжил более сдержано:

– Что может случиться? Хм, к примеру, ты не сдашь экзамены, потому как не собираешься готовиться к ним. Или потеряешься в пути и не успеешь к зачислению. Или напьешься с бездомными, а они украдут у тебя паспорт, и ты останешься жить под мостом. В общем, мало ли.

На самом деле Рен действительно затеял предприятие со своим путешествием не в самый удачный момент. Он и сам это понимал. Однако именно сейчас эта идея стала для него навязчивой. Как объяснить свое нездоровое желание к покатушкам по Вселенной Роджеру с его разумными аргументами, если сам до конца не понимаешь?

– Гормоны? – предположил молодой человек.

В данном случае медитация не помогла. Капитан, мысленно разрывая книгу Ассоциации психологов и переговорщиков на мелкие кусочки, выругался.

– Скажи, я плохо к тебе относился? – обреченно спросил Роджер, когда поток ругательств иссяк.

– Нет.

– Может быть, взял на корабль, но не стал тебя ничему учить? Не занимался с тобой, может быть, кормил невкусно? – голос капитана Кэмелуса стал подозрительно вкрадчивый.

– Конечно, научил, Роджер. Причем здесь это?

– Не я ли дал тебе деньги на обучение? Я даже нашел необходимые рекомендации для поступления в Академию, – вкрадчивость стала предельной. Молодой человек рассудительно промолчал и на всякий случай подготовил свои перепонки к худшему. Капитан тем временем подходил к концу своей речи и логической цепочки, стоит отдать ему должное, – не перейдя на крик. – Так ни уж-то я даже не удостоюсь объяснения, какого черта ты собираешься делать на Земле? Я не могу тебя не удержать, не запретить. В крайнем случае, не заслужил ли я хотя бы право знать, где искать тебя?

Рен закрыл глаза и потер переносицу. Стоит ли произносить вслух то, что даже в мыслях звучит невесть как хорошо? С другой стороны, как уйти от ответа, не оскорбив Роджера, тоже было непонятно. Молчание Рена затягивалось.

– Хорошо, – скрипя сердцем, произнес молодой человек. – Тебе это не очень понравится.

– То есть в нынешней своей версии происходящее меня должно устраивать?

Рен неуютно поежился.

– Ну… Я как бы, на самом деле, точно не знаю, куда я там отправлюсь, так что…

– Перемотай свои душевные терзания. Ближе к сути.

– Я хочу поискать маму.

Роджер тяжело и, казалось, надолго задумался, а Рен незаметно вытер взмокшие ладони о комбинезон. В мозгу парня подбадривающе, но не очень убедительно звучало: «Ты имеешь на это право, в этом нет ничего преступного». Тем не менее, ему сильно хотелось прикрыть голову руками и спрятаться под столом. Рену показалось, что сам воздух наэлектризовался. Буря гнева, которую он ожидал, миновала. Спустя долгих тридцать секунд молчания Роджер удивленно проморгался, но ровным голосом спросил:

– С чего ты решил, что она на Земле?

Молодой человек, который хорошо знал капитана Кэмелуса и его взрывной характер, от обычного вопроса растерялся.

– Знаешь, эти ее: «На Земле то, на Земле се», «Только там можно жить прилично» навели меня на определенные мысли. Хочется отчего-то именно туда.

– Где же ты ее там будешь искать?

– Немного поискал в сети. В общем, есть с чего начать, – уклончиво пояснил Ренетус.

На самом деле Рену не очень хотелось произносить вслух, что на Земле есть изолированные рабочие кварталы, от которых правительство пытается избавиться, не поднимая волнений. Если быть точнее, то власть прозрачно намекает, что на столь престижной планете бедным не рады. Например, кварталы обнесли забором, а жителям разрешается выходить за ворота только по определенным дням.

Роджер как коренной житель Земли, естественно, понял, что имеет в виду его воспитанник. Хотя Роджер Кэмелус и родился по другую – элитную – сторону забора, он имел неплохое представление о происходящем на родине. Даже несмотря на то, что не появлялся там большую часть своей жизни.

– Ты не думал, что ей, возможно, не хочется, чтобы ты ее нашел? Она как-то не спешила с тобой связаться все эти одиннадцать лет.

«Конечно думал!» – мелькнуло в голове Рена. Более того, он обдумал все варианты: или ей стыдно за то, как она живет и как поступила, или ей наплевать на сына и она спокойно живет своей новой жизнью или ее уже нет в живых. Ни одна из идей особо не вдохновляла, но желание отправиться в поиски почему-то не исчезало.

– Я хочу найти не ради семейного воссоединения, – ответил, наконец, молодой человек. – Рыдать у нее на плече не собираюсь, так что не смотри на меня так.

Роджер, который понятия не имел, как это он там неподходяще смотрит, на всякий случай сменил выражение лица.

– Зачем тогда?

– Просто посмотреть. Тебе разве не интересно было бы посмотреть на моем месте?

Капитан глубокомысленно задумался. Для пущего эффекта даже подпер кулаком подбородок.

– Нет. Я своих родственничков не видел. Сколько же? Лет двадцать пять. И особо не скучаю. Пожалуй, это даже лучшее время в моей жизни.

– Еще бы, – разочарованно сказал Ренетус. – Тебе не понять, Роджер, у тебя есть семья, ты знаешь свое генеалогическое древо до сотого поколения, наверное. Да тебе можно просто заглянуть в энциклопедию, чтобы прочитать какое благородное у тебя семейство и одаренные родственники. Там даже про тебя целая страница написана.

– Поверь, это сомнительное удовольствие.

– А кто такой я? С какой планеты, ты знаешь? Кто мой отец? Где моя история? Ты можешь мне это рассказать? – разволновавшись и раскрасневшись Рен вовремя спохватился, добавил уже спокойно. – Получается, я никто.

– Тебе будет легче, если я скажу, что своих родственников я не считаю за семью? Мне куда как ближе, например, Каликстус и ты, – слова капитана не произвели на молодого человека должного эффекта. Казалось, Рен вообще не слушает. – Вряд ли человеком тебя делает семья. Может, даже как раз наоборот.

– Ну что сравнивать. То, о чем ты говоришь – это друзья, – отрешенно произнес Ренетус. – Ладно. Это скользкая тема. Мы друг друга не поймем. Давай не будем об этом спорить.

Некоторое время оба помолчали. На экране бортового компьютера начали мелькать яркие оповещения. Это напоминания о скором прибытии в назначенную цель. На планету Мерцура. Разговор зашел в логический тупик, дальше которого каждый из участников двигаться отказывался. Все последующие действия несли в себе угрозу быть откровенным.

– В конце концов, я должен попробовать. В десять лет такие вопросы не слишком интересуют. Зато когда ты готовишься к взрослой жизни – очень даже.

– Что ж, – изрек капитан Кэмелус, – раз и у тебя нет четкого плана и мне неизвестно, где тебя искать… Могу просить тебя об одном одолжении?

Вместо ответа Рен настороженно прищурился.

– Еще один цикл загрузки.

– Ну конечно. Потом еще один, а за ним еще один. А потом, глядишь, мне уже и сорок лет. Что-нибудь более правдоподобное придумать не мог?

– Нет, действительно. Одна погрузка.

Так как работа мусорного брига была рутинной и однообразной, а выполнить ее, при желании, мог и бортовой компьютер, предложение Роджера вызывало некоторые подозрения. Не сулящее никаких радужных перспектив.

– В чем подвох? – сдался Ренетус.

– Слышал, что на Саторниле происходит? Так вот, нам туда.

А на Саторниле происходили протесты студентов Летной Академии. «Всего то?!» – подумал Рен. И планета временно была закрыта для любых кораблей, кроме правительственных, отправленных туда для наведения порядка.

– Ну как слышал. Читал, что в новостях пишут.

В новостях писали примерно вот что: один из континентов полностью заволокло плотной пылью. Власти предполагают, что происшествие имеет природный характер: знаете там, ветер ни туда подул или стая страусов некстати решила помахать крыльями одновременно. Или, в конце концов, недружественные планеты решили совершить диверсию, подослав генетически модифицированных страусов, способных махать крыльями мощнее ветреных мельниц. Пока министры природных ресурсов и экологии соревновались в версиях, журналисты, да и просто люди, задыхавшиеся от смога, начали высказывать свои соображения. Чаще всего мелькала идея о том, что на планету упал радиоактивный мусор, не утилизированный должным образом, что правительство Саторнила пренебрегает своими обязанностями, а критическая ситуация должна была случиться давным-давно. Потому ли, что министры медленно обдумали свои объяснения. Или потому, что объяснения их звучали неправдоподобно и противоречили друг другу, недовольство жителей планеты скоро стало неконтролируемым и повсеместным. Скорее всего, повлияло на это и то, что на планете большая часть жителей являлась студентами, у которых жизнь еще не отобрала доброту и веру в справедливость. Так или иначе, Саторнил больше походил на встревоженный муравейник, который, к тому же, в последнее время отрезали от связи.

– Нас пустят на планету? – спросил Рен.

– Мелко мыслишь, парень. Нас туда пригласили, – Роджер, довольный произведенным эффектом, закинул руки за голову. Ренетус действительно не смог скрыть удивления. – Забрать то, что там напылило. Мне же, хоть убей, будет не до рухнувшего хлама. Так что твоя помощь мне очень пригодится.

Глава 2

В восьмом квадрате галактики Сикус, которая славилась своими малообитаемыми, но крайне благоприятными для освоения и жизни звездными системами, находилась одна из самых старых колонизированных Землей планет. Эта была планета Мерцура, названная так своим первооткрывателем в честь компьютерной игры, которую первооткрыватель любил, или если он предвидел дальнейшую судьбу этой планеты, – наоборот ненавидел и так отомстил. Но, так или иначе, планета здравствовала и, если можно так выразиться, процветала. Правда, способ процветания у нее был особенный. Мерцура была самой крупной утилизационной планетой во всех известных обитаемых галактиках. Полный оборот вокруг своей звезды Сикус-3 Мерцура совершала за четыре земных года, а оборот вокруг собственной оси за двести пятьдесят земных лет. Поэтому со дня своего открытия, когда ее могущественный силуэт, окруженный мерцающими газовыми облаками метана, обнаружили в земной телескоп, прошло чуть более двух мерцурских дней. Когда на нее ступила нога человека, там начались сумерки. Небо над планетой мерцало, словно камни калейдоскопа, а на горизонте разливали холодный свой свет два спутника планеты. С тех пор Мерцура обросла куда большим количеством спутников, – кусков утилизата, а атмосферу над планетой плотно заволокло дымной пеленой, так что нельзя было разглядеть ни спутники, ни звезды, ни даже очередной рассвет, который должен был наступить через каких-то пятьдесят земных лет.

Туда-то, на территорию вечных сумерек и парниковых газов, направилась сейчас «Туманность Персефоны», доставляя свой зловонный груз. Команда, согласно инструкции, подготовилась к состыковке, корабельные динамики бубнили скорость и прочую важную чушь. Ренетус, мельком поглядывающий за работой молодой бригады, которой явно дали слишком ответственное для них задание, сидел на хромированных канистрах с надписью: «Особо опасно! Возможен взрыв!» уткнувшись в свой космофон. Связь на бриге была не ахти, новостные страницы то открывались, то нет, иногда страницы прогружались с неизвестными символами вместо слов, однако Рен был твердо настроен найти интересующую его информацию. Раз ему предстояло заниматься работой на Саторниле почти в одиночку, нужно было больше узнать о происходящем. Все, что успело просочиться во всевселенскую сеть о происходящем на бунтующей планете, не приносило ни успокоения, ни даже ясности, что уж там говорить. Журналы и газетные издания, блогеры и конспирологи – все выдвигали свои версии. Причем почти все имели «надежного информатора» или «доступ к секретным документам». Это были и вполне реальные версии: вроде коррупции в ответственных кругах и сговор жадных мусорщиков (и нет, Ренетус не обижался). И версии более резкие – крушение тайного шпионского спутника, следящего за гражданами Саторнила и начало конфликта с некой недружественной расой. Подобные версии выдвигались только в полуфантастических журналах между статьями о возвращении короля Артура и приворотах на прянике все же вносили сумятицу в происходящее. Объяснения же представителей власти планеты, заточенных на скользкие объяснения, вообще сложно было понять обычному человеку. Рен даже сомневался, понимают ли сами представители то, что говорят. Но если подумать, их дело не понимать, а говорить. И это две принципиальные разницы.

Так или иначе, происходящее людям не нравилось. Не нравилось дышать пылью и дымом, не нравилось, что солнца не видно почти неделю, не нравилось и то, что с ними не могут поговорить по-человечески. Земля и союзные планеты быстро вывезли своих представителей, отправив устные сожаления и письменные слова поддержки. В общем, весело было на чудесной планете Саторнил. Какого лешего там понадобилось Роджеру, Рену было не понятно. А то, что капитан Кэмелус доверит свой любимый корабль балбесу (молодой человек произнес это слово про себя, копируя интонацию своего наставника) в такой напряженной обстановке было на грани фантастики. Но что гадать, заключил, в конце концов, Рен. Сколько не загадывай, а все случится так, как и должно быть. На этой философской ноте парень и отправился искать Исиду. Как и обещал. Рен бегло осмотрел систему охлаждения, которую молодая бригада рабочих готовила к состыковке. Ребята взмокли скорее от нависшего над ними контроля, чем от сложности работы. Но дело сделали хорошо. Ренетус удовлетворенно хмыкнул и покинул свой пост надзирателя.

К тому времени, когда Рен нашел девушку, «Туманность Персефоны» уже совершила посадку на космодром Мерцуры. Из динамиков доносился бодрый (но нечеткий) голос человека, раздающего задания, которые ему делать не придется. Ренетус выглядел не менее бодро, потому что заранее решил игнорировать распределение и отлынуть от работы в пользу прогулки в приятной компании.

Ида стояла у доков выгрузки рядом с небольшим смотровым окном. Одета она была все в ту же университетскую майку и обтягивающие спортивные штаны. Рена она не замечала, зачарованно разглядывая космодром и членов экипажа уже успевших покинуть бриг. Когда в следующую секунду девушка заметила в отражении окна Ренетуса, в ее глазах появилась осмысленность, лицо приняло дружелюбное выражение. Однако молодой человек успел уловить некий налет безумия, которое читалось во взгляде Исиды.

– Впечатлила посадка? – попытался угадать Рен. – Никогда не наблюдала за ней из грузового отсека?

– Хорошо, что ты пришел. Я уже думала, что мне приснилось твое приглашение, – бесцветным голосом произнесла Ида. Однако чтобы ее не расстроило, девушка быстро приходила в себя. – Ты опоздал на нашу встречу. Обещал зайти до посадки, а посмотри… Мусор уже почти разгрузили.

– Во-первых, мусор будут еще часов двадцать выгружать, что и дает нам время погулять по планете, во-вторых, я еле тебя нашел. Все отсеки обошел. Каморка для барахла в грузовом доке мне пришла на ум в последнюю очередь.

– Какой ты зануда, я уже успела забыть, – резюмировала девушка. – Ты знаешь, я непросто тут оказалась. Ходила, задавалась вопросом, почему это «Персефона» называется бригом, хотя у него должно быть два отсека. Грузовой, жилой, рабочий, топливный, отсек управления. Да, я их навскидку только десять насчитала! Что за ерунда?

Рен удивленно выслушал тираду искреннего негодования.

– Это какой-то МГУшный прием? Сбить с толку, перевести тему, найти случайного виноватого?

– Нет. Чисто женский. Опция с рождения.

– А ты странная, – осторожно произнес молодой человек, уже опасаясь следующего выпада своей собеседницы.

– Кто бы говорил, – любезно улыбнулась Исида. – Не ты ли вчера извинялся перед гаечным ключом?

Рен мгновенно стал пунцовым. А Ида, продолжая улыбаться, задорно подмигнула парню и направилась к выходу.

– С другой стороны, за дело же извинялся. Так что, наверное, это за странность не считается… Ты так и будешь стоять? Давай мне мою обещанную прогулку, пока ракета обратно не улетела.

И под бубнения Ренетуса: «Это не ракета» и «Какой же ты нудный» от Исиды эта импозантная парочка, игнорировав свои рабочие обязанности, покинула «Туманность Персефоны». Которая, к слову, действительно не являлась ракетой, а, несмотря на подсчеты Иды, – являлась бригом.

* * *

Великая планета, покорением которой почти семьсот лет назад гордилась земная нация, только начинавшая свой путь к колониальному устройству вселенной, теперь представляла собой мрачную и тоскливую картину. Местная и изначально неприветливая природа была доработана человеком под его извращенный вкус. Неплодородные голые степи изрезали узкие речушки, совершенно лишенные растительности. Тут и там виднелись местные горные хребты: груды мусора, предназначенные частично для сжигания, частично для переработки. Рядом с рукотворными сопками располагались территории заводов, освещенные по периметру искусственным светом, где без устали работала техника, извергая в атмосферу черную копоть.

В альпийских лугах, у подножия мусорных куч, располагались рабочие поселения. Когда-то белые однотипные многоэтажки и минимальный набор инфраструктуры. Своей растительности на планете не было, а привезенная не прижилась. Разрасталась на Мерцуре только плесень. Вместо парков, центральных садов и клумб с цветами повсюду пестрели колонии туземных грибков, с которыми планета пока не научилась бороться.

Мерцура, которая должна была стать примером научного гения ученых Земли и превратиться из недружелюбной необитаемой планеты со скудным ландшафтом в высокотехнологичный образец победы разума над условиями, стала просто огромной помойкой для землян. Планета, покорение которой стало национальным праздником землян, макеты которой с туристическими маршрутами по обширным лесам и курортными зонами до сих пор пылились в земных музеях, люди превратили в место из ночных кошмаров. Ведь девиз любой цивилизации, как и любого живого существа, гласит: «Чем дальше от меня проблема, тем меньше она меня касается».

Монорельсовый поезд, связывающий между собой все мусорные центры, уносил от космодрома Рена и Исиду. В окнах мелькали картинки грязных рек с плавающими отходами, заводы непрерывного цикла, больше походившие на тюрьмы, безжизненные ландшафты самой планеты. Осталось упомянуть вечные сумерки и навязчивый запах, которые завершали образ планеты. И вот перед вами готовая визитная карточка Мерцуры.

– Интересное место для свидания ты выбрал, – изрекла Ида. – Интернет не передает всю глубину здешней атмосферы.

– Странное, да? – язвительно спросил Ренетус. Сам-то он достаточно бывал на Мерцуре, чтобы привыкнуть и принять ее самобытность. – Я знал, что ты оценишь.

В окне поезда девушка разглядывала огни очередного предприятия с мощными клубами дыма из труб.

– Если подумать, здесь куда лучше, чем на Земле.

– Я был одни раз на Земле. Ничего отвратительного не увидел.

Девушка оторвалась от чарующих видов Мерцуры и с интересом посмотрела на своего спутника. С интересом на них покосился и усталого вида пассажир.

– Что ты там делал?

– В МГУ поступал.

– И как?

– Не поступил.

– Да неужели? Как интересно-то, – сквозь зубы процедила Ида, внимательно уставившись на своего собеседника. Такого пристального изучающего взгляда Рен не ощущал на себе никогда. Он даже поежился. Вскоре Исида сменила гнев на милость, не пояснив, что это на нее нашло, нарушила затянувшееся молчание: – Повезло тебе. Если Земля – это натуральное чистилище, то МГУ – это завод по изготовлению чертей.

– Вы с Роджером не родственники, случайно? Он говорит ровно то же самое.

– Капитан Кэмелус? – улыбнулась Исида. – Видимо, потому что умный человек. Он же землянин?

– Ага. Семья его там крупные бизнесмены в каком-то сто десятом поколении. Только он с ними давно не общается.

– Я же говорю, умный человек! – констатировала девушка.

– Вы с Роджером похожи на богатеньких выпендрежников, которые решили, что сегодня модно поливать грязью место, где ты родился. Тебя там вырастили, а ты называешь это болотом, – грустно сказал Рен, отвернувшись. В вагон заходили трудяги, рассаживаясь компашками. – У кого-то и такой родины нет.

– Не обижайся, – примиряюще сказала Ида, положив руку на плечо парня. – Мы с капитаном Кэмелусом просто варились на той кухне и там так много лицемерия, что ты либо принимаешь его, либо тебя от него натурально тошнит. К примеру, посмотри хотя бы на Мерцуру. Ведь это с ней сделала Земля. С красивыми лозунгами и чистыми намереньями.

Поезд остановился у темной платформы, в вагон зашла следующая партия усталых людей. В тишине расселись по скамейкам. Сил хватало только полистать глупые статьи в интернете и, возможно, изредка поделиться мыслями о прочитанном. Рен и Исида, не зная как продолжить разговор, уставились: кто в окно, кто принялся разглядывать честных работяг. Прежде всего оба хотели придумать аргументы посолидней, однако быстро потеряли к этому интерес. Когда поезд подъехал к первому от космодрома поселению, размолвка молодых людей окончательно потеряла смысл. Наши герои вышли на перрон, где их встретила облупившаяся табличка с названием станции и битком набитый автобус, который намеревался отвезти часть рабочих домой, а некоторых прямиком в бар. Рен и Ида решили пройтись пешком.

Дорога их пролегала сквозь одноэтажные самодельные строения, нечто отдаленно напоминавшее гаражи или овощехранилища. Веселые компании под громкую музыку жарили там сосиски. Запах гриля смешивался с вездесущим запахом самой планеты, смех отдыхающих заглушал собою музыку, а уличное освещение умельцы дополняли цветными прожекторами. Все вместе это создавало необыкновенную атмосферу праздника, который рабочие пытались получить вопреки всему.

Ида во все глаза разглядывала происходящее. Казалось, люди здесь совершенно счастливы и беззаботны, прохожие здоровались друг с другом, делали комплименты и кричали знакомым через дорогу. Явно недешевые автомобили медленно раскатывали по улицам с открытыми окнами, водители сигналили при виде друзей и красивых девушек, сверкавших яркими побрякушками и маленькими бриллиантами на зубах. У баров и на открытых верандах люди танцевали большими компаниями, собравшихся вокруг портативных колонок, которые имели каждые уважающие себя мерцурянины. Настроение карнавала и отпуска дополняли скрытые в дымке горы из отходов и дуновение ветерка со стороны зловонных рек.